Тимоня стоял на углу и попрошайничал, делал он это очень мило, вилял хвостом и облизывался. Когда он увидел меня, то неожиданно встрепенулся, глазки карие заискрились и хвост закрутился ещё быстрее, он был рыжей дворнягой, на ухе висела такая же рыжая бирка, в центре стерилизации кто-то с любовью подобрал ее под цвет шерсти, он был особенный, как ни странно, людей он любил, доверчиво смотрел им в глаза и улыбался, как американец, собаки умеют улыбаться, хотя кто-то скажет, что нет у них мимики, у Тимони добродушно-улыбчивое выражение было доминирующим в его мимических гримасах, поэтому на поприще попрошайничества он добился больших успехов, местные любители 'братьев наших меньших' кормили его всем, что было у них в сумках, которые они несли из магазина, пес он был неглупый, и работал он у огромного супермаркета и редко когда уходил от него голодным.
- Тимоня, милый, - восклицали старушки и совали ему в пасть сардельки.
Дети прятали еду за обедом и тоже тащили Тимоне, строгие мамаши разрешали своим маленьким чадам угостить собачку.
Но совсем отвлеклась я от своей темы, шла я как-то мимо магазина и встретилась с добродушно-ласковыми глазками Тимони, хвостом вилял он ещё быстрее, когда увидел меня.
- Ничего у меня нет, милый Тимоня, приходи вечером.
И что бы вы думали, вечером Тимоня сидел на том же месте, а когда увидел меня стал облизываться, предвкушая угощение.
- Нельзя бросать слова на ветер, - подумала я, - я же обещала ему вечером принести еду.
Полиэтиленовую оболочку сосисок пришлось разрывать ключом от квартиры, так как ничего острого у меня не было, и одну сосиску за другой класть в пасть рыжему Тимоне.
Нельзя бросать слова на ветер, надо выполнять свои обещания, а на следующий день на завтрак я ела овсяную кашу, она намного полезнее сосисок, доктор Малышева рекомендует их есть не чаще двух раз в неделю, но Тимоня, я думаю, их ест каждый день и не замечает, какой вред они наносят организму.