Абросимов Эдуард Николаевич : другие произведения.

Воля ваша Глава 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 3. Крым

1

   Большой красный чемодан лежал с откинутой крышкой на двуспальной постели. Он уже был заполнен наполовину. Таис Кони, одетая в широкие домашние брюки, тельняшку и холщёвый жилет, укладывала в этот чемодан остальные пожитки, каковые она брала с собой в командировку.
   - У тебя ещё есть время купить на сайте Аэростара билет и полететь со мной, - сказала она мужу, который без дела топтался тут же, в их спальне.
   - Дело не во времени, - возразил Тарас и расстегнул последнюю пуговицу на вороте своей чёрной в тонкую красную клетку рубашке поло, - С тех пор, как мы поженились, ты всегда всё делаешь мне вопреки!
   Красный окунь с картины Дали "Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения" косил на Тараса бессмысленным круглым глазом. Изо рта окуня вылетал тигр, из пасти тигра вылетал ещё один тигр, а от того, в спящую голую женщину, летела штыком вперёд винтовка. Репродукция картины висела в изголовье их супружеского ложа.
   - Как можно не хотеть слетать в Крым?! - всплеснула руками Таис.
   - Дорогая, - Тарас отошёл к окну, за которым фруктовый сад светился свежей июньской зеленью, - Мне не на кого оставить стройку, завтра привезут цемент, у меня нет опытного бетонщика.
   - Неделя в Крыму с любимым человеком, - сказала мечтательно Кони.
   - Ночью на море ещё холодно, - возразил Тарас Мелько.
   - Ночные прогулки... - продолжила его жена, копаясь в груде своей летней обуви на дне шкафа.
   - Это для тех, кому за тридцать!
   - Да, - согласилась его жена, - жизнь надо устраивать до тридцати.
   - Вот и прекрасно, - поддержал Тарас и принялся выкладывать вещи из красного чемодана.
   - Милый, - Таис взяла грудой, выложенные им тряпки, и бросила обратно в чемодан, - Я не могу отказываться от должности директора ГТРК "Крым", даже не взглянув на предлагаемое место работы! Ты представляешь себе уровень чиновников, предложивших мне это?
   - Всегда же можно что-то придумать, не правда ли? - Мелько развёл руки ладонями вверх, - Скажи им, что тебя не отпустил муж.
   Таис ушла в ванную комнату, в которой, правда, ванной не было, а был лишь самодельный душ, вернулась оттуда с зубной щёткой, шампунем, кондиционером, бальзамом, мыльницей и принялась запихивать всё это в отдельный карман чемодана.
   - Тарас, - обратилась она к мужу с небольшим ожесточением в голосе, - я закончила филфак, я - гуманитарий. Но и все шесть лет на телевидении я изучала нормативные акты СМИ, технологию создания телевизионных программ, авторское законодательство, основы планирования и финансирования и даже технические характеристики телевизионного оборудования. И всё это я сейчас засуну коту под хвост потому, что меня "не пустил муж"! Мне в этом месяце исполняется двадцать семь, тридцатник уже не за горами. И мне нужен стаж на руководящих должностях.
   - Ладно-ладно, не заводись! - Мелько привычно поднял руки вверх, сдаваясь под напором своей жены. - Давай, успокоимся и скатаемся тут недалеко?
   - Куда?
   - Звонил Саныч, они возвели крышу. Поехали, посмотрим, как получилось?
   Тарас и Таис снимали хату в селе Шпитьки. Не очень комфортную, старую. С перекошенными полами и не открывающимися окнами. Их жилище было в таком состоянии, что в нём никогда нельзя было навести идеальный порядок. Телезрители, смотрящие на Таис Кони в ежедневных выпусках "Надзвичайних новин", никогда бы не подумали, что эта рафинированная красотка у себя дома ходит в уборную в заросшем крапивой дворе.
   В пригороде, если у тебя нет автомобиля, то у тебя нет жизни. Каждое утро Таис ехала из Шпитьков тридцать километров в Киев на своём красном Hyundai Getz, который заработала себе сама. Каждый вечер, в любую погоду, она без сил возвращалась из города в село. Её ещё хватало на уборку-стирку-глажку-готовку, но на работы по благоустройству двора - ни сил, ни времени, ни терпения, да и желания у Таис не находилось.
   Из съёмной "однушки" в Киеве переехать в Шпитьки настоял Тарас. Он на одолженные деньги купил в строящемся там коттеджном посёлке землю, и все свои заработки тратил на возврат долга и постройку собственного дома. Строитель и сын строителя из Запорожья, Мелько мечтал о своём доме с отрочества, каковое он провёл, помогая отцу строить особняки в Подмосковье. И вот его мечта постепенно, шаг за шагом становится реальностью. У него свой участок и дом, у которого уже есть стены и крыша. Оставалось ещё потерпеть пару лет и при хорошем раскладе, к тридцати годам они въедут с женой в свой собственный особняк, в котором будет всё так, как они сами захотят.
   Таис, как большинство украинских женщин, тоже мечтала о собственном доме. Но ей приходилось гнать от себя мысли, что село Шпитьки ей не по душе. Ей не нравились там люди - грубые, неотёсанные, заваливающиеся в сельскую бакалею по пояс голые, в растянутых трениках и резиновых тапках на босу ногу, в выцветших халатах, короткие рукава которых не скрывали пуки растительности под мышками. Дурно пахнущие мужики, вечно с пивом и смердящим окурком во рту. Вульгарные бабы, задающие беспардонные вопросы. Да, в коттеджном посёлке Шпитьки, наверное, будет другая публика. Но какая? Внезапно разбогатевшие жлобы?
   На стареньком универсале ВАЗ-2104, с погромыхивающим на кочках строительным инвентарём в багажнике, они подъехали к своей стройке. Тарас со счастливыми глазами любовался их домом, который теперь, под крышей, уж точно стал похож на дом. Таис нравились в муже эти увлечённость и упорство, с какими он "вил гнездо" для их семейной жизни.
   Мелько с гордостью любовался возведённым строением, а Кони любовалась мужем. На стройку она взглянула лишь мельком. А на что там было смотреть? На горы строительного мусора на участке в четыре сотки? На оконные проёмы без рам и стёкол? В одном окне, освещённый лампочкой, свисающей на голом электрическом шнуре, был виден их "как бы прораб" Саныч, он что-то мастерил на верстаке.
   - Вся моя жизнь проходит у меня перед глазами, Тася, - сказал задумчиво Тарас, - а ведь у нас даже ещё нет детей...
   На Таис нахлынуло умиление. Она погладила Тараса по затылку.
   - Эй! - негромко позвала она мужа.
   - А? - он оглянулся на неё, на секунду, и опять отвернулся, рассматривая в водительское окно свою стройку.
   - Эй! - требовательнее позвала Кони, левой рукой сжав волосы мужа на затылке.
   - Да, - снова обернулся Мелько и увидел, что жена ждёт его поцелуя.
   Он перестал держаться за руль и тоже взял её за затылок. Они долго с чувством целовались. Наконец, у них совсем не осталось воздуха, и губы их разъединились, надо было отдышаться. Но лица супругов были близко-близко друг к другу, едва соединяясь носами.
   - Не надо тебе ехать в Крым, - вдруг серьёзно сказал Тарас.
   Таис посмотрела на него отчаянными глазами. Отказаться от заманчивого предложения? Остаться здесь, в Шпитьках? Забеременеть? Жить с ребёнком в хате, где горячая вода из электронагревателя, а туалета и вовсе нет? Ждать, когда достроится дом? А потом отделочные работы. Даже асфальт в коттеджном посёлке ещё не проложили. Нет ни газа, ни воды, ни канализации. Всё, что зарабатывает её муж, они вкладывают в стройку этого двухэтажного особняка с мансардой. А живут они на то, что зарабатывает Таис на телевидении. У неё хорошая зарплата, но этих денег едва хватает на двух взрослых. На ребёнка не хватит. Просить о помощи родителей? Им, Тарасу и Таис, под тридцать лет. И они будут просить о помощи постаревших родителей? Ну, уж нет! Ей нужна эта должность! "Ведь всем надо как у всех. А тот, кто сделал как у всех, так делать уже не хочет", - подумала она.
   - Ты сумасшедший, муж мой! - ответила Кони, - ты думаешь, что владеешь домом и участком, а на самом деле они уже владеют нами. Они стали смыслом твоей жизни. Но не моей. Твой дом не разрешает тебе поехать со мной в Симферополь, где я из телеведущей могу стать директором телекомпании. Некоторые люди живут долго, но неинтересно.
   - Но это судьба, Тася, вот, что это такое! - возразил Мелько.
   - Что?! - взвилась Кони, - Что ты говоришь?! Какая судьба? До сорока лет жить в строящемся коттеджном посёлке, рожать детей и ждать мужа с работы? Это моя судьба?!!
   - А как же наша любовь, Тася? Ведь и это же и есть семейное счастье! - горячо возразил Мелько.
   - Я сто раз тебе говорила, не называть меня Тасей! - ожесточилась Кони, - Меня зовут Та?ис! Та?ис Ко?ни! Поехали домой, я улетаю утром, и хватит уже об этом!
   Её глаза горели негодованием. Тарас сидел рядом с ней в салоне раздолбанной "четвёрки", угрюмо слушал её и думал, до чего же мучительно любить эту женщину "из телевизора" и не иметь уже готового дома.
   Через пару часов, когда измученная, мокрая, как мышь, с распухшими от жадных поцелуев губами, любимая уснула на правом плече Тараса, он мягко высвободил из-под неё руку, накрыл обнажённые бёдра жены свежей простынею, положил свою голову на правый кулак и любовался лицом спящей Таис. "Я хотел бы сказать, что ты самая добрая, самая милая, самая красивая женщина, которую я когда-нибудь видел, - думал Тарас, - Никто никогда так не был так честен со мной, как ты". Мелько осторожно-осторожно поцеловал слезинку, выкатившуюся из-под ресниц жены. "Как только я тебя увидел, - продолжал мысленное признание Тарас, - со мной что-то произошло. Я никогда тебе об этом не говорил, но в тот первый момент мне страшно захотелось тебя обнять. Я не заслуживаю такого человека, как ты, я слишком примитивен для тебя. Но клянусь, я буду любить тебя до конца своих дней".
   - Тарас, ты ещё не спишь? - спросила сквозь дрёму Таис.
   - Да, девочка моя, я здесь, - с глубочайшей нежностью в голосе отозвался муж.
   - Отвези меня в шесть утра в Жуляны, - еле слышно пробормотала Кони, опять проваливаясь в сон.

2

   - Компания Аэростар приветствует вас на борту самолёта, которому предстоит перелёт Киев-Симферополь, - звучало из динамиков, встроенных в верхнюю панель, прямо над креслом Таис Кони. Она заняла место в последнем ряду, где справа за занавеской шебуршали стюардессы. - Примерное время полёта: полтора часа. Пожалуйста, проверьте, застёгнут ли ваш ремень безопасности, и находится ли спинка вашего кресла в вертикальном положении.
   Спинка кресла Кони и не могла быть в горизонтальном положении, она упиралась в стенку, за которой был туалет. Таис застегнула ремень безопасности так, чтобы его пряжка лежала у неё на коротком подоле простого, но ярко-красного платья на бретельках. Подол туго обтягивал её бёдра.
   Рядом в кресло плюхнулся молодой, не старше двадцати пяти лет, стюард в белой рубашке и красном корпоративном галстуке. На груди бейдж с именем: "Роман".
   - Как вы здесь оказались? - спросил он у Таис, - На эти места пассажирам продают самые последние билеты.
   - Я пересела, - призналась женщина, - мне досталось кресло с двумя детьми по соседству и их мамочкой. Знак "Осторожно! Дети" надо ставить не только на дороге, но и на некоторых женщинах. Уверена, они заляпают мне платье.
   Стюард посмотрел на пассажирку с заинтересованным сочувствием.
   - Это мой первый полёт в Крым, - попыталась объясниться Кони, - Я просто немного нервничаю.
   - Боитесь летать? - привычно поинтересовался Роман.
   - Боюсь летать в Крым, - пояснила журналистка, - Это из-за Ту-154, который летел над Крымом из Тель-Авива, а его сбили наши военные. Тогда даже никто не извинился перед родственниками погибших.
   - Американцы сбили иранский Airbus и тоже не извинялись, - возразил стюард, - а там погибло человек триста.
   - Вам мама никогда не говорила, что нехорошо пялиться на людей? - вдруг спросила Таис, заметив взгляд стюарда, купавшийся в её декольте.
   - Вам, наверное, кажется, что военные собьют нас ракетой, и мы будем лежать на земле, в груде кусков, мёртвые? - ответил вопросом на вопрос молодой человек, - Я вам обещаю, что если это произойдёт, то вы ничего не почувствуете.
   Кони поморщилась, представляя себе картинки, виденных ею ранее, авиакатастроф.
   - Вам хорошо, вы уже давно летаете, верно?
   - Меня зовут Роман, - представился стюард и протянул руку для рукопожатия.
   Кони не ответила на этот жест. Роман продолжил:
   - Ну, расскажите мне, как вы работаете в новостях, куда путешествовали? Или вы никуда из телестудии не выходите?
   - Я ездила в Крым в прошлом году с мужем, на машине, - ответила Кони, нажав интонацией на слово "муж".
   "Шановнi панi та панове! Напоминаем, что пользоваться сотовыми телефонами и другими электронными устройствами во время взлёта не разрешается", - раздалось из динамика сверху.
   Утреннее солнце нестерпимо ослепляло Таис и она чуть прикрыла пластиковую шторку на иллюминаторе.
   - Я не знаю, Роман, чему вас там обучают в школе стюардесс, но "кадрите" девушек вы неинтересно.
   С этими словами Кони с преувеличенным вниманием обратила свой взор на стюардессу, объясняющую, как пользоваться спасательным жилетом. Потом она вытащила из кармана спинки кресла напротив инструкцию безопасности и также напряжённо стала рассматривать картинки и подписи под ними.
   - Это невероятно... - начал Роман.
   - Ну, что?! Что?! Что?! - воскликнула раздосадованная журналистка.
   - Каждый ваш мускул напряжён, даже веки. Как вам это удаётся? - невозмутимо спросил стюард, - Вот, я. Мне нравится летать. И особенно этот момент: самолёт выруливает на взлётно-посадочную полосу, двигатели ревут, давление возрастает, его сила прижимает тебя к спинке кресла, потом - баммм! И ты в воздухе. Сидишь в кресле, в небесах, как бог! И всё земное осталось там, позади и внизу. Вот, здорово, да?! Есть только одна вещь в жизни, когда я чувствую такое же возбуждение.
   - Да? - скептически спросила женщина, - И когда же?
   - Ды-ы-ы, - начал, было, молодой человек.
   - Нет-нет-нет! - останавливающе подняла ладонь молодая женщина, - Я уж как-нибудь сама догадаюсь!
   Стюарт протянул левую руку к ней за спину. Пассажирка отстранилась от его прикосновения, но Роман всего лишь поднял полуопущенную шторку иллюминатора и вернул руку на подлокотник.
   - Вы когда-нибудь занимались сексом, сидя на работающей стиральной машине? - спросил молодой человек.
   Женщина неопределённо пожала плечами.
   - Вот это возбуждение, которое вы испытываете в полёте, оно от вибрации, вон, посмотрите, даже облака в иллюминаторе - как крутящееся бельё в окошке стиральной машины.
   Кони посмотрела в окно, Боинг развернулся, набирая высоту, и солнце уже не слепило. Внизу зеленели поля её милой Украины. В свете раннего утра ветер катил ватные барашки облачков. Под крылом самолёта, словно бывшие колонии на карте Африки, тянулись почти правильные, разных оттенков зелёного, участки сельхозугодий, разделённые искусственными границами лесополос. Кое-где краснели крышами поселения. Некоторые участки были "под паром" и проступали шоколадно-коричневыми прямоугольниками.
   Напрягая зрение, Таис вглядывалась в очертания городков, стараясь различить площади, улицы, заводы, но названия населённых пунктов ей угадать не удавалось. Потом Боинг опять чуть накренился, и всё небо залилось ровной голубой глазурью. Земля внизу затянулась мельчайшими волночками облаков, небо, принимало белёсый оттенок, облака мягкими струйками тумана поднялись вверх, и самолёт влетел в большое облако. Оно клубилось, как будто Боинг валялся под скомканной белой простынею, в складках. Среди беспорядочного нагромождения воздушных скал бивнями гигантского мастодонта изогнулись белые полосы. Наконец, кучево-дождевые облака отступили, их сменила равнина с серебристыми слоистыми облаками.
   Таис оглянулась к собеседнику, но стюард уже ушёл по служебным надобностям. Женщина пошарила глазами по проходам, однако молодого человека нигде не было видно. Стюардессы в форменных рубашках с чёрно-золотистыми погончиками и в элегантных красных бабочках раздавали с тележек завтраки.
   Роман вернулся из-за занавески с парой бутылочек красного вина и двумя пластиковыми стаканчиками. Один из них был доверху наполнен кусочками льда. Стюарт выверенными движениями откинул столик для пассажирки, постелил бумажную салфетку, на неё поставил пустой стакан, пластиковой ложкой наполнил его наполовину льдом, скрутил крышку с горлышка бутылочки и залил лёд красной жидкостью.
   Сначала Таис смотрела за ухаживающим парнем с преувеличенным скепсисом, но потом выражение её лица смягчилось, потому что ей нравилось то, отточенное многократными повторениями, мастерство, с которым Роман проделывал все свои манипуляции. Она взяла из его пальцев наполовину опорожнённую бутылочку и ознакомилась с этикеткой: "Оксамит Украины", столовое красное марочное вино из винограда сорта Каберне-Совиньон, выращиваемого в хозяйствах агрофирмы "Дионис", Украина... Вино удостоено шести золотых и трёх серебряных медалей".
   - Недурственно! - похвалила Таис старания своего молодого ухажёра и вспомнила другого ухажёра, в два раза старше этого, владельца агрофирмы "Дионис", Дениса Ивановича Ра. Его вину она никак не могла отказать.
   - Это из бизнес-класса, - уточнил стюард, - специально для вас.
   - Скажите, Роман, - она впервые назвала его по имени, - Когда вы меня спросили про секс на стиральной машине, вы так отвлекали меня от мысли об авиакатастрофе или я и, вправду, похожа на такую, кто будет разговаривать о своём сексе со стюардом?
   Молодой мужчина так и остался стоять над ней. Он улыбался профессиональной улыбкой обслуживающего персонала, такой, что кажется, что он улыбается всем. Но, нет - только тебе.
   - Если сделать маленький глоток, Таис, то вы почувствуете лишь небольшую кислинку. А вот если глоток будет побольше, такой, знаете, как отпивают молоко, то послевкусие будет необыкновенным, как после свежих сливок. Попробуйте!
   Кони отпила холодного вина так, как ей было предложено, и удивилась. "А, действительно, сливки! - подумала она, - как у бабушки из погреба!". Стюард довольный произведённым эффектом, опорожнил бутылочку к ней в стакан с остатками льда. Он опять улыбнулся и ушёл по делам. Распивая вторую бутылочку, Таис уже ухаживала за собой сама. От завтрака она отказалась.
   Когда самолёт пошёл на снижение, стюард вернулся. Он сел, пристегнулся, вернул столик Таис в исходное положение и спросил:
   - Как вы познакомились с мужем?
   Кони уже заскучала в полёте, и ей хотелось поболтать ещё с этим забавным стюардом.
   - На дне рождения моей подруги, он был другом её парня. Мы начали разговаривать... У меня было такое чувство к нему... И у него тоже... Это не было, как удар грома или молнии, было больше похоже на...
   - Лёгкий моросящий дождик? - подсказал Роман.
   Таис заинтересованно взглянула на собеседника и продолжила
   - Подруга потом со своим рассталась, а мы с Тарасом тогда впервые поцеловались и стали встречаться.
   - Стало быть, ваш муж хорошо целуется? - как-то необидно уточнил молодой мужчина.
   - Поцелуй - это такая близость... Можно отключиться от чего угодно, но поцелуй, слившиеся губы двух людей, их дыхание, частицы их души...
   Таис пресеклась, увидев внимательные глаза своего собеседника, и подумала, что коварный Оксамыт Украины развязал ей язык. И эта вибрация двигателей самолёта и вправду действовала на неё, как стиральная машина, если сидеть на ней обнажёнными ягодицами.
   - В общем, я хотела сказать, что поцелуй есть там, где есть романтика.
   - Романтика есть там, где есть Роман, - стюард многозначительно постучал пальцем по своему бейджу. - И как прошёл первый раз?
   - Я хотела, чтобы это было прекрасно. Красавчик Тарас позвал меня к себе домой... "Украина мае талант"...
   - Что, простите?
   - Это такое музыкальное телешоу на СТБ, Тарас включил его для фона.
   - Ну, поиски талантов у вас были, - поддерживающее пошутил Роман.
   - Там выступал такой лысый дядька из Харькова, он играл Вивальди на фужерах с шампанским. К тому моменту, как жюри приступило к голосованию, мой будущий муж уже кончил, а когда жюри подводило итоги, Тарас уснул. Таким образом, первый раз был неудачным.
   - Обычное дело для первого раза, - успокоил её мужчина.
   - А вы верите в любовь, вечную любовь?
   - Ну-у-у, - протянул стюард, - Я люблю свою маму.
   - Я не о том, - жарко возразила Кони, - Все любят своих матерей. Впрочем, это тоже не про Тараса. Но бывает ли так, чтобы один мужчина был создан для одной единственной женщины?
   - Это вопрос маленькой девочки, которая верит в волшебные сказки, - покривился Роман, - Не интересный вопрос.
   - Это вопрос, который задают все! - заявила Таис с пьяной серьёзностью, - Это вопрос, на который все думают, что знают ответ, пока однажды что-то ни происходит.
   - Что-то произошло?
   Таис заметила на губах собеседника ироничную усмешку. Но губы были красивыми, а подбородок столь мужественным, что даже эта усмешка их не портила.
   - Нет, - отрезала женщина и отвернулась к иллюминатору, но там из-за облаков ничего ещё не было видно.
   - Я понимаю, - повернулась она опять к молодому мужчине, - Я понимаю, любить одну для вас значило бы быть вынужденным всё время сидеть дома, а вам, вероятно, нравится летать в разные города, как только у вас появляется такая возможность, а потом возвращаться домой...
   Самолёт вдруг резко начал набирать высоту.
   - Что происходит? - испуганно спросила Кони.
   - Сейчас узнаю, - пообещал Роман, отстегнулся и скрылся за занавеской.
   Пока его не было, Кони вся изнервничалась. По громкой связи что-то говорили, но она никак не могла сосредоточиться и понять смысл заученного текста стюардессы. Наконец, вернулся её попутчик. Он принёс ещё одну бутылочку вина и свежий стакан.
   - Таис, у нас нештатная ситуация, только сохраняйте спокойствие...
   - Что?! Что происходит? - спросила она прерывающимся шёпотом.
   - У нас не выходит одно шасси.
   - И что теперь?
   - И теперь мы вырабатываем топливо, и лётчики пытаются справиться с ситуацией.
   - А если шасси не выйдет?
   - Они посадят самолёт на воду.
   - На море?
   - Да.
   Таис взяла из рук Романа бутылку и выпила вино в несколько глотков, прямо из горлышка.
   - Принести вам ещё чего-нибудь? - спросил стюард ровным голосом. - Может, быть, воды?
   - У тебя есть презерватив? - неожиданно спросила она.
   - Найдётся.
   - Пойдём в туалет?
   Она отдалась ему, сидя на узкой туалетной полочке, спиной к зеркалу, ощущая голыми ягодицами вибрацию двигателей, как стиральную машину. Обеими руками она держалась за шею мужчины, но не давала себя целовать в губы. Когда Роман кончил, несколько раз сильно толкнув её, она ощутила ещё один мощный толчок внизу фюзеляжа.
   - Что это? - шёпотом спросила Таис прямо в мужское ухо.
   - Шасси вышло, - ответил стюард, - Теперь мы сядем в аэропорту.

3

   Пробившись сквозь гам и сутолоку стоянки симферопольского аэропорта, нежно-салатовая Audi RS4 Cabriolet оказалась на залитой солнечным светом улице Зелёной, что вела от Аэрофлотского посёлка в сторону столицы Крыма. Слева по обочине тянулись заросли лесопосадки, как забор, ограждавший село Комсомольское от шума трассы. Мимо проплывали кустарники с кудрявой зеленью, рощи тутовника с резко выделяющимися тёмной листвой пирамидальными тополями.
   - Денис, - Таис обратилась к встретившему её и отчего-то неловко молчавшему Ра, - А как там с молебном всё сложилось?
   - Каким молебном? - не смог сразу вспомнить Денис Иванович, к приезду молодой женщины он сбрил свою седеющую бороду, но журналистка никак это не отметила.
   - Ну, вы там с Лопугой что-то собирались устроить в церкви святого Николая на Аскольдовой Могиле...
   - А-а-а, ты об этом, - с каким-то сожалением в голосе протянул Ра, - Представляешь, мощи Святого Валентина, который всем влюблённым покровитель, якобы дарованные Самбору самим Папой Римским в 1759 году...
   - Отменный репортаж, кстати, получился! - напомнила Таис февральские приключения.
   - Да-да, и всё бы ничего - только, как выяснилось, это не Святой Валентин, а Святой Валентий, покровитель душевнобольных.
   - Ты серьёзно?! - Кони прикрыла рукой открывшийся от удивления рот. - А почему священник нам тогда ничего не сказал?
   - Просто, отец Богдан устал объяснять паломникам, насколько те неправы, потом смирился, а теперь даже рад такой популярности.
   Всякий раз, произнеся фразу, он поворачивал к женщине свою голову, чтобы проверить, как она отреагировали на его слова, и тогда кабриолет начинал крениться к обочине, как будто у него спустило правое переднее колесо.
   Зелёная улица плавно перешла в Евпаторийскую, а та привела уже в сам город -- спутанные ряды разноцветных домиков со слепящими глаза солнечными отражениями, будто включенные софиты киностудии. Когда нежно-салатовый кабриолет с липким шорохом шин по расплавленному асфальту въезжал в Симферополь, Таис Кони, позабыв самолётные страсти, постаралась принять благородно-величественный вид.
   Они проехали немного по Окружной дороге, задыхаясь от гари солярного смога, взвивавшегося густыми тучами из-под гружёных фур. Наконец, они свернули на широкую Киевскую улицу, где через пару кварталов, Ра нажал на тормоза, и кабриолет остановился в дрожащем мареве автостоянки рынка Крымский привоз.
   - Надо лимонов для сангрии купить, а здесь они самые дешёвые, - пояснил Денис Иванович.
   Они пробирались по рядам пронумерованных торговых мест, лавируя среди навьюченных оптовиков, тележек, сельских женщин и бесчисленных туристов.
   - Вот, - указал Ра, ленинским жестом ладошкой - Тот самый ларёк с цитрусовыми, какой нам нужен.
   Через некоторое время они подъехали к пансионату Совмина Автономной республики Крым. Это был большой дом светло-жёлтого цвета, словно перезрелое яблоко сорта "белый налив", обрамленное листьями. Макушки кипарисов еле заметно раскачивались на ветру, они, как кисточки художника, подрисовывали маленькие облачка на голубом небе.
   - Анатолий Владимирович распорядился разместить тебя здесь, - пояснил Ра, - а потом, если ты вступишь в должность, тебе предоставят ведомственную квартиру.
   Они прошли на рецепцию в большой комнате, уставленной пальмами в кадках и белыми гипсовыми скульптурами: Ленин, шахтёр с отбойным молотком на плече, пионер с горном и девушка с веслом. Их встретила невысокая, толстая женщина с заискивающим взглядом и вечной испариной. После необходимых формальностей Денис Иванович помог Таис отвезти чемодан в номер, и они вышли в садик с живой изгородью из ароматного самшита. Здесь были разбиты цветочные клумбы, обложенные по краям белым ракушечником. Дорожки, мощённые мелкой морской галькой, обвивали клумбы. С роз на клумбах осыпались лепестки, напоминающие шелуху ялтинского лука - багрово-красные, на вид глянцево-гладкие. В пламенных головках ноготков копошились полосатые шмели, точно куафёры в головах клиентов. Среди зелени скромно сияла синяя лаванда, а меж длинных листьев только-только зацвёл персиковыми лепестками лилейник.
   - Здесь чудесно, - рассеяно оглядывая цветы, произнесла Таис с благоговением в голосе, - Я даже представить себе не могла, как здесь прекрасно! Даже не верится!
   Кони благодарно поцеловала Дениса Ивановича в щёку. Так маленькие девочки целуют Деда Мороза за целый кулёк конфет!
   - Ты голодна? - спросил он спохватившись.
   - Нет, что ты! В такую жару! - отнекалась Таис, хотя перехватила бы чего-нибудь, но ей не хотелось обременять Дениса Ивановича, который, судя по деловому пиджаку, намеревался порешать в Симферополе какие-то дела.
   - Да, - согласился Ра, надеясь, что журналистка перекусила в самолёте, - Тридцать на солнце, а в тени двадцать с копейками. Я уеду до вечера, а ты отдохни у здешнего бассейна, познакомься с жёнами чиновников Совмина, тебе это может пригодиться.
   Он уехал, а Таис, переодевшись в купальник и лёгкий халатик, в сопровождении служащей пансионата спустилась по небольшой каменной лестнице к бассейну во внутреннем дворике.
   Бассейн был Т-образной формы, обрамлённый площадкой крупного коричневого кафеля, на которой под пляжными зонтиками, на шезлонгах возлежали пять разновозрастных женщин в раздельных купальниках.
   - Здравствуйте, девушки! Позвольте вам представить Таис Кони, - произнесла служащая пансионата и удалилась.
   - Здравствуйте, Таис, - на разные лады произнесли загорающие женщины, - А мы вас смотрим по телевизору!
   Женщины закрывали лица от солнца широкополыми соломенными шляпами. Дамы лежали, кто на животе, кто на боку, подперев голову руками, и судачили так, как это делают давно знакомые сударыни - обо всём подряд и ни о чём на самом деле. Постепенно Таис запомнила все их имена, узнала, кто чей родственник, кто уже замужем, а кто собирается выйти замуж и разные другие подробности.
   Кони повесила халатик на крючок под зонтом, постелила полотенце на свободный шезлонг с тонким пляжным матрацем и легла лицом к компании, чтобы тоже принять участие в светской беседе.
   - На прошлой неделе к нам приезжала делегация турецких моряков, - сказала одна женщина, чьё лицо было не разглядеть из-за огромных тёмных очков Versace.
   - Жаль, что вы не видели их великолепную форму! - подхватила другая с набором разнокалиберных золотых цепочек на шее.
   - Да-да, - воздела указательный палец третья, на пальце ослепительно сверкал перстень с массивным рубином, - Все эти золочёные погоны, канделябры из плетёных шёлковых шнуров...
   - Не канделябры, а аксельбанты, - поправила её четвёртая кумушка в золотых браслетах до локтей, и вся компания расхохоталась.
   - Вам понравился ваш номер? - спросила у Таис пятая сударыня, она единственная была без шляпы. Её чёрно-смоляные волосы были сплетены в две школьных косички. - Говорят, в том крыле номера восхитительны.
   - Да, очень понравился! - ответила Кони и пригласила всех, - Заходите в гости!
   - Расскажите нам о Киеве, - попросила обладательница рубинового перстня, - Про похождения Лилии Ребрик.
   Таис с сомнением покачала головой.
   - Не бойтесь, нам можно довериться, - уверила её кумушка в очках от Версачи, - Мы много про кого всякого знаем из журнала "Натали".
   - Что вы хотите узнать? - попыталась уточнить журналистка, - Вам может показаться странным, но мы редко пересекаемся с другими медиа-персонами, особенно если они работают не на нашем канале.
   Женщины опять расхохотались, возможно, так на них действовал крюшон, ополовиненный графинчик какового стоял перед каждой на пластиковых столиках.
   - Ты думаешь, она и вправду считает себя "медиа-персоной"? - спросила обладательница набора цепочек у обладательницы набора браслетов.
   - Боюсь, что "да"! - сквозь смех ответила её визави.
   Таис решила, что официальная часть закончена и можно уже окунуться в бассейн. Она развязала тесёмки лифа на спине и сбросила верх купальника, явив солнцу небольшие, безупречной формы груди. Кумушки поджали губы. Кони прошла на специальный трамплин и ловкой ласточкой нырнула вниз головой в прохладную синеву. Вода, как шёлковая простынь, окутывала её тело. Отражённые от стенок бассейна волны, убаюкивающе стали покачивать Таис, когда она вынырнула и легла на спину. Вокруг её ресниц сверкали яркие блёстки водяных капелек. Среди акации тихо свиристела цикада.
   Под небольшим балконом развесил стебли куст форзиции, увешанный, будто для карнавала, фонариками ярко-жёлтых цветков. На балконе стоял загорелый мужчина в тесном льняном костюмчике. Таис уже видела этого человека. В самолёте, на котором она сюда прилетела. Подняв руку, мужчина посылал приглашающий жест гологрудой купальщице.
   Жаркий воздух был наполнен мягким шелестом листвы, ароматом цветов и тихим гулом насекомых. Таис испытывала одновременно два чувства. Ей сразу захотелось пожить в этом пансионате, как только она в нём поселилась. Но люди, как будто дожидались её приезда для того, чтобы она почувствовала себя тут "не в своей тарелке".
   Кони наскоро вытерлась полотенцем, накинула халатик и ушла в свой номер, переодеться. В просторной комнате с закрытыми от солнца жалюзи царил полумрак. Проникнувшая вместе с Таис в помещение муха с жужжанием одурело летала под потолком, а за окном цикады приветствовали разгоревшийся день пронзительным звоном. Не успела Кони выбрать наряд, как в дверь постучали. На пороге стоял тот самый мужчина с балкона.
   - Здравствуйте, Таис, меня зовут Илья Гольдман, - представился "льняной пиджак", на вид ему было лет сорок пять, - Я возглавляю Центр общественных связей Совмина. Давайте поговорим.
   Он приглашающим жестом указал на два плетёных кресла у себя за спиной, расположенных на тенистой террасе перед журнальным столиком с весенними номерами "Натали".
   - Таис, - начал Илья, как только они расселись друг против друга, - Как вы уже знаете, премьер-министр Анатолий Владимирович Могилёв прислан к нам из Киева и он не доволен региональным уровнем телевизионного вещания государственного канала. Полтора года у него не доходили руки до этой проблемы, наконец, он решил заменить директора ГТРК на своего человека.
   Таис согласно кивала, напряжённо слушая. "А он похож на испанского вельможу, покидающего ростовщика" с картины Флорана Виллемса", - подумалось ей.
   -... Вас все знают и рекомендовали многие, в том числе депутат Верховного Совета, Денис Иванович Ра, - продолжал Гольдман.
   - Что мне делать? - спросила Таис.
   - Не вступайте тут ни с кем в интимные связи, - без обидняков заявил начальник Центра общественных связей.
   - И меня утвердят в должности? - уточнила журналистка.
   - Я бы голосовал за вас.
   Он замолчал, давая Кони возможность задать вопросы. Но у неё не было никаких вопросов. Она лишь посильнее запахнула полы своего лёгкого халатика, осознавая, что сквозь него просвечивают мокрые трусы купальника.
   - Вот почему вас назначат директором ГТРК, - продолжил тогда Гольдман, - Вы известная женщина.
   - Благодарю!
   - На кресло директора ГТРК претендуют ещё трое местных мужчин, они получат поддержку различных министров, а вы получите поддержку их женщин. Только если женщины замолвят за вас словечко.
   - То есть?- не поняла Кони.
   - Жёны влиятельных мужчин консервативны, им не нравится современная женщина, - попытался донести свои соображения Гольдман.
   - Поэтому вы предупреждаете меня от слишком тесного общения с Денисом Ивановичем?
   - Я не об этом...
   - Но суть в этом, да? А если сюда приедет мой муж, это сделает меня более традиционной?
   - Таис...
   - Что?
   - Я не вмешиваюсь в ваши семейные отношения, я говорю о политике.
   - Только о политике? - усомнилась Таис.
   - Да! О чём же ещё? - переспросил Илья.
   - Не знаю. Вы скажите, - потребовала журналистка.
   Подошла служащая пансионата с подносом, на котором был графин и пара высоких стаканов со льдом.
   - Вы угоститесь лимонадом? Мы его делаем сами, - предложила она.
   - Нет, спасибо! - отмахнулся Гольман, - Я уже ухожу.
   - А я возьму к себе в номер, с вашего позволения, - подхватила поднос Кони.
   Все трое разошлись в трёх разных направлениях.
   Мало-помалу пансионат незаметно, но властно подчинял Таис своим чарам. Каждый час нёс в себе такое спокойствие, такую дзен-буддийскую отрешённость, что хотелось удержать его навсегда. Но потом часовая стрелка на маленьких часиках передвигалась ещё на одно деление, и женщину ждал новый час, блестящий и яркий, как реклама аквапарка, и с тем же ощущением искусственности происходящего.
   Уже темнело, когда Денис Ра заехал за Таис и отвёз её поужинать в крохотный караимский ресторанчик. Они были одни на весь зал. Над их невысоким деревянным столом, украшенным комнатными цветами, возвышались четыре зажженных свечи в начищенном бронзовом канделябре. Денис Иванович настаивал попробовать что-нибудь из караимской кухни, но Таис никак не могла ничего выбрать - всё было мясное.
   Ра обратил её внимание на "чир-чиры". Это своеобразные аналоги чебуреков, приготовленные с овощной начинкой. Мажордом - караим в нефритовом халате, отороченном горчичной тесьмой, заверил, что вегетарианские чир-чиры пользуются особой популярностью у туристов.
   От вина Таис тоже отказалась, решив, что утреннего Оксамыта Украины вполне достаточно для сегодняшнего дня. Мажордом, пошевелив оливковую глубокую тюбетейку на чернявой голове, посоветовал караимскую бузу - кисло-сладкий напиток из проса и пшеничной муки, отдаленно напоминающий квас.
   - Чем ты сегодня занималась? - спросил Денис, накладывая себе из керамической супницы крохотные пельмени юфахаш, которые едят вместе с бульоном.
   - Ничем, - буркнула Кони, - Я ничего не делала, как все эти жёны чиновников из пансионата. Что здесь можно делать?
   - Можно придумать сто занятий, ничего особенно не выдумывая при этом, - заверил её Ра, - Можно на канатной дороге подняться на гору Ай-Петри; можно на Балаклавской бухте посетить Чембало, эту крепость построили генуэзцы сотни лет назад; можно съездить в пещерный город Мангуп-кале...
   - Это всё туристические места, их сто раз показывали по телевизору, - возразила Таис, - Когда шеф-редактор меня отпускал в командировку, он велел найти чего-нибудь эксклюзивное. Скоро мёртвый сезон на телевидении, совсем нечего будет показывать.
   - Таис, давай всё же выпьем хорошего вина, - предложил Денис Иванович, - глядишь, что-нибудь придумается.
   - Я уже пила сегодня твоё вино, - призналась Кони, - у самолёта были проблемы с выпуском шасси и я со страху, что будем садиться на море, так напилась!
   - Да, я помню, что посадка задержалась на час, - подтвердил Ра, кивком головы поблагодарив за чай, налитый ему в пиалу официанткой в алом платье и курточке с золотой тесьмой. Кони дождалась, когда девушка ушла, побрякивая монистами, и призналась:
   - Я думала, это мой последний час и последний секс.
   - В смысле "последний секс"?
   - У меня был секс со стюардом.
   Она отхлебнула бузу из керамического бокала, ожидая эффекта.
   - Ты не моя девочка и не моя красавица, - ответил невозмутимо Денис Иванович, - Ты просто красавица.
   - Пока я с тобой, насколько много я могу себе позволить? - спросила Таис.
   - Любовь не поддаётся измерению, - был ей ответ.
   - И после того, что я тебе рассказала, ты всё ещё меня хочешь? - проворковала Кони.
   - Даже больше, - заверил её Денис Иванович.
   - Я хочу стать ещё более... - запнулась Таис, - Мне кажется, что любовь гораздо сложнее, гораздо больше, чем физическое влечение.
   - Любовь жутка по самой природе, согласился с ней Ра, - Любовь - это не эрекция, это не оргазм. Мужчина и женщина должны быть вне закона. Между ними должен быть кто-то третий.
   - Я хочу выпить тебя до дна! - призналась Таис, осушая кубок со слабоалкогольной бузой.
   Она переместилась поближе к Денису Ивановичу и легла головой ему на колени.
   - Это слишком просто, - ответил ей Ра, - Я коллекционер. Коллекционер - это умный и уважаемый человек. Я коллекционирую ситуации. Доверься мне. Многие моменты нашей близости ты не забудешь никогда.
   - Должно быть всему виной Илья Гольдман, - задумчиво произнесла Кони.
   - Причём здесь Гольдман? - недоумённо спросил Денис Иванович, порой он не успевал за мыслями этой женщины.
   - Он умный и видит людей насквозь. Думаю, мне есть чему у него поучиться. Он такой, знаешь, без предрассудков и сразу рассмотрел такое же качество во мне.
   - Так вот в чём дело, - Денис Иванович погладил жёсткие чёрные волосы Кони, - Ты и с ним хотела бы заняться любовью?
   - Нет-нет, что ты! - возразила Таис, - Я в нём вижу что-то вроде проводника в местном море акул пера и микрофона.
   - Завтра в Совмине приём в честь Дня журналистики, держись рядом с ним, - посоветовал Ра...

4

   Приём по поводу Дня украинской журналистики устроители организовали в цветущем многоуровневом саду с искусственным водоёмом, декорированным в виде старинного пруда. Были приглашены ведущие журналисты самых крупных крымских средств информации, присутствовали сотрудники Центра общественных связей кабинета министров и пресс-центра Верховного Совета Автономной Республики Крым. Официальное приветственное слово Анатолий Могилёв посвятил тому, что по результатам работы на посту председателя Совета министров Крыма, уже никто его не назовёт занимающим первое место в рейтинге врагов прессы по версии Независимого медиапрофсоюза и Института массовой информации, как это случилось в 2011 году.
   Таис Кони на приём надела своё лучшее платье мятного цвета с небольшими бледно-розовыми пионами. Оно было немного расклешенное к низу, до середины бедра и на широких бретельках с глубоким вырезом, но чтобы придать себе более деловой вид, сверху Таис накинула мятный двубортный пиджак и наглухо застегнула все четыре пуговицы. Светло-коричневые очень открытые туфли с ремешком и серый рундучок со светло-коричневой кожаной окантовкой по углам, завершали её наряд...
   На деревянных перилах галереи с фужерами в руках беседовали женщина и мужчина средних лет. Женщина лет сорока, в чёрном шёлковом комбинезоне, в элегантно повязанном белом платке на голове, внимала мужчине с седыми кудрями, в костюме, который можно было бы назвать лёгким френчем песочного цвета.
   - Кажется, я свободный человек, - говорил он, оглядывая проходящих молоденьких журналисток.
   - Да, всё, что хочешь, и я тогда тоже, - согласилась женщина, также разглядывая публику, - Я лажу со всеми моими мужьями...
   - Твоими мужьями? - изумился мужчина, - Насколько я знаю, я первый и единственный...
   - Я имела в виду будущих моих мужей, - иронично ухмыльнулась женщина.
   К ним, опасливо покосившись на декоративную амфору с павлиньими перьями, подсела на пуф Таис Кони, узнав по бейджам супружескую пару из "Вечерней Ялты".
   - Вы слышали, - спросил мужчина у Таис, - В Ялте есть целый Свинг-Отель. Его широко рекламируют в Интернете. Мы там были, познакомились с хозяевами. Отель хороший. Очень уютный. Открывается второй корпус.
   - Но, на мой взгляд, цены слишком высокие, - добавила его жена, - В частном секторе вполовину дешевле, качественнее и в лучшем месте.
   - Зато здесь преимущество, возразил муж, - есть с кем познакомиться из свингеров. Вас это не интересует?
   - Думаю, одного мужа мне будет достаточно, - мягко отказала Кони и поняла, что солгала. "С тех пор, как святой Валентин свёл меня в Самборе с Денисом, мне одного мужа недостаточно, - подумала она, - Или нет, это же был не святой Валентин, а святой Валентий, покровитель безумцев. Отдаться этому стюарду Роману было безумство, конечно, но тогда, на высоте... и у него были такие красивые руки..."
   - Смотрите, - прервала поток её мыслей корреспондентка "Вечерней Ялты", - Вас зовёт Илья Гольдман.
   Из-за декоративной решётки с ещё не разросшимся молодым виноградом ей и вправду призывно махал руководитель Центра общественный связей Совмина.
   - Прошу прощения, - учтиво извинилась Кони перед свингерами и пошла в сторону Гольдмана.
   Но на пути ей попался Денис Иванович, он беседовал с молодым человеком из "Крымского винодела", судя по бейджу на нагрудном кармане пиджака молочного цвета. Под пиджаком у журналиста была вышиванка с воротником-стойкой, но вышивка была еле заметная, цвета слоновой кости. Сам Ра счёл уместным прийти в белом смокинге с пурпурной бабочкой.
   Ра поймал Кони за талию и сказал молодому человеку:
   - Разрешите представить вас киевской знаменитости! Таис, это Пётр Солодкий, он делает обзор массандровских подвалов, и если это интересно твоей редакции, думаю, Петя не откажет и возьмёт тебя с собой.
   - С удовольствием, Денис Иванович, - согласился журналист, - Таис, мне нравится, как вы работаете в эфире.
   - Осторожно, Таис, - шутливо предупредил Ра, - Петя много пьёт и не пьянеет.
   - А мне нравятся порочные мужчины, - также шутливо ответила Кони, подавая руку для поцелуя Солодкому.
   К ним подошёл Илья Гольдман и пожал руки мужчинам, а женщине сказал "Здравствуйте!"
   - Добрый день, - отозвалась Кони.
   - Я похищаю у вас Таис, - заявил Гольдман, взяв под руку Кони и уводя прочь от Дениса Ивановича.
   - Таис Васильевна, - сказал строго Гольдман, - мы же договорились, хватит играть на одной и той же скрипке, пора взяться за большой оркестр крымского политикума!
   - Что вы имеете в виду? - чуть растерянно спросила Кони.
   - Обещайте делать то, что я скажу!
   - Что именно?
   - То, что я вам скажу!
   - Ладно, если вы так настаиваете.
   Илья пошарил глазами среди присутствующих и нашёл премьер-министра.
   - Вот!
   - Анатолий Владимирович? - Кони увидела Могилёва в белом двубортном пиджаке и чёрных широких брюках.
   - Да!
   - Он же с кем-то беседует, - возразила Таис, рассматривая женщину в тёмном с тропическими цветами платье с камелопардовым широким поясом и манжетами такого же цвета.
   - Это его жена, Лариса. Она вас не укусит.
   Они подошли к пожилой паре. Лариса Могилёва, заметив приближающегося Гольдмана с киевской телезвездой, покинула мужа и отошла к компании сверстников-министров.
   - Здравствуйте, Анатолий Владимирович, - официально поприветствовала премьер-министра Кони.
   - Ваша красота, Таис Васильевна, превысила все мои ожидания, - сказал Могилёв и пожал руку, протянутую Таис для делового рукопожатия.
   - Я могу вам её одолжить, если хотите, - пошутил Илья и удалился.
   - Мы уже встречались, - напомнила Кони, - у нас в студии "Надзвичайних новин".
   - В бытность мою министром внутренних дел? - уточнил Могилёв.
   - Да, когда Юрий Луценко обвинил вас в причастности к организованной преступности в Крыму, - помогла ему вспомнить Таис.
   - Замечу, что каких-либо доказательств этого экс-министр внутренних дел Украины не предоставил, - сказал Анатолий Владимирович, взял Таис под руку и повёл к столу с напитками, - Бокал вина за возобновление знакомства!
   - Говорят, вы родились в России, - спросила Кони, когда они поднимались по небольшой, увитой плющом лестнице
   - На Камчатке, - уточнил Анатолий Владимирович.
   - Так вы камчадал? - козырнула словечком Кони.
   - Такой же камчадал, как вы гречанка, - тоже блеснул своей осведомлённостью премьер-министр, - На самом деле, я окончил школу и институт в Славянске.
   - Учитель физкультуры, кажется? - с нерешительностью спросила журналистка.
   - Физики, - поправил её премьер-министр, - Трудовую карьеру я начинал здесь, в Крыму в Цветочненской средней школе Белогорского района.
   - А в милицию как попали? - заинтересовалась Таис.
   - О-о-о, - протянул её кавалер, - Это долгая и давняя история, расскажу, когда как-нибудь поужинаете со мной.
   Таис ничего не ответила, выбирая между белым и красным вином.
   - Вы молчите? - сокрушённо спросил Анатолий Владимирович.
   - Может быть, мы увидимся... - она хотела сказать "в более деловой обстановке", но её спутника перехватил спикер Верховного Совета.
   - Извините, - бросил он женщине и увёл Могилёва прочь, рассказывая что-то срочное и важное.
   К Таис опять подошёл Гольдман.
   - Ну, как вам ваш будущий работодатель? - спросил Илья, исподволь забирая у Таис вино и возвращая фужер обратно на фуршетный стол.
   - Я не уверена, - покривила губами Кони, - Он говорит заученными фразами и сам себя слушает.
   Гольдман опять взял Таис под руку и подвёл к женщине с сильно обесцвеченными волосами. Она была в коралловом платье с длинными рукавами, на шее нить крупного жемчуга. Коралловый маникюр и губная помада.
   - Людмила, знакомьтесь, Таис Кони.
   - Таис Васильевна, - это наша руководитель пресс-центра Верховного Совета, Людмила Леонтьевна Мухина.
   - Илья Моисеевич, - укоризненным тоном произнесла приятная улыбчивая женщина, - Мы, слава Богу, телевизор смотрим. Конечно же, я сразу узнала свою любимую телеведущую из "Надзвичайних новин"!
   - Таис, ко мне можно без отчества, - Мухина обратилась к Кони и добавила заговорщически, - Оно меня старит!
   - Я тоже не люблю, когда меня по отчеству называют, - призналась Кони, - мне нравится ваш жемчуг.
   - Правда? Спасибо! Вы любите жемчуг?
   - Да, но мне он не по возрасту, - слукавила Таис, которая вообще не любила никаких украшений.
   - Я вам скажу, что не по возрасту: это когда вколят в лоб - ботакс, в губы - гиалуронку и ходят, как отреставрированные куклы из лавки антиквариата!
   Коллеги расхохотались.
   - Я видела ваше интервью с Лесей Дубровской, а ведь это моя однокурсница, - сообщила Мухина.
   - Да, очень авторитетная журналистка, специализируется на репортажах из Верховной Рады, она очень влиятельная, - откликнулась Кони.
   - Вот видите, у нас много общего, - пошутила Мухина, - А у кого много общего, они объединяются!
   Какое-то время они поговорили о текущих политических новостях и перебрали всех общих знакомых из украинских средств массовой информации. К концу приёма радикюль Таис был наполнен визитками, а запас её собственных визитных карточек практически иссяк. Одной из самых необычных и притягательных личностей, которых ей довелось увидеть среди присутствующих на приёме, был сильно заросший мужчина лет тридцати. Его волосы были такими светлыми, что заставляли гадать - блондинистые они или очень выгоревшие. Он как будто вышел прямо из скандинавской саги и был просто неотразим. Первый раз она его увидела у стола с напитками, ещё когда беседовала с Могилёвым.
   Услышал она его гораздо раньше, чем увидела, так как он басил низким тестостероновым голосом, объясняя что-то своей спутнице в ярко-жёлтом расклешённом платье, застёгивающимся на множество пуговиц спереди, и в такой же ярко-жёлтой широкополой шляпе, более уместной на королевских скачках, нежели на приёме в честь Дня журналистики. У неё были ярко-жёлтые маникюр и педикюр, слава Богу, что губы не ярко-жёлтые. Встречаться с "викингом" в течение приёма Таис удавалось не часто, и встреч этих она ждала. Когда он показался из-за декоративных пальм уже без своей желтушной спутницы, Кони опять готова была стоять, раскрыв рот от изумления. На его смуглом, обветренном лице выделялись ярко-синие глаза, а щёки были помечены двумя глубокими вертикальными морщинами.
   - А вы из какого издания? - спросила Кони, не увидев на нём бейджа.
   - Я не журналист, - ответил мужчина в новеньком костюме сафари, - Я археолог.
   - О! Это же самое интересное! - воскликнула Таис, - Мой папа археолог, разрешите я поговорю с вами?
   - Да, конечно, слушаю вас, о чём вы хотели поговорить?
   - Об археологии, конечно, но только не здесь, не сейчас, - попросила Таис, - у вас, на раскопках Херсонеса.
   - Я не копаю Херсонес, - несколько сухо отказался археолог. - Мы исследуем Асандру, это такая морская крепость Боспорского царства.
   - А как вас зовут? - Таис покопалась в ридикюле и вручила ему последнюю свою визитку.
   - Олег Ланцов, - представился археолог, - У меня нет визиток, а завтра вечером я покидаю Симферополь.
   - А днём завтра вы свободны? - не отставала журналистка.
   - Мне надо сделать закупку для экспедиции, я буду на рынке Чонгар.
   - Продиктуйте мне номер своего мобильного, пожалуйста! - попросила Кони.
   Ланцов продиктовал и добавил:
   - Чонгар находится на улице Субхи. Вы знаете Симферополь?
   - Нет, - призналась Таис, - Но я найду.
   "Хоть что-то новенькое для летнего телесюжета, - подумала журналистка, расставаясь с археологом, - "Асандра", какое многообещающее название!"

5

   Таис проснулась от того, что сквозь деревянные жалюзи в её номер золотыми полосками проникли солнечные лучи. В утреннем воздухе стоял запах травы на свежескошенном газоне, раздавалось пение мелких птах, далёкий лай собак, шорох шин автомобилей и рык редких мотоциклов.
   Завтракала она в столовой под сенью большого фикуса, видавшего ещё первого и последнего президента Республики Крым Юрия Мешкова. Прохладное синее небо пока не приобрело ослепляющей полуденной белизны. Цветы уже очнулись ото сна, розы на политых клумбах густо обрызганы водой. За завтраком она была одна, всё тихо и спокойно, потому что в такую рань никому ещё из кумушек не хотелось вставать. Ей подали пару яиц, сваренных всмятку, кофе и гренки со сливочным маслом и сливовым джемом.
   Вызванное с рецепции пансионата такси - новенький светло-голубой хэтчбек ZAZ Vida - повёз Кони по в меру тенистым, без стильных новостроек, но с каким-то своим уютом улочкам Симферополя с их неизменными мяукающими и лающими "местными жителями", то вольготно развалившимися у крылечек зданий, то настороженно выглядывающими из-под забора.
   Весь рынок Чонгар был охвачен кипучей деятельностью пятничного утра. Много лет у тыльной части центрального рынка Симферополя на улице Субхи топчутся торговцы подержанной домашней утварью. Прямо на асфальте, разложив на распластанных картонных коробках, пенсионеры продавали всё то, что скопилось в их кладовках и сараях. К девяти утра они свозят сюда на тачках и тележках-кравчучках бедняцкий скарб: кастрюли и сковороды, банки для консервирования, лопаты и грабли, эмалированные чайники, чугунные утюги и электросамовары, новогодние и детские игрушки... Весь этот, скопленный за жизнь хлам, а также самовязаные платки и носки, столярные и слесарные инструменты - становятся на рынке дополнительной гривной к пенсии своего владельца.
   Время от времени к павильонам рынка Чонгар подъезжали Газели, доверху набитые ящиками с метизами, пластиковыми стульями, лёгкими разборными столами и другими предметами. Охваченные строительным волнением дачники носились из конца в конец по рынку, просовывали головы в окошки ларьков и громкими хриплыми голосами что-то спрашивали. Собаки слонялись от закусочной к закусочной, помогали доесть где могли, отгоняли кошек и вообще старались быть полезными.
   По рынку, одетая в просторную белую хлопковую рубаху, развевающуюся широкую белую юбку по колено, в белых босоножках на каблуках и с белой сумочкой-клатчем в руке, Таис двигалась в атмосфере, какая бывает внутри стройки: окутанная клубами цементной пыли, искрами от сварки, тихим скрежетом тачек и пыхтением грузчиков. Навстречу ей, с большим пластиковым ящиком в руках и картонной коробкой под мышкой, безмятежно шёл Ланцов.
   - Олег! - помахала ему Таис, понявшая, наконец, почему Ланцов не снимал трубку: у него, ведь, заняты руки.
   - Держи! - археолог сунул ей в руки картонную коробку, которую до того с трудом удерживал под мышкой. - Помоги мне.
   Он опять поднял тяжёлый ящик и скомандовал, указав подбородком:
   - Сюда!.. К сожалению, у меня мало времени, мне придётся ехать дальше, на рынок Каиса... Мы с вами встретились по чистой случайности, обычно я не хожу на такие приёмы. Моя жена затащила меня туда, она пишет для "Археологии Крыма".
   - В жёлтой шляпе? - уточнила Кони.
   - Да! Она так настаивала, хотела обновить своё красивое платье, - с этими словами Ланцов подвёл Таис к старенькому выцветшему ЛуАЗ-969 "Волынь", положил в багажник свой ящик, забрал у женщины коробку и поместил туда же.
   - Почему вы так на меня вчера посмотрели? - спросила Таис, с сомнением взглянув на пыльное пассажирское сиденье, когда Олег галантно распахнул перед ней полудверку.
   - Размышлял, где я мог вас встречать раньше, - пояснил Ланцов, - а потом вспомнил, что видел по телевизору.
   Старенькая "Волынь" у Ланцова была без верха, треск мотора, уличный шум, гул ветра не позволяли Таис нормально поговорить, кричать ей не хотелось и они практически молчком доехали до автозаправки Sentosa Oil. Археолог залил тридцать литров 92-го бензина, ушёл расплатиться и вернулся с двумя сочными чебуреками в обёрточной бумаге. Один сунул своей пассажирке:
   - Хотите попробовать? С бараниной!
   Таис благодарно улыбнулась, взяла чебурек и спросила, пользуясь наступившей тишиной:
   - Расскажите о себе?
   Ланцов откусил сразу треть чебурека, стараясь не обляпаться потекшим соком, и с набитым ртом ответил:
   - Это непросто, лучше вы расскажите обо мне.
   - Вы похожи на человека, которому нравится его работа и которому не скучно никогда.
   - Хорошо, - кивнул Ланцов и откусил ещё треть чебурека, обжигаясь горячей начинкой.
   - У вас есть дети?
   - У-у! - Ланцов отрицательно потряс головой.
   - Но собираетесь? - уточнила журналистка.
   Олег, наконец, доел чебурек и сказал:
   - Вы, знаете, у меня очень мало времени. Когда двое мужчин встречаются, они спрашивают друг у друга про работу. А женщины почему-то спрашивают про жену и детей. Смешно, правда?
   Таис почувствовала себя уязвлённой, она вернула угощение мужчине.
   - Нет, не смешно, я вижу, что вы ко мне очень строги, и я не знаю, что сказать.
   - Тогда не говорите ничего, - ответил Олег и впился зубами в горячее тесто.
   Когда они двинулись дальше по Луговой улице, Ланцов крикнул перекрывая шум мотора:
   - А вы?
   - Что? - крикнула в ответ Таис почти ему в ухо.
   - Почему вы так вчера смотрели на меня? - из-за того, что Олегу приходилось форсировать голос, его вопрос прозвучал осуждающе.
   - Потому, что вы отличались от мужчин, которые были на приёме, - прокричала Таис, наклоняясь к водителю так, чтобы её слова были слышнее за ветровым стеклом, - вы отличались от журналистов, депутатов и чиновников Совмина. Для них говорильня - основное занятие. Я чувствую себя вырвавшейся из тюрьмы.
   - Вам скучно?
   - Что?!
   - Скучно? - повторил Ланцов, сожалея уже, что затеял эту перекличку, - Скучно здесь, в Симферополе?
   - Может "да", может "нет", - неопределённо ответила Таис, подставляя ладошку встречному ветру, - Но сейчас точно "нет"!
   Они опять смолкли, потому что грохот грузовиков на Объездной дороге не позволял разобрать ни слова.
   В большом строительном торговом центре Каиса Таис сначала просто ошалела от этого буйства мужской жизни, начинающейся прямо у порога. Кони могла только бродить за Ланцовым, в изумлении наблюдая то за одним, то за другим прилавком, каждую минуту провожая взглядом яркие прибамбасы неведомого назначения. Со временем, когда она уже немного привыкла к такому изобилию мешков, железок и рулонов, её наблюдения стали более сосредоточенными. Присев на корточки, Ланцов выбирал нужный ему гипс, сверяя маркировку со списком, а Кони наблюдала за повадками разных продавцов и покупателей вокруг неё. Даже когда на правой босоножке подломился каблук, она осталась с выражением полного смирения на лице.
   Ей пришлось опять помочь Ланцову донести пакеты до "Волыни", зажав свой запылённый, бывший белым, клатч под мышкой. Олег завалил багажник доверху, поблагодарил Таис и сел за руль. Видя, что он больше не приглашает её с собой, Кони подошла к Ланцову со стороны водительской двери.
   - Что ж, - сказал археолог, - Приятно было с вами увидеться, жаль, что мы не встретились раньше.
   - Когда мы сможем встретиться снова? - спросила Кони.
   - Кто знает? Может, когда приедете на раскопки со съёмочной группой, - пожал плечами Ланцов, - До свидания, Таис!
   - Одну минуту! - подняла палец женщина, услышав сигнал пришедшей СМС-ки.
   "Дорогая Таис, вчера меня так стремительно отвлекли. Приглашаю встретиться сегодня в 21:00 в кафе "Чехов". Я пришлю за вами машину. Могилёв", - прочла она на экране смартфона, загородив его своей тенью.
   Кони опять повернулась к нетерпеливо ожидающему Ланцову и чуть не упала - правый каблук совсем отвалился. Женщина подобрала его, обошла капот и уселась на пассажирское сиденье.
   - Что вы делаете?! - воскликнул археолог.
   - Еду с вами в Асандру, - невозмутимо ответила журналистка, - мне же нужно всё увидеть своими глазами, прежде, чем вызывать съёмочную группу.
   - Ну, если вы так считаете, - хмыкнул Ланцов, отпустил сцепление и вырулил с автостоянки.
   Когда начались раскопки, то Олег Ланцов, по примеру дореволюционных исследователей навроде Костюшко-Валюженича, попытался, было, в качестве землекопов нанять местных из посёлка Весёлое. Но в Институте археологии АН Украины его уверили, что к нему направят студентов-практикантов из Киевского архитектурного института. Они, де, будут копать за еду и кров у моря. На раскопки обычно из студентов приглашают крепких парней, желательно отслуживших в армии. Вчерашние солдаты серьёзнее, выносливее вчерашних школяров и понимают жизненную необходимость армейской дисциплины в "поле".
   Землекопов ждал санаторий "Текстильщик", не ремонтировавшийся с советских времён. При советской власти любое предприятие принадлежит коллективу рабочих, которые на этом предприятии работают. И управляется это предприятие Советом рабочих, поэтому и власть называется "советская". Доход, который получает предприятие, Совет рабочих тратил на амортизацию основных фондов, модернизацию оборудования, но, самое главное - на развитие человеческих ресурсов.
   Совет рабочих оплачивал строительство и содержание школы, библиотеки, физкультурного комплекса, пионерского лагеря и оздоровительного санатория. Вот и санаторий "Текстильщик" был построен в семидесятых годах прошлого века Балашовским комбинатом плащевых тканей имени 50-летия СССР. Корпус из стекла и бетона (как тогда было модно) находился между крепостью Асандра и посёлком Весёлое. Ткачи с комбината плащевых тканей приезжали отдыхать на море из далёкого Балашова по профсоюзным путёвкам, то есть бесплатно.
   После антисоветского переворота 1991 года Комбинат плащевых тканей попал в частные руки, и основной целью производства стало не развитие человеческого ресурса, а нажива тесного коллектива акционеров. От всех непрофильных активов - жилых домов, школ, поликлиники, библиотеки, кинотеатра, дворца культуры и санатория на море - новые владельцы избавились. Забесплатно в "Текстильщик" рабочие с детьми ездили с удовольствием. А вот платные путёвки новым владельцам санатория продавать не удавалось. Пляж хороший, но кроме моря - никакой инфраструктуры. Момент, когда корабль отдал швартовы, называют - перестройкой. Первые же волны океана разбили корабль, и путешествие продолжилось на шлюпках.
   "Текстильщик" нищенствовал и был рад сдать в аренду Институту археологии АН Украины хотя бы первый этаж. В назначенный день и час к "Текстильщику" подъехал огромный импортный автобус. Пыль осела, дверь плавно отъехала, и на траву, пробивающуюся из трещин в асфальте, ступила фея в широкополой шляпе и с большим пластиковым чемоданом. Очень красивая молодая блондинка. Тонкая блузка обтягивала пышные груди, которые колыхались при каждом её движении. Элегантная, цвета топлёного молока, укороченная юбка с высокой талией великолепно подчёркивала достоинства её фигуры.
   За блондинкой появилась нимфа в стильном газовом платке и огромных тёмных очках на пол-лица. Юбка у этой брюнетки была настолько короткая, что при шаге вниз с подножки автобуса открылся треугольник белого хлопка. Встречающие увидели, откуда начинались её длинные загорелые ноги. Нимфа подняла руки вверх, снять белую футболку. Опять белый хлопок, на сей раз скользящий вверх, и загорелая кожа, упругая плоть, тонкая талия, тяжёлые прекрасные груди - их очертания чётко рисовались под полоской купальника; ложбинка у изгиба шеи, чувственные приоткрытые от жары губы. Она тоже вытянула из салона красный чемодан устрашающих размеров.
   Потом из чрева ярко-блестящего автобуса выпорхнула наяда, её гламурная бейсболка с блёсками была надета козырьком назад, а в отверстие надо лбом кокетка выпустила легкомысленную рыжую чёлочку. Белокожая, как все рыжие, наяда укрылась в тени машины, встала, скрестив точёные ноги, плиссированная юбка открывала их на две ладони выше колен. Бюст сногсшибательно обтянут чём-то шёлковым.
   Диктериады, авлетриды и прочие гетеры всё появлялись и появлялись из автобуса, с чемоданами и маникюром, который сверкал на солнце россыпью драгоценных камней. Ни дать, ни взять, автобус с моделями ехал в Монако, а приехал санаторий "Текстильщик". Или галера с невольницами из Сицилии, проданными полководцем Никием в рабство художнику Апеллесу. Одна из них, Лаиса, стала впоследствии знаменитой гетерой, любовницей философа Диогена, которому она отдавалась, чуть ли не публично. А вот со знаменитого оратора Демосфена эта гетера потребовала десять тысяч драхм за одну ночь...
   Их было одиннадцать. Изящные босоножки, потрясающие бёдра, юбки-разлетайки, нежные животики, полупрозрачные топики на обнажённых грудях прокалывались изнутри дерзкими башенками сосков, тонкие шеи, губная помада, туш без комочков, причёски, заколки. Они приехали на курорт и смотрели на Ланцова, как на распорядителя кэмпинга очень низкого разряда. Недобро так смотрели. Осталось загадкой, что уж там им насвистели в институте при отправке на археологическую практику?!
   Ланцов взглянул на грубые деревянные носилки, тяжёлые железные тачки, пирамиды штыковых и совковых лопат, которые приготовил для своих гипотетических землекопов. Набрал номер мобильного телефона своего руководства.
   - Сергей Борисович, это кто ко мне приехал?
   - Ну, это... практиканты. То есть, ну, практикантки наши, вот.
   - Я перезвоню.
   Олегу пришлось сунуть пятьдесят гривен водителю чудо-автобуса, "за простой":
   - Вы не уезжайте, пожалуйста, сейчас мы девушек покормим, они искупаются в море, и Вы отвезёте их обратно, в Киев.
   Пока прелестницы обновляли свои крохотные купальники-бикини, а завхоз санатория Леонид Мухин накрывал на стол вино, хлеб, сыр, овощи и фрукты - Сергей Борисович по телефону заклинал Ланцова всеми святыми, чтобы он оставил девушек в экспедиции. Дескать, грунт лёгкий, девчонки трудолюбивые: будут копать, будут носилки носить и тачки катать, и керамику мыть. А он их декану слово дал, что практику им проведёт. Ежели Ланцов их назад отправит, то ему будет стыдно в Киеве на людях появляться.
   - Сергей Борисович, они же БСЛ (большая совковая лопата - авт.) вдвоём не поднимут! Вы бы видели, они в макияже припёрлись. Что же вы мне экспедицию в бордель превращаете?!
   - Ну, если ты так, то, позволь напомнить, разрешение на раскопки выписано на моё имя.
   На Украине в политике и в науке предательство - всего лишь вопрос времени. Сергей Борисович "выкрутил руки" Ланцову так, что Олег разрешил девушкам взять свои чемоданы и расселяться по палатам. Завхоз Леонид получил команду открыть на этаже ещё один туалет, женский.
   Одна из древнегреческих эпитафий гласила: "Танцовщица Арестион с бубнами носилась среди сосен, танцуя с распущенными волосами, в честь Кибелы; ... ты умела осушать одну за другой три чаши чистого вина". Танцовщица Арестион была жалкой дилетанткой по сравнению со студентками Киевского архитектурного института!
   Всё бы ничего, но вот рано утром на раскоп было невероятно трудно поднять всю эту эргастерию (небольшие предприятия-рудники, не более 10-12 рабов - авт.). Девицы бесстыже заявляли о начале менструации и с чувством призывали Ланцова "быть человеком!". Летним днём на Черноморском побережье невыносимо жарко и никто не копает по причине угрозы теплового удара, а вечером - симпозиум продолжается! В древнегреческом смысле слова "симпосио" - "пить вместе".
   Студентки архитектурного института мечтали получить престижную профессию и выйти замуж за богатых заказчиков чудесных вилл, интерьеров ресторанов или пентхаусов. "Лаисам" не нужен был опыт археологической экспедиции. Реконструкция планов построек гарнизона крепости Асандра их не интересовала категорически. А ведь их предшественница - афинская гетера Фрина, родом из беотийского города Фесписа, воздвигла несколько храмов и других зданий в Коринфе. "Фрины" киевские не хотели "виснуть" до обеда на лопате, выковыривая из-под земли древние камни. "Аспазии" ненавидели просеивать грунт и таскать его потом на носилках. Те, кому довелось мыть черепки на тенистой аллее Керамики, жаловались на солнечные ожоги вокруг запястий. Это солнечные блики в тазах с водой выжигали им на коже профессиональные археологические "браслеты".
   К каждой рабыне-изауре Ланцов нашёл "ключик" и заставлял трудиться всё отведённое на работу время. Подобно начальнику "лагеря труда без отдыха", Олег балансировал и подкручивал этот механизм по названию "археологическая экспедиция". Механизм работал как часы: не заведёшь - будут стоять. Точнее, лежать...
   Через полчаса Ра получил СМС: "Дорогой Денис, я уехала за сюжетом на раскопки крепости Асандра, это близ посёлка Весёлое. В пятницу чиновникам не до меня, а уж в выходные - тем более. К понедельнику вернусь".
   В этот момент Денис Иванович с Петром Солодким обедали сармой. По сути это обычные голубцы, но не в капустных, а в виноградных листьях. Ра любил это блюдо - настоящую находку для гурманов, ценящих мясо с "кислинкой", которую дают виноградные листья.
   Ра выключил экран смартфона и с досадой бросил его на стол.
   - Что случилось? - спросил молодой журналист.
   - Кони уехала на побережье с археологами, - ответил Денис Иванович.
   - Жаль, - развёл ножом и вилкой Пётр, - мы же как будто намеревались с ней в массандровские подвалы?
   - Ещё вчера она никуда не собиралась, - с оправданием ответил Ра.
   - Своенравная столичная штучка, - хмыкнул Пётр в стакан, отпивая воды, - Делает, что хочет.
   Денис Иванович взялся свой стакан, опрокинул его нечаянно, тонкое стекло разбилось - осколки засыпали недоеденную сарму, а вода залила смартфон. Ра чуть слышно выругался, промакивая экран салфеткой. Смартфон зазвонил.
   - Алё! Денис Иванович? Могилёв на проводе, - раздался в трубке властный голос, - Пригласил твоего человека на встречу, а она что-то не откликается. Ты не знаешь, где человек?
   - На раскопки уехала за сюжетом для ICTV, - объяснил Ра.
   - Вот те раз, а ты не с ней что ли? - удивился Анатолий Владимирович.
   - Нет, я же ей не распоряжаюсь.
   - А обещал, что будет управляемый человек, - укорил премьер-министр и отключился.
   "Тебя ищет Могилёв" - получила СМС журналистка и набрала в ответ, - "Он пригласил меня в ресторан на поздний вечер. С такого начала не делают дел!"
   - Донимают по работе? - крикнул Ланцов, поглядывая, как Кони, хмурясь, набирает СМС-ку "Я не могу говорить!"
   Таис, молча, кивнула.
   - Нам надо в Судак заехать, - предупредил Олег, - это для реставраторов из Генуэзской крепости я гипс выбирал, но сначала заедем ещё кое-куда, почти по пути!
   Через два часа они проехали мимо городского кладбища Судака и по Восточному шоссе выехали на пологий склон, спускавшийся прямо к морю. Холмы и долины вокруг утопали в мягкой зелени молодого разнотравья. Посредине склона, в окружении кривых тенистых акаций, приютился небольшой табун татарских лошадей, в основном гнедых, караковых и буланых.
   Старый табунщик расположился на отдых в кружевной тени ветвей, что ветер сплёл в причудливую решетку. Он дремал, развалившись на деревянном школьном стуле, много раз перекрашенном и теперь неравномерно облезающем. Руки татарина свесились к земле, ноги были вытянуты вперед. Короткие толстые пальцы на руках табунщика были скрюченными от долгой физической работы, ногти с траурными ободками набившейся грязи. Загорелый подбородок в глубоких, как на дубовой коре, морщинах, выражал старческую скорбь, веки были плотно сомкнуты.
   - Ас-саля?му `але?йкум, Шевхи! - поприветствовал его Ланцов, с коробкой в руках, той самой, что помогла нести Таис на рынке Чонгар. - Вот, гостинцев тебе привёз, всё, что заказывали!
   Старый Шевхи стал озираться вокруг, пытаясь определить, откуда появилось столько шуму, и заметил Таис, стоящую с напускной скромностью за спиной археолога. Потом он встал на ноги, улыбнулся, энергично почесал живот.
   - Уагъалейкум ассалам! Вот спасибо, уважили! Дай вам Бог здоровья, а тебе, дочка - жениха хорошего.
   Кони постеснялась сказать, что она уже замужем. Тогда бы ей пришлось объясняться, почему она ездит по городам и весям не со своим мужем.
   - Садись, невеста, - табунщик символично обмахнул сиденье своего облезлого стула и предложил его женщине:
   - Рад тебя видеть. Ты ведь из телевизора, да? А тут чего?
   - Смотрю вот, - авось, и здесь тоже будем снимать кино, - как можно понятнее попыталась объяснить журналистка.
   - У нас тут уже снимали. Этот... главный у них был, забыл, русское слово, всё в телевизор смотрел
   - А! Режиссёр! - догадалась Кони.
   - Да, точно, "режиссёр" - табунщик с трудом повторил редко им употребляемый термин, - Такой сердитый, ругался на всех! А чего ругался, спрашивается? Все что-то делают, убегают-прибегают, то тень, то свет делают, а он только в телевизор смотрит и ничего не делает!
   Кони с Ланцовым переглянулись и от души расхохотались.
   Шевхи опять обратился к археологу:
   - Сегодня собирался гнать лошадей в Капсель. Только что-то очень жарко, слишком уж жарко. В горах камни так раскалились, что на них можно яичницу жарить. Поэтому я решил лучше остаться здесь и искупать их в море. Жара совсем меня сморила, вот я и задремал тут.
   - Шевхи, давай, мы искупаем твоих лошадей! - предложил Олег.
   - А и то дело! - с готовностью согласился старый табунщик, - Только с вами моя внучка поедет, она тут всё знает, как делать.
   - Нефизе! Нефизе! - покликал татарин.
   Появилась маленькая смуглая девочка с множеством косичек, скреплённых на кончиках разноцветными бухгалтерскими резинками.
   Верхом они все вместе вышли через акациевую рощу на глинистую грунтовку, покрытую пылью, словно жёлтым бархатом. Голоногая Нефизе в выцветшем сиреневом платьишке ехала без седла. Она пустила коня в галоп, остальные лошади припустились за ней. Левая стопа Таис на рыси потеряла стремя, тогда она высвободила и правую стопу, так как путлища натирали ей голые игры. Она прижала пятки к хребту своей кобылы и, удерживаясь сильными бёдрами, вздёрнула повод почти к глазам лошади - послав её в мягкий кентер.
   Потом они свернули в сторону и поехали шагом вдоль гребня прибрежных скал по тропке с закаменевшими следами конских копыт, пока она не вывела их к уединенному заливчику с песчаным пляжем, поросшим дурнишником с овальными колючками.
   Нефизе прямо в одежде с ходу заехала в море. А Таис и Олег спешились, чтобы расседлать коней и бросить свою одежду на расстелённые вальтрапы. Женщина осталась в белых трусиках, а мужчина разделся совсем. Пах его зарос рыжими кучеряшками, впрочем, Таис старалась не смотреть туда. Они входили в тёплую морскую воду, под жгучими лучами солнца, пытаясь не наступать на острые ракушки, и поплыли, едва им стало по пояс, лицом вниз, над камнями и водорослями, ныряя иногда, чтобы остудить голову.
   Слегка обсохнув потом на камне, Таис надела перепачканную юбку с рубашкой и окликнула Нефизе.
   - Ты в школу ходишь?
   - Да, первый класс окончила.
   - И как тебе?
   - Не очень, - честно призналась девочка, - дома мы говорим по-татарски и по-русски, а в школе по-украински и ничего не понятно. Почему так?
   Журналистка не нашлась, что ответить и сменила тему:
   - Красивое у тебя имя, Нефизе, что оно означает?
   - Так назвал меня мой къартбабашка (дедушка - авт.), это в переводе с арабского - "изящная".
   После купанья кожа Таис покрылась колкой корочкой соли, женщина стала сонной и вялой. Ленивым шагом доплелись они с Олегом от залива к леваде, и тут, почувствовали вдруг зверский голод.
   Нефизе расстелила клеёнку прямо на траву и расставила на ней кувшин кумыса и тарелку с кубэте - это такой пирог с отверстием сверху. Оно не только чтобы кубэте легче прожаривался - крымчаки считают, что через это отверстие пирог "дышит, с небом разговаривает". Разрезал кубэте старый табунщик. Ели сперва горячую мясную начинку, а потом дно - вместо хлеба. Шевхи откусывал тесто, жевал его немного и проглатывал большими кусками, так что вздувалось его коричневое, морщинистое горло. Таис насытилась овечьим сыром и вином, разведенным водой до бледно-розового цвета.
   Покончив с едой, Олег отодвинулся от стола, старательно вытер рот и сказал:
   - Нам надо спешить, иначе мы не успеем до темноты.
   - Ещё далеко? - спросила Таис.
   - Не очень, но мы потеряли много времени, - ответил Ланцов.
   - Думаешь?
   - Что?
   - Мы потеряли время?
   - Нет, я не это хотел сказать... Идём!
   Реставраторы в Генуэзской крепости их совсем заждались. Ланцов "выменял" у них за гипс и цемент - резиновые шлёпки, старенькие джинсы и красную бейсболку для Таис. Джинсы оказались и широки и длинны. С шириной Кони справилась, стянув шлёвки проволокой. А штанины ей кардинально укоротил Олег, острым ножом обрезав значительно выше коленей. Таис почувствовала, что взволнована, когда она, расставив ноги, стояла над ним, а он, сев на корточки, держал её за бедро длинными сильными пальцами, в то время, как другой рукой решительно кромсал джинсовую ткань вокруг этого бедра.
   Ночью в "Текстильщике" нашёлся для Таис тазик со стиральным порошком, чтобы постирать рубашку с юбкой. Днём практикантки мыли керамику в том же пластиковом тазике. На раскопе студентки весело улыбались журналистке "из телевизора", с гордостью протягивали ей разные находки: обломки римских амфор, с волнистой поверхностью грубой глины, сероглинянные кухонные горшки с потрескавшимися боками или же изящные краснолаковые кубки с росписью.
   - Что это тут нарисовано, Олег Львович? - спрашивали студентки и показывали Ланцову отмытый килик, на котором герой Троянской войны Диомед ранит копьём Афродиту и Ареса.
   - Это сцена борьбы, - отвечал начальник экспедиции, забирая ценную находку. - По окончании войны Диомед вернулся в Аргос, где застал свою жену Эгиалею, живущей с Ипполитом, что было наказанием Диомеду от Афродиты.
   - А это тоже сцена борьбы? - спрашивали хихикающие девушки, показывая уцелевший бок скифоса, на котором порна делает феллацио какому-то философу на симпозиуме.
   - Вот как здесь работать?! - с притворным негодованием вопрошал Ланцов у хохочущей Таис.
   На самом деле, никто не знал, как в античные времена называлась эта крепость. Археологи по керамике определили, что построили её во время правления боспорского царя по имени Асандра, где-то в I веке до нашей эры. То, что крепость боспорцы построили с целью борьбы с морским пиратством окрестных варваров - тоже было догадкой. В любом случае, из крепости открывался прекрасный вид на ближайшие бухты и Чёрное море.
   В наше время Асандрой называли остатки крепостных стен трёхметровой толщины, руины четырёх башен и одного бастиона. Внутри крепостных стен, по которым сновали юркие зелёные ящерицы, территория была плотно застроена тесными клетушками из слоистого камня. В самом центре - глубокий колодец, обитель прохлады и ценных керамических находок. На верху колодца раскинулась настоящая пустыня, сухая и жаркая, лишь стрекозы прилетали туда греться на солнышке.
   Когда рабочий день подошёл к концу, археологи спустились с высокого обрыва на широкий и просторный пляж Весёловской бухты. У Кони не было купальника, и она отошла подальше, чтобы поплавать полностью обнажённой. Свободно раскинувшись в тёплой, ласковой воде и лишь чуть-чуть шевеля кистями, чтобы держаться на поверхности, Таис пыталась мысленно слиться с морем, ей его так не хватает в Киеве!
   С берега до неё доносились тестостероновый голос Ланцова и смех его студенток, а когда Таис слегка приподнимала голову, сквозь капли на ресницах были видны расплывчатые очертания фигур. Совсем убаюканная, она продолжала растворяться в блаженстве, как вдруг почти рядом с собой услышала громкий шлепок и бульканье. Затем последовал длинный, глубокий вздох, и лёгкая волна захлестнула женщине нос. Таис приняла вертикальное положение, чтобы не захлебнуться, и поняла, что отплыла на уже порядочное расстояние от пляжа.
   Она никого не увидела на надувном матрасе, как ей поначалу подумалось, и её охватило беспокойство. Мало ли, кто здесь плавает такой большой?! Понятно, что акул в Чёрном море не бывает, а вдруг какая приплыла вслед за кораблём из Средиземного моря? Кони слышала про такие случаи.
   Таис уже поплыла к берегу от греха подальше, как метрах в пяти от неё море вдруг будто бы расступилось, и на поверхности показалась гладкая, блестящая спина, издала глубокий вздох и снова скрылась под водой. Таис думала об акулах, поэтому серый треугольный плавник её так напугал, что она потеряла голос. Женщина разевала рот, чтобы позвать на помощь, но издавала лишь сдавленное "и-и-и-ите-е-е". У неё бешено колотилось сердце, когда она поняла, что это дельфины отсекли её от берега. Их было, наверно, штук шесть. Один из них вынырнул так близко от Таис, что она смогла разглядеть его глаза.
   Издавая вздохи, дельфины играли с купальщицей, а Таис плавала вместе с ними, особенно чувствуя свою уязвимость, так как была без трусов. Она не знала - это самки или самцы с бульканьем приподнимаются из воды, делают медленный вдох и снова исчезают под водой, оставляя на поверхности лишь лёгкую пену. В любом случае, морские животные резвились между женщиной и берегом, как бы преграждая ей путь к спасительному пляжу.
   Но через несколько минут дельфины проскользнули мимо неё и уплыли в сторону далёкой Турции. Женщина резкими движениями погребла к людям, не оглядываясь на то, как тянулись за афалинами следы из крупных пузырей пены, которые отблёскивали на солнце, нестерпимо ярко, как само солнце, прежде чем исчезнуть в ряби Чёрного моря.
   Вечером студентки отпросились на дискотеку в посёлок Весёлое, а Ланцов повёл Таис распить на античных руинах бутылку игристого брюта с завода шампанских вин, что располагался неподалёку в посёлке Новый Свет. А ещё Олег предложил полюбоваться светлячками в наступающей темноте. Днём маленькие жучки, с мягким членистым брюшком могут вызвать только неприятные чувства. Они скрываются под камнями, корнями деревьев и кустарников. Но зато ночью бурые жучки вылезают на поверхность и, то зажигая, то гася фонарики, излучают зеленовато-белый свет. Этот свет пробивается из травы, а ещё светлячки собирались группами и рассаживаются на можжевельнике, по несколько на каждом веточке.
   - Светятся они для поиска пары, - объяснил Ланцов, - Таким образом, самочка привлекает самца.
   Сначала возле руин крепости мигали только две или три зелёные точки. Но постепенно их становилось больше, и вот уже можжевеловая роща освещена призрачным зелёным заревом. Никогда Кони не приходилось видеть такого скопления светлячков. Они носились облаком среди античных развалин, ползали по колодцу, камням и черепкам, кружились над головой Олега и Таис, зелёными угольками сыпались на могильную плиту.
   Ланцов своим, бередящим женское сердце, голосом душевно перевёл надпись на этой плите: "Здесь возлежит хрупкое тело маленькой голубки Триферы, нежного цветка среди пышных гетер, блиставших на шумных празднествах, с их удовольствиями и весёлой болтовнёй, на празднествах в святилище Кибелы. Кто поклонялся матери всех богов, кто больше всех других любил оргии Киприды, - кто обладал прелестью и грацией Лаисы?"
   Таис поцеловала ему ложбинку между ключицами... по очереди каждый сосок... она опустилась на колени и поцеловала шишечку пупка, скользя губами вниз по дорожке рыжеватых волосков, свернувшихся в колечки...
   Олег погрузил пальцы в густые волосы ритмично двигающейся женской головы и смотрел, как десятками кружились среди можжевеловых рощ заповедника Караул-Обы зелёные фонарики. У него со лба градом сыпался пот, и уже нельзя было разобрать, светлячки перед его глазами или звёзды оргазма. Он взорвался у неё во рту расплавленными пресными струями. "На вкус, как французский сыр Brie" - подумалось Кони. Она поднялась и поцеловала Ланцова в губы.
   - Мне надо кое-что тебе сказать... Кое-что, что я говорила сто раз, но только одному человеку, моему мужу... Ты такой вкусный!
   Олег молчал, потрясённый грандиозностью моря, светящейся можжевеловой рощей и дыханием женщины, о которой мечтал любой взрослый телезритель Украины. А она оказалась такая... раскованная.
   - Да, я думала, что люблю Тараса, - продолжала Таис, - Так сильно, как только можно. Я так думала. Но слышать твой голос доставляет мне столько физиологического удовольствия. Странно, но сегодня я испытываю к тебе кое-что иное, чего никогда раньше в жизни не испытывала. Когда мы спускались на лошадях к морю, я подумала "Как красиво!". Море только тогда красиво, когда можешь об этом рассказать человеку, которого любишь...
   - Послушай, Таис, ты мне по душе, - зарокотал Ланцов, - и это значит, что я желаю тебе добра, но это также значит, что мы под очарованием момента. Понимаешь? Когда я женился, то предупредил жену, что морская романтика, античные руины, поэзия древнегреческих мифов будут влюблять в меня каждый сезон новых студенток... И они мне будут по душе, я же не железный. Но я всегда возвращаюсь к жене. Потому, что всё это очарование проходит, когда сезон заканчивается, и мы переезжаем в город, где у меня нет денег и модной одежды, престижных вещей и высокой должности. Это очарование сходит, как сходят ожоги с запястий после камералки...
   Небо ещё ночью заволокло тучами, а наутро пошёл дождь. Таис возвращалась в Симферополь на рейсовом "Богдане", таком же жёлтом, как шляпа жены Ланцова. Она смотрела на струи воды, стекающие по стеклу автобусного окна, и слёзы такими же струями стекали по её щекам. "Что я здесь делаю? - думала она, - Хватит с меня этих игр, мне от них слишком больно... Я пыталась понять их жизнь... их мысли... Но так и не смогла... Я так не могу... Не могу... Успокойся, Таис, успокойся, ничего страшного. Теперь всё будет хорошо... ешь, молись, привязывайся к людям, которые уделили тебе пять минут внимания, думай, что это любовь... Традиционные люди признают лишь отношения, основанные на насилии... Любовь, страсть, как они считают, не для нас. Слишком грустно и унизительно пытаться объяснить им, что мы любим. Я должна забыть его. Мне надо его забыть. Я возьму реванш с другим. Только так я смогу это всё осилить". Она набрала и отправила СМС "Извините, Анатолий Владимирович, я была не в городе".

6

   - Ты меня разочаровала, Таис! - голос Дениса Ивановича в мобильной трубке был весьма укоризненный, - Хочешь, дам тебе совет?
   - Нет! - почти крикнула Кони в смартфон.
   - И всё же... Ты идёшь по жизни мелкими шажками розовощёкого ребёнка, который даже не знает, что такое насморк. Тебе придётся повзрослеть, если не хочешь быть просто красивым лицом ICTV. Помни, ты обещала Гольдману делать всё, что он скажет.
   - А ты откуда знаешь?
   - Он сам мне сказал.
   - Ты встречался с ним?
   - Созванивался.
   - Но мне не нравится начинать деловые отношения с премьер-министром с ужина в ресторане. Он мне и как мужчина не нравится, он мне даже противен, он фат.
   - Женщине, которая делает карьеру, не знакома эротика. Но себя надо организовывать разумно. Без лишних слов и чувств. Сердце должно оставаться холодным. В нём должен остаться лишь страх перед смертью.
   - К чему ты это говоришь?
   - Он присылал за тобой машину, когда тебя не было. Я назначил ему встречу на другой день. Пообещал обеспечить твою явку.
   - И он согласился?
   - Конечно.
   - Как будто ты меня приносишь в жертву.
   - Я не нахожу для себя возможности присутствовать на этой встрече. Я на два дня уезжаю, - с этими словами Денис Иванович положил трубку.
   Сорокалетний Антон Павлович Чехов переехал из Москвы в Крым по состоянию здоровья. Вместе с ним переехала его младшая сестра Мария Павловна и мать Евгения Яковлевна. Именно в Крыму Чеховым были написаны его знаменитые пьесы "Три сестры" и "Вишнёвый сад", их новизна была в том, что для постановки обязательно требовался режиссёр. До Чехова актёрская труппа распределяла между собой роли, выучивали диалоги и вуаля! - пьеса готова. Но чтобы ставить чеховские пьесы непременно был нужен режиссёр. Можно сказать, что эта профессия установилась благодаря Чехову. Вот почему он знаменит на весь мир.
   В Симферополе Чехова чтят: есть улица Чехова и на ней можно обнаружить кафе "Чехов", интерьер которого как будто воссоздаёт атмосферу начала ХХ века: белые, бежевые, кремовые тона занавесей, стен и мягкой мебели, стулья цвета слоновой кости и молочного цвета рояль F.MUHLBACH.
   Возле рояля Таис и нашла Могилёва. Он, подперев голову правой рукой, внимал самый любимый Чеховым романс Чайковского "Снова, как прежде, один"
   "Всё, что творится со мной,
   Я передать не берусь...
   Друг! помолись за меня,
   Я за тебя уж молюсь" - дослушала Кони и решилась, наконец, тронуть за плечо премьер-министра.
   Он обернулся, успел взять руку, тронувшую его, и поцеловать. Таис обошла стол и села напротив пятидесятивосьмилетнего мужчины.
   - Вы прекрасны! - с чувством сказал Могилёв.
   Таис оценила сыгранное чувство восхищения, чуть улыбнулась и сказала несколько холоднее, чем следовало бы:
   - Вы настойчивы!
   Анатолий Владимирович смотрел на неё прямо, казалось, он насквозь видит свою визави и все её кокетливые ужимки выглядели для него не более чем гримасы мартышки в клетке зоопарка.
   - Спасибо, что пришли, - наконец, произнёс он.
   Таис чуть теплее улыбнулась и кивнула едва-едва.
   У Могилёва уже стояла початая бутылка вина "Жемчужины Инкермана", кое отметил даже знаменитый французский актер и винодел Жерар Депардье. Премьер-министр налил одну треть фужера Таис и столько же себе.
   - Давайте выпьем за новое телевидение Крыма, - предложил Могилёв.
   - Перед тем, как выпить, можно узнать, что это за телевидение?
   - Новое телевидение провозглашает, что любовь к Родине - это хорошо! - ответил Анатолий Владимирович, чуть приподняв бокал, - Не надо этого стесняться. Не надо нянчиться с навязанными американскими ценностями и стандартами. Всякие стандарты связаны с ограничением. А границы свободы надо раздвигать до тех пор, пока они не исчезнут.
   - Что ж, за новое телевидение! - согласилась Таис, хотя ничегошеньки не поняла из сказанного её собеседником.
   - А теперь поужинаем. Поесть тоже важно.
   - Так мой муж обычно говорит, - улыбнулась Таис, вспомнив Тараса.
   Наконец-то она заказала самую "крымскую" еду - жульены из рапан и мидий. Их выращивают или вылавливают прямо у побережья и без заморозки доставляют в рестораны полуострова. Главный секрет приготовления морепродуктов - минимальная тепловая обработка. Достаточно продержать их в воде или на сковороде всего на несколько минут дольше положенного - и они станут жёсткими.
   - Ра говорил мне, - сказал премьер-министр, обмакнув губы салфеткой, - что вы ищите интересные сюжеты для своего канала. Нашли что-нибудь?
   - Трудно с этим, Анатолий Владимирович, - честно призналась журналистка, - все темы уже давным-давно заезжены. А хотелось бы чего-нибудь особенного, грандиозного, но никому не известного.
   - А вы слышали про реконструкцию битвы за Ялту, которую у нас тут готовят?
   - Что-то про Великую Отечественную войну, - скучным тоном поинтересовалась Кони.
   - Нет-нет, подвиг русских мушкетёров в турецкой войне XVIII века, - заверил её Могилёв, - это была самая кровавая битва той войны в Крыму.
   - Прямо уж мушкетёров? - усомнилась Кони.
   - Ну, не только мушкетёров, ещё егерей и казаков, - разъяснил собеседник и опять разлил вино по бокалам, - 17 июля вашей съёмочной группе можно будет снять воссоздание того, как в такой же день, но 1774 года у деревни Алушта высадился турецкий десант под командованием Гаджи-Али-бея. В Алуште тогда стоял совсем небольшой гарнизон из ста пятидесяти егерей Московского легиона под командованием капитана Колычёва. Егеря с двумя лёгкими пушками ничего не могли противопоставить туркам, и Колычёв приказал отступать к Ени-Сале, сейчас это село Чайковское.
   Могилёв достал из портфеля карту, дождался, когда официант унесёт тарелки, развернул перед Кони и показал столовым ножом на середину дороги между Алуштой и Симферополем.
   - Каковая ретирада была проведена в добром порядке, - произнёс Анатолий Владимирович, подражая манере киношных военных времён Екатерины II, - два с половиной километра тут. Правда, обе пушки пришлось бросить, заклепать и бросить
   - Как это "заклепать"? - не поняла женщина.
   - Пушки не имели затвора, как современные. Они заряжались с дула. В казённой части, это сзади, - Могилёв улыбнулся, - просверливалось небольшое отверстие. При выстреле пушкарь подносил к отверстию фитиль, воспламеняя порох. А если это отверстие чем-нибудь заклепать, в него просто вбивали гвоздь, поджечь порох было нельзя и пушка не могла стрелять.
   - А гвоздь нельзя что ли потом вынуть? - усомнилась журналистка.
   - Потом можно, но в полевых условиях нельзя, - пояснил Могилёв, - у Колычёва было трое убитых и девятнадцать раненых, поэтому тащить пушки не представлялось возможным.
   - А мушкетёры ж где?
   - А мушкетёры стояли в Ялте, - столовый нож Могилёва ткнулся в название на карте, - тридцать пять километров западнее Алушты. Это был Брянский полк мушкетёров под руководством майора Салтанова. Триста мушкетёров и пятьдесят казаков. Кстати, они были очень красиво обмундированы. Это вообще одна из самых красивых униформ того времени - белый суконный мундир, красные обшлага, красные выпушки.
   "Представляю, как народ мучился", - подумала Таис, вспомнив свои постирушки в "Текстильщике".
   - Салтанов услышал, что турецкие корабли обстреливают Алушту и ночью пошёл на выручку, - говорил тем временем Могилёв, - Он прошёл до Гурзуфа и с Медведь-горы увидел, что турецкий флот идёт от Алушты к Ялте. И тогда Салтанов вынужден был развернуться и бежать наперегонки с флотом километров пятнадцать.
   - Что, думаю, было очень нервно потому, что если бы турки заняли укрепления первыми, то тогда судьба мушкетёров была бы совсем кислая, - догадалась журналистка.
   Могилёв кивнул и продолжил:
   - При этом, как толковый военный, он не всеми силами ломанул из Гурзуфа к Ялте, а послал казаков на конях в разведку к Алуште, чтобы точно убедиться, что там происходит и объективно быть уверенным, не окружают ли его с той стороны турки, и если окружают, то какими силами.
   - Разумный! - вставила Таис.
   - Казаки доложили "Колычёва в Алуште нет, а деревня вся зажжена, и многое число ходит турков". А в это время в Ялте уже высаживались турецкие солдаты.
   - А где в Ялте была русская крепость? - удивилась Таис, - Я там что-то ничего такого не помню.
   - Реконструкцию устраивают на приморском отроге Полекуровского холма, - показал ножом Могилёв, - Но это не точно. Первый десант Салтанов отбил прямо на побережье и турки высадиться не смогли. Тогда они сманеврировали и высадились у Кучук-Ламбата в количестве двух тысяч морпехов.
   - Это где? - стала искать Таис название на карте.
   - Это между Гурзуфом и Алуштой, - Могилёв потыкал закруглённым кончиком ножа в мыс Плака.
   - А почему там? - не поняла Таис.
   - А поди ж ты знай, - развёл руками Могилёв, - Это же деревянные парусники, где ветер и берег позволили, там и пристали. И вот с рассветом 19 июля, с запада на Ялту напала татарская конница, с востока - турецкие пехотинцы, а с моря русских мушкетёров обстреливал из всех орудий турецкий флот. Сто девяносто семь мушкетёров, рядовых и офицеров были убиты. Остальные с боем прорвались через татар в Балаклаву.
   Когда тебе что-нибудь объяснят, всё становится просто. Таис даже в голову не приходило, что в Ялте происходили события такие же красочные и волнительные, как осада Ла-Рошели в романе Александра Дюма "Три мушкетёра".
   - В Алуште есть замечательная кальянная в доме N1 по улице Ленина, в 1966 году в там снимали "Кавказскую пленницу". Поехали, туда, увидите местность глазами капитана Колычёва! - предложил Анатолий Владимирович, - Тут полчаса езды.
   Таис была не против. Они расположились на заднем сиденье чёрной Toyota Camry российского производства, и шофёр вдавил педаль в пол.
   - Мне страшно! - призналась женщина, уцепившись за левую руку Анатолия Владимировича.
   - Страшно остаться равнодушным, Таис Васильевна, - ответил ей премьер-министр, - Двойная мораль. Табу. Конформизм. Ложь.
   Ему подумалось, что интеллект у Кони ограничен. Её черепная коробка могла вместить одновременно только одну какую-нибудь мысль, но, уж если она туда попадала, Кони упорно отстаивала её, несмотря на все противодействия.
   Автомобили на трассе Симферополь-Алушта, сердито оскалив блестящие зубы радиаторных решёток, мчались к морю, обгоняя троллейбусы и высокие туристические автобусы. Они несли своих пассажиров к тёмно-синему морю, где теперь плавала всякая городская всячина. Потом налетал ветер и, разрывая поверхность моря, лепил из воды тяжёлые волны, похожие на огромных зелёных баранов с белой шерстью, которые подкрадывались к берегу и неожиданно бросались на него, чтобы забодать.
   - Райское место! - бормотал, выдыхая кальянных дым, Могилёв, расположившись во вращающемся кресле-качалке. - Оно создано прямо для меня. Я хотел бы покачиваться здесь вечно и получать пищу и кальян из рук прекрасных, обнажённых дриад. И потом я, конечно, забальзамируюсь от постоянного вдыхания этого аромата. Нате, попробуйте!
   - Дайте-ка, я теперь расскажу, как я всё поняла, - попросила журналистка, заменяя пластиковый колпачок на мундштуке кальяна, - Майор мушкетёров не был ограниченным солдафоном, который ничего не понимает, кроме того, как бухать в тавернах и размахивать шпагой на дуэлях.
   - Это был очень толковый военный, который сделал буквально всё, чтобы выполнить поставленную боевую задачу, - подтвердил генерал-полковник Могилёв, и начал загибать пальцы - выслал разведку, выслал дальние посты.
   - А сначала попытался помочь товарищам, которые бились в Алуште, не успел, вернулся назад, занял оборону, - Кони закашлялась, заглотнув слишком много ароматного дыма.
   - Как только запахло "жареным", снял посты, отбивался до последнего заряда.
   - У него закончились заряды?
   - Или порох, - кивнул Могилёв, - потому, что полковая артиллерия и была главной точкой опоры. Одна батарея пушек против татарской конницы, другая против турецких морпехов. Через орудийный огонь турки прорваться, видимо, не могли, а татары не хотели. Потому, что на артиллерию иррегулярная конница ходит плохо.
   - И как только заряды у пушек кончились, удержаться больше было нельзя?
   - В живых осталось сто пятьдесят мушкетёров. Против тысячи турок и незнамо сколько татарских конников. Конечно, нельзя! И Салтанов, сформировав штурмовую колонну, повёл личный состав на прорыв, но его тут же убили.
   - Не повезло... - с сожалением заметила Таис.
   - Зато его люди были вымуштрованы так, что не разбежались, а понесли донесение в Балаклаву - "Турки высадились близ Алушты". И как только мушкетёров окружала татарская кавалерия, они сворачивали колонну в каре и отбивали атаку. Даже небольшое каре, из двух потрёпанных рот составленное, неприступно для лёгкой конницы.
   - А почему? - удивилась Таис, - я в фильме "Четыре пера" видела, как каре англичан растащили суданские кавалеристы.
   - Ну, эти восемьдесят пять километров из Ялты в Балаклаву и сейчас-то не автобан, а тогда сложно пересечённая горно-лесистая местность с дорожками шириной в две арбы максимум, негде там разогнаться конной лаве. В итоге, отряд мушкетёров сохранил боевую способность, боевую задачу выполнил и вышел к основным силам. Что самое главное: турки были отбиты, а татарское восстание было подавлено.
   Кони и Могилёв съездили и до Гурзуфа в остаток суток: останавливались около смотровых площадок, представляли себя мушкетёрами Брянского полка, пытались определить на глаз тип парусников в морской дали; шагали по цветущему ладаннику Аю-Дага, мимо грабов и кизила, фисташковых деревьев и кустов жасмина, где изредка им попадался вечнозелёный земляничник.
   - А зачем русские вообще Крым завоёвывали у татар? - спросила Кони, всматриваясь в Алушту с Медведь-горы или по-татарски Аю-Дага.
   - Чтобы защитить население нынешней Украины, - пояснил Могилёв, - Крымские татары сотни лет нападали на Полтавщину, Слобожанщину, Полесье; грабили сёла, уводили в рабство людей. Это нужно было прекращать. Но сначала русское правительство не хотело забирать Крым, чтобы не связываться с внутренними проблемами этих самых татар. Достаточно было вассалитета. Но в конечном итоге, его пришлось, всё же, забрать, потому что крымское восстание показало, что если Крым не забрать, там всегда будет протурецкая пятая колонна, которую нужно будет потом опять военной силой ликвидировать. Поэтому Крым нужно было забирать в качестве собственной территории, а не в качестве какого-то там вассального отдельного государства.
   - Триста мушкетёров! - воскликнула Таис, - Это как триста спартанцев, только русских мушкетёров! Так и представляется триллер! Ночь, где-то на горизонте горит Алушта, казаки на взмыленных конях - не успели. Надо возвращаться и держать оборону. Лезущие турки, атаки, отбитые и не очень, в итоге прорыв к своим. Эх, такое кино можно снять!
   - Вот вам готовый сюжет, интереснейшее событие, - согласился Могилёв, - а то вместо этого снимают, какую-то блевотину!
   На обратном пути Кони заснула и даже не знала, как добралась до Симферополя. Она спрашивала себя: "Не приснилась ли мне моя жизнь в Крыму?". Могилёв проводил её в номер пансионата Совмина, усадил в кресло и зашторил окна.
   - Что вы ещё хотите от меня, Анатолий Владимирович? - спросила Кони, опасаясь того самого ответа, и добавила, - Я так устала!
   - Я хочу видеть вашего мужа, Таис Васильевна, - честно заявил премьер-министр, - Говорят, "муж и жена - одна сатана", хочу посмотреть, насколько он адская сатана.
   Она облегчённо улыбнулась своему кавалеру и поднесла руку в знак прощания. Могилёв направился к двери. На пороге он остановился и посмотрел назад. Она возлежала в кресле совсем неподвижно, вытянув свои не длинные, но очень хороших форм ноги. Когда Анатолий Владимирович оглянулся, Таис ещё раз подняла руку и помахала ею на прощанье. Могилёву казалось, что в полутёмной комнате тени русских мушкетёров придвигаются к ней, теснятся у её ложа, как бы в ожидании, что она расскажет им о чём-нибудь.

7

   В четырнадцати километрах от Бахчисарая, в балке Буранчи-Ичи, на плато Внешней гряды Крымских гор находятся виноградники Дениса Ивановича Ра. Здесь, в селе Розовое он воплощает свою мечту о биодинамическом виноделии: никаких пестицидов и удобрений, кроме органических, минимум серы для стабилизации вина. Его ви?на - это персональные работы, выдержанные в карпатском дубе.
   На десяти гектарах плантаций произрастает виноград из саженцев, закупленных в Бургундии. "Казби?й-Эли?", имя винокурни семьи Ра - татарское название села Розовое. До их виноградников не так легко добраться, сельская горная дорога показывает, что создатели не стремились сделать это место центром туристического паломничества, однако именно сюда отправилась Таис Кони за новым сюжетом и, заодно, насладиться прекрасными винами, качество которых обусловлено, не в последнюю очередь, уникальным терруаром междуречья Альмы и Качи.
   Из автомобиля Таис смотрела на просторные луга, наполненные крымскими травами, виноградники на склонах, с длинными стройными рядами опорных столбиков, густые заросли держидерева, усеянные насекомыми, и каменистые пустоши, где стайки нарядных дроздов-белобровиков с радостным свистом перепархивали с одного куста шиповника на другой.
   Не доезжая села, Ра предложил пройтись вдоль виноградника.
   - Приехав сюда, нужно забыть всё, что ты ранее знала о вине и винограде, и слушать, смотреть, понимать всё заново, - сказал он, - Всё, чем мы занимаемся в городе - ничтожно. Наполеон на острове святой Елены большую часть времени проводил, подсчитывая чайные ложки.
   - Значит, у него не было там женщины, - предположила Таис и остановилась, чтобы прочитать табличку "Курить на винограднике категорически запрещено!"
   - Ты заметила, что если в обществе говорить о сексе, то возникает скандал? - спросил Денис Иванович, не заметив, что спутница отстала, - Даже если это невинная эротика.
   - Невинная эротика? - переспросила догоняющая его Кони, - Это... это так сказать... культ чувственных удовольствий?
   Она опять была одета во всё белое, только босоножки со сломанным каблуком она заменила на белые полукеды, а клатч - на рюкзачок из коричневого кожзама.
   - Отнюдь нет. Это не культ тела и не культ души, это школа искусства, которое одухотворяет секс. Когда ты осознаёшь стремление к правде, - винодел говорил это, обходя по кругу журналистку, которая опять остановилась, чтобы полюбоваться перспективой. У самого горизонта, далеко за виноградником, раскинулась недавно зацветшая кассиевая рощица.
   - Звучит не очень заманчиво. По-твоему, эротика связана с противоположностью секса? - наконец произнесла она.
   - Не преувеличивай, - возразил Ра и пошёл себе дальше по грунтовой дороге, кою от виноградника отделяла полоса цветущих ромашек, - Эротика - это когда человек посредством любви хочет вырваться из обыденности. Из мечты о плоти.
   - Я бы определила эротику, как поиск удовольствия, - Кони опять догнала Ра, когда он входил с тень одичавшего грушевого сада.
   - Главное не занятие любовью, а то, как это делается, - произнося эти слова, Денис Иванович широко жестикулировал, выписывая в воздухе фигуры.
   - Ты говоришь о тридцати двух позициях из Кама-Сутры?
   - Это азиаты в основном говорят о технике секса для достижения вершины блаженства. Это так. Но начиная с тела, мы стремимся к гораздо более высоким вершинам. Надо снять повязку с глаз. Пусть весь твой внутренний мир будет захвачен вихрем чувств. Выпустить на волю страсть. Вопль блаженства...
   - Денни-и-и-ис! - раздался вдруг вопль откуда-то из-за старых груш, - Обожди! Это ты, сынок?
   К ним на встречу спешил старик с короткой седой бородой, в мягкой серой кепке и бордовой трикотажной жилетке. Он остановился и широко раскинул руки, так делают отцы, когда к ним со всех ног бежит маленький сын.
   - Папа! - воскликнул Денис Иванович и сделал Таис останавливающий жест.
   Он подбежал к старику, и они крепко счастливо обнялись, как будто не виделись целую вечность, хотя Ра пропадал в Симферополе не дольше недели. Со стороны села на дороге появились несколько женщин разного возраста - от семидесятилетней старухи, до девочки-подростка. Все они были одеты в простые ситцевые платья. Метров на двадцать от них отстал ещё один пожилой мужчина в клетчатой рубахе и широких джинсах на подтяжках.
   Пока Денис Иванович расцеловывался с женщинами, Кони подошла к компании родственников Ра, и старик церемонно поздоровался с ней за руку...
   Татарское название села Розовое - Казбий-Эли представляет собой сокращённый вариант изначального имени Казы-Бей-Эли, что можно перевести с татарского как "местность господина судьи". Казы - это судья, бей - господин, а эль - край.
   Дом родителей Ра возвышался над селом в окружении терновых рощ и безмолвных садов, где росли яблоки и вишни. Это был очень старый каменный особняк, возможно, того самого Кази, с выцветшими бледно-жёлтыми стенами, зелёными ставнями и буровато-красной черепичной крышей. Веранда так густо заплетена виноградом, что в нижнем этаже постоянно держались сумерки. Во дворе накрыли три стола, поставленных в ряд, чтобы уместились все родственники и соседи, пришедшие посмотреть и пообщаться с "той самой" Таис Кони "из телевизора".
   Родителей Денис Иванович предупредил заранее, поэтому они угощали столичную гостью пилявом. Это, конечно, плов, да, но только вместо лука и мяса там сухофрукты. А из рыбных блюд Кони отведала барабульку. Высокие вкусовые качества барабульки ценили ещё древние римляне, покупая эту ничем с виду не примечательную рыбку "по весу" за серебро. А потом они из протухшей барабульки делали рыбный соус гарум, очень популярный среди всех сословий Рима. Гарум полностью заменял римским поварам соль, как сейчас соевый соус заменяет её поварам японским.
   Таис непринуждённо общалась с крестьянками и с каждой девчонкой сделала обязательное сэлфи. Если у кого-то не было смартфона, Кони фотографировалась с ним на свой телефон и отправляла фото на e-mail. Всё это отнимало уйму времени и внимания.
   Мать Дениса Ивановича звали Эсмеральда, она была настоящая испанка, но рождённая в Феодосии, в семье испанских беженцев, переехавших в Советский Союз после того, как в гражданской войне победил генерал Франсиско Франко. По-испански Эсмеральда говорила свободно, но всю жизнь прожила в Крыму и замуж тут же вышла за Ивана Степановича Ра - сына бывшего беспризорника неизвестной национальности.
   - А она производит впечатление! - заметила Эсмеральда, указав глазами на Таис.
   - Она друг, - уверил её Денис Иванович, - Просто друг.
   Они вдвоём стали смотреть, как Таис смеётся о чём-то с их родственницами.
   - С каких это пор у тебя женщины "просто друзья"? - спросила, лукаво улыбаясь, старая испанка.
   - С тех пор, как не стало Светы и девочек, - сумрачно откликнулся Денис Иванович.
   Эсмеральда взялась за свои губы пальцами, она уже пожалела, что подняла эту тему. Её сын, извинившись, сгрёб со стола глиняную бутыль вина и ушёл от гостей вглубь двора. Через какое-то время, когда Таис заметила его отсутствие, она разыскала Ра, сидящего на больших ржавых качелях. Денис Иванович был такой грустный, каким она его, пожалуй, никогда не видела. Кони присела рядом с ним. Двухместное сиденье стало раскачиваться. Ра остановил эти движении ногами, но на присоседившуюся женщину даже не посмотрел.
   - Бедняжка, - наконец, сказала журналистка, - вы здесь жили?
   Денис Иванович взглянул на неё тяжёлым взглядом и хрипло вымолвил:
   - Нет, я? здесь вырос, а со Светой мы жили в Севастополе.
   - Покажи мне свою комнату, - попросила Таис, желая вывести его из воспоминаний о погибшей семье.
   Комната Дениса Ивановича была украшена двумя самодельными торшерами, у которых абажур крепился на стильно искривлённых стволах можжевелого дерева. Пространство над письменным столом украшала картина "Батальный натюрморт" с кремневым ружьём, саблей, горном, пороховницей, кавалерийским седлом и медной гренадерской шапкой с красной верхушкой и белым задником, на котором пылали три гренады.
   "Сиянье шапок этих медных,
   Насквозь простреленных в бою" - продекламировала Кони, строфу из "Медного всадника" и указала на картину. Ра согласно кивнул, мол, всё так, всё так. Александр Сергеевич писал о парадном строе Павловского лейб-гвардии гренадерского полка. Это их начищенные головные уборы сверкали в солнечных лучах. Моряки, кавалеристы, мушкетёры в те времена носили треуголки, но гренадеры, которым треуголка мешала кидать гранаты, носили конические колпаки, украшенные медным чеканным налобником.
   Павловский гренадерский полк отличился в битве под Фридландом, в сорока километрах юго-восточнее Кёнигсберга, где столкнулись российские полки генерала Беннигсена и французские дивизии, которыми командовал сам Бонапарт. Несмотря на поражение русских, Наполеон оценил героизм неприятельских гренадеров. Он приказал собрать простреленные гренадерки и передать Беннингсену. А российский император Александр I повелел: "За отличное мужество, храбрость и неустрашимость в сражениях с французами 1806 и 1807 годов в почесть полка, состоящие в нём шапки оставить в том виде, в каком он сошёл с поля сражения". Шапки эти не хранились где-либо в полковом музее, но из призыва в призыв передавались от солдата к солдату.
   Позже Александр I заменил гренадерки на вошедшие в моду кивера, но однажды император спросил стоящего на часах гренадера: "Что, покойней ли новые кивера старых шапок?" "Так точно, Ваше Величество, покойней" - отвечал солдат, - "Да только в гренадерках неприятель нас знал и боялся, а к киверам ещё придётся приучать его". Ответ гренадера так поразил императора, что он тотчас же велел вернуть полку его старые шапки...
   - А это что? - спросила журналистка, заметив деревянный ящик-этюдник, лежавший на высоком табурете под окном.
   - Это я придумал давно, когда ещё учился в школе, - откликнулся Денис Иванович.
   - Но что это? - повторила свой вопрос Кони, - Можно я открою?
   Не дожидаясь разрешения, она открыла плоскую крышку этюдника, но вместо красок, увидела пару десятков бутылок "чекушек" из-под водки, в которых находились всякие сухие корешки, семена и травы.
   - Хорошо, - со вздохом сказал Ра, - Я расскажу тебе.
   При этом он подумал: "Вот же бесцеремонная какая!"
   Денис Иванович пошарил по полкам, нашёл небольшую пузатую рюмку, налил туда вина из своей глиняной бутыли и подал женщине со словами:
   - Но сначала ты должна попробовать немного вина.
   Таис отхлебнула, проглотила и выжидательно улыбнулась, мол, "вот, я попробовала, рассказывай!"
   - Ты можешь описать его вкус? - спросил Ра.
   - Это хорошее красное вино, - только и сказала Кони.
   - Я думаю, с твоим глоссарием журналиста, ты можешь описать получше, - укорил её винодел.
   - Милое вино с намёком на некоторую утончённость и без всякого притворства...
   - ...?
   - На самом деле, я говорила о себе самой, - призналась Таис, - Я... я не знаю, как...
   - Нет-нет, ты не ошиблась, вино, как люди, - заметил хозяин этюдника, - Виноград впитывает всё, что происходит вокруг него, поглощает это... И он сам приобретает характер.
   - Именно поэтому нельзя курить на винограднике? - догадалась Кони.
   Денис Иванович взял из плоского ящика бутылку, открутил крышку и поднёс горлышко к носу Таис.
   - Вот, понюхай!
   Та, закрыв глаза, втянула запах и предположила:
   - Розмарин?
   Денис Иванович нюхнул сам и одобрительно кивнул, правильно, мол. Открыл другую и сызнова сунул под нос Таис.
   - Какой-то грибной... - она сделал гримаску, как школьник, вспоминающий у доски то, что он знал, но забыл.
   Тем не менее, Денис Иванович учительским тоном похвалил:
   - Очень хорошо!
   Он стал указывать на остальные бутылочки в ячейках.
   - Смородина, кассия, мята, лаванда, - он опять открыл и поводил горлышком бутылки под носом Таис, та понюхала, - Они все здесь в земле и в воздухе. Теперь попробуй вино ещё раз.
   Таис допила содержимое пузатой рюмки.
   - Закрой глаза, - предложил Ра.
   Женщина повиновалась. Мужчина выжидающе молчал.
   - Смородина, - произнесла Кони, не открывая глаз, - это чувствуешь сразу, и ещё эта... из зелёной бутылки... Лаванда!
   Таис открыла глаза и увидела, что её собеседник приятно поражён.
   - Невероятно! - сама себе удивилась женщина, - И ты собрал эту коллекцию в детстве?
   - Да, - с мало скрываемой гордостью признался Денис Иванович.
   - Невероятно! - опять повторила Таис, но уже по какому-то другому, одному ей ведомому поводу. На самом деле, она подумала: "В молодости мы занимаемся любовью естественно, как едим. Но если кто-то занимается любовью в возрасте Ра - это уже поэзия!" и поцеловала Дениса, - Пошли к твоим родственникам, а то мы слишком на долго уединились, это меня компрометирует...
   Утром Денис застал гостью на кухне, завтракающей, как ему показалось, в одиночестве.
   - Привет! - Таис помахала татарской лепёшкой с намазанным мягким сыром Бри, - Я никак не могу наесться этого сыра из козьего молока. При этом я не люблю коровье молоко и сметану, и даже белый шоколад.
   - Как спалось, сынка? - спросила Эсмиральда, выглянув из-за открытой дверцы большого холодильника.
   - Доброе утро всем! - ответил Денис и попросил, - Мам, можно кофе?
   - Я почему-то чувствую себя невероятно обновлённой, - сообщила Таис, отламывая себе ещё кусок лепёшки, - Мне снился сон, я не могу вспомнить его до конца, знаешь, когда тебе снится сон, такой замечательный, и ты просыпаешься и чувствуешь, как в тебе произошла какая-то перемена...
   Денис смотрел на неё и не верил своим ушам! "Это вшитая во всех женщин функция, что ли - пересказывать сны по утрам?" - думал он.
   - Боже мой! - без всякого перехода воскликнула Таис, посмотрев в окно, - Как здесь красиво!
   Часом позже они в компании Ивана Степановича Ра прошли через небольшой, сливовый сад с каменной оградой и ржавыми воротами. За садом заросшая дорожка привела их на заброшенный участок, когда-то тоже бывший виноградником. Его высохшая лоза раскинулась по земле, на которой цвели зверобой, душица, шалфей, а облепиховые деревья были так густо усыпаны соцветиями, что от их запаха кружилась голова. На погибшем винограднике всё было тихо и спокойно, только гудение пчёл доносилось оттуда да изредка птичий щебет. Всё вокруг пришло в запустение на этом холме, обращённом к тёмным, изрезанным Крымским горам. Всё тут лежало как бы в полусне, напоённое летним солнцем и отданное во власть дождям и ветрам.
   Денис Иванович присел, взял горсть жёлтой земли и поднёс Таис.
   - Посмотри, видишь эту землю? Она не возделывалась, отдыхала, но она хороша, это известковая почва местного терруара позволит подходящему сорту винограда достигать веса, необходимого для производства хереса.
   Таис подставила ладошку, и Денис ссыпал туда комки и труху.
   - Хорошее вино хересом не назовут - пошутила Кони.
   - Ну, называй тогда "шерри" - это одно и то же. Это вино сложно в производстве. Когда его готовят, то специально заражают плесенью прямо в бочке. Плесень создает пленку и под ней происходит процесс, который придаёт вину вкус миндаля.
   - Я слышала, что херес может простоять в бочке хоть сто лет.
   - О, да! Херес - это вино-учитель, оно учит молодое вино, каким оно должно быть, ещё в бочке. Его постепенно отбирают из бочки, разливая в бутылки, а на его место к старому вину опять добавляют молодое. Это единственное вино, у которого нельзя установить год урожая, а только выдержку.
   Таис плавным движением бросила землю обратно и отряхнула руки, как бы показывая "интересно, но не особо".
   - А если ты ещё покажешь своим зрителям, как в производстве хереса используют гипс? - заманивал Ра, - А сам виноград пред давкой жарят на солнце в течение двух недель на соломенных матах!
   Таис опять обвела взором окрестности и вздохнула:
   - Как здесь красиво!
   Денис шагнул к ней, как будто для поцелуя, но она "страшными глазами" указала на ходившего неподалёку Ивана Степановича.
   - Ты как будто всё время о чём-то ещё думаешь? - предположил винодел.
   - Могилёв хочет, чтобы я была здесь с мужем, - озадаченно призналась журналистка, - А без мужа мне не видать директорского кресла, как своих ушей.
   - Я помогу уговорить тебе Тараса, - пообещал Денис Иванович, - Ты ведь хочешь заполучить его сюда?
   Таис чуть заметно кивнула.
   - Мы уговорим его! - решительно заявил Ра.
   Она протянула ему руку, как при заключении сделки. Мужчина с готовностью пожал протянутую к нему ладошку.
   Расположение Бахчисарая в каньоне между скалами очень впечатляет. Как Таис Кони убедилась, Денис Иванович Ра был настоящим народным депутатом. Складывалось впечатление, что он знал каждого жителя города и все знали его. Где бы ни остановился его нежно-салатовый Audi Cabriolet, всегда с десяток голосов окликали Ра по имени, приглашая на чашку кофе к столику под деревом. Милиционеры, горожане и монахи Свято-Успенского пещерного монастыря приветливо здоровались с ним на улице. Учителя, врачи, владельцы кафе встречали его как родного брата. "А, Денис Иванович!" - приветствовали они его и улыбались, как человеку, который что-то сделал для них и теперь хочется быть ему полезными. Его уважали за честность, а пуще всего ценили в нём истинно крымское бесстрашие и презрение к чиновникам из Киева.
   В Бахчисарае всё интересное для осмотра находится в Старом городе. Ра и Кони шли по главной улице, заглядывая в попавшиеся по дороге интересные переулки.
   - Урок N1, - поучал Ра, - Никогда не давать понять Тарасу, как сильно ты хочешь его переманить в Крым. Никогда никому не давай понять, чего ты от них хочешь.
   - Поняла, - решительно ответила Кони, проходя мимо ресторана "Хан Гирей" и тут же спросила, - Ты видел это?!
   - Что? - встрепенулся Денис Иванович и, проследив взгляд Таис, увидел на террасе ресторана парочку влюблённых.
   - Как она надула губки? - пояснила Таис.
   - Надутые губки - это серьёзнейшее оружие украинских женщин! - заявил Денис Иванович.
   - Что в этом серьёзного? - поинтересовалась Кони.
   - Это провоцирует! Мужчина держится в состоянии постоянного возбуждения и волнения. Она знает, как сказать "да", когда это на самом деле "нет", и как сказать "нет", когда это значит "да". Ты понимаешь?
   - Нет! - честным голосом ответила Таис.
   - Да? - удивился Денис.
   - Попался! - ткнула ему в живот пальцем Таис и они, хохоча, двинулись дальше.
   Над одним из домов нависла интересная скала. Похоже, что с неё когда-то что-то стекало. Но расспросы ничего не прояснили.
   - Всегда так было... - пожал плечами Ра.
   - Я, кстати, поняла, что ты хотел сказать! - спохватилась Кони, - Я недостаточно сексуальна! Я должна быть маленькой девочкой с надутыми губками, которая говорит "да" и это означает "нет", и "нет", и это означает "да". Я не могу этого делать, понятно? Счастлива - улыбаюсь. Печально - хмурюсь. При соответствующем настроении - соответствующее лицо. А тебе нужна загадочная, сексуальная, манипулирующая.
   - Это не я хочу такую, - горячо возразил Денис Иванович, - Я такую не хочу!
   - А какую ты хочешь?! - упрямо выставила подбородок Кони.
   - Я хочу иную женщину.
   - Иную?
   - Иную Таис. Ту, которую я ещё не знаю. И которая не знакома тебе. Надо стремится к неизведанному, через все свои чувства... - он увидел, что женщина смотрит на него весьма озадаченно и спохватился, - О чём это я? В общем, я хочу тебе помочь заставить Тараса переехать в Крым.
   Уже когда они шли вдоль зелёной островерхой ограды Ханского дворца, Ра окончательно сформулировал:
   - Я хочу, чтобы ты заставила его почувствовать "вот ты, прямо перед ним, но он не может обладать тобой, пока ни переедет". Подобающе одетая, выглядящая, как нужно, с этой свой лёгкой улыбкой и детской походкой...
   - Что значит, "с детской походкой"?
   - Ну, как ты ходишь, понимаешь? Как женщина и в тоже время, как маленькая девочка.
   - Нет, не так! - возразила Таис, она с детства занималась народными танцами, а взрослой окончила курсы актёрского мастерства и была уверена, что у неё чертовски соблазнительная женственная походка, но, на самом деле, Ра был прав.
   Журналистка ничуть не пожалела, что по дороге в Симферополь они заехали в Бахчисарай. Город идеален для маршрута одного дня. Ей показалось, что за это время можно увидеть всё. Взять хотя бы Бахчисарайский фонтан... У Пушкина, как ещё раз подтвердилось, богатая фантазия, хотя история создания фонтана поучительна и печальна.
   Они устали и нагуляли неплохой аппетит. Но ужинала Кони уже в ресторане "Rыbiza" и не с Ра, а с мужем, который прилетел первым же самолётом, узнав, что с ним хочет пообщаться председатель Совета министров Автономной республики Крым.
   - Официант! - позвал Тарас
   - Слушаю вас! - отозвался гарсон.
   - Я буду говорити по-українськи, так що вже потерпiть, хочу камбалу, як це буде по-росiйськи?
   - Камбала, - учтиво довёл до его сведения молодой человек
   Мелько улыбнулся ему американским оскалом преуспевающего человека. Официант ушёл за заказанной камбалой.
   - Я раскусил крымских официантов: ясли ты с ними мил, то они относятся к тебе, как швали, но если ты считаешь их за шваль, то они любят тебя! - поделился с женой Мелько.
   - Тарас, со мной произошла своего рода трансформация, - взялась объясняться Таис, - Понимаешь, после того, как ты отказался быть со мной, я одна полетела в Крым и тогда случилось невероятное...
   - Что?
   - Всё пошло неправильно и вот я живу одна в пансионате с какими-то тётками, и поняла, что большую часть жизни провела так, чтобы оградить себя от ситуации, в которую попала. Нет дома, который был бы достаточно безопасен. Нет работы, достаточно прекрасной. Нет отношений достаточно прочных. Ты просто обеспечиваешь себе ещё большее разочарование, и при этом твоя жизнь проходит удивительно скучно. Парадокс человека-работника: дел много, но всё равно скучно...
   Официант поставил перед её мужем блюдо с порцией наисвежайшей и жирной черноморской камбалы.
   - О! Дякуємо! - оживился Мелько и продолжил начатый гораздо ранее рассказ, - Мы встретились с Могилёвым у него в кабинете... Что-то есть в его глазах... Такое самодовольство, что ли... И эта его улыбка, не улыбка, а ухмылка. Короче, он так мне ничего и не предложил. Поговорили ни о чём и всё, гуляй, Вася, жуй опилки, я хозяин лесопилки!
   - Ты можешь пока не говорить об этом? - попросила Кони.
   - Ну, что ж, Таис, это дела! Дела которые возникают, когда люди переезжают, - возразил её муж и вдруг спросил, - Ты должна ненавидеть меня. Я ему не понравился.
   - Нет, Тарас, - Таис протянула через столик руку и пожала ему пальцы, - Конечно, я ненавидела тебя, но сейчас - нет.
   Она пожала плечами, обвела взглядом столики вокруг подсвеченного синим светом бассейна, и повторила с милой улыбкой, - Нет!
   - Таис, я... - начал было Тарас, но сдержался.
   - Дорогой, ты плачешь? - с большим участием спросила Таис, заметив повлажневшие глаза мужа.
   - Нет-нет, - Тарас потрогал пальцем веко, - Я просто чувствую себя так ужасно... ужасно виноватым.
   - Пожалуйста, не чувствуй себя виноватым потому, что тогда я начну чувствовать себя виноватой за то, что ты чувствуешь себя виноватым, и... - она пресеклась, увидев обнадёженный взгляд мужа, - Ты знаешь, это была прежняя я... Почему бы и нет? Чувствуй себя виноватым! Купайся в своей вине до тех пор, пока у тебя губы ни посинеют!
   - Ты удивительная! - произнёс Тарас.
   Таис закусила большой палец, потом, спохватившись (а она боролась с этой привычкой), убрала руки под стол.
   - Ты, действительно, удивительная! - Тарас посмотрел на танцующих под Dream a Little Dream Луи Армстронга, - Потанцуешь со мной?
   Таис посмотрела на него с изумлением, её муж танцевал с ней последний раз на их свадьбе.
   - Пожалуйста! - попросил Мелько и протянул ей руку.
   Кони приняла предложение и встала из-за столика. Она была в простом чуть расклешенном голубом платье O'Neil со вшитыми внутри трусами, чтобы снаружи их не было заметно. Сиреневые туфли-лодочки на каблуке-рюмочке.
   - Ты кажешься совсем другой, - сказал негромко на ухо жене Тарас, когда они вальсировали, - Но в то же время - прежней. Как будто кто-то включил свет внутри тебя... Почему это был не я?
   Таис так расчувствовалась, что готова была вот-вот сама расплакаться. Они поцеловались с тем чувством, как впервые это сделали когда-то на дне рождения её подруги-сводницы. Она обняла его за шею. Он прижал её к себе с широко раскрытыми ладонями за голую спину...
   Уже в номере пансионата Совмина, когда Тарас покрывал поцелуями её обнажённое тело, он всё приговаривал:
   - Пожалуйста, прости меня! Пожалуйста, прости! Я, должно быть не в своём уме был... Таис, дорогая! Я надерзил этому Могилёву. Иногда мы делаем вещи, которые не осознаём, нам просто необходимо их сделать... Сделать то, что мы чувствуем. Может я просто боялся того, что нам предстояло, понимаешь?
   - Тарас, стоп! - воскликнула Таис и столкнула его с себя.
   - Мне нравится твоя кожа, она такая нежная и гладкая...
   - Оставь меня!
   - Что с тобой?
   - Оставь меня!
   Мелько сел, протёр лицо, как будто умывался, и сказал уже совсем другим, протрезвевшим голосом:
   - Ты знаешь, я всё тот же, прежний Тарас, от которого ты завтра же сбежишь. Это тот же прежний я, который хочет иметь собственный дом в Шпитьках и семью, и который хочет сажать в тебя семена и увидеть всходы.
   - Ты хочешь замуровать меня в Шпитьках? - жёстко спросила Кони.
   Она ушла в душ и вернулась в длинной белой футболке с надписью "Я люблю Крым". Легла посередине своей кровати. Тарас надел трусы, забрал у жены одну подушку и лёг на узком диванчике...

8

   Поздним утром в номер постучался Денис Иванович.
   - Открыто, - крикнула Таис, она была в своём халатике в подсолнухах и собирала чемодан.
   - Ну, как всё прошло? - спросил Ра и нахмурился, увидев чемодан, - Что случилось?
   - Он вернулся в Киев с самым первым самолётом, а с премьер-министром они не поладили. Ну и я, как видишь, тоже сматываю удочки, поеду на поезде.
   Ра с сокрушённом видом сел в кресло.
   - Таис? - позвал он осторожно.
   - Да, - ответила Кони, проглотив комок слёз.
   - Ты не хочешь уезжать?
   Женщина покачала отрицательно головой.
   - Ты хочешь должность на ГТРК?
   - Да! - в сердцах сказала Таис, - Но на самом деле, это совсем не то, о чём я думаю.
   - О чём ты думаешь?
   - О тебе, - она подошла и взяла его за руку.
   - А я думаю, что ты не должна никуда уезжать, - сказал ей Денис Иванович.
   - Не должна? Почему?
   - На самом деле, я в этом просто уверен.
   - Уверен? - недоумённо переспросила Таис.
   - Могилёв ставит тебя на должность заместителя директора ГТРК Крым. На год, чтобы ты мягко приняла все дела у старого директора, прежде чем он уйдёт на пенсию.
   Солнечный свет и облака расписали весь полуостров чёрными и золотистыми узорами. Далеко наверху среди тёмных гряд Крымских гор мирно летали разноцветные парапланы. Небо было голубое-голубое, как на альбомном листочке детского конкурса "В каждом рисунке солнце". По-над забором пансионата раскинула свои плети большая жимолость, усыпанная, будто маленькими лилиями, десятками белых цветов. Их сильный, густой аромат, тоже похожий на аромат лилий, но гораздо тоньше, разливался над террасой и как бы околдовывал Таис, завлекал в забытые таврические истории.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"