Истриц Ада : другие произведения.

Кэжуал

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Кэжуал

  
   Все действующие лица и события сгенерированы на основе литературных персонажей, и их совпадение с реальными людьми и событиями небрежно случайны и непредумышленны.
  
   Кэжуал - 1) случайный; 2) небрежный; 3) разработанный для неформального использования (англ., Webster)
  

Жизнь есть способ существования белковых тел.

Карл Маркс (а может быть, Фридрих Энгельс)

  

- Ты знаешь, сколько стоит время? Тысячу фунтов - одна минута!.. - Лучше промолчи! Знаешь, сколько стоит разговор? Тысячу фунтов - одно слово!

- Сегодня мне всю ночь будет сниться тысяча фунтов! - подумала Алиса.

Льюис Кэрролл, Алиса в Зазеркалье.

Это не эпиграф, так, просто к слову пришлось.

  
   У меня дрожали руки, когда я только собралась сказать что-нибудь. Впрочем, дрожали также губы и ноги. Дрожало все, да так, что весь дом ходил ходуном.
   Соседи в спешном порядке стали звонить в МЧС, службу предупреждений землетрясений и на телевидение. А также по первым попавшимся на мобильниках номерам. Чтобы выяснить, что происходит.
   А может быть, это все от крика. Потому что мы кричали. Я не помню что, но это было громко и эмоционально. А потом он ушел. Мой муж. От меня. Навсегда, так получилось, даже если он этого не хотел.
  
  
   Несколько дней я металась по когда-то нашему, а теперь самолично моему дому. Частично от боли и разлуки, частично оттого, что заблудилась на бескрайних просторах обширного дома. От тоски и невозможности найти кухню я даже похудела и осунулась, а похудела не до той прекрасной фигуры, про которую знакомые завистливо шепчутся: Наверное, дорогие диеты и липосакция, а до той, про которую говорят: ни кожи, ни рожи. Я очень огорчилась, когда все-таки добралась до кухни и увидела себя в зеркальном отражении отполированного холодильника, знаете, последний писк моды, зеркальный холодильник. Говорят, раньше были такие шкафы-купе, с зеркалами, но это не гламурно, шкафы. А вот холодильник - гламурно. Мы специально заказывали зазеркаливание холодильника, это совсем недорого, все каких-то пару тысяч долларов, так это почти что даром.
   Вот в этом зеркале я и увидела себя. Сразу же пожалела. Даже слезы пролила. Но скоро весна, эксклюзивные курорты, а там такая худоба замаскируется практически сразу. Вот только для профилактики надо подкачать силикона в пару мест. Ну, вы понимаете, какие места я имею в виду.
   И когда я рассматривала себя, оценивая, куда и сколько сантиметров добавить, чтобы мой благоверный пожалел раз и навсегда, что позарился на что-то иное, мое внимание привлек телефон. Сотовый. Он всегда со мной, даже в ванной. А тут я случайно оставила его на кухне, когда несколько дней назад с гордым видом хлопнула дверью. Теперь телефон звонил, бравурной мелодией. Он был рад меня видеть снова. Соскучился, наверное, милашка. Он такой милый, последняя модель. Я приветливо улыбнулась ему и помахала рукой. В ответ он заткнулся... то есть перестал играть музыку. Я люблю музыку, поэтому у меня на мобильном много разных мелодий. Классика. И попса. Честно говоря, никогда не могла до конца разобраться, чем они различаются. Ноты-то везде одинаковые. Их вообще семь. В каждой гамме. Это я знаю, потому что училась в музыкальной школе. Свою дочку я тоже отправила в музыкальную школу. Еще в сентябре. Так вот, о классике и попсе. Я уяснила только одно: единственный способ в них разобраться - выучить наизусть. То есть знать, что вот эти мелодии - это классика. А вот эти - это попса. Другого способа нет. Несколько штук я уже выучила.
   В общем, когда телефон замолчал, я полезла в холодильник. Фигура фигурой, стройность стройностью, а есть тоже необходимо.
   В холодильнике было много еды. Как всегда. Это потому, что наша домработница регулярно покупает новую. Она у нас еще и кухарка, так что и готовит тоже она. Так проще. Ну, мы ей и платим соответственно. То есть не я плачу, конечно, а мой благоверный. Я вспомнила о нем и тотчас же заплакала.
   В этот момент мои руки сами собой доставали с полок холодильника еду. Среди нее попалась банка черной икры, супермасло без холестерина, хлебцы с отрубями, низкокалорийный торт, замороженная малина, настоящая итальянская пицца и что-то еще. Конечно, такой пищей можно запросто испортить желудок, но искать чего-то более приемлемого мое обостренное чувство голода мне не позволило.
   Хорошо, что на упаковке пишут, как эти продукты употреблять. Я, хоть и умирала от голода, прочитала все инструкции. Малину и пиццу следовало разогреть в микроволновке. Я отнесла их к микроволновке и засунула прямо в пакетах. Все равно разогревать их надо было одинаковое количество минут.
   Однажды, давным-давно, мой благоверный принес мне кусок чего-то темного. Я думала, что это такой шоколад, и съела прямо так. Мой благоверный потом долго смеялся, сказал, что это мясо, и его надо было разморозить и поджарить в микроволновке. Еще он сказал, что теперь боится меня, потому что у меня точно есть людоедские замашки. Раз я ем сырое мясо. Потом я сказала ему, что он тоже ест карпаччо с удовольствием, а это сырая рыба. В другой раз, когда он дал мне что-то темное, коричневое и насквозь промороженное, я тут же разогрела еду в микроволновке. А это оказалось мороженое, и его надо было есть прямо так. С тех пор я читаю инструкции на упаковке. Чтобы знать.
   Все это я думала, пока в слезах делала бутерброды с черной икрой. Потому что после такого скандала мне было грустно и жалко себя.
   И тут мобильник заиграл снова. Я поняла, что кто-то мне звонит. Я взяла мобильник, нажала красную кнопочку и сказала: Алло!
   - Алло! Это кто? - сразу закричали из телефона.
   Голос был незнакомый, и я хотела отключить телефон. Но потом меня заинтересовало, кто это может звонить мне на сотовый и не знать меня. И я сказала:
   - Это я, а то кто ж еще?
   - Вы жена этого..?
   Голос в трубке замялся, и я почувствовала неладное.
   - Если вы собираетесь шантажировать меня, я сейчас звоню в милицию! Там у нас свои люди, с вами быстро разберутся!
   Откровенно говоря, своих людей в милиции я не знала, сказала на всякий случай. Но мой собеседник среагировал сразу.
   - Так я и есть... ваши свои люди в милиции.
   - И что вам надо?
   - Мне надо, чтобы вы приехали на опознание тела.
   - Какого тела?
   - Тела вашего мужа.
   - А он что, сам тело опознать не может? Мы вообще-то в ссоре, так что вам лучше найти его самого.
   - Вы не поняли. Ваш муж погиб. И нам необходимо, чтобы вы опознали его тело. Его труп, то есть. Это уже пустые формальности. Но все равно надо.
   Я так и села на пол, вся в черной икре и масле без холестерина.
   - То есть как погиб? Какое он имел право, не предупредив меня... Это просто подло с его стороны...
   - За вами прислать машину? Или вы сами доберетесь?
   - Сама доберусь! Диктуйте адрес. Нет, подождите, я сначала возьму куда записать.Я торопливо записала адрес в книжке для рецептов, которую завела кухарка, и сообщила, что смогу приехать не раньше чем через час. При условии, что не будет пробок. В трубке судорожно задышали.
   - Хорошо, - жалобно сказал голос. - Спросите майора Петрова.Майора! Хороша история! Я-то думала, что наши свои люди в милиции подбираются в чине не ниже генерала. Ну, или полковника. Но майор! Мое мнение о муже, и без того испорченное размазанной по лицу икрой, упало еще ниже. Его не изменял даже сам факт его смерти. Ну ладно, сейчас приеду и опознаю, так опознаю, что ему плохо станет!
   Я приняла душ, накрасилась и оделась. На всю эту ерунду ушло сорок пять минут. Еще пятнадцать минут скоростной езды по дороге, и мой бентли остановился у дверей морга. Минут десять я изучала окрестности, чтобы отсечь подозрительных личностей, которые вечно ошиваются вокруг и стараются что-нибудь стащить. На первый взгляд таких не было, и я мужественно пошла в двери.
   Майор Петров был настоящим солдафоном, хотя и по-джентельменски открыл мне дверь. Его грязный мундир не внушал доверия, а запах пота ясно давал понять, что одеколон придумали не для таких людей. Я поморщилась, но храбро пошла за майором в какую-то темную комнату, где, в соответствии со всеми законами жанра, лежало накрытое грязной простыней тело. Простыня была вся в пятнах, как в этом фильме... ну, на последнем Каннском фестивале получившем приз. Там еще играет старая калоша Шерон Стоун, которая безмерно гордится тем, что не делает пластических операций. При этом она так штукатурится, особенно в кадре, что лучше бы сделала подтяжку. Когда мы в последний раз приглашали ее на наш маленький сабантуйчик в Каннах, она...
   Из моих размышлений меня вывел майор. Вообще-то он меня вывел из себя тоже. Вот уж бестактный человек. Он откинул простыню и сказал:
   - Это ваш муж. Вы его узнаете?
   Я посмотрела на труп и схватилась за сердце. Это был он, мой любимый проказник, который вынудил меня... который меня бросил. Он лежал с таким испуганным лицом на этом столе в холодной обшарпанной комнате, что мне поневоле захотелось хоть чем-то помочь ему. Я кивнула и спросила сдавленным от сдерживаемых рыданий голосом:
   - Он не очень страдал... перед смертью?
   Майор как-то странно посмотрел на меня и накрыл тело простыней.
   - У вашего мужа были враги.
   Он не спросил, он констатировал факт. Разумеется, у моего мужа были враги, кто этого не знал.
   - Благодарю за информацию, никогда бы не догадалась, - язвительно ответила я. - Еще какие-нибудь прописные истины?
   - Выйдем, поговорим.
   Он оглянулся на тело, словно покойник мог подслушать нас. Мы вышли на улицу к машине. Майор Петров закурил и предложил сигаретку и мне.
   - Только после вас, - привычно сказала я и добавила: - Вы не ответили - он очень страдал перед смертью? У него такое лицо...
   Майор кивнул.
   - Я покажу вам несколько фотографий. Вы скажите, знакомы ли вам эти люди.
   Да, я помню, именно так поступали люди в фильме. Он покопался во внутренних карманах, вынул толстую пачку фотографий, при этом непрерывно говорил, говорил, говорил.
   - Неразумно ездить без телохранителей. Особенно сейчас, после, - он кивнул на морг. - Чем там ваш отдел безопасности занимается...
   Он протянул мне эту пачку фотографий и выжидающе уставился на меня. Хорошо, что я успела накраситься.
   Фотографии были хорошие, глянцевые. На них майор Петров был заснят в живописных позах с девушками в черной коже с плетками.
   - Кого-нибудь узнаете? - настойчиво повторил свой вопрос Петров.
   - Вас.
   Он резко выхватил фотографии, побагровел, достал другие и снова протянул мне.
   Здесь все лица были незнакомые. Какие-то мрачные типы, явно не нашего круга знакомств.
   - Нет, этих я никогда не видела.
   - Если увидите, позвоните мне. И держитесь от них подальше.
   - Это они... моего мужа?
   - Вероятно. Следствие работает.
   - И все-таки... как он умер?
   Майор рассказал. Все без утайки. Откровенно, как его фотографии. Я выслушала молча, с сухими глазами, потом качаясь отошла к своему бентли, села, отъехала на несколько кварталов и расплакалась. Ужасно.
   Мне надо было срочно поговорить с кем-то. Тут зазвонил телефон, словно почувствовал мое желание. Я постаралась быстро схватить его и бодрым голосом сказала алло. Мне звонила моя лучшая подруга Глаша. У нее были свои проблемы, поэтому я сразу рассказала ей о смерти моего благоверного. Пусть решает сама, что для нее важнее - ее проблемки или мои проблемищи. Она сразу обрадовалась и принялась сочувствовать.
   - Ты где? - спросила она. - Никуда не уезжай, я сейчас приеду.
   Она на самом деле приехала очень скоро. Наши машины стояли бок о бок, и мне стало сразу тепло и спокойно на душе.
   Глаша пересела ко мне в машину на пассажирское кресло, достала пачку сигарет и закурила. Она курила нервно и отрывисто, а я рассказывала все, что знала. Мне все время хотелось заплакать от жалости. Тогда Глаша сунула мне в рот мятную жвачку, так что я стискивала ее зубами и продолжала говорить.
   Моего благоверного убили, когда он вышел из машины во дворе какого-то дома. Водитель-телохранитель вышел из машины первым и не заметил никакой опасности. Мой муж тоже покинул надежный бронированный салон. Они оба пошли к подъезду, и тут из-за соседней машины выскочили двое, в черных трикотажных масках, с обрезами в руках. Первым же выстрелом они сразили благоверного наповал. Ему попали в жизненно важные органы: бумажник с карточками и корочки с печатями. Впрочем, он узнал об этом позже, когда его везли в больницу. А тогда он просто упал на спину и схватился за грудь. Убийца продолжил свое дело.
   Второй мишенью стал водитель. В него выстрелили несколько раз, потом сделали контрольный выстрел в голову моему благоверному. От немедленной смерти их обоих спасло только то, что патроны у киллеров оказались контрафактные. Расстреляв две обоймы, убийцы ушли, бросив оружие на месте преступления и подорвав машину. Гексоген тоже был контрафактный, но все-таки она загорелась.
   Скорая помощь приехала довольно скоро, сразу же за милицией. Оба пострадавших были без сознания, их погрузили в машину с красным крестом и повезли в обычную больницу, Склиф, кажется. Потому что опознать изуродованные лица без документов они не смогли. Не помогли ни дорогущий костюм, ни явно элитный пожар на месте машины.
   По дороге муж пришел в себя, и ему сказали о потере всех документов. Наверное, он представил некоторую нервотрепку по их восстановлению, потому что впал в кому. Обрадованные тем, что оба пострадавших не отвлекают их, фельдшеры апробировали медицинский спирт, а в это время мой благоверный истек кровью. В общем, умер по дороге в больницу.
   Водителю повезло больше, он остался жив, но тоже находился в коме. Так что пока милиция собиралась теребить меня.
   Глаша сочувственно зажевала мятную пастилку в знак солидарности со мной.
   - Крепись, подруга. По крайней мере, он погиб на рабочем месте. Ты можешь им гордиться.
   Конечно, она не знала, что он меня бросил. Сразу я не сказала, а теперь вспоминать не хотелось. И я не стала говорить.
   После этого мы решили поехать перекусить и помянуть бойца безжалостного фронта.
   Лучшее место для этого - ресторанчик На свежем воздухе. Он совсем недалеко от моего дома, готовят там хорошо, дорого и некалорийно, так что можно не бояться встретить какую-нибудь вульгарную тетку, ненароком почувствовавшую голод.
   В ресторанчике и впрямь было немного людей, все знакомые лица. Настолько знакомые, что мы просто вежливо поздоровались и больше разговаривать нам было не о чем. Мы заказали еду, и нам принесли заказ на удивление быстро. Я ела и страдала. Глаша ела и думала. Она вообще лучше думает, когда ест. Наконец она сложила вилку и нож крест-накрест на тарелке, словно поставила крест на этой истории, и сказала:
   - У моего мужа знакомые занимаются похоронами по всему городу. Ты не волнуйся, все будет в лучшем виде. Все обрыдаются. От зависти. Доверься нам.
   - Хорошо, - сказала я. Что я еще могла сказать? Потом я поехала домой. Дома у порога меня встретил посыльный, с большой бутылкой мартини. Он сказал, что это соболезнования от хозяина Свежего воздуха.
   После этого все дни прошли, как в тумане. Иногда кто-то звонил, приходил и что-то говорил, подсовывал какие-то бумаги на подпись. Я ничего не подписывала, и меня в конце концов оставили в покое.
   Затем в один прекрасный день мне сказали, что завтра надо будет приехать на кладбище, а вечером в ресторане отмечать поминки.
   Я позвонила в детский сад, чтобы в город привезли мою дочь, мою Соню, мое солнышко. Они сказали, что привезут ее завтра с утра, после завтрака. Я нашла черную одежду для траура, мне и солнышку. Потом я позвонила моей маме и тоже сообщила о похоронах. Странно, но она уже знала.
   Назавтра мы все втроем поехали на кладбище, все в черном и грустные. Соня не понимала, что происходит, и только спрашивала, почему папа забрался в этот большой ящик и притворяется спящим, хотя обещал ей купить собаку.
   Я пообещала ей, что куплю собаку сама, и она успокоилась.
   Народу было очень много, они все говорили по телефонам, пока кто-то у гроба, около меня, что-то вещал серьезным голосом. От него сильно пахло то ли одеколоном, то ли освежителем воздуха. Я едва не теряла сознание от жары, духоты и этого запаха. Потом я все-таки упала в обморок, прямо в гроб.
   Очнулась я уже в больничной машине, наверное, скорой помощи. Толстая вульгарная тетка совала мне под нос вонючую вату. Соня держала меня за руку и говорила:
   - Мама, не плакай. Мама, не умирай.
   Потом мы поехали в ресторан, но через полчаса Глаша и Танюша, еще одна моя подруга, вывели меня из зала и отправили домой. Больше там сидеть я не могла. Видеть все эти довольные рожи без намека на скорбь было выше моих сил.
   Соня и мама были уже дома. Соня сказала, что завтра уже уезжает обратно на дачу, потому что ребенку не место в пыльном душном городе. Папа не захотел бы, чтобы она мучилась и зарабатывала физему и лергию.
   - Эмфизему и аллергию, дорогая, - поправила моя мама. Она врач и знает. - Ты уже большая, должна говорить правильно.
   - Я уже большая и могу говорить, как хочу, - возразила моя дочь. Она у меня чудо, не правда ли?

***

   Я отправила дочь на дачу, их детсад имеет хорошую дачу в экологически чистом районе, далеко от города и других вредных производств. Мать походила по дому, спрашивая, может ли она чем-то помочь, и тоже уехала.
   Я осталась одна и подумала: Боже, у меня же столько знакомых, у которых тоже погибли мужья! Надо спросить у них, что делать. Они, наверное, знают. Вот только как их найти? К сожалению, я им не звонила с тех пор. Ну ничего, надо позвонить Глаше, она должна быть в курсе.
   Глаша сразу же предложила пообщаться с Стасей, тоже вдовой.
   - Организуйте клуб молодых вдов, - посоветовала она. - Может, и я когда-нибудь вступлю... тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Все под богом ходим.
   Я позвонила.
   Стася сразу же сказала:
   - Приезжай. Я сейчас дома. Только по дороге захвати что-нибудь поесть, а то у меня для тебя и не найдется ничего. Да, и воду какую-нибудь купи, а то у нас отключили, даже руки помыть нечем.
   Я записала адрес, по дороге заехала в ближайший супермаркет и накупила всего.
   Стася как-то ненормально обрадовалась моему приходу. Она быстро распаковала покупки, разложила на столе, воду налила в чайник.
   - Слышала о твоей трагедии. Сочувствую.
   - Спасибо.
   Стася была молодой вдовой знаменитого артиста. Он при жизни еще по совместительству был когда-то владельцем бизнеса, не олигарх, но тоже приличный человек. Потом случайно отравился грибочками приготовления тещи и скончался на глазах потрясенной семьи. Теща была из Воронежской области и клялась и божилась, что грибочки были хорошие, съедобные, даже не сыроежки, а исключительно белые. Она их всю жизнь ела и до сих пор жива.
   Бригада скорой помощи, примчавшаяся на вертолете МЧС, констатировала смерть.
   С тех пор Стася жила воспоминаниями. Она сделала музей в доме, который был записан на свекровь. Она не появлялась в приличном обществе. Сейчас она жила в квартире на окраине, носила по дому ситцевый халат и плюшевые тапочки прощай молодость. У нее были побеленные, но уже серые потолки в комнатах.
   Нет, я не буду делать музей из дома. Не буду жить прошлым. Жить прошлым - это просто отговорка. Наверное, причина здесь в другом. В чем, я еще не знаю. Может быть, догадаюсь. Потом.
   - Скажи, эта боль... она когда-нибудь пройдет?
   - Нет, никогда. Но позднее станет приятной.
   - Правда?
   - Не считай меня мазохисткой. Но это так. Зато теперь я живу в соответствии со вкусами моего мужа. Иногда я не верю, что его больше нет. Я покупаю одежду - и думаю, понравится ли она ему. Я собираюсь сделать ремонт - и думаю, понравился ли бы этот колер мужу. Или не понравился бы. Или что бы он подумал о линолеуме на пол. Или о бордюре на стенах.
   Мы сидели и молчали, роняя во вскипевший чай слезы воспоминаний. Потом я пошла домой. Я знала, что у меня все будет не так.

2

   Я сидела лицом к окну. Нещедрое осеннее солнце скупо светило мне в лицо. В окне, еще влажном после мытья, отражалось мое лицо и еще затылок Сидора. Для всех остальных он был, кажется, Фазиль. Потому что он был туркмен. Или таджик. Или даже узбек. И, возможно, не Фазиль. Я никак не могу запомнить точно. Но он подбирал себе гарем. И меня в свой гарем он зазывал давно.
   Мы познакомились много лет назад. Я стала его любовью. Очередной. Как мусульманин он мог позволить себе любить много и многих. Как не российский гражданин он даже мог позволить себе несколько жен. Я была польщена.
   Он был красив и статен. Его много любили. Я бы тоже полюбила его. Но только в этот момент я встретила моего благоверного. И все остальные перестали для меня существовать. Как причина для флирта, конечно. И уж тем более как стимул для измен.
   И только Сидор не понимал этого. Он продолжал иногда ухаживать за мной, когда приезжал в Россию. Дарил цветы и дорогие подарки. Мы встречались с ним в этом кафе втайне от мужа. С каждым разом подарки становились все дороже. Цветы - все роскошнее. Поэтому я встречалась с ним. Мы беседовали. Пили кофе. Он рассказывал мне о своем бизнесе.
   В тот день он подарил мне золотые часы от Картье. В знак траура и своей любви.
   - Эти часы напоминают тебе, сколько времени моей любви к тебе.
   По-русски Сидор говорит неважно. Но его деньги компенсируют его косноязычие. Я улыбнулась, как будто поняла. Надела часы на руку. Они приятно облегали запястье. С ними моя рука выглядела еще красивее.
   Я посмотрела в окно на свое отражение. Оно призывно улыбнулось мне, показав траурную складку скорби от носа до кончика рта. Ужасно. В конце концов, смерть мужа - это не повод для обезображивания. Я немедленно должна была что-то делать. Я сказала, что меня ждут дела.
   - Какие могут быть дела у такой красивой женщины, - разочарованно сказал Сидор.
   - Красота требует дел.
   - Понял. Я хочу открыть сеть массажных салонов, и ты всегда будешь пользоваться их услугами...
   Но я уже не слушала. Я достала телефон и послала смс-ку моему косметологу. Он мужчина, но гей. Красивый, как Аполлон. Интересно, был ли Аполлон геем? Он сразу перезвонил. - Я могу сделать тебе рестилайн, - сообщил косметолог. - Это тоже очень хорошо.
   - Тогда я сейчас приеду. - Приезжай.
   Сидор остался допивать свой турецкий кофе один, а я помчалась в косметический салон.
   Как обычно, по дороге было много пробок. Как всегда, когда торопишься, сразу наставят пробки по всей дороге. Это плохо.
   Рестилайн - это хорошо. Процедура была несложной и обнадеживающей. Я стала ждать результатов.
   Ждать было странно и непривычно. Раньше я ждала мужа домой. С утра, когда он уходил на работу. И я смотрела телевизор. Когда есть муж, смотришь телевизор целеустремленно - три сериала, два ток-шоу и можно собираться на ужин. А когда мужа нет, смотришь все то же самое, но совершенно бесцельно.

***

   Я позвонила Сидору через два дня, когда соскучилась по реальной жизни. Раньше я всегда в этот день ездила с мужем в его гольф клуб, он играл с приятелями, а я с их женами болтала о планах на осень и зиму. Сегодня меня вывозить было некому, сама поехать я, конечно, не могла. Вот и позвонила Сидору. Он обрадовался и предложил съездить в их клуб.
   - Мы не занимаемся гольфом, но тебе там тоже понравится, - сказал он.
   Мы приехали в большой загородный дом, там друзья Сидора стреляли по тарелочкам, а их подруги болтали о тряпках. Мне стало намного легче.
   Мне предложили тоже выстрелить в тарелочку. Я долго отнекивалась, потом взяла ружье. Для начала мне показали мишень в нескольких метрах от нас, я тщательно прицелилась, потом зажмурилась и нажала на курок. Ружье выстрелило с ужасным грохотом. Я никуда не попала.
   Все-таки Сидор вручил мне приз-подарок, и вечером он отвез меня домой. Мы хорошо провели время.
   Хотя с моим благоверным мне было бы гораздо лучше.

3

   На следующий день мне снова позвонили по поводу расследования убийства. Оказалось, у них остались еще вопросы. Мне предложили приехать к ним и ответить. Если я не могу, сказали они, они пришлют за мной машину. Я согласилась приехать на своем бентли. Еще не хватало ездить на вульгарных машинах следственных органов. У них точно не бентли. И даже не феррари. В крайнем случае я бы согласилась на бронированный мерседес.
   На всякий случай мне нужен был адвокат. Глаша сказала, что она заканчивала курсы адвокатов несколько лет назад и недавно прочитала какой-то детектив. Кроме того, она три раза смотрела фильм Убить Билла и несколько серий про современные милицейские будни. Так что она вполне могла сойти за адвоката. Мы поехали вместе.
   По дороге снова попали в пробку. Как раз напротив рынка и метро. Глаша сказал мне:
   - Мне надо кое-что купить. Так, на всякий случай. Подожди меня, никуда не уезжай. После этого она спустилась в переход метро. Я подождала. Мимо по тротуару бежали люди. Они были одеты безвкусно и не дизайнерски. Они спешили по своим делам, и ни у кого из них не убили мужа. Я бы тоже хотела бежать в одежде с рынка, если бы это могло оживить моего благоверного.
   Наконец Глаша вернулась. Мы не сдвинулись ни на сантиметр, пока ее не было, зато потом вдруг пробка зашевелилась, потекла вперед, и вскоре мы уже ехали.
   Когда мы остановились у здания прокуратуры в одном корпусе, Глаша сказала:
   - Надо кое-что еще сделать.
   Она достала из кармана корочки удостоверения, ручку и стала аккуратно вписывать свое имя.
   - Это что? - спросила я.
   - Это удостоверение адвоката. Покажу, если спросят.
   - Откуда оно у тебя?
   - В переходе купила.
   - Так оно поддельное?- Оно настоящее. Особенно если не всматриваться.
   Мы пришли в кабинет.
   Он был маленький, узкий, с грязными креслами по стенам. На столе следователя стоял компьютер и лежали какие-то бумаги. Второй следователь в кабинете был наш свой человек, майор Петров.
   Они недовольно посмотрели на Глашу и спросили:
   - Вы кто?
   - Я адвокат! - выпалила она непререкаемым тоном. - Она ничего не будет говорить без моего присутствия.
   - Ну хорошо.
   Майор Петров снова протянул мне несколько фотографий. На них был изображен один человек, по виду явный уголовник.
   - Вы когда-нибудь видели этого человека? Да, я видела его несколько раз. Он заправлял машину на соседской заправке, и мой муж даже здоровался с ним. Однако я отрицательно покачала головой.
   - Никогда. - Жаль.
   - Это он?
   - Один из них. Нам удалось восстановить фотографию по записям камер наблюдения. Возможно, он.
   Я кивнула. Хоть что-то они смогли сделать.
   Я поставила свою подпись под коротеньким текстом на бумажке. Майор аккуратно сложил фотографии в карман своего кителя. Потом они оба пошли нас провожать.
   По дороге я вспомнила, что забыла сумочку, и мы вернулись. Стопка бумаг на столе Петрова упала на пол, и он полез их собирать. Второй следователь остался в коридоре с Глашей, в кабинете мы были одни. Пока майор лазил под столом, я вытащила одну фотографию из его кармана и спрятала в сумочку. Потом я ушла, оставив его подбирать бумаги.
   Глаша отвезла меня домой, попрощалась и пообещала позвонить вскоре.
   Я осталась наедине со своими мыслями.
   Нужно было что-то делать. Этого типа милиция еще долго будет искать, а во мне все уже кричало об отмщении. Он не имел права коптить небо, когда мой благоверный лежал в сырой земле.
   Можно было бы достать пистолет и застрелить его. Хотя, вспоминая мой последний выстрел по мишени в клубе Сидора, я отмела этот вариант. Слишком мало шансов. Можно было купить гексогена и взорвать его машину. Но поскольку с гескогеном я никогда раньше дела не имела, меня запросто могли обмануть, подсунув вместо него, например, соль. Значит, следовало использовать профессионалов.
   На следующий день я решилась. Я оделась во все черное, повязала на голову черный платок, отчего стала похожа на нинзя, и надела черные очки, которые скрывали все, что не было покрыто платком. Я поехала на пригородное шоссе, то самое, на котором собираются те, кто ищет работу. Особенно такую работу. Как-то раз я слышала, как этот вопрос обсуждал по телефону мой муж.
   Я медленно ехала вдоль обочины, у которой толпились люди. Даже по виду можно было определить, кто какую работу здесь ищет. Вон те хотят работать строителями, у них даже головы не отмываются от раствора. Вон те - явно надеются, что за ними приедет фермер, убирать урожай.
   Темного типа как наемного киллера я увидела сразу. Он стоял на отшибе, чистил ногти. Я посигналила ему, и он неторопливо подошел.
   - Ищем работу? - спросила я, чуть приспуская стекло. Мало ли что ему в голову взбредет.
   - И это тоже.
   - Мне нужен человек.
   - Отойдем в сторону?
   Он указал на пятачок в сотне метров от общей толпы. Я отогнала машину туда, но выходить не стала, только чуть приспустила стекло с водительской стороны, а остальные стекла подняла и заблокировала двери. Киллер подошел как раз тогда, когда я закончила.
   - Так в чем проблема, дамочка?
   Я молча рассматривала его. Конечно, если бы не смерть горячо любимого мужа, я бы никогда, ни за что не стала с ним связываться.
   - Мне надо убрать одного человека.
   - Всем надо убрать, - ухмыльнулся он.
   - И?
   - Это обычно дорого.- Ну?
   - А кого?
   Я не успела сказать. Киллер вдруг побледнел и бросился бежать. На его месте появился бронированный мерседес, того типа, что был до большого взрыва у моего мужа. Я быстро подняла стекло и завела мотор, чтобы уехать.
   У меня зазвонил телефон, и я схватила его на ходу.
   - Любаша, это ты?
   Звонил муж моей подруги, Амалии, Георгий. Нашел время!
   - Да, это я, и извини, мне сейчас некогда говорить. Около меня тут мерседес какой-то остановился, я собираюсь уехать побыстрее.
   - Спокойно, это мой мерседес. Я позвонил на всякий случай, чтобы убедиться, что это ты в бентли.- Это я.
   Я не стала глушить мотор, пока он не вышел из мерседеса и не помахал мне рукой. Тогда я немного успокоилась.
   Он снова сел в машину и продолжил.
   - Какими судьбами ты здесь?- Вот, ищу работника.
   - Знаешь, не самое хорошее место для поиска. А что за дело? Может, я помогу?
   Я молчала. Не знала, можно ли ему доверять. Кто его знает. Он словно почувствовал и сказал:
   - Мне можно доверять.
   - Откуда я знаю?
   - Давай я сяду в твою машину, и мы обо всем поговорим, хорошо?
   Я пожала плечами, но он уже стоял у дверцы машины и дергал за ручку.
   Я открыла дверцу, и он сел, сразу наполнив салон резким запахом одеколона. Мне этот запах напомнил речистого оратора на похоронах мужа, и я поняла, что этому человеку можно довериться.
   Я рассказала ему все. О милиции, о фотографиях, о моем благоверном в гробу и словах Сони: "Мама, не умирай. Мама, не плакай". Он все понял.
   - Мы уже этим не занимаемся. Но в знак старой дружбы можем тряхнуть стариной. Что нужно делать?
   Я достала фотографию, отдала ему. Он минуту смотрел на меня, потом спросил:
   - Ты уверена?
   - Да! Эта мразь не должна жить дальше.
   - Обоих?
   - Лучше обоих, - сказала я, со злорадным торжеством вспомнив, что убийц было двое. - И чтобы мучились. И чтобы знали, за что. Сколько это будет стоить?
   Он достал калькулятор, долго что-то считал, потом объявил:
   - Десять тысяч.
   - Так мало? - поразилась я.- Оптом дешевле. Кроме того, старая дружба, скидки, бонусы. И все такое.
   Он был очень чуток, этот Георгий, муж Амалии. Я поняла, что дело в надежных руках, и успокоилась.
   - Аванс - половина, - сказал он, и я кивнула. - Завтра на этом самом месте.
   - Хорошо.
   Мы разъехались в разные стороны, и я знала, что день прожит не зря.

***

   На следующий день Сидор уезжал домой. Он предложил устроить небольшой прощальный вечер, в безумно уютном, но дорогом ресторане. Я знала почти все такие рестораны, но он пообещал, что в этом я еще ни разу не была. Меня съедало любопытство, и я согласилась.
   Мы приехали к маленькому домику во дворах, удивительно, как он сохранился в центре. Сидор подмигнул мне и повел вниз, в подвал, по узкой неудобной лестнице. Когда мы вошли в зал, я невольно ахнула. Весь интерьер был выполнен из янтаря. Различных оттенков. Стеновые панели. Столы, стулья, светильники. Мы сели за стол, на котором стояла солонка из янтаря, и перечница из янтаря. Только пепельница была металлическая.
   - Янтарная комната! - снова подмигнул Сидор. - Уникум. Раритет. Эксклюзив.
   Еду нам тоже подали на янтарных тарелках.
   Народа было мало, всего несколько столиков. Все мужчины постоянно значились в списках Форбса или как там его. Мне стало приятно. Я рассказала Сидору о своих проблемах. Последнее время домработница-кухарка пристрастилась поедать наши деликатесы. Я молчала, когда она ела черную икру и устрицы и пила коллекционное мартини и местное шампанское. Она должна была как-то приобщиться к миру богатых и знаменитых. Когда она взялась за трюфели и Дом Периньон, моему терпению начал приходить конец.
   Сидор понимающе кивал.
   - Между прочим, слишком много есть черной икры вредно. Ты знаешь?
   - Нет. А почему? Я вообще-то много не ем, но так, на всякий случай.
   - О, черной икрой можно отравиться. Запросто. Знаешь, какие признаки отравления черной икрой?
   Я энергично помотала головой. Интересно. Многие мои знакомые ведут себя неадекватно. Может, это из-за икры? А вдруг от икры портится кожа?
   - Первые признаки отравления черной икрой - густеют брови и портится дикция.
   Я молчала, переваривая услышанное и утку по-пекински. Сидор ждал моей реакции. Дикция у меня вроде нормально, да и брови не изменились. Значит, я не отравлена.
   - У меня нет, - сказала я.
   - Это анекдот, - сказал Сидор. - Был такой правитель, Брежнев. Может, ты уже не помнишь. Он, говорят, очень любил черную икру. У него были густые брови и плохая дикция.
   Я кивнула. Понятно. Сидор любит рассказывать старые, еще советского менталитета анекдоты. Настолько старые, что к ним требует сборник комментариев, как к уголовному кодексу. Что-то я последнее время все о криминале думаю. Еще о красоте, Соне, косметике и подругах.
   Я вежливо улыбнулась. Надеюсь, Сидор поймет, что это меня так рассмешил его анекдот.
   Потом, когда мы поднимались по лестнице, он шепотом предупредил, что это настоящая Янтарная комната, которую все ищут, и чтобы я никому не говорила, что ездила сюда. Я пообещала.
   Вечером я поехала с деньгами на шоссе. Оно было пусто, очевидно, всех работников разобрали по объектам. Даже криминально выглядящего киллера.
   Я остановила машину и огляделась. Откуда-то вывернул бронированный мерседес и поехал мне навстречу.
   Я набрала номер мужа Амалии, Георгия, и он ответил.
   - Я стою на шоссе, и ко мне едет мерседес. Это ты? Говори быстрее, иначе я сейчас же уезжаю.
   - Да, это я. Я тебя тоже вижу. Не волнуйся.
   Ему легко говорить не волнуйся. Я волновалась. Пакет с деньгами лежал на переднем сиденье.
   Георгий остановил машину около моей, вышел и заглянул в мой салон. Он сразу увидел деньги и улыбнулся.
   - Я думал, ты передумаешь.
   - Нет.
   - Ладно, - он взял деньги, но садиться в машину не стал. - Я сообщу, когда это произойдет.
   - Это попадет в выпуски новостей? Криминальные хроники?- Да уж конечно! Не сомневайся.
   Я захлопнула дверцу и уехала.

4

   Утром меня разбудил телефонный звонок. Странно, номер как знакомый не определился. Значит, звонил кто-то не свой. Я смотрела на телефон и не хотела брать трубку. Потом все-таки взяла.
   Голос был совершенно незнакомый.
   - Это Саша. - Вы из прачечной? - что-то смутно припоминая, спросила я.
   - Нет. Я - любовница вашего мужа.
   - Его нет дома. Что еще вы хотите?
   Я говорила ей вы, а сама хотела разорвать на куски. Потом я вспомнила слово выдра, что значит водная крыса, и слово вы мне стало произносить немного легче.
   - Я знаю, что его нет дома, - грустным голосом сказала Саша. - Я хотела поговорить с вами.
   - Говорите. У вас есть три минуты.
   - Не так. Не по телефону. Мы могли бы встретиться?
   Я вспомнила вчерашнюю встречу с Георгием и пожалела, что уже отдала ему фотографию. Было бы просто замечательно отдать ему еще одну, этой прохиндейки, которая звонит ни свет ни заря и сообщает самым обычным тоном: я любовница вашего мужа.
   - Ладно, давайте встретимся.
   Я хотела нарочно опоздать, но из-за пробок опоздала совершенно непредумышленно. Саша ждала меня в вестибюле. Она узнала меня и подошла с собачьим выражением на лице.
   - Ты - Саша? Она была невзрачной, насколько это возможно. Одета она была так, как любил мой муж. Я узнала несколько тряпок из своего гардероба. Я давно не ношу их, они вышли из моды два сезона назад. Но это точно были мои шмотки. Вряд ли мой благоверный мог подарить их ей, значит, она была у нас дома и стащила их потихоньку. Значит, она, скорее всего, действительно любовница моего покойного мужа. Как он мог!
   Мы прошли в зал и сели за столик. Официант принес мне сок, а ей - минеральную воду.
   Она явно чувствовала себя неловко. Наверное, никогда не бывала в таких заведениях. Вокруг стерильно и аристократично. Даже мухи выглядят более аристократично, чем она. Хотя их нет. Точнее, их не видно. Они научились вести себя так, чтобы их никто не замечал.
   Саша долго смотрела в меню, словно не до конца научилась читать. Или плохо владела русским языком. Скорее всего, она просто не понимала половину того, что там написано. У богатых и могучих людей русский язык особо богат и могуч.
   Я молчала, пила сок и ждала. Я вела себя так, словно она была одной из этих невидимых мух. Она поняла.
   - Меня не пустили на похороны.
   Она знает, что моего благоверного нет в живых. И то уже хорошо.
   - Как?
   - Позвонили и сказали, что мое присутствие нежелательно.
   Еще бы. Она и сама бы могла это понять.
   - Кроме того, я была в шоке. Не хотела усугублять.
   - Понятно.
   Я посмотрела на нее и почувствовала облегчение. На мгновение. Ей не досталось от него ничего. Даже памяти. Я всегда буду ассоциироваться с моим мужем. Она - никогда.
   - Я беременна, - вдруг прошептала она.
   - Поздравляю, - сухо ответила я.
   - Я беременна от вашего мужа.
   Я неловко встала, и ее вилка и нож упали на пол. Она полезла под стол поднимать их. Я молчала.
   Если бы мое терпение было гексогеном, от ресторана не осталось бы и следа. Он был бы стерт с лица земли. Вместо этого я просто отшвырнула вилку носком туфли.
   - Сейчас официант принесет тебе новый прибор, - презрительно сказала я.
   Саша, красная от неловкости и усилий, села. За время поисков ее прическа растрепалась окончательно. За это я ненавидела ее еще больше.
   Официант положил на стол новый прибор.
   - И что теперь? - Я буду рожать, - тихо сказала она.
   Мне показалось, что на шею мне набросили удавку и тянут. Несколько секунд я задыхалась, хватала воздух ртом. Так, наверное, чувствуют себя мужчины, когда слышат подобную новость. Тебе не оставляют выбора. И это единственное, что нельзя сделать одним усилием своей воли. Или можно? Надавить, подкупить, запугать?
   - Какой срок?
   - Одиннадцать недель.
   - Хорошо, у нас мало времени, завтра же поедешь к врачу, он направит на аборт...
   - Я буду рожать, - с дебильно счастливой улыбкой сказала она. - Я так решила.
   Я попросила раздельный счет. Лицо Саши вытянулось, когда она увидела итог. Ну хорошо, пусть ей тоже будет плохо. Чтоб жизнь медом не казалась.
   - У меня нет денег, - трагическим шепотом сказала она.
   На мгновение у меня промелькнула мысль оставить ее здесь, чтобы ее с позором выкинули из приличного заведения. Не в свои сани не садись, как сказал бы Сидор, любитель древних анекдотов и пословиц. Вместо этого я сказала:
   - Я заплачу, - и открыла портмоне.
   - Я в смысле - у меня вообще нет денег, - по-прежнему дебильно улыбаясь, печально сказала она.
   - Как же ты собираешься рожать?
   - Я думала, может, вы поможете?
   Я пожала плечами, поманила официанта и при нем оставила деньги на столе. Мало ли что.

5

   Я объезжала пробки на Долларовке, все время следуя по знакам-указателям, и, кажется, заблудилась. Ехала всю дорогу по стрелкам, всегда послушно сворачивая, и оказалась в совершенно незнакомом месте. Городишко как рудимент советской эпохи, про которую так любит говорить Сидор. Удивительно, как его не смел бурный поток перемен.
   Маленькие магазинчики под вывесками "Хозяйственный", "Хлеб", "Галантерея" с грязными, засиженными мухами витринами неприветливо хлопали дверями.
   Я зашла в "Галантерею". Давно не была в таких магазинах. Их строили еще при советском застое с его извечным девизом: Больше трех не собираться. Тесный зал, чуть больше салона моего бентли. Но все равно приятно.
   Продавщица за прилавком стала пригоршнями выкладывать товар на стеклянную крышку. Я выбрала много всего, на удивление дешевого и пестрого. На шум выборов прибежала заведующая и стала помогать. Старушка, присматривающаяся к резинкам, тоже принялась помогать мне, давая советы. Когда я взяла напоследок несколько колготок и калькулятор, заведующая, радостно икая, помогала мне донести покупки до машины.
   Ее появление спугнуло нескольких подростков с мотоциклами, которые расположились прямо около моей машины. Когда она вернулась в магазин, они осторожно появились снова.
   - Эй вы, убирайтесь отсюда! - грозно крикнула я.
   При таких вот обстоятельствах одну мою знакомую выкинули из машины. А другую завезли в лес с ее приятелем и там убили. Сначала избили и изнасиловали. А потом бросили истекать кровью. Ей было восемнадцать лет, и она училась на первом курсе МГУ.
   Они покосились на меня и остались на месте. Тогда я достала телефон и сделала вид, что звоню. Я описала их всех и даже сделала несколько фотографий. Потом спросила:
   - Картинка четкая получилась?
   Они неохотно отошли подальше.
   Я быстро покидала покупки на заднее сиденье, захлопнула дверь. Один из подростков пошел ко мне. Я вытянула вперед руку с брелоком с лазерной указкой и закричала:
   - Стоять! Не двигаться! Красное пятно отпечаталось у него на лбу, и он остановился.
   Сама я прыгнула на водительское место, заблокировала все двери и нажала на газ.
   Что-то попало под колесо, машина дернулась и помчалась дальше.
   Дома я на новом калькуляторе посчитала расход бензина на дорогу. Стоило ли все это нервотрепки в захолустье? Стопудово нет.
   Вечером я нашла на телефоне с определителем номер Саши и позвонила ей.
   - А он знал о ребенке?
   - Нет, я не успела...
   Я бросила трубку.

6

   Моя инструкторша по фитнесу, заодно астролог, массажистка и садовница, живет на нашей даче. Когда я приезжаю, она помогает мне с фигурой. Еще она составляет гороскоп на каждый день. Кажется, она также умеет гадать на картах. Если она свободна от этих обязанностей, она копается в саду.
   Ей приятно заниматься таким количеством работы. Мне приятно, что можно обойтись одним человеком на все эти должности. Мы довольны друг другом.
   Ее зовут Ганна, она с Крыма. Когда-то давно она была просто работницей колхоза и занималась с растениями. Потом она прочитала книгу о садах и стала садовницей. Потом она прочитала книгу о работах в саду в соответствии со знаками зодиака и стала астрологом. Потом она прочитала книгу о массаже и стала массажисткой. После работы в саду у нее развились крепкие руки и выработалась железная хватка.
   Я в месяц плачу ей столько, сколько она и за год не зарабатывала в своем Крыму.
   Давно, в советское время, у них было много туристов-дикарей, и они хорошо зарабатывали. Теперь тех дикарей нет, и денег тоже не стало.
   Ганна копалась в саду и бросилась мне навстречу. У нее руки были испачканы землей, и остались грязные разводы на лбу и щеках.
   Надо будет подарить ей колготки, которые я купила в галантерее. Не сама же я буду их носить. А Ганне приятно.
   Я люблю радовать людей.
   Я поднялась в спальню - когда-то это была наша спальня. Я налила ванну теплой воды, добавила морской соли и молока. Потом разделась и посмотрела на себя в зеркало.
   Превратности судьбы плохо отражаются на моей фигуре. Надо будет спросить Ганну, что она думает. Пусть помассирует эти места посильнее.
   Я легла в ванну и включила музыку. Эти записи любил мой благоверный. Этот певец популярен. Это лучше, чем шансон. Хотя почти то же самое.
   Голубой лед искрится на солнце,
   Голубой мед остался на донце...
   Белозубов. Его мы приглашали выступить на юбилее мужа полгода назад.
   Мне он не нравится. Какой-то он слащавый и противный.
   Я задремала.
   После Ганна стала делать мне массаж. Одновременно она рассказывала о влиянии звезд на растения. И что лучше всего собирать урожай при убывающей луне. Потому что при этом овощи и фрукты сочнее. А для заготовок на зиму их надо собирать на прибывающей луне.
   Я тоже хотела что-то сказать по поводу влияния звезд и луны. Но говорить было в лом. И я промолчала.

***

   Утром я поднялась на чердак, перебрать старые вещи. Там было несколько костюмов моего мужа, надо будет сдать их в секонд-хэнд. Мои старые наряды, может, стоит их подарить домработнице или Ганне. Они будут рады. Им всегда нравится моя одежда.
   Потом я нашла детские вещи. Игрушки и все такое. Все аккуратно упакованное в большие картонные коробки. Их я тоже хотела отнести в секонд-хэнд. Или отдать в детский дом, когда была благотворительная акция. Хорошо, что не отнесла. Теперь пригодится. Надо будет сказать домработнице, чтобы принесла это вниз и помыла. Потом отправим Саше. Если не удастся уговорить или заставить ее не рожать этого ребенка. Такие женщины бывают не редкость упрямыми. Пусть ребенок получит эти крохи, если ему не суждена отцовская любовь. Не жалко.

***

   Ириша позвонила мне как раз тогда, когда мне было совершенно неудобно. Я собиралась поругаться с домработницей - на пыльной бутылке с Дом Периньон обнаружились ее отпечатки пальцев. Однако скандал пришлось отложить до лучших времен.
   - Извини, что бросила тебя. Ездила на Багамы. Приходи, я хочу реабилитироваться перед тобой. Жду.
   Ириша - несчастное создание. Типичная представительница класса "Богатые тоже плачут". Они все время должны быть начеку. Жизнь, помимо приятных хлопот, постоянно подбрасывает им неприятные сюрпризы. Быть не совсем юной женой при процветающем симпатичном любвеобильном муже - дело трудное. Ни на секунду нельзя потерять контроль над ситуацией. В любую секунду муж может уйти к молоденькой девице, достаточно активной и предприимчивой. Если только уже не ушел. Как говорится, его тело еще движется по обычной траектории работа - дом, а дух уже далеко, в компании с новоявленной любовницей.
   И поэтому эти несчастные жены вынуждены изучать психологию, менеджмент, неотступно следовать за мужем на все скучнейшие и бесполезнейшие мероприятия, осаждать кабинеты пластической хирургии, сметать все с прилавков с косметикой и изучать древнее искусство японских гейш, китайских чайных церемоний и прочей ценной ерунды.
   Однако я никогда не зачисляла себя в эту категорию, хотя бы в силу возраста. А зря, как оказалось. Ириша живет по соседству, так что я вскоре была на месте.
   Охранник молча открыл ворота. Меня он знает очень хорошо, в этом плюс. Не надо проходить нудную процедуру опознавания и отчета о намерениях.
   Ириша встретила меня с распростертыми объятиями.
   - Ну как ты? - участливо спросила она.
   - Ужасно. У меня в душе все время ощущение пустоты. Словно вырвали стержень.
   - Это действительно ужасно.
   - Хуже всего, я недавно узнала, что у него была любовная связь.
   Сказать любовница я не смогла. Язык не повернулся. Ириша же не смогла сдержать восклицания.
   - Как, ты узнала?
   - Мне позвонили. Так что я теперь в курсе, - мрачно сказала я. - А что?
   - Странно. Чтобы Саша... - она замолчала на полуслове.
   - Послушай, ты что, все знала?
   - Да, знала, - виновато сказала Ириша. - Я все знала. Их часто видели вдвоем.
   - И как долго это продолжалось?
   - Чуть больше чем полгода.- И что же ты ничего мне не сказала?
   - Сначала я не могла поверить. Это казалось так... невероятно. А потом я не могла подобрать слов. Знаешь, не каждый день такое происходит на твоих глазах.
   - Да уж.- А ты? Ты ничего не подозревала? Ничего не заметила?
   Я ничего не подозревала. У меня просто не было времени что-то подозревать.
   - Такое и заподозрить сложно. В моем-то возрасте. Это все кажется... не из нашей жизни. Кто-то другой может так. А чтобы твой собственный муж...
   Ириша энергично закивала. Именно так.
   - Знаешь, у меня для тебя подарок. С Багамских островов. Специально для тебя. Олечка! - позвала она домработницу. - Принеси, пожалуйста, ту деревянную шкатулку, которая стоит в гостиной на подоконнике.
   В шкатулке лежали свечи. Много разноцветных свечей.
   - Успокаивают и отгоняют злых духов, - пояснила Ириша. - Очень полезно. Рекомендуют зажигать, когда одолевают неприятности.
   Я поблагодарила. Теперь у меня каждый день неприятности. Наверное, мне надо носить эти свечи с собой постоянно зажженные.
   - Рада, что тебе понравилось.
   - А что у тебя?- О, у меня много проблем. Ты же знаешь, сын заканчивает школу. Выбираем вуз. МГИМО или все-таки МГУ. Или что-нибудь еще. Надо думать быстро, чтобы найти репетитора. Это очень важно, чтобы репетитор был из нужного вуза.
   В комнату заглянул ее сын, Илюша, высоченный и тощий подросток со скобками на зубах. Он ослепительно улыбался.
   - Обо мне сплетничаете?
   - Нет.
   - Как же, обо мне. Я все слышал. Потому и заглянул. Ну ладно, я пошел в клуб.
   Он исчез так же внезапно, как и появился.
   - Какой клуб в такую рань? - спросила я удивленно.
   - Клуб компьютерный какой-то. Он хакер. Говорит, мама, не волнуйся, я взломаю сервер любого университета и зачислю себя туда за двадцать секунд, - вздохнула Ириша.
   - Молодежь, - сказала я. Моей Соне еще далеко до этого. К счастью.
   - Молодежь, - подтвердила Ириша. - Если ты увидишь моего с кем-нибудь, даже не сомневайся, позвони мне. Хорошо?
   - Хорошо.
   - Обещаешь?
   - Обещаю.
   - Не надо щадить мои нервы.
   - Не буду, - честно пообещала я. Мне будет приятно оказать тебе услугу.
   Мне не хотелось уходить. Хотелось сидеть с ней и болтать о Багамах, об университетах и подарках. О новых средствах омоложения и масках. О рестилайне.
   Но скоро должен был приехать ее муж. А я не могла его видеть. Наверное, это стресс.
   А меня ждала дома нерадивая и жадная домработница. Надо было прощаться. Я ушла.
   Домработница накрыла ужин в столовой, а сама благополучно скрылась где-то в недрах дома. Кажется, протирала и перемывала младенческие вещи. Я не стала ее искать. Ладно, прощу на этот раз.

***

   Утром я проснулась поздно, уже ближе к полудню. К чему бы это?
   Я позвала Ганну и попросила ее рассказать мне гороскоп на день. Она послушно рассказала. Звезды сулили мне всеобщее признание, хорошее настроение и деньги. Потом Ганна перешла к гороскопу овна. Овну звезды предвещали хорошее самочувствие и советовали быть осторожнее при переходе дороги. Я вспомнила, что овном был мой благоверный, и расплакалась. Ганна засуетилась и предложила сделать мне веселящий массаж. Она прочитала о таком несколько дней назад в книге, которую купила год назад.
   Я согласилась.
   Вместо зарядки лучше делать массаж. Можно веселящий. Можно бодрящий. Можно тайский.
   Ганна делала массаж и болтала. Я говорить не могла, поэтому лежала и слушала.
   На этот раз Ганна заговорила о йогуртах. О том, что маски можно делать из йогуртов. А можно их есть. Но ей сладкие йогурты не нравились. Кроме того, йогуртами можно было заправлять только сладкие салаты. Из фруктов, например. А если бы йогурты были несладкие, ими можно было бы заправлять и овощные салаты. Даже, может, оливье.
   - Не представляю салат оливье, заправленный йогуртом.
   - А я очень даже представляю. Конечно, это будет не оливье. Но вот для этих салатов подойдет, - и она пустилась в перечисление замысловатых названий. - А салаты сейчас едят все.
   Это правда, салаты сейчас едят почти все. К тому же это очень полезно. Все эти культуры бактерий, налаживающих пищеварение. Надо узнать, можно ли не добавлять в йогурты сахар.
   - Раньше вот были же кефиры, ими тоже заправляли салаты. И все пили кефиры. Никаких йогуртов не было. И все любили кефир.
   Наверное, это неплохая идея. Несладкий йогурт. Надо будет узнать, можно ли такой производить. И выпустить на рынок. Такой же, как сладкий, только несладкий. Например, для картофельного салата. Не станешь же картофельный салат заправлять сладким йогуртом с кусочками фруктов. А несладким - запросто. Очень даже можно.
   Он должен быть дешевле, чем сладкий, ведь сахара в нем не будет. Особенно хорошо для тех, кто заботится о фигуре.
   Все мои подруги заботятся о фигуре. Сейчас даже девочки-подростки лет двенадцати-тринадцати заботятся о фигуре. Они будут покупать йогурты без сахара. Их мамы будут покупать йогурты без сахара. Это будет диабетический продукт. Или диетический, не вижу разницы.
   Нужно будет поговорить с кем-нибудь из знакомых. Кто занимается продуктами. Я позвонила паре знакомых. Собрала информацию. Мы завоюем рынок, почему бы нет?

***

   В середине недели у нас по традиции сауна. У нас на даче сауна самая хорошая. Она не самая лучшая, просто самая хорошая. У кого-то есть баня, турецкая или русская, у кого-то даже банька, которая топится по-черному. Для экзотики.
   У меня сауна. Я люблю ходить в сауну. Улучшает цвет лица и фигуру. Особенно я люблю ходить в сауну с подругами. Улучшает настроение. Раньше я принимала сауну с мужем. Теперь его нет.
   Ко мне приехала Ириша. Ее муж с утра мучается похмельем, не может подняться, так что до вечера она спокойна за его судьбу. Он сидит дома, и за ним присматривает домработница.
   Еще ко мне приехала Глаша. Ее муж проведет весь день в Госдуме, так что она никак не сможет повлиять на его передвижения.
   Еще Танюша. Ее муж бросил ее год назад и ушел к главной бухгалтерше фирмы.
   - Я бы еще поняла, если бы к секретарше, - с обидой говорила она. - Это было бы хотя бы предсказуемо. Но к главной бухгалтерше! Это же неслыханно. Хуже только к уборщице.
   Теперь она находилась в поисках. Хуже всего, она не могла пойти проторенной тропой всех искательниц приличных мужей. Она не могла устроиться секретаршей, потому что не умела так работать. Она не могла стать звездой шоу-бизнеса, потому что денег, которые ей выплачивал бывший муж, на такое предприятие не хватало. Она пыталась стребовать с него больше, но он пока успешно сопротивлялся.
   Жестокие будни его бизнеса научили его сопротивляться до последнего рубля. Танюша с боем отвоевывала буквально каждую копейку. Фотомодель-тусовщица - это тоже было не для Танюши. Она могла только тусоваться.
   Мы сидели, парились и наслаждались обществом друг друга.
   Вообще-то найти хороших подруг - дело сложное. Я понимаю, что любая хорошая подруга - дело временное, им надо дорожить. Поэтому я так ценю этих подруг. Раньше я дружила с Глашей против Танюши. Потом с Танюшей против Ириши. Потом с Глашей и Танюшей против Катюши. Теперь мы все вчетвером дружим против Ксюши, но как-то вяло, даже не обсуждаем ее нарядов и романов. Просто дружно считаем все, что она делает, носит, говорит и думает, глупым и вульгарным.
   Иначе я пригласила бы Ксюшу на посиделки в бане тоже.
   Сегодня мы не обсуждали Ксюшу. Мы не говорили о моем муже. Мы не говорили о погоде. Мы говорили о жизни.
   Пока мы тушились в собственном соку внутри сауны, снаружи Ганна приготовила травяной чай.
   Потом мы вышли, поплавали в бассейне и сели вокруг стола пить чай.
   - Ганна сама выращивает некоторые травки у нас на участке, - похвасталась я.
   - Очень хорошо, - одобрила Ириша. - Может, я пришлю нашу садовницу взять у вас немного. Все-таки я не очень доверяю всем этим пакетированным сборам.
   - Девочки, просто ужас! - подтвердила Глаша. - Недавно я читала, что многие эти чаи фальшивые. То есть там нет ничего такого, что написано на упаковке.- А что есть?
   - Простые сорняки. Местные. А продают как экзотические травы. - Ужас, - расстроилась Танюша.
   Ганна взялась за чайник налить нам чай. Я спросила:
   - Ты из сада? Руки хорошо помыла? Ну-ка покажи.
   Она кивнула и продемонстрировала руки.
   Она не вступает в наши разговоры. Я строго-настрого запретила ей. Она поняла.
   Руки были чистые. Я разрешила налить чай.
   Танюша рассказывала о местном популярном чуде. Одна бабушка гадает древнееврейским способом по курице. Ей приносят курицу, она разрезает ее специальным ножом и потом говорит о будущем.
   Танюша купила курицу в Алексеевском универмаге. Бабка долго колдовала над тушкой, потом сказала, что Танюшу ждет счастье в личной жизни. Много денег и беременность. Танюша осталась очень довольна.
   Теперь, когда в магазине покупают курицу, Танюша сразу знает, что поедут к бабке.
   Я сказала, что бабкам не доверяю, а доверяю гороскопам. И что моя Ганна лучше всяких куриц предсказывает будущее.Танюша попросила, чтоб та ей тоже погадала. Я пообещала, что она составит гороскоп. Танюше надо. Она переживает за свое будущее.
   Глаша - адвокат. Она не переживает о своем будущем. Она не верит в куриц. Она, если и гадает, то только по уголовному кодексу. Задает вопрос и открывает книгу. Почему-то в ее будущем происходят разные ужасные вещи. Кражи и убийства. Но она оптимистка и верит, что все будет хорошо.
   - Возьми библию, - сказала ей Танюша. - Там тоже можно гадать.
   Потом Танюша рассказывала нам о своем романе. После куриных обещаний она расцветала и познакомилась с мужчиной на феррари. Теперь она переживает по поводу его финансов.
   - Интересно, как бы проверить? Может, заставить невзначай купить курицу? Бабка говорит, тот, на кого гадают, должен сам выбрать. Мол, на какую курицу глаз положит, та судьбу ему предскажет.- А ты попробуй. Сходи с ним в супермаркет, предложи выбрать, - посоветовала Ириша.
   - Да мы еще пока не ходим по супермаркетам. Вдруг неправильно поймет. Спросить неудобно.
   Глаша, в связи с курицами, вспомнила о своей давней авантюре с Ксюшей. Они ходили на свидание, Ксюша взяла ее для храбрости.
   Предстоял кастинг очередного жениха Ксюши, как говорила Ксюша, дай бог не последнего.
   Они договорились выяснить его финансовое состояние окольными путями. Глаша, считавшая себя экспертом в области определения капиталов, пообещала с первых двух слов определить состояние.
   - Ну в крайнем случае, с первых трех, - заверила она.
   Они пришли на свидание, немного опоздав.
   Им пришлось задержаться, чтобы подпилить каблучок на второсезонных туфлях Ксюши. Так, чтобы он сломался, если сильно топнуть ногой. Или задеть о бордюр. Это было ноу-хау Глаши на тот период.
   Они договорились об условной фразе. Если Глаша определяет его состояние как выше среднего, вполне приемлемое, она говорит: Хочу завести собаку. Если он не стоит усилий и времени, тогда она говорит: У меня на собак аллергия.
   Они пришли на встречу в кафе, где ухажер уже заказал напитки и даже принял неоднократно. Чтобы скоротать время. Или решил, что его кинули.
   Увидев девушек, он обрадовался и снова заказал выпить.
   Они сели и церемонно выпили.
   Ксюша стукнула каблуком по ножке стола и сломала его.
   Ухажер пообещал пойти в магазин напротив и купить новые. Но сначала они немного посидят здесь.
   Напротив был дорогой магазин, кажется, Итальянская мода, и Ксюша согласилась.
   Она спросила Глашу:- Ты, говорят, хотела собаку купить? - Еще не знаю. Может, куплю, может, подарят.
   Ухажер выпил еще, и они переглянулись.
   Он заговорил об отдыхе за границей.
   - Так что насчет собаки? - нетерпеливо спросила Ксюша.
   - Вот думаю пока. Насчет породы. Все зависит от породы.
   Они посидели еще, ухажер еще выпил коньяка и попросил счет.
   Он отдал официанту кредитку.
   - Я определенно решила купить собаку, - авторитетно заявила Глаша.
   Официант принес кредитку обратно, объяснив, что их аппарат ее не принимает.
   - Хотя еще не наверняка, - сказала Глаша.
   Ухажер достал толстый бумажник и вытащил несколько купюр.
   - Зависит, какую породу предложат.
   - Девчонки, я как раз кстати собаками торгую, - сказал молодой человек. - Так что если хотите собачку, могу достать. Любую породу. С гарантией. С родословной.
   - Да нет, собака у меня уже есть, дома, - неопределенно отмахнулась Глаша.
   - А!Официант пересчитал деньги, и у него вытянулось лицо. Очевидно, от щедрости чаевых.
   - Хотя можно завести кошку, - подала сигнал Глаша.
   - Кошку? - поразилась Ксюша.
   - Ну да. Кошки бывают такие же большие и породистые, как и собаки.
   - У одного китайца кот весит пятнадцать килограмм, - вмешался молодой человек.
   Они доковыляли до магазина и присмотрели приличные туфли за шестьсот долларов. Молодой человек снова попытался расплатиться кредиткой, и снова неудачно. После оплаты туфель наличностью его бумажник изрядно сдулся.
   - Ну что, куда теперь? - с легкой тревогой спросил он.
   - Знаешь что, - решительно сказала Глаша. - Хоть у меня и нет аллергии на собак, но я их не люблю и покупать не собираюсь.- Правда? - удрученно спросила Ксюша.
   - И тебе не советую. С них шерсть лезет, они везде гадят, и с ними надо гулять!
   На этом они ушли от удивленного молодого человека.
   Потом, несмотря на блаженство от сауны, я сказала:
   - Ко мне приходила эта девка... она сказала, что беременна от моего благоверного.
   - Что?!
   - Кто-то беременная от твоего мужа?
   Танюша не в курсе моих дел. У нее своих проблем хватает. Она может задавать глупые вопросы. Поскольку она моя подруга пока, ей это прощается.
   Я с вздохом пояснила:
   - Ко мне тут подкатила одна мымра, сообщила, что беременна. Собирается рожать.
   - Вот стерва!
   Оценка Танюши меня порадовала. Все-таки она чуткий человек, что ни говори. Нет, есть женщины в русских селениях!
   - И что ты собираешься делать?
   - Как что? Помочь... в материальном плане. Надо же, у Сони будет братик! Или сестренка.
   - Кстати, это еще надо доказать, что ребенок твоего. Сейчас бабы такие ушлые, залетят неизвестно от кого, а стараются детей на богатых и знаменитых навешать. Чтобы обеспечивали, - авторитетно сказала Глаша. Она знает, она адвокат.
   - Пока не родится, ничего не выяснить, - сказала Танюша. Она озабочена проблемой забеременеть и разбирается во всех тонкостях.
   - Так что?
   - Я решила помогать, - мужественно вздохнула я. - Для начала отдам старые Сонечкины вещи. Ей уже не пригодятся, а ребенку надо.
   - Знаешь что, я тоже, наверное, отдам кое-какие старые вещи! - воодушевилась Ириша. - Мне жалко просто так их выбрасывать, они еще прочные и носибельные. Вполне приличные.
   - Точно. В конце концов, какая разница, выбросить на помойку или отдать этой мерзавке!
   Я подумала, что лучше всего было бы выбросить на помойку саму эту Сашу. Представила, как выбрасываю ее, и вздохнула. В моем представлении Саша кричала нецензурно, размахивала руками и визжала. Потом она перебралась через забор помойки и снова оказалась на свободе. Бесполезно.
   - Надо заставить ее сделать аборт! - резюмировала вдруг Ириша. Наверное, что-то вспомнила из последних дней своей жизни.
   - Ой, девочки, давайте поговорим о чем-нибудь другом! - предложила Глаша.
   Она любит говорить на разнообразные темы. Это расширяет ее кругозор. Она набирается опыта.
   Решили поговорить о воровстве прислуги. К этому времени Ганна уже ушла копаться в саду, так что мы могли говорить вполне свободно.
   Ириша рассказала, как их домработница ворует у них одежду. Говорит, что одежда стала старая и испачканная, и не отстирывается. Поэтому домработница ее выбрасывает. Якобы. А недавно Ириша в пакете с мусором обнаружила вполне хорошие еще вещи. Свое платье от Шанель. Сумочку из той же коллекции. И даже пару банок печени трески. Ириша спросила, что это, и домработница дерзко ответила, что это попало туда по ошибке. Дескать, она просто устала и по ошибке положила в пакет это все.
   - Скажите спасибо, - сказала еще домработница, - что я не положила грязные вещи в чистые, или картофельные очистки в суп!
   Ириша машинально сказала спасибо. Теперь она всегда тщательно просеивает всю гущу в супе: а вдруг там картофельные очистки?
   Впрочем, таинственным путем из дома удалились еще несколько женских костюмов и пара тушек кроликов.
   Танюша успокоила ее: бывает и хуже. У нее сам собой испарился шампунь. Ей пара знакомых подарили по шампуню. Супершампуни со всеми возможными положительными качествами от всех возможных проблем с волосами и кожей головы. Она решила сначала пользоваться одним, потом другим. Каково же было ее удивление, когда шампунь закончился одновременно в обоих флаконах. Она была в шоке. А домработница нагло ответила, что она ничего не трогала, а волосы у нее и без шампуня хорошие. Даже если их мыть хозяйственным мылом.
   После этого домработница демонстративно бросила в сумку кусок хозяйственного мыла и ушла. А Танюша еще долго сидела и прислушивалась к шагам на лестничной площадке: вдруг та еще вернется за чем-нибудь.
   - Такое надо пресекать, - твердо сказала Глаша. - Наказывать на корню.
   - Надо ее подкараулить и обрить налысо, - предложила я.
   - Или, лучше, попросить Георгия, пусть он со своими ребятами ее проучит.
   Я вспомнила про Георгия. Интересно, как у него продвигается расследование. Он не звонит мне. Не позвонить ли, не спросить, как дела? Нет, не буду, у меня было хорошее настроение, не хотелось его портить. Позвоню через неделю.
   Я велела принести из подвала бутылку с шампанским, на которой заметила отпечатки пальцев. Мы стали попивать шампанское и болтать о разных разностях. В общем, приятно проводили время.
   Потом Ириша засобиралась домой, а мы с Танюшей и Глашей еще долго сидели в гостиной на толстых персидских коврах и потягивали шампанское из высоких бокалов.
   Заполночь они тоже разъехались.

7

   Я позвонила Саше и сказала, что могу дать денег только на аборт.
   Она сказала, что все равно будет рожать, но деньги на аборт возьмет. Потому что на деньгах обычно не пишут, для чего они предназначены. Деньги - они всегда деньги. Только органы иногда пишут на деньгах "взятка". Но эту надпись видно только под ультрафиолетом. Я же не собираюсь писать "аборт" на этих деньгах, уточнила она.Я не собиралась.
   Еще Саша говорила о своей любви к моему благоверному. О своем восхищении его талантами и успехом. Его чутьем и характером.
   - Я хочу, чтобы у моего малыша были эти качества!
   Это было ее решение, и она вправе была этого хотеть.
   Даже если на ее деньгах будет что-нибудь написано.
   Я повесила трубка.
   Потом я ехала по нашему Долларовому шоссе. Вокруг было подозрительно много стоящих машин. Я подумала, что это пробка, и стала ее объезжать. Водители в машинах выглядывали в окна и крутили пальцем у виска. Я проехала еще немного, и тут меня остановились бросившиеся наперерез гаишники.
   Когда они добежали до меня, мимо нас промчался кортеж из нескольких машин МЧС, скорой помощи и милиции.
   - Документы! - проревел сотрудник ДПС.
   Я достала документы и с сомнением на лице отдала ему.
   - А в чем дело? - на всякий случай высокомерно спросила я. - Не задерживайте меня. Я тороплюсь.
   - На тот свет? - осторожно и тихо спросил водитель первой за моей машины, когда сотрудник ДПС отошел.
   - То есть? - все так же высокомерно ответила я.
   - Там было нападение на машину высокопоставленного чиновника, всех задерживали пока... пока проводились первичные следственные действия.
   Вскоре все машины тронулись, и только я осталась стоять. До чего противно.
   На третьей минуте мое терпение лопнуло.
   Я сделала свирепое лицо и ворвалась в тесный дружеский кружок сотрудников ДПС. Они не ожидали.
   - Мы забираем ваши права! - объявили они мне хором, когда я потребовала ускорить процесс.
   Когда я потребовала его углУбить и в конце концов нАчать, они были уже не так уверены в своих намерениях. А когда я объявила, что звоню своим людям в сами знаете куда, они потерялись в лице. В моем лице они несомненно опознали кого-то влиятельного и авторитетного. Или родственницу кого-то влиятельного и авторитетного. А когда я попросила их назвать имена и звания, они совсем приуныли.
   Они и сами поняли, что со мной им не тягаться. Мой бентли - как броня. Дорого и сердито.
   Я получила права обратно и рванула к машине.
   Я и вправду опаздывала.Недавно я нашла хороший завод по производству йогуртов в области. У них много нестандарта. Он совершенно неформален. Они готовы продавать неформальный нестандарт, потому что он несладкий. Какой-то технологический сбой. Они знают, что йогурт должен быть сладкий. Он получается несладкий. Еще я нашла преподавателя технологии из сельскохозяйственной академии, который обосновал производство несладкого йогурта с разными вкусами.
   Я понимаю. До тех пор, пока я не нашла сельхозпреподавателя, нестандарт был браком. Теперь это йогуртовый продукт с длинным ТУ. ТУ выглядит красиво. Мне нравится такое сочетание цифр. Мне нравится цена, по которой мне сдают нестандарт. Технолог за определенную плату берется уладить вопрос с СЭС и Росстандартом. У него там связи. Мне надо только оплатить эти связи.
   Сейчас я ехала в рекламное агентство разрабатывать маркетинговую стратегию.
   Маркетинговая стратегия - это важно. Нет маркетинговой стратегии - не будет успеха. Так мне сказали в агентстве. Они берутся все разработать сами. Мне надо будет только прочитать. И одобрить. И заплатить им. Они - честное агентство и берут деньги только по факту. То есть когда будет сделано. Наверное, это будет завтра. Или послезавтра. Потом я могу спокойно читать стратегию. Если мне что-то будет непонятно или не понравится, они внесут поправки бесплатно.
   Мне нравится слово поправки. Оно звучит как-то важно. Словно в Госдуме. Я чувствую себя как в Госдуме.
   Вокруг меня суетились коммерческий директор, девушка Маргарита, главный маркетолог, девушка Изабелла, креативный директор, девушка Серафима. Они обставили меня чашками с кофе. Они предложили мне дорогие сигареты. Но я не курю. Маленькая бутылочка-фляжка с коньяком должна была придать вдохновения нашим проектам.
   Говорила Серафима.- Берем модель. Она весела. Она на вечеринке. Ест. Ест много, потому что вкусно.
   - Почему это она есть? - возразила Изабелла. Судя по ее фигуре, она никогда не ест.
   - А! Вот, она спрашивает свою спутницу, тоже модель, но грустную, почему та ничего не ест. Та отвечает: хочу - ем, не хочу - не ем. Веселая модель говорит ей - ну ты и животное! Здесь можно есть все, потому что все заправлено йогуртом и совершенно не вредит ни фигуре, ни здоровью.
   - Хорошо. Красиво, - сказала я. - Но не для этого продукта. Мало продукта на экране.
   - Точно, - сказала Изабелла. - К тому же не вся целевая группа. Наша ниша - не только модели. И, судя по цене, не столько модели. И не приемы. А простые люди. И простая жизнь. Неформально, так сказать.
   - Ага, - поддакнула я.- Тогда вот что. Девушка готовит салаты. Режет овощи. Потом достает из холодильника два пакета майонеза. Обычный майонез - вредно для фигуры. Легкий майонез - невкусно. Что делать? Она выбрасывает оба пакета и достает наш несладкий йогурт. Вот идеальное решение. И вкусно, и не портит фигуру. Следующий кадр - на домашней вечеринке все веселятся, и гости тайком бегают на кухню и вычерпывают последние ложки из кастрюль с салатами.
   - Годится, - одобрила я, представив наши посиделки. А что, реально.
   - И малобюджетно, - загорелась Маргарита. - Все снимем в павильоне, в кадре - студенты-актеры, много платить не надо. Никакой компьютерной графики, натуры...
   - Но не охватывает всю целевую группу, - сообщила Изабелла. - А женщины среднего возраста? А пенсионеры?
   - Из тех, для кого мезим - не заменим? - уточнила Серафима.
   - Они самые. Мы должны взять их, - кровожадно сказала Изабелла.
   - Возьмем. Но в разное время. Или с промежутками. Подряд давать нельзя.
   - А этикетка? А название? - напомнила я. - А то получится так, что мы вложим деньги в рекламу, а люди станут покупать нормальный йогурт... стандартный. И все зря.
   - Легко! - ответила Серафима. - Так... называем как-нибудь типа здоровяшка.
   - Нет, - возразила Изабелла. - Очень похоже на деревяшка. Нужно что-нибудь другое.
   - Но такое же обнадеживающее, - подхватила Серафима. Кажется, они понимали друг друга с полуслова.
   - Березка! - воскликнули они в один голос. - Точно! Белое и стройное. Чисто русское. То, что надо!
   - А точно нет ничего получше? - спросила я.- Ну... мы еще подумаем, - пообещали они.
   Мы договорились встретиться попозднее.

***

   Среди этой бизнес-суеты мне позвонил Сидор. Он рассказал, как у них хорошо и как он хотел бы, чтобы я приехала. Чтобы развеяться. Узнать вкус жизни.
   Вкус жизни стоял у меня на столе. Несколько пакетов с пробными образцами Березоньки. Я пробовала. Вкус был ничего.
   Потом вкус попался плохой. Я плюнула йогуртом в трубку и повесила ее.
   Сидор неправильно выбрал время. Интересно, что он подумал, когда я повесила трубку? Надо было придумать что-нибудь оригинальное. А у меня в голове крутились слоганы конкурентов. Но я не хотела делать им рекламу. Забесплатно.
   Мне реклама грозилась вылететь в копеечку. Кстати, одним из дистрибьюторов мы наметили сеть магазинов Грошик.
   Ладно, приедет Сидор, я угощу его нашим продуктом. Или, может, сразу прислать ему образец? Типа авторского экземпляра? С кем-нибудь из знакомых, кто летит туда?
   Что Сидор тогда подумает? "Дорогому гостю лучший кус" или "Вкус - спесфиски"?
   Ай, пусть думает, что хочет.

8

   Этот номер телефона я набирала каждый день. Теперь уже на автомате.
   Мне отвечали неизменно: "Состояние стабильно, без улучшений". Это значило, что он жив. Он - это водитель моего благоверного.
   Водитель был в коме. Сначала я думала, что в коме - это от слова ком. Так и представляла ком из белых простыней и в нем человека, забинтованного сплошь с ног до головы. Потом мне кто-то сказал, что это от слова кома. Это когда человек уже умер, а врачи все еще тянут деньги с родственников.
   Когда я съездила в больницу, я убедилась, что это так. Простыней было только две, сверху и снизу. Множество трубок и экранов вокруг. На экранах не показывали ничего интересного. Только одни линии.
   Наверное, их кабельное телевидение плохо работало. Я так и сказала врачу:
   - Вам надо проверить ваше кабельное телевидение. Наверное, оно неправильно подключено. Смотрите, одни помехи, никакого изображения.
   Врач странно посмотрел на меня. Я дала ему денег. И он стал смотреть нормально.
   Мать водителя ненавидела меня. Это читалось в ее взгляде. Я ободряюще улыбалась ей. Она считала, что мы виноваты в таком состоянии ее сына.
   Я сказала ей:
   - Вам не нравится, что он в коме? Я бы с радостью поменяла местами моего благоверного и вашего сына. Мой - на кладбище. У него нет вокруг столько телевизоров. К нему вообще никого не пускают.
   В конце концов, кто больше нуждался в утешении? Я или она? У нее была надежда. У меня была только могилка, на которую я могла носить цветы. Ей было легче. Моего благоверного могло воскресить только чудо. Ее сына могли спасти врачи.
   Врачам я платила. Богу я заплатить не могла.
   Когда на телефоне высветился знакомый номер, у меня замерло сердце. Когда же мне сообщили, что интересующий вас больной пришел в сознание, оно забилось снова. Я чувствовала себя так, словно все-таки дала взятку Богу.
   Я летела в больницу как на крыльях. Как на крыльях, мчалась по коридорам. Я специально оделась в белое, чтобы быть похожей на ангела. Я была похожа на ангела. После инъекции рестилайна у меня временами появлялось ангельское выражение лица. Это бывало смешно. А бывало грустно. Теперь это было кстати.
   Водитель лежал с открытыми глазами. В его палате играла музыка. Классика. Одна из старых мелодий моего старого мобильника.
   Я хотела поцеловать его. Но его мать стояла рядом. Я поняла, что если сделаю хоть одно резкое движение, она пошлет меня в нокаут. Боязнь нокаута, а также упасть в грязь лицом остановила меня. Я просто пожала его неподвижную руку.
   - Мой муж умер, - сказала я просто. Я не хотела этим упрекнуть его. Просто так сказала. Потом добавила: - Ты хорошо выглядишь. Как персонаж из Мумии. Теперь все позади. Ты поправишься. Все будет хорошо.
   Медсестра вывела мать из палаты. Я могла говорить свободно.
   - Кто это сделал? Ты знаешь, кто это сделал? - быстро спросила я. Он мог знать. От этого зависела его жизнь.
   Говорить он не мог. Даже мычать. Но он очень хотел помочь мне. Он тоже понимал, что от этого зависит его жизнь.
   Он поднял руку и поднес к лицу. С трудом открыл рот. Я следила за каждым его движением. Он постучал по остаткам зубов.
   - Мы сделаем тебе лучшие зубы по всей России! - заверила я его. - Не волнуйся. Это просто. Будешь как Рембо.
   Он снова постучал по зубам. Вернулась его мать и подозрительно посмотрела на меня. Потом она уложила руку сына вдоль тела.
   Медсестра поманила меня из палаты. За ней я прошла в кабинет врача.
   Врач узнал меня. Он улыбнулся и рассказал мне лекцию. Наверное, такие лекции он читал и своим студентам. У которых вел занятия. Наверное, что-нибудь вел. Из его лекции я ничего не поняла, но кивала. В конце концов, такие лекции тоже входят в сумму, которую я ему плачу. Пусть отрабатывает гонорар.
   Потом я сказала, подражая мужу:
   - Доктор, скажите конкретно, что надо. Я оплачу.
   В конце концов, у меня тоже дела. Я не могу выслушивать курс лекций, на который у студентов уходит несколько лет.
   Врач понял. Он сразу сказал в долларах. Я пообещала, что пришлю деньги завтра. И пятого числа каждого месяца, пока водитель лежит у них.
   Кстати, как его зовут?
   Я вернулась к палате и спросила у матери. Она презрительно посмотрела на меня, но сказала. Я старательно занесла имя в записную книжку на телефоне. Теперь никогда не забуду, пока телефон со мной.

***

   Йогурт сделал свое дело. Теперь я не просыпалась с мыслью о моем благоверном. Слишком много дел свалилось на меня. Я чувствовала себя, как дед Мазай: вода прибывала, пни и коряги уже были не видны на земле. Наверное, скоро появятся зайцы. Я пока держалась на плаву.
   Я выбрала несколько образцов для производства. Самолично.
   Я дала их Ганне и домработнице, чтобы они придумали какие-нибудь салаты, которые можно заправлять этим продуктом. Я уже научилась называть этот неформальный йогурт иногда продуктом, иногда товаром. Это, знаете ли, дорогого стоит.
   Сеть дистрибьюторов-магазинов Грошик подходила мне идеально. На первый взгляд. Я не могла отдать продажу моего товара производителям йогуртов. Они бы сразу увидели в нем золотую жилу. Как говорил мой технолог, на которого работали уже несколько групп студентов, производство выходило дешевле. Наш товар был вне конкуренции.
   Теперь надо было найти выход на Грошик. В моем рекламном агентстве мне сказали, что имеет смысл запускать рекламу сразу после появления продукта в ассортименте магазинов. Или чуть-чуть перед ним. Или же растягивать рекламную кампанию на несколько месяцев. На это я пойти не могла.
   Совладельцем Грошика был отдаленный знакомый моего мужа. Я знала его по имени-отчеству, мы даже как-то встречались с ним, кажется, на каком-то курорте. У его жены был плохой вкус и кольца с брюликами в четыре карата. Тогда на курорте мы дружно не общались с ней. Вульгарно ходить на пляж с четырьмя каратами брюликов. Они слепят так, что никакие самые черные очки не спасают. Мы не могли носить на пляжи все эти наши Гуччи или что тогда носили. Пришлось покупать черные-черные очки, чтобы уберечь глаза. Впрочем, кроме брюликов, ничего красивого у его жены не было. Тогда мы тоже дружно презирали его за вкус в женщинах.
   Говорят, теперь он сменил жену. Жаль, что тогда я не взяла его телефон. Хотя, может быть, он сменил и телефон тоже. Хотя такие люди чаще меняют жен, чем номера телефонов.Теперь надо было искать обходные пути.
   Я взяла чистый лист бумаги и стала рисовать схему. Его должен знать один знакомый, которого должен знать еще один знакомый, которого знает Аркаша. Аркаша - друг моего мужа.
   Я нашла телефон Аркаши. Ответила секретарша. Название фирмы было мне незнакомо. Я спросила, на месте ли Аркаша. Аркадий Петрович, то есть.
   Она сказала, что пока нет. Я спросила, когда он появится, она не знала. Это было странно. Я сказала ей передать ему, что звонила я. Проверила, правильно ли она записала имя, отчество, фамилию и номер телефона. Она повторила все правильно.
   Ганна принесла мне гороскоп. По гороскопу выходило, что он должен перезвонить. Я ждала.
   Он так и не позвонил. Конечно, если бы это был мой муж, он позвонил бы быстро. Я видела, когда был жив мой благоверный, буквально через полчаса они созванивались.
   Меня не считали важной. Меня откладывали на потом.
   Вечером я стала звонить сама. Наконец он ответил.
   Он говорил испуганно.
   - Привет, Аркаша.
   Я была уверена, что его жена сидела рядом и ловила каждый звук из трубки. Раньше я не сидела и не ловила. Теперь бы я сидела и ловила. Но было уже поздно.
   - Как дела? - наигранно ответил он. - Вот Дуся тебе привет передает.
   Честно говоря, мне казалось, что Дусей звали его собачку.
   - Хочу провернуть один проект. Торговля, понимаешь.
   - Да?! - он сказал это таким тоном, каким обычно говорят "до свидания".
   - Да, у меня гениальная идея...
   - Недвижимость? Ты нуждаешься? - заинтересованно спросил он.
   - Нет. Это проект иного рода. Реинжиниринг, - вспомнила я умное слово. - Ты ведь знаешь Макса? Ты ведь всех знаешь, и Макса тоже. Так?
   - Зачем тебе Макс?
   - Его знакомый какой-то совладелец Грошика. Так? Они вместе комсомольничали когда-то. Я помню. Макс говорил.
   - О! Он теперь этим не занимается. Он ушел в векселя... или куда-то вроде этого.
   - Кто?
   - Они все.
   - Но Грошик-то его. Я узнавала. Все еще.
   - А что ты хочешь?
   - Так, продвинуть один продукт перспективный. Есть заключения маркетологов.
   Эту бумажку мне всучили в обмен на деньги в самый первый день моего обращения в рекламное агентство. Она лежала далеко, в красивой папке. Я могла сходить за ней, если Аркаша попросит. Я не хотела, чтобы он просил.
   - Интересно. А как ты вообще? По жизни?
   Мне показалось, что он увиливает. Переводит разговор на другую тему. Я решила говорить жестко.
   - Представляю, как я в бентли приезжаю к магазину и в толпе курьеров и этих... мерчендайзеров иду в приемную к кладовщику.
   Аркаша сдался. Он нашел телефон Андрюши. Андрюша и есть искомый мной человек.
   Я передала привет Дусе. Даже если это собачка. Мне не трудно.
   Потом я надела лучшее нижнее белье, которое у меня было. И лучший деловой костюм. Чтобы чувствовать себя на высоте.
   Андрюша по голосу поймет, что я человек серьезный. Знающий себе цену. Чтобы не ломался, не вилял и не переводил разговор на собачек и кошечек.
   Он ответил сразу и быстро согласился на встречу. В его офисе. Я записала адрес. В двенадцать. Отлично. Я успею утром заехать к парикмахеру. Я позвонила своему мастеру и записалась на десять. Чтобы не опоздать.
   Что ж. В конце концов, вести бизнес не сложнее, чем следить за своей внешностью. По крайней мере, парикмахера мне пришлось уговаривать и упрашивать дольше, чем Андрюшу.

***

   Вся красивая и безупречная, я появилась в кабинете Андрюши ровно в двенадцать.
   Он только что закончил переговоры по телефону с кем-то за рубежом. Он был очень доволен.
   Мы поговорили о продукте. Я выложила несколько бумажек от технолога и рекламного агентства. Я не знаю, что там было написано. Андрюша просмотрел их и согласился.
   Они возьмут мой товар. Андрюша вызвал старшего менеджера этой группы и препоручил меня ей. Это была женщина бальзаковского возраста. Мне не хотелось говорить с ней. Но придется. И в бизнесе есть свои неприятные стороны.
   Она дала мне какие-то бумаги для передачи технологу и отделу маркетинга. Я положила их в свою папку.
   Потом я записала в телефон фамилию и номер менеджера.
   Вот и все просто.Осталось только договориться с транспортом.
   Можно нанять транспортную фирму. Или найти водителей с личным грузовым транспортом. Или купить. Надо будет подумать, как лучше.
   Я придумаю.

***

   Я съездила в детский сад дочери. Проведать ее.
   У них хорошая охрана. Меня долго изучали, словно это не я приезжала туда неделю назад.
   Моя Сонечка бегала по площадке с другими детьми и оглушительно кричала. Как и все остальные. Воспитательницы следили за этим беспорядком.
   - Это учит детей не закрепощаться. Чувствовать себя раскованными. Свободными. Не зажатыми. Это важно, - говорили воспитательницы.Они хорошие. Они много знают. Они преданны нашим детям. Это хорошо.
   Соня прибежала ко мне и стала рассказывать, как они живут. Им хорошо. Беззаботно.
   Воспитатели сказали мне, что они делают все возможное, чтобы смерть отца не травмировала нежную неокрепшую душу ребенка.
   Раньше детям часто говорили, что умерший родитель уехал далеко и надолго. Чтобы они привыкли к его отсутствию. Тогда им легче пережить утрату.
   Главное - не требовать от нее вечной скорби и слез по поводу смерти. Потому что дети иначе все это воспринимают. Они не понимают это по-настоящему, а учатся делать то, что требуют от них взрослые. То есть лицемерить. И еще они научатся не ценить по-настоящему скорбь и печаль. Потому что будут видеть в этом лицемерие и притворство.
   Я им верю. Я не требую, чтобы Соня плакала и скорбела. Я не хочу, чтобы она выросла лицемеркой.Соня рассказала мне, что они ели на завтрак. Что они рисовали. Какую песенку они выучили. Я слушала. Мне интересно. Кажется, по-настоящему.
   Скоро они вернутся. Я буду готова встретить Соню.

***

   Вечером мы сидели у меня в гостиной и коротали время.На улице шел дождь, мелкий и противный, а нам было уютно и легко.
   Приятно вот так посидеть неформальным кружком, непринужденно. Обсудить жизнь. Решить философские проблемы.
   Философская проблема номер один на этот раз звучала так: какая категория прислуги глупее.
   В том, что люди, идущие в обслуживающий персонал к другим людям, резко глупеют, никто из нас не сомневается. Осталось только выяснить, кого это касается в большей мере. На повестке дня домработницы, водители, охранники и гувернантки.
   Ариша рассказала о домработнице.
   У нее появилась новая домработница. Старая вернулась в родную Белоруссию, и агентство подобрало им новую. Сначала новая им понравилась. Аккуратная, простая, послушная. Однажды Ариша оставила телефон подзарядить аккумуляторы. Утром она собиралась выехать из дома и крикнула домработнице:
   - Моня, пожалуйста, положи мой сотовый в сумочку.
   Моня послушно положила.
   Ариша уехала. После полдня разъездов она удивилась, что никто ей не звонит. Это было не просто необычно. Это означало катастрофу вселенского масштаба. Ариша открыла сумочку и решила позвонить сама. И что же? Вместо сотового телефона в сумочке лежал пульт от домашнего кинотеатра.
   Мы засмеялись. Ариша засмеялась тоже. Потом она сказала:
   - Смех смехом, а теперь я всегда проверяю, что у меня в сумочке. А после того случая вообще целый месяц, если мне вдруг полчаса никто не звонил, смотрела, не подсунули ли мне снова какой-нибудь пульт.
   Ириша рассказала о своем водителе. Она собиралась сесть на фруктовую диету. Ничего лишнего, только самое натуральное. В предвкушении диеты ей стало плохо, и она попросила водителя, отвозившего сына в школу, на обратном пути заехать в магазин и купить соответствующих продуктов. Она составила подробный список.
   - Я написала крупным почерком: апельсины, мандарины, груши, виноград, ананас, помело, киви, персики. Ну там, где килограмм, где в штуках. Отдала ему.
   Водитель ездил два часа. Наконец вернулся. Выложил покупки на кухне.
   Сетка апельсинов, мандарины, груши, ананас, киви, персики и большой березовый веник.
   - Я спросила: что это? Он вручает мне листок и с такой, знаете, гордостью, говорит: все по списку. И правда, представляете, у каждого пункта галочка стоит, аляповатая, но однозначная. Я тогда указываю на веник и конкретно спрашиваю: а это что? Он говорит: а это помело, а палку можно взять от швабры.
   Мы снова смеялись.
   При определении победителя мнения разделились. Мы решили оставить конкурс открытым.
   Потом я тихо спросила Иришу:
   - Ты собрала вещи для ребенка этой... девки? - Ты думаешь о ней?
   - Нет, просто подумала, что если ты повезешь вещи, может, и мои захватишь? А то у меня на чердаке стоит чемодан, ходить мешает.

10

   Бывает так, выйдешь из салона красоты, вся ухоженная, уложенная и красивая, в новом костюме, а на тебя ноль внимания. Словно после всех этих усилий вдруг начинаешь сливаться с окружающей средой. Не так, как любители природы, типа Памелы Андерсон. А полностью, как хамелеон. Это очки такие. И тебя не видно.
   А бывает так, что все растрепанная, жмешься по окраинам, чтобы, не дай бог, знакомые не увидели в таком непрезентабельном виде.
   Вот в таком виде я ехала по дороге с дачи. Дочери. Дачи детского сада, где все еще находилась моя дочь. Мы с ней немного поиграли, так что мне пришлось наскоро умываться в туалете для персонала и замывать грязные пятна на одежде. Зато весело.
   Я уже несколько минут стояла в очереди на бензоколонку. Впереди было много машин. Если бы у меня в баке было горючее, я бы не стала стоять. Но бензина не было. И я должна была ждать.
   Все водители пытались заговорить со мной. Лучше бы пропустили вперед. Но ни один до такого простого решения не додумался. Они думали, что мне приятно выслушивать их глупые вульгарные шутки. Мне стало грустно.
   Наконец подошла моя очередь. Ко мне подскочил чумазый мальчонка с грязной тряпкой.
   Его основной заработок, наверное, - это то, что платят водители, чтобы он оставил их в покое и не пачкал тряпкой стекло.
   Я дала ему денег заплатить за бензин и чтобы он залил бак.
   Он все сделал. Я дала ему еще пачку печенья, которую мне на дорогу сунула Соня.
   Он был рад.
   Я не успела выехать, как попала в пробку.
   Тут меня догнал один из очереди. Особо настырный.
   - Девушка, я увидел вас и сразу влюбился. Как мальчишка. А вы не отвечаете на мои ухаживания.
   Я чуть было не подавилась жвачкой. Ухаживания? Эти пошлые комплименты он называет ухаживаниями?
   Я наконец повернулась и посмотрела на него.
   Машина хорошая, кажется, ауди. Шведская. Шведские машины хорошие. У них климат почти такой же, как у нас. Только дороги лучше. Хотя на нашем Долларовом шоссе дорога тоже хорошая.
   Кстати, никогда не понимала, зачем на ауди эмблема шведской семьи. Эти четыре обручальных кольца. Наверное, ауди - это семейное производство. Его выпускает шведская семья, поэтому и ставит свою эмблему на каждую машину. Но машины, как правило, качественные.
   И на водителя не похож. Наверное, владелец.- Вам так кажется, - холодно ответила я.
   - Что?
   - На самом деле я просто очень стеснительная.
   - А! Оставьте мне ваш номер телефона.
   - Не хочу вас огорчать.
   - Почему - огорчать?
   - Мой номер телефона также является кодом доступа к страшным государственным тайнам. Как только вы его узнаете, за вами придут.
   - Если придете вы, я готов на все.- Даже... - сперва я хотела сказать на смерть, но это показалось мне пошлым, и я сказала: - на полное банкротство на много лет вперед?
   Он изменился в лице, словно я случайно отгадала его секрет. Потом он снова заговорил:
   - Почему девушки на таких дорогих машинах всегда так одинаково шутят?
   - А, страшно стало? - Нет, ни капли. Так что, может, пообедаем?
   - Где?
   - В депутатской столовой?
   - Простите, там плохо готовят.Я наконец смогла выехать на дорогу. От ухажера меня тут же отсек длиннющий трейлер.
   Ауди меня так и не догнал.
   Может, зря я не оставила телефон?
   Обидно.

***

   Мы с Танюшей сидели в новом, еще тихом ресторане на втором этаже Торгово-развлекательного центра и рассматривали мир у наших ног. Мир копошился, поднимая пыль. Из продуктового супермаркета выкатывались тележки с продуктами, позади которых дергались человечки. Они перекладывали продукты в машины и уезжали.
   Неизменные старушки с банками топтались в теньке. На часах день уже сменил утро, и уже обязательный пьяный местный бомж мирно спал у них под ногами. Тут же дети на велосипедах катались по асфальту на детском пятачке.
   Танюша с ожесточенным видом кромсала фруктовый салат. Тихо пузырилась минеральная вода в ее бокале. Я предпочитаю без газа. Она - с газом.
   - Смотри-ка кто! - вдруг сказала она, указав ножом в сторону дверей. - Нет, ты видела?
   - А кто?
   По правде говоря, я не видела. Я смотрела в зеркало и поправляла немного расползшуюся помаду.
   - Милаша! Ты разве не в курсе?
   Она произнесла это имя так, словно я тут же должна была начать фыркать или смеяться. Я не сделала ни того, ни другого. Я продолжила поправлять помаду.
   - Конечно, не в курсе. Подожди, сейчас все узнаешь! - ликовала Танюша.
   Она достала телефон и набрала номер.
   - Алло, Милаша? Это не твою тачку эвакуатор увозит? А! Ладно. Значит, показалось. А мы тут сидим, на втором этаже, минералкой полощемся. Не присоединишься? Ага! Тогда ждем.
   Она отложила телефон и с ненавистью уставилась на салат. Я ждала объяснений.
   - Ее машина, оказывается, второй день на профилактике. Сейчас ее возит ее приятель. Так что эвакуатор не прошел. А жаль. А то вот смеху-то было бы!
   Милаша прибыла минут через пятнадцать. Вместе с ней молодой человек с коробками.
   Милаша бросилась на стул с крайне усталым видом.
   - Нет ничего более изматывающего, чем шопинг, - изрекла она. Потом, немного придя в себя, она поцеловала Танюшу и меня.
   Молодой человек покрутил лицом около наших голов, изображая поцелуи.- Это Витюша, - представила его Милаша. Потом она представила нас. Витюша вежливо улыбался. У него была потрясающая фигура, красивая прическа и дорогой парфюм.
   Танюша хищно ухмыльнулась.
   - Как поживаете? Чудесная осень, не так ли? Погода? Листопад? Наверное, много листьев падает с деревьев.
   - Вы будете смеяться, но я люблю листопад, - ответил Витюша.
   - Я тоже люблю листопад, - сказала я. - Приятно сидеть на веранде и наблюдать, как падают листья.
   - А Витюша еще и убирать их любит, - сказала Танюша.- Я мастер спорта по бодибилдингу, - скромно ответил Витюша. - Во время уборки листьев интенсивно тренируются косые мышцы пресса, бицепсы, трицепсы и еще...
   - Именно! - поддакнула Милаша.
   Потом она заказала еду для себя и молодого человека. Он при этом выглядел, как экзаменатор, принимающий экзамен у отличницы. Одобрительно кивнул.
   - Здоровое питание - залог долгой и здоровой жизни и долгой и красивой фигуры, - сказал он.
   - Витюша - мой личный тренер по фитнесу. Он все знает.
   - А что носят мастера спорта по фитнесу? - по-прежнему ехидно спросила Танюша. - Я имею в виду одежду. Прикид. Шмотки. Адидас?
   - Я понял. Я все эти слова знаю. Пума. Найк. Но когда я не на соревнованиях, я предпочитаю Бриони.
   Танюша едва не подавилась салатом.
   Милаша была довольна.Танюша выложила свой козырь.
   - А как вы познакомились?
   - Около моего дома. Моя машина забуксовала в яме. Я стала нервничать. Я торопилась. Витюша подошел и одним плечом вытолкнул машину из ямы.
   - Да, - подтвердил Витюша. - Я шел мимо. Увидел самую красивую женщину в мире, бегающую вокруг машины. Машина попала колесом в выбоину. Я подтолкнул машину. Еще там покосились ворота. Женщинам не видно. Потом я пришел и предложил отремонтировать.
   Они обожали друг друга. Это было видно с первого взгляда. Нам стало завидно.
   Такова жизнь. Он молод и небогат. Она немолода и богата. Поэтому она выглядит молодой и богатой. Когда Витюша толкал ее машину из ямы, он даже не знал, что эта машина стоит больше, чем вся его родная деревня с колхозными полями и председателем колхоза в придачу. Через неделю знакомства Витюша переехал к Милаше в комнату в полуподвале. Жить и работать тренером по фитнесу для нее и ее детей. А также садовником.
   Это жуткий мезальянс. Но почему мужчинам можно, а нам нельзя?
   И кстати, наше Долларово-Успешное шоссе все больше становится похожим на Голливуд. Там тоже вокруг вьются всякие красивые молодые люди и девушки, в надежде стать звездой экрана или поймать на крючок миллионера. У нас тоже, на заправках, магазинах и предприятиях все больше такие красавцы и красавицы работать начинают. Да, куда мы катимся...
   Я пожалела, что моим фитнес-тренером работает Ганна. Сменить, что ли, ее на что-нибудь более полезное?

***

   Я лежала на диване и смотрела телевизор. Это была моя работа на сегодня. Я выбирала, где размещать рекламу моего йогурта-нестандарта. В рекламном агентстве мне дали целую пачку всяких рейтингов, расценок и графиков. Читать так много мне было лень. Я решила положиться на собственное чутье. На собственный вкус.
   Передачи были разные. Я удивилась, сколько разных передач бывает на телевидении. Некоторые мне совсем не нравились. Зачем их держат? Только время занимают.
   Была детская эрудитская передача. Я посмотрела. Мне не понравилось. Вопросы были слишком сложные. А дети были слишком взрослые. Это, наверное, взрослые актеры. Везде подстава!
   Потом была молодежная комедия. Нормально. Пойдет. Я посмотрела и посмеялась. Хорошо. Поставим галочку. На другом канале показывали криминальный сериал. Их тоже смотрят. Наверное, сюда тоже можно поставить эту рекламу.
   На третьем канале тоже был криминальный сериал. Я смотрела с ужасом. Какая экспрессия! Какая экспозиция!
   Потом почему-то в криминальном сериале показали майора Петрова. Он был весь в крови.
   Интересно, неужели им так мало платят, что они идут подрабатывать актерами в массовку? Или это просто актер, похожий на нашего майора Петрова?
   Я прислушалась. Диктор говорил:
   - Вот что сказал нам пресс-секретарь МВД.Пресс-секретарь МВД, тощий щуплый человек, бубнил едва разборчиво:
   - Майор Петров был найден в своей квартире. Убит с особой жестокостью. Судя по беспорядку в квартире, убийца долго пытал жертву, разбивая на его глазах коллекционные бутылки вина. Также разрывая на глазах жертвы коллекции моделей корабликов, которые майор мастерил с самого детства и которыми очень дорожил. По заключениям экспертов, майор скончался от разрыва сердца еще до того, как убийца выстрелил в него. Однако убийце этого показалось мало. Он продолжал издеваться над трупом, стреляя в него. Наконец он произвел контрольный выстрел в голову.
   По версии следствия майор Петров работал также на некоторые структуры околокриминального толка. Вполне возможно, именно они и произвели эту жестокую расправу. Очевидно, майор Петров отказался от дальнейшего сотрудничества с ними, и так они отомстили за его предательство...
   Я слушала и ничего не могла понять. Неужели майор Петров был номером два в списке бандитов? И он последовал в могилу за моим мужем? Его тоже нашли... и уничтожили. Боже, как жесток этот мир!
   После этого я пошла принять ванну с успокаивающими ароматическими маслами. Мне, несомненно, требовалось именно это.
   Что же это значило? То, что следующей жертвой могла стать я? Мне стало страшно.Потом позвонил Георгий.
   - Видела? - сказал он.
   - Да. Послушай, мне страшно.
   - Ты же сама этого хотела.
   - Я понимаю, что это бесплатное приложение к замужеству, но что же мне теперь делать?
   - Не волноваться.
   - Может, охрану нанять?
   - А чем тебе охрана поможет? Да ты не волнуйся, я тебе говорю. На тебя никто не подумает. Муж твой умер уже давно. Тебя допрашивали. Скорее всего, к тебе даже не обратятся.
   То, что он говорил, нисколько не утешало меня. Все это звучало ужасно абсурдно. Убийц мужа еще не нашли. Господи, что же делать!
   - Ты не волнуйся, я все сделал так, как договаривались. Ему сказали.
   Я перестала плакать. Суть происходящего стала медленно доходить до меня.
   - То есть ты хочешь сказать, что это твои ребята с ним разделались?
   - Ну да. Ты дала фотографию. Мы все сделали. Ему объяснили. Эта девица тоже была там. Они оба признались...
   - Про девицу в новостях ничего не говорили.
   - А! Берегут честь мундира. Она же в некотором смысле того... легкого поведения.
   - Но фотография...
   - Фотографию мы уничтожили. Улика все-таки. На самом деле уничтожили, не беспокойся. Так что, как видишь, против тебя ничего нет.
   Я повесила трубку. На душе у меня стало пусто. Я все понимала и ничего не понимала одновременно. Все это надо было обдумать.
   Господи, что же я наделала!

11

   Я позвонила Саше.
   Она была удивлена.
   Она стала рассказывать о ребенке.
   Ей сделали все анализы. Пока все шло хорошо.
   - Мне дали список того, что можно есть, а что нельзя, - болтала она беззастенчиво. - Чтобы, например, у ребенка не было аллергии. Нельзя все красное, желтое и оранжевое. Но другие подруги говорят наоборот. Мол, все, что мама ест во время беременности без аллергии, то и у ребенка не будет вызывать аллергию. А вы как думаете? Или вам неприятно?
   Я слушала, сцепив зубы.- Нет, мне приятно, - процедила я сквозь зубы.
   - Ага. Так я решила: один день буду так делать, другой день - наоборот. Правильно? Или недели чередовать. Еще мне сделали УЗИ. У меня несколько фотографий. Я смотрю на них каждый день несколько раз. Он такой красивый.
   Я скрипнула зубами.
   - Это мальчик?
   - Да. Все точно видно.
   - И какое имя ты ему подобрала?
   - Как у отца. Я думаю, это будет хорошо. Ему было бы приятно.Трубка в моих руках тревожно затрещала.
   - У тебя есть деньги?
   - Ну, зарплата, пособие, конечно. Мало, конечно.
   - Я привезу. И вещи привезу. Адрес какой?
   Я записала адрес. Записала, как доехать, Саша настаивала на этом конспекте. Я положила трубку. Подумала, сколько денег дам. И мне стало легче.

***

   Я ехала по дороге, понимая, что Россия - это все-таки не Швеция. Серые дома. Серые люди. Серые деревья. Даже в разгар золотой осени. "В багрец и золото одетые леса". Это из другой России. В этой России даже листва из зеленой становится серой. Без эстетических вихляний. Без притворства. И потом эта серость опадает на землю. Сливается с асфальтом. Мимикрирует. Не хочет выделяться.
   Я сверялась с записями. Хорошо, что записала. Иначе не нашла бы. А спрашивать у прохожих не хотелось. Какие-то они... не внушающие доверия.
   Дом был такой же невзрачный. Я остановила машину. Огляделась. Странный двор. Старушка на лавочке подозрительно посмотрела на меня. Я подумала, не дать ли ей денег, чтобы она посторожила машину. Решила дать.
   - Посмотрите за моей машиной. Я скоро выйду. Если ничего не случится, еще столько же дам.
   Она взяла клюшку наизготовку. За свои деньги она будет караулить машину как коммунисты мавзолей. Хотя если появятся хулиганы, что она сможет сделать?Я вздохнула и стала подниматься по лестнице, с сумкой с вещами.
   Саша выглядела ужасно. На ней был комбинезон для беременных, рубашка в полоску. Лицо с желтыми пятнами и короткие крашеные волосы тоже не делали ее лучше.
   Я брезгливо поджала губы, войдя на кухню.
   Она неправильно истолковала мою гримасу.
   - Здесь нет тараканов, - с гордостью сообщила она.
   Конечно. Они подались в дальние страны в поисках лучшей доли. Не выдержали борьбы за кусок хлеба.
   Я сидела на одной табуретке, стараясь не касаться ни стола, ни стен. Она - напротив на другой.
   - Господи, его что, готовят под снос? - спросила я наконец.
   - Что вы, это хороший дом. Его будут расселять еще только через... - она задумалась, подсчитывая.
   - Как ты познакомилась с моим мужем?
   Она закончила подсчет, и мой вопрос застал ее врасплох.
   - Что? Вот только истерик не надо, - немного истерично сказала она.
   Я вспомнила, что я в гостях, сама напросилась, и устраивать девичник с визгами, взаимными оскорблениями и ритуальным вырыванием волос не входит в мои планы.
   - Да я и сама не хочу об этом говорить. Что было, то было, и быльем поросло. Вот.
   Я достала деньги в банковской упаковке. При виде таких пачек у нее затряслись руки и задрожали губы. Мне было приятно.
   Я сразу ушла, чтобы не испортить себе впечатление. Сказала только на прощание:
   - Ну звони, если что.
   Старушка во дворе радостно отчиталась, что к машине никто не подходил и что все в порядке. Я отдала ее гонорар. Она попросила приезжать к ним еще. И почаще.
   Я уехала.

***

   Мне надо было расплатиться с Георгием. Он сделал то, что я хотела. Пусть в том была моя ошибка.
   Я думала, рассказать ли ему об ошибке, или пусть думает, что так и было задумано? В конце концов, он же сказал, что майор во всем сознался. Решила не говорить. Вдруг еще придется обращаться.
   Георгий пригласил меня в ресторан.
   Странно, никогда не подумала бы, что буду с мужчиной в ресторане в качестве не гламурной женщины, а заказчика. Ну что ж, все когда-то бывает в первый раз. Интересно, что подумала бы его жена, Амалия? Или она уже в курсе, что он работает и с женщинами?
   Мы сидели в отдельном кабинете, нам было уютно и никто не мешал.
   Я положила деньги на стол.
   Он заговорил сам.
   - Не знаю, откуда у тебя информация, что майор был причастен. Твое дело. Только мы копнули немного, и выходит, что не он тут главный. Кто-то за этим стоит. Более серьезный. А майор так... может, информацию сливал. Будь осторожна. Оставь это дело. Поезжай куда-нибудь отдохни. И не связывайся ни с кем. Поняла?Я на секунду испугалась, что он будет меня шантажировать. Но он только взял мои деньги. Потом он на секунду накрыл ладонью мои похолодевшие пальцы и вышел, оставив деньги по счету на столе.

12

   Рекламная кампания йогурта Березонька включала в себя прокрутку рекламных роликов по первым трем каналам в телепрограмме, в прайм-тайме. Также щиты с наружной рекламой по городу вдоль самых оживленных и пробочных трасс. Плюс плакаты в торговых точках. Полосная реклама в нескольких газетах, в том числе распространяемых бесплатно. Плюс Березонька стала официальным спонсором трех выпусков передачи Фигура на пять. Плюс поощрительные акции "Купи три пакета - получи четвертый бесплатно". Бюджет рекламной кампании составил миллион долларов.
   Я чувствовала себя серьезной деловой женщиной.
   Был заключен договор с сетью магазинов Грошик. С транспортной компанией "Доставка Плюс".
   Были заключены договоры с тремя производствами йогуртов. Был заключен договор по упаковке Тетрапак. Фасовочные линии были приобретены в лизинг. По договору через несколько лет они переходили в собственность производств.
   Было принято на работу сорок сотрудников. Технолог из сельскохозяйственной академии вовсю эксплуатировал студентов.
   Чтобы найти такие деньги, мне посоветовали взять кредит под залог дома. Еще можно было бы взять кредит под поручительство. Но я не хотела обращаться за помощью в этом ерундовом вопросе. Я была вполне самодостаточна.
   Я уставала ужасно. Все время проводила на работе. Выезжала из дома ранним утром и иногда не успевала возвращаться, потому что засыпала за рабочим столом, чтобы не тратить драгоценное время.
   В снятом офисе я устроила комнату релаксации. Туда я привезла из дома массажер для ног, фен и под конец Ганну. Она помогала мне расслабиться.
   У меня не оставалось времени ни для чего, кроме бизнеса. Каждый день надо было контролировать процесс. Надо было контролировать сотрудников.
   Выяснилось, что для лучшего понимания все указания надо им повторять три раза. Ровным тоном. Спокойно. И лучше под запись. Иначе они забывали, путали или откладывали работу на потом. Со второго раза даже я сама начинала понимать, что хотела, а им требовался еще один, третий, бонусный раз.
   По утрам Ганна делала мне массаж, рассказывала мой гороскоп и поливала цветы в горшочках. Ей такая жизнь не очень нравилась.
   Иногда среди ночи я просыпалась с мыслью, что объясняю очередному сотруднику ДПС или УБЭП, что имею право ехать эту машину туда, куда написано в накладной.
   Иногда меня поднимали среди ночи сообщением, что где-то сломалась фасовочная линия или закончилась упаковка. И я мчалась туда, ремонтировать линию и искать упаковку.
   Иногда мне сообщали, что на каком-нибудь производстве бесчинствует СЭС, требуя поставить еще один водопроводный кран в туалете. Или выставляя претензии, что не все работники имеют правильно оформленные книжки. И я мчалась туда, уламывать СЭС.
   Однажды я уснула за рабочим столом и не проснулась на следующее утро. Не проснулась днем. Я проснулась только утром следующего дня.
   Все это время секретарша периодически приносила мне кофе. Хотя я и не просила. Так что я проснулась в окружении чашек с холодным кофе. В ужасе, что пока я спала, все остановилось. От ужаса я плохо соображала и выскочила в офис менеджеров прямо как спала. В мятом костюме, с мятым лицом, без макияжа и с прической воронье гнездо.
   Они испугались, но не показали виду. Только как-то застыли все на месте. Потом сказали, что происшествий не было. Все идет как обычно.
   Я удивилась. И обрадовалась. И решила, что могу работать, как все нормальные люди. С двумя выходными в неделю.
   Ганна вздохнула облегченно.

***

   Я сидела на кладбище у могилки мужа. День был пасмурный, но теплый. Но скоро уже можно будет надеть шубку.
   Я сказала мужу:
   - Я скучаю по тебе. Мне тебя не хватает.
   Сказала и спохватилась: прозвучало все как-то пошло и банально. Или торгашески расчетливо.
   Боже, куда ушла моя романтичность!
   Кстати, листва на кладбище желтая и красная. Не серая. И трава становится желтой.
   Телефон зазвонил. Я понесла трубку к уху.
   Звонила Ириша. Она сопела то сердито, то жалобно.
   - Ты где? - спросила она.
   - На кладбище.
   - А!
   - Что-то случилось? - спросила я осторожно.
   Боже, терпеть не могу говорить с растрепанными домохозяйками. Сейчас она начнет рассказывать, что ее домработница опять стащила курицу. А у меня тут два капитана ОБЭП отказываются понимать русский язык, как в устной, так и в письменной форме. Требуют проехать с ними туда, где у них есть переводчик. А мне некогда...
   Я сурово одернула себя. Я не на работе. Два капитана были вчера. Вчера я впервые поняла Каверина. Надо будет перечитать.
   Я снова оборвала себя.
   - Слушаю! - сказала я строгим официальным голосом. И снова прикусила язык. Очерствела!
   К счастью, Ириша ничего не заметила. Она всхлипнула в трубку.
   - Мой не ночевал дома. Я не могу так жить.
   - Потерпи, я скоро приеду.
   Я вскочила и торопливо пошла к машине. Пока ехала, всю дорогу говорила с Иришей. А про себя молила: "Только не отключайся. Не клади трубку". Чувствовала себя службой спасения девять один один.Я подъехала к воротам одновременно с машиной Илюши. Охранник пропустил меня с явной неохотой. Неважно, что Илюша узнал меня. Это еще не повод считать меня тем, за кого я себя выдаю.Ириша с припухшими глазами сидела в комнате с камином. Черные очки лежали рядом.
   - Что Илюша? - осторожно спросила она.
   - Кажется, снова уехал, - доложила я.
   - Хорошо, - она всхлипнула. - Не хочу, чтобы он знал.
   - А что случилось?
   - Мой Миша не ночевал дома. Уже четыре ночи. Вообще не появляется дома. А сегодня утром, рано-рано, позвонил домре. Знал, что я не возьму трубку.
   - И что сказал?
   Она посмотрела на меня так, словно я ее оскорбила вопросом. В принципе, конечно, какая разница, что он сказал. Самая большая проблема - что четыре ночи не был дома. Ну, и четыре дня тоже, но отсутствие днем не так страшно.
   Но все-таки она ответила:
   - Представляешь, какой-то бред. Кажется, что-то об акваланге и ластах. И о теплых носках.
   Она вздохнула с всхлипом.
   - Зачем ему акваланг и теплые носки? Может, он собрался куда ехать?
   - Ага, плавать в акваланге и теплых носках.
   - Да у нас и акваланга-то нет. Мы когда куда ездили, всегда там напрокат брали.
   - И что ты теперь будешь делать? Ну, когда Михаил вернется?
   - Выгоню. Точно выгоню. Не могу так больше терпеть.
   Это она говорит довольно часто. Я уже даже знаю, что она скажет в следующей реплике. И даже знаю, что надо дать ей выговориться. Она тоже знает, что я это знаю.
   - Надоело. Не могу больше так. Сил моих больше нет...
   Когда обязательная часть закончилась, я осторожно сказала:- Но ведь он тебя любит.
   Кто его знает, любит он ее или нет, я уже ни в чем не уверена. Но сказать надо.
   - Не надо ничего, ни любви, ничего. Особенно такой любви. Когда ночью не знаешь, где он, с кем он, почему он.
   - Так, может, тебе надо...
   - Я знаю. Он ведь все заберет. Детей заберет...
   Я подумала, что великовозрастного Илюшу трудно уже забрать. Теперь его может забрать только армия. Но даже у армии это не получится.
   В крайнем случае, Илюша взломает компьютер армии и напишет, что уже отслужил. Чтобы его не призывали.
   - Потому что любит тебя, - сказала я вместо этого. - И ты его. Да? Ведь сколько раз прощала.
   - Все! Хватит! Переполнена чаша терпения!
   Она зарыдала, закрыв лицо руками.
   Мои глаза тоже наполнились слезами.
   Зазвонил телефон.
   Ириша энергично замотала головой.
   - Меня нет дома. Возьми трубку.
   Звонил Илюша. Он сообщал, чтобы к ужину его не ждали. Он задержится в клубе.
   - В клубе - это понятно.
   - Решили взять сервер ЦРУ. Узнать, где у них тюрьмы, - сказал он и повесил трубку.
   Я пересказала. Я не поняла, это у него такая шутка, или они всерьез.
   Ириша тоже не знала. Она потянулась было к толстому тому уголовного кодекса с комментариями, потом махнула рукой.
   - Шутит. Хочешь чаю?
   Я кивнула. Она крикнула домработнице принести чаю, быстро намазал лицо кремом.
   Когда домработница появилась с плетеным подносом с чашками и чайником, невозможно было определить, плакала ли Ириша пять минут назад.
   Домработница разлила чай, спросила, не хотим ли мы каких-нибудь плюшек-ватрушек, она мигом разогреет в микроволновке.
   Мы не хотели.
   Снова позвонил телефон.
   Звонил Михаил. Он у ворот, ворота не открываются, заело. Что делать?
   - Вот видишь, даже дом не хочет его пускать, - весело сказала я. - Теперь все в твоих руках.
   Ириша пожала плечами и стерла крем с лица. Вместе с кремом стерлось жалкое выражение побитой собаки. Кажется, она решила, что делать.
   Я ушла садом, чтобы не столкнуться с Михаилом.

***

   На следующий день вечером мы сидели у меня и обсуждали роман Танюши. Ее феррариста.
   Он был разведен, умен, красив, без сопутствующих этим достоинствам недостатков, то есть не бабник, не наркоман, без слишком криминального прошлого, не гомосексуалист, по мелочи денег на Танюшу не жалел; интересовался здоровьем Танюшиных мамы и собачки, комплименты делал легко, дал прямой телефонный номер без всяких секретарш, ботинки умел чистить в чистящем автомате, без затруднений пользовался также автоматами по продаже пепси-колы, заплатил за сотовый Танюше на год вперед, проститутки по клубам и улицам его не узнали, а также в его мобильном телефоне не было номеров всяких массажных салонов и прочих маскирующихся под высокую нравственность досуговых заведений. Сердце Танюши было покорено.
   Он занимался контрафактным бизнесом. То есть занимался производством и торговлей контрафактным товаром.
   Танюша побывала в его магазине и, будучи девушкой благовоспитанной и образованной, расхваливала качество и ассортимент его товаров.
   Он предложил ей, во-первых, взять все, что она хочет, во-вторых, провести экспертизу тех предметов у нее дома, в которых она сомневалась, и, в-третьих, купить все, что ей надо, но только в подлинном, не контрафактном, исполнении.
   Сейчас мы решали, стоит ли ей принять это предложение и в каких масштабах.
   Танюша была немного в шоке и поэтому соображала плохо. Оказалось, многое из того, что у нее имелось и что она считала подлинным и неподдельным, было ... мягко говоря, контрафактным.
   Нас было трое: я, Танюша и Ариша.
   - Вообще-то мне очень хочется выкинуть всю туфту, которую я напокупала, и приобрести настоящие вещи.- Вот и воспользуйся моментом, - сказала я. Я считала, что надо брать все.- Но мы всего месяц встречаемся, - неуверенно сказала Танюша. - Как-то неудобно.
   - Неудобно штаны через голову надевать, - твердо сказала Ариша. - Хочешь, я с тобой пойду?- Нет! - быстро ответила Танюша. Она боялась потерять ухажера.
   - Ну значит, всю бижутерию, - начала я загибать пальцы. - Всю одежду. Всю косметику и парфюмерию...
   - Всю бытовую технику! - подхватила Ариша.
   Танюша тоскливо вздохнула. Наверное, Ариша угадала причину ее сомнений.
   - Девочки! - решила я немного развеять их. - У меня есть настоящий, подлинный чай с женьшенем. Обладает антицеллюлитным действием. Разглаживает морщины на лице и складки на талии. Из настоящего женьшеня, привезенного самолично из Китая одним надежным человеком, и выращенного на моем участке не покладающей рук Ганной. Кто хочет?
   Они с визгом помчались за Ганной.
   В комнату вошла и тихо, как тень отца Гамлета, опустилась в кресло Ириша. Ее лицо было скрыто большим пластырем, на который наложили тональный крем и макияж.
   Она молча поздоровалась со мной, одним только видом дав понять, что приветствует меня.
   - А что ты в пластыре? - спросила я. - Это же вредно. Для кожного дыхания. Даже маски не наносят дольше десяти-пятнадцати минут. Иначе затрудняется газообмен в коже, и она стареет.
   Ириша молча сунула в рот сигарету. Девчонки вернулись.
   - Только не курить! - закричали они еще издали.
   - Не кантовать и беречь от сырости, - хмуро добавила Ириша, и я поняла, что что-то случилось.- Что случилось?
   Ириша подумала и осторожно отодрала от кожи краешек пластыря. Большой безобразный синяк вокруг ссадины украшал ее скулу.
   - Это Миша? - испуганно ахнула Танюша.
   Ириша кивнула.
   - Вот гад! - сказали мы дружно. Ириша шмыгнула носом.
   - Тварь, не мужик, - прокомментировала Ариша. - Что приключилось?
   - Он снова не ночевал дома. Я сказала, что ухожу, - гнусаво, со слезами в голосе объяснила Ириша. - Он начал размахивать кулаками.
   Мы были в шоке.
   - Я зафиксировала побои. Больше ему это с рук не сойдет!
   - Как зафиксировала? - поинтересовалась Ариша.
   - Ты отправишь его за решетку? - спросила Танюша.Я тоже хотела что-нибудь утешающее спросить, но ничего не придумала.- Хоть за решетку, хоть куда! - выкрикнула Ириша. - Он... он... он изнасиловал меня. А я даже не могла кричать. Молчала, стиснув зубы.
   - Ну, слава богу, не от девки! - облегченно вздохнула Ариша.
   - Ты так думаешь? - жалобно спросила Ириша.- А то!
   - А! Но я все равно съездила в травмпункт. У меня еще вот, - она закатала рукава блузки.
   Ее руки были покрыты синими разводами. Мы агонизировали вместе с ней. В эту минуту мы ненавидели ее мужа так же, как и она.
   Внешне Михаил выглядел, как недружеский шарж на Сталоне. Одесско-голливудский персонаж пугал нас своей непредсказуемостью, но Ириша считала его идеалом мужской красоты. Это любовь, несомненно.- Я скажу, что если он не уйдет, я подам на него в суд. Я хочу сказать, если он не уйдет, оставив мне детей, дом и ежемесячное содержание не меньше нынешнего, - решительно сказала Ириша.
   - Правильно, - резко сказала Ариша.
   Она сама никогда не допустила бы такого обращения, говорил ее тон. У Ариши был черный пояс по каратэ. Несколько лет назад она в свободное от семейной жизни время увлеклась этой борьбой. Ради фигуры поначалу. Потом из спортивного интереса. Теперь занимается ради пользы.
   Ее муж уже оценил ее успехи в этой области. Теперь он боится противоречить жене. Пару раз он попробовал, но это было очень давно. Урок, который он получил тогда, он будет помнить всю жизнь и даже унесет с собой в могилу.
   Ариша называет каратэ необходимым элементом здорового образа жизни. Более важным, чем диеты, ботокс и тренажеры.
   Любимая присказка мужа Ариши теперь: Ведь ты не возражаешь, дорогая? Конечно, он не чувствует себя вполне уверенно. Именно поэтому он предохраняется. Принимает меры предосторожности, как он говорит. Так что на работу и по делам он ездит с одним телохранителем. А по дому ходит с двумя.
   Ариша смеется: а как, вы думаете, Мелани Гриффитс удерживает своего Бандераса? Тоже таким способом.
   Думаю, если бы муж Ариши позволил себе что-то этакое, даже мысленно, он потом долго бы ходил в гипсе.
   Ириша - не Ариша. Она не может заниматься каратэ. Ни ради фигуры, ни ради собственной безопасности и здорового образа жизни. Она занимается психологией. Психология не спасает ее, но она упорствует.
   - Если что, я помогу, - пообещала Ариша.
   В это время на пороге комнаты возникла домработница и еле слышным шепотом сказала:
   - Там у ворот прибыл муж Ирины Александровны.
   - Ты ему сказала, где ты? - удивленно спросила я.
   - Нет, там у ворот стоит моя машина, - покачала головой Ириша.
   Она поправила пластырь и встала.
   - Пойдешь к нему? - пораженно спросила Танюша.
   - Он ведь не уйдет. Тем более там моя машина.
   - Может, нам пойти с тобой? - предложила Ариша кровожадно, разминая руки.
   - Нет, спасибо.
   Она ушла, как агнец на заклание. Мы проводили ее взглядами.
   Ариша принялась рассказывать Танюше, как удобно иметь черный пояс по каратэ.
   Ириша вернулась довольно быстро. Довольная и спокойная, как слышалось в ее голосе. Миша, встав на колени, клялся и божился, что больше не будет. Что это был последний раз. Чтобы она не ходила в суд. И что летом они наконец-то поедут на Кубу, куда она, поклонница Хемингуэя, так хотела попасть. Раньше ему было не по пути на отдыхе заезжать на Кубу. А теперь он согласен.
   Танюша рассказала о своем ферраристе и попросила совета.
   - Конечно, бери все. Все настоящее и контрафактное. Сколько можешь унести. Что не понравится, потом выкинешь. Или подаришь. Или продашь, - все еще немного сердито сказала Ириша.
   Итак, большинством голосов вопрос был решен.
   Я увиделась с Иришей через несколько дней. Они устроили небольшую вечеринку по поводу какого-то праздника. На ней было новое платье и новые драгоценности. Синяк на лице был тщательно замаскирован макияжем в стиле боди-арт. Миша бегал среди гостей, как обычно, непроницаемо счастливый и по-младенчески недрачливый.
   - Как ты? - спросила я Иришу.Она криво усмехнулась.
   - Что взять с этого урода. Каждое утро на коленях клянется в любви... кофе в постель... цветы... как в юности. Я оттаиваю... не могу устоять.
   Миша вскинул высоко вверх бокал и громко крикнул:
   - За мою Иришу, единственную любимую мою женщину!

13

   Природа немного прибрала грязь перед поминками по моему благоверному. Спрятала, как компромат на лето, полусгнившую листву и грязную траву под белым снегом.
   В моем доме собрались люди. Они приехали с траурными лицами и в темной одежде. Они приехали выразить мне, вдове, уважение к моему мужу.
   Мне нравились их траурные лица и темная строгая одежда. Они думали, как быстротечна человеческая жизнь. И как она может внезапно стать камнем преткновения на кладбище. С двумя фиксированными датами.
   Каждый, на уровне подсознания, примерял на себя судьбу моего благоверного. Пока у них был билет с открытой обратной датой. Столько-то лет, полет нормальный. В любой момент судьба могла пересмотреть условия договора перевозки и поставить над и точку возврата. Они понимали это, и сочувствовали себе и мне. Ради одного этого стоило все это организовать и всех их собрать.
   Я не пригласила Сашу. Мне даже в голову это не пришло бы. С чего бы это? Пришлось бы ее знакомить с ними всеми. Это было бы неудобно и выбивалось бы из привычного ритуала поминок.
   Мои свекры стоически принимали соболезнования. Кажется, только они да я по-настоящему скорбели.
   Люди приезжали, жали руки, говорили сочувственные слова. Впрочем, мне все слова казались сочувственными.
   Мне столько раз предложили выпить успокоительного! Я пила его вместе с подругами. Почти-то на брудершафт. Запивая минеральной водой без газа. Которая похожа на водку. Потом я перестала ощущать вкус. Не знаю, что я пила. То ли успокоительное с минералкой, то ли водку.
   Потом я оказалась в бизнес-круге первом. Мужчины говорили о бизнесе. Со мной. Я рассказывала о проекте. О рекламе. О транспорте.
   Мне обещали, что скоро меня съедят конкуренты. Говорили, что мне надо вести более агрессивный маркетинг. Пеняли, что зря не запатентовала идею.
   Я надувалась от гордости и важности. Или от минералки? Не помню точно.Мне советовали поместить в рекламе и на упаковке ссылку на лучших диетологов и ученых. Что-нибудь типа "Серия Березонька - продукты, созданные врачами. Уникально защищают человека от неблагоприятных воздействий окружающей среды (радиационного, химического, биологического, стрессов). Еще мне давали какие-то советы. Я благодарила и забывала их почти сразу. Потом я сказала, что мой технолог - преподаватель сельскохозяйственной академии. Меня поздравили. Я не успела понять, с чем.
   В этот момент появилась Ксюша. С огромным бриллиантом на груди и в обтягивающем платье. Настолько обтягивающем, что было видно, что на ней нет нижнего белья.
   - Не волнуйся, - сказала она мне тихим шепотом, когда я сделала негодующее лицо. - На мне есть белье. Только оно бесшовное и очень тонкое. Так что кажется, что его нет.
   Внимание всех мужчин перекинулось на Ксюшу. О моем йогурте мгновенно забыли.
   Мимо проходил Антоша, лучший друг моего мужа. Он воспользовался тем, что от меня все отвлеклись. Он взял меня под локоть и отвел в сторону.- Ну как ты?
   - Нормально.
   - Я рад.
   - Спасибо, что пришел.
   - Не стоит. Все-таки он был мой лучший друг. Как там расследование идет?
   Я пожала плечами.- Не знаю. Мне не сообщают.
   - А! У нас тоже нет информации. Раньше у нас там свой мент был, Петров, потом его убрали. Ищем кто. Наверное, те же люди, что и твоего.
   Минеральная вода в моем желудке заволновалась и тревожно булькнула.
   - Найдем его - или их - я думаю, найдем и тех, кто твоего мужа убил.
   Я попыталась сделать отрешенное грустное лицо. Минералка в животе представила себе, что она цунами.
   - А как водитель?
   - Он пришел в себя. Идет на поправку.
   - Надо поговорить с ним.
   - Я пошлю ему передачку с поминок, - мужественно сказала я. - Должно много чего остаться. Он ведь тоже пострадал.
   - Понятно, - кивнул Антоша. - Узнаю, кто это сделал - с живого шкуру спущу.
   Он похлопал меня по плечу и отошел.
   Мне стало совсем плохо. Почему он спрашивал меня? Может, он меня подозревает? По блеску в его глазах я поняла, что с убийцами он церемониться не будет. А если он узнает, что Петрова заказала я? Пусть по ошибке. Тогда он может не разобраться и подумать, что и мужа тоже заказала я. И что тогда? У меня даже алиби нет.
   Я заплакала.
   Ксюша помогла мне добраться до спальни. Она вся прониклась ко мне сочувствием. Я сказала ей спасибо. Бриллиант сверкнул многокаратным блеском.

***

   Мне позвонил Сидор. Звонок ударил по нервам так, что в голове у меня зазвенело, как в колоколе. Нашел время звонить.
   Я взяла трубку и с трудом, пересохшими губами, сказала:
   - Алло?
   Я постаралась, чтобы это прозвучало как "А не пойти ли вам всем?" Но Сидор не понял. Он стал приносить соболезнования. Сочувствия. Единственное сочувствие, которое было для меня приемлемо в тот момент, это аспирин. Большая упаковка аспирина. И вода. Можно минеральная, холодная. Можно из-под крана, холодная. Можно даже рассол, холодный.
   И уж точно я никак не могла вести светскую беседу на тему: "Плачьте, добрые люди, закатилось солнце эпохи. Нас покинул, нас покинул наш любимый дорогой".
   Кажется, я что-то резкое сказала. Это резких движений я делать не могла. А говорить резкости - легко.
   Сидор сочувственно причмокнул и отключился.
   Мне стало легче. Я добралась до кухни, напилась холодной минеральной воды и почувствовала себя человеком. Не вполне полноценным, но уже держащим голову вертикально. Так, наверное, почувствовала себя обезьяна, впервые ушедшая из стада на задних лапах с бананом в передних. Неудобно, но отступать некуда.
   Ну что ж, зато завтра на работу.

14

   Я приехала в офис, как всегда, в десять тридцать. Помнится, когда-то давно, недели две назад или около этого, я установила себе расписание - с восьми утра. Потом расписание пришлось пересмотреть. В восемь никак не успевалось. Я стала приезжать в десять. Потом отметила, что даже когда приезжаю в десять, все равно целый час просто пью кофе и прихожу в себя. Тогда я решила сократить кофе-паузу вдвое. Теперь приезжаю в десять тридцать и кофе пью быстро. Потом жую отбеливающую жвачку. И потом я готова к работе.
   Секретарша уже приготовила мне папку с документами и дискету с черным налом. Вообще-то бухгалтера ежевечерне сбрасывают на мой компьютер все хозяйственные операции. Но я плохо разбираюсь в компьютерах, поэтому они дают мне информацию на бумаге. Они говорят, это отнимает у них много времени.
   Что ж мне теперь, еще и компьютер учить?
   Первым лежал список наших должников. Они задерживали платежи. Катастрофически.Я вызвала старшего менеджера по реализации, Петра. Он влетел в мой кабинет, сверкая безумными глазами.
   - Ты в курсе, что мы все живем на эти деньги?! - закричала я. - Реклама, налоги, твоя зарплата, в конце концов? Нет проплаты - нет зарплаты!
   - В курсе, - согласился он.
   - И как, по-твоему, я буду производить все эти платежи без денег? Может, ты думаешь, сама напечатаю? Через три дня платить за рекламу.
   - А я что могу с ними поделать? Братков им присылать? Или в суд? Они говорят, без рекламы упала реализация. Говорят, ничего не продали. Предлагают вернуть товар.
   - Правда?
   - Врут, наверное. Я уж и ругался, и просил. Обещал остаться ночевать у этих... Вкусное Здоровье.
   - Это твоя работа. Вот ты и думай, как с ними быть. А у меня от моей работы голова пухнет.
   Громкий шум за дверями заставил нас на секунду прекратить споры. Я прислушалась. Ко мне явно кто-то шел, причем весомо, грубо, зримо.
   - Кто это еще? - недовольно спросила я и шагнула к двери.
   Дверь распахнулась, и Петр испуганно ойкнул. К нам пришли люди в черных масках и с автоматами наперевес.
   Они влетели, положили всех на пол, стали складывать папки с документами в свои большие спортивные сумки.
   - Что это? - спросила я испуганно. Ковровое покрытие было уже грязным и пахло химией. Надо было покупать у другого производителя. Сквозь открытые двери я видела, что в офисе лежали и другие сотрудники. Вид у них был... немного обескураженный.
   - Изъятие документов, неужели непонятно?
   - Но почему? - говорить с ними, лежа на полу и глядя снизу вверх, было очень неудобно.
   - А еще мы изымем компьютеры, компьютерные столы и сейфы.
   - Нет, я понимаю, документы, компьютеры... но столы-то почему?
   - А вдруг у вас на столах секретная информация написана? Будем сверять с записями в компьютерах и документах, - заржал один из них.
   - А вы кто тут? - спросил он меня.
   - Я генеральный директор. А вы кто?
   Он подумал, выгнал Петра в коридор и закрыл за ним дверь.
   Я уже немного осмелела и сказала почти храбро:
   - Вы не имеете права!
   - Встаньте! - сказал тот, который все время говорил. - Кстати, если вы думаете, что мы не имеем права, то ошибаетесь, - он показал корочки и еще какую-то бумагу.
   - Вы сейчас все изымите, а как мы работать будем? - поднявшись на ноги, я снова почувствовала себя человеком. Даже подумала, не позвонить ли кому-нибудь. Жалко только, не знала кому.
   - А это не наши проблемы.
   - У нас же платежи, налоги, зарплаты!
   - Раньше думать надо было!
   - Мы не можем без документов и компьютеров! - "Без столов мы тоже не можем", - подумала я, но пусть забирают. Завтра новые купим.
   - А мы не можем без денег!
   - А! - поняла я наконец. - Так вам деньги нужны!
   - Деньги всем нужны, - пожал он плечами.
   - И сколько вам нужно?
   - Нам? - они переглянулись. - Ну, по паре тысчонок на брата.
   Я вспомнила, сколько человек вошло в кабинет, и потянулась к калькулятору сосчитать. Получилось почему-то пятнадцать тысяч.
   - Пятнадцать тысяч? Но это много! - возмутилась я.
   - Знаете пословицу: "скупой платит дважды"? Вы больше потеряете, если мы изымем документы и компьютеры. Даже если завтра же их вернем. Понимаете?
   Я понимала. Сидор научил меня ценить старые пословицы. Мы поговорили.
   Через двадцать минут мы сошлись на пяти тысячах. Я отдала деньги. Кажется, я была рада, что Петр не принес больше денег. Ребята в масках смотрели мне через плечо. Если бы в сейфе было больше денег, они бы забрали все.
   - Эй, выгружайте бухгалтерию! - скомандовал их главный. - Операция Грабь награбленное отменяется!Они повыкидывали наши вещи из сумок в живописный беспорядок.
   Они вышли, и в коридоре, как раз под камерой наблюдения, у одного из них зазвонил телефон. Они остановились, заговорили.
   - Что? Да, все сделали. Компания "Классный выбор", комнаты с двенадцатой по двадцатую, этаж седьмой. Что? Какой этаж? Вот те на! Мы этаж перепутали! Нам надо на семнадцатый, единичка плохо пропечаталась! - сообщил тот напарнику.
   - Так бежим быстрее, чего ждем! А то на семнадцатом этаже все документы поховают!
   Они рысцой бросились к лифту и исчезли из нашей рабочей жизни. Навсегда. С нашими деньгами. А я отправилась домой, пообедать в ресторанчике На свежем воздухе, вдали от грубых вульгарных людей.

***

   Мало того, что наш офис подвергся нападению, у нас выманили деньги и перепугали всех сотрудников, еще во время укладывания на ковер я сломала ноготь. Это было ужасно.
   Мне пришлось в панике искать маникюрный салон с наращиванием ногтей. В принципе я не отношусь к тем, кто впадает в истерику по поводу неидеальных форм ногтевой пластины. Я просто сильно переживаю в этом случае.
   А тут получилось, с работой и всеми испытаниями, что я не делала маникюр уже две недели.
   Я дала секретарше указание найти мне салон, где сделают маникюр сегодня. Она обзвонила несколько салонов и сообщила, что везде все занято.
   - Ищи! - сказала я убедительно. - Тебе за работу деньги платят, а не за прохлаждения.Наконец она нашла салон, где мне могли выделить несколько минут. Главное - попасть в кресло, а там они не выгонят меня. А если выгонят, то сильно пожалеют!
   Когда я вошла в салон, то сразу поняла - не выгонят. Меня окружили таким вниманием, вполне соответствующим моему статусу. Наращивание ногтя и приведение в надлежащую форму остальных девяти, а также укладку я провела под мерное бормотание музыки и фена.
   Получилось не идеально. Но, впрочем, я ехала на день рождения Танюши. Если опоздать немного, когда гости уже будут заняты напитками, неидеальность прически будет не так заметна.
   Я заехала в офис, чтобы немного припоздниться на вечеринку Танюши.Секретарша наговорила мне комплиментов. Она уже собиралась уходить, но ради меня осталась. Мы попили с ней кофе, закусывая отбеливающей жвачкой.
   Появился Петр и тоже рассыпался в комплиментах. Я посмотрела на него другими глазами. Кажется, я начинаю понимать мужчин, западающих на обслуживающий персонал офиса.
   Петр принес приятные известия, что половина должников произвела проплаты и что деньги пришли на счет. Бухгалтерша подтвердила.
   Что ж, наша красивая реклама будет украшать город и дальше, по крайней мере, месяц.
   Теперь можно было ехать к Танюше.
   Я рассчитала все точно. Гости (Танюша собрала только узкий круг знакомых) уже находились в приподнятом расположении духа. Так что даже если они и обратили внимание на некое несоответствие прически, понять, в чем оно состояло, они не могли бы.
   Конечно, именно из таких недопониманий и рождаются слухи: знаешь, она вчера была и так ужасно выглядела! Почему-почему, не знаю, почему ужасно. Ужасно, и все!
   Меня усадили между Глашей и Аришей, напротив молодого человека в Бриони. Ресторан был небольшой, но уютный. Официанты как люди-невидимки раскладывали еду и подливали напитки.
   - Ой, девочки! - сказала Танюша. Она выглядела потрясающе. - Мы собрались сегодня на девичник. И нам должно быть весело.
   Девичник - это когда собираются одни девушки. Вследствие отсутствия мужчин они позволяют себе расслабиться: сначала хорошенько наедаются, потом действуют по обстоятельствам. То есть едут искать приключения. Чаще с адреналином, чем с тестероном. Но по-всякому бывает.
   Я искоса посмотрела на улыбающегося молодого человека напротив. Он был согласен со всеми. Ему было хорошо. Хоть он и не вписывался в понятие девичник. Если только я все понимала правильно.
   - Это кто? - спросила я тихо Глашу.
   - Кто? А, это, - Глаша равнодушно пожала плечами. - Новая супер-пупер звезда. То ли трансексуалка, то ли трансексуал. Танюша долго сомневалась, приглашать ли, а потом ей сказали, что к кому попало Ботя не ходит, и она пригласила.
   - Бедная Ботя! - сказала я на всякий случай.
   Ботя усиленно чувствовала себя как дома, не прекращая жевать ни на секунду.Остальные вели себя как обычно: уже больше говорили, чем ели.
   Ариша рассказывала об омолаживающем эффекте новой йоги на основе каббалы. Ее придумала одна голливудская звезда. За месяц постоянных занятий можно начать выглядеть на десять лет моложе.
   Где-то справа от меня обсуждали новый ресторан. В нем уже побывали Тарантино, Марья Алексеевна и еще кто-то. Там хорошая кухня.
   Мира слева от меня рассказывала о последней причуде ее мужа. Кто-то, а скорее она сама, рассказал ее мужу, что любящая женщина должна готовить мужу по крайней мере одно блюдо в день. Тогда ее сила будет передаваться ему. Или что-то в этом духе. Неизвестно, насколько он поверил в это, но с тех пор требует, чтобы Мира готовила ему. По крайней мере одно блюдо в день. Растворимый кофе и чай из пакетиков не считаются. Она ужасно мучается. Сначала она пыталась готовить бутерброды. Но утром вставать так рано, чтобы сделать бутерброды для мужа, она не успевала. А вечером он отказывался есть бутерброды. Наотрез. Говорил, что у него от них несварение.
   - И как же ты теперь? Учишься готовить? - участливо спросила Глаша.
   - Ха! Разве я враг моему мужу? Думаешь, я его отравить хочу? - оскорбленно спросила Мира.
   - Неужели все так плохо? - вздохнула Ариша.
   - Нет, но я слишком дорожу здоровьем мужа. И потом, боюсь, слишком дорого будет восстанавливать здоровье. Врачи нынче недешевы.
   - И что же ты решила?
   - Ну, если ему так дорого сознание, что еду готовит ему любящая жена, я же должна пойти на уступки. Готовлю ему лапшу. Жак Ширак, кажется, называется.
   - Сама?! - ахнула Даша. У Даши красивые наращенные ногти, такой тонкой работы, что она обычно носит на руках специальные футляры для ногтей. Издали они похожи на перчатки. Но если присмотреться, то видно, что это футляры.
   Мне, с моим небрежным отношением к ногтям - я ведь иногда по две-три недели не появлялась в маникюрном салоне! - это казалось глупым. И неудобным - Даша неловко держала нож с вилкой.
   - Сама! - с обреченностью приговоренного ответила Мира.
   - И неправда! - вмешалась Танюша. - Лапша называется Дожирак!
   - Пусть Дожирак, - согласилась Мира. - Все равно умопомрачительно сложно. Сначала я скрываю упаковку. Потом кладу в чашку. Потом ставлю воду в чайнике кипятиться. Когда она закипает, заливаю водой лапшу и накрываю крышкой. Потом добавляю масло, соус или что там еще. Потом засекаю время.
   - Ужас, - согласилась Даша. - А домработница не может этого всего делать?
   - А домработница делает дополнения к этому блюду. Ну, там котлеты, мясо, рыбу, курицу...
   Мы посочувствовали Мире. Но если хочешь сохранить любовь мужа, приходится идти на жертвы.
   - За именинницу! - провозгласила Даша, осторожно поднимая бокал двумя пальцами.
   - Пошли бог тебе богатого мужа!
   Мы дружно выпили. Танюша порозовела.
   На месте Боти, неожиданно исчезнувшей (исчезнувшего?) в процессе еды, появилась незнакомая мне девушка. У нее был странный загар пятнами, а на коленях она держала маленькую собачку. Собачка была на редкость флегматична. Она покорно держала позу, только глаза ее временами грустно блестели при виде еды.
   Девушка рассказала, что несколько недель назад она вернулась из Калифорнии. Там ее собачке делали сложную операцию. Подобные операции делают и в Европе. Но она решила, что в Калифорнии будет сделать такую операцию гораздо лучше.
   Дело в том, что в Европе палаты для хозяев домашних животных при клинике соответствуют четырем звездам. А в Калифорнии - пяти.
   - Все-таки пять звезд - это лучше. А четыре звезды - это не так удобно, - рассуждала она. - Нет, можно, конечно, остановиться в гостинице пять звезд. Но, как я узнала, эта гостиница находится ужасно далеко от клиники. А в Калифорнии все рядом.
   Девушку звали Нюша. Она всем предлагала адрес клиники. Пятна загара она объяснила тем, что на какую-то еду в Калифорнии у нее выяснилась аллергия, так что она покрылась сыпью, когда ходила в солярий. Потом аллергия прошла, но загар уже лег неровно.
   Нюша потчевала собачку разными собачьими вкусностями. Но собачка хранила непроницаемое выражение морды. Очевидно, она хорошо знала про то, что еда с этого стола не подходит собакам.
   От операций собачьих перешли к человеческим. Оказалось, пластическая хирургия была одним из самых популярных развлечений в нашей компании. На нас всех, человек десять, пришлось шесть липоскаций, четыре коррекции носа, пять увеличенных грудей, две уменьшенных, четыре подтянутых глаза и четыре переделки губ. Впрочем, на некоторых приходилось больше операций, например, одна девушка проходила липосакцию с периодичностью раз в три-четыре года. Одна меняла нос трижды, ну, и так далее.
   Тем временем ресторан пустел.
   Наконец мы решили поехать куда-нибудь еще, где можно было с легкостью почувствовать себя женщиной. Выбор пал на клуб мужского стриптиза Белоснежка.
   Мы приехали одной большой компанией и быстро рассредоточились по объектам. Объекты каждая выбрала в соответствии со своими вкусами. Мы, естественно, попросили раздельные счета.
   Танюша с восторгом скакала по сцене среди обнаженных мужских тел. Ариша задушевно крутилась с негром с мощным торсом. Мира не сводила восхищенных глаз с длинноволосого блондина.
   Нюша объясняла смуглому бородачу, что он смело может взять на руки собачку.
   - Она не кусается! - пыталась девушка перекричать музыку. - Она очень спокойная. После операции в Калифорнии она стала очень спокойная. Ее смело можно брать на руки. Ее даже можно сушить в микроволновке. Я теперь ее после мытья всегда сушу в микроволновке.Бородач с сомнением взял в руки собачку, осмотрел ее и осмелел. Он такое выделывал с собачкой, что у меня просто замирало сердце.
   Я подсела к Нюше.
   - Что же такое они с ней сделали, что ее теперь можно даже в микроволновке сушить? - спросила я.
   - О, не знаю! Кажется, что-то на генетическом уровне!
   Она буквально пожирала глазами бородача с собачкой.
   Неожиданно я поняла, что Танюши на сцене нет. Я пробежала по клубу, заглянула в туалет. Там несколько девушек полировали коктейли белым порошком. Им было весело. Они не поняли моего беспокойства и предложили присоединиться к ним. Я пообещала попозже.
   Потом я вышла на улицу. Снег слегка запорошил машины, и я с легким трудом нашла Танюшину. Она сидела внутри и горько плакала.
   Я стала стучать в окно. Снег все шел, и я начала замерзать. Наконец она отвлеклась от плача и посмотрела на меня.
   То ли она меня не сразу узнала под тем сугробом, который на меня намело, то ли была слишком пьяна, но мне пришлось громко кричать мое имя, прежде чем она открыла дверцу. Я плюхнулась на сиденье рядом с ней.
   - Что-то случилось? Постой, я угадаю. Что-то обидное... ужасное. Я угадала?
   - Да.
   - И что? То, что ты стала старше на один год? Не переживай, все через это проходят.
   Она зарыдала в голос.
   - Что-то с твоим ферраристом? - вдруг догадалась я. Не зря же Танюша устроила девичник! Господи, да с моим дедуктивным мышлением мне надо быть главным детективом! Я была горда своим талантом.
   Танюша кивнула.
   - Он уехал в Улан-куда-то. И не позвонил!
   - И не поздравил тебя?
   Она снова разрыдалась, замотала головой, разбрызгивая слезы по всему салону.
   Я достала салфетку, которую прихватила со стола в клубе, и стала бережно промакивать ее лицо.
   - Может, случилось что-нибудь?
   Она молчала. Мы сидели в обнимку. В салоне было почти так же холодно, как и на улице. А шубы остались в гардеробе.
   Когда у меня стали замерзать пальцы на руках и ногах, я сказала:
   - Может, пойдем выпьем? Я уверена, все объяснится. Потом. Если захочешь.
   - Пойдем, - согласилась Танюша. - А потом поедем домой.
   Мы вернулись в клуб.
   Там было по-прежнему суматошно.
   У Нюши сбежал ее песик. Она бегала по клубу и звала ее. Она заглядывала под столики и стулья. Когда мы вошли, она бросилась к нам.
   - Вы не видели Лордика? Он пропал!
   Она тоже плакала. Мы принялись искать собачку вместе с ней.
   Появился бородач, весь перепачканный губной помадой. Нюша кинулась к нему.
   Он тоже не видел собачку.
   Он спросил:
   - Зачем ее звать? Она все равно не отзовется.
   Действительно, музыка грохотала так, что собачка нас не услышала бы.
   Я сказала:
   - А если мы попросим менеджера на минуточку выключить музыку? Тогда собачка услышит нас и придет.
   Бородач вздохнул.
   - Собачка не услышит. А даже если и услышит, то не прибежит. Потому что это чучело.
   - Что?! - не поверила я своим ушам.
   - Чу-че-ло, - по слогам произнес бородач. - Сверху шкурка от животного, а внутри набивка. Как в диване. Шедевр таксидермиста.
   В этот момент даже сквозь грохот музыки я услышала радостный визг Нюши. Она нашла свою собачку. Лордик забился в угол и сидел там.
   Нюша вытащила его из угла, начала целовать и радостно причитать.
   - Мальчик испугался, мальчик потерялся! Мальчик убежал и спрятался! Мамочка нашла тебя, маленький, не бойся! Вот он, посмотрите, бедный песик! Ему не нравится здесь! Поедем домой!
   Она быстро вышла из зала. Немного погодя мы с Танюшей тоже поехали домой.
   Уже наступало утро. Вывески ночных заведений устало гасли. Начинался новый день.

15

   Я стояла перед зеркалом и рассматривала отражение. Я уже узнавала его. Это было мое лицо. Точно мое лицо. Такое, каким оно было до рестилайна. Милое. И морщинки были милые. Родные и многозначительные.
   Последние дни работы в офисе, когда меня окружали лица с морщинами, приучили меня к лицам с морщинами. Я даже начала испытывать комплекс неполноценности.
   Теперь мое лицо становилось более человечным. С ним не стыдно было пойти в офис. Хотя на курорт поехать было бы стыдно, вдруг решила я. И это испортило мою радость.
   Зазвонил телефон. Звонил Сидор. Я снова пожалела, что морщины уже возвращаются.
   Я не была готова к разговору. Я не знала, что ему сказать. Поэтому решила не отвечать. Он позвонил-позвонил и перестал.
   Я вдруг поняла, что уже давно никто не занимался со мной любовью. Хуже всего, Сидор был единственный мужчина, который продолжал домогаться моей любви. Остальные мужчины относились ко мне как к вдове боевого товарища. Словно я была смертью с косой в очаровательном женском теле. Они даже флиртовать со мной не флиртовали. Хотя, если честно, чаще всего я видела их либо во время бизнес-встреч, либо с висящими на локте женами. В таких условиях флиртовать затруднительно, это понимала даже я.
   Потом я представила, с каким мужчиной я хотела бы заняться любовью. Почему-то вспоминался только мой благоверный. Даже мальчиков из стриптиз-клуба я не могла представить в этой роли. Я усилием воли заставила себя вообразить Джорджа Клуни. Клуни получился. Однако вместо сцен любви, как в Солярисе, я почему-то представляла его со свиньей. Той маленькой свинкой, которая живет у него в доме.
   При мысли о свинье я вспомнила о йогурте. Надо было работать.
   Я взяла с работы кое-какие бухгалтерские бумаги. Надо было составить полную картину функционирования. Но едва только я открыла первую папку, как зазвонил телефон.
   Это снова была Танюша.
   Она собиралась зайти ко мне за сочувствием. Я хотела отказаться, но она, как оказалось, уже стояла у ворот. Да и позвонила просто чтобы предупредить, что она уже здесь. Я подошла к окну: она въезжала во двор.
   Для начала я показала ей новообретенные морщины. Она пожала плечами: мол, нашла чему радоваться. Моя радость угасла.
   У Танюши было плохое настроение, и она никак не могла выносить хорошее настроение у других. Оказалось, ее феррарист вернулся из Улан-Удэ, но сразу же собрался поехать с бывшей женой и действующей дочерью в Куршевель.
   - Понимаешь, - возмущенно говорила она, - он считает, что это его отцовский долг.
   - Он не прав?- Конечно, не прав! Его отцовский долг - дать им немного денег на отдых в Куршевеле, а все остальное - это материнский долг его бывшей жены.
   - Кошмар! - согласилась я. - Ты права.
   - Конечно, я права! Но я не могу настаивать на нормальном подходе в этом вопросе, - грустно сказала Танюша.
   - И что ты собираешься делать?
   - Не давить. Не знаю. Ты где Новый год встречаешь?
   - Не знаю пока. Может, пойду куда-нибудь.
   - Я с тобой. Пусть он катится ко всем...
   Она походила нервно по комнате.
   - Но я еще подумаю. Я еще не в чем не уверена. Знаешь, кажется, я влюбилась в него по-настоящему.
   Я понимающе пожала плечами.

***

   В мире все меняется. Особенно чисто внешне. Это я поняла абсолютно четко, когда снова увидела Сашу. Она сильно раздалась во все стороны и напоминала квашню с тестом. Ее лицо напоминало квашню тоже. Она совсем прекратила следить за собой.
   Мне захотелось, чтобы мой благоверный увидел ее такой.
   Мы сидели в ресторане На Свежем воздухе. Это была идея Саши. Мне показалось неблагоразумным ездить так далеко на таком сроке беременности. Особенно за город. Дороги и дураки на них опасны даже вполне не обремененным людям, что уж говорить о таком положении.
   Саша заговорила об этом.
   - Боже, я думала, рожу по дороге.
   Я предложила ей ездить на трамвае.
   Мы заказали утку по-пекински. Саша еще попросила соленых помидоров у официанта, одарив его жалобно-доверительной улыбкой. Он дежурно улыбнулся в ответ.- Почему ты не снимаешь квартиру? - сказала я раздраженно, когда она пожаловалась, как ей тяжело подниматься на их высокий этаж и трудно с перебоями с водой.
   - Я нашла более выгодный вариант, - сделав большие невинные глаза, ответила Саша.
   - Вот как?
   Ее вид не наводил на мысль, что она способна находить варианты.
   - Понимаешь, я бы пожила в этой. Мы там сделаем небольшой ремонт, а деньги можно отдать на новую квартиру. Недорогую, по программе кредитования молодых родителей. Муниципальная программа, я узнавала. Первоначальный взнос всего двадцать пять тысяч. Десять ты дала, еще десять можно выручить за эту квартиру, когда ее можно отдать как залог по программе. Осталось еще пять тысяч, - она просительно вздохнула.
   - А остаток?
   - О, взносы, всего ничего. Пятьсот долларов в месяц. Ведь это немного, правда? Если бы для тебя это было неприподъемно, я не обратилась бы. Я буду учиться дальше, потом получу высокооплачиваемую работу. Я все верну, ты не думай.
   Интересно, с каких шишей. Я вежливо улыбнулась.
   Саша покопалась в сумке, достала маленький сверток и со счастливым выражением лица развернула его. Это были крохотные ползунки. Я снова вежливо улыбнулась.
   - Правда, они прелесть? - проворковала Саша. - Они так идут моему малышу!
   - Ага. А памперсы поверх надеваются, или как?
   Она с глуповатой улыбкой провела одежкой по лицу. Кажется, про памперсы она еще не думала. Наверное, считала, что родит ангела, не нуждающегося в памперсах.
   - А когда можно будет в дом въехать?
   - О, через год. Я спрашивала в управе. Правда, мне нужен будет поручитель или доказательство платежеспособности.
   Она не отрывала ползунки от лица, и я не видела, что она думала при этом.
   - Хорошо. Приезжай завтра ко мне в офис. Паспорт не забудь, у нас пропускная система. Лучше запиши.
   Она продолжала массаж лица ползунками, так что я сама достала записную книжку, вырвала из нее листок и записала все.
   Когда принесли утку, Саша оторвалась наконец от покупки и набросилась на еду.
   За ее спиной появилась Танюша. Она сбросила новую шубку на руки метрдотеля и направилась к нам.
   - Как хорошо, что есть знакомые лица! - приветствовала она меня. - А я решила перекусить, а домой ехать неохота. Составлю вам компанию? - спросила она, обращаясь исключительно ко мне.
   Немного чавкающую Сашу она игнорировала.
   - Присоединяйся, конечно, если только...
   Танюша присела на свободный стул и достала из сумки зеркальце, чтобы проверить, не пора ли поправить макияж. Все было на месте, и она со стуком захлопнула зеркальце.
   Саша быстро вытерла салфеткой рот, встретившись с ней взглядом, и даже попыталась немного выпрямить спину.
   - Кого ждете? - спросила Танюша, всем видом показывая, что ее ответ не интересует.
   - Мальчика, - просияв, ответила Саша в затылок Танюше, которая заговорила с официантом.
   - Это Саша, это Танюша, - пробормотала я, надеясь, что они не расслышат.
   - Представляешь, сейчас приехала в косметический салон, а там у них закончились французские маски! - с легким возмущением сказала Танюша. - И что мне теперь, не накрашенной ходить? Как какая-нибудь вульгарная баба?
   Саша едва не подавилась остатками утки. Потом она сделала ангельски невинное лицо и спросила:
   - А у вас дети есть? Мальчик или девочка?
   - Это та сама... бывшая любовница моего мужа, - сказала я Танюше, наблюдая за смущением Саши.
   - А, понятно! - сказала Танюша таким тоном, который приравнивается к выстрелу в упор.
   Саша спряталась за меню.
   Мы легко поговорили с Танюшей, пока нам никто не мешал. Мы обе старательно избегали смотреть в сторону Саши. Официант принес ей бокал томатного сока и солонку. Как бонус к соленым помидорам.
   - Отлично выглядишь, - сказала Танюша.
   - Ты тоже. Как твой феррарист?
   - О, я предъявила ему ультиматум.
   - Серьезно?
   Я бы не сказала, что на ее этапе ультиматум был разумным ходом. Хотя все зависело от условий.
   - Ну да. Я сказала ему: выбирай. Дочь есть дочь. Мы можем брать ее с собой. На отдых. Жить. Но твоя бывшая жена? Нет, нет и нет.
   Я одобрительно затрясла головой.
   - И я ему сказала так: разводись, потом никаких совместных поездок с бывшими женами, ни на отдых, ни на работу, ни на учебу дочери. Знаешь, бывшие - они хитрые бывают.
   - Так он что, не разведен? - я была потрясена до самого сиденья стула.
   - Вот именно! Он не живет с ней уже несколько лет, у нее постоянные романы, но она не дает ему развода! Ей, видите ли, так удобнее!
   - Кошмар! - фыркнула томатным соком Саша.
   Мы подозрительно покосились на нее. Красные усы расползлись у нее по лицу, и я участливо протянула ей салфетку.
   - И я сказала ему: ты можешь возить дочь в школу или куда-нибудь еще. Но не сам. Там рядом со школой находится косметический центр, и его бывшая жена вместе с дочерью ездит туда. Каждый день. Как на работу. И обратно. В конце концов, есть водители. Пусть они возят.- Правильно! - я была совершенно солидарна с ней. - А он?- О, я приказала ему не беспокоить меня, не звонить, не приезжать, не писать, пересекаться случайно до тех пор, пока он не согласится на мои условия. Знаком будет предложение руки и сердца.
   - А еще можно заставить его ревновать, - сказала Саша. Она наконец отчистила лицо от сока.
   - Ревновать? - недоуменно спросила Танюша.
   - Ну да. Цветы в машине. Непонятный телефонный звонок.
   - Точно, - подхватила Танюша. - Визитку чью-нибудь положить на невидное, но заметное место.
   - Ага. Точно. Или забыть телефон дома, пусть домработница берет трубку говорит, что хозяйки нет, когда будет, неизвестно, куда уехала, тоже неизвестно.
   Танюша с такой признательностью стерла с лица Саши остатки сока, что я чуть было не возненавидела их обеих.
   - Я тоже думала об этом. А потом можно сказать, что была у подруги на малой родине.
   - Ага, - сказала я мстительно. Только все эти мероприятия требуют, чтобы ты сама нарушила условия ультиматума. Так что не получится.- А если через общих знакомых? - упавшим голосом предположила Танюша.Саша снова уткнулась в меню.
   У Танюши зазвонил телефон. Она воинственно вскинула голову.- Ну сейчас я устрою бурю в стакане воды! - она, кажется, даже пододвинулась к Саше поближе.
   К счастью для нее, это оказался мастер с телефонной станции. Он должен был поставить параллельную розетку для телефона и ждал уже несколько минут.
   Танюша рванула к выходу, с ходу развив такую скорость, что метрдотель выбежал с ее шубкой на улицу и уже там забросил ее в машину.
   - Очаровательная девушка! - подытожила знакомство Саша. - Такая непосредственная.
   - Непосредственная - это твоя квартира, на которую у тебя нет средств, - пробормотала я.
   - Что? - переспросила Саша.
   - У нее муж ушел. К другой.
   Саша захлопала глазами и залпом допила сок.
   - Мне пора, - сказала я. - Ты больше ничего не хочешь?
   - Нет, спасибо.
   Она была настолько довольна всем, что ей предлагалось по жизни, что было неудивительно, что наши мужья уходят к таким вот Сашам. От нас, требовательных и взыскательных. "От Танюши уходят", - тут же мысленно поправила я себя.

16

   Водитель давал показания.
   Впрочем, он не добавил ничего особенно ценного к тому, что уже зафиксировали камеры слежения и что уже имелось в материалах следствия.
   Они подъехали к дому, он вышел и огляделся. Ничего опасного не наблюдалось. Да и не ожидали они ничего опасного. Потом вышел мой благоверный. Двое в масках появились внезапно.
   Один из них крикнул:
   - За Зубчика!
   И они стали стрелять.
   Зубчик - это была кличка.
   В милиции засомневались и отправили водителя на психолого-психиатрическую экспертизу. А пока сообщили, что у него амнезия.
   И изъяли показания из дела.
   Я не знала, кто такой Зубчик.
   Мне нужно было узнать.
   Я поехала к Антоше. Он мог бы сказать что-нибудь обнадеживающее. Он должен был сказать что-нибудь ободряющее. Я хотела сообщить ему, что это не я. И убедиться, что он все понял правильно.
   Я позвонила ему.
   - Мне надо увидеться с тобой.
   - Приезжай, - сразу же согласился он.
   Я приехала.
   Антоша занимает один из старинных особняков, охраняемый государством. В качестве охраны государство выдало бумажку формата А-4 и на этом закончило свое вмешательство. Вся ответственность теперь лежит на Антоше. Он считает особняк своей собственностью и вкладывает в него всю душу. Его душу берегут его телохранители. Они мощные ребята, с которыми не очень хочется разговаривать.
   Меня пропустили в офис без лишних вопросов.
   Я опустилась в кресло перед Антошей, у него было усталое грустное лицо.
   - У меня есть новая информация, - сообщила я важно. - Об убийстве.
   - Правда? Хочешь кофе?
   Секретарша внесла две чашки с кофе. Когда она ушла, я продолжила:
   - Да. Водитель заговорил. Он назвал кличку: Зубчик.
   Антоша поперхнулся кофе.
   - Зубчик? Нет, только не он!- А кто такой зубчик? - агрессивно спросила я.
   - Да так, никто. У тебя все нормально? Тебе никто не угрожает?
   - Да нет.
   Я вдруг вспомнила то странное движение водителя в больнице, когда он стучал себя по зубам. Наверное, он хотел сказать: зубчик. Зубчик. Тот человек, который причастен. А я не поняла.
   - И все-таки, кто такой Зубчик? Лучше скажи мне сейчас!
   - Ты что, мне угрожаешь? - удивленно спросил Антоша. Наверное, с ним в таком тоне никто не говорил уже лет десять. У него появилось на лице заинтересованное выражение.
   Я не угрожала. Как я могла угрожать ему, с его телохранителями и купленной милицией? За сами мысли об угрозе я запросто могла стать никем. Перестать существовать. Добавиться строчкой на мраморном памятнике моему мужу.
   Надо же! И это Антоша!
   Тот самый Антоша, которого я знала сто лет. Которого искренне жалела, потому что его жена Регата держала его в черном теле. Она была увлечена своей духовностью. Своей карьерой, или, как она говорила, своим предназначением на бренной земле.
   Она была актрисой, писательницей, сценаристкой, режиссером, художницей и еще бог ведает кем. В связи с этим у нее абсолютно не оставалось времени заниматься мужем. Она даже не могла купить ему сырки и йогурты на завтрак. Я - точно знаю, потому что сама покупала ему сырки и йогурты на завтрак. А также сок. В то время он любил сливовый. Интересно, какой он любит сейчас?
   А также интересно, отдал бы он приказ своим дуболомам насчет меня, если подумал бы, что я ему угрожаю?
   Мне не хотелось делать предположения на этот счет.
   - И все-таки, кто такой этот Зубчик? - спросила я невинным тоном, когда пауза немного затянулась, и Антоша стал нервным движением ослаблять узел галстука.
   - Зубчик? Ну, тот Зубчик, которого я знаю, это Белозубов. Александр Белозубов.
   - Певец? - не поверила я своим ушам.
   - Точно. Хотя, может быть, есть и другие Зубчики. Если хочешь, я выясню.
   По его лицу я поняла, что он выяснит, даже если я не хочу. Я порывисто вздохнула.
   - Так что вряд ли это этот певец, - лениво протянул Антоша.
   - Понятно.
   Не сказать, что я была разочарована. Помня о своей исключительной одаренности в области дедуктивных методов и расследований, я решила провести свое собственное дознание. Параллельное всем прочим.
   Вошла секретарша Антоши. Она была само очарование. К тому же она была подобрана совершенно в стиле отделки офиса. Наверное, Регата постаралась. Когда секретарша случайно замирала на несколько секунд, то тотчас же терялась из вида, сливаясь с обстановкой.
   Идеальная секретарша, с точки зрения жен бизнесменов. Вряд ли их мужья могли завести роман с женщиной, которая исчезала из вида, перестав двигаться. Становилась пустым местом. Как можно завести роман с пустым местом? Никак.
   В тот раз секретарша внесла чашку кофе.
   - Я, кажется, не просил, - сказал Антоша с нажимом.
   Секретарша пожала плечами и мгновенно выпила кофе сама.
   - Кстати, может, ты хочешь кофе? - не обратив на это внимания, спросил Антоша меня.
   - Нет-нет, я, пожалуй, пойду.
   Я встала и пошла к двери. Почти у самого порога я вдруг вспомнила, как несправедлив мир, потому что какой-то простой шоферюга жив, а мой ненаглядный благоверный лежит на кладбище, под мраморным памятником.
   - Скажи, почему так несправедливо: он жив, а мой муж погиб?
   Антоша пожал плечами.
   - Закон Дарвина - выживает ненужный.

***

   Вся нормальная Москва уехала в горы. Ненормальная продолжала метаться с места на место, толкаясь по магазинам и мешая немногим нормальным людям парковаться на улице. Куршевель собирает друзей, так, кажется, называется это мероприятие.
   Есть еще много мест, где можно с толком встретить Новый год. Туда, с программой поддержки местного туризма на средства российского бизнеса, устремляются толпы нормальных людей.
   Некоторые остаются. Им, в качестве бонуса, полагаются улицы без пробок, рестораны без толпы и еще кое-какие прелести спокойной жизни.
   Для тех, кто живет на Долларово-Успешном шоссе, есть хороший ресторан На свежем воздухе.
   Там собиралась встретить Новый год и я.
   Компания у меня подобралась оригинальная: Нюша, Глаша, чей муж умудрился перевернуться на снегоходе и что-то такое сломать, что его держали в больнице под капельницей, не оставив никакой надежды, но зато садистски наслаждаясь беспомощностью несчастного олигарха. Кроме них Танюша со своим женихом, который собирался на следующий день лететь к дочери в Куршевель и жутко переживал, чтобы случайно не напиться и не перепутаться с кем-нибудь еще. Как в фильме "С легким паром". Чтобы не отправили в Куршевель вместо него кого-нибудь другого. Кажется, Танюша сильно на это надеялась. Плюс в нашей компании были соседи Глаши.
   Единственным достоинством данной компании я считала ее недолговечность. Вряд ли этот состав протянет дольше первых нескольких бокалов шампанского или чего там придется.
   Мы приехали, ревниво оглядели зал и пришли к убеждению, что на данном мероприятии являемся самыми стильными и модными.
   В помещении стойко держался терпкий пьянящий запах духов и другого парфюма.
   Нам забронировали столик под пальмой, украшенной, как новогодняя елка. Глаша тщательно осмотрела пальму на предмет кокосов или других плодов просвещения, которые могли бы внезапно выпасть нам на голову на пике веселья. Надо отдать должное администрации ресторана, ничего мало-мальски опасного на пальме не было.
   Даже иголки были сделаны накрахмаленных перьев лука.
   Не успели мы усесться, как к нам уже подбегала Мира. Она тоже оказалась здесь.
   Церемонно расцеловавшись, она начала вводить нас в курс дела.
   Она ждала Дашу. Даша не хотела приезжать. У нее были большие планы на праздники. Но утром она вдруг осознала, что муж не любит ее. В пылу ссоры она порвала билеты куда-то на юга, в отместку мужу, и приедет сюда. Когда найдет в своих многочисленных чемоданах и сумках платье, которое она заготовила на празднование. А значит, что ей придется разбирать, скорее всего, все чемоданы. Потому что она не помнит, в каком лежит это платье.
   Настроение у меня немного испортилось. Но потом я подумала, что все равно я буду выглядеть лучше, и успокоилась.
   У столика в углу промелькнул знакомый силуэт.
   Ксюша, как обычно, в облегающем платье с эффектом без нижнего белья, обходила дозором знакомых. Значит, скоро и до нас доберется.
   Нюша трагическим голосом объявила, что ее Лордик отказался выезжать с ней. Она специально вымыла его специальным праздничным шампунем для собак, который, как обещали производители, повышает настроение и тонизирующе действует на животных. Но песик не развеселился.
   - Последнее время, - поведала она нам грустным тоном, - он какой-то невеселый. Даже не знаю, что и делать.
   - Вызови ветеринара, - посоветовала Глаша.
   - Я не доверяю нашим ветеринарам, - ответила Нюша.
   - Тогда поезжай в Европу.
   - Моему Лордику не дают визу, - пожаловалась Нюша. - Никак. Для визы надо справку о прививках и состоянии здоровья. А это значит, опять обращаться к нашим ветеринарам. А я им не доверяю. Просто ума не приложу, что делать.
   - Используй нелегальные пути!
   - Ничего другого и не остается, - согласилась Нюша. Без собачки она чувствовала себя неуютно.
   Вскоре приехала Даша. Перед поездкой она сняла свои ногти и без них выглядела какой-то беззащитной.
   Она с ходу выпила водки. Красноту заплаканных глаз не мог скрыть толстый слой крема. Она глубоко переживала.
   - Почему ты решила, что он не любит тебя? - сочувственно спросила Нюша.
   - О боже! - видно было, что Даша едва сдерживала слезы. - И это после всего, что я сделала для него! После всей заботы! После всех трудов! Когда я, рискуя жизнью и красотой, заливала кипятком его лапшу! Он... он... как он мог!
   - Да что случилось? - спросила Глаша.
   - Он отказался купить мне мерседес!
   Нашему возмущению не было предела.
   - Между прочим, не просто так. А на Новый год! Нет, я, может быть, еще простила бы, если речь шла о простой прихоти. Но Новый Год!
   - А что он говорит? Почему не хочет покупать?
   - А! - махнула рукой Даша. - Ничего не говорит. Говорит, катайся на Пежо.
   - Не может быть! - ахнули мы все сразу.
   Я, с моим бентли, возмущалась наравне со всеми.
   - Хуже того, говорит, что какой-то швед, который владелец Икеа, ездит на старом вольво 1992 года выпуска. И даже иногда ездит на общественном автобусе и получает скидку по пенсионному удостоверению, - мрачно сказала Даша.
   - Ну надо же! Владелец Икеа! Какие только сказки ни придумают мужики, чтобы женам новые мерседесы не покупать! - покачала головой Танюша.
   Ее феррарист, выходивший то ли покурить, то ли поговорить по телефону с бывшей женой, вздохнул.
   Разговор становился все более непринужденным, пока наконец не начали бить куранты. Под бодрящий звон бокалов, хлопанье пробок и случайный визг облитых шампанским дам мы дружно встретили Новый год.
   За одним из дальних столиков, в темной тихой стороне, я обнаружила Милашу с Витюшей и детьми. Непременно надо было поздравить их, а то они бы обиделись из-за невнимания. Я подошла.
   Милаша кормила Витюшу с вилочки клубникой со сливками. За исключением того, что рот и подбородок у него были испачканы сливками, он выглядел безупречно.
   Кажется, мое приближение не сильно их обрадовало. Мои невнятные пожелания тоже не привели их в восторг.
   - Где собираетесь отдыхать? На каникулах с детьми? - выговорила я.
   - Нет. Мы поедем в феврале.
   - В феврале?
   - Да. Не люблю тусовок. И Витюша не любит. А в феврале можно отдохнуть спокойно.
   Я посмотрела на клубнику со сливками. Я ее поняла.
   Приехала какая-то попсовая звезда. С бабушкой. Все смотрели на бабушку. Бабушка непрерывно улыбалась недавно подтянутым лицом. Говорят, что перед этим она обращалась к какому-то казанскому шаману. Чтобы он шаманским обрядом омолодил ее до человеческого состояния. Не помогло. Тогда она легла под нож пластического хирурга.
   До меня добралась наконец Ксюша. Оказалось, что, вопреки традиции, она не надела облегающее платье. Вместо платья на ней была живопись боди-арт. Новыми специальными красками пуш-ап. Ксюша жевала потрясающую жвачку. Откуда-то из Южной Америки. Целиком состоящую из листьев коки и еще каких-то листьев.
   Она предложила мне пластинку. Я попробовала. Через минуту музыка зазвучала громче, свет загорелся ярче, а краски и запахи стали сильнее. Жизнь обрела новые цвета. Правда, у меня начались провалы в памяти.
   Помню, приехали две группы, когда попсовая звезда уехала. Девчоночья группа Коптящие и мальчиковая группа Свечи. Они живописно смешались и образовали потрясающую группу Коптящие свечи. Глаша коптела вместе с ними.
   Танюша облила шампанским своего жениха. Хотя он еще не сделал ей предложение. Феррарист улыбался. Он скинул со сцены одного из свечных мальчиков и пел его голосом. Свечной мальчик нашел на полу чей-то бриллиант и пытался выковырять его из щели.
   Приехал муж Даши за женой. Ксюша отловила его на входе и конфисковала пиджак под тем предлогом, что ей холодно. Муж Даши надел на нее пиджак и больше не отходил ни на шаг, под тем предлогом, что в пиджаке хранятся его кредитки. Даша поклялась купить ему китайской лапши и отравить этой лапшей.
   Потом все, как по команде, засобирались по домам. Оставляя свои платки, зажигалки, телефоны, часы и прочие предметы туалета. Позднее, протрезвев, они будут звонить, искать вещи. Так что официанты аккуратно складывали находки в сейф.
   Я, кажется, ничего не оставила. Плохая примета, говорят. Не хочу, чтобы год начинался с плохих примет.
   Феррариста погрузили в машину и отправили в аэропорт. Танюша поехала с ним. Кажется, она надеялась все-таки на рейс в Куршевель посадить кого-нибудь другого.
   В общем, все вернулось в привычную колею.

17

   Вскоре мне позвонил человек с неуверенным голосом. Он представился братом водителя моего мужа. Я удивилась.
   Когда он позвонил, я вовсю спала. Мне снился приятный сон. Весь мир заправлял салаты моей Березонькой.
   - Я не разбудил? - задал брат глупый вопрос, когда я хриплым голосом просипела что-то, похожее на Алло.
   - Нет, но очень отвлекаете от работы, - холодно сказала я.
   - А, извините. Я так и подумал, что вы заняты.
   - Именно, - не дала ему договорить я.
   - Забыли нас.
   Я была в больнице перед самыми праздниками, поздравила всех, кого следует в данной ситуации. Всем мои поздравления понравились. Впрочем, этого брата (мысленно я сразу окрестила его братком) не было. Он напрашивался на поздравление тоже.
   - А что произошло?
   - Ну, вы понимаете, он в таком тяжелом положении...
   - Я знаю.
   Я и правда знала. Главврач каждый день сбрасывал мне СМС о его состоянии. Водитель явно шел на поправку.
   Браток, кажется, не знал о моих источниках информации. После твердого "я знаю" он смутился.
   - Мы тут подумали и решили, что ему будет лучше выписаться и долечиваться дома.
   - Неужели?
   Может, это из-за того, что им приходится тратиться на метро, чтобы приехать в больницу? И они хотят сэкономить? Или потому, что они дают подарки обслуживающему персоналу, но их коробки конфет по сниженным ценам из-за просроченного срока годности не пользуются такой признательностью, как мои скромные купюры?
   - Да, дома ему будет лучше. Он и сам хочет.
   - А что говорят врачи?
   - Они ... не против.
   Как же, не против. С такой финансовой подпиткой они готовы лечить его до самого конца. Пока смерть не разлучит их. Кому браток врет?
   - Поздравляю, - сухо сказала я. - Что-нибудь еще?
   - Ну... теперь ему нужна будет сиделка, и питание хорошее, и еще...
   - Ладно. Когда вы выписываетесь?
   - Через пару дней.
   - Завтра я приеду в больницу.
   Господи, как они меня достали!
   Я положила трубку и решила еще поспать.
   Сегодня я не собиралась ехать в офис. Праздники. Я ездила в офис через день или через два. На заводах тоже были праздники. Магазины мучались от похмелья клиентов. Клиенты меньше брали Березоньку. Впрочем, йогурты и майонез тоже брали меньше. Это утешало. Но слабо.
   Я закрыла глаза и попыталась уснуть.
   Внизу, в гостиной, нарастал грохот. Я посмотрела на часы: десять. Боже, какая рань! В выходной!
   Я накрыла голову подушкой. Но шум все равно долетал до моего измученного слуха.
   Тогда я вскочила с постели и помчалась вниз.
   Домработница усердно протирала пыль и готовилась пропылесосить кресла.
   Пылесос, тазики, швабры и тряпки красноречиво расположились по всей комнате.
   - Прекратите шуметь! - с ходу закричала я, театрально прикладывая руку ко лбу.
   - А вы... разве дома? - испуганно спросила домработница.
   - Вы можете убираться, когда меня нет. Я каждый день уезжаю из дома и отсутствую достаточно долго, не так ли? - я постаралась вложить в голос как можно больше сарказма. - Вот тогда и работайте. А когда я дома, я могу побыть в тишине? Отдохнуть хоть немного.
   - А я подумала, может, вы все-таки на работу уехали... как все нормальные люди.
   - Нет, я отдыхаю!
   Я развернулась и с гордым видом прошествовала обратно в спальню. Домработница со слезами на глазах унесла свои орудия труда.
   Когда я спустилась к завтраку, уже совершенно одетая и накрашенная, она робко подошла ко мне, со странным огоньком в глазах.
   - Вы не цените мой труд, - сказала она вместо приятного "аппетита!"
   - Я ценю. Кажется, я оплачиваю его должным образом, - сказала я устало. Я уже понимала, к чему идет дело. - Кроме того, вы, кажется, добираете то, что, по вашему мнению, я не доплачиваю, вещами.
   Она захлопала глазами. Ее рот был полон возмущения. Она выплеснула это возмущение в полной мере.
   - Вы хотите сказать, что я ворую? Или вы хотите сказать, что я плохо работаю? А я целый день... не покладая рук... не разгибая спины... как проклятая... - она начала рыдать.
   Я слушала молча. Я могла остановить ее. Сказав, что она отлично справляется с работой. Что я признательна ей за все, что она делает. Похвалив ее. Сделав ей подарок.
   Но, в конце концов, таких домработниц хоть пруд пруди. Почему я должна перед ними унижаться?
   - Если вам не нравится работать у меня, я вас не удерживаю. Выход свободен, - сказала я утомленно.
   Она сразу перестала рыдать, вздернула подбородок и вышла с кухни.
   Я осталась без завтрака.
   Можно было поехать позавтракать в каком-нибудь ресторане.
   Я решила съездить на работу.

***

   В офисе меня не ждали.
   Они пили растворимый кофе, ели пирожные и бутерброды. Их любимым бутербродом был черный хлеб с кетчупом. Некоторые добавляли майонез. Я запрещала добавлять майонез. Нельзя поддерживать конкурентов.
   Когда я вошла, майонез был срочно слизан с бутербродов. Я подумала, не запретить ли и кетчуп. Пусть мажут на хлеб Березоньку.
   Я проскочила мимо невнятно здоровавшихся работников в свой кабинет и сообщила появившейся мгновенно секретарше:
   - Чего-нибудь поесть сообрази.
   Через минуту она принесла дымящуюся кружку с лапшей Доширак. Я вспомнила Дашиного мужа. Если он не отравился, значит, и я не отравлюсь.
   Когда я съела третью кружку и приготовилась пить кофе, в кабинет вошел Петр.
   Он был не по-праздничному грустен.
   - Наши продажи падают. Вот список конкурентов, торговые марки.
   - А что ты удивляешься? - накинулась я на него. - Разве сам не знал, что нестандарта в йогуртах везде много? Я говорила, что скоро все будут продавать салатный нестандарт.
   Я нервно, со звоном мешала ложкой в чашке. Петр морщился от звона.
   - Что вы собираетесь делать? Как увеличивать объемы? Нужен маркетинг, конкурентные преимущества...
   - Куда нам соперничать с конкурентами! Надо расширять ассортимент! Я же говорила! Я всем сотрудникам говорила: предлагайте ваши предложения, или мы окажемся на улице. Так?
   По его лицу я поняла, что все предложения, которые у них возникали, начинались с фразы: мы оказались на улице, что дальше?
   - Что-нибудь придумали?
   Он пожал плечами. Ничего, что могло бы заинтересовать меня.
   - Ты связывался со складами? Базами? С другими регионами? Мы можем выйти в регионы, так? Что молчишь?
   - Туда уже вышли наши конкуренты, - мрачно бросил он.
   - Я так и знала. За что ты только зарплату получаешь! - с досадой бросила я.
   Он поежился.- Ладно, я пойду работать с регионами?
   - Иди. Кстати, мы сотрудников поздравили с праздниками?
   - Да, конечно. Премия, конфеты, открытки.

***

   Я поехала в больницу.
   Ехать было недолго.
   На одном участке дворники посыпали дороги новой песко-соляной смесью, от которой не только лед испарялся на глазах, но и покрышки на колесах растворялись за несколько километров.
   Я решила объехать этот участок и попала в пробку.
   Я прочно стояла в пробке, понимая, что опаздываю.
   Мимо нас проехал трамвай. Никто не перегородил ему дорогу, остановившись на рельсах.
   Люди в трамвае смотрели из окон на нас. Я смотрела на них.
   Думаю, они завидовали мне. Они тоже хотели бы сидеть в шикарной машине вроде моей. Пусть и в пробке.
   А я завидовала им в тот момент. Мне очень хотелось бы ехать, двигаться вперед. Но впереди стояли машины, и мне приходилось стоять.Когда я стала подумывать, не оставить ли машину и не поехать ли на трамвае, все равно, судя по всему, стоять здесь еще очень долго, очередь машин тронулась с места. И я подумала, что, наверное, почти не опоздаю. С другой стороны, водителю некуда было спешить. Ему все равно нужно было сидеть в больнице. Под охраной милиции.
   Водитель, по-видимому, чувствовал себя гораздо лучше. Он сидел на кровати. Сам. Без трубок. Только тоненькая ниточка капельницы привязывала его к этой больнице. Как пуповина.
   Рядом на стульях сидели его мать и, очевидно, брат. Тот браток, что накануне звонил мне.
   - Как дела? - спросила я.
   - Выписывают, - прошептал он.
   Я пожала плечами. У меня была с собой открытка, которую я купила в супермаркете. Такая, из забавных. Где на одной стороне заяц прятался от лисы в кустах. А на другой кусты оказывались зубастой пастью волка. С надписью: Ты думаешь, что неприятности закончились? Все только начинается!
   Я подарила открытку водителю. Он не стал открывать ее.
   - Может, все-таки стоит еще немного побыть в больнице? Здесь ведь хороший уход.
   - Да дома лучше. Только...
   В этом только и заключалось все дело.
   Оказалось, что водитель живет с матерью в двухкомнатной квартире. Браток с женой живут отдельно. Они посвятили меня в излишние подробности их жизни. Я молчала.
   - А вы работаете? - спросила я под конец мать водителя. Это была единственная подробность, которая имела хоть какое-нибудь значение и которую они обошли вниманием.
   - Я?! - вспылила она, словно я обвинила ее в краже больничных столовых ложек.- Понятно, - сказала я, но ее было уже не остановить.
   - Я работала сорок пять лет! Я ветеран труда! Я всю жизнь! У меня трудовые мозоли не сходят, хотя я уже на пенсии! Меня до сих пор приглашают на праздники и в школы, рассказать о трудовых буднях и славном прошлом! Меня поздравляют и награждают грамотами!
   Водитель чувствовал себя неловко. Он покашлял, чтобы остановить ее. Его слабое горло не произвело должного эффекта.
   Я повернулась и пошла. Если они хотят денег, пусть научатся вести себя благоразумно. Неблагоразумно кусать руку, которая кормит тебя.
   Браток догнал меня на лестнице.
   - Простите за сцену, она не хотела. Она сейчас плачет.
   Я пожала плечами и стала спускаться.- Но... вы поможете?
   - Если она на пенсии, она может ухаживать за сыном. Я буду оплачивать все лекарства и зарплату. Сто процентов. Пока он нетрудоспособен.
   - Да-да... да-да... да-да, - как паровоз на стыках, зачастил браток. - А еще... а еще сняли охрану. Почему?
   - А что следователь говорит?
   Оказалось, браток не спрашивал следователя. Боялся. Стеснялся. Не хотел отвлекать занятого человека от важных дел. Он спрашивал меня. Словно я должна быть в курсе всего. Я пообещала узнать.
   - Вы не волнуйтесь, из следователей больше никого пока не убили, - заверил меня браток.Я вздрогнула.
   - И это... чеки сохраняйте. Для отчетности. ОТ лекарств.
   С момента выписки моя жизнь оказалась заполнена отчетами о самочувствии больного.
   Я оценила краткость и точность отчетов главврача.
   Теперь меня посвящали во все подробности. Что болело у больного. Что он ел. Сколько он прошел самостоятельно.
   Мои познания в области человеческой анатомии сильно расширились.
   Кипа аптекарских чеков росла, грозя превратиться в гору. Теперь я оплачивала также детские присыпки, женские прокладки и средства для облегчения климакса. Под конец мне стало казаться, что я поставляю лекарства всем родственникам и знакомым водителя, его матери и братка. Спорить было дороже.

***

   Саша родила своего мальчика. Слава богу, это произошло без моего вмешательства. Я боялась, что она позвонит и потребует, чтобы я присутствовала при родах. Как в Сексе в Большом городе. Когда Керри Бредшоу морально поддерживала подругу.
   Такого удовольствия Саша мне не доставила. К счастью. Мне сообщили, когда все уже было позади.
   Оказалось, что Саша до беременности была медсестрой. В связи с этим ей было немного легче пройти через все это. К ней прониклись сочувствием, как к соратнице на ниве народного здравоохранения. Сначала. Так что медсестра сразу же привела врача, и совместными усилиями ребенок был извлечен на свет божий.
   Саша позвонила мне на следующий день. Я приехала.
   Я надеялась, что меня не пустят. Что я постою под окнами, передам букет цветов и сетку с яблоками, и на этом мой визит будет окончен.
   К сожалению, меня не только пустили. Меня проводили к палате, попутно объясняя, что и как происходило. Какие требуются лекарства и деньги.
   Почему-то во мне сразу опознали денежный мешок, который нужно пощипать. Пока я дошла до палаты, мой бумажник похудел на пару тысяч.
   Саша лежала на кровати какая-то прозрачная и скудная. Непривычная после объемистости беременности. Я остановилась на пороге.
   - Какой прелестный ребенок! - пропищала она тоненьким голосом.- Где он? Он не с тобой?
   - Нет, его приносят кормить. Я прошу, чтобы его оставили со мной, но они уносят его. А вдруг его подменят?
   - Успокойся, это только нервы, - сказала я. - Поздравляю с сыном.
   - Хочешь быть его крестной? - живо спросила Саша, вставая с постели.
   - Пойду посмотрю на него, - сказала я. - Может, договорюсь, чтобы его не уносили.
   - А ты не принесла бы мне лучше шоколаду? - застенчиво попросила Саша. - Очень хочется. Помогает при послеродовой депрессии.
   - У тебя депрессия? - спросила я и вышла, не дожидаясь ответа.
   Медсестра провела меня в отделение, где лежали младенцы. Хранились, как бы я сказала. Она показала мне сына Саши.
   У него были зажмуренные глаза новорожденного котенка. Нос терялся в складках щек. Больше ничего не удалось рассмотреть в этом кульке из пеленок.
   Он безмятежно спал и видел какие-то детские сны. Одна моя знакомая как-то предположила про новорожденных кутят: если они не имеют зрительных образов, что же они видят во сне? Наверное, зрительные образы своей матери.
   Не знаю, что видел во сне этот младенец, только вдруг он открыл пронзительно-голубые глаза и уставился на меня. Как в фильмах ужасов. От неожиданности я вскрикнула, и все отделение новорожденных присоединилось ко мне в громком негодующем вопле.
   Я поспешила уйти.
   В магазине напротив роддома я накупила всяких шоколадок и отнесла в приемный покой. Медсестра согласилась отнести их Саше. Она предложила еще раз сводить меня на экскурсию в отделение новорожденных или к Саше. За дополнительную плату. Я отказалась. Хватит с меня фильмов ужасов на сегодня.
   Я рассказала о ребенке Глаше. Под большим секретом.
   - Он похож на твоего? - сразу же быстро спросила она.
   - Не знаю. Он похож на колобка, по крайней мере в том виде, как мне его показали.
   - Она говорила об анализе ДНК?
   - Нет. Она говорила о шоколаде.
   - Понятно. Мне кажется, она будет настаивать на анализе.
   - Почему?
   - Она же потребует долю наследства для ребенка!- Если это его ребенок.
   - Если, - как спартанцы, лаконично согласилась со мной Глаша.
   Мы сидели На свежем воздухе, в самом маленьком, интимном зальчике. Несмотря на усиленную работу кондиционеров, в нем всегда было душно и пахло сигаретным дымом. Я выбрала этот зал специально, чтобы посекретничать. Чтобы нам никто не мешал.
   Мы заказали котлеты по-киевски и уже приступили к дегустации, как позвонила Танюша.
   - Девочки, я в ресторане. На свежем воздухе. Собираюсь пообедать. Не хотите присоединиться?
   - Да мы тоже в ресторане. На свежем воздухе. Уже обедаем. Не хочешь присоединиться?- А где вы? А вас не вижу!
   Мы представили, как Танюша осматривает посетителей ресторана, заглядывая в лица, расспрашивая официантов, и нигде не находя нас. Это было смешно.- Мы здесь, в маленьком зале.
   Она появилась через несколько мгновений.
   Официант с двусмысленной улыбкой втолкнул ее в зал. Она с испугом оглянулась.
   Потом увидела нас и поспешила присесть к нам.
   - Ужас. Мне так неловко. Кажется, это один из тех, кто работал на Новый Год.
   - И что? - лениво спросила Глаша.
   - Мне неловко. Словно меня в чем-то уличили.
   - Да брось. Эти официанты, они привыкли. Дай чаевые побольше, и неловкость как рукой снимет.
   Глаша знала лучшие средства психотерапии. Этому ее обучила Ириша. Хорошие чаевые - лучшее средство от смущения перед обслуживающим персоналом. Замешательство естественным путем переходит в раздражение и высокомерие. А как иначе прикажете смотреть на человека, которому даете деньги?
   Танюша согласилась с такой точкой зрения.
   Мы заказали плов на всех. Здесь готовят отличный плов из коричневого риса, низкокалорийного и дорогого. Используют специальную морковь с повышенным содержанием витаминов А и Е.
   - Как твой феррарист? - спросила Глаша, когда Танюша в очередной раз тревожно посмотрела на телефон.
   - Кур шевелит. Звонит каждый день. Смс шлет. ММС шлет.
   - А что пишет?
   - Я не читаю. Чтобы ненароком не ответить.
   - Правильно, - поддержала Глаша. - Пусть переживает, волнуется, чем ты занята. Пусть думает, а вдруг ты влюбилась в кого-нибудь другого. Пусть поревнует.
   Танюша улыбнулась.- Я звонила Ирише. Она с мужем там. Спрашивала, не видела ли она его жену. Просто интересно посмотреть на нее.- И что?
   - Он же не тусовщик какой-нибудь. Не видела. Наверное, они катаются на лыжах, а вечером ходят в бассейн и все такое.
   - А зачем тогда в Куршевель ездить? Кур гонять и здесь можно. В Куршевеле самый прикол - в тусовке, - изумилась я.
   - А если его жена строит из себя примерную мамашу? Трясется над ребенком, режим, пеленки, мазь от загара. А сказать при случае: этой зимой мы ездили в Куршевель - очень даже повышает самооценку.
   - Точно. Создает ощущение своей престижности. Не дает отставать от жизни.Мы наперебой стали придумывать высокие причины ездить в Куршевель. Их набиралось все больше и больше. И все они однозначно стоили каких-то нескольких десятков тысяч евро или долларов, которые уходили на них. И того ощущения легкости бытия, которое возникает, когда легко расстаешься с такими суммами. Или заставляешь легко с ними расстаться спутника жизни или отдыха. В конце концов, это же все тратится не на какую-нибудь серую мышку, а на тебя - мисс Совершенство или миссис Идеал.
   Перед уходом Танюша оставила пятьдесят долларов на чай. Эта щедрость растрогала ее саму. Она с легкой небрежностью посмотрела на маячившего неподалеку официанта.
   - Ну что, полегчало? - участливо спросила ее Глаша.
   - А то! Еще как!

18

   Выдвинули обвинения против Зубчика. Александра Белозубова. Того самого, чьи песни так любил мой муж.
   Я не могла поверить своим ушам. Белозубов - Саша Зубчик? Хотя, с его репертуаром, все может быть.
   Более того, кто-то поднажал на органы следствия, и теперь Зубчик сидел в СИЗО. Под большим секретом. В прессу просочились слухи, что он заболел, и поэтому его концертное турне было отменено. Очередной чес откладывался.
   Его адвокаты тоже считали, что подобная огласка пока может только повредить.
   Я сильно подозревала, что тут не обошлось без Антоши. Хотя... кто знает?
   В СИЗО был и другой исполнитель. Не певец, исполнитель нападения. Напарник. Соучастник. Говорят, Саша Зубчик с ним сидел на зоне.
   Обо всем этом мне доложил браток водителя.
   Он пришел с умным видом в офис и сидел напротив меня.
   - К нам приходил адвокат. Он сказал, что если не будет заявления, против Зубчика у них ничего нет. Он сказал, что криминальная обстановка последнее время действительно жуткая. От бандюг нет житья. Он сказал, что может оказать нам материальную помощь. Двадцать тысяч долларов.
   Он произнес это число со странным удивлением на лице. Наверное, он никогда не думал, что кто-то может дать им такие деньги.
   - Он угрожал вам? - спросила я обреченно.
   - Да нет, скорее, сочувствовал.
   - Но вы отказались от денег?
   - Мы подумали о вас.
   Тут я призадумалась. Что он этим хотел сказать? Что мне будет неприятно узнать, что Зубчика отпустили из-за отсутствия улик? Или что я смогу дать им больше?
   Секретарша принесла мне большую чашку с лапшей и маленькую - с кофе. Я обе предложила братку. Он не отказался ни от одной.
   - Но вы ведь хотите, чтобы он понес заслуженное наказание?
   Кажется, я уже нахваталась слов от Глаши. Ну что ж, тем лучше. Браток даже перестал жевать лапшу и посмотрел на меня испуганно.
   - Я бы его... с собственного одиннадцатого этажа... - воинственно заявил он.
   - Хорошо. Как поживает наш больной?
   - Идет на поправку. Фильмы смотрит. Даже читает. Хотя и недолго.- Хорошо.
   По традиции, сложившейся между нами, я должна была что-нибудь предложить ему. Я предложила.
   - Я для дочери покупала журналы комиксов. Я, пожалуй, принесу их для вас. Там отличное сочетание текста и картинок. И буквы большие. Не утомляют зрение. Ну ладно, у меня дела, а вы тут не торопитесь.
   Не дожидаясь ответа, я вышла из кабинета.
   Пусть доедает лапшу спокойно. И кофе допивает.
   Я зашла в кабинет Петра, выгнала оттуда секретаршу и приказала ей выпроводить посетителя, когда он закончит мой завтрак.Петр просматривал факсы от представительств в регионах. Он протянул мне распечатку с цифрами.
   - Вот, регионалы согласны. Мы можем поставлять им Березоньку, а также другие йогурты и майонезы под нашей маркой. Потом мы нашли интересные предложения на местах, вот здесь, чтобы обратно не гонять транспорт порожняком. Три города уже готовы подписать с нами договора!
   - Подписываем! - забыв про голод, ответила я. - Видишь, как хорошо все складывается!
   - Да, это поможет нам сохранить обороты. Они для начала будут брать в таких объемах, - он тыкал в список карандашом с обкусанным кончиком. - А потом планируют увеличить объемы.
   - Отлично, - я искренне обрадовалась.
   - А еще нам поступили предложения о франшизе. Они будут готовить Березоньку по нашим технологиям и под нашей маркой. И платить нам процент.
   - Откуда?
   Петр назвал город, который я никогда не слышала. Абсолютно никаких идей по этому поводу. Да, это вам не Куршевель.
   - Крупный областной центр, - добавил он. - Перспектива.
   - Чем нам хорошо?- Затрат почти никаких, а деньги будут.
   - Ладно, пусть приезжают, подпишем договоры.
   Он радостно бросился к телефону.

***

   - А что ты ему денег не дала? - удивилась Танюша, когда я вечером пересказывала ей эту историю. По телефону. С маской на лице.
   - Не знаю. Не подумала.
   Маска мешала активно чувствовать. Я вяло прислушивалась к своим ощущениям.
   - Надо было денег дать. А теперь он откажется от показаний.
   - Он что, дурак?
   - Почему сразу дурак?
   - Это же и в него стреляли. Его тоже хотели убить. Разве он не понимает, что в его интересах засадить убийц?
   - В его интересах - содрать побольше денег со всех возможных участников.
   - Зачем ему деньги, если его убьют? - прозвучало глупо, как слоган из рекламы, но мне фраза понравилась. Надо будет повторить ему и его братку.
   - Мне все же кажется, надо было отдать деньги, - почему-то разочарованно сказала Танюша.- Жалко.
   - Денег жалко?
   - Ага. Денег жалко. И вообще, он должен, невзирая на опасность, дать эти показания. А потом программа защиты свидетелей.
   Я точно видела во всех фильмах - именно так это и происходит. Если свидетель сотрудничает со следствием, все кончается хорошо. Его спасают. А если идет на поводу преступников и прочего криминалитета, потом его тело находят в реке. С бетонной чушкой на ногах. Или с пулевыми дырками по всему телу. Или случайно выпавшим с родного одиннадцатого этажа. Кстати, надо будет им отыскать диски с фильмами и комиксы на эту тему. Им будет полезно ознакомиться с последними наработками в этой области. Весьма наглядно. Даже дураку должно быть понятно.Танюша попыталась объяснить свое видение проблемы.
   - Ты пойми, он ведь не считает, что это на него напали. Он вообще случайный прохожий.
   - Как же, случайный, - оскорбилась я. - Он, между прочим, не бесплатно на моего мужа работал. Хорошие деньги получал.
   - Ты хочешь сказать, любишь кататься - люби и саночки возить? - спросила Танюша.
   - Да. Кстати, как там твой любитель кататься?
   - Он?! Гондурас в огне. Жаром сердца топит снега Швейцарии.
   - Правда? Оставит швейцаров без работы?
   - Да. Звонит, но я трубку не беру. Пишет смс-ки, что я принцесса его сердца. Королева его империи.
   Совсем некстати я вспомнила, что его империя - империя контрафактных товаров. Королева контрафакта. Да, красиво звучит.
   - Ну вот видишь, а ты переживала... Так держать!
   У меня на мобильнике даже есть песня соответствующая. Найду - послушаю.

***

   Мне подыскали домработницу-филиппинку. Она была маленькая, смуглая, с застенчивой улыбкой. Из всех опознавательных признаков я сразу отметила загар и темные волосы. Филиппинка улыбалась и предупредительно ловила глазами любое движение.
   Она немного говорила по-английски. По-английски вообще нельзя говорить много. Такой убогий язык.
   Кажется, кто-то из великих умов говорит, что по-немецки можно говорить с врагами, по-испански - с друзьями, по-французски - с любовницами. По-английски можно только спросить сколько стоит и как проехать.
   Я владею английским в совершенстве. Я легко могу спросить в магазине, сколько стоит та или иная вещь, есть ли мой размер и нет ли другого цвета. Еще ни разу у меня не возникла необходимость говорить по-английски о чем-нибудь еще.
   Даже в фильмах у них используются по преимуществу два-три слова. Я английские фильмы могу понимать без перевода. Но все-таки предпочитаю с переводом. У наших актеров такие сексуальные голоса!
   Кстати, бедная Шерон Стоун! Наверное, она не делает подтяжку потому, что не может объяснить, что хочет, по-английски. Ей стоило бы выучить русский. Тогда бы она смогла объяснить, что ей необходима круговая подтяжка. И вообще. Ей много чего необходимо.
   А пока она известна тем, что требует денег у богатых. То ли на голодающую Африку, то ли на СПИД. Ну, то есть сводит разговор к Хау мач и Сенкъю.
   К моему счастью, филиппинка оказалась на редкость понятливая. Она быстро втянулась в работу, при этом умудрялась оставаться вечно незамеченной. То есть незаметной. Как человек-невидимка. Наверное, у этого писателя была тоже домработница-филиппинка, и с нее он писал свой роман.
   Все-таки, чтобы легче было обнаружить ее в доме, локализовать, как говорили у меня на фирме с подачи Петра, я решила заказать ей форменное платье. Будет ходить по дому в платье, как все люди.
   Я пригласила сотрудников фирмы по пошиву формы для домашнего обслуживающего персонала.
   Пришла сама главный дизайнер. Мне кажется, у них там вообще очень мало народу работает. Тем не менее я была польщена. С ней была ее помощница.
   Дизайнер долго рассматривала мою филиппинку, словно не веря своим глазам. Та скромно улыбалась.
   Наконец помощница принялась снимать мерки с домработницы.
   - Я сделаю вам форменное платье в стиле всего вашего дома, - с умным видом сказала дизайнер.
   - Как это? - удивилась я и тут же согласилась. - Ну конечно.
   - А может, лучше брючный костюм?
   - Почему - лучше?
   - Это более стильно. Сейчас у всех домашняя прислуга носит брючные костюмы. Даже у Виктории Бекхем.
   - А! А почему даже?
   - Ну, они же пока в Испании живут, там жарко летом. Тем не менее...
   Я опять согласилась.
   - Вообще я считаю, что одежда прислуги должна быть выполнена в духе дома. Это более соответствует облику и имиджу хозяев и настраивает их на рабочий лад. Их - я имею в виду персонал, конечно.
   Я снова согласилась.
   Мы пили дорогой чай, коллекционный, триста долларов за сто грамм, и наслаждались ароматом и ценой.
   - Например, кухарка должна носить не только функционально удобную и определяемо чистую одежду, но такую, чтобы кухарку одного семейства можно было отличить от кухарки другого дома. Причем с первого взгляда. Уже канули в Лету времена, когда все одевались безлико одинаково, жили в панельных хрущевках и ... Кстати, давайте заодно и с кухарки снимем мерки.
   - Э... ее нет.
   - А где она? Уехала за продуктами? Заболела?
   Дизайнер даже представить себе не могла, что у меня нет отдельной кухарки. Если ее нет, это значит, что ее нет временно, в течение ближайших нескольких минут или часов. А нет вообще - такое не могло уложиться у нее в голове.
   - Вообще-то она примерно моих размеров, - попыталась я выйти из неловкой ситуации. - Можно снять мерки с меня. Я ей свои старые вещи дарю, они на ней хорошо сидят. Так и это будет хорошо сидеть.
   Дизайнер несколько минут невозмутимо оценивающе и спокойно смотрела на меня, словно думала. Потом согласилась.С меня сняли мерки. Боже, какая это мука - стоять и сознавать, что с тебя снимают мерки, чтобы сшить форменную одежду для кухарки! Я на самом деле почувствовала себя кухаркой.
   Но объяснить этой дизайнерше, что кухарки у меня нет, я не смогла бы. Под страхом смертной казни. Пришлось терпеть.
   Вместе с помощницей она ушла, пообещав прислать вещи на днях.
   - Если одежда будет плохо сидеть, мы подгоним по фигуре, - лучезарно улыбаясь, сообщила она. - За счет фирмы.
   Когда они наконец скрылись из вида, я быстро собралась и поехала купить себе какую-нибудь обновку. Что-нибудь приличное. Костюм для кухарки у меня уже точно будет. Надо что-нибудь еще.

***

   Сашу выписали из роддома. С ребенком. Я не поехала ее встречать. Еще чего. Я была бы рада, если бы их вообще никто не встретил. Но Саша сказала, что за ней приедут с ее бывшей работы.
   Если она была медсестрой, значит, работала в какой-нибудь больнице. Возможно, за ней приедут врачи. Мужчины-хирурги с сильными руками. Или окулисты в очках с толстыми стеклами. Или женщины-терапевты в старых пальто.
   И хоть мне и сошьют платье для кухарки, в такую тусовку я не пойду.
   Я пообещала позвонить. Исключительно для того пообещала, чтобы Саша сама мне не звонила. Пусть, если что, сидит и ждет.
   Разумеется, в самый неподходящий момент телефон зазвонил.
   Я долго гипнотизировала его взглядом, чтобы он отключился и перестал звонить. Но он продолжал. Тогда я взяла трубку.
   Это звонила Танюша.
   - Слушай, это я! - шепотом стала она объяснять. - Слушай, что мне делать?
   Голос ее звучал как-то испуганно.
   Я сразу представила что-то неприятное. Что она где-то в комнатах потеряла бриллиант, который стоит дороже, чем весь дом, где у нее квартира. И теперь не может решить, что лучше: снести дом или не найти бриллиант.
   - А что случилось? - с замиранием сердца спросила я, тоже шепотом.
   - Представляешь, приехал мой феррарист, я ему сообщила, что уехала тусоваться. Чтобы он ревновал и ценил. А сама дома сижу. Так он как чуял, приехал, под дверью стоит, стучится. Что мне делать?
   - Не открывай! Сказано - на тусе, значит, на тусе. Не совсем ведь тупой.
   - Ага! Ладно. Только он говорит, что знает, что я дома. А я сказала, что меня нет. И у меня свет горит во всех комнатах. И машина моя стоит у подъезда. Он не верит, что меня нет дома.
   - Слушай, значит, так.
   Ситуация складывалась, как в бизнесе, надо было как-то разруливать. Я почувствовала себя в своей тарелке и с удовольствием взялась за дело.
   - Так. Когда позвонит еще раз, скажи твердо, что тусуешься. Чтобы поверил, сунь телефон в домашний кинотеатр и включи музыку на полную громкость. А что свет горит - скажешь, что, значит, забыла выключить, когда уезжала. Или что нарочно, от жуликов оберегаешься. Поняла?
   - А машина?
   - А что машина? - дело явно было пустяковым, я пожала плечами.
   - Моя машина стоит на стоянке у дома. Он кричит, что никогда не поверит, что я пешком ушла.
   - Ха! Скажешь, что ехала с кем-нибудь. Со мной, например. Или с Ксюшей.
   - Он скорее поверит, что я пешком ушла, чем что с Ксюшей уехала.
   - Ну, тогда со мной.
   - Ладно. Только ты не забудь, что сегодня мы с тобой тусуемся, а то...
   - Ладно. Вот еще что. Если не будет уходить, позвони нашим ментам, пусть они приедут и его попросят удалиться. Ну, мол, соседи жалуются, что шумит.
   - Точно! - обрадовалась Танюша. - Ты голова! Спасибо. Я так и сделаю! А то, понимаешь, он же должен как-то меня ревновать. К тому же после вчерашней маски пилинга у меня не самый блестящий вид...
   Тут Танюша, видно, подумала, что сказала что-то лишнее, и положила трубку.
   Я пошла смывать мою маску. И так, из-за разговора с Танюшей, я передержала ее на пять минут. Ну, надеюсь, ничего страшного не произойдет.
   Когда я промакивала лицо полотенцем, телефон зазвонил снова.
   - Ну как, отбилась? Маневр удался? Боевые успехи налицо? - быстро и бодро спросила я, думая, что это Танюша, с докладом.
   Трубка неожиданно хрюкнула. Потом, после паузы, донесся сдавленный голос Антоши:
   - У вас что, уже военные действия открыты?
   - Нет, я дома, маски делаю.
   - Какие маски? Карнавальные, что ли?
   - Косметические!
   - А! То есть у вас пока все в порядке.
   Я засмеялась. Моя кожа была в хорошем тонусе, морщинки были незаметны. Настроение у меня улучшилось.
   - Зубчика выпустили из СИЗО. Под расписку.
   - Что?!
   Эта новость потрясла меня до глубины души. Даже отсутствие морщин отступило на второй план.
   - Водитель отказался от своих показаний. Поэтому Зубчика отпустили. Под залог.
   - И что теперь будет? - недоуменно спросила я. Я даже испугаться не успела. Просто что-то вдруг перестало стыковаться в окружающем мире. Я уже чувствовала себя так, как будто бандиты подкрадывались к моему дому. Страха еще не было, а чувство безнадежности уже появилось.
   - Не знаю. Наши люди в милиции рвут и мечут.
   - А почему он отказался? Разве можно вот так просто взять и отказаться? Он же там ... подписывал что-то.
   - Ну, сказал, что плохо помнит. Принес справку из больницы, что амнезия. А почему... может, припугнули. Или денег дали.
   Я никак не могла прийти в себя. Антоша давно отключился, а я все сидела и держала трубку в руках. Наконец я набрала номер братка.
   - Как дела? - зловеще спросила я.
   Он ответил тоже немного испуганно.
   - Ну... идем на поправку.
   - Фильмы мои смотрели? Комиксы читали?
   - Да-да. Смотрим, читаем.
   - И что? Твой брат отказался от показаний против Зубчика?Браток долго молчал, наконец выдавил что-то нелогичное.
   - Нам из милиции прислали фотографии с места преступления.
   - И что?
   - Мы не знали, что делать. Вы не звонили. Мы не знали, кто это прислал. С камеры наблюдения. Ужасные кадры. Да еще ваши фильмы. С этими кровавыми сценами. Мы поняли, что это что-то значит. Только не поняли, что. Адвокат нас благодарил.
   - Надеюсь, вы не ждете, что я вас тоже буду благодарить?
   - О нет, нет. Мы можем взять деньгами.
   - Хорошо. Это нетелефонный разговор. Приезжайте завтра ко мне в офис.
   Я не успела положить трубку, как телефон снова зазвонил. Я мысленно выругалась: кажется, он снова чего-то не понял.
   - Алло, это я! - восторженно возвестила Танюша. - Представляешь, мой-то феррарист! Уехал, а потом прислал с посыльным букет роз. Сто одну розу!
   - Ты точно знаешь? - с недоверием спросила я.
   - Конечно! Во-первых, в накладной написано. А во-вторых, я сама пересчитывала!
   - Пересчитывала? - я представила себе, как посыльный стоит и ждет, а Танюша пересчитывает розы, одну за одной.
   - Да, сто розовых и одна белая. Интересно, что бы это значило?
   - Может, он хотел прислать тебе сто одну розовую розу, а у них в магазине было только сто розовых? И они добавили одну белую?
   - Скажешь тоже! - обиделась Танюша, но ненадолго. - Я думаю, это знак.
   Я порадовалась за нее. Вспомнилась известная песня: Этот третий пробил дыру в паркете, ой, и что-то еще про мать. Феррарист едва не пробил дыру в двери.
   Я же радоваться не могла. Меня трясло от нервного возбуждения после разговора с братком.
   Танюша пожелала мне спокойной ночи. Я приняла снотворное Спокойной Ночи и действительно уснула.

***

   На следующий день браток ждал меня у офиса с самого утра. Секретарша по привычке предложила ему кофе и лапшу.
   С тех пор как у меня стала работать филиппинка, я могла спокойно завтракать дома. Несъеденные упаковки с лапшей были в его распоряжении.
   Он уже успел доесть вторую порцию, когда я пришла.
   - Заходите, - сказала я сухо и провела в свой кабинет.
   - Сожалею, что так получилось. Но теперь вы понимаете, что такого человека надо посадить? - напористо начала я. Браток дожевал лапшу и вздохнул. Кажется, у него от такой халявы уже должна была начаться язва.Он помотал головой и одновременно пожал плечами. Я не поняла, что он имел в виду.
   - Я найму вам охрану, - пообещала я.
   - Ага, - ответил он без энтузиазма.
   - Пока он на свободе, вы не можете чувствовать себя в безопасности! - с пафосом сказала я. Так говорили копы в каких-то фильмах. - Это в ваших интересах.
   По глазам я видела, что он не согласен.Я вспомнила последние фразы нашего последнего разговора и с вздохом достала деньги. Десять тысяч долларов. В банковской пачке.
   - Это настоящие деньги, - сказала я веско. - И я их не заберу обратно. А бандюги вам могут подсунуть куклу. Это когда сверху и снизу несколько купюр, а в середине просто листки бумаги. Или потребовать деньги обратно.
   Браток задумался. Деньги приятно отягощали его руку и совесть. Я воспользовалась моментом.
   - Вы ведь знаете, какие бандюги подлые. Смотрели же мои фильмы. И комиксы.
   У братка вытянулось лицо. Кажется, он вспомнил что-то другое из этих фильмов.
   - Вы сможете немного отложить, а в следующем году съездить в Куршевель, вместе со всей Москвой! - как главный приз, объявила я.
   Лицо братка вытянулось еще больше. Кажется, он не считал это хорошим применением денег. Зря я это сказала. Но разве ему не лестно поехать тусоваться со всеми более или менее значимыми людьми? Окунуться в мир больших людей? Странные они, эти простые люди.
   - Или потратить на что-нибудь еще. Например, на учебу дочери.
   Я знала, что у него есть дочь, которая учится в школе. Заканчивает. То ли в этом году, то ли в следующем. Я вообще многое знала о его семье.
   Он сглотнул и положил деньги в карман.
   - Мне надо посоветоваться с братом, - сказал он неуверенно.- Конечно. Пожалуйста. А потом сообщите мне о вашем решении. И я сразу же пришлю охрану. Понятно?
   Ему было понятно. Он ушел, весь в сомнениях и опасениях, но с деньгами. Вряд ли он от них откажется теперь.
   Я взялась за телефон. ЧОПов много. Я позвонила в тот, который работал с моим мужем.
   Со мной говорил сам директор.
   - У тебя уже проблемы? - удивился он. - В бизнесе?- Нет. Мне нужна охрана для свидетеля. Для водителя. Ему угрожают.
   - Нет проблем, - ответил директор. - Найдем людей. Если что, я и сам могу встать. Надолго?- Пока Зубчика не поймают!
   Он усмехнулся в трубку.
   - Ясно. Поставлю человека.- Двух, - сказала я умным тоном. - У меня все рассчитано. Надо двух.
   - Хорошо, будут два.
   - Договорились.
   Вот все так просто. Если бы в жизни все было так же просто! Я вздохнула.
   Впереди меня ожидало важное мероприятие - ужин с подругами. К нему надо было подготовиться как следует. И поэтому, хоть я только что и приехала, надо было уезжать.
   Я с завистью посмотрела на секретаршу. Везет ей. Никуда не надо. Сиди и спокойно работай еще пять часов. А мне! К парикмахерше, к маникюрше, одеваться, краситься. Везде успей и ничего не испорть!
   Потом я с завистью посмотрела на остальных работников. Они неторопливо перебирали бумаги, стучали на компьютерах и набирали номера телефонов. Спокойно и расслабленно. Главное, такая работа нисколько не грозит фигуре.
   А мне предстояло ужинать. Есть еду. Заказать мало - значит, уронить свое реноме. Заказать много - повредить фигуре. Заказать много и не съесть - привлечь к себе нежелательное внимание.
   Я вздохнула еще раз, собрала вещи и пошла к выходу.
   - Вы уже уходите? - погнался за мной Петр.
   - Да, - скорбно сказала я. - Дела, дела.
   - И больше не вернетесь?
   - Сегодня - нет. До понедельника, хорошо?
   - Хорошо. Только у меня новость, плохая...
   - Это очень срочно? Может подождать до понедельника?
   - Ну, мы не можем ничего предпринять пока...
   - Ну вот и до понедельника. Пока. Хорошо провести время на выходных.
   Надо же, какими бестактными могут быть работники.

19

   - Массаж мне сделаешь? Тонизирующий, - сказала я Ганне. Она смотрела телевизор в своей комнате и вышла мне навстречу. Конечно, зимой ей особо заняться нечем. На земле лежит снег, и растения не растут. Хотя, кажется, она выращивает рассаду на весну.
   Мы поднялись в мою комнату. По дороге я отметила, что в доме очень чисто. Надо же, а когда приезжаешь вечером после полноценного рабочего дня, за такие мелочи глаз не цепляется.
   Филиппинки нигде не было видно. Я поискала ее сначала взглядом, потом стала искать в шкафах и за дверями. Ганна несколько минут испуганно следила за мной, потом сказала:
   - Она где-то здесь. Я с ней каждый день вижусь.
   Надеюсь, для меня новая филиппинка не превратится в барабашку, которая существует в доме и угадывается по стукам и перемещению вещей.
   В тот день мне было не до того. Я растянулась на полотенце и предложила мое тело массажу.
   Ганна старалась изо всех сил. Очевидно, почуяла конкурентку в филиппинке. Вдруг та владеет баснословным тайским массажем. Я с наслаждением подверглась колдовству растираний, пощипываний и выжиманий. Почти уснула.
   Телефонный звонок вывел меня из равновесия.
   Это звонила Ксюша.
   - Уже едешь? - прокричала она в трубку. Судя по звукам, которые сопровождали ее реплику, она как раз ехала в машине.
   - Уже почти еду, - подтвердила я.
   Я быстро схватила первые попавшиеся джинсы, предусмотрительно и услужливо приготовленные для меня филиппинкой.
   - Ужинайте без меня, - крикнула я уже на ходу.
   Мы ужинали в модном ресторане. Народу, как всегда, было много. Я придирчиво поискала глазами знакомых. Их не было. Может, мы ошиблись, и этот ресторан уже не моден?
   За столиком меня уже ждали Ксюша, Танюша и Даша. На Даше был модный красивый горный загар, и она кичилась им. Я знала, как он получается: в солярии плюс специальное средство для загара. Шесть процедур, по двести долларов каждая, - и пожалуйста. Естественность приживается с трудом.
   - А где Ириша? - спросила я.
   - У нее Илюша заболел, - сочувственно сказала Ксюша. - Акклиматизация после Куршевеля.
   - А мне кажется, он подцепил компьютерный вирус, - мрачно сказала Даша. - Сейчас, знаете, такие вирусы выпускают, они сражают и компьютер, и компьютерщика. А там, куда лазит Илюша, только такие вирусы и водятся.
   Мы хором посочувствовали Ирише.
   Потом мы хором посочувствовали Арише, потому что она тоже была чем-то занята. Потом мы хором посочувствовали Милаше, которая как раз собиралась поехать отдыхать. Когда все уже разъехались, оставив после себя несмываемый вклад в культуру Куршевеля и прочих горнолыжных мест.
   Мы продолжали в том же духе, и я уже предчувствовала, что скоро дойдет очередь и до меня, когда нам принесли наш заказ.
   В тот же момент Ксюша вздрогнула и закричала почти на весь зал:
   - Танюша, Танюша, не смотри туда!
   Танюша мгновенно перевела взгляд в том направлении.
   В дверях стоял ее жених-феррарист под руку с длинной веснушчатой женщиной с лошадиным лицом.
   - А-ба! - сказала Танюша отчетливо. - Он нас заметил?
   - Не думаю, - сказала я.
   Новопришедшие степенно, с чувством собственного достоинства, уселись за столик.
   Танюша, рассмотрев женщину, самодовольно улыбнулась.
   - А шмотки у нее того... не тянут. И брюлики не солидные. Не стоящие. А он сегодня утром мне клялся в любви и подарил такое кольцо, такое кольцо! Я даже побоялась его сюда надеть. Камень - три карата! Я по квартире пока еще боюсь в нем ходить.
   - А! А что это он утром тебе в любви клянется, а вечером какую-то бабу в ресторан ведет? - язвительно спросила Даша.
   - Это же его жена, скорее всего. Он, наверное, решил с ней о разводе поговорить.
   - Думаешь, хочешь ее напоить до потери чувства реальности? - недоверчиво продолжила Даша ехидный допрос. - Чтобы она согласилась?- А мне Глаша сказала, что можно и без ее согласия. Через суд. Даже если она не будет приходить туда. Два раза не пришла - на третий заочно разводят, - авторитетно сказала я.
   Мы дружно включились в дискуссию, как развести феррариста с наименьшими потерями для Танюши. Она сияла от радости.
   Неожиданно Даша заметила, что объект нашего обсуждения встал и отошел от стола.
   - Пойдем-пойдем! - возбужденно проговорила Танюша. За беседой она успела выпить бутылку белого вина и была полна решимости совершать подвиги. - Как будто в туалет. Мимо него. Поздороваемся.
   - Туалет в противоположной стороне, - сказала я, потому что Танюша уже поднялась и тянула меня за руку.
   - Какая разница. Мы сначала дойдем до него, а потом повернемся и пойдем обратно.
   Я поддалась.
   Мы дошли до столика, где теперь временно сидел феррарист. Танюша споткнулась о ножку стула жениха и со всем удивлением, на которое была способна, воскликнула:
   - Боже мой! Кто это?! Привет!
   Я вторила ей вслед:
   - Привет! - и состроила самую очаровательную улыбку.
   Феррарист равнодушно оглянулся, пробормотал: - Извините, - и пододвинул стул ближе к столу.
   - Извините, - с потрясенным видом пробормотала Танюша.
   - Ничего, только в следующий раз будьте осторожнее, - равнодушно ответил феррарист.
   Танюша стала пунцовой. Я испугалась, что сейчас она упадет в обморок с инсультом, и потащила ее в туалет.
   Там никого не было, и я сунула ее голову под холодную воду. Вода стекала по покрытым лаком волосам и текла по лицу. К счастью, Танюша пользуется стойкой, несмываемой водой и потом косметикой. Так что ее макияж не пострадал.
   Вот что значит качественный макияж! И в огне не горит, и в воде не расплывается.
   Танюша немного пришла в себя и разрыдалась у меня на груди.
   - Как он мог! Как он мог! Подлец!
   - Это же его супруга.
   - Да какая разница! Супруга, подруга, подпруга или радиус круга! Я, я - свет его жизни! Это со мной он спит каждый день!
   В туалет вошла девушка с сотовым телефоном у рта.
   - Здесь такие миленькие мордашки! Приезжай, я одна не справлюсь!
   Она заметила нас и замолчала. Танюша смерила ее негодующим взглядом. В принципе этот взгляд предназначался ферраристу с его половиной. Но их здесь не было. Девушка от неожиданности уронила телефон и полезла под раковину его искать. Или просто спрятаться от нас.
   - Уйдем отсюда, - предложила Танюша. - Я не могу вернуться туда.
   Пока она рыдала, на моем свитере остались некоторые части ее макияжа. Действительно, в таком виде возвращаться было невозможно.
   Мы ушли.
   Через час он позвонил.
   Танюша не взяла трубку. Она показала трубке язык, и та замолчала. Еще через несколько минут феррарист позвонил снова.
   - Наверное, засел в сортире. Мужском. Чтобы его жена туда не пришла. И звонит мне из сортира. Из сортира! Чтоб его там замочили, как сказал наш президент. В сортире! - комментировала Танюша каждую трель.
   Мы вместе пили мартини со льдом. Я радовалась, что успела съесть свой заказ в ресторане. На голодный желудок так напиваться не рекомендуется.
   Танюша еще несколько раз произнесла слово сортир, пока мы сидели в этом баре.
   Весь мир - один большой сортир.

***

   Я отобрала вещи для Саши и ее ребенка. Получилась большая куча.
   Надо же, сколько вещей надо маленькому ребенку. Вот джинсики, которые мы купили Сонечке в Милане. Вот кепочка, которую мы купили ей в Нью-Йорке. Вот маечка из Индии. Вот детское питание, которое мы купили в Лондоне. Почти не использовали. Вон, больше чем полпачки осталось.
   Я сложила все, что раньше не выкинула и не раздала знакомым, в две большие сумки. Старая пачка памперсов не помещалась в сумки, ее я положила отдельно. Наверное, сейчас это самое важное для ребенка. Джинсы, кепки и майки пригодятся позднее.
   Я сложила все вещи в машину. Туда же отправились старая коляска и ванночка от Ириши.
   Ехать не хотелось. Я все-таки поехала. По дороге вспоминала, как этот период проходил у меня.
   Мне сразу же нашли няньку для ребенка. Из агентства. С рекомендациями. Она была еще не старой, но выглядела достаточно старообразно, чтобы играть роль бабушки. Моя собственная мать выглядела не так солидно. Хотя была старше. И, конечно, она была слишком занята работой, чтобы сидеть с ребенком. Да и образование у нее было не совсем подходящее. Она была преподавателем на кафедре и метила на должность завкафедрой. Которую она благополучно занимает сейчас.Дома у Саши была ее мать. Она сидела в пустой кухне и курила. Саша потащила сумки в комнату.
   Я тоже заглянула туда.
   Лучше бы я туда не заглядывала. Пустая комната. Кровать и стол. На кровати - кричащий ребенок.
   Я вернулась на кухню.
   Мать Саши освободила стул, бросившись в комнату разбирать подарки. Потом она вернулась.
   - Хотите чаю? С печеньем. Сама пекла.
   Я вежливо согласилась. Чай был странный. У печенья был странный привкус. Я отпила немного и буквально надкусила одно печеньице. С точки зрения вежливости этого было достаточно.Мать Саши прислушивалась, как дочь экзальтированно разбирает приношение.
   - Вот ведь как хорошо, - сказала она одобрительно. - Вот Сашеньке и попроще будет.
   Я промолчала.
   - Она ведь у меня самостоятельная. Что задумала, все делает сама. Уж если решила, так сделает.
   Она искоса посмотрела на меня, словно ища одобрения.
   - Вот у моей соседки сын - лодырь лодырем. Ему бы целые дни на диване лежать и телевизор смотреть. А моя - решила поступить в медучилище - пошла в медучилище. Захотела в Центр здоровья устроиться - устроилась в Центр здоровья. А туда ведь не всяких берут.
   Я кивнула, чтобы она подумала, что я слушаю.
   - Полюбила и родила. Жаль, конечно, что мужик умер.
   - Погиб, - поправила я.
   - Тем более. Вот такая любовь. Любовь до гроба. И он ее любил, сильно...
   Мне стало плохо. Писк ребенка из комнаты отвлек ее от разговора.
   Появилась Саша с младенцем на руках.
   - Вот она, мадонна с ребенком! - восхищенно закудахтала мать. - А кто это у нас такой маленький?
   Голубоглазый ребенок пронзительно закричал. Саша потрясла его, и он замолчал.
   - Памперсы! - восторженно сказала Саша. - Вот это нам очень надо сейчас! Спасибо. А разве тогда уже были памперсы?
   Она спросила таким тоном, что я почувствовала себя доисторическим персонажем. Этаким динозавром в юбке.
   - Были, - ответила я сухо. - Тогда уже все было. И памперсы, и компьютеры, и даже Чубайс.
   Саша кивнула. Ребенок, еще не обряженный в новопринесенные памперсы, мстительно описался. Обе женщины радостно засуетились. Я почувствовала себя лишней и ушла.
   В машине на меня накатила такая тоска, словно ребенок описался на меня.
   Мне хотелось поговорить с кем-то, кому так же плохо. Я набрала номер Танюши.
   - Как ты? - спросила я.
   - Нормально, - трагическим тоном сказала она.
   - Я тоже. Твой звонил?
   - Звонит. Я не беру трубку. Мне уже все равно. Я его ненавижу.- Понимаю.
   - Давай больше не будем говорить о нем, ладно?
   - Хорошо. Ты еще встретишь кого-нибудь. Еще миллион будет.
   - Лучше миллиард в долларах, - немного оживилась Танюша.
   Ей действительно плохо. Что мои проблемы по сравнению с ее!
   Мне стало легче.
   Вечером позвонил браток.
   - Мы дали показания, - сказал он торжественно. Так, словно они дали концерт в Концертном зале Россия. С аншлагом.
   - Поздравляю, - сказала я машинально. Потом поправилась: - Теперь все будет хорошо.
   - Да. Ваша охрана приехала. Они получат ордер на арест в понедельник.
   - Замечательно.

***

   Я проснулась среди ночи. В животе поселилась злая боль. Она грызла меня изнутри.
   Я выпила таблетку обезболивающего.
   Боль не прошла. Я подождала еще немного и выпила целый коктейль из обезболивающих, от аспирина до салпадеина.
   Боль снова не прошла.
   Мне стало казаться, что я умираю.
   Я набрала номер скорой помощи. Он запрограммирован у меня на телефоне. Хорошо, не надо запоминать.
   Они приехали и предложили отвезти меня в больницу.
   Я уже плохо соображала. Меня тошнило. Я согласилась.У меня оказался сальмонеллез.
   Печенье матери Саши, сразу поняла я.
   У меня была высокая температура, плюс рвота и прочие прелести сальмонеллеза.
   Я вспомнила анекдот о гриппе и дизентерии. Я оценила его тонкий юмор. Я тоже предпочла бы умереть от гриппа.
   Мне не дали умереть. Меня лечили всеми процедурами и методами.
   Я поняла, как много умеет наша медицина. В плане издевательства над пациентами.
   Я осознала, как важно быть здоровым. Лучше быть богатым и здоровым. Чем богатым и больным.
   К счастью, через два дня острые симптомы прошли.
   Я возрадовалась жизни.

***

   Радость моя прожила недолго. Я решила позвонить в офис. Сообщить, что болею. И чтобы они не теряли надежды и работали в полную силу. Потому что скоро меня выпишут и я приеду разбираться.
   Лучше бы я не звонила.
   Никогда не думала, что за пару дней может случиться столько неприятностей.
   Петр ушел. По слухам, в другую оптовую фирму. Причем забрал с собой все наработки по регионам. У нас не осталось ничего из этой информации. Надо было начинать все сначала.
   Наш завод-поставщик закрыла санэпидемстанция. У директора завода случился инфаркт.
   Половина сотрудников перестала работать. Их увел с собой Петр.Мы несли огромные убытки.
   - Скажите что-нибудь утешительное, - жалобно попросила я бухгалтершу, когда она рапортовала о состоянии дел. - Что-нибудь приятное.
   - В связи с уменьшением числа сотрудников и начисляемой заработной платы у нас снизились зарплатные налоги. ЕСН, - бодро сказала она.
   Последнее слово я не поняла. Подозреваю, что оно расшифровывается каким-то нецензурным образом. Надо же и бухгалтерам как-то матом ругаться. Я вздохнула.
   - Ладно, приеду, сама во всем разберусь.
   Обстановка в палате мне опостылела. Я сказала врачу:
   - Выпишите меня. Пожалуйста. Я уже хорошо себя чувствую.
   - Конечно, - заверил он меня. - Когда придут хорошие анализы.
   - Хорошие - это какие?
   - Это отрицательные. Мы не можем выпустить бациллоносителя.
   Мне стало совсем грустно. Словно меня уличили в чем-то непристойном.
   Больше всего на свете мне хотелось вырваться оттуда. Больничный быт действовал на меня угнетающе.
   Особенно эта больничная униформа. Боже, кажется, они не следят за модой! Эти жуткие халаты наверняка заказывали еще при царе Иване Грозном. Это просто кошмар какой-то! Они наводят такое уныние!
   Я попробовала получить разрешение использовать мой домашний халат. Мне его привезла мама. Врач сначала разрешил, но когда я показала ему мой очаровательный халатик, он тут же запретил его.
   - Ни за что! - сказал он напыщенно. - Только через мой труп.
   Так что я страдала не только физически, но и морально.
   Не сравнить с европейскими больницами. Хотя там тоже своих заморочек хватает.Меня приехала навестить Танюша.Я вспомнила, как мне было неудобно стоять в палате водителя, и предложила ей принести из коридора стул. Она долго ходила по коридорам, потом наконец вернулась со стулом.
   - У меня, наверное, черная полоса в жизни, - сказала она с вздохом, старательно отводя глаза от моего больничного халата. - Попросила своего бывшего мужа увеличить мне денежное содержание, а он отказал.
   - Вот гад, - сказала я ободряюще.
   - А еще мне на Новый год подарил калькулятор. А своей бухгалтерше - серьги с брюликами. И что я с калькулятором делать должна?
   - Слушай, может, он просто подарки перепутал? Калькулятор для бухгалтерши, ей он по работе нужен. А серьги - тебе.
   - Может быть. Но меня его намерения не утешают. Результат-то плачевен, - для наглядности она шмыгнула носом.
   - Не реви, - утешила я ее. - Держись. Ты же сильная.
   - Я знаю. Только денег очень-очень хочется.
   Моя мама привезла Сонечку. Девочка трогательно угостила меня конфеткой. Отложенной от завтрака.
   - Мамочка, а ты точно выздоровеешь? - спросила она. - А то мне не понравилось ездить на кладбище. Там жарко. И папа из гроба так и не встал.
   - Ты скучаешь по нему? - спросила я.Она долго смотрела мне в глаза, решая, как надо ответить.
   - Да. Только я его почти не помню.
   - Как это ты его почти не помнишь? - строго спросила моя мама. - Я же тебе показываю каждый день фотографии.
   - А можно я не поеду в садик? Останусь с тобой здесь? - Соня прижалась ко мне.
   - Нельзя. Дядя врач не разрешит. Но скоро меня выпишут, и я вернусь домой. А потом тебя возьму. Хорошо?
   - Ну ладно, - немного разочарованно сказала моя дочь.
   Она притихла, доверчиво прижавшись ко мне, и в разговор вступила моя мама.
   - Эта твоя филиппинка, просто ужас какой-то. Она готовит исключительно рис. С какими-то червями.
   - Это не черви, это креветки, - рассудительно сказала Соня.
   - Все равно. Рис, рис и снова рис. И приправы требует, каких у нас сроду не бывало. Я о таких и не слышала никогда.
   - Научи ее готовить пельмени, - сказала я. - И яичницу.
   - Зато она манную кашу не умеет готовить, - доверительно сообщила мне на ухо Соня. - Нас в садике пичкают. Я не люблю манную кашу.
   - Я попробовала. Показала ей, как готовятся щи. Так она отказалась пробовать. Сопротивлялась так, словно я ей отраву какую предлагала. Так и пришлось в унитаз все вылить.
   При этих словах какое-то воспоминание о боли проснулось у меня в желудке, и я скривилась, схватившись за живот.- Извини, - моя мама покачала головой.
   Они посидели еще немного и ушли.
   Потом приехала Глаша. Она готовилась к каким-то экзаменам. Или тестам.
   - Я ненадолго. Надо готовиться. Кстати, ты где отравилась? Если в каком-нибудь ресторане, мы их засудим.
   - Нет, к сожалению, я ела дома у... одной знакомой. Надеюсь, ей сейчас также плохо, как и мне.
   - А она тоже в этой больнице?
   - К счастью, нет.
   - А! А то мы могли бы найти того, у кого она покупала продукты и засудить его.
   Я с удовольствием подала бы в суд на Сашу. За все. За все. Но, кажется, это была несбыточная мечта.
   Я хлебала жидкий бульончик, который мне прислали с работы. Интересно, он всегда был такой невкусный, или при Петре было лучше? Если я выйду и у меня еще останутся работники, решила я, никогда не буду посылать им бульон, когда они заболеют. Лучше деньгами.
   Я вспомнила, как сейчас в основном готовят бульон. Из кубиков. Кубик стоит дешево. Деньгами точно будет проще и вкуснее. Бульонный параллелепипед - это кубик с вытянутым лицом. Вот почему он такой невкусный.
   Я вылила остатки бульона в пустую банку и поставила ее под кровать. Какая гадость!
   Мысли о работе испортили мне настроение. Я откинулась на подушку и задремала.
   Тихо, на цыпочках, в палату вошла медсестра. Я притворилась, что сплю. Она подобрала банку и ушла. Кажется, решила, что это анализы.
   Ну, значит, никаких симптомов болезни в моче они не найдут! И меня выпишут!
   Я обрадовалась.
   Зазвонил телефон.
   Из трубки долго доносились какие-то странные звуки. Наконец прорезался голос. Я не сразу узнала его. Потом женщина, хозяйка этого голоса, представилась. Она назвалась матерью водителя. Я долго не могла поверить. Она сказала, что ночью взорвали их машину. Машина не просто сгорела. Она сплавилась в слиток стали.
   - Может, это охотники за металлами сделали? - спросила я. - Ну, знаете, всякие бомжи, которые крадут металл и сдают его за деньги. Чтобы купить водку или наркотики?
   - Нет, - ответила она оскорбленно. - Эксперты сказали, гексоген был такой же, как при взрыве машины вашего мужа.
   Вот тогда я наконец поверила ей.
   Ордер на арест Зубчика был выдан еще два дня назад. Но Зубчика не арестовали - он был на гастролях. Ждали, когда он вернется.
   - Нам угрожают! - всхлипывала в трубку мать. - Мне обещали выбивать по одному зубу каждый день, если мы не заберем заявление! А я только недавно вставила новые зубы! Металлокерамика!
   Она была так напугана, что я невольно заразилась ее страхом. Моя кровать затряслась тоже.
   - Уговорите его!
   - Как! - отчаянно сказала я. Уговорить Зубчика? Есть такая порода людей, которым невозможно логически что-то объяснить. Они понимают только один логический аргумент - дуло пистолета. Или, лучше, автомата Калашникова. На крайний случай, дубинку мента. У меня не было под рукой этой аргументации.
   - Скажите, что не можете гарантировать безопасность. Что заберете охрану. Поймите, он ведь мой сын. Ладно, он не хочет подумать о своей жизни. Пусть подумает о моей! Пусть заберет заявление.
   Мне стало легче. Там есть мой единомышленник. Человек, который борется за жизнь не только с болезнями, но и с другими преступными членами общества. Мы с ним в одинаково плохом состоянии.
   Мысль о том, что кто-то мог бы сжечь мой бентли, неприятно поразила меня. К счастью, сожгли не мою машину, а его. Его машина дешевая. Я куплю ему новую.
   - Позовите вашего сына!
   Он говорил угрюмо, но твердо.
   - Я куплю вам новую машину. Усилить охрану?
   - Пока не надо. Думаю, машину они от бессилья подожгли. Потому что до меня добраться не могут.
   - Ну, милиция до них доберется раньше, чем они...
   - Я знаю.
   Некоторое время я могла спать спокойно.
   Потом мне позвонила бухгалтерша. Насчет налогов и прочих выплат.Она сказала, что приедет. Я отчаянно закачала головой: только ее мне не хватало. Но она настаивала. Потому что надо ставить подпись на платежках. Их надо нести в банк. У меня первая подпись. Другой первой подписи у нас нет. Нам надо платить налоги. Я все-таки согласилась.
   Она приехала через два часа.Я подписала все платежки. Денег у нас на счету не оставалось. Нас поставят на картотеку.
   Бухгалтерша сказала, что банк, в котором мы брали кредит, требует возврата. Срок кредита истек. Мы должны были погасить его. Но денег на счету нет.
   Она оставила мне письма из банка. Я с ненавистью смотрела на эти бездушные письма на фирменных бланках.
   - Как настроение в коллективе? - спросила я.
   - Ждем вас и желаем вам здравствовать.
   - Лишь бы только не желали долго жить, - мрачно пошутила я. Бухгалтерша не поняла.
   - Осталось совсем мало человек. Остальные уволились.
   - Только вы не увольняйтесь! - попросила я.
   Она поклялась, но с затравленным видом. Уходя, она хотела оставить банковские письма.- Заберите! - с отвращением сказала я. - Здесь все-таки больница. Могут заляпать лекарствами. Или анализами.

***

   Анализы, которые забрала медсестра, показали, что я совершенно здорова. И меня выписали.
   У меня кружилась голова, когда я пыталась ходить. Вдобавок к этому меня заставляли пить микстуры на спирту, которые показывали наличие алкоголя в крови при милицейских проверках, так что забирать меня приехала Ириша.
   - Как психолог тебе скажу, - сказала она, глядя, как я бреду к машине, - тебе нельзя водить самой. Тебе нужен водитель.
   - Нет, водитель пока из дома не выходит. Боится. С ним охрана нужна.
   - Тогда водительница. У моей знакомой есть фирма по предоставлению женщин-телохранительниц. Они могут водить машину.
   - Ну ладно.
   - Тогда поехали прямо сейчас? Она мне за каждого привезенного клиента отстегивает премию.
   Мы приехали в офис. Хозяйку фирмы звали Окстюша. Или Оксюша. То есть вроде бы из наших.
   Она была одета стильно и походила на манекенщицу. То есть как на показах моды - в первую очередь обращаешь внимание на одежду. Во вторую - на прическу. В третью - на макияж и аксессуары. До лица и фигуры добраться нет ни сил, ни желания.
   Она с ходу стала объяснять мне, как я правильно сделала, что обратилась к ней. Ну наконец-то кто-то не ругает меня, не обвиняет во всех смертных грехах и не угрожает медленной мучительной смертью, если я не буду пить лекарство три раза в день до еды.
   - Всем надоели тупые водители, - сказала она. - Даже если водитель получил два высших образования, он становится тупым, как только садится за баранку. Круг его интересов сужается до дороги перед ним и ям на этой дороге. А женщины - другое дело. Даешь матриархат в массы.
   Откровенно говоря, я не вполне понимала ее риторику. К тому же по-русски она говорила как неродная. В смысле русский неродной. Но все-таки я надеялась, что она, почуяв во мне единомышленницу, даст мне скидку.
   Она дала мне фотографии своих охранниц. Они были одна краше другой.
   - У нас нет собственного фотографа, поэтому мы не можем сделать нормальное портфолио, - сказала Оксюша. - А это из обычных фотостудий. Которые на паспорт фотографируют. Маловысокохудожественно, но определенное сходство прослеживается.
   Мне рекомендовали одну, очень похожую на Арнольда Шварценеггера. Я согласилась на испытательный срок.
   По дороге ко мне домой Ириша рассказывала о своих рождественских каникулах.
   Имена мелькали в ее рассказе, как комары над болотом. Вскоре я перестала понимать, кто в какой шубе где был, кто какие брюлики надел на какой вечер, кто куда не поехал по причине страшного похмелья, не излечимого никакими альказельцерами.
   Охранница появилась у меня на следующий день. Ее звали Вилена. Кажется, ее родители были ярыми коммунистами. Она была похожа на Крупскую, как она выглядит на фотографиях в школьных учебниках. Только с мускулатурой.
   Я подумала, что она легко могла бы выстоять против целой роты белогвардейцев с одним наганом. Разрешение на оружие у Вилены имелось.
   Мы поехали по делам. Определенных дел у меня не было, поэтому мы просто ехали по городу. Около знакомого отделения милиции я сказала остановиться.
   - Пойду зайду проведаю, - небрежно сказала я. - Если меня долго не будет, позвони мне. Если я не возьму трубку, звони вот по этому телефону. Спроси Глашу. Она скажет, что делать.
   Вилена кивнула. Мне по привычке показалось, что она не очень поняла меня. Но надо было идти.
   В кабинете почти ничего не изменилось. Только вместо нашего майора Петрова сидел другой майор. Я поняла, что он тоже наш. Его напарник вытаращил на меня глаза и сказал:
   - Что-то вы плохо выглядите.
   Я очаровательно улыбнулась ему. Наш майор вздохнул.
   - Как дела, как дела. Никак.
   - Этот Зубчик звонит водителю. Угрожает. Мы поставили охрану. Ловите Зубчика.
   - Это не так просто. Он сейчас на гастролях. За рубежом. Ездит. Вернется - посадим. Как только пересечет границу.
   - А кто же тогда звонит и поджигает машины?
   Майор пожал плечами.
   - При нападении на вашего мужа их было двое. Очевидно, у него есть подручный.
   - Поймайте подручного!
   - Работаем.
   - Работайте лучше!
   Меня возмутила их невозмутимость. Где-то криминальные элементы готовили нападение на моего водителя и его мать, а они спокойно рассуждают, что у Зубчика был подручный!
   Я выскочила из милиции в ярости.
   Сил что-то еще делать у меня не было, и мы поехали домой.
   Дорогой я следила, как Вилена ведет машину, резко дергает руль, сквозь зубы ругается. Было в ней что-то мужиковатое. Я вспомнила, кого еще она мне напоминала: завкультурой из Собачьего Сердца. Ту самую, которую профессор Преображенский спросил: Вы мужчина или женщина?
   Я подумала, что это неправильно, когда женщина так похожа на мужчину. Женщина всегда должна оставаться женщиной. Если, конечно, она не хочет, чтобы ее муж ушел к Инессе Арманд. Вот, например, спрашивается, зачем Вилена так резко надавила на тормоз перед светофором? В крайнем случае могла бы проехать на красный свет. Но женственно.
   Что лучше - мужиковато тормознуть или женственно нарушить правила дорожного движения? Конечно, второе. Потом можно изящно спорить с инспектором ДПС. А если никто не заметил, изящно купить себе новую шляпку, например. На деньги, сэкономленные на штрафе. Хотя, это, кажется, анекдот. И что это меня потянуло на старые анекдоты? Это все Сидор виноват, пристрастил меня к ним.
   Я решила поговорить с Виленой о ее образе. Как-то убедить ее быть поженственнее. Поизящнее. В конце концов, она не на тракторе рулит, а в бентли.
   Я заготовила первую фразу.
   - Вот какой ты сексуальной ориентации? - Правда, я боялась, вдруг она не поймет вопроса, и стала подыскивать варианты, как объяснить суть.
   Пока я соображала, Вилена успела ответить. Ее ответ парализовал мою логику.
   - Я-то? Сама еще не знаю. Пятьдесят на пятьдесят. А что, интересует интим?
   Я решила отложить разговор на более удачное время.
   Потом мне позвонили из офиса. Спросили, не собираюсь ли я приехать разобраться с банковским кредитом. Я поехала.
   - Если мы соберем все долги, мы можем погасить кредит? - спросила я с ходу бухгалтершу. В моем кабинете уже собрались все оставшиеся работники, и это импровизированное совещание грозило затянуться надолго.
   - Долги... - задумчиво сказал заместитель Петра. - Если бы их так просто было собрать...
   - Работайте! - сказала я. - Делайте что хотите. Нам нужны деньги. Понятно?
   Они разошлись с недовольным гулом.
   Я осталась думать дальше.
   Может, действительно продавать наш бренд? Затрат никаких, а деньги живые. Где у нас были заявки на сотрудничество?
   Я достала договора и вспомнила о насущном. Надо было срочно сделать один звонок.
   Трубку взял сам водитель. Отчитался четко, по-военному. Ну да, у него же там военные действия. Бандиты попытались подорвать дверь. Своим контрафактным гексогеном. Господи, сколько же у них контрафактного гексогена? Целая гексогеновая фабрика, что ли? Дверь загорелась, но устояла. Приехали пожарные и потушили пожар. А в остальном все нормально.
   - Вы все лекарства пьете? - спросила я. - Пейте все. И все процедуры делайте.
   Потом я позвонила в охранное агентство и накричала на директора.
   - Что это такое? - возмущалась я. - Им там дверь взорвали! Охранники хреновы!
   - Это для устрашения, - сказал директор. - Никто не пострадал.
   - Вы говорите так, словно сами и организовали это нападение.
   - Я усилю охрану. Пришлю еще двух человек. На пару дней.
   - Пока не поймают Зубчика! - безапелляционно сказала я.
   - Ага! - ответил директор таким тоном, которым обычно говорят: как же, ждите.
   В расстроенных чувствах я позвонила Антоше. Он пожал плечами.
   - Пугают. Не волнуйся.
   - А если не пугают? Если подбираются? Если закидают тонну гексогена в подвал и подорвут? Что делать-то?
   - Давай я позвоню в милицию. Они усилят охрану и подвалов тоже.
   - Хорошо! - истерично закричала я. - И подвалов, и чердаков. И лестничных клеток.
   - Хорошо.
   - Как ты думаешь, мне ничего не угрожает?
   - Думаю, нет. Хочешь, пришлю тебе охрану тоже?
   Я вздохнула.
   - Не надо пока. У меня есть. Девушка по имени Вилена. Решительная, как Крупская. Коня на скаку остановит, и лексус с дороги столкнет.
   Как-то раз я видела, как толпа разъяренных бабок сталкивала с трамвайных рельсов лексус. Его хозяин оставил его и куда-то ушел, а трамвай не мог проехать. У них были такие волевые лица, у этих бабулей! Я легко могла представить Вилену на их месте.
   Разговор с Антошей оставил у меня смутное ощущение какой-то недосказанности.
   Я собрала договоры и письма и решила подумать над ними дома.
   Мне хотелось иметь историческое право Курочки Рябы не заботиться о тех золотых яйцах, которые я приносила. Но у Курочки Рябы были дедка и бабка, а у меня не было никого. Только серые мышки-норушки сновали вокруг, норовя подорвать мое благосостояние.
   Мне захотелось поехать куда-нибудь к людям, которым было неведомо чувство тревоги из-за просроченных платежей по кредитам и для которых взрывы происходят только на Новый год, в виде петард и праздничного салюта.
   Мы поехали в ресторан. На заднем сиденье машины я закапала в нос отличные амфетаминовые капли, улучшают цвет лица и блеск глаз.
   Вилена равнодушно полировала руль бентли суконкой.
   В ресторане я сразу же увидела Танюшу. Она ослепительно улыбалась, цепляясь за рукав своего феррариста.
   Оказывается, они восстановили добросердечные отношения, пока я была в больнице.
   Я присоединилась к ним.
   Мы сделали заказ. Танюша выглядела вполне счастливой, феррарист сдержанно улыбался.
   Когда принесли вино, он отошел в сторону позвонить.
   - Наверное, звонит своей дочери. Она всегда спрашивает: эта мымра с тобой рядом? - рассказывала мне Танюша. - Это его бывшая ее учит так говорить. А так он совершенно честно говорит: нет, я абсолютно один.
   Мы попробовали вина. Оно было замечательное: превосходный букет и аромат. А цвет!
   Мы выпили по бокалу. Потом вернулся феррарист.
   Он тоже пригубил вина.
   - Боже, какая гадость! - фыркнул он. - А написано - французское!
   - Что, не французское? - обеспокоенно спросила Танюша.
   - Контрафакт, конечно. Скорее всего, молдавские. Подделка. Эй, официант!
   Я отпила еще вина. Действительно, жуткий вкус. Кислятина. Как я могла так ошибиться! А еще приличное заведение!
   Пока феррарист скандалил с официантом, мы не смели и вздохнуть.
   В качестве компенсации нам принесли по фруктовому салату. Феррарист перепробовал несколько бутылок вина, прежде чем нашел настоящее.
   Мы продолжили веселиться.
   Потом ферраристу снова позвонили, и он засобирался уезжать.
   - Срочно вылетаю в Китай, - сказал он торопливо. - Будь умничкой, веди себя хорошо. Я скоро вернусь. Это командировка, я буду скучать.
   Он попрощался и ушел.
   Мы с Танюшей посидели еще немного и решили съездить ко мне. Я должна была переодеться к вечеру.
   Вилена мрачно посмотрела на Танюшу. Я хотела сказать ей о ее ориентации, но не стала.
   В машине мы обе приняли по порции капель. Есть не хотелось, и нам обеим сделалось весело-весело.
   Дома я рассказала Танюше про новую филиппинскую домработницу. Мы вместе пошли на ее поиски, но так и не нашли.
   - Вот видишь, она постоянно скрывается. Как партизанка, - пожаловалась я.
   - Как романтично! - ответила Танюша. - Филя-партизанка!
   Я стала долго и тщательно выбирать наряд. Танюша болтала, рассказывая последние сплетни и слухи.
   Ее телефон зазвонил. Она замолчала, сделала томное лицо и изнеженным голосом сказала: Алло.
   Это был ее феррарист. В аэропорту ему перезвонили и сказали, что прилетать не надо. Он вылетит завтра. А сейчас он приедет за Танюшей.
   - Ой, а я просто изнываю от тоски по тебе, - сказала она.
   Она продиктовала ему адрес, и к тому времени, как мы выбрали мне прикид и я переоделась, жених подъехал.
   Мне пришлось пустить его в дом. Почему-то мне не очень хотелось это делать, хотя я понимала, что если они с Танюшей поженятся, он будет время от времени бывать у меня.
   Феррарист сразу же обнаружил несколько поддельных вещиц в моем доме. Не то чтобы это было мне неприятно, но радости большой не доставило.
   Я вышла на минутку отнести в кабинет бумаги из офиса. Когда я вернулась, Танюша с женихом о чем-то горячо спорили.
   На столе перед ними стояли чашки с чаем.
   - Видели мою филиппинку? - спросила я.
   Они кивнули.
   Кажется, филиппинка осталась невидимой только для меня.
   - Кстати, - сказал вдруг феррарист, - как специалист по контрафакту... как эксперт, можно сказать, скажу тебе прямо. Твоя филиппинка - никакая не филиппинка. Это вьетнамка.
   - Что? - удивилась я.
   - Тебе ее предложили как филиппинку?
   - Ну да. Точнее, как домработницу.
   - Так вот, она никакая не филиппинка. Вьетнамка. Из тех, что работают на вьетнамском рынке.
   - Не может быть! - моему негодованию не было предела.
   - Но если тебя устраивает ее работа, это, конечно, не имеет значения.
   Надо же, оказывается, вьетнамки - это контрафактные филиппинки. Никогда бы не подумала. И что мне теперь делать?
   - Да она вроде хорошо работает. Вот только как-то я ее не вижу. Она как партизанка... времен вьетнамской войны. Прячется.
   Феррарист внимательно посмотрел на что-то у меня за спиной. Я быстро обернулась - там никого не было.
   - А ты не пробовала обратиться к офтальмологу?
   - К кому?
   - К офтальмологу. Окулисту. Врачу, который зрение проверяет. Может, тебе очки нужны?
   Вот те на, если нужны очки, следует обратиться в салон очков. Кронос, или как там его. Хотя мне очки, наверное, пошли бы. Надо подумать об этом.
   Мы собрались и поехали в ресторан.
   Там уже были Ксюша, Глаша, Ариша и Амалия.
   Через несколько минут мы оставили феррариста разговаривать по телефону и перекочевали за их столик.
   Амалия рассказывала пикантную историю из своей семейной жизни.
   Она прошла полный курс газо-водного пилинга плюс супер омолаживающие процедуры в СПА центре. Пришла домой. Думала обрадовать мужа.
   Он вернулся домой поздно, пьяный.
   - Мы отправились с ним в постель и потом знаете что? - трагически понизила голос Амалия.
   - Что, что? - наперебой зашипели мы.
   - Потом стал вызывать такси, чтобы ехать домой. Все спрашивал, какой это адрес и как он сюда попал.
   Мы засмеялись.
   - Деньги-то хоть дал? - спросила сквозь смех Глаша.
   - Денег не дал.
   - Вот видишь, как тебе повезло. Бабки на девок не тратит, - заливалась хохотом Ксюша.
   Амалия обиделась. Она сделала гордое лицо. Лицо действительно выглядело хорошо.
   Танюша поминутно оглядывалась на своего феррариста. Он бесконечно говорил по телефону. Наконец он встал и неопределенно оглянулся. Танюша бросилась к нему, перекинулась с ним парой слов и вернулась. Ее жених направился к выходу.
   - Что это он уходил? - удивленно спросила я.
   - Командировка все-таки, - неохотно и разочарованно сказала Танюша.
   - Так он сказал, ему завтра.
   - Так ему в Китай. А в Китае уже завтра.
   Мы посидели немного и поехали в ночной клуб.
   Там в зале танцевал молодой человек с глуповатым лицом. Ксюша шумно вздохнула. Это был ее новый жених. Она познакомилась с ним неделю назад. Он был владельцем какого-то Пусть-банка с огромным уставным капиталом. Кроме того он был сыном местного губернатора, которого прочили то ли в будущие президенты, то ли в управляющие президентской администрацией.
   Ксюша влюбилась в него с первого взгляда. Но в данный момент ей хотелось немного расслабиться, не думая, насколько сексуально и неординарно она выглядит в каждую секунду.
   - Хочешь, пойдем куда-нибудь в другое место? - предложила Ариша.
   - Да ладно, - тяжело вздохнула Ксюша. - Любовь требует жертв. Я готова.
   - Только сначала покурим! - сделала большие глаза Глаша.
   Мы пошли в туалет и обзавелись сигаретами с гашишем.
   После пары затяжек можно было возвращаться в зал. Ксюша проверила прочность макияжа в зеркале, и мы пошли.
   Пусть-банкир заметил Ксюшу и нас, но сначала даже не подал вида, что увидел.
   Мы свернули к какому-то неуместному столику, сделав вид, что знакомы с его обитателями. Но тут охранники банкира пригласили нас к нему.
   Он угостил нас всех шампанским. Ксюша что-то щебетала ему на ухо, и он сдержанно улыбался.
   Его охранники буквально пожирали нас глазами. Мне стало неприятно. Словно как в кошмарном сне я пришла в людное место в голом виде. Ню.
   - Почему они так смотрят на нас? - прокричала я на освободившееся ухо банкиру. - Как будто мы без одежды?
   - Я беру в охранники только тех мужиков, которые умеют женщину взглядом раздевать. Тогда они насквозь каждого видят, есть - нет оружия, - сказал он совершенно серьезно, и я поверила, что это так.
   Мы посидели еще немного. Сходили покурили. Потом я позвонила Вилене узнать, как там она. Не скучает ли.
   Она не скучала.
   - Слушай, Вилена, - кричала я в трубку, стараясь перекричать музыку. - Я буду звать тебя Вий. Ага!
   - Зовите как хотите, только зарплату не задерживайте.
   - Идет!
   Потом мы поехали домой. Приближалось утро.

20

   Я лежала в постели и размышляла, сколько стадионов может разместиться на нашем участке. Потому что можно разместить стадион на нашем участке. И тогда спортсмены будут бегать днями и ночами по стадиону. А может, и Абрамович забежит на минутку.
   Я попыталась представить Абрамовича, но получался почему-то только Бекхем. Он бегал по полю с мячом. Это было красиво. Потом появилась Виктория, жена Бекхема. Она испортила всю картину. На ней была модель из последней коллекции Маккартни.
   Господи, не надо было так много курить гашиша.
   Я с трудом встала. Надо было ехать и работать.
   Есть не хотелось. Хотелось еще раз курнуть, но я не стала.
   Самое странное - ничего не болело. Наверное, я уже полностью выздоровела. Или не окончательно протрезвела от наркоты. Говорят, она имеет эффект наркоза.
   На всякий случай я выпила двойную порцию профилактических таблеток и поехала на работу. Вий молчала за рулем.
   Несмотря на мое эйфорическое настроение, ситуация у нас была катастрофическая.
   Наши конкуренты подрядились негласно на сотрудничество с региональными администрациями, с условием, что тамошние местные заводы не станут сами производить йогурт-неформат, как они его назвали. В отличие от моего нестандарта это звучало немного лучше. Некоторые даже называли его йогурт-неформал, чтобы привлечь молодежную аудиторию. Это было чистейшей воды плагиатом.
   Так что нам на этой нише места не было. Нишу превратили в берлогу, и несколько медведей уже застолбили ее.
   Других источников денежных поступлений не было тоже.
   Я сидела в своем кабинете, в шикарном кресле, на так и не смененном ковровом покрытии, и то ли думала, то ли постепенно трезвела после гашиша.
   День прошел в праведных трудах, которые не принесли облегчения.
   Вечером я долго сидела в офисе. После короткого стука в дверь появилась Вий. У нее было мрачное лицо. Кажется, она, в отличие от меня - поедательницы Дожирака, не обедала сегодня. Никак не могу запомнить о ее существовании. Надо было отпустить ее пообедать.
   Она сказала мне:
   - Вам звонят. Возьмите трубку.
   Телефон и в самом деле звонил. Оказывается, я надела наушники и слушала песни Зубчика. Телефонный звонок органично вписался в музыку. Особенно в композицию От звонка до звонка.
   Я взяла трубку. Это был водитель.
   Он был в панике. У его матери случился гипертонический криз. Ее надо отвезти в больницу. Их машина сгорела. Не могу ли я прислать водителя?
   - Еще водителя? - немного тупо сказала я. - Чтобы она думала, что у нее два сына?
   - Нет, - слабо сказал он. - Чтобы отвезти ее в больницу.
   - Послушайте, да мне проще вам больницу прислать, - раздраженно сказала я. - Ждите.
   Несколько проведенных в больнице дней научили меня действовать профессионально.
   Я набрала номер коммерческой скорой помощи и вызвала их к ней. Они согласились побыть с ней и оставить аппаратуру на прокат в квартире. Все просто.
   Ах, почему кто-то не может так же просто решить мои проблемы!
   Я посмотрела на мою водительницу.
   - Ты, наверное, голодная!
   - Нет, мне вынесли Дожирака тоже, - сказала она.
   - Сейчас поедем. Я только придумаю, куда, и поедем, - пообещала я.
   Можно было поехать к Ирише. Она быстро объяснит мои проблемы с психологической точки зрения, и мы сможем спокойно сидеть и смотреть на огонь в камине. Хотя там, скорее всего, будет этот несносный вундеркинд Илюша, и муж Миша, и Киса, малышка-вундеркиндша.
   Лучше поехать к Танюше. У нее тихо. Я набрала номер, ответил феррарист. Я повесила трубку, не сказав ни слова. Я там точно буду лишней. А жених пусть спрашивает, что это за странные друзья, которые звонят и бросают трубки.
   Значит, лучше всего поехать к Ксюше. Тем более что она восстановила свой статус достойной подруги и с ней можно общаться.
   Она, судя по звукам, сидела перед зеркалом и красилась.
   - Представляешь, срочно собираюсь на вечеринку.
   - А! а я-то думала... - разочарованно сказала я.
   - Да. Мой Пусть-банкир дал мне на сборы полдня всего. Хуже всего, он не сказал, куда мы поедем. Сказал, что это будет сюрприз. Теперь я в полном непонимании. Что надеть, как надеть...
   Я осторожно положила трубку. Вряд ли она скоро заметит, что я отключилась. Пока не перескажет все свои прикиды, не остановится.
   Я позвонила Сидору. Он еще не спал, что было удивительно, учитывая разницу во времени. Хотя я тоже иногда ложусь под утро.
   Он долго цокал языком и, очевидно, качал головой.
   - Какая ты сильная женщина! - сказал он. - Очень сильная. Очень умная. Очень красивая. Как Семирамида. У нас ради тебя уже строились бы висячие сады.
   Что ж, идея хороша. Может, и правда - заняться садами? Бросить весь этот неблагодарный йогурт? Пусть им занимаются гиганты пищевой промышленности, доводящие население до ожирения своими бонусами, скидками и обещаниями розыгрышей и призов?
   Я собралась и поехала к Ксюше. Ей будет еще один сюрприз. Верно ведь, что два сюрприза лучше, чем один.
   Я приехала как раз вовремя: она отъезжала от дома. Я последовала за ней на некотором расстоянии. Машину за ней прислал олигарх.
   К дворцу мы подъехали одновременно. Я со скучающим видом вышла из машины немного раньше, чем она. Ксюша восторженно защебетала:
   - Ой, тебя тоже пригласили? Вот и хорошо, вместе будем. А то я боюсь, что кроме моего банкира я здесь никого не знаю.
   Мы вместе вошли в зал.
   Банкир сидел за дальним столом, и мы под завистливые взгляды окружающих девушек сели рядом с ним.
   К нему подходили здороваться. Я чувствовала себя королевой на приеме. Все идут к нашему столику, как к трону. Как Маргарита на балу, я могу загадать любое желание. И оно будет выполнено.
   Я загадочно улыбалась. К нашему столику подошел Георгий, муж Амалии. Я загадочно улыбнулась ему тоже. Он криво усмехнулся в ответ.
   Я отошла с ним от столика. Уж если решать проблемы, то все.
   - Послушай, - сказала я. - Я хочу убрать Зубчика.
   - Не сомневаюсь, - ответил он. Как будто я отгадала загадку!
   - Ты возьмешься?
   - Нет. Не в этот раз.
   - Почему? - в конце концов, какая ему разница, чем этот Зубчик лучше (или хуже) Петрова?
   - У меня свои проблемы, - уклончиво сказал он.

***

   Судебный пристав принес бумаги. Банк требовал денег. Это я поняла. В длинном письме имелись еще какие-то абзацы, их я не поняла. Читать их было неприятно и тяжело.
   Самое главное было ясно. Они выставляли на торги мой дорогущий дом. Чтобы покрыть недоимку в несколько сотен тысяч. Глупо и нелогично.
   Я мучительно размышляла, где бы взять денег. Ничего хорошего в голову не приходило.
   Взять взаймы у друзей? У Антоши? Он не даст. Он наговорит кучу советов, как распоряжаться деньгами. Когда их нет, его советы бесполезны.
   Как говорится, самое приятное в жизни - это учить других жить.
   Я с ненавистью вспомнила о сотруднике Петре. Тварь небожья. Он был виноват во всех моих проблемах, от нападения на моего благоверного до жадности банка. Нанять киллера, чтобы его убрали тоже? Это было бы справедливо. Но хлопотно и бесполезно.
   Такие небольшие деньги есть, конечно, у Иришиного Миши. Но он будет долго снисходительно и презрительно задавать вопросы и еще не факт, что даст.
   Проще продать дом.
   Еще деньги есть у Ксюшиного банкира. Он же банкир. Но его с такими просьбами осаждают если не миллионы страждущих, то наверняка тысячи. И кто я ему такая?
   Был еще Сидор, но ему проще подарить женщине машину за полмиллиона, чем дать двести тысяч наличными.
   Ну да, у меня есть машина. Может, продать ее? Но кому? И как? Продать бентли - это вам не йогуртом торговать!
   Мне было тоскливо. Вот если бы мой благоверный был со мной! Он бы все решил. Он бы нашел деньги, не теряя лица и вообще человеческого облика.
   Хотя... сейчас он, наверное, уже сидел бы с ребенком Саши. Вытирал бы ему сопли. Кормил кашей. Делал козу.
   Любовь повернулась ко мне задом, как поется в одной справедливой песне.
   Я быстро собралась и поехала. Это было лучше, чем метаться по комнатам.
   Я не предупредила Сашу о приезде. Думаю, если бы и предупредила, это ничего не изменило бы.
   Саша была растрепана и мало умыта. Судя по мишуре и обрывкам гирлянд в ее волосах, она не причесывалась с Нового года. Наверное, и макияж сохранился с того праздника.
   Я вручила ей пачку новых памперсов. Она затравленно посмотрела на меня.
   Ребенок душераздирающе орал в кроватке.
   - Чего он так орет? - спросила я.
   - Не знаю, - призналась Саша. - Все вроде по медицине знаю. А этого не знаю.
   - Если ты не замолчишь, я заберу тебя с собой, - сказала я ребенку. - Мне нужна сигнализация ворон отгонять.
   Наверное, такая перспектива испугала его, и ребенок замолчал.
   - А мать твою... ты спрашивала? Может, она знает? - спросила я.
   - Она болеет, - хмуро сказала Саша.
   - Ладно. Собирайся. Поедем.
   - Куда? - недоверчиво спросила Саша.
   - К бабушке и дедушке. Знакомиться.
   У нее на сборы ушло полчаса. Я за это время не успела бы снять старый макияж. Саша вымыла лицо, очевидно, потерла мочалкой с мылом, затянула волосы в узел и надела кокетливое платье. Я с болью узнала свое старое платье, которое мне подарили еще три года назад.
   Свекровь со свекром обсуждали предстоящий выход в театр. Они не чувствуют себя достаточно интеллигентными, не бывая раз в неделю в театре. На этот раз они собирались на балет.
   Я не люблю балет. Все хорошее, что я могла бы сказать о нем, уже сказал Пушкин. И стройной ножкой ножку бьет. В общем классический балет в классическом виде - это устаревший вариант современных стриптиза и Кама-сутры.
   Я хожу в стриптиз, мои свекры ходят на балет. А суть одна.
   Они недовольно посмотрели на нас с Сашей. Их отвлекли от сборов, в театре и балете сосредоточилась вся их жизнь.
   Я криво улыбнулась и сказала им:
   - Вот, познакомьтесь. Ваш новый внук. Прошу любить и жаловать.
   Они бросились к Саше, принялись разглядывать новоявленного внука. Его голубые глаза в упор требовательно смотрели на них.
   Я оставила их производить детальную сверку родинок и других особых примет. Ради такого события они даже отложили балет.
   А мне было пора возвращаться к банкам, кредитам и долгам.

***

   Танюша деловито улаживала какие-то дела по телефону. Она держала одной рукой листок бумаги, другой карандаш, трубку прижимала к уху плечом и говорила, поминутно глядя в листок и время от времени ставя галочку. На самом деле, женщины способны делать сразу несколько дел! Например, разве хоть один мужчина мог бы одновременно говорить по телефону, читать и писать? Да еще на ходу, делая при этом комплекс упражнений для стройности талии и живота? Ни один не смог бы, ответственно заявляю!
   Я прислушалась.
   Танюша перечисляла:
   - Значит, приглашаем им тренера по йоге. Это для зарядки. Потом астролог, народный целитель... как зачем, по такой сходной цене не можем не пригласить. Пусть забавляются. Еще я хотела вязание, но у них, поди, у всех поголовно артрит, пришлось отказаться. Косметолог-парикмахер в понедельник. Во вторник литературный вечер, а утром - что-нибудь по садоводству. В среду кулинарные премудрости, японская кухня, потому что Япония - это гламурно, к тому же в Японии полно долгожителей... В четверг психоаналитик, а остальные дни недели они будут просто отдыхать после всего того, чем их загрузят в первые четыре дня.
   - Это ты что организуешь? Можно, я Соню туда пристрою? - поинтересовалась я, входя в гостиную.
   Танюша вздохнула:
   - Я потом перезвоню. В общем, думай. Мне кажется, дело хорошее.
   Она посмотрела на меня сочувственно.
   - Нет, это для родителей. В дом престарелых их не сдашь, они сами кого хочешь куда хочешь сдадут. Но надо же куда-то направить их неуемную энергию? Иначе они эту энергию направляют на нас.
   - А ты чем занимаешься?
   - Вербую воспитанниц и воспитанников. Кстати, кроме того, у многих родители в разводе, так что они заодно смогут и вторую половину присмотреть себе. Ты как?
   - Ну... может, кого-нибудь и подберу, - сказала я.
   - Это все Ксюша, - поделилась Танюша. - Ее мать банкира на дух не переносит. Теща в собственном соку! Вот мы и решили подыскать ей занятие по душе.
   - А что, у них уже до распределения ролей тещи дошло?
   - Да, - ответила Танюша, пожав плечами. - У меня, кстати, уже тоже. Так что можешь подбирать мне подарок!
   Говорить с ней о проблемах с банком и продаже дома после этого было совершенно невозможно. Мы обсудили ресторан и планы на медовый месяц. Я уже собиралась посоветовать ей свадебное путешествие, когда зазвонил телефон.
   Танюша взяла трубку, томно сказала алло и изменилась в лице.
   - Боже, что я слышу! Еще раз то же самое, но по-русски. По-русски - это значит со словом пожалуйста. Я говорила две тысячи раз. И не надо меня поправлять, что такое падежи и как склоняются числительные. Я это уже знала, когда ты еще сморкалась в памперсы...
   Танюша бросила трубку и надула губы.
   - Представляешь, это дочь моего феррариста. Та самая, которую я готова была удочерить. Сейчас я готова ее придушить.
   - Не обращай внимания, - сказала я и собралась рассказать все-таки про продажу дома.
   Но тут телефон зазвонил снова, и Танюша хищно улыбнулась.
   - Ну сейчас я ей скажу! Я ей такое скажу! Я вот что ей скажу: если вследствие непоправимого стечения обстоятельств, вызванных непредвиденными событиями последних полутора тысяч двухсот дней, а также нежеланием некоторых, не подлежащих оглашению сейчас, сторон мы вынуждены вступать во взаимодействие посредством телефонных коммуникаций, сие не означает никоем образом, что правилами политеса и политкорректности можно пренебрегать в угоду сиюминутным побуждениям физиологически обусловленных процессов в коре головного мозга!
   - Здорово! - искренне восхитилась я. - Не очень понятно, но внушает!
   Танюша вздохнула и подняла трубку. Честное слово, она выпалила все это единым духом, ни разу не запнувшись. Потом она стала извиняться.
   - Прости, я думала, это другой человек. Нет, конечно, к тебе это не относится, и мы с удовольствием примем твое приглашение. Да-да, будем. Уже собираемся.
   Она положила трубку и посмотрела на меня округлившимися глазами.
   - Представляешь, это Ксюша! Она приглашает меня на семейный ужин! Ты тоже едешь, не возражай! Боже, у нас всего три часа! Вот так всегда, ужин с перспективным банкиром - и сообщают перед самым мероприятием! Не дадут возможности как следует подготовиться, - запричитала Танюша и начала срочно подбирать одежду.
   По ее звонку примчалась знакомая парикмахерша, чтобы уложить немного растрепавшиеся наши прически. Я старательно подкрашивалась. Наконец через два с половиной часа мы были готовы.
   Благородное семейство состояло из банкира, Ксюши и ее матери. При виде ее матери я сразу поняла, как ей необходим был этот кружок воспитательниц и питомиц. Мать была облачена в старые наряды Ксюши, несмотря на некоторое несоответствие размеров, и строго следила за соблюдением всех правил этикета. В качестве справочника по этикету она использовала потрепанную и потертую книгу начала двадцатого века, поистине винтажную вещь. Она заглядывала туда каждые полчаса и потом делала Ксюше непонятные знаки.
   Ксюша при виде этих знаков испуганно вздрагивала и нервно вытягивалась в струнку, сжав колени и прижимая локти к бокам.
   - Настоящая леди должна всегда выглядеть как леди. На все сто, - говорила мать.
   Потом она достала глянцевый журнал с оторванной обложкой и показала мне. На одной из фотографий в объектив широко улыбалась Ксюша под ручку с Танюшей. Подпись под ними гласила: "Модные прожигательницы жизни". Они получились хорошо, все брюлики были видны в полном объеме.
   - Видишь, как мы хорошо получились, - сказала Ксюша.
   - Хорошо - это когда пишут ваши имена, фамилии и что вы не замужем, - возмущенно ответила мать. - А когда пишут прожигательницы жизни - это плохо. Это не очень хороший род занятий. Почти как путаны.
   Ксюша оглянулась на стоящего у окна банкира, говорящего по телефону.
   - Ты ничего не понимаешь в жизни, - сказала она с досадой. - Зато всем сразу видно, что у нас платья из последних коллекций. И не какой-нибудь секонд-хэнд.
   Мы изучили все фотографии журнала. Девушка с обложки, как я поняла, была благополучно уничтожена Ксюшиной мамой.
   Ужин прошел успешно под шутки банкира. Правда, перед каждой шуткой он почему-то читал послания с телефона, но что поделаешь, деловой человек, всегда должен быть на связи с миром.
   Только однажды Ксюшина мать чуть было не испортила благоприятное впечатление. Когда из ее этикетной книги выпала исчерканная и разрисованная первая страница журнала. На фотографии была изображена популярная актриса, про которую как-то говорили, что она встречается с Ксюшиным теперь банкиром.
   Мать быстро смяла страничку и бросила ее под стол.
   - Это чтобы ты с ней никогда больше не встречался, - сказала она банкиру.
   - Ну что вы, я встречаюсь только с вашей дочерью, - улыбнулся банкир. - На остальных у меня просто нет ни времени, ни сил.
   Я подумала вдруг, что банкирам и прочим олигархам, должно быть, действительно интереснее общаться с актрисами и другими звездами. Потому что эти актрисы и звезды всегда могут что-нибудь сказать, например, цитаты из своей последней роли или какой-нибудь песни. А мы, простые девушки с Долларово-Успешного шоссе, только и можем, что смотреть на банкиров-олигархов с открытым ртом и открытым сердцем. А мужчина должен завоевывать сердце возлюбленной. Если он настоящий мужчина. А мы тут с открытым сердцем на блюдечке с золотой каемочкой в пятнадцать карат.
   После мы с Танюшей созвонились, чтобы обсудить ужин.
   - Знаешь, мне показалось, что Ксюшиной матери не очень понравился жених-банкир, - сказала Танюша.
   - Дареному банкиру в зубы не смотрят, - ответила я старой поговоркой.
   - Но ты обратила внимание на заколку для галстука? А на кольцо? А запонки?
   - Конечно! В первую очередь.
   - Вот! А Ксюшиной матери все это неважно. Ей чего-то еще подавай в человеке. Кстати, у меня так же. Я своей маме как-то подарила серьги с бриллиантами. Так ей все равно, что там бриллиантов на полтора карата. Она даже их не заметила. Не обратила внимания. Знаешь, как мне обидно было.
   Я ее понимала. Когда я дарила вещи очередной домработнице, у меня просто сердце кровью обливалось. А они зачастую, неблагодарные, даже спасибо толком сказать не могли.

***

   Кто-то звонил мне и молчал в трубку. Где-то далеко фоном звучала смутно знакомая музыка. Я тревожно вслушивалась в каждый шорох, даже совсем было собралась сказать грозным голосом что-нибудь устрашающее, но потом трубку бросили. От этого становилось еще неспокойнее.
   Моя вьетнамская филиппинка по-прежнему скрывалась, как партизанка. Я вдруг подумала, что если у меня отнимут дом, она уже не сможет здесь работать. А как я ее найду? Как сообщу об этом? Придется сильно постараться, чтобы ее найти.
   Может, даже пригласить ее вьетнамских соотечественников с рынка. Или лучше американских коммандос, которые будут искать ее, как раньше искали вьетнамцев в джунглях Вьетнама? Коммандос, возможно, чтобы найти ее, сожгут дом напалмом. Ну и пусть, если уж дом достанется банку... Пусть банк получит пепелище. И предъявляет претензии американскому посольству.
   Я собиралась привезти Сонечку домой. Пусть побудет последние деньки в родном доме. Когда еще сможет подышать воздухом родного жилища.
   Правда, она все больше в этом элитном детском садике живет. Может, для нее расставание с родным домом будет для нее не таким болезненным. Может, даже пройдет незаметно.
   Потом я вдруг подумала, что это звонит Зубчик. Вдруг он маньяк? Теперь будет охотиться на меня? Он знает, что я дома, и запросто может прийти домой.
   Я посмотрела на телефон. Сотовый. Значит, я необязательно должна быть дома.
   Все-таки мне стало страшно.
   Страшно - это когда руки-ноги отказываются подчиняться. Когда тебя парализует и ты даже не можешь поднять руку, чтобы стереть холодный пот со лба. Или слезы с глаз.
   Я тупо смотрела на трубку. Еще это, кажется, называется панический приступ. Я села на пол, потому что ноги у меня подкосились.
   Ну почему этот гад Зубчик ходит по земле? Какое он имеет право?
   Когда руки у меня наконец стали двигаться под действием моей воли, я набрала номер Антоши.
   - Как там дела с Зубчиком? - зло спросила я. - Его собираются арестовывать?
   - Он все еще считается на гастролях. Вне пределов нашей необъятной родины, - охотно пояснил Антоша.
   - Да? А машина водителя? А квартира? Кто-то же это делает?
   - Ну, я поднажму на них.
   - Да уж постарайся. А то я напишу жалобу в администрацию президента!
   - Да, тебе точно надо отдохнуть. Зарапортовалась, - констатировал Антоша.

***

   Господи, не отнимай у меня дом! Куда я денусь, на паперть?
   Господи, помоги! Помни, господи, я почти ни о чем тебя и не просила. Я сама давала деньги твоим служителям.
   Да, есть такие неудачники, которые целыми днями толпятся в твоих церквях и канючат: помоги, помоги, дай то, дай се.
   Но я ведь не такая, правда, господи? Значит, ты уже должен мне помочь!
   Я вздохнула.
   Кажется, Бог - как налоговый инспектор. Ему можно многое говорить, а он все равно поступит по-своему.
   Господи! Я ведь не прошу у тебя место в раю. Я понимаю, это дорого. Мой дом стоит всего пару-тройку миллионов. Это гораздо меньше, чем место в раю. Можно мне, под залог моего места в раю, получить эти несколько сотен тысяч дурацких долларов?
   Ну пожалуйста!
   У меня опустились руки.

21

   Весна обретала твердость характера. Сосульки тянули свои жадные хоботки к снегу, который стремительно терял чистоту помыслов и белизну чистоты. Теперь уже особенно сильно бросались в глаза грязные обочины дорог, которые уже не облагораживала зима-чистюля снежным покрывалом.
   Люди тоже готовились к весне и лету. Они занялись чистками лиц, спортом, стали худеть и примерять с тревогой обновки на новый сезон.
   Я тоже в общем русле занялась спортом. Плаванием. Оно тренирует огромное количество мышц. Просто невероятное количество мышц, непонятно, как все они умещаются в одном не слишком обширном организме человека. Например, в моем.
   Плаванием люди занимаются в бассейне. Я пошла в бассейн. Там донашивала явно старый купальник Олюша. Еще она решала сложнейшую проблему - как заставить своего мужа венчаться в церкви.
   - Понимаешь, это важно. Чтобы он не ушел. Он у меня суеверный. Плюет через левое плечо, все время ходит с собакой, чтобы прогнать всех черных кошек в окрестностях, и держит кроличью лапку, которую ему подарил один его бизнес партнер, - сказала Олюша озабоченно. - Наверное, он поверит, что если венчаться, то развестись нельзя.
   - Наверно, - согласилась я, окунаясь в бассейн.
   - А если ему сказать, что у не венчанных бизнес не заладится? - спросила она, когда я проплывала мимо.
   - Можно, - одобрила я.
   - А если сказать, что у не венчанных машины чаще угоняют? - спросила она, когда я полчаса спустя снова проплывала мимо.
   - Реально! - я кивнула и от этого непредусмотренного движения погрузилась на дно.
   - Или купить красивое платье, а потом не выбрасывать же его? Платье тысяч за двадцать долларов. А?
   - Глупо! - сумела я выговорить в приступе кашля. Едва не утонула, помогая подруге!
   Олюша подпрыгнула и плюхнулась в бассейн. Волной-цунами меня вынесло на бортик и отбросило к окну.
   - Семи футов тебе под килем! - дружески посулила я и пошла одеваться.
   Вий-Вилена критически посмотрела на мои еще влажные волосы.
   - Хорошо поплавала?
   - Отлично! - процедила я сквозь зубы. Во рту все еще сохранялся немного противный привкус бассейновой воды.

***

   Ксюша встретила меня радушно. У нее было отличное настроение.
   - Моя мама примирилась с банкиром, - сообщила она.
   Я хотела рассказать ей про мой дом, но Ксюша не дала мне даже слова вставить.
   - Есть хочешь? У меня все низкокалорийное, все можно.
   Домработница принесла нам картофельную запеканку. Следующим блюдом был салат с сыром, ветчиной, грибами, помидорами и чем-то еще. Очень вкусно.
   Когда домработница вышла, Ксюша скривила потешную мину ей вслед.
   - Знаешь что? Про мою домрабку? Не поверишь, она мечтает выйти замуж за миллионера!
   - За какого? - спросила я. - Одного из тех, которые у Галкина на вопросы отвечают?
   - Нет, за настоящего. Типа моего.
   - Да ладно! - не поверила я.
   - Точно тебе говорю. Я взяла книгу этой моей новой домработницы и полистала ее. Знаешь, как называется? Как найти миллионера и женить его на себе. Представляешь? Этой колхознице хочется найти миллионера и женить его на себе!
   - А книжка о чем? Что там написано?
   - Да я ничего не поняла, там слова какие-то мудреные. Да и зачем мне? Вот я никаких книжек не читала, а своего банкира нашла, - с гордостью закончила Ксюша.
   По правде говоря, я не обратила внимания на ее новую домработницу. Даже после этих слов. Хотела рассмотреть ее получше, но забыла.
   На десерт нам подали торт по австралийскому рецепту, Павлова называется. Это безе, взбитые сливки и всяческие экзотические, по преимуществу австралийские фрукты. Ну, киви там, мандарины, еще что-то.
   За десертом я небрежно спросила:
   - У тебя случайно нет двухсот тысяч долларов?
   - Нет, - быстро ответила Ксюша. - Но вскоре, я думаю, должны появиться. По крайней мере, я стараюсь.
   Я кивнула. Понятно. А что я еще хотела?

21.1

   Весенний яркий свет делал свое животворящее дело.
   Танюша рассталась со своим ферраристом. Напоследок назвала его контрафактным мужчиной, а его бывшую семью - контрафактной семьей.
   Ксюша рассчитывала получить хороший подарок от своего банкира на восьмое марта. Она изображала восхищение моим бентли так натурально, что, кажется, банкир проникся идеей осчастливить ее такой моделью.
   У Ариши муж нанял нового телохранителя для дома. Потому что первых двух она с легкостью расшвыривает по сторонам во время тренировок. Она жутко гордится своими успехами.
   Иришин муж собрался в Египет плавать с аквалангом. Он дайвер. Ириша выпросила у него денег на акваланг себе и детям и потратила все на новый костюм от Армани. Миша сказал, что будет учить их плавать без акваланга в проруби.
   Олюша никак не могла придумать, как вынудить мужа венчаться. Ее очередная фантазия - объявить мужу, что у нее нашли рак и что только венчание может спасти, потому что божьи чудеса не распространяются на не венчанных, - повергла нас в шок.
   - Не шути с этим, - серьезно сказали ей все, включая Иришу, Аришу, Танюшу и Нюшу.
   Муж Нюши подарил ей сумку в виде собачки. То, что это не живая собачка, Нюша поняла только через неделю. До этого она исправно говорила домработнице наливать молоко в чашку и класть педигри в миску для собачки. Новинка привела Нюшу в восторг.
   Муж Миры ушел к другой. Несмотря на все ее собственноручные кулинарные старания. Мира пребывала в трансе.
   Мы сидели на веранде ресторана и ели картофельное пюре с черной икрой. Картофель был экологически чистый, дороже черной икры. Запивали мы все это мартини. Самый лучший вариант для начала весны.
   - Может, кого-нибудь нанять, чтобы ей морду начистили? - сказала Мира после очередной порции мартини.
   - Ой, смотрите, Карим-паша! - вскрикнула Олюша и стала быстро поправлять прическу. - Говорят, он развелся с женой! Только это большой секрет, но мне точно сказала регистраторша в ЗАГСе, где они разводились.
   - Как интересно! - сказала Танюша. - А сколько ей заплатили, чтобы она этот секрет поведала?
   - Может, врет, - лениво предположила Глаша.
   - А по нему не скажешь. Глаза хищные, как всегда, - заметила я.
   - Да, он в принципе считает, что все женщины принадлежат ему. Стоит только мигнуть.
   - Ну вот еще тоже придумала! - гордо сказала Глаша.
   - Нет-нет, это точно.
   - Девочки, я хочу проучить ее, - сказала Мира.
   - Кого, бывшую жену Карим-паши?
   - Да нет же, ту сучку, к которой мой муж ушел!
   - А как? Может, плеснем в лицо кислотой. Уксусной.
   - Или попросим Аришу потренировать пару новых приемов на ней.
   - Нет, если Ариша - тогда эта сучка догадается, что в этом я замешана.
   Мира мечтательно замолчала, очевидно, представляя себе картину разгрома соперницы. Я вздохнула и сказала:
   - Я, наверное, уеду отсюда. Продам дом и уеду.
   - Куда? В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов? - насмешливо спросила меня Глаша.
   - Ну... там видно будет.
   - А зачем тебе?
   - Надоело.
   - С ума сошла, - констатировала Танюша.
   - Девочки, мне кажется, это мы виноваты, - вставила Олюша. - Сидим, стращаем всякими страстями. Ты не бойся, мы тебе кислотой плескать в лицо не станем.
   - Только ты чужих мужей не уводи, - подтвердила Мира. - Так, а мне-то что делать?
   - Слушайте, а если попросить Гошу? Пусть он ей позвонит, скажет что-нибудь грозным голосом? - предложила Глаша.
   - Какого Гошу? - встрепенулась Мира.
   - Георгия, мужа Амалии. У него получается очень грозно.
   Глаша достала телефон и стала задумчиво набирать номер. Мы притихли.
   - Алло, Гоша? Привет, дорогой. Ты мой должник, помнишь? Хочешь что-нибудь сделать, чтобы смягчить свой долг? Что надо? Да поговорить, просто поговорить.
   Глаша блаженно улыбалась, выслушивая ответ.
   - Ну да, тут одна девица увела одного мужика у... ну, неважного кого. Так надо ей сообщить, что она сильно не права. Возьмешься? Ладно, а потом перезвони нам.
   Глаша торжествующе посмотрела на нас.
   - Дело сделано. Теперь у этой девицы есть только пятнадцать минут, чтобы добежать до канадской границы.
   Мы решили отметить легкую расправу и заказали шампанского.
   Вскоре позвонил Георгий. Глаша не отпускала с лица блаженную улыбку, потом пересказала нам его доклад.
   - Она очень сильно испугалась. Даже ничего сказать не смогла.
   Мы выпили за успех нашего мероприятия. Все складывалось как нельзя лучше.

***

   - Мы, наверное, продадим дом и уедем отсюда, - сказала я Соне вечером.
   Ее привезли только накануне, и она с радостными криками носилась по дому.
   - Зачем? - сказала она, когда я смогла наконец поймать ее.
   - Так надо.
   - А! - ответила она серьезным, взрослым тоном. - Надо так надо. А куда ты поедешь жить, мамочка? Я-то вернусь в садик. А ты?
   - Еще не знаю. Наверное, пока к бабушке.
   - В крайнем случае, можно к нам в садик. У нас есть свободное место, воспитательница говорила.
   Я была потрясена до глубины души. Надо же, какая у меня заботливая и все понимающая дочь!
   - Не бойся, малышка, все будет хорошо, - сказала я и обняла ее.
   - Я знаю. Я просила деда Мороза и Санта Клауса, чтобы у нас все было хорошо. У нас в группе Сережка говорит, что все хорошо - это когда мерседес, дом на Долларовке и комп с пяти тысяч герц. Так что у нас все хорошо и даже лучше. Потому что бентли лучше, чем мерседес.
   Я была счастлива. Действительно, бентли легко компенсирует дом в каком-нибудь другом районе. Ничего, выживем!
   Соня продолжала:
   - Еще я попросила, чтобы у нас было хорошо, у Иисуса и у Бетмэна. Может, еще у кого-нибудь попросить? Если их четырех не хватит.
   - Хватит, должно хватить, - уверенно сказала я.
   - Только бы они поняли меня правильно, - серьезно сказала Соня. - А то подумают, что мне нужен этот гардероб для Барби. Я о нем просила перед Новым годом, но потом передумала.
   - Гардероб для Барби? - потрясенно спросила я. - А я думала, ты хотела новый сотовый телефон с игрушками. С которыми ты играла все утром.
   - Нет, телефон тоже вещь хорошая, - невероятно рассудительно ответила Соня. - Но телефон есть у всех в нашей группе. А гардероба для Барби нет у никого. Но потом я решила, что лучше попросить, чтобы все было хорошо. Это важнее.
   - Ладно, я подарю тебе этот гардероб.
   - Новую коллекцию этой весны, - сказала Соня. - Старую не надо.
   Да, сразу видно, из девочки вырастет настоящая леди. Которая будет разбираться в моде, стиле и вкусе. Коллекция весна-лето для Барби!
   Интересно, сколько она стоит? Ладно, по крайней мере, с размером гадать не придется!

***

   Я отправила Соню в гости с бабушкой. Им обеим надо развеяться.
   Когда они уехали, я осталась одна. Филиппинка-вьетнамка где-то затерялась, не действуя мне на нервы своей деловой озабоченностью.
   Побоку работа, побоку проблемы! Весна, весна! Можно наслаждаться каждой каплей жизни!
   Я представила себя Мисс Вселенной, порнозвездой и поп-певицей в одном флаконе. Это произошло легко и непринужденно. Потом оставалось только включить музыку и танцевать. Как всякая уважающая себя порнозвезда я скинула всю одежду и стала скакать по комнатам голышом.
   Телефон выбрал паузу между композициями и зазвонил. Испортил все удовольствие.
   Это звонил какой-то доктор. Врач. Я долго не понимала, что ему было надо. Потом вспомнила. Он говорил о матери моего водителя. Ей лучше. Их помощь уже не нужна. Они могут уехать, хотя могут и остаться. Как я решу?
   Я подумала, что их присутствие обходится мне немного дороговато. Пусть уезжают. Но пришлют какую-нибудь медсестру-сиделку.
   Наверное, лучше всего было бы найти медсестру-сиделку с владением огнестрельным оружием и приемами каратэ. Холодным оружием, в виде шприцов и скальпелей, она наверняка пользоваться умеет.
   А если умеет ставить банки, то и с огнем на ты.
   Смешно. За последние несколько дней выражение "ставить банки" у меня ассоциировалось с финансовыми банками. Которые дают кредиты. И вообще кредитные организации. Как сказала мне наш менеджер по работе с клиентами: У нас банк, а не благотворительная организация.
   Я ненадолго мысленно вернулась к своей проблеме. Чтобы отвлечься, необходимо было что-то предпринять. Я решила принять ванну.
   Не успела я опуститься в пушистую ароматную теплую пену, как телефон зазвонил снова. Я принципиально полежала немного в ванне, нежась в благовониях шампуня за сто долларов, и только потом взяла трубку.
   Звонила Глаша. Ее муж узнал о маленькой афере с Миркиной соперницей и рвал и метал.
   - Не может быть! Как он мог! - сказала я.
   - Представляешь, эта мымра, оказывается, записала на телефон весь их разговор с Георгием. Потом прокрутила его Миркиному мужу. Он, понятное дело, опознал Георгия и наехал выяснить, в чем проблемы. А тот сразу сдал меня. Мол, это просто услуга, и ничего серьезного. А Миркин муж настучал моему. У меня дома караул! Аргамедон, как сказал один белорусский политик.
   - Да? И как ты?
   - Пока скрываюсь у Ириши. А ты что делаешь?
   - Принимаю ванну.
   - Хочешь - приезжай. Поддержишь меня морально. Ириша тут мне рассказывает, как надо теперь себя вести. Чтобы избежать конфликтов.
   Я тотчас же собралась и поехала.
   Когда я приехала, Глаша уже уехала. В гостиной сидела маленькая дочка Ириши Киса и сосредоточенно смотрела в учебник.
   - Учишься? - уважительно спросила я.
   - А как же. Приходится, - вздохнула она как-то особенно обреченно.
   - Трудно, наверное?
   - По всякому бывает.
   Все-таки наши дети иногда говорят такие вещи, что становится страшно. Куда катится этот мир?
   Киса взяла телефон и стала набирать номер. На столе под учебником я разглядела газету и улыбнулась. Наверное, между двумя задачками девочка делает самолетики из газеты. Или шляпки для кукол. Забавно. Я всегда так делала, когда в школе училась. Справилась с одной трудной задачкой - надо дать себе отдохнуть, что-нибудь приятное сделать.
   - Алло! Это ваше объявление в газете? - спросила Киса. - Решаю нерешаемое, слагаю неслагаемое? Тогда записывайте условия. У Ани и Кати было десять кукол, у Ани на две больше, чем у Кати. Сколько кукол было у каждой девочки? Что? Да это у меня самое нерешаемое сейчас! - вскрикнула Киса. - Это очень важно! Ну ладно, тогда скажем по-другому. У моего папы и его делового партнера было десять миллионов долларов на двоих. У моего папы на два миллиона больше, чем у его партнера. Сколько было у каждого?... Нет, это не может быть ответом. Как я напишу в ответе: Это правда? Там должны быть числа!.. Хорошо, считайте.
   - Вот вы, взрослые, всегда так. Когда вам про кукол, так вы ничего сосчитать не можете, - осуждающим тоном сказала Киса, взглянув на меня. - А как про миллионы долларов, так сразу все считается... Да, я слушаю. Нет, сначала ответ, потом адрес. Так, записываю. У моего папы шесть, у его партнера - четыре. Спасибо. Адрес? Тетенька, зачем вам адрес? Я разве не сказала, что это было? А сейчас мой папа убрал партнера и все десять миллионов у него. Ага. У нас охрана. До свиданья.
   Она записала ответ, аккуратно сложила тетрадки в портфель и встала.
   - Ладно, домашку сделала, теперь можно погулять.
   - А почему ты в гостиной домашку делаешь? А не в своей комнате? - поинтересовалась я.
   - А там Илек работает, - ответила Киса. - Я ему велела всех его жучков уничтожить.
   - Жучков?! - поразилась я. - У вас что, клопы завелись?
   - Ну ты даешь, теть Люсь. Жучки - это такие компьютерные прибамбасы. Я велела ему все подчистить. Вот он и работает. А то я маме все расскажу про его...
   Она осеклась и замолчала.
   В комнату вошла Ириша.
   - Ну, как уроки? - бодро сказала она, и Киса исчезла из гостиной.
   - Ужас, эти современные дети, - сказала Ириша, и я с ней согласилась.
   - Представляешь, им столько задают сейчас, просто некогда детством насладиться, - продолжила Ириша, видя мое сочувствие.
   - Ну, моя-то еще в детском саду...
   - Тебе легче. А я сейчас с Кисой просто извелась. Ладно Илюша, он самостоятельный, все сам делает. Но Киса... Их просто завалили всяким ужасными домашними заданиями.
   - И ты все делаешь?
   - Приходится. Вот недавно писала реферат про всяких великих людей. Ну ладно, Сальвадор Даль, с ним легко. Великий и могучий русский язык и все такое. Написали. Но последнее задание, про знаменитого художника Пабло Пикачу...
   Я сочувственно кивнула. К счастью, мне еще не надо изучать великих художников, включая Пабло Пикачу, и великих русских писателей, типа Сальвадора Даля.
   - Как дела, между прочим? Хочешь кофе?
   Ириша позвала домработницу, и на столике возник кофейник, сливки, сахар и венское печенье.
   - Как у меня дела... Все проблемы. Бизнес, убийцу мужа до сих пор не могут поймать, - вздохнула я. - А еще я решила переехать, дом продать.
   - Бедная ты наша! - участливо сказала Ириша.
   - Как ты узнала? Это все из-за банка, - я в отчаянии махнула рукой.
   - А что банк? Разве с ним нельзя договориться?
   - Да как договориться! Это же банк! Им подавай деньги, и никаких разговоров.
   - И много? - осторожно спросила Ириша с подкупающей заботой и участливостью.
   - Да всего ничего, какие-то двести тысяч.
   Мы молча пили кофе и думали, каждая о своем.
   В гостиную заглянул Илюша.
   - У меня предложение! Можно взломать компьютерную систему банка и поставить информацию, что проплата прошла! - сказал он серьезно.
   - Это ты о чем? - подозрительно спросила Ириша.
   - О банке и долгах, - с готовностью ответил Илюша. - О которых вы только что говорили.
   - А откуда ты знаешь, о чем мы тут говорили только что? - еще более подозрительно спросила Ириша.
   - У меня свои источники информации, я их не выдаю, - гордо сказал Илюша. - Но если надо решить проблему с банком...
   - А ты точно знаешь, что получится? - я схватилась за его предложение, как утопающий за соломинку.
   - Ну, я еще ни разу не пробовал. Но должно получиться. Нет причин не получиться.
   - А это не противозаконно? - с сомнением спросила Ириша.
   - Ну мам, - укоризненно сказал Илюша. - А ты как думаешь? Не пойман, не вор.
   - Нет, я не разрешаю! - встревоженно выкрикнула Ириша. - Тебе учиться надо, в университет поступать!
   - Да-да, мы что-нибудь придумаем, - подтвердила я.
   У меня не было никаких мыслей, что делать. Но я сомневалась, что Илюша сможет проникнуть в банк, взломать компьютер и исправить записи.
   Я только вздохнула и небрежно махнула рукой.
   - Не волнуйся, я же знаю, что такое бизнес. И не такое было.
   Илюша исчез.
   Мы посидели, поболтали, обсудили Глашу и Миркиного мужа, с его мужской солидарностью. Больше всего нас поразило предательство сотовых телефонов. Надо же, можно записать разговор! Это же шпион, который всегда с тобой! И мы ему доверяем все тайны!

***

   Я зашла в детский отдел магазина. Все для Барби. Надо же, ее летний гардероб от Армани стоит почти столько же, сколько и мой человеческий!
   Одеть куклу сравнимо по затратам с одеждой для современной женщины. Той, которая следит за модой, конечно. А я еще переживала по поводу домашних костюмов для моей филиппинки и Ганны.
   Я купила гардероб. Всю коллекцию. И еще осталось немного денег. Потом я зашла в отдел для новорожденных и купила костюмчик и ползунки для мальчика. И еще одну пачку памперсов. Сашина мать выглядела как женщина, принципиальная противница памперсов. Есть у нас такие. Предпочитают, чтобы дети лежали в мокрых пеленках. Потому что пеленки все равно мокрые какое-то время. И еще эти противницы памперсов любят, когда все вокруг завешано стираными пеленками, запах от которых не отстирывается никогда. Может, они своего рода токсикоманки? Любят вдыхать этот запах?
   Саша сказала, что мои свекры настаивают, чтобы она с ребенком переехала к ним. Она согласна.
   Саша попросила меня помочь ей переехать к ним. Я вздохнула и согласилась. Ребенок в новых памперсах благодарно и беззубо улыбнулся.
   Я вспомнила о Зубчике.
   В этот момент мой телефон зазвонил. Это был Сидор. Он снова приехал со своей далекой родины и приглашал меня поужинать с ним.
   Я обрадовалась: это был отличный предлог уйти от Саши. Я быстро попрощалась и ушла.
   После неизбежных процедур по настройке внешнего вида я чувствовала себя королевой. Которая вынуждена ходить среди чужих верноподданных. Или апельсином на скотном дворе. Или жемчужиной под куриными ногами. Под окорочками.
   По дороге я подумала, что можно пригласить Глашу отстаивать мои интересы в процессе с банком. Наверное, она что-нибудь придумает.
   Сидор светился от счастья. Я не спросила почему. Боялась, что его ответ огорчит меня.
   Мы ели салаты с креветками и икрой. Пили вино коньяк Homas Hine. Я вдруг подумала, а можно ли Сидору пить коньяк и вино. И пьют ли коньяк и вино у него на родине. Он довольно улыбался.
   - А ты мог бы убить человека? - спросила я вдруг.
   Его улыбка застыла на секунду. Потом показались зубы, и Сидор захохотал на весь зал.
   - О чем ты? Я ведь бывший советский человек. Я все могу... под соответствующим руководством правильной партии и умного правительства. Но убить? Зачем? Есть другие способы...
   "Нет, подумала я про себя. Иногда нет других способов. Но тебе, Сидор, этого не понять".
   Он снова принялся безмятежно улыбаться.
   - Кстати, о партии. Послезавтра у меня день рождения. Я собираю близких друзей на вечеринку. Не какое-нибудь невозможное парти. Просто и незамысловато. Придешь?
   - Конечно, приду. После стольких лет знакомства...
   Сидор снова довольно улыбнулся.
   - Я надеюсь на соответствующий подарок. С учетом стольких лет знакомства...
   Я не знала, что он подумал. На всякий случай спросила:
   - А очередную четвертую жену ты еще не подобрал?
   - Нет, это место вакантно.
   - А! жаль.
   - Просто мое сердце уже отдано одной красавице, и никто другой там не поместится.
   "Разве только жены номера с пятого по десятый", - мысленно добавила я.

21.2

   Мы решили прогуляться с Сонечкой по нашей деревне. Скоро придется уехать отсюда, и кто знает, когда мы вернемся сюда. Если когда-нибудь вернемся.
   Соня показала мне тропинку, по которой она любила бегать летом. Летом трава вдоль тропинки покрывалась одуванчиками, которые все время цвели, то белые, то желтые. Белые одуванчики Соня любила сдувать.
   Сейчас снег уже почти полностью стаял, но одуванчики еще не появились. Грязная пожухлая прошлогодняя трава выглядела ужасно, но Соня словно не замечала этого безобразия. Она словно была в своем лете, под летним солнцем и на летней траве. Она бегала туда-сюда, крича и разбрызгивая грязь в разные стороны. Я невольно улыбалась. Конечно, как хорошей матери мне следовало остановить ее и заставить вести себя благовоспитанно.
   Мы дошли до грязной кучи мусора, еще не до конца оттаявшей после морозов. Размокшие книжки, одежда, сапоги сгрудились в одном месте под кусками льда.
   Соня с удовольствием бросилась копаться в куче мусора.
   Дети, как ни странно, проще к мусору относятся, чем взрослые. Они словно не замечают, что это грязь. Они с удовольствием роются в этих сокровищах с потерянным прошлым и сомнительным настоящим. Может, с высоты своего не такого большого роста они иначе видят эти отбросы?
   - Соня! - не выдержала я. - Вернись! Не хватайся за грязь! Испачкаешься. Вернись, кому я говорю! Не получишь пирожное!
   - Ну мамочка, смотри, что здесь такое!
   Она с восторгом тянула какую-то грязную коробку. Меня от одного вида этой коробки стало тошнить.
   - Брось немедленно. Смотри, уже вся испачкалась!
   Соня наконец вытащила эту коробку. Она оказалась старым поломанным дипломатом. Соня удрученно вздохнула:
   - А я-то думала, это ноутбук!
   Она пнула дипломат, и он окончательно развалился. Его содержимое вывалилось на грязную землю. Мое сердце остановилось, мое сердце замерло.
   Это были завернутые в полиэтилен пачки денег. Долларов. Господи! Такого не бывает.
   Я опустилась на землю и стала рассматривать пачки, разворачивать, пересчитывать. Теперь мое сердце бешено стучало.
   - Мама, вот ты говорила мне, чтобы я не пачкалась, а теперь сама в грязи возишься, - плаксиво сказала Соня.
   - Соня, помолчи. Дай мамочке сосчитать все.
   У меня тряслись руки. Денег было ровно двести тысяч.
   Да, только у нас на Долларовке могут в мусор выкинуть старый ненужный дипломат с такими деньгами. Не проверив его содержимое.
   Судя по состоянию дипломата, он пролежал здесь всю зиму. В мусорной куче.
   Я не помнила себя от счастья.
   Тут же рядом я нашла грязный пакет, переложила в него пачки денег.
   - Сонечка, пойдем домой. Потом догуляем.
   - А я хорошую вещь нашла, да? - просительно сказала Соня, глядя на меня снизу вверх.
   - Очень хорошую. Получишь какое угодно пирожное. Плюс наряды для Барби.
   Я прижимала к груди тяжелый грязный пакет с деньгами и из-за него почти не видела дочь. Единственное, чего я теперь боялась, что кто-нибудь окликнет меня:
   - Девушка, а что это вы несете? Это наши деньги, отдайте их нам.
   Так что я шла как можно быстрее, и Соня бежала следом, проникнувшись важностью момента, и не канючила, не ныла, а сосредоточенно молчала.
   Дома я переложила деньги на чистый пол, еще раз пересчитала, проверила, не фальшивые ли. Номера на всех были разные, да и степень потрепанности купюр тоже была разная, так что, скорее всего, деньги были настоящие. Некоторые особенно грязные купюры я аккуратно помыла в ванной. Да, теперь я знаю, как отмываются деньги. Теперь я умею отмывать деньги.
   Соня получила свое пирожное. Она с довольным видом ела его. Я расхохоталась и схватила ее на руки.
   - Мы никуда не переезжаем! Мы не продаем дом. У нас все хорошо!
   - Ну вот видишь, моя команда справилась!
   - Твоя команда?
   - Ну да, дед Мороз, Санта Клаус, Иисус и Бэтмэн!
   Потом мы вдвоем визжали от восторга, прыгали по комнате и радовались жизни.
   Вот сейчас я поняла, что значит гора с плеч свалилась.

***

   С Танюшей и Глашей мы поехали приодеться в весенне-летную коллекцию.
   В этом вопросе везет только Барби: у куклы всегда есть нужный ассортимент. Наш модный ассортимент разбирают раньше, чем он доезжает до магазинов.
   Мы похватали с полок оставшиеся приличные вещи и пошли их мерить. Продавщицы опасливо поглядывали на опустевшие полки. Мы не собирались брать все, они боялись напрасно.
   Большую часть одежды мы вернули продавщицам. Ведь есть же и другие магазины, мы должны побывать в них во всех.
   - Я решила остаться, - небрежно сообщила я, и они одобрили мое решение.
   Потом мы поехали в торговый дом Супер-пупер.
   - У нас новые коллекции весна-лето от ведущих модельеров и дизайнеров, - заученно говорили продавщицы во всех отделах. - Все вещи в единственном экземпляре.
   При этом они продолжали стоять неприлично близко. Мы даже не могли обсудить свои проблемы из-за их жадных ушей!
   Наконец Танюша выбрала несколько пар туфель, я - две новые сумки, а Глаша - отличный пояс и очки к новому костюму. Костюм невероятной стоимости подарил ей муж в знак примирения после ссоры. Когда она пыталась уладить проблему Миры и ее ушедшего мужа.
   - Представляете себе, как я страдала! Ну разве я не заслужила немного радости в начале весны? - спросила Глаша, намекая на ссору.
   - Конечно! И все из-за мужиков! - поддержала ее я
   - И вообще, девочки, - сказала вдруг Танюша. - Я вот что поняла. Разведенный муж как разведенное вино - вкус уже не тот.
   - Точно. Или как разведенный спирт - не та крепость.
   Потом мы поехали пообедать после праведных трудов.
   Я рассказала им про Сашу.
   - Вот, познакомила ее с родителями мужа.
   - Зачем тебе это? - немного презрительно спросила Танюша.
   - Им понравилось. Вдохнуло в них новую жизнь. Внук все-таки.
   - А Соня им кто? - более отчетливое презрение слышалось в голосе Танюши. - Чужого дядьки коза?
   - Ну это же все-таки мальчик...
   Танюша и Глаша одновременно и синхронно пожали плечами.
   - Я их понимаю. Саша к ним переезжает с ребенком.
   - Мне кажется, они просто ей не доверяют, - сказала Глаша. - Никто ведь не знал, кто такая, откуда, чего. И можно ей ребенка оставить.
   - Прохиндейка, тут и понимать нечего, - сказала Танюша. - Ишь ты, ведь пришла, деньги стала просить. Вот ты бы не стала просить денег, я уверена.
   - Ну... - я неопределенно пожала плечами. - Я бы смогла найти деньги. Наверное.
   Я подумала о старом дипломате на помойке, из которого вывалились пачки долларов.
   - Кроме того, как сын этот мальчик имеет право на две трети того, что полагалось бы ему. Потому что он недееспособный. Маленький то есть. Так что содержать его пришлось бы в любом случае, - сказала Глаша. - А потом бы мать могла потребовать через суд его долю. Как законный представитель несовершеннолетнего ребенка.
   - Понятно, - ответила Танюша таким тоном, что ясно было - она ничего не поняла.
   - Я решила ей квартиру купить. В том, где она жила, жить невозможно.
   - ... ... ... себе! Ты, видать, тоже умом тронулась... в страну дураков, - удивленно сказала Танюша.
   - А может, она влюбилась в него. Без дураков. Он ведь видный мужчина был. А его убили. А она беременна, - сказала я в оправдание. Скорее в свое оправдание, чем в оправдание Саши.
   - Все равно, - помотала головой Танюша. - Моя твоя не понимай.

***

   Я подбирала подарок Сидору. Ему нелегко подарок подобрать. У него столько денег, что он может получить все, что захочет. Или все, о чем заикнется. Кажется, у них братство в России. Типа землячество. И его представители могут все не задумываясь.
   Значит, это должно быть что-то, что заставит задуматься. Ох, нелегкая эта работа - подыскать подарок богатым.
   Может, подарить ему какую-нибудь матрешку?
   Я зашла в маленький бутик, специализирующийся на матрешках.
   - А можно матрешку с моим лицом?
   - Можно. Три дня, - продавец, по виду заодно и мастер, типично русский, сразу понял, что про цену можно не говорить.
   - Завтра.
   - Завтра никак. Она только сохнуть должна по ГОСТу два дня.
   - К черту ГОСТ.
   - Можно и к черту. Только лак будет липнуть к рукам.
   Хорошая идея, но немного не своевременная. Я пошла дальше.
   Дальше был книжный магазин. Я спросила:
   - А у вас нет подарочного издания старых анекдотов?
   - Нет, - хмуро и невесело ответила продавщица. - Есть Ерофеев. Это почти так же смешно.
   Ерофеев мне был не нужен. Особенно в виде книги. Еще живьем я бы подумала. И то вряд ли.
   И тут меня осенило. Я подарю Сидору Сашу. Если она понравилась моему мужу, может, она и Сидору понравится. Хотя бы ненадолго.
   Я позвонила Саше.
   - Хочешь развеяться? Побывать на модной тусовке? Окунуться в высшее общество?
   Она хотела. Она была готова.
   - Тогда завтра едем развлекаться. Я привезу нормальную одежду.
   Кое-что из того, что я уже никогда больше не надену. А ей нормально. Дарил же ей мой муж мои вещи. Удобно - сначала подарил жене, потом, когда та больше не носит, передарил любовнице. Одним ударом двух зайцев... зайчих... овец.
   В моем старом костюме она выглядела вполне прилично. Винтажно, я бы даже сказала.
   В небольшом зале, который снял Сидор, было многолюдно, шумно и полутемно.
   Признаться, я ожидала зала пообширнее и народа побольше. Все они на первый взгляд были соотечественники Сидора, с национальными лицами и в национальных костюмах. Только девушки были сильно местные.
   Сидор улыбнулся и поцеловал руку Саше. Она смутилась. Наверное, Сидор был первым мужчиной, который целовал ей руку.
   - Вина? Водочки? - спросил Сидор.
   - Нет-нет, я не пью, - она испуганно озиралась по сторонам.
   Я отошла взять закусок. Через минуту Сидор подошел ко мне.
   - Это проститутка? - спросил Сидор громко, но из-за шума я едва расслышала его.
   - Нет, почти приличная женщина, - с сарказмом ответила я.
   - Странно. Я был уверен, что единственной приличной женщиной на сегодняшнем мероприятии будешь только ты.
   - Значит, ты ошибся. Но все равно - с днем рождения. А почему так мало народа?
   - Здесь только самые избранные друзья. А на родине я уже справил день рождения.
   - Правда? Так сегодня что, дубль два, не премьерный спектакль?
   - На самом деле день рождения у меня именно сегодня. Просто когда я родился, мой отец заплатил в ЗАГСе регистраторше, чтобы она написала дату на неделю раньше. Так что по паспорту я справил день рождения неделю назад. Пригласил тысячу родственников и друзей. А фактически - именно сегодня.
   - А зачем надо было записывать день рождения на неделю раньше? - спросила я.
   - Как ты не понимаешь... я же был первым ребенком. Первенцем. Это же так престижно!
   Все равно я не поняла. Но сюда по лицу Сидора, Саша ему понравилась.
   Ну что ж, теперь он окончательно потерял шанс увидеть меня женой номер четыре. Навсегда. Если бы он не так обрадовался... скорчил недовольную или хотя бы презрительную мину... Хотя он же счел ее проституткой, это тоже приятно. А может, он решил, что я стала содержательницей борделя?
   Кусок застрял у меня в горле.
   Я незаметно, не прощаясь, ушла. В этот вечер Сидор не позвонил мне.
   На следующее утро я приехала к дому Саши. Именно на сегодня мы договорились перевезти ее и ребенка к бабушке и дедушке. К нормальной бабушке, как сказала бы я. Уже у самого дома я подумала, что следовало бы позвонить Саше сначала. Вдруг у нее изменились планы после встречи с Сидором?
   С тяжелым сердцем я позвонила из машины. Саша была дома и собирала вещи.
   Я поднялась, чтобы проверить, как она. И помочь, конечно.
   Саша была одна, без матери. Она набрала пять больших сумок с вещами, включая мои подарки. Точнее, почти исключительно моих подарков. У меня сложилось впечатление, что сама она так ничего и не купила малышу.
   Когда-то у меня была собака, так я для нее покупала больше вещей, чем Саша для ребенка.
   Саша потащила первые две сумки вниз, к машине. Когда она вернулась, я спросила:
   - Как вчера вечер прошел? Хорошо погуляли?
   Она странно посмотрела на меня и не ответила, подхватила следующие две сумки и пошла к двери.
   В книжном шкафу я нашла толстую папку с бумагами. Интересно, что это?
   Саша возвращалась, так что я решила полистать папку дома, схватила оставшуюся сумку и понесла вниз.
   Саша взяла переносную кроватку с малышом и пошла за мной.
   В машине она села на заднее сиденье и вцепилась обеими руками в кроватку.
   Я бросила папку под коврик в багажнике.
   - Как вчера все, удалось? - снова упрямо спросила я.
   - Нормально, - скупо ответила она.
   - А все-таки? Что именинник? Хорошо к тебе относился, не обижал?
   Кажется, она твердо решила не посвящать меня в свои маленькие тайны.
   Когда я уже пришла к окончательному выводу, что она именно та, кем я ее считала, Саша вдруг сказала:
   - Ваш именинник перепил вчера. Слишком много праздновал.
   - И что? - заинтересованно спросила я.
   - Пришлось отвезти его в больницу, положить под капельницу. Утром его отпустили. После гемо - диализа.
   - А! - сделав понимающее лицо, я прекратила расспросы.
   Свекры основательно подготовились к встрече с внуком и гражданской невесткой. Или кем там Саша им приходится.
   Они отремонтировали детскую комнату сына. Стены были заклеены детскими обоями, белыми с редкими рисунками. Чтобы мальчик смог спокойно рисовать на них, когда сможет рисовать. И с математическими формулами, чтобы он смог изучать математику, как Софья Ковалевская.
   Для Саши выделили соседнюю комнату.
   Я оставила их наслаждаться жизнью и поехала домой.
   В папке оказались документы Саши. Диплом об окончании училища. Зачетная книжка студента медицинской академии. И множество справок об анализах. И, наконец, фотография моего мужа. Такая маленькая, четыре на шесть, совершенно официальная.
   Что ж, приятно, что никакой другой фотографии он ей не подарил. Может, он собирался порвать с ней? Только не успел. Вражеская пуля сделала свое черное дело.
   Еще несколько фотографий выпало из папки. Одно лицо показалось мне знакомым. Широкоскулое такое, с густыми бровями, девушка с короткой прической. Определенно, я где-то ее видела. Ладно, потом разберусь.
   Я аккуратно сложила бумаги обратно в папку. Позднее разберусь.
   Я нашла адвоката и с его помощью замяла проблему с домом: заплатила деньги банку. Он же помог продать компанию за символическую плату конторке, специализирующейся на быстрой регистрации фирм-однодневок. Моя фирма с несколько длительной историей существования им подходила на ура, особенно за такие деньги - существовала уже второй год и подозрения не вызвала.
   Все остальные проблемы они уже решали без меня, а я снова почувствовала себя свободной и не обремененной никакими обязательствами. Я могла делать все, что моя душа пожелала бы, не страшась завтрашнего дня.
   Первым делом я отправила Соню обратно в детский садик, и так она уже много пропустила. Ладно, приедет на праздники.
   Вообще-то она уже привыкла к своему садику. Когда она родилась, у нее выяснилась жестокая аллергия на мои духи. Просто на грани жизни и смерти. Ничего не оставалось делать, как отправить ее в лечебное заведение и лишь изредка навещать. Зато там она быстро поправилась и стала делать поразительные успехи в развитии.
   Потом мы подыскали для нее хороший детский комбинат, как это называлось, далеко за городом, с отличной экологией, воспитателями и обучающей и оздоровительной программой.
   Кажется, Соня была рада вернуться в садик, потому что со мной ей было ужасно скучно. У меня ведь дела, и с девочкой по преимуществу сидела филиппинка. Один плюс - Соня научилась отлично прятаться в доме. Этим талантом она наверняка затмит всех сверстников.
   Теперь у меня осталось только два жизненно важных посторонних дела: обеспечить безопасность водителя и будущность младенца.
   Хотя бы на несколько месяцев вперед. А потом заняться все-таки личной жизнью.
   Не хочется натыкаться на неприятные замечания: она все еще одна? Никого не нашла? Словно я какая-нибудь ущербная инвалидка.
   Жизнь, однако, продолжалась. Я шла на презентацию нового косметического центра. Вместе с Танюшей и Мирой. Приглашение было у них, но они задерживались, а я уже стояла напротив центра.
   Мимо проходили знакомые, и на их лицах я читала явное выражение: неудачница, все еще одна.
   Мне стало очень неприятно. К счастью, наконец подъехали Мира с Танюшей. Они обе временно оказались без мужчин, Танюша в очередной раз рассталась с ферраристом, а Миру бросил муж. Надеюсь, это ненадолго.
   Мы зашли внутрь и пошли рассматривать центр. Внутренний интерьер был отмечен рукой модного дизайнера. Мы сразу оценили его продвинутость и гламурность. Публика тоже была исключительно гламурная.
   Официанты разносили шампанское и тарталетки. Мы угостились неоднократно.
   Я решила позвонить Сидору, узнать, как он.
   Он заговорил странным сдавленным голосом.
   - Да, я уже чувствую себя почти хорошо.
   - Саша сказала мне, тебя отвезли в медицинский центр. А я тут в косметическом.
   - Да, это очень хороший центр. Я решил пройти весь курс процедур. Крайне полезно... при моей загруженности.
   - А что ты сейчас делаешь?
   - Прохожу одну процедуру. Не буду посвящать тебя в подробности.
   - Как интересно. Потом расскажешь?
   - Э... я позднее тебе перезвоню...
   Я положила трубку в сумку и задумалась. Что-то в этом разговоре показалось мне подозрительным... смутно значимым. Только я не понимала, что.
   Надо будет подумать об этом позднее.
   Несколько бокалов шампанского помогли мне почти полностью отключиться от проблем.
   Танюша и Мира обсуждали гостей на презентации.
   - Вон посмотри, прошла Маруся, она так растолстела, что платье мало, - презрительно сказала Танюша.
   - Глянь, вот Лиля, ей совершенно не идет голубой цвет, зачем она покупает себе эти костюмы!
   - А посмотри, какое ожерелье на Чуче!..
   Я слушала их краем уха, пока Танюша не ткнула меня локтем в бок так, что я едва не выронила бокал.
   - Знаешь, кто пришел? - заговорщически прошипела на ухо мне Мира. - Колюша. Вон смотри, идет! С каким-то типом! Он что, бросил свою вечную любовь?
   - А кто его вечная любовь?
   - Да ты что, с Луны свалилась? Конечно, Владик. Правда, говорят, что он безнадежно влюблен с Элтона Джона... или Дольче? В общем, кого-то из них. А его вечная любовь, это Зубчик...
   - Кто? - все у меня перед глазами замелькало.
   - Саша Зубчик! Ты разве не знала?
   - Саша Зубчик? Который певец?
   - Ну да, именно он.
   - Так он гомосексуалист?
   - А ты не знала?
   Я не знала. Меня вообще мало интересовал Саша Зубчик и его приблатненный репертуар, в котором в каждом слове слышалось - герою не хватило денег на хорошего адвоката.
   Сам автор, конечно, привык решать свои вопросы другими методами. Мол, пока у меня нет хорошего адвоката, так я вам своего хорошего киллера подошлю.
   Я пожала плечами. Колюша с томным видом обвел народ взглядом и направился зигзагом по центру.
   - А Колюша будет модным стилистом, - поведала Мира. - Он сейчас на подъеме.
   Колюша словно услышал ее слова и подошел к нам.
   - Сочувствую, - сказал он вместо приветствия. - Такая большая потеря. Мы все всё еще скорбим. Мы обязательно придем на поминки.
   Не дожидаясь ответа, он сделал очередной зигзаг и исчез в толпе.
   Будущая звезда модной стилистики пребывала в творческой отрешенности от мира.
   - Так ты с ним знакома? - удивленно спросила Мира.
   - Первый раз вижу. Про поминки вот напомнил.
   Да, уже приближалась годовщина смерти моего благоверного. Я долго думала, как и где организовать поминки. То ли снова дома, то ли в ресторане. Больше всего мне не хотелось приглашать Сашу. Но теперь, когда она жила у свекров, это казалось делом хитроумным и затруднительным. Пригласить их и не пригласить ее?
   То ли от неразрешимости этой задачи, о которой мне напомнил Колюша, то ли от избытка шампанского у меня разболелась голова, и выпив таблетку пентальгина, любезно предложенную охранником, я собралась домой.
   Краем глаза я заметила вспышку камеры фотографа. Запоздалая улыбка поползла по моему лицу, но он послушно сделал еще один снимок.
   - Я - дизайнер! - громко сказала Танюша. - Татьяна Меньшикова. Запишите и не перепутайте!
   Журналистка под мышкой фотографа послушно записала имя и специальность.
   - А вы - та самая известная бизнес-вумэн? - обратилась журналистка ко мне.
   Я не стала рассказывать, что передала бизнес в хорошие руки, только кивнула.
   - Наш журнал хочет сделать серию интервью с новым поколением успешных деловых женщин, делающих карьеру, - сказала журналистка. - Мы бы хотели взять у вас интервью.
   - С фотографиями? - спросила Мира. - Большими? Тогда она согласна.
   Я скромно улыбнулась. Почему бы и нет? Новый этап в моей жизни запросто может начаться с интервью с хорошими фотографиями. Мы договорились о встрече.
   Вий, послушно ждавшая меня в машине, старалась ехать как можно аккуратнее. Уже не так резко по-мужски стартовавшая с места, она являла собой пример моей успешной работы по перевоспитанию и превращению ее в женственное создание.
   Дома я отпустила ее и забралась в постель.
   Неясные болезненные мысли клубились у меня в голове. Какое-то непонятное еще решение уже начало формироваться в сознании. Я явно узнала что-то важное, вот только еще не понимала, что именно.
   На следующее утро я тщательно накрасилась, оделась и поехала на интервью. Мы встретились в кафе на третьем этаже здания, в котором находилась редакция.
   Фотограф сделал несколько снимков - самое главное на этой встрече. Журналистка достала блокнот и приготовилась задавать вопросы.
   - Скажите, что самое сложное в вашей работе?
   - Хорошо выглядеть, - сразу ответила я. - Я - лицо фирмы. Как Кейт Мосс. Или Николь Кидман. Я лучший индикатор состояния фирмы. Ее успеха и процветания.
   - Наверное, у вас хорошая команда, - робко сказала журналистка.
   Фотограф попрощался и пошел проявлять фотографии.
   - Да, моя основная хорошая команда - работать! - ответила я и постаралась очаровательно улыбнуться. Сейчас, когда фотографии были позади, я могла позволить себе такую роскошь - улыбку, проявляющую все самые сокровенные морщинки. - И все сразу начинают работать.
   - Вы, наверно, многое вложили в свою работу.
   - О да, конечно. Душу. Деньги. Энергию. Знаете, сколько уходит на одни представительские расходы.
   - Я слышала много хорошего о вашем продукте. Полезный и вкусный. И вообще, квас - полезен не меньше, чем кефир и простокваша, вместе взятые.
   - Квас? - удивилась я. - У нас Березонька, йогуртовый продукт.
   Кстати, я представила кефир и простоквашу, вместе взятые. Вкус этого коктейля показался мне даже мысленно таким отвратительным, что я невольно сделала кислую мину.
   - Извините, я неправильно записала, - журналистка что-то вычеркнула в своем блокноте. - Трудно было начинать?
   - О да. Без поддержки семьи... Как вы знаете, мой муж погиб, кстати, убийцу так пока и не поймали...
   - Да-да, я в курсе этой ужасной истории, - кивнула журналистка. - Это же Александр Белозубов? Очень, очень романтическая история.
   - Романтическая? - удивилась я.
   - Ну да. У них же была такая чистая искренняя любовь...
   - У кого?
   - У Александра Белозубова и вашего мужа, - убежденно сказала журналистка. - И когда Сашу отвергли, он не смог пережить.
   - Мой муж и Саша Зубчик? - я была потрясена.
   - Ну конечно. Разве вы не знали?
   Журналистка мечтательно закатила глаза.
   - Это гнусный поклеп, - твердо сказала я. - Мой муж никогда! Никогда! Он не такой! Он любящий и нежный...
   Журналистка захлопала глазами, наверное, жалела, что фотограф уже ушел, а то смогли бы еще какие-нибудь сенсационные снимки сделать.
   Я встала и ушла.
   В машине я тут же набрала номер Антоши.
   - Антоша! - сказала я хриплым голосом. - Скажи мне, это правда?
   - Да, это правда, - быстро ответил он. - А о чем ты спрашиваешь?
   - А о чем ты отвечаешь? - подозрительно спросила я.
   - Приезжай сюда, поговорим спокойно.
   Он продиктовал адрес.
   Антоша ждал меня в баре в кегельбане. Подтянутые боулингисты вокруг катали шары в неустойчивые кегли.
   Антоша привел меня в приватный кабинет и посадил за стол.
   - Тебя что-то взволновало? - спросил он, хотя по моему виду было это понятно.
   - Послушай, сейчас одна журналистка мне рассказала о чистой и романтической любви моего благоверного и Саши Зубчика! - выпалила я.
   - Чушь!.. - коротко сказал Антоша.
   - Я так и знала! - торжествующе перебила я.
   - Не было никакой чистой романтической любви. Как ты вообще представляешь чистую романтическую любовь с этим Зубчиком? С его-то рожей? Было так, легкое увлечение, - неохотно сказал Антоша. - Все закончилось быстрее, чем началось.
   - Мой муж?! Никогда! Ни по чем! Ни за что! - яростно крикнула я.
   Антоша оглянулся на чисто символическую дверь кабинета.
   - Не надо так кричать. Да-да, я знаю, что твой благоверный никогда и ни за что, но перед этим пару раз было... с этим Зубчиком. А потом он точно понял, что никогда и ни за что. Вот только Зубчик не смог простить этого охлаждения. Жутко ревновал. И... произошло то, что произошло.
   Я заплакала.
   Я вдруг вспомнила одну тореадоршу, муж которой ушел в другому мужчине.
   Антоша спросил:
   - Тебе помочь?
   - Нет, я справлюсь.
   - Звони, если что.
   Я вышла из кабинета. Подтянутые боулингисты казались мне отвратительными соперниками. Они загадочно улыбались и перемигивались.
   Выйдя из двери, я набрала номер Антоши еще раз:
   - Значит, Саша был любовником моего мужа?
   - Да. Но недолго. Мы все не разделяли его увлечения. Он его бросил.
   - А кто же тогда Саша?
   - Саша? Законченный подлец и мерзавец...
   - Нет, Саша, которая родила ребенка! - ожесточенно сказала я.
   - Не... не знаю, о ком ты говоришь.
   Дома я яростно накинулась на папку. Ее бумаги разлетелись в разные стороны.
   Здесь должен был храниться секрет. Если только тут есть секрет.
   А может быть, этот ребенок вообще неизвестно от кого? Я вспомнила несколько последних российских сериалов. Под общим названием: Пьяная соседка и в глазах - похоть. Там постоянно рожают неизвестно от кого, неизвестно зачем и потом долго и упорно отвоевывают право этих ублюдков на жизнь на помойке. Когда они могут жить в человеческих условиях.
   Откуда в наших людях такая неземная любовь к жизни на помойке? Наверное, наконец-то совковая пропаганда начала работать.
   Я набрала номер свекрови.
   - Как вы? - спросила я ласковым тоном.
   - Мы так рады. Занимаемся ребенком. Он так похож на нашего мальчика в детстве, - сюсюкала свекровь.
   - Очень похож?
   - Не поверишь - как две капли воды. И улыбается так же, и ручками машет так же, и все родинки на месте.
   - Да? - тупо спросила я. Идея о приблудности ребенка распадалась на глазах.
   - Конечно! Мы нашли педиатршу, она еще нашего мальчика лечила. Она тоже говорит, малыш - вылитый.
   Я положила трубку. Ну что ж, значит, все к лучшему. Не знаю, как я бы объяснила свекрам, что внук фальшивый. Пусть не фальшивый. Но откуда?
   Я так глубоко задумалась, что заснула.
   Проснулась я с одной мыслью - Саша не любовница моего мужа. Но у нее ребенок от моего мужа. Хотя, чтобы завести ребенка, не надо быть долгосрочной любовницей. Достаточно одного раза.
   Просто так совпало.
   Я встала, аккуратно сложила бумаги в папку. Пухлый буклет никак не желал влезать внутрь.
   Я открыла и пролистала его.
   Рекламный буклет медицинского центра, где работала Саша. Куда она привезла Сидора, когда ему стало плохо, и где он после этого стал принимать какие-то процедуры. Глянцевые красочные фотографии буклета выглядели заманчиво.
   Полное комплексное обследование организма.
   В буклете закладкой лежал счет. Я машинально посмотрела на него. Мой муж проходил обследование в этом центре. Почти полное.
   Вплоть до анализа спермы.
   Я снова пролистала буклет. Вот оно: оплодотворение путем ЭКО - ребенок из пробирки.
   Все стало на свои места.
   Саша работала в медицинском центре и имела доступ к процедурам и анализам. Она воспользовалась анализами и процедурой ЭКО и получила право на долю в наследстве для ребенка.
   Что ж, я ничего не могу поделать. Можно, конечно, посоветоваться с Глашей, но вряд ли она скажет что-нибудь хорошее.
   Ладно, пока ребенок живет у бабушки с дедушкой и имеет все необходимое, она ко мне не сунется.
   А сунется - так пожалеет, что на свет родилась.
   Теперь оставался только Саша Зубчик. Законченный подлей и мерзавец, как охарактеризовал его Антоша. Терроризировавший водителя и его мать. И кумир миллионов российских людей заодно. Почему им надо было выбрать в свои кумиры законченного подлеца и мерзавца?
   Я вздохнула.
   Пора было что-то сделать с этим.
   Я нашла телефон импресарио Зубчика и позвонила.
   - Здравствуйте, я поклонница Саши Белозубова! - тоненьким голоском пропищала я в трубку. - Я его просто обожаю! А когда он приедет на гастроли в наш город?
   В офисе импресарио, снисходительно посмеиваясь, мне пояснили, что еще две недели Саша Белозубов будет на гастролях в соседней стране, потом вернется.
   - Ну ладно, я вам еще позвоню. Я настойчивая! - сказала я на прощание.
   Через две недели. Так долго ждать я не могла.

21.3

   Мы сидели в ресторане На свежем воздухе и болтали о предстоящем лете.
   Фестиваль в Каннах для меня таял, как мираж.
   Даша, недавно приехавшая с финансового форума в Лондоне, томно вздыхала и тяготилась нашей неинтересной тусовкой.
   - Вот там было народа, - говорила она нараспев. - Долина, Шнур, имена, имена...
   - А с нами скучно? - спросила Ириша. На ней были новые серьги, в солнечном свете сверкающие, как прожектора.
   - Да нет, но атмосфера уже не та.
   К нам подошла Милаша. Она вежливо поздоровалась и сказала заговорщическим тоном:
   - Ой, девочки, а у нас тут на свежем воздухе пикник. Не хотите присоединиться?
   Мы не хотели. Нам было хорошо и без пикника, а на свежем воздухе мы были вследствие названия ресторана. Получив отказ, Милаша ушла, сказав напоследок:
   - Если надумаете, позвоните. Я за вами подъеду.
   - Они там кокс нюхают, - задумчиво сказала Глаша. - Собираются в шалаше, как Ленин, и нюхают кокс.
   - И что, так хорошо пахнет? - спросила Маша.
   Маша - новенькая в нашем кругу. Она много чего не знает. Мы прощаем ей незнание. Ее наивность и неосведомленность кажутся нам такими милыми.
   Ее муж - французский аристократ древнерусского происхождения. Кажется, в его жилах течет кровь еще княгини Анны, которая была королевой Франции. Он в качестве репатрианта приобрел домик на Долларовке и новую молодую русскую жену.
   Полчаса назад она припарковалась рядом с моим бентли на странной машине неопределенного состояния.
   Когда я подозрительно посмотрела на это чудовище, Маша нимало не смутясь пояснила:
   - У меня это мерседес был. К несчастью, мы оставили его на осень-зиму на улице, под дождем, ветром, снегом и прочими видами непогоды. Так что он усох и уменьшился до такого состояния. Вот, только символ сохранился как раньше, - сказала она о своей колымаге. Мерседесовский кружочек отменно сиял на солнце.
   Я ей не поверила. Но позавтракать с нами всеми пригласила.
   Теперь Маша старательно пыталась въехать в смысл наших разговоров. Мы, как могли, помогали ей.
   - Кокс - это кокаин, - объяснила Глаша. - Его не ради запаха нюхают.
   Сколько Маше еще предстоит узнать, чтобы научиться чувствовать себя как рыба в воде в нашей компании! Сейчас она смутилась и уткнулась в тарелку.
   Я заказала макароны с трюфелями и коллекционный чай.
   - Трюфеля - тридцать долларов за грамм, чай - десять долларов за глоток, - радостно подытожила я.
   - Кстати, о долларах, - вставила Глаша. - Расскажи, может, кто не знает, как тебе повезло.
   - Не сказать, чтобы сильно повезло. Мне надо было срочно деньги, я шла и нашла дипломат с двести тысяч долларов, - довольно сказала я.
   - С двумястами тысяч долларов, - поправила меня Танюша, и я мило улыбнулась ей.
   Пусть издевается. Ее феррарист снова бросил ее. Или она снова бросила своего феррариста. Ей можно, ей прощается.
   Несмотря на завлекающее название На свежем воздухе, сегодня атмосфера в ресторане была на редкость спертой и душной. Наверное, кондиционер сломался от непрерывной переработки дыма.
   Маша сделала большие глаза и сказала мне:
   - А я видела статью о тебе. В журнале. О твоем бизнесе. И фотографии.
   Она протянула журнал. Я с интересом пролистала до моей статьи.
   Фотографии были отличные. У меня получилось совершенно привлекательное умное лицо, без тени возраста и проблем. Бижутерия тоже получилась хорошо.
   Из самой статьи можно было узнать много ценной информации.
   Получалось, что моя компания занималась продажей кетчупов, работала я на деньги спонсоров, которые любили кетчупы и называли меня Кровавая Мэри.
   - Главное - что фотографии хорошо получились, - утешила меня Ириша.

***

   Мне позвонил Сидор. Он прошел свой курс процедур и приглашал меня поужинать вместе с ним перед отлетом восвояси.
   Он выглядел значительно лучше, чем раньше. Пребывание в медицинском центре явно пошло ему на пользу.
   Мы пили Hennesy Paradise за его здоровье.
   - Это лучший подарок, который я получил на этот день рождения, - сказал Сидор про Сашу. - Он добавил мне много лет долгой и счастливой жизни.
   - Я рада.
   Я чувствовала себя матерью Терезой. Не в смысле старой и немощной, а в смысле помогающей и дарующей жизнь.
   Господи, сколько всего хорошего я сделала людям!
   Мы вышли на улицу. Солнце еще светило. Хорошо весной, даже вечером светит солнце. Вот зимой и осенью оно и днем не всегда светит, и это мрачно.
   Я решила съездить к свекрам. Посмотреть на малыша.
   По тротуару от их дома шла Саша в новеньком пальто. Рядом с ней была полная некрасивая девушка, лицо которой мне показалось знакомым. Я посигналила и вышла из машины.
   - Добрый вечер, - смущенно поздоровались они.
   - Как поживаете? - я постаралась вложить в голос как можно больше иронии.
   - Спасибо, хорошо.
   Я откровенно разглядывала обновки Саши, потом перевела взгляд на ее попутчицу, которая стояла, опустив голову.
   - А как ребенок?
   - О, с ним бабушка, - быстро ответила Саша.
   - Они дома?
   - Да...
   - Ладно, всего хорошего.
   Я так и не смогла толком рассмотреть лица подружки Саши.
   Свекровь весело угукала и курлыкала с малышом.
   - Я тут Сашу видела с какой-то подругой, - вставила я слово в их оживленный содержательный диалог.
   - Это не подруга, это наша новая домработница. Саша порекомендовала.
   И тут я вспомнила, где я видела эту девицу. Когда-то она работала домработницей и у нас. Недолго, месяца два или три. Год или полтора назад.
   Вот как мои вещи появились у Саши. Наверное, эта домработница стащила их и то ли подарила, то ли продала Саше.
   Кажется, здесь была сложно продуманная афера. Я стала ее жертвой.
   Не хочу больше быть жертвой.

***

   Я плавала в бассейне и обдумывала план действий. С каждым кругом мои мысли обретали новое направление.
   Надо убрать Сашу Зубчика. Другого выхода нет.
   Как? Как найти исполнителя? Я не могу обратиться к Георгию еще раз. Других знакомых, способных заняться этим делом, у меня, кажется, нет.
   В конце концов, не могу же я дать объявление на телевидении: ищу наемного убийцу. Глупо.
   График выступлений Зубчика у меня был. Лучше всего было действовать, пока он находился за рубежами нашей необъятной родины.
   Теоретически можно попросить Вия. Теоретически она смогла бы, у нее такое лицо... как у Шварцнеггера в роли Терминатора после посещения полицейского участка в первой серии. Но я не буду просить Вия. Это глупо.
   Неужели мне придется все сделать самой? Но как?
   Стрелять я не умею. Точнее, умею, но так, что это приравнивается к злостному неумению. Если я решу застрелить Зубчика, его жизнь в полной безопасности.
   Что остается? Нож. Яд. Автомобильная авария. Авиакатастрофа. Нераскрывшийся парашют. Передозировка наркотиками. Хотя нет, это из категории яд. Пожар. Утопление.
   Я вылезла из бассейна с мрачным настроением. Решение никак не находилось. А ладно, может, по дороге что-нибудь придумаю.
   Дома я дала указания на неделю вперед: филиппинке - поддерживать чистоту в доме, к телефону не подходить; Вию - быть в краткосрочном отпуске.
   После этого я стала собираться.
   Я выбрала черную одежду, словно предчувствуя, что действовать придется ночью.
   Я позвонила водителю. Он говорил без всякого энтузиазма. Да, его маме лучше, хотя он здесь как в тюрьме.
   Почему в нашей стране честные люди лишаются свободы, в то время как бандиты спокойно ходят по улицам?
   Я пообещала ему, что скоро все закончится.
   Я позвонила журналистке и устроила ей скандал. Она перепутала все, что только можно было перепутать. Я подам на их издание в суд, потому что теперь наша компания находится на грани закрытия. Наши партнеры в недоумении и отказываются с нами работать. Журналистка долго извинялась и пообещала выпустить опровержение.
   - С теми же фотографиями, - сказала я устало. - И привезите мне фотографии Александра Белозубова, в просторечье Саши Зубчика.
   Она привезла и снова долго извинялась.
   После ее отъезда я легла спать, чтобы выспаться перед долгой дорогой - выехать я собиралась в ночь.

21.4

   Ночью, бодрая и выспавшаяся, я села за руль и повела машину на юго-запад.
  
   К полудню я приехала в город, обозначенный как последний пункт в гастрольном турне Зубчика.
   После долгого нелегкого путешествия моя машина была настолько грязной, что в ней уже не угадывался не только номер, но и марка и модель. Она была похожа на деревенский трактор после поездки по весенним полям.
   - Ну ничего, танки грязи не боятся, - сказала я сама себе и решила не тратить время на мойку.
   Я сняла номер в дешевой гостинице, всего четыре звезды, купила билет на завтрашний концерт Белозубова - Зубчика и легла спать. Говорят, многие гениальные идеи приходят людям именно во сне, например, Менделеев увидел свое гениальное открытие во сне. Только не помню, что именно он так открыл. Наверное, водку. Вроде как это его самое гениальное открытие.
   Мне нужно было придумать, как расправиться с Зубчиком, но в голову ничего дельного не приходило. Я была почти в отчаянии.
   Я проснулась только ближе к вечеру, включила телевизор.
   Показывали много рекламы, совершенно невыносимой не на русском языке. Такую я видела в Египте. Звучит противно.
   Гостиничный номер больше всего напоминал мне тюремную камеру. Ведь в камере тоже может быть телевизор, холодильник и полное одиночество и отчаяние.
   После рекламы шла передача типа нашего Поля Чудес. Я совсем было собралась переключиться на другой канал, как вдруг замерла. В качестве игроков стоял Зубчик. Точнее, три очень похожих друг на друга Зубчика. Они мрачно улыбались ведущему.
   Я быстро достала постеры Белозубова, которые привезла мне журналистка. Несомненно, одно лицо. Точнее, три лица.
   Я прислушалась к тому, что говорили в игровой телестудии.
   - Сегодня у нас принимают участие сам Александр Белозубов и два его фаната, похожие на него как две капли воды. Один - российский, а другой - наш, родной, доморощенный! Господин Вопиющенко! - восторженно вещал ведущий. - Поприветствуем наших гостей, поприветствуем!
   Они были совершенно одинаковые. Я вспомнила слова одного киноперсонажа: какая отвратительная рожа! Как я в них разберусь?
   Игра у них не заладилась. Они пытались угадать какое-то простое слово, что-то вроде симфония. Сначала они зациклились на букве А. Три раза попросили ее открыть. Когда и в третий раз в слове этой буквы не оказалось, они очень расстроились. Ведущий тоже огорчился. Наверное, он не ожидал, что дальше первой буквы в букваре игроки в изучении алфавита не продвинулись.
   - Господин Белозубов, вращайте барабан! - крикнул ведущий, чтобы подбодрить Зубчика.
   Зубчик достал из кармана револьвер и начал вращать барабан, словно собираясь сыграть с ведущим в русскую рулетку. Тот побледнел ощутимо, несмотря на студийный грим.
   - Ну что, я типа повращал, что дальше? - спросил он развязным тоном.
   - На... называйте букву.
   - Какую?
   - Ка... какую-нибудь.
   - Какую лучше? - Зубчик небрежно помахивал револьвером.
   - Ну... с, например.
   - Ну... С! И что дальше?
   - Есть такая буква! - испуганно и восторженно одновременно воскликнул ведущий.
   Зал зааплодировал.
   - И что мне теперь за эту букву будет? - подозрительно спросил Белозубов.
   - Вы получаете двадцать очков!
   Белозубов набычился и явно собрался сказать что-то нелицеприятное.
   - А у меня есть подарок для ведущего! - вмешался вдруг местный двойник. - Вота!
   Он достал бронежилет и вручил ведущему. Тот с явным облегчением примерил бронежилет.
   - А после игры мы отправим его в музей игры! - пообещал он. - А пока продолжаем!
   - Я хотел передать привет! - неожиданно сказал Зубчик. - Я сейчас передам привет, а ты пока подумай, какую еще букву я могу сказать.
   Камера показала крупным планом лицо Зубчика. Я прицелилась в него, сложив руку в виде пистолета, и выстрелила. К сожалению, моего безобидного "Пух" он не услышал.
   - Пацаны, я с вами! Я скоро вернусь, и мы будем зажигать! Вот только доделаю одно дельце!
   Мое сердце остановилось. Я почему-то подумала про водителя. Инстинктивно я стала стрелять в экран снова и снова, пока не затекла рука. К счастью, в воображаемом пистолете никогда не кончаются патроны. К несчастью, они никого не могут прикончить.
   Ведущий, став заметно более уверенным в бронежилете, сказал:
   - А теперь, возможно, наш гость, знаменитый Александр Белозубов, споет нам что-нибудь... из своего репертуара. Просим! Просим!
   Зубчик скривился, а может, это было естественное выражение его лица, и запел.
   Половину из того, что он пел, я не понимала. Я вообще не сразу поняла, на каком языке он поет. Потом в припеве он долго и упорно выводил слово "Перегной".
   Я сначала решила, что это какая-то сельскохозяйственная песня. Агрономическая, можно сказать.
   Потом ведущий четко произнес:
   - Спасибо, это была песня Берег мой, - и я поняла, что ошиблась.
   Когда передача закончилась, я решила действовать.
   Я снова оделась во все черное и вышла из гостиницы. Уже стемнело.
   Зубчик помещался в другой гостинице, за углом. Я вошла туда, надев темные очки.
   Администраторша подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала, даже не пошевелилась.
   Наверное, привыкла, что такие личности входят в гостиницу. Наверное, приходят к Зубчику.
   - К Зубчику, - сказала я, потому что не знала, как его найти.
   - Седьмой этаж, пентхаус, - ответила администраторша.
   Я не поняла, как пентхаус может быть на седьмом этаже восьмиэтажной гостиницы, но пошла к лифту.
   Через секунду к гостинице с диким воем сирен подкатили несколько машин с мигалками. Я на всякий случай спряталась за колонной.
   - В вашей гостинице обнаружен пожар! - объявил вошедший в холл пожарник.
   За ним следом вошли еще несколько человек в характерной пожарной форме и с крюками в руках.
   - Без паники, - продолжил говорить первый, когда администраторша стала медленно сползать под стойку. - Это учебная тревога. Так что действуйте по инструкции.
   После такого ободрения она приняла прежний презрительно-невозмутимый вид и подняла трубку телефона.
   - Юленька, душечка, у нас пожар. Включай пожарную тревогу.
   - Постановление мэра! - сказал пожарник.
   - Постановление мэра, - повторила администраторша.
   Я вжалась в тень от колонны и с облегчением вздохнула. Сейчас начнется суета и паника, и меня наверняка не заметят.
   Пожарная сирена завыла как иерихонская труба. Мне показалось, что у меня сейчас лопнут уши... ну, то, что внутри них. Какие-то перепонки.
   Сирена поревела и стихла.
   - А с жильцами что делать? - спросила администраторша.
   - Выводить на улицу.
   Администраторша позвонила на этажи и отдала приказ коридорным.
   - А если они спят? Что, будить их? - спросила она удивленного пожарника.
   - А что, кто-то может еще спать после такого грома?
   - О, наши постояльцы могут спать и не в таком шуме, - заверила его администраторша.
   Между тем по лестнице с визгами побежали полуодетые люди. Девицы в ярком макияже и пузатые дядьки с пьяными лицами. Я удивилась однообразности толпы.
   Двери лифта открылись, вывалив на пол холла еще одну порцию постояльцев. Главный пожарник покрутил пальцем у виска:
   - С ума сошли. Лифтом пользоваться запрещено.
   - А почему? - пьяно спросил его толстяк в халате.
   - Потому что пожар. Сгорите.
   - И что теперь нам делать? Подниматься обратно и спускаться по лестнице?
   Девицы загоготали и попытались втиснуться обратно в лифт. Их ловко оттеснили к двери и выпроводили на улицу. Проветриться и освежиться.
   Пожарники побрели по лестнице проверять результаты устроенной им паники. Сирена включалась и отключалась периодически, ее вопли оглашали гостиницу снизу доверху.
   В выдворенной толпе Саши Зубчика не было. Я попыталась проскочить по лестнице вслед за пожарными. Добегу до седьмого этажа!
   Но меня тут же перехватили грубые руки пожарников.
   - Девушка, туда нельзя, там все горит! Погибните! - притворно заботливо закричали эти спецназовцы огня.
   Несмотря на мое нешуточное сопротивление, меня вытащили на улицу и присоединили к толпе. Врачи подъехавшей скорой помощи, кажется, уже изрядно хлебнувшие спирта, - опасности профессии - с радостью определили меня как пострадавшую и кинулись оказывать первую помощь, начиная искусственным дыханием рот в рот.
   Я храбро отбивалась.
   Потом вдруг раздался громкий удар, словно упало что-то тяжелое. Мои спасители бросили меня и побежали на шум.
   Я побрела за ними следом, поскольку несколько бравых пожарников надежно охраняли вход в гостиницу от желающих вернуться в свои номера и продолжить спать.
   Впереди, под окнами сбоку здания, уже собралась небольшая толпа. Они стояли молча, и мне сильно не понравилось их безмолвие.
   - У нас ЧП! - тихо сказал один из врачей трезвым голосом.
   Я протиснулась в толпу.
   На земле лежал полуодетый Зубчик, весь в крови. Один из врачей присел около него, пощупал шею и сообщил:
   - Готов. Мертвяк.
   Рядом пронзительно завыл какой-то круглый лысый человечек. Еще один, мрачный и еле держащийся на ногах, пробормотал:
   - Слышь, Сашок, да ты че, вставай, хватит тебе придуриваться...
   - Все, того, отвставался он! - резко сказал врач. - Носилки!
   - Сделайте что-нибудь! - взревел лысый человечек. - Я его продюсер, лечите его!
   - Поздно! Поздно уже!
   - Как поздно, всего два часа ночи! Я заплачу за сверхурочные! - продюсер схватил врача за руки.
  --
   - Поздно - в смысле он уже умер!
   - Что здесь произошло? Ничего не трогать на месте происшествия!
   В тусовку затесался местный правоохранитель, не в форме, но с характерными интонациями. Впрочем, я бы ни за что не догадалась, но продюсер, очевидно, человек бывалый в связях с милицией, сразу распознал товарища.
   - Вот, мы сидели, отдыхали после концерта. Александр пошел спать. Потом вдруг сирена, мы не поняли, что такое. А Саше, наверное, что-то привиделось, вот он и рванул к окну, да как прыгнет вниз! А тут ведь седьмой этаж...
   Продюсер упал на колени у тела и принялся трясти труп.
   - Может, еще можно что-нибудь сделать!
   - Умер, - спокойно и цинично сказал врач. - Сейчас уберут тело. Машина подъедет.
   - Пройдемте со мной, свидетели! - предложил милиционер, и толпа стала, по обыкновению, рассасываться.
   Я тоже отошла в сторону и стала со скучающим видом изучать машины пожарных.
   - Я это так не оставлю! Я весь ваш городишко по бревнышку раскатаю! Вы ответите за смерть величайшего барда шансона в России! - крикнул напоследок продюсер, когда его посадили в милицейский, без всякого сомнения, УАЗик.
   Я посмотрела на тело. Его уже накрыли простыней.
   Вот и все. Проблема решилась сама собой. Был Зубчик - и нет Зубчика. Моего вмешательства даже не потребовалось. Хотя, наверное, если бы врач сказал, что Зубчик жив и его еще можно спасти, я бы заплатила врачу, чтобы он не делал этого.
   Неужели Бог услышал мои молитвы и сам устранил этого законченного подлеца мерзавца, как его называет Антоша, сам не слишком добродетельный и праведный.
   - Закатилась звезда российской криминальной эстрады, - услышала я презрительный голос рядом.
   Я оглянулась: в темноте с трудом улавливался большой мужской силуэт.
   - Да. Погиб поэт-невольник. И вместе с ним погиб талант.
   Не знаю, почему меня потянуло на стихи. От радости, наверное.
   - А вы способствовали его падению с Олимпа славы?
   - Почему вы так решили?
   - Ну, совершенно черный костюм ночью. В нашу эпоху буйства красок. Вы из отряда нинзя?
   - Нет, - с достоинством ответила я. - Я вдова. Ношу траур.
   - Понятно. Я, кстати, тоже неженат. Свободен, в смысле, - бодро доложил незнакомец.
   Впрочем, я не стала с ним разговаривать, повернулась и с гордым видом пошла в свой номер досыпать.
   Закрывшись одна в номере, я сразу же набрала номер водителя и сообщила ему о смерти Зубчика.
   - Опасность миновала, - обнадежила я его. Он явно был рад.
   Затем я позвонила в охранное агентство и попросила снять охрану.
   Следующим был Антоша. Его я тоже поздравила со смертью Зубчика.
   - Ясно, - ответил он. - А то я сейчас позвонил этим охранникам, а они сидят у водителя твоего и бухают по страшному.
   Дела были сделаны. Я с удовольствием растянулась на жесткой неудобной гостиничной кровати и уснула.
   Утром меня ждал сюрприз. С вежливым стуком в мой номер втолкнул тележку коридорный. На тележке стоял мой завтрак и огромный букет роз. В основном розовых, но еще несколько черных.
   - Это что? - спросила я неуверенно.
   - Это подарок от господина, пожелавшего остаться неизвестным, - церемонно ответил коридорный и ушел, оставив меня наедине с этим великолепием.
   Я перерыла весь благоухающий букет и нашла визитную карточку. Господин, пожелавший остаться неизвестным, просто не мог не оставить какой-нибудь знак.
   - Самой очаровательной вдове.
   Больше ничего на гладком картоне. Анонимка!
   Завтрак был непритязательный, но вкусный. Английский, как я бы назвала его.
   Я съела две лужицы из яиц, с беконом, выпила апельсиновый сок и чай. Молоко в маленьком пластиковом стаканчике я не стала добавлять ни в чай, ни в сок.
   Мне хотелось узнать, что сообщают СМИ о ночном происшествии. Смерть Зубчика никак не могла бы испортить мой аппетит. Я включила телевизор, нашла канал, на котором вещали по-русски.
   Дикторша, с косой, обмотанной вокруг затылка, говорила быстро и нечетко.
   - На этой неделе закончились плановые учения пожарных подразделений. Учения проходили в гостиницах. Как сообщил нашей программе начальник пожарной охраны, во всех гостиницах учения прошли. Неудовлетворительно прошли учения в гостинице Южная, там директорша отказалась покинуть свой кабинет. По поводу этого инцидента нами составлен протокол, на директоршу будет наложено взыскание, - "Ого", подумала я, "Южная - это же моя гостиница. А когда здесь учения-то проходили?" - В остальных гостиницах учения прошли по плану, без отклонений, происшествий и четко.
   "Это когда постоялец выпал из номера и разбился насмерть - это по плану, без отклонений, происшествий и четко?" подумала я, когда начальник пожарного подразделения одарил аудиторию красивой белозубой улыбкой.
   Потом я тщательно накрасилась, снова оделась в черное и решила прогуляться по городку.
   Моя душа пела и ликовала. Я хотела запомнить каждый уголок того места, где нашел свою смерть Зубчик.
   Внизу, в холле, представительный господин в дорогом костюме поднялся при моем появлении и потянул за собой большой куст цветов. Сначала я было подумала, что это напольная ваза в гостинице. Оказалось, это его подарок мне.
   - Вы очень долго спите, - сказал он доброжелательно. - Но это хорошо, я успел сделать все свои дела. А теперь я приглашаю вас пообедать вместе со мной.
   - Да я только что позавтракала, - неубедительно стала я отлынивать.
   Но господин весело улыбнулся и сообщил:
   - Я приглашаю вас в загородный ресторан, когда приедем, вы уже успеете проголодаться.
   У него был лимузин с шофером. Он выглядел убедительно.
   Он рассказал мне о себе. Он был английским бизнесменом индийского происхождения русских кровей. Его фамилия была, естественно, Никитин, а одна из его бабушек приехала в Индию вместе с Рерихами.
   Он жил в гостинице, в которой поселился и Зубчик. Они даже занимали оба роскошные пентхаусы. Только пентхаус Никитина находился там, где ему положено находиться - на самом верху.
   Вчера вечером Никитин возвращался в гостиницу от деловых партнеров, поспел как раз к окончанию учебной тревоги и наблюдал все происшествие собственными глазами.
   В ресторане я рассматривала его украдкой.
   Индийское происхождение, английское подданство и русская кровь весьма причудливо смешались в нем. Он поймал мой взгляд.
   У него были чувственные карие глаза и темные волосы, не такие черные, как у Сидора. Костюм он носил с английской изысканностью, и галстук у него был хорошо подобран к рубашке и пиджаку. В общем, он был достаточно безупречен, чтобы я могла в него влюбиться.
   И я почти влюбилась.
   Правда, надо сказать, что я уже не такая восторженно-неосторожная девица, какой была лет пять-семь назад. Мне уже мало красивой рожицы, достаточно подтянутой фигуры и платиновой кредитки, на которую едва помешается число нулей капитала владельца. После всего вышеперечисленного самое важное - чтобы человек был хороший.
   Никитин казался хорошим человеком. Не бандитом.
   Кстати, у него было длиннющее индийское имя. Не то чтобы запомнить - прочитать его было невозможно с первого раза. Поэтому я называла его Ник. Сокращенно от Никитин. Он улыбался.
   Я многое рассказала ему про Индию. Все это я вычитала из рекламных буклетов одного турагентства. Он слушал с неизменным вниманием.
   Еще он рассказывал, как живет в Англии.
   Он покупал какой-то завод в этом городе. В промежутках между нашими встречами он встречался с мэром, губернатором, премьер-министром и президентом республики. Но я была на первом месте в его сердце.
   Я решила еще немного пожить в этом милом городке, переехала в ту же самую гостиницу, где жил Никитин, съездила на мойку и наслаждалась жизнью.
   Однажды, когда я бродила по парку, дорожка сама вывела меня к большому зданию с золоченым куполом и крестом наверху. Церковь! Я же туда собиралась зайти!
   К счастью, одета я была нормально для церкви - в длинной юбке, куртке от Армани, с платком от Гермес. В общем, все прилично, главное - не в брюках и голова покрыта.
   Священник встретил меня недовольным взглядом.
   - Батюшка, у меня вопрос, - сказала я торопливо. - Я недавно затевала одно дело, хотела на него потратить кучу денег. Но так получилось, что Бог помог. Само собой все образумилось.
   - Воистину, слава Богу, - басом пророкотал священник.
   - Так я понимаю, мне надо заплатить Богу за работу. А сколько, я никак не сосчитаю. Десяти процентов хватит? Ну, от того, что я хотела потратить?
   - Богохульствуешь, дщерь! - возмущенно сказал священник.
   - А сколько тогда? Пятнадцать? Двадцать?
   - На церковь, на богоугодное дело? Разумеется, все!
   - Ну, это, наверное, слишком много, - неуверенно ответила я.
   - Давно ли ты была на исповеди, дщерь неразумная? - снисходительно спросил священник.
   - Ну, довольно давно.
   - Понятно. Кто твой духовник?
   Я поняла, что разговор уходит не в ту сторону, и попрощалась.
   А что, наверное, батюшка прав, если я хотела потратить деньги на разборку с Зубчиком, а все произошло по воле Божьей, значит, и следует отдать все эти деньги. За вычетом подоходного налога, конечно.
   Мне позвонил Антоша и попросил не приезжать еще несколько дней. Им надо уладить кое-какие проблемы с милицией. Это только с поимкой преступников у милиции возникают проблемы, а поимка честных людей происходит без сучка без задоринки.
   Потом мне позвонил браток водителя. Он был уже в курсе не только снятия охраны и гибели Зубчика, но и привоза тела и пышных похорон на Ваганьковском кладбище.
   - Благодарю за информацию, - сухо сказала я. - Как прошли похороны?
   - Мы ездили и смотрели. Все прошло хорошо. Это точно он.
   - Поздравляю. Теперь вы в полной безопасности.
   - Я хотел бы поговорить... ну, вы понимаете о чем.
   - Нет, не понимаю.
   Я не хотела напрягать мои мозги. Мне было хорошо. Я лежала на массаже в СПА, эксклюзивный массаж с салом в шоколаде, совмещает благотворное действие шоколадных обертываний и смягчения сала. После него кожа должна стать нежной и шелковистой.
   - Наша мама, она... да и брат еще... - замялся браток.
   - Приеду - поговорим, - резко ответила я. Хотя зачем я говорила так резко? У меня же радость, враг не только уничтожен, он уже закопан в земле и не выберется.
   - А когда вы приедете?
   - Через несколько дней, точнее не знаю.

21.5

   Очень кстати Никитин предложил мне поехать в его поместье на берегу моря.
   - Тихое место, бывший санаторий, цивилизованно и красиво, - убеждал он меня.
   Меня не надо было убеждать. Мы поехали.
   Мрамор и колонны санатория, переделанного под дачу, произвели на меня впечатление. Я, как в детстве, почувствовала себя маленькой и беззащитной.
   В далеком детстве помню, меня привели в такое здание, бывший дворец пионеров, преобразованный в клуб. Жуткий холод в жаркий летний день поразили меня. В полумраке я почти ничего не видела, но ощущение торжественного склепа осталось у меня на всю жизнь.
   Первоначально мой номер тоже немного потряс меня монументальностью. Огромные окна, огромная кровать, огромные ковры, везде серебро и украшения.
   Никитин снисходительно внимал моим восторгам.
   К нему в поместье продолжали приезжать всякие местные высокопоставленные шишки. Точнее, высокоподвешенные. В переносном смысле, конечно.
   Я была предоставлена сама себе. В моем распоряжении было несколько человек прислуги и шофер. Я ездила по окрестностям и маленьким деревушкам.
   Однажды мы приехали на местный рынок. Он ошеломил меня множеством людей, говорящих не по-русски. Они галтели все одновременно, и разобрать хоть слово в этом гвалте было невозможно.
   Казалось, что на этом рынке продавалось все на свете. Правда, ничего приличного я найти не смогла. Я явно принадлежала другому миру, в котором не было места пестрым юбкам, цветастым платкам, ржавым лопатам, грубым побрякушкам и прочей ерунде.
   В одном углу продавали живность, коз и овец. Я впервые так близко увидела живую козу. У них действительно глупые страшные глаза с ужасным зрачком. Впрочем, глаза у овец тоже глупые. А еще они какие-то грязные и неприбранные. Непонятно, как из таких жутких животных получается такая приятная на ощупь и красивая шерсть.
   Я все-таки купила себе старый мятый медный кувшин. А вдруг там скрывается джинн?
   В своей комнате я принялась натирать его старой помадой. Мне говорили, что так можно чистить серебро и украшения. Вскоре кувшин засиял, но джинн так и не появился. Впрочем, я не очень на это надеялась.
   За ужином я показала Никитину кувшин. Он вежливо осмотрел его.
   - Это антиквариат, - сказала я.
   Еще я подумала, что могу открыть маленький антикварный бутик. Там будут продаваться милые антикварные штучки, вроде этого кувшина. А еще антикварные украшения. Точнее, не антикварные, а винтажные. Винтажные - это антиквариат прошлого века, и не только из Греции или Италии. Сейчас мода на винтажность. У меня будет много клиентов, хороших, приятных, образованных и богатых одновременно. Не то, что этот Петр, вдруг вспомнила я своего бывшего менеджера. Мои клиенты будут приходить по одному, с каждым я смогу поговорить и выпить по чашке кофе. Мы сможем обсуждать наш винтаж и основные тенденции современной моды. Спокойно и неторопливо.
   Еще у меня будет много знакомых среди дизайнеров. Они будут приходить и выбирать вещи для своих дизайнов. Для интерьеров и в качестве аксессуаров.
   Когда подрастет Сонечка, она тоже станет работать в нашем бутике. Или салоне, посмотрим, какое слово лучше выбрать. Она будет одновременно учиться. Потом у нее сложится хорошее будущее.
   Никитин пил свое виски и посматривал на меня таким взглядом, который провоцирует в женщинах мысли самого высокого толка и смысла. Именно такие мысли и стали зарождаться в моей голове.
   Я снова чувствовала себя самой красивой и самой желанной женщиной самым красивым и самым достойным из мужчин в мире. И это точно было так.
   В один прекрасный день Никитин привез мне целую коробку позеленевшей меди: какие-то подвески, кулоны, цепочки, бляшки и прочие безделушки.
   Я с увлечением накинулась на работу. Намазавшись кремом от загара, я расположилась на веранде на солнышке и стала чистить медяшки. К вечеру коробка наполнилась блестящими поделками, а я отказалась от идеи открыть салон винтажа.
   На следующий день у меня сильно болели руки.
   Никитин посмеялся и привез мне массажиста-тайца. Надо же, тайцы есть даже здесь.
   Таец работал надо мной весь день, и только к вечеру я почувствовала себя человеком.
   А что, если устроить массажный салон? С шоколадными обертываниями и массажем с салом? Это будет по крайней мере оригинально хотя бы первые несколько месяцев. Взять специалистов отсюда, да и Ганну можно обучить, она сообразительная, внимательная и чувство благодарности еще не потеряла.
   Мне было приятно лежать и разрабатывать планы будущего бизнеса.
   Не потому, что я хотела стать жутко мощной акулой бизнеса. Просто надо же чем-то заняться.
   Женщины всегда будут заботиться о своей внешности, и приток клиенток мне обеспечен.
   Мне позвонила Саша. Сказала, что хочет открыть маленькую клинику по оздоровлению. Я усмехнулась: и здесь она умудрилась у меня идею украсть. Ну-ну, посмотрим, как она сможет открыть клинику без денег и без опыта.
   - И как же ты собираешься сделать это?
   - Я думала, вы мне поможете.
   - Чем, деньгами?
   - Нет, деньги мне бабушка с дедушкой дадут.
   Я сначала не поняла, о каких бабушках-дедушках идет речь. Потом да меня дошло - это же мои свекры.
   - Они пообещали тебе дать денег? Они что, с ума сошли?
   - Нет, но они обещали быть первыми клиентами.
   Наверное, это правильно в чем-то. Им действительно приходится много денег тратить на всякие оздоровления и врачей. Так лучше отдавать эти деньги своим. Но все равно это идея мне не понравилась.
   - А потом, когда у меня будут деньги, я верну все, что брала у вас.
   Я усмехнулась: долго же мне еще придется ждать.
   Потом я позвонила свекрам. Оказывается, они уже сагитировали половину своих знакомых обратиться в эту клинику. Да, когда я вернусь, у меня, пожалуй, будет еще одна проблема - разубеждать пожилых людей, свято верящих в утопию.
   Никитин продолжал восхищаться и баловать меня. Он даже предложил привезти сюда Сонечку, но у нее не было заграничного паспорта, и от этой идеи мы отказались.
   Мне очень хотелось сделать что-нибудь приятное Никитину. Я решила приготовить ему какое-нибудь блюдо местной кухни.
   - Что ты любишь? - спросила я. Надеюсь, не экзотично индийское.
   - О, я неприхотлив в еде, - честно сказал Никитин. - Предпочитаю простую и здоровую пищу.
   - Я приготовлю тебе что-нибудь вкусное.
   - Только не из тыквы, - простонал он со смехом.
   - Почему? У тебя на нее аллергия? Она вредна для здоровья? Тебе не нравится ее вкус? - стала я допытываться.
   - Нет, просто по местным традициям, это еда из гарбуза, а дать гарбуза - значит, отказать жениху при сватовстве.
   - Ага, значит, ты решил посвататься ко мне?!
   - Ты имеешь что-то против?
   - Мне надо серьезно подумать!
   Он согласился, чтобы я подумала. Но недолго.
   Чтобы придать моей мысли нужное направление и ускорение, Никитин стал дарить мне милые безделушки и проводить со мной больше времени.
   - Знаешь, - сказал он мне однажды серьезно, - я решил приобрести еще и российское гражданство.
   - Вдобавок к английскому и индийскому?
   - Ну да. Думаешь, это будет дорого?
   Я не знала. Я знала, что некоторые мои знакомые, выйдя замуж за американцев, получали два гражданства, американское и российское. Им оно выходило практически бесплатно, ценой замужества. Они просто не сдавали российский паспорт и получали американский. Но как это надо было делать, я не знала.
   - Еще я хочу, чтобы у меня было много детей. У нас семьи очень многодетные. Что ты думаешь по этому поводу?
   Я вспомнила старый сериал про многодетную семью. Там было весело, одни приключения. Я так и сказала Никитину. Он счет мой рассказ знаком согласия.
   Кроме того, я думала, что жить здесь было бы верхом мечтаний. Здесь отличный климат, отличная природа и отличное отсутствие людей. Только приезжают изредка всякие президенты, премьер-министры, мэры и партийные руководители. Еще иногда бизнесмены. Они, конечно, люди скучные, но приличные.
   Я привезу сюда Сонечку и маму. Они будут наслаждаться жизнью, есть фрукты и прочую здоровую пищу и гармонично развиваться. Им не надо будет заботиться о будущем.
   На следующий день мы снова поехали на рынок. Я решила купить маленького козленка, чтобы он бегал и блеял по огромной территории санатория. Еще я хотела присмотреться к местной недвижимости. Тайком от Никитина.
   В ближайшем риэлторском агентстве, узнав, что у меня российское гражданство, на меня замахали руками.
   - Нет-нет, поступило распоряжение - россиянам не продавать. Пока.
   - Но вот Никитин же купил, - растерянно, но веско сказала я.
   - Во-первых, он купил до распоряжения, а во-вторых, он англичанин, ему можно.
   - Так что же мне делать?
   Я была обескуражена. На всякий случай решила посмотреть, какие здесь продаются дома. Молодой красивый агент-риэлтор вызвался поехать со мной и показать мне их базу, с пояснениями. Большинство домов нуждалось в ремонте, причем не в евро-ремонте, а в просто ремонте. Дороги тоже были не очень.
   Мы зашли в один пустующий дом. Он выглядел диковато.
   - С электричеством бывают перебои, и с водой. Если покупать, надо ставить генератор и лучше бурить артезианскую скважину для воды, - посоветовал агент.
   Я подумала, что купить Никитину российское гражданство будет проще и дешевле, чем купить здесь стоящий дом. Все стоящее и приличное уже раскуплено. Мне расхотелось покупать здесь недвижимость.
   Внезапно мне захотелось домой. В родные пенаты, пробки и потехи.
   Интересно, как там Танюша, Ксюша, Ириша, Ариша, Глаша, Даша? Что поделывают? Как скучают и развлекаются? Как и во что одеваются?
   Мне показалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как я уехала. Пора было возвращаться.
   Я представила, как меня встретят в аэропорту Вий и мама. А дома - Ганна. И филиппинка, вечно скрывающаяся в домашних дебрях.
   Молодой агент получил деньги за экскурсию и, очень довольный, отправился домой пешком.
   Я сидела и смотрела новости с родины. К счастью, они почти не изменились с тех пор, как я смотрела их в последний раз, недели две назад.
   - В ходе проведенных мероприятий правоохранительные органы задержали значительное количество лиц, получавших взятки за незаконное содействие в разнообразных делах. Как показывают исследования РОМИР-мониторинга и данные Минфина, благосостояние россиян вследствие этой операции значительно ухудшилось, - рассказывал диктор со скорбным лицом.
   Пора было возвращаться.

***

   Я собрала вещи. Никитин улетал в Лондон по делам, мы договорились встретиться в Москве.
   Я прилетела в аэропорт, а моя машина уже ждала меня здесь. Никитин договорился о ее перегоне.
   У меня сразу собрались лучшие подруги и обрушили на меня гору новостей.
   Открылся новый ресторан. Танюша окончательно и бесповоротно рассталась со своим ферраристом и нашла нового ухажера.
   - Он, кстати, бывший продюсер Саши Белозубова, - слегка покраснев, прошептала она мне на ухо. - Надеюсь, ты не будешь... это... устраивать мне разборки?
   - Нет, конечно, - таким же шепотом ответила я ей. - Я же понимаю. Это был просто бизнес. Он вложил деньги и связи в перспективного артиста из модной нынче криминальной среды. Кто же мог подумать, что тот окажется законченным подлецом и мерзавцем?
   - Да-да. А теперь мой продюсирует группу молоденьких певичек... лесбиянок, кажется.
   Ириша примирилась с Мишей и его странными причудами. Она дописала реферат на тему "Пабло Пикачу - один из самых дорогих художников нашего времени" и даже получила за него отличную отметку.
   Муж Ариши нанял еще одного охранника для работы в доме и попытался высказать собственное мнение, отличное от мнения супруги. Теперь присылает в больницу банки с черной икрой слегка покалеченным охранникам и держит язык за зубами.
   Феррарист с горя стал встречаться с Мирой, она в восторге. Он подарил ей дорогой комплект серьги - колье - браслеты с настоящими бриллиантами. Впрочем, мы-то хорошо знаем о его склонности к контрафакту и не завидуем Мире.

22

   Потом я рассказала про Никитина и показала его подарки.
   И мы поняли, что жизнь налаживается.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"