Административный центр Бадахшана. Сегодня это название можно увидеть только изредка в ленте местных новостей в связи с тем или иным внутренним полувоенным конфликтом в Горно-Бадахшанском районе Таджикистана, в ходе которого власти в очередной раз "подсчитывает убитых среди мирного населения". Ничего не меняется в этих местах. Высокогорная граница с Афганистаном. Сам Хорог находится на берегу реки Пяндж. На сопредельной стороне - Афганистан. И если на том берегу происходит перестрелка среди моджахедов, бойцов Талибана или Аль-Каиды, не поделивших между собой трафик наркоторговли, между самими полевыми командирами, или между ними и правительственными войсками Афганистана, то гостей из главной гостиницы Хорога, красиво возвышающейся над рекой, привычно эвакуируют подальше в город, и даже очередной запланированный приезд посла Британии этого не изменит. Что такое посол далекого европейского острова среди этих вечных гор?
Великий Памир, среди пяти- и семи-тысячников которого "великий" Монблан затерялся бы даже не скрывшись за поворотом горного ущелья. Пяндж. И ледники.
Пяндж - это бурный поток ледяной воды, упорно продирающейся сквозь каменные щели и острые клыки упавших с гор многотонных глыб. Пенная вода, берущая свое начало от прозрачных слез слегка подтаивающих летом ледяных языков, испокон веку сползающих с заоблачных вершин. Ледников, которые упорно, как и их вольное дитя Пяндж, но по своему неумолимо, многометровым срезом толщи ледяного бульдозерного ножа сгребают мешающиеся на их пути скалы и скидывают их вниз, в долину. Туда, где живут или хотя бы пытаются добраться узкими тропами до жилых мест люди.
Памир.
Такое величие европеец, восторгающийся своим карманным "японским садом камней" - Альпами и Пиренеями даже и представить себе не может. Только северные и южные американцы знают, что это такое - Кордильеры, Анды ... значит, и Памир. Перестановка этих названий местами ничего не меняет. Только чилийцы, перуанцы, аргентинцы и жители Колорадо и Денвера (США) могут, не выходя за порог собственного дома, "насладиться" дикостью, непокорностью и необузданностью истинного ледяного высокогорья.
Недаром же и сноуборд из мастерской в Колорадо - это глубоко американская "дикая страсть", - предназначенная исключительно для дикого спуска с вершины густо заснеженной горы, да еще желательно и вне какой-либо подготовленной трассы. Именно этим он так отличается от цивилизованных альпийских горных лыж, - в которых не особо подготовленный к отсутствию цивилизации человек может еще и комфортно перемещаться, - гулять себе от кафе к кафе в свое удовольствие, ходить по долине от деревни к деревне или даже подниматься немного в гору. И именно поэтому не надо пытаться привязывать лыжный опыт к сноуборду. Монолыжа - это не борд. "Мотоцикл на четырех колесах" - это не мотоцикл. Дикость неустойчивой авантюры на грани, - не размеренная, благополучно опирающаяся на четыре точки, цивилизация.
Дикость и настороженность, - вот то, что приходит в голову человеку непривычному к Памиру и с привыканием не отпускает его, а лишь становится частью натуры, прибавляя ему эту извечную внутреннюю готовность к любым неожиданностям. Потому и смотрят немногословные люди гор на встречного незнакомца внимательно, изучающее, остро, стараясь как можно быстрее определить, что там у тебя на уме, человек. Кто ты, прохожий? Закон гор - это закон выживания. Если ты друг - помоги. Если не помог - то ты враг. Не помог, - значит, пожелал смерти в этих горах, где выжить одному почти немыслимо.
Хорог. Горный Бадахшан. Памир.
Беспощадные скалы, Сциллой и Харибдой сходящиеся в Рушанском окне, - на пути редкого рейсового самолета из Душанбе в Хорог. Почему редкого? Да потому что облачко, размером с салфетку, безобидно зацепившееся где-то там вдалеке за вершину Памира, в этой горной щели превращается в плотно обволакивающий все живое саван смерти. И самолет, протискивающийся в нее и едва не цепляющийся за острые каменные края крыльями, практически не имеет шансов проскочить Рушанское окно в тумане. А развернуться - и тем более. Здесь узко даже для прямого полета. А с октября по апрель такие туманы - норма. Зима. Значит, надо ждать абсолютного, безоблачного неба. Два дня, три, неделю - кто знает? Но это аэропорт, а не ветер и снег в горах. Тепло.
А по земле дороги здесь нет и никогда не было, если не считать дорогами каменные тайные тропы афганских контрабандистов, известные только им, да местным таджикским охотникам и пянджским рыболовам - охотникам за форелью. Спросишь, - Памирский тракт? Конечно. Но зимой - это снег, ветер, заносы, лавины и каменно-снежные обвалы, когда перед вами на дороге вдруг вырастает огромная гора снега. "Тарма!" (лавина - тадж.). А когда засветит ласковое весеннее солнце - это значит, что от подтаивания снегов начнутся горные обвалы и пойдут мощные грязевые оползни, сели. И хорошо, если удастся утром следующего дня прорваться через эти внезапно образовавшиеся на дороге речные потоки.
Да и вдруг выскочившая на эту "федеральную" трассу группа вооруженных калашниковыми афганских нарко-контрабандистов спокойствия автодорожному путешествию не добавит. Обычное дело. Опасно. Это каждый знает. И кто выстоит перед всей этой стихией? И зачем?
Потому - самолет. Триста километров от Душанбе вдоль афганской границы, над бурлящим потоком Пянджа. Не над горами, а среди гор, - в коридоре скал, ущелий и ледников. "Над облаками", но куда ниже вершин.