- Вот ключи. Папины знакомые уехали на все лето. Они всегда весной уезжают. Катаются. Летом - Египет, зимой - в горы. Живут, в общем, дома не бывают. Почти, - Лариса сдула снизу вверх челку, упавшую на глаза, - Я цветы обещала поливать. Цветы поливать умеешь? - он кивнул, "Ну, как то так", - Там несложно, а то я все время не успеваю, так что смотри - важное поручение тебе, - она шутливо нахмурилась, инструктируя, - Главное, ничего не трогай и электричество старайся не жечь, чтоб меньше вопросов потом было, - Он кивнул.
Не привыкать. Ночью пришел, утром ушел. До Ларисы недалеко. Всего полчаса пешком ночью. Правда, окраина. Рабочая. Ночью лучше не шастать. Гопота. Ну, ничего, не такое видели.
Разберемся.
--------------------------------
Невзрачный дом на Васильевском, один из сотен. Встречается ли что-нибудь невзрачное на Васильевском? Может ли быть? Дома на излучине, окруженные со всех сторон монолитным серым свинцовым потоком, сравнимым разве что с Енисеем или Леной.
Нева. Короткая свободная труба по непрерывной перекачке бездны воды из ладожского "моря" в неглубокий Финский заливчик. Море воды, проходящее ежедневно мимо набережных, большинство из которых даже не подозревает о вроде бы "лежащей" у их ног мощи. Обманчивая стальная недвижность, перекатывающая по дну огромные шары подводного "перекати-поля".
Мутная, неумолимая, страшная в своей невозмутимости и всеядности.
Публика, обычно коротающая романтичное время у разведенных мостов часто испытывает разочарование. Ну, вода, ... наверное, ... где-то там внизу ... в тени фонарей. Ну, мосты. Да, мощное поднятие огромных механизмов. Дорога, встающая вдруг на дыбы.
Пожалуй, - единственное мгновенье, неизменно и искренне вызывающее восторг.
Дорога, вставшая на дыбы! Путь в черное небо. Фонари, косо воткнутые в него камышовыми тростинками где-то там, в вышине. Ты знаешь размер этих фонарей. Вот они тут стоят. Рядом. И вон они там. Висят в небе, еле цепляясь своими жидкими проволочными корнями линий освещения за бетон вздернутых ввысь и поставленных на ребро паребриков мостовых.
А вдруг отломятся? Сердце замирает в предвкушении ...
А потом становится скучно и холодно. Через полчаса-час. Привыкаешь. Человек ко всему привыкает. Ну, стоит асфальт стеной. Так механизм же. Стены домов ведь не удивляют. Привыкли. А первые небоскребы имели аж шесть этажей! Немыслимо! Что человеку делать на такой высоте там, высоко под небесами?
Привыкаешь.
--------------------------------
Кто сказал, что он улыбается? Линия из-под ног Сфинкса на Васильевском уходила строго по меридиану и упиралась в далеком Египте в точку его рождения. В набережную далекого средиземного Александрийского порта. Зверь, с трудом привезенный издалека варварами в буклях и камзолах, сам выбрал себе место.
Охранитель душ. Собиратель душ. Не стоит стоять у него на пути. Он отошел в сторону, снимая с головы тяжесть.
Мир в ответ сверкнул слепящим солнцем в пробоину бетонных глыб тучевого неба.
- Нам сюда, - Лариса вела привычно, уверенно. Скрипучая дверь парадной громко хлопнула позади, призывая ржавую пружину в свидетели такой провинциальной непочтительности. Понабирают тут, по объявлению. Вот были времена ... !
Она скрипнула петлями еще раз, плотнее укутывая тишину старой лестницы, обшарпанным толстым удавом стянувшей хрупкую от времени проволочную клетку древнего деревянного лифта, когда-то проткнувшего это строение от чердака и до самого фундамента. А может быть и ниже. В самую преисподнюю. К плотно затрамбованным в болотистый грунт костям неграмотных строителей этого великолепия. Должно же хоть что-то держать на себе тяжесть каменных, "плавучих" на ненадежном речном иле исполинов, плотно, боязливо и оттого заносчиво прижавшихся друг к другу на этой вечной стоянке в жилом затоне у самого порта. Задравших хрящеватые лепниной, вечно простуженные, растрескавшиеся штукатуркой носы как будто из гордости, но на деле просто из ужаса вздернутые вверх, подальше от трясины, разверзнувшейся под их слабыми почти человеческими ногами.
Кости.
--------------------------------
Смерть, широко пропитавшая почву у твоих ног, привлекает. Каждый бывал на кладбище ночью. На польском. Все помнят восторг небытия древних склепов. Незабываемо. Величественно. Страшно до нервного смеха. Хочется возвращаться сюда снова и снова.