Аннотация: Все персонажи этой сказки реальны. Их имена и характеры не вымышлены и ни в коей мере не искажены. Ни на одну букву.
Жил-был сад. ч. 6. Сказка с продолжением
Все персонажи этой сказки реальны.
Их имена и характеры не вымышлены
и ни в коей мере не искажены.
Ни на одну букву.
Секрет в том, что в самом низу "початка" Аморфофаллуса были расположены сначала тычиночные, а затем и пестичные цветки, принимавшие как раз самое участие в опылении. Потому и сложный процесс опыления Коньяка больше походил на колдовство.
После полуночи стерильный придаток Аморфофаллуса разогревался и в воздухе разливается запах, привлекавший не особо разборчивых насекомых. Запах гнилого мяса. Проникая вслед за ним в нижнюю камеру, малыши оказывались в плену у блудного Коньяка и уже не могли выбраться наружу из-за его вечнонебритых жестких щетинок. Там несчастным насекомым приходиться проводить остаток ночи и весь свой следующий день в одной камере с еще не созревшими тычинками и пестиками. Ужас!
А ранним вечером нагревалась еще и нижняя камера, что стимулировало активность насекомых и заодно - и созревание пыльцы, которая обильным порошком сыпалась на головы малявок сверху, в то время, когда они, ползая в разных направлениях и уже совершенно ничего не понимая, опыляли пестичные цветки. И только когда происходило полное опыление, щетинки увядали и насекомые к полуночи, после целых суток пребывания в сексуальной неволе, оказывались на свободе. Для чего? Чтобы снова забраться в еще не опыленное соцветие, принося с собой пыльцу предыдущего растения? Раз за разом. Снова и снова.
Неразумно поведение маленьких. Насекомые, что с них взять. Но их ли это вина? Надо же учитывать и возраст и ряд других факторов. Что такое несколько дней короткой насекомой жизни в джунглях неухоженных окраинных садов? Голод, хищная гопота и сырость.
А в нижних камерах неволи Аморфофаллуса букашкам приходилось не так уж и плохо. В обмен на заточение и постоянное опыление они получали нектар и хотя бы временную защиту от крупных хищников. Плюс приятный, рассеянный темно-вишневый свет закрытого помещения, с притенением от прямых солнечных лучей. Умеренная температура. А главное - сухо! Тепло и сухо. Мечта окраинной нищеты.
Богатый пектином, агар-агаром и желатином, хотя и покрытый снаружи, у основания крошечными точечными бородавками, - грязно-бледно-коричневатыми или грязно-бледно-серовато-беловатыми с черновато-зелёным, а по краям еще и с фиолетовыми разводами; с початком, испускающим во время цветения сильный запах гниющего мяса и выделяющим маленькие, прозрачные, немного вязкие капельки; со сжатым, сильно волнистым рыльцем грязно-желтовато-коричневого цвета; со сплюснутым с боков придатком, покрытым нерегулярными, мелкими, продольными бороздками узко-веретеновидно-конической формы, Аморфофаллус не скупился и потому никогда не оставался в одиночестве.
А вечно розово-сизого соседа Седума Замечательного, - по настоящему-то, - Очiтка Видного, это не напрягало. Не касалось его это. Хорошо иметь такого соседа в доме. Толерантный. Надежный, в чужие дела не лезет. Можно сказать - почти европейский, если б вот только не традиционное для этих мест имя - Очiток. Но ведь это дело поправимое?
- От увiйдемо мi в Європейський ботанiчний сад (Войдем мы в общеевропейский ботанический сад) ..., - увещевал миролюбивый Очиток Аморфофаллуса, замечая и уравнивая взгляд соседа, косящийся временами на непривычное ему простецкое местное окружение. Очиток всегда пытался как-то сгладить эмоции сморщенного в некотором недовольстве огромного бордового пестика товарища. Хороший сосед.
"Ну, да", - думал себе Аморфофаллус, - "Тогда и Очиток Видный тоже сразу станет Греем Марвеллусом (Grey англ. - Седой; Marvellous англ. - Замечательный)", - и настроение иностранца сразу улучшилось и он еще активнее начал распространять по округе свой не по-здешнему изысканный аромат, приучая всех к настоящему.
Занятная парочка. Мирная и счастливая под основательной защитой задней, повернутой к ним спиной, высокой бетонной стены старого серого пятиэтажного дома. Запах, правда, ... изысканный. Зато, - настоящая опора и надежа вечных ценностей.