И как много других таких же нечестивых бредней они рассказывают? Уран оскопляется, Кронос связывается и низвергается в тартар, титаны делают восстание, Стикс умирает в битве: даже и смертными они оказываются; влюбляются друг в друга, влюбляются в людей.
(Христианский апологет Афинагор. Прошение о христианах, 21. II век)
Осел сказал:
- Вот я тебя сейчас челюстью!
- Это как?- растерялся лев.
- Ты что ж, не читал святого писания? Там ясно сказано, что Самсон побил ослиной челюстью тысячу филистимлян.
- Ишь ты! Целую тысячу?!
- Ни больше, ни меньше. Ослиная челюсть - страшное оружие, если она в надежных руках!
- Покажи! - попросил лев.- Разреши, пожалуйста, я потрогаю!
Потом лев стоял над мертвым ослом, прижимая к груди его челюсть. "Да,- думал лев,- покойник был прав: в надежных руках ослиная челюсть - страшное оружие!"
(Феликс Кривин. Божественные истории, 1966)
Гул возбужденной толпы перешел в возмущенный ропот. Усталый путник остановился и сбросил с плеча котомку.
- Что там происходит? - удивленно спросил он у идущего навстречу старика.
- Безбожник там проповедует. - проворчал старый Иоаким - Нет, он, конечно, и правильные вещи тоже подмечает. Но допрыгается, сын ехиднин. Забросают его сейчас камнями. И ученикам богохульника достанется. Ишь, додумались против закона Моисеева выступать!
Путник подошел ближе и втиснулся в толпу. Безбожник лет тридцати с горящими глазами и всклокоченной бородой возвышался над толпой, забравшись на самый верх горы, и смущал оттуда своими речами сердца людей.
- Книжники и фарисеи пользуются вашей доверчивостью. Они дурят вас! Каких только глупостей они не рассказывают! А вы верите в их сказки. Вы верите в то, что можно убить тысячу человек одной ослиной челюстью, но только свежей. Старая для этого не подойдет. Верите, что для напуска несчастий на Иерусалим лучший способ - сжечь огнем посреди города одну треть своих волос, вторую изрубить ножом, а третью развеять по ветру. Но это сработает, только если священник, готовящий себе пищу на человеческом кале, положит перед собою кирпич и начертает на нем имя города. Вы верите в говорящих змей и ослов и спите со своими ребрами. Ваш разум поврежден, потому и говорю вам притчами, ибо видя не видите, и слыша не слышите, и не разумеете.
Стоящие в стороне римские солдаты похохатывали и наслаждались театром. Те же, кто были из местных ауксилии, злились, но пока не подавали виду. Путник почувствовал азарт. Если толпа решит забить богохульника камнями, он тоже сможет поучаствовать.
- Думаете, ваша религия менее смешна? - внезапно повернулся в сторону римских воинов вошедший в раж безбожник. - Все, что говорят и чему учат ваши жрецы - это выдумки. Можно ли придумать что-то более безумное, чем ваши боги? Уран оскопляется, Кронос связывается и низвергается в тартар, титаны совершают восстание... И как много других таких же нечестивых бредней они рассказывают! Стикс умирает в битве: даже и смертными они оказываются; влюбляются друг в друга, влюбляются в людей. И это ваши боги? О неразумные! Вы даже простого сына человеческого, римского императора, почитаете за бога. Вы готовы поверить в любой бред. В то, что бог может умереть и воскреснуть. Что бог может полюбить человека. А если бы ваши жрецы рассказали вам, что боги произошли не от богов и людей, а, например, от людей и жертвенных голубей, вы бы, небось, и в такую чушь поверили? - безбожник не выдержал и сам расхохотался над своей шуткой.
- Богохульник! Атеист! Убить его! Забросать его камнями! - гудела толпа.
- Хм, а ведь этот безбожник не так уж и неправ, хотя сам даже не понимает всю глубину своей мысли. - неожиданно прошептал путник. - Кажется, это может сработать. Действительно, чем бредовей учение, тем легче ему избежать рациональной критики и овладеть разумом уверовавшего. Только так оно сможет завоевать целый мир.
Он постоял не месте еще несколько секунд, размышляя над пришедшей в голову идеей, а затем тихо отошел в сторону.
- Нет, в самом деле... Может, мне стоит не на раввина продолжать учиться, а поменять имя и начать проповедовать подобную чушь на полном серьезе? Но лучше не сразу. Пока я буду служить в страже первосвященника и забивать камнями еретиков, нанять тем временем нескольких писателей, которые тайно выдумают новые священные книги... Над этим стоит поразмыслить. Credo quia absurdum est. - задумчиво бормотал себе под нос молодой Савл, сын фарисея из Тарса, наблюдая за тем, как озверевшая толпа тащит безбожника во двор первосвященника Каифы.