Девять дней. Ровно девять дней было пройдено и прожито с того мига, когда привычный, существующий мир окончательно рухнул по слову одного человека... Дней? Казалось, прошло девять веков!
Так много нужно было осознать за это время, что рассудок отказывался это делать. Отказывался рассуждать, анализировать произошедшее, как-то справляться и приводить в порядок сумбурные ощущения.
Страх, ожидание неизвестного, недоверие, растерянность, паника. Как будто рухнули не Башни, - а Белая твердыня тоже последовала за Черной, для противостояния которой создавалась когда-то... Как будто пали не символы извечного противоборства, за историю не обошедшего стороной, пожалуй, ни одной, даже самой жалкой судьбы так или иначе, - а основы мироздания.
Впрочем, это и было так. Какой бы не была жизнь прошлая, но прежнее привычное мироустройство кануло в небытие вместе с последним из Темных Владык, и самый прозорливый пророк не мог пока предсказать, каким станет новое. Мир все еще колебался на грани, застыв между прошлым и будущим, и лишь немногие нашли решимость подобрать в свои руки оборванные нити.
Усталость и горе не помешали Черному принцу сразу по возвращении снова едва ли не насмерть сойтись с Советом, отстаивая в целях установления паритета сторон создание официального равнозначного Черного ордена и подтверждение мирных договоров: с ним самим и с погибшим лордом Дамоном до тех пор пока не будут выработаны новые принципы и правила взаимосуществования. За напряженными плечами теперь уже действительно лорда Дамира стояли хорошо известный Райнарт и неведомо откуда взявшийся бледный остриженный эльф, черный цвет одежды которого выглядел особенно вызывающе. Оба, не скрываясь, держали руки у пояса с оружием, а все трое выглядели так, словно только что явились с поля боя или вовсе с того света.
Однако приходилось признать, в отличие от их противников, катастрофа ли, благословение - как его не назови, но падение Башни лишь больше сплотило темных, не внеся ни растерянности, ни разлада. Казалось, они на самом деле были готовы к чему-либо подобному и теперь только исполняли давние планы.
В каком-то смысле это было верно, хотя совершенно иначе, чем предполагала фантазия недоброжелателей. Дамир говорил кратко и четко, не играя, без недомолвок и обиняков, явив уже не многообещающе опасного помощника приевшейся до оскомины головной боли Светлейшего Совета и возможного приемника на Темном Троне, но одного из сильнейших магов, чье слово имело вес само по себе.
- Мой отец, - боль еще не была осознана, не навалилась всей силой и потому не пряталась за масками, застыв в незрячих глазах, но и только, - всегда говорил, что самое простое это разрушить. Куда труднее что-то создать и на это может не хватить самой долгой жизни. Единственное, что важно понять сейчас - не зависимо от чьих бы то ни было желаний, слава всем Силам, мир уже никогда не станет прежним. А вот каким он будет - зависит только от нас. Именно сейчас, немедленно нужно покончить с затасканной пьесой с расписанными ролями! Время не будет ждать, пока мы наконец договоримся, настрочив тысячетомный Кодекс правил...
Его слушали и даже соглашались. Но невольно приходила мысль, а так ли уж выиграл Совет, избавившись и от прежнего Властелина, который в конце Агона не слишком досаждал своим существованием, да и от самой Башни, развеяв по ветру устоявшийся веками порядок... Незыблемая Белая Башня внезапно оказалась разрушена в секунды, так что половина храмового ансамбля даже не подлежала восстановлению, а в самом городе тоже были разрушения и жертвы, основания и векторы мощнейших заклятий утратили координацию. Не говоря уж о политических проблемах, которые неминуемо возникнут, и полный разрыв отношений, объявленный Великим Лесом - это еще пока цветочки!
Слишком уязвимо вдруг почувствовали себя всесильные лорды Совета, слишком шатко... Переговоры грозили скатиться к пошлой базарной драке, тем более что Рихарда, пожалуй единственного, кто мог бы привести оставшихся лордов к единству, не было: у старика банально не выдержало сердце во время катаклизма.
Это могло продолжаться вечно, если бы Рузанна, похожая на призрак себя самой, не сорвалась, высказавшись об умственных способностях и нравственных качествах всех вместе и каждого в отдельности, в довершении сломав свой Посох одним ударом о пол, и тем самым сложив с себя полномочия. Ко всеобщему удивлению за ней последовал Римус, и Совет оказался поставлен уже перед угрозой прекращения существования.
Во всяком случае, длительной недееспособности, ведь количество членов было взято не с потолка, и составляло помимо всего стабильную замкнутую энергетическую структуру. Новые кандидатуры тоже избирались не жеребьевкой среди выпускников Академии... Все меры, предложенные лордом Дамиром, были приняты и подтверждены магическими клятвами, а молодой маг поторопился доставить женщину, которую просто колотило в истерике, в надежные руки госпожи Гейне.
Он сам уже был на грани и оказавшись дома просто рухнул на первую же пригодную поверхность, спрятав лицо в ладонях.
- Ты хорошо держался, - Райнарт хлопнул его по плечу и сполз рядом, отшвырнув от себя меч. - Дамон бы гордился... Хотя он тобой и так гордился.
Дамир промычал что-то невнятное, запуская пальцы в волосы и сжимая виски. Внутри что-то тупо и муторно ныло.
- Как вы думаете, - вдруг раздался севший хрипловатый голос Рузанны.
Она расширенными глазами смотрела в окно на пылающий закат, сжимая чашку с настоем в ладонях.
- Ингер знает, что его нет? - девочка, несмотря на все ее усилия, так и не пришла в себя.
Дамир поднял голову, собираясь ответить, - не смог: он вдруг понял, что они впервые с ТОГО дня заговорили именно об отце, а не о том, что надо сделать, сказать, с кем связаться. Впервые признали его смерть вслух, как будто это могло что-то изменить еще.
- И кто скажет, когда она...
Райнарт вскочил, выругавшись. Диниэр сосредоточенно рассматривал свои пальцы, горлышко графина, из которого Гейне наливала им вина, слегка постукивало о край бокала... Первым тишины не выдержал Райнарт:
- Никогда не думал, что я его переживу...
Теперь вскочил Диниэр, торопливо пробормотав:
- Я лучше поднимусь к Сивиллу!
Но вместо того, наоборот отступил - на пороге стояла Ингер.
Девочка спокойно обвела взглядом подавленных близких и улыбнулась так, как мог бы улыбнуться очень усталый человек, проживший не одну жизнь, и было странно и жутко видеть эту улыбку на лице восьмилетнего ребенка.
Вы ошибаетесь, - она медленно покачала головой. - Папа все еще с нами, я его слышу... Но нашему миру нужен хранитель. И мир выбрал.
Меняется все, но есть то, что не умирает никогда. Подтверждением ее слов первые звезды наконец остановили свое движение, складываясь в новое созвездие - Весов...