Приоткрыв бархатную шафранную штору, Коралина с тоской взглянула в полузамерзшее окно.
Вчерашняя буря улеглась, и только снег, налипший на стволах деревьев и садовой стене, напоминал о неистовстве последнего зимнего месяца. Ярко-голубое, празднично сияющее небо словно извинялось за буйство стихии, обещая впредь тихую и ласковую погоду. Белый блистающий покров, заново устеливший землю, слепил глаза, придавая пейзажу за окном холодную торжественность.
Вернув штору на место, Коралина томно опустилась в кресло рядом с подзеркальным столиком, не забыв взглянуть на своё отражение. Ей доставляло удовольствие наблюдать своё лицо и фигуру, каждый раз убеждаясь в собственной привлекательности.
Благодаря урокам этикета и танцев, за шесть лет, проведенных в Россане, Корины манеры сделались утонченными, а движения приобрели отточенную грациозность. Даже наедине с собой она не позволяла себе грубых и резких жестов и находила неизъяснимую прелесть в кокетстве с зеркалом. В самом деле: у кого ещё такие прекрасные сапфировые глаза и нежно очерченные коралловые губы? Какая из здешних дам может похвастаться такими густыми, блестящими волосами редкого в этой стране медно-рыжего оттенка? Уж не говоря, конечно, о изящной фигуре и тонкой талии. Такой нет даже у Карлотты де Ронгир, хоть и она и считается красавицей.
Наскучив любоваться собой, Кора тяжело вздохнула. Ещё месяц зимней тоски впереди... Все книги, какие стоят на полках в её шкафу, уже перечитаны, дорогое убранство комнаты и замка давно осточертело. В саду одни голые деревья, торчащие из белых сугробов... Как же она ненавидела эту северную зиму! Рождённая на южном острове Сафалос, где никогда не бывает холодов, Кора зябла от одного вида снега.
Сафалос... Как хорошо было бы взять и очутиться там! Ни проклятого холода, из-за которого приходится кутаться в меха и забираться с ногами в кресло, ни стылого замка с его противными каменными стенами, ни мужа, ни чуждых обычаев... А только синее-синее море, то ласково льнущее к берегу, то с грохотом бьющее в скалы. И дом отца под сенью густых олив, а в нём - добрая воркотня мачехи и звонкие голоса сестрёнок. На столе - суп из морского окуня, а то и фасоль, запечённая с луком в горшочке...
Сколько раз просила повара приготовить любимые с детства кушанья, хотя бы потушить рыбу по-сафалосски, так нет. "Господину графу южные блюда не нравятся" - слышала неизменный ответ. Да хоть бы он подавился чем, этот господин граф! Муж постылый.
И какая нелёгкая принесла его тогда на Сафалос? Говорят, графа смыло волной с корабля во время бури... Так почему совсем не утопило?! Или хоть бы батюшка с друзьями не подобрали негодного на берегу. Да лучше б камень ему на шею надели. Уу!.. Судьба моя злосчастная!
...Шестнадцать вёсен исполнилось тогда босоногой загорелой Корали, что любила бегать краем тёплого моря. Солёный ветер трепал за спиной распущенные волосы, прижимал к ногам тонкую ткань туники.
Однажды, набегавшись вдосталь, разгоряченная и счастливая, она прибежала к обеду домой - и увидела развалившегося на плетеном стуле чужеземца. Того самого, что батюшка спас. Три дня этот Эйварр валялся в бреду, а теперь очухался и в свою страну засобирался.
"Ну и пускай едет! - подумала тогда Корали. - Почему же батюшка такой хмурый и взгляд прячет? А у мачехи глаза блестят, и ресницы мокрые... Да неужли так полюбился этот голубоглазый чужак?"
Ничего не понимая, Корали смотрела на обоих по очереди.
"Что они такое говорят, почему просят прощения?"
- Объяснить ей поскорее, какого демона тянуть! - засердился чужеземец, нетерпеливо постукивая ногой об пол. - Меня корабль ждать в гавани!
И говорить-то по-людски толком не мог!
- Прощай, дочка, - батюшка вытер рукавом глаза. - Не поминай нас лихом. Вот твой муж и господин отныне, - и рукой на чужеземца показал!
- Как - муж?! - задохнулась она от неожиданной вести, не сводя глаз с батюшкиного лица. - Нет у меня никакого мужа!
- Есть, дочка, - горестно вздохнул он. И шагнул вперёд, прижимая её голову к своей груди. - Отдали мы тебя. Прости уж нас.
Но Корали резко вывернулась из его рук.
- Как - отдали?! - закричала она, и собственный голос зазвучал эхом в голове. - Почему меня не спросили? Я не хочу за него! не хочу, не хочу!
Сердце сильнее заколотилось в груди, она в ужасе обернулась к проклятому чужеземцу, вцепившись взглядом в его бесстыжие, холодные глаза.
- Поздно капризничать, - сурово сказала мачеха. - Обо всём уж договорились. Вот и выкуп за тебя... - На раскрытой ладони переливчато сверкнули жемчужины. - Нам твоих сестёр кормить-растить надо, да и самим есть-пить надобно. Будь умницей, поезжай с графом. Теперь ты ему законная жена.
Но Корали уже не слышала последних слов; всё вокруг завертелось в неистовой пляске, в голове тонко зазвенело - и наступила ночь...
... Ни отец, ни мачеха так и не захотели слушать её жалкие возражения. Из старого сундука были немедленно извлечено на свет платье, приберегаемое для праздника, и мачеха принялась наряжать Корали, приговаривая, как той будет хорошо жить у богатого мужа.
Корали сжимала губы, молча позволяя заплести волосы и застегнуть на шее простенькие бусы из цветных раковин. Разрешила надеть и свадебный венок - и сама пошла по тропинке к Священному камню. А что делать, если за тебя уже заплатили назначенную цену?
"Продана, продана..." - беззвучно шептали губы. "Продана! Продана!" - слышалось ей в звонком щебете птиц. Протяжная свадебная песня рвала сердце прощанием с родным островом. Корали едва помнила, как чужеземец взял её за руку и, сказав положенные слова, трижды обвёл вокруг Священного камня... Услышав страшное "стала женой", она вновь провалилась в беспамятство, словно во тьму...
... Она не любила вспоминать то длинное плавание, похожее на бред. Днём - скучала в каюте под охраной слуг, ночью - изнывала в объятиях нелюбимого. Только боги знают, почему тогда не сошла с ума или не выбросилась за борт! Всё смотрела назад, на синие, бурливые волны - и не могла поверить, что никогда больше не увидит родного берега... Никогда!
... А с корабля сразу сели в тряскую карету с золочёными гербами. Сытые кони рванули с места и помчали вскачь - мимо пламеневшего осеннего леса, по кочкам да по ухабам - прямо к неприветливому серому замку.
Здравствуй, незнакомая чужая страна, Россана проклятая! Век бы тебя не видеть.
Никакие балдахины и ковры, серьги и ожерелья не заменят потерянной родины. Пусть Кора нежилась на мягкой перине и одевалась в модные платья из аралисского шёлка, пусть каждый день ела сытно и имела собственную прислугу, - всё равно душа её тосковала по южному солнцу, сияющему в густой синеве, по белой пене на гребнях волн вечно беспокойного морского прибоя. Снова и снова видение родного острова являлось во сне, исчезая с пробуждением, как неуловимый призрак. "Однажды я вернусь", - шептала Кора в утешение самой себе, и сама же не верила в произнесенные слова. Очень уж далеко был желанный Сафалос и слишком темна и загадочна собственная судьба.
***
Стук в дверь заставил вернуться в настоящее.
- Войдите, - неохотно произнесла Коралина.
Пройдя сапогами по зелёным ворсистым коврам, Эйварр бросил перчатки на подзеркальный столик - и сел на стул с высокой резной спинкой, как и столик, украшенный цветами-вставками из красной альи.*
- Всё тоскуешь, дорогая, ждёшь... Весны дождаться не можешь?
Коралина взглянула холодно, как могла, свысока: муж был куда как высок ростом!
Она не спешила с ответом. Пусть Эйварр подождёт, ничего ему не сделается. Зябко запахнулась в меховую накидку, поудобнее уселась в кресле. И только тогда соизволила ответить:
- Мне надоели холода... и скука в вашем замке, дорогой муж. Каждый день похож на вчерашний, словно две капли воды. Обед и ужин - вот и все развлечения. И повар готовит отвратительно! Вы слышите меня? - она склонила голову набок и капризно посмотрела из-под упавших на глаза локонов.
Как и ожидала, Эйварр наклонился поцеловать ей руку. А когда выпрямился, на холеном красивом лице заиграла улыбка.
- О, я не стану заставлять тебя умирать от скуки! Сегодня такой погожий денёк, почему бы нам с тобой не поехать на бал-маскарад?
- Бал-маскарад?! Зимой? - это известие удивило и обрадовало. - У кого же это?
- Маркиз де Ронгир празднует день рождения своей супруги.
- Хочешь сказать, её возвращение? - залилась смехом Коралина. - Наверняка, Карлотта опять ударялась в приключения. Интересно, сколько у Альбана хватит терпения на свою жёнушку?
Эйварр поморщился.
- Дорогая, зачем повторять нелепые слухи? Может, они и не любят друг друга, но ведут себя, как образцовая пара.
- Конечно, - легко согласилась она. И добавила с улыбкой: - Уж мы-то никогда не дадим повода для пересудов.
- Так ты поедешь?
- Непременно! Хоть какое-то развлечение. - И Коралина требовательно позвонила в колокольчик, вызывая камеристку.
Та явилась быстро, словно стояла за дверью. Знала, конечно: за нерасторопность Коралина и уволить может. А найти новое место в нынешние времена трудно, особенно с плохим отзывом от прежних хозяев.
Эйварр тоже ушёл переодеваться, а когда вернулся, на нём красовалась зелёная с позолотой военная форма: несколько лет назад, ещё до знакомства с Корой, мужу довелось служить в гвардейцах Его Величества. За что его сослали в провинцию, он не распространялся, Кора знала лишь, что вместе с ним попал в опалу и маркиз де Ронгир. Когда она пробовала расспросить подробнее, Эйварр страдальчески морщился и уходил от ответа.
"Дорогая, король Леопольд очень вспыльчив, и ему трудно угодить. Мы просто попали в недобрую минуту под горячую руку, вот и всё," - повторял он. Внутреннее чутьё подсказывало Коре: тут здесь не всё чисто, однако она всякий раз гасила в себе непрошеное любопытство. Не всё ли равно, что случилось у этого россанца в прошлом? Да и зачем знать лишнее о человеке, который ей глубоко безразличен?
***
Бал был в самом разгаре.
Пышные платья дам, блеск украшений, шум голосов и пахучие волны духов - всё снова, как в первый раз, заставило Коралину на миг остановиться в растерянности. Но уже в следующее мгновение она с любезной улыбкой раскланивалась со знакомыми, кивала одним, приветливо махала другим...
А дальше к ней строем потянулись кавалеры - приглашать на танец. По давнему уговору, первый танец Кора отдала мужу, а остальные распределила между знакомыми молодыми людьми. По большей части они казались ей двойниками Эйварра:такие же скучные, правильные и холодные. Она безошибочно угадывала их по голосам и манере держаться, заученно улыбалась, щебетала о пустяках, но сердце её не участвовало в этих разговорах.
Лишь один странный кавалер поставил Коралину в тупик. Высокий, беловолосый юноша в полумаске кота легко и непринужденно склонился в поклоне, приглашая на танец. Костюм его, чёрный с серебром, выглядел одновременно и скромно, и элегантно.
Кора досадливо прикусила губу, силясь вспомнить его, но так и не смогла вызвать в памяти ничего похожего. Заинтригованная, она подала юноше руку - и они понеслись, закружились под вновь грянувшие аккорды вальса.
Незнакомец вёл в танце мастерски, тонко чувствуя ритм и помогая Коре ощутить себя равной ему.
А она украдкой разглядывала лицо, полускрытое маской, безуспешно гадая, кто же он такой. Судя по розовым губам и гладкому, без щетины, подбородку, её кавалер был молод, едва ли старше неё самой. Сильные руки, аура власти, исходящая от этого худощавого человека, который держался так безукоризненно, словно являлся по меньшей мере герцогом, а то и принцем. Кто же он на самом деле?
Танец уже заканчивался, когда Коралина решилась задать этот вопрос вслух.
- Кто вы? Я вас прежде никогда не видела, - сказала она, когда они находились в той части зала, где их не мог увидеть Эйварр.
- И не могли увидеть. Я не из этих мест.
Голос юноши поразил её своей мягкостью и низким тембром, ни дать ни взять - мурлычащий кот.
- Откуда же вы?
- Издалека.
- Вы прекрасно танцуете.
- Вы также.
Краткость ответов незнакомца приводила Кору в отчаяние; каждый новый ответ ещё сильнее разжигал любопытство.
- Как вас зовут? - спросила она, надеясь: может, хоть на этот раз ответит прямо.
Но он лишь усмехнулся, странно блеснув глазами в прорезях маски.
- Наш танец окончен, сударыня. Позвольте мне отвести вас на место.
Вполне обычные слова, но Коралина внезапно услышала в них другой смысл. Возможно, виной тому было воображение, но ей почудилась в голосе незнакомца насмешка.
Она выдернула свою руку из его руки - и не прощаясь, пошла через весь зал к Эйварру.
"Наш танец окончен"... Ну да, конечно. Не хочет открывать свои тайны, ну и не надо! - рассерженно думала она на ходу. - Но "отвести вас на место"!.. Не скрытый ли это намёк, чтобы я не пыталась узнать, кто он?!"
Эйварр, конечно, сразу заметил перемену в настроении Коры.
- Что с тобой, дорогая? Тебе нехорошо?
- Да... - сдавленно ответила она. - Я, пожалуй, переутомилась. Пойду отдохну от шума в зимний сад.
***
В зимнем саду было тихо и спокойно. Причудливые растения и деревья из жарких стран чередовались здесь с мраморными статуями девушек и животных: оленей, барсов, львов и черепах.
Коралина прошлась вдоль маленького бассейна с голубоватой водой, заставляя себя успокоиться.
В самом деле, что такого особенного сказал этот беловолосый? Вроде бы ничего, выходящего за рамки приличия.
Она присела на одну из скамеек и рассеянно погладила по носу крупного мраморного льва.
Ощутив чей-то пристальный взгляд, обернулась.
И чуть не вскрикнула.
Возле её скамейки стоял беловолосый в полумаске.
- Мне показалось, вы обиделись? - спросил он, и сел рядом, не спрашивая разрешения.
- А мне показалось, будто вы... Будто у вас есть тайна, в которую вы не хотите меня посвящать, - ответила она с лёгким вызовом. - Ну, что ж, это дело ваше.
Он чуть заметно усмехнулся.
- Вы правы. У меня есть тайна. Но тот, кого я посвящу в неё, пойдёт со мной.
Это загадочный ответ рассердил Кору.
- Я не напрашиваюсь, можете оставить все тайны при себе! - вспыхнула она. - Но как порядочный человек, вы могли бы представиться, прежде чем разговаривать! Вы же предпочитаете увиливать...
- А ещё вы хотели бы увидеть меня без маски, не так ли? - насмешливо ответил он. - Хорошо. Я исполню ваше желание... - Медленным движением сняв полумаску, он небрежно отбросил её прочь.
У него оказалось красивое, чуть смуглое правильное лицо. Золотисто-карие глаза под тёмными, слегка изогнутыми бровями обладали странной магнетической силой. В них хотелось утонуть и раствориться.
-... в обмен на моё, - договорил незнакомец бархатным голосом. - Я хочу вас поцеловать.
Кора отшатнулась.
- Поцеловать?! Да что вы себе позволяете? Кто вы такой?
- Кэн Ренмор. - последовал ответ.
Это имя ровно ничего не сказало Коре.
- Я вас не знаю, - холодно проговорила она. - И не собираюсь выслушивать глупости.
Она встала, решив уйти.
Ренмор, быстро вскочив, загородил ей дорогу.
- Вы не поняли. Я не из тех, с кем можно играть. Мои желания всегда исполняются.
Он не повышал голоса, но каждое слово звучало будто приказ.
Коралина отступила назад, чуть не споткнувшись о мраморного льва.
Ренмор приблизился вплотную.
- Чего вы хотите?
- Поцеловать вас.
- Вы с ума сошли... Я вас не знаю - и знать не хочу. Пустите!.. Я - графиня Коралина де Гайрон, а кто вы - мне неизвестно.
Взгляд Ренмора стал нехорошим.
- Моя милая, на свете существуют не только титулы. И самый громкий из них, титул короля, не сравнится со званием мага - высшим званием на свете!
"Маг? Так вот почему у него такие глаза. Но не врёт ли?" - подумала Коралина, и недоверчиво переспросила:
- Вы - маг? А чем вы докажете своё могущество? Можете перенести меня на Сафалос?
- Сафалос? А почему именно туда? - заинтересовался он.
- Потому что... Я оттуда... - Голос Коры прервался от волнения. - Меня увезли силой.
Он понимающе кивнул.
- А! Но мне бы хотелось узнать побольше. Быть может, я и вправду могу помочь. Сядьте - и расскажите мне всё с самого начала.
В голосе Ренмора прозвучала такая властность, что она даже не подумала ослушаться. Опустившись на скамейку, Кора начала рассказывать о своей жизни на родном острове, и о злосчастном дне, когда родные отдали её чужеземцу.
- Ай да граф де Гайрон! - приподнял брови Ренмор. - Это ж надо додуматься: купить дочь у отца родного!
Коралина всхлипнула: так ярко припомнился тот давний день. Участие незнакомого человека, возможность рассказать кому-то о своём несчастье - всё вылилось в неудержимый поток слов:
-... Да, он купил меня!.. До сих пор не пойму, как согласился батюшка. Ладно, мачеха: обрадовалась, увидев жемчуг... Да и лишний рот я для неё была. Но батюшка-то! Ведь он же любил меня... - Сняв мешавшую маску, она вытерла глаза платком. И продолжила: - Вот так вот... шесть лет здесь живу, за этим проклятым графом замужем. И нет никого, кто бы избавил, кто бы помог!
Ренмор взял её руки в свои и внимательно посмотрел в глаза.
- Я вам сочувствую, Коралина.
Она вздрогнула, услышав своё имя из его уст. Оно прозвучало совсем иначе, нежели говорил муж. О, этот низкий бархатный голос! Эти протяжные, мурлыкающие интонации... Ей хотелось слышать собеседника снова и снова, и без раздумий подчиняться всему, что только ни скажет!
А он продолжал, не замечая её состояния:
- Я могу тебе помочь. Но уверена ли ты, будто в самом деле станешь счастлива на своём Сафалосе? За эти годы ты успела познать богатство и роскошь, вряд ли тебе захочется вновь оказаться полунищей. Ты красивая, молодая... И заслуживаешь лучшей участи. Ведь ты ненавидишь мужа, правда?
- Нет, - возразила она, - я не люблю его, но всё же... я не желаю ему зла. Просто не могу его простить.
- Отлично! - улыбнулся Ренмор. - Злопамятность - хорошая черта. Я и не предлагаю причинять графу зло. Лишь помогу тебе обрести свободу...
Он поднёс её руку к своим губам, не сводя глаз с лица Коралины.
-... но сначала ты исполнишь моё желание, милая!
С этими словами Ренмор притянул её к себе и впился в губы властным поцелуем. Дикая страсть и опьяняющая нежность чувствовались в его объятиях; острый запах кедра волновал кровь.
Сердце Коры забилось сильнее, а по телу разбежались колкие холодные мурашки... А потом её руки сами обвили шею Ренмора, а губы раскрылись, со всей полнотой отвечая на поцелуй...
- Кора!!! - раздался за спиной негодующий голос Эйварра.
Она отпрянула от Ренмора и обернувшись, увидела на дорожке между статуями мужа.
Эйварр был, видно, вне себя от злости; голубые глаза неистово сверкали, ворот камзола - расстегнут, словно ему внезапно стало душно. А на бледных скулах заиграли желваки.
- Сударь! - сказал он, подойдя ближе, - потрудитесь вести себя прилично. Это моя жена, и я не потерплю позора своего имени!
В ответ Ренмор тихо, презрительно рассмеялся.
- Жена ли, граф? Или рабыня, купленная за жемчуг?
Эйварр побледнел ещё больше и шагнул к нему.
- Смеете оскорблять меня? Я страж королевской гвардии!
- Ну, разумеется. - ухмыльнулся Ренмор. - А вам напомнить, за какую провинность вы отбываете ссылку в своём замке? Молчите, граф? То-то же.
Эйварру и впрямь словно заткнули рот.
Грубо схватив Коралину за руку повыше локтя, он потащил её прочь из сада - по коридору, мимо бального зала, где ещё гремела музыка, - прямо в переднюю.
Кора поняла: для неё бал закончился. А может быть - и прежняя жизнь под ласковой опекой заботливого мужа.
Накинув шубку и натянув меховые сапожки, она пошла к карете, сопровождаемая ледяным молчанием Эйварра.
Он не сел с ней в карету, как бывало раньше, а поскакал верхом, заняв у кого-то лошадь. А приехав в замок, запер Коралину в её комнате на ключ.
Эйварр не обращал на него внимания, развалившись в кресле с бокалом в руках. Терпкое эталийское вино, яркий огонь в камине - как раз то, что нужно, чтобы отдохнуть и успокоиться.
Сегодня он вновь пожалел о своём скоропалительном браке. Да, иногда ему приходили в голову странные решения, и тогда Эйварр отваживался на такие поступки, которые заставляли окружающих сомневаться в его здравом уме. Но в ту поездку на Сафалос он переплюнул самого себя. Это же надо было придумать: выбрать жену, словно красивую игрушку! И ведь не стал слушать ничьих уговоров и увещеваний, не остановили даже слёзы и обмороки девушки.
Пламя в камине плясало, притягивая взгляд, в нём оживали картины прошлого...
Воистину, за что-то Эйварр тогда прогневал Владычицу, раз Она наслала на него подобное безумие любви!
Отлеживаясь в хижине рыбака после падения в море во время бури, он наблюдал за жизнью бедного семейства - и за той, которая подносила ему, спасенному чужаку, еду и питье. Убирая рукой падавшие на лоб золотисто-рыжие волосы, девчонка посматривала из-под ресниц, а глаза - ну, точь-в-точь сапфиры глубокой восхитительной синевы. Тонкие запястья, загорелые руки... Маленькая грудь, едва приподнимавшая тунику...
Что стало причиной того сумасшедшего желания, заставившего его в одночасье забыть всё: и титул, и всегдашнее презрение к простолюдью, и трезвые доводы друзей. Ни дать ни взять, кто-то опоил приворотным зельем! И добро бы просто обладал прелестной островитянкой, так нет же, как честный дурень, женился на ней по россанскому закону, дав безродной девчонке графский титул и своё имя.
Лишь на второй год Эйварр начал остывать к молодой жене. А потом рыжая и вовсе ему прискучила. Делая вид, будто уезжает на охоту, он мчался к своей прежней любви, Карлотте Ронгир. Или пропадал за карточным столом. Правду сказать, он и раньше играл, но никогда в жизни, ни до, ни после, не знал такого бешеного азарта. Поначалу судьба его хранила, пока...
"Пока я, дурак, не захотел помериться силами с Рофтом!" - при этом воспоминании Эйварр сердито пнул ножку стола. Жалобно звякнул графин, до половины наполненный вином.
Что Роут Рофт - любимчик богов, знал даже жёлторотый новобранец. Не иначе, как хмель попутал связаться с тем, кому в картах всегда везло!
Эйварр мог в мелочах припомнить тот злополучный вечер.
... Сидели при свечах, поскольку в начале зимы быстро темнело. В печи потрескивали дрова, обещая усиление мороза.
Гвардейцы молчали, сгрудившись вокруг играющих. Лишь изредка кто-нибудь бросал малозначащую фразу.
Эйварр до рези в глазах всматривался в карты на столе... Неужели... Неужели...
Эйварр похолодел: судьба в который раз избрала своим фаворитом проклятого горца!
А Рофт, скаля зубы, сгреб со стола выигрыш.
У Эйварра помутилось в голове. Его деньги!..
Конечно, он сам был виноват. Кто же заставил поставить на игру трёхмесячное жалованье? Проиграл всё, да ещё и остался должен.
Но тогда он не мог соображать трезво.
Просто вскочил, заорав:
- Мошенник! Тварь! - и, ухватив Рофта за воротник, тряхнул изо всех сил.
- Что-о? Пьяная рожа! Я т-тебе... забью эти слова обратно в поганую глотку! - Тот тоже вскочил, опрокинув стол. И легко оторвал руку Эйварра с воротника, а потом двинул ему в лицо кулаком.
- Иди ты к Кайеру! Я сам тебя... размажу!
Эйварр увернулся, отшатнулся к стене - и ударил в ответ. Промазал - и получил жёсткий удар в живот. Согнулся пополам, хватая ртом воздух.
А Рофт тут же добавил ещё - по голове.
Эйварр пошатнулся - упал бы, если б не подхватили друзья.
- Э-эй! Так не годится! - закричал один из гвардейцев.
- Чего вы, как мужичьё, кулаками машете? - поддержал его маркиз де Ронгир. - А ну, спокойно, Гайрон. Угомонитесь уже, Рофт! Честь отстаивают с оружием в руках.
- С оружием в руках... - повторил Эйварр, покачиваясь. В глазах плыло. - У, иллерская собака!
- Я вызываю эту россанскую свинью на поединок! - заявил Рофт. И добавил ядовито: - Когда проспится.
Вот так, в дурацких ссорах, и решаются судьбы.
Что бы теперь Эйварр не отдал, чтобы того поединка не случилось!
Дуэль назначили через два дня, возле деревушки под Нарабеном.
Эйварр и Рофт встретились посреди снежного поля, без камзолов, в батистовых рубашках - и с рапирами в руках.
Этим оружием оба владели одинаково хорошо, и долгое время не было перевеса ни у кого.
Потом Рофт задел Эйварра остриём, прочертив кровавую полосу на груди: дразнил.
Эйварр сжал зубы: хорош насмехаться, иллер, посмотрим, как ты сейчас запоёшь!
С этой минуты бой перестал быть красивой разминкой двоих и превратился в смертельную схватку хищников. Клинок звенел о клинок, взгляды становились всё яростнее, выпады - всё злее и рискованнее...
С холма спускался какой-то всадник с королевской эмблемой: чёрной кошкой в прыжке.
Да разве можно остановиться двум врагам?
Пользуясь тем, что Рофт на миг отвлёкся, Эйварр сделал стремительный выпад - хоп! - и остриё рапиры вонзилось точно в грудь ненавистному иллеру!
И Рофт упал на снег - прямо к копытам коня королевского герольда...
Эйварр провёл ладонью по лицу, стирая воспоминания. Залпом выпив вино, налил ещё.
Как ни храбрись, как ни убеждай себя, что бой был честный, всё одно сейчас в кресле сидел убийца. Убийца Рофта.
... Да. А потом - длинная ухабистая дорога... Хотя нет, сначала арест и трудный разговор с Его Величеством.
- Я всё понимаю! - гремел король. - Моя стража распустилась так, что теперь убивает друг друга в мелочных поединках чести! Вы, граф Гайрон, опозорили не только своё имя, но и свой полк, демон вас раздери! Я не могу доверять охрану дворца буянам, подобным вам. И мог бы бросить вас обоих в тюрьму... Но Рофт и так в тяжёлом состоянии. А вы... Для вас лучшим наказанием станет жизнь в глуши, без столичных удовольствий.
Вы сейчас же - слышите? - сейчас же покинете мою столицу и будете жить в своём замке, пока я вас не прощу. Но это, обещаю, произойдет очень и очень нескоро.
За окном стремительно темнело. Пришлось встать и зажечь свечи.
Поправляя одну из них, Эйварр выругался: горячий воск капнул ему на пальцы.
Четыре года прошло... а король до сих пор не вспоминает о нём. При дворе все давно позабыли, что на свете есть такой граф де Гайрон. И поделом.
Эйварр вздохнул - и вылил из графина остатки вина в бокал.
Он не очень любил вспоминать прошлое, но сегодняшняя встреча вывела из равновесия. Этот беловолосый юнец... И откуда только взялся?! И как ему стало известно то, что знают от силы трое: король, он сам и ещё... маркиз де Ронгир. Он ведь тоже был там, на поле. Присматривал за ходом поединка. И хотя с него взяли клятву молчать, и тоже наказали ссылкой, но...
Эйварр сжал в руке бокал, из порезанной ладони закапала кровь. Он не обращал внимания, поражённый внезапной мыслью.