Аннотация: Наверное, это будет последняя часть. Я постараюсь расскрыть все произошедшее в необычном свете...
Часть 3.
Небо покрылось серой пеленой дождевых туч, солнце бледным пятном светило где-то в вышине. Александр Федорович выдохнул в осеннее небо сизое кольцо табачного дыма, любуясь как оно взлетает ввысь к парящим желтым листам клена. Ему было хорошо.
Резкий холодный ветер проскальзывал в огромные дыры его старого черного пальто, щекоча, покрытые пергаментной кожей, кости. Старик поднял к небу голубые глаза. Увидел на четвертом этаже в окне женский силуэт. Жанна!...Жанна! Старое больное сердце забилось сильнее. Нахлынули воспоминания, подобные старой кинопленке прокручиваемой на максимальном ускорении.
Да, у него никогда не было семьи, работа не позволяла. В свое время он был очень важным человеком. Начальник Отдела Оккультных Наук при КГБ СССР. Гордый интеллигентный, подающий большие надежды, он думал только о карьере, какая тут семья с его постоянными командировками в такие уголки мира, которые и на картах-то не найдешь. Но прошло время и как все в этой жизни, его будущее растворилось утренней дымкой, разогнанное мощным ветром перемен. Перестройка. Это жуткое слово он попытался выкинуть из своей головы, вычеркнуть и забыть. Хотел вернуться назад на десять-двадцать лет, потому что не смог приспособиться к суровому миру дикого капитализма. Ублюдские политики - это они виноваты, в его неудачах. Это они виноваты в том, что он никому не нужен. Они заплатят большую цену, каждый заплатит лично ему сполна.
Александр Федорович тряхнул головой с жиденькими пепельно-серыми волосами, отгоняя мрачные мысли. Жанна!... Моя Жанна! - раз за разом при виде силуэта в окне проносилось у него в голове. Старик улыбнулся, обнажив два ряда гнилых зубов. Силуэт в окне растворился.
Александр Федорович встал с деревянной скамейки и вошел в дом, поглотивший его душным мраком подъездной затхлости. Каждый раз, поднимаясь по лестнице, ноги пронзала дикая ноющая боль. Он с огромным усилием поднялся до пролета на третьем этаже.
-Вот и все, - тихо пробормотал он себе под нос. Из правого кармана пальто, пожелтевшими от табачного дыма пальцами, он аккуратно достал шевелящийся комок шерсти.
-Ах, ты мой хороший, - сказал он выдыхая, табачный дым прямо в комок.
Комок начал шевелиться все больше и больше увеличиваясь в размерах. Александр Федорович не выдержал увеличившегося веса и бросил комок в угол поближе к радиатору. Он затянул хриплым, давно пропитым голосом, древнюю песню, давно позабытую, песню, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Каждый раз когда слова срывались с его потрескавшихся обветренных губ, комок приобретал все более ясные очертания. Вот вытянулись четыре короткие лапы, оканчивающиеся длинными серповидными когтями, потом появилась маленькая детская головка, сплошь покрытая грязно-коричневыми бинтами. Преображение закончилось.
Александр Федорович остановился, судорожно хватаясь за перила руками, волна усталости внезапно накатилась на него, поглотив с головой. Дрожащими пальцами он извлек из полупустой пачки сигарету. Закурил, затягиваясь горьким дымом. Ему стало немного легче, волна усталости отступила. За спиной раздалось тихое сопение. Тварь оживала.
Где-то внизу грохнула сталью входная дверь. Собрав последние силы он практически побежал, преодолев два последних лестничных пролета. Игра начиналась.
Внизу послышался детский плач. Старик улыбнулся. Плач внезапно оборвался, послышались глухие удары. В глазах Александра Федоровича промелькнул страх, что если ничего не получилось? Что если три года упорного труда пропали зря? Он не мог ошибиться, не имел права. Буквально через секунду послышалось шипение, потом глухой звук. Наверное, упало тело. Он живо представил, как тварь разрывает тело мальчика. В душе зашевелился противный липкий испуг. Все сработало слишком хорошо...
На нижнем этаже щелкнул замок открываемой двери. Жанна! Это могла быть только она. Его сердце опять затрепетало. Эта молодая женщина всегда вызывала у него бурю странных эмоций. Для себя старик назвал это любовью. Александр Федорович хотел, чтобы эта женщина стала его, для этого он и устроил эту адскую игру.
На секунду старик забылся, перед глазами промелькнули радужные картины. Он приходит домой, его встречает Она, Дима еще в школе, а из кухни уже пахнет горячим ужином. Счастье?! Да, это счастье обладать семьей, знать, что ты кому-то нужен и можешь в любое время вернуться в теплое семейное гнездышко.
Обратной дороги уже не было. Александр Федорович убил их, чтобы обрести счастье. Он медленно, точно пробираясь сквозь сгустившийся кисельный воздух, стал спускаться вниз. В нос ударил запах крови и внутренностей. Его передернуло. Старик увидел Жанну, лежавшую на ступеньках возле своей квартиры. Взгляд Александра Федоровича задержался на ее длинных молочно белых ногах.
Он наклонился и погладил еще теплую женскую кожу. Александр Федорович посмотрел на ее голову. Кровавое месиво. Он недовольно хмыкнул, предстояла масса работы.
Сзади послышался скрежет, старик едва не подпрыгнул от страха. Тварь сидела почти рядом, почесывая забинтованную голову длинным когтем и мурлыкала. Александра Федоровича едва не вырвало, его ручное животное было все в крови. Он наклонился и почесал тварь за ухом, она побежала в вверх по лестнице в квартиру. Старик по одному перетащил тела наверх и положил рядом на кровать. Теперь предстояло самое сложное.Наполнить жизненной силой пустые мертвые сосуды человеческих тел.
Из стенного шкафа Александр Федорович извлек банки с разными снадобьями и огромный черный фолиант...
Утро следующего дня.
...Тук-тук. В дверь постучались. Дима подбежал к двери.
- Кто там?
-Это я сынок, папа.
Дверь открылась. Александр Федорович стоял в прихожей, привыкая к яркому электрическому свету. Он наклонил голову, перед ним стоял маленький мальчик.
Старик улыбнулся. Он смотрел на своего "сына", его совершенно не беспокоил пустой стеклянный взгляд и огромные багровые шрамы на груди и ногах. Старик был счастлив и старался незамечать такие изъяны в своей "семье". В ноздри ему ударил сырой могильный запах, он поднял голову и увидел Жанну, точнее то, что от нее осталось. Фигура, походка были ее, но голова! Голову восстановить не удалось и теперь она взирала на него единственным видящим глазом из под бинтов. Он раскрыл объятия шагнул навстречу семье...