Я родился в пути. Самое первое, что я помню - запах степных трав и скрип колес фургона. Многие младенцы, рождаемые в пути, умирали, не выдержав его тягот. Я выжил, выжил чудом. Ведун говорил, что Путь за солнцем - это проклятие нашего рода, и пора прекращать идти неизвестно куда, а обосноваться в месте, где есть дичь, вода, лес. Жить на одном месте, просто жить, не бредя в неизвестность, пробивая бронзовыми топорами себе дорогу.
Мне исполнилось всего сто двадцать лун, когда Ведун передал мне свой дар. Старший ученик Ведуна, которому он должен был его передать - Виродан, погиб. Погиб по собственной глупости, когда пытался летом "привязать" медведя, хотя Ведун и говорил, что мужчина может привязать медведя, только когда тот спит - зимой, а ведь летом этот зверь только дремлет, не засыпая крепко.
Я проверял - зимой нашел берлогу медведя, "привязал" и привел его в наше стойбище. Охотники смотрели ошалевшими глазами на меня, ведущего за собой медведя. Ведун говорил, что с "провязанного" медведя можно даже снять шкуру, а он и не шелохнется. Я решил проверить это и медведь начал своим когтем, а он у него острый, свежевать себя, но когда он начал вести разрез от шеи вниз, у охотников не выдержали нервы и они добили медведя. После этого меня стали побаиваться в стойбище, а Ведун сказал, что такого он прежде не видел, и что во мне прячется великая сила и великая злость.
Ведун признался, что я пришел к нему не случайно. Передать дар можно кому угодно, и этот человек - сосуд, пронесет его дальше, через несколько поколений передав его великому ведуну, который рождается слишком редко, но по воле богов в час грядущих испытаний Народа.
Учитель не только делился со мной секретами ведовства, но и рассказывал старые предания:
- Очень давно наш народ жил на берегу моря, в мире великого сумрака, окруженный многочисленными врагами. Теснимые врагами наши предки были вынуждены бежать в море, и оказалось, что там есть незаселенные и богатые пищей земли. Чем дальше они плыли, тем становилось теплее и светлее, тем больше на островах было пищи. После долгих странствие они прибыли на земли, где никогда не заходило солнце, и где не было врагов. Они были счастливы, пока один из Рода не вызвал гнев солнца и оно скрылось из тех земель.
Ведун замолчал, собираясь с мыслями и продолжил: - Кто-то предложил найти земли, в которых солнце скрывается на ночь и умолять его простить нас. С тех пор мы движемся, но солнце не становиться ближе, а все дальше убегает от нас.
Весной Ведун почувствовал, что скоро должен умереть, и передал мне свою силу. Я спросил у него, как он может умереть, такой здоровый и полный сил, и Ведун ответил:
- У каждого человека свой срок. Мне помогает сохранить силу дар ведунов, но если я в положенный срок не передам силу своему приемнику, то я умру в муках, гния заживо, и вместе с телом погибнет душа, не найдя забвения в нирване.
Он попросил вырыть ему могилу, и когда я выполнил его волю, полез смотреть ее.
- Здесь сухо, хорошо будет лежать. Посадишь возле моей могилы дуб, а теперь помоги мне выбраться отсюда.
Он ухватился за протянутую мной руку.
Ни раньше, ни позже я не испытывал такого потрясения - здоровое тело моего учителя на глазах превратилось в старческое сухое, и он прошептал:
- Прими дар.
После чего я потерял сознание.
***
Прошёл месяц после смерти моего учителя. Род похоронил его, справил тризну, и я, как и просил ведун, посадил возле его могилу росток дуба. Новые знания не давались легко, мне приходилось входить в транс, и, скользя по сохраненным воспоминаниям предыдущих ведунов спускаться вглубь веков, подбирая обрывки знаний. Так я узнал, что Земля круглая, а значит, солнце догнать невозможно. Род стоял на берегу реки, впереди было еще много рек, за морем большой остров, на который мы могли переправиться на плотах, а за ним безбрежный океан, переплыть который не смог бы никто. Вера толкала нас вперед, на погибель. Постепенно, деталь за деталью, вырисовывался план, как мне заставить мой род и рода других Ариев прекратить самоубийственную гонку за солнцем.
Я сидел на бревне и мастерил свистульку, когда вождь племени подошел сзади и пытался нанести мне удар ногой по спине, да так и застыл. Доделав безделушку, я обернулся к застывшему вождю и сказал:
- Ну что, Радивой, вот ты и бывший вождь племени, и скажи спасибо, что сам с себя шкуру не станешь снимать - сегодня я добрый. Вот ты такой большой и грозный, что можешь беззащитного побить, сыронизировал я, а боишься простых пауков. Один взмах руки и по одежде Радивоя поползли многочисленные пауки, которые он с криком пытался сбить, но безуспешно - они были простой галлюцинацией, видимой только ему. С воем он побежал в сторону стойбища, время от времени падая на землю, катаясь по ней, пытаясь избавиться от насекомых. Мне даже не придется говорить, что Радивой уже не вождь - человек, которого захватили духи степи, не может быть вождем. Он пытался и раньше помять под себя Ведуна, старого, но тот наложил на Радивоя заклятие молчания, но через одну луну простил. Теперь племени нужен новый вождь, беспрекословно исполняющий мои замыслы.
Я выбросил вокруг себя сигнальную "паутину", удобно уселся, взглянул вверх и поймал взглядом сокола. Мгновенное усилие, и я уже парю в небе, смотря на мир глазами хищной птицы. Перехватив управление телом, я направился в сторону близко расположенного леса. Смотреть было немного неудобно, может потому, что у ястреба глаза расположены не так, как у людей. Неудобно, но зрение было острое, позволяло рассмотреть даже мышь в траве.
Новый объект в лесу меня заинтересовал, и вот я уже сижу на ветке в теле белки. Кусты внизу зашевелились, я присмотрелся и увидел людей. Незнакомые мне охотники спрятались на опушке, наблюдая за нашим стойбищем. С первого взгляда было видно, что они не из народа. С оружия только луки, так презираемые моими соплеменниками, любившими драться с противником лицом к лицу, а не подло стрелять в него из засады. Я поскакал с ветки на ветку, рассматривая заросли, и вскоре нашёл кабана. Огромный старый секач лежал в корнях дуба и спал, зарывшись в прошлогоднюю листву. Тем лучше, и я покинул тело белки, сменив его на кабана. Поднялся, отряхнулся и пошёл в сторону чужаков, осторожно выбирая дорогу, что бы ни выдать себя треском ветки, или шорохом кустов. Секач, это единственный зверь, который, даже умирая, будет рвать тело врага, а это мне и нужно.
Я вышел в тыл врагов, направил тело кабана на ближайшего, поддел его клыками и переместил себя в тело стрекочущей в зарослях сойки. Секач оправдал мои ожидания, и ничего не ожидающие противники вскоре оказались мертвы. Быстро, всего несколько ударов сердца, и пять человек отправились к своим предкам, нанеся секачу только одну неглубокую рану. Похоже, рана его рассердила, и он продолжал метаться по поляне, расшвыривая в стороны бездыханные трупы. Отсюда, сверху, открывался на все это отличный вид, и он мне не очень нравился. Похоже, после пробуждения памяти предков, я стал более впечатлительным. Я оглянулся, выискивая, в кого бы мне переместиться, и вдруг заметил шевеление в кастах. Они раздвинулись, и на вытоптанную зверем поляну вышел человек, явно из Народа. За плечами, в чехле у него висел бронзовый топор, такого большого я еще не видел. Секач тоже заметил пришельца, глаза у него налились кровью, и он помчался на нового противника. Незнакомец стоял, не шевелясь, и лишь когда до зверя оставался один шаг, он отступил в сторону, и со всей силы врезал ему по хребту. Пропахав борозду в земле, тот остался лежать бездыханным. Незнакомец негромко свистнул, из зарослей вышел конь и остановился возле него. Связав и взвалив секача себе на спину, он пошел в сторону нашего стойбища.
Я покинул тело сойки и вернулся в свое тело. Очень сильный воин, раз смог голыми руками завалить здоровенного кабана. Я о таком даже не слышал. Прости воин, но ради своего Народа я принесу тебя в жертву.
"Паутина" завибрировала, сообщая мне о приближении нового собеседника. Боримисл, братишка!
- Рад поприветствовать нового вождя. Что тебя привело ко мне?
- Я пришел просить за Радивоя, он надоел всем, кроме того своим дерьмом провонял всю стоянку. Бегал, кричал, пока я не свалил его на землю и не связал.
- Он считал меня тем же парнишкой, что и раньше, попытался избить, и был наказан. Пусть переборет свой страх, придет ко мне и признает меня старшим, а дальше я решу, что с ним делать.
- Как скажешь.
- Теперь следующее. Я говорил с Солнцем, просил у него за Народ.
- И что Он сказал?
- Что мы не должны никуда дальше идти. Мы должны отбить у варваров эту землю, и остаться здесь. Кто пойдет дальше, будет навек проклят. Во исполнение своей воли Он пришлет нам могучего воина, который поможет перебить врагов.
- Как мы узнаем, что незнакомец посланник Солнца?
- Он один из Народа, с ним будет конь, и на плече он будет нести дикого кабана, живого. У него оружие от Солнца - богатырская секира. Когда он появится, пустишь жеребца к нашим кобылам, а ему пришлешь девушек. После помощи Солнце заберет его снова к себе.
- Непривычно как то оставаться на одном месте.
- Это не моя прихоть, а воля Солнца. Кто мы такие, что бы оспаривать его волю. Пусть воины приготовят секиры и копья. Сегодня они вдоволь попьют крови.
- Откуда ты это знаешь? Еще даже не пришёл воин, о котором ты говорил.
- Подними глаза и посмотри у меня за спиной. Кто идет со стороны леса?
- Еще очень далеко, и плохо видно.
- Я вижу спиной, а ты глазами не смог рассмотреть, наклонись ко мне, - сказал я. Боримисл наклонился, я провел по его лицу, подправляя глаза и их кровоснабжение, - посмотри теперь.
- К нам идет незнакомец с конем, что то несет.
- Вот видишь, я же говорил. Ты уже знаешь, что надо делать. Скажи воинам, пусть готовятся к ночной битве.
- Ночью нельзя воевать, мертвые заблудятся в ночной мгле и не найдут путь в светлый мир предков.
- Солнце даст воинам часть своей силы, они смогут видеть в темноте. Не говори незнакомцу и нашим людям, что он посланец Солнца. Иди, я обо всём остальном позабочусь.
Он ушел, и я остался один, прорабатывая мельчайшие детали плана. Правда, сколько не планируй, всё равно что ни будь пойдет не так. Прочь сомнения, все давно спланировано, отвар приготовлен, воины будут видеть в темноте, я научился драться "тенью". Я просто ожидал похожего случая - воина из Народа, одиночку, неизвестного моим людям. Возможно, он из прошедших этой дорогой кланов, не переживших столкновений с варварами. Я выбросил вперед "призрачную" руку, и камень, лежащий в пяти шагах от меня, разлетелся в пыль. Что интересно, моя левая рука бьет дальше, чем правая, да и моя левая телесная рука сильнее правой, а у большинства воинов наоборот. Просматривая память предков я не нашел объяснения этому факту, наверное, у них такого не было.
У предков и Ведунов не было - первый Ведун появился, когда они вернулись на Землю после катастрофы, разрушившей их мир. Что подействовало на гены людей, неизвестно. Это могла быть радиация, подействовавшая на мозг и тело, или неизвестные вирусы. Да могло быть что угодно, и у меня просто не хватает знаний, что бы с этим разобраться. Память первых Ведунов дошла урывками. Непонятны причины, почему предки разделились и одни из них ушли на звезды, а другие остались на Земле. Насколько я понял, ушедшие на звезды были бессмертны. Если они не деградировали, как мы, то заняли свободные планеты, и нашим потомкам, если они выйдут в космос, придется воевать за жизненное пространство.
Я просидел на пригорке, ворочая пласты памяти предков, до вечера. Солнце садилось, когда я вошел в стойбище. Возле шатра Боримисла были сложены вещи пришельца, а он стоял на площади, и вертел в руках секиру. В лучах заходящего Солнца она казалась куском пламени, кружащего вокруг воина.
- Он сказал, его зовут Перун, и что это все, что нам о нем надо знать. С его слов, на опушке леса собралось два раза по десять рук воинов варваров. Ночью они соберутся в роще возле холма с дубом и нападут на нас, надеясь захватить врасплох. Варвары так делали уже не раз.
- В этот раз это им с рук не сойдет. Мы встретим варваров возле холма, не подпуская к фургонам.
Я подошёл к Перуну, и сказал:
- Меня все зовут Ведун, и мне интересно, почему ты не применил секиру, а ударил вепря кулаком.
- Как ты узнал? Ах да, ты же Ведун. Не хотел, чтобы мясо испортилось, я люблю мясо диких свиней. Правда, этот вепрь староват, но сойдет, - и обратился ко всем, - представляете, иду по лесу, никого не трогаю, и тут на меня выскакивает секач, с трудом сумел отскочить и угостить его ударом кулака. А у вас сильный Ведун, это было далеко отсюда, но он как то сумел узнать.
- До того как стать Ведуном, он смог привести из леса медведя, и заставил того снимать с себя шкуру, - сказала вдова Вселюба.
Перун посмотрел на меня с уважением, и сказал:
- О таком я даже не слышал никогда, а повидал много кланов, и слушал рассказы о живших раньше Ведунах, и о том, что они были сильнее нынешних.
- Это твой лук,- я указал на лежащий возле шатра лук.
- Да, я его отобрал у варваров. Слышал, что он принадлежал их богу. Не знаю, правда ли это, но лук лежал в хижине, в которой стояло изображение перемазанного кровью истукана. С его помощью я охочусь на зверей и на варваров. Если противник применяет луки, то почему мы этого не делаем? Кроме того, не каждый воин сможет надеть на этот лук тетиву. Никто не хочет попробовать?
Пока охотники пробовали, правда безрезультатно, натянуть тетиву, я призрачной рукой уколол Перуна, подхватил выступившую каплю крови и пошел в шатер - подготовится к ночи.
Капля висела передом мной в воздухе, я напитывал ее силой, менял структуру, добиваясь нужных мне свойств. Когда все закончил, на небе выступили первые звезды, повеял прохладный, освежающий ветер. Я отправил каплю в полет к дубу, растущему у места предстоящего сражения, мысленно проверил, как она впиталась в кору и начала менять свойства уже растения. Дубу не больше пары сотен лун, и он еще очень много простоит, напоминая потомкам обо мне.
Когда я вышел из шатра, охотники уже собрались и ждали только меня. Я вылил в большой котел, заготовленный мною отвар, и из ковша выпил сам, а потом напоил подходивших по очереди воинов, заставляя пить до дна, четко отмеренную порцию. Оглядев их, я удовлетворенно отметил, что все собравшиеся надели жилеты из просоленной и высушенной кожи носорога, которую практически невозможно пробить копьем.
- Сегодня ночью мы пойдем и убьем всех варваров, заберем себе их земли, их женщины будут рожать нам крепких сыновей. Наши потомки будут помнить о нас до окончания веков - произнеся это, я активировал настойку, которую мы выпили. Из груди окруживших меня воинов вырвался вздох изумления, когда они стали видеть в полной темноте безлунной ночи.
- С нами Солнце, которое повелело остаться на этих землях. Мы идем на холм, ждем, когда варвары соберутся, и обрушим на них свой гнев. Боримисл, веди нас.
Все развернулись, и один за другим, след у след, подобно волкам двинулись за вождем. Сразу за Боримислом шел Перун, потом я, вглядываясь в приближающийся холм. Варваров еще не было видно обычным зрением, но я почувствовал, что на вершине холма стоят их дозорные. Напрягшись, я остановил биение сердец, и они беззвучно повалились в траву.
- Боримисл, на вершине холма было два дозорных. Теперь у нас на два врага меньше.
Вскоре мы дошли до холма, вскарабкались на его вершину и увидели у подножия сгрудившихся воинов врага, которые слушали одетого в волчьи шкуры старика. Местный шаман, подумал я, вглядываясь в его фигуру, которая не излучала ни капли силы. Воинов было больше двух сотен, а нас только восемь десятков.
- Сначала кидаем дротики, - тихо сказа Боримисл, - потом, когда подойдут ближе, копья.
- Перун, сказал я, ты знаешь обидные слова на языке варваров?
- Знаю немного.
- Тогда начинай оскорблять их, - сказал я, и остановил сердце у шамана. Лучше перестраховаться. Перун начал кричать что то, а я воздействовал на варваров, пробуждая в них гнев. Не знаю, что сильнее подействовала, то ли слова Перуна, то ли мои действия, но варвары побежали в нашу сторону, крича на ходу что то - наверное, ругательства. Дротики и копья полетели в них, пронзая иногда до двух врагов. На нашей стороне была неожиданность, высота холма, тормозящая врагов и разгоняющая наши копья, и самое главное - мы видели в темноте, а варвары могли рассмотреть только наши силуэты.
Когда до противников остался десяток шагов, вперед вышли Перун и все, кто имел секиры. Они завертели их над головой, поджидая врагов. Я напитал секиру Перуна силой, и она засветилась светом, видимым только нам. Это была моя первая битва, я бил подбирающихся врагов призрачной рукой, отвел глаза нескольким бойцам варваров, и они били в спины своих соплеменников, принимая их за нас. Я хоть и стоял не в первой шеренге, но был в потеках крови с ног до головы. Враги все напирали и напирали, в любую минуту воины моего племени могли дрогнуть и побежать - это я понял по изменению их призрачного тела. Пора вводить последние резервы, и я задействовал всю силу, что сумел накопить с начала битвы.
С неба ударили молнии, и сбили бьющихся в первых рядах варваров. Оставшиеся дрогнули, побежали, и молнии начали бить в их спины. Мои люди, но не я, ослепли от яркого света вспышек. Я бил молниями в спины бегущих, не давая им уйти - чем больше мы им убьем сегодня, тем меньше останется на завтра. Последними каплями силы я сжег тело Перуна, а его бессмертную сущность поместил в подготовленное мною вместилище - дуб.
- Встаньте, храбрые воины, дети Солнца. Сегодня Солнце явило нам свою силу, и мы, с помощью присланного им бога Перуна обратили вспять варваров, желающих насладится убийством мирных Ариев. Солнце оставило с нами Перуна, поместив его в бессмертный дуб, что бы, не только мы, но и наши потомки находились под его защитой. Восславим Перуна, бога воинов, бога - стрельца, бога - громовержца, укротителя врагов, - с этими словами через кору дуба проступило сияние, а когда оно сошло, остался выпуклый образ Перуна. Да, я не художник, но сойдет, немного похоже. Люди, приходя к дубу, будут оставлять Перуну частицу своей силы. Чем больше людей, тем более сильным богом будет он, встав во главе пантеона местных богов.
Чем еще воинов можно привязать к оседлости? Ведун говорил о напитке, приготовленном из зерна - сикера. Воинам он понравится, а для его приготовления потребуется много зерна, поля для его выращивания. Так мы остановим другие племена народа, находящиеся в пути, если они не поверят рассказам о великой битве и боге Перуне, посланце Солнца. Пороюсь в памяти прежних Ведунов, может, найду какую ни будь героическую сагу, переделаю ее слова, спою. Если она понравится, ее будут петь зимой, у очага, потягивая сикеру и завидуя нам, плечом к плечу с богами, бьющимися с толпами варваров.
Перун.
Великий Ведун оказался прав - богов делают люди. Я помню его маленьким, и запомнил стариком, передающим Силу следующему Ведуну. От моей кратковременной связи с женщиной из его клана родился сын. Я помогал сыну, и его все более разрастающемуся потомству. С одной стороны была гордость за свой большой род, с другой стороны, было больно смотреть, как старятся и умирают близкие мне люди.
Когда то я был человеком, одним из народа. Мой клан, застигнутый врасплох, под покровом ночи, был перебит варварами. Они считали, что убили всех, но я выжил, и начал мстить. Из их капища я забрал лук и секиру - оружие их бога, и мог убивать варваров так, как они убили мой народ - оставаясь невидимым. Они боялись меня, называли Перуном, пугали моим именем детей. Когда недалеко от их стойбища остановился один из кланов моего народа, я понял, что варвары попытаются застать их врасплох, перебить как моих близких, и решил прийти на помощь.
Я всегда помогал просителям - присылал дождь в засуху, убивал молниями врагов, отгонял злых духов, а в свирепые зимы волков. Весть обо мне разошлась во все края. Приходящие кланы, заслышавшие о силе Перуна, выпрашивали ростки дуба, и высаживали их в своих стойбищах, распространяя мое влияние на эти земли. С тех пор прошло много времени, первоначальный дуб засох, возможно, от большого количества крови, пролитой в качестве жертвы на его корни, а может просто от времени. Его обтесали по проступающему на дереве человеческому контуру. Возле моей статуи вырос целый город, время шло.
- Перун, бог, помоги мне, братья меня убьют. Защити меня, и когда выросту, я сделаю тебя самым большим богом. Вот возьми мою кровь, больше у меня ничего нет, - он надрезал ножом руку, и на землю пролилась жертвенная кровь. Просьба маленького мальчика тронула меня, и сын князя и рабыни остался жив. Шло время, он вырос, с моей помощью стал князем этой земли, а потом, в поисках могущества, предал меня, подпав под влияние своей жены. Подкупленный княгиней Ведун запер мою сущность в этом засохшем куске дуба, и как - то лишил Силы. И теперь я плыву по водам Днепра, сброшенный в его волны людьми князя, по берегу бегут люди, плачут и кричат:
- Перун, отец, вернись к нам, - а я плыву все дальше и дальше, люди отстают, их крики стихают вдали, постепенно затухает мое сознание. Со временем бревно погрузится в толщи воды, его занесет илом, и я буду вечно лежать на дне, без единой возможности перерождения. Надеюсь, новый бог, бог княгини, позаботится о моем народе.