Мирослав Ахметович Отто-Ложкин родился в эпоху перемен и, наперекор дурным прогнозам, не был этим фактом удручён. К его двадцатилетию мир погрузился в Эру Примирения, и имя Мирослав, которым он прежде укорял родных, оказалось на редкость удачным. Оно гармонично вписывалось в самые фантастичные "Примирительные проекты".
- Этот и британских учёных окольцует с наукой, - наговаривал на него шеф, спотыкаясь об его имя-фамилию, и чаще, чем других, посылал в даль непримирённую. - Где у нас ещё тёрки недотёртые? В какой Тьмутараканище ждут наше Мирославище?
И Мирослав Ахметович мчался на край земли, чтобы примирить кому душу с телом, кому тараканов в голове, а где и народ со слугами народными. С годами его карьера обросла экзотикой: в послужном списке появились такие акции, как мирные переговоры серых инопланетян с рептилоидами, рептилоидов с нордиками, нордиков с Голливудом для съёмок нон-драйв сериала "Звёздный покой".
В юбилейном году Мирослава Ахметовича, как заслуженного миротворца первой категории, наградили заданием с дислокацией в экваториальных водах Тихого океана. Правда итоговый слоган задания звучал замысловато: "Примирить две теоретических несовместимости биологического характера".
- Слишком туманно, - насторожился многоопытный Мирослав Ахметович.
- Зато деньки в Тихом океане будут ясными. Я оставлю заявку синоптикам, - проворчал шеф, будто и сам мечтал покачаться на тёплых волнах.
- А спойлер по делу можно приоткрыть?
- С твоей-то квалификацией - это стрёмно, - поддел шеф, но на нужную кнопочку нажал.
Над крышкой стола появился метровый голографический мужчина в университетской униформе.
- Первый клиент, - пояснил шеф. - Гамлет Иванович Клавдищев.
С профессиональным чутьём Мирослав Ахметович отметил, что лицо клиента, обезображенное интеллектом, ничем более не раздражало: глаза, в тон кителю, синие с жёлтыми искрами, прямой нос и прочая пропорциональность.
Шеф щёлкнул кнопкой, и вместо мужчины появилась женщина примерно того же среднего возраста. Взгляд с ироничным прищуром, губы чуть растянуты в лёгкой усмешке, светлые волосы короткие настолько, чтобы не нуждаться в расчёсках и укладках.
- Второй клиент. Муэма Герасимовна Добронравова.
Мирослав Ахметович едва не процитировал: "Чело и складка уст, изогнутых надменно, гласят, что их творец знал глубь страстей и дум", но сдержался.
- Интересная пара, - нарочито равнодушно заметил он. - Что не поделили? Гранты на исследования или госпремию?
- А это уже спойлер в спойлере, - хмыкнул шеф, но ответил: - Не сошлись в научных теориях. Ректор устал терпеть их разногласия. Говорит, что совещания Учёного совета превратились в бои без дискуссионных правил. Хоть тотализатор заводи.
- Я бы на дамочку поставил, - понимающе кивнул Мирослав Ахметович.
- Короче, Университет решил их послать... - шеф выдержал драматическую паузу. - В экспедицию, разумеется. Теории проверяются практикой. Найдут доказательства для какой-нибудь из гипотез, а там и помирятся с твоей помощью.
- Жёсткость миротворческих процедур оговорена?
- В целях примирения ректор разрешил забивать их тапками.
Мирослав Ахметович ненадолго задумался. Его профессиональный статус позволял ему настаивать на последнем желании. Учтя обещанные солнечные дни, он решил растянуть командировку весьма необычным и крайне рискованным способом:
- Хочу судно на парусно-гребной тяге.
- Где ты таких выражений нахватался? - удивился шеф. - И потом, Тихий океан - не крытый бассейн. Там ещё чудища разные встречаются. Ты как раз на одно из них и будешь охотиться.
- Это на какое? - опешил Мирослав Ахметович.
- Не дрейфь, получишь мезоскаф-зверолов, оснащённый по последнему слову. Да и добыча будет примерно твоих габаритов.
- Знаю более удачную примиренческую стратегию: горячий пляж, холодное пиво...
- Нет, - отрезал шеф. - Заказчик строго определил задание. Сам знаешь, кто платит, тот и капризничает.
Мирослав Ахметович решил отозвать своё последнее парусно-гребное желание, но не успел. Чуть поломавшись из соображений субординации, шеф поспешил зафрахтовать двухмачтовый парусник и забронировать абонемент на лекции в мореходке.
- Две недели тебе на освоение ремесла. Стань для супротивников парусно-гребным богом.
***
В капитанской фуражке, белых шортах старинного доколенного покроя и красной майке с уморительным в Эру Примирения призывом "Дерись, дерись, больше не мирись!" Мирослав Ахметович шагнул на широкий пирс с допотопными судами по обеим сторонам. Парусники с высокими мачтами и разноцветными тряпками на реях выглядели на фоне далёких суперобтекаемых кораблей с яркими рекламными панелями на корпусах, как рогатки против карманных бластеров. Однако стоили эти раритеты дороже иных межпланетных катеров.
- Чай не на принтере, как нынешние суда, отпечатаны, - хвастались владельцы архаики и несли какую-то тарабарщину: - Зацени: рангоут из янтарной сосны, такелаж из толстого растительного троса, парусное вооружение - натуральный триаксиальный шёлк...
Своих клиентов Мирослав Ахметович сначала услышал, а уж потом увидел, как мужчина в профессорском кителе внушал коротко стриженной блондинке, что бригантина "Полкан" - подделка под старину.
- Разве не понятно, что такое соотношение между фок-мачтой и грот-мачтой допустимо только для синтетических материалов?
Сухонькая женщина в спасательном комбезе, украшенном божьими коровками на зелёном, скептически парировала:
- У меня такое чувство, что вы стараетесь сказать что-то важное, а мне и ответить нечем.
С видом хорошо просоленного морского волка Мирослав Ахметович подошёл к спорщикам и пробасил:
- Отставить разговоры!
Грозно зыркнул на обоих, представился капитаном "Полкана" и, как главнокомандующий, начал главнокомандовать:
- Вижу крюйс-бом-брам-рей от бизань-гика отличить сможете. Хорошо, отчаливаем в три склянки пополудни, то есть через пять минут. Подымайтесь на борт. Сначала Гамлет Иванович, за ним Муму Герасимовна. Заметили, какие у вас литературные имена? Вы с рождения - родственные души.
Обычно под миротворческим напором Мирослава Ахметовича клиенты замолкали и задумывались над его словами, но субтильная дамочка была настроена иначе.
- Муэму Герасимовна! Муэму! - взвизгнула она.
- А я что сказал? - удивился Мирослав Ахметович.
- Вы сказали Муму Герасимовна.
- И в чём разница?
Гамлет Иванович, который в это время на карачках переползал на бригантину, громко хрюкнул и едва не упал в воду. Женщина презрительно фыркнула, развернулась и пошла с пирса к набережной. Пришлось Мирославу Ахметовичу её догнать, подтащить к борту, перекинуть на палубу и, пока она не оклемалась, отдать швартовы.
- Поднять якорь! - рявкнул он.
- Якорь чист! - минуту спустя откликнулся Гамлет Иванович.
Ветер, словно по заказу, надул паруса, и бригантина "Полкан" устремилась в тихоокеанскую бескрайность, волоча за собой "Шарика" - мезоскаф-зверолов, оснащённый по последнему научно-ловильному слову.
***
Не теряя времени, Мирослав Ахметович перевёл "Полкана" на автоматику и по суеверным соображениям устроил ритуальный Вечер друзей.
- Вы, конечно, знакомы... - начал он здравицу со стаканом водки в натруженной руке.
- Это слабо сказано, - перебил его Гамлет Иванович.
- Едва киваем при встрече, - возразила обоим мужчинам Муэма Герасимовна.
Взбешённый грубым нарушением ритуала, Мирослав Ахметович глотком осушил стакан и отправил команду драить палубы на носу и корме "Полкана". Но прерывать праздничный банкет из суеверия побоялся, а потому проснулся и приступил к своим капитанско-примирительным обязанностям почти сутки спустя.
***
Начались тяжёлые миротворческие будни.
Уже за первой совместной трапезой Муэма Герасимовна, сидя на настоящем скрипучем деревянном стуле в новом комбезе животно-растительной расцветки, завела свои биологические тары-бары:
- Только домашние кошки не знают, что жизнь зародилась в водной среде.
Предчувствуя стычку, Мирослав Ахметович что-то нервно замурлыкал. Муэма Герасимовна понимающе кивнула и снизошла до объяснений:
- Давным-давно исследования генома человека показали, что на Земле обитают два подвида людей: те, кто произошли от морской обезьяны и те, кто от пресноводной.
Гамлет Иванович в накинутом на голый торс профессорском кителе и нахлобученной на голову панамке в синий горошек по-детски взвизгнул:
- Фигушки! Тогда все были морскими обезьянами. Время было такое. Вот поймаем пращура, пропустим его через мозгодром, и он подтвердит, что речные человекообразные - это одичавшие морские.
- Ага, оскотинившиеся, - саркастически хмыкнула Муэма Герасимовна. - Ничего, скоро я докажу, что именно морские - это падшая ветвь речных обезьян.
И ещё с полчаса они блистали перед капитаном интеллектом, не хуже солнечных бликов на океанской ряби. Наконец Мирослав Ахметович допил кофе и морально оштрафовал обоих:
- Пока не помиритесь, буду называть вас строго по отчеству.
И отправил Герасимовну в наряд на камбуз, а Иваныча драить каюты. Учёные было возмутились такой фамильярности, но Мирослав Ахметович с ходу осадил их народной мудростью:
- Эффективным миротворцам на дурные манеры не пеняют.
Расходясь по местам, наказанные хором пробубнили:
- Мы слишком долго конфликтовали, чтобы кто-то мог вмешиваться в наши отношения.
- Ну, хоть в чём-то сошлись, - без оптимизма отметил Мирослав Ахметович.
***
Бригантина "Полкан" прошла пол-океана, а суровая трудотерапия и в малой степени не отразилась на манерах клиентов. Они лаялись каждую свободную минуту. Мирославу Ахметовичу только и оставалось, что следить, чтобы этих минут было как можно меньше. Но когда "Полкан" огибал большие плавучие города, экипаж, по правилам морского этикета, должен был в полном составе торчать на носовой палубе. В такие моменты спорщики отрывались по полной. И однажды Герасимовна, с презрительной гримасой на почерневшем от солнца и работы лице, крикнула Иванычу:
- Фанаты морских человекообразных - те ещё нацисты. Вы согласны произойти от морских обезьян, а от речных вам западло.
Этот гадкий упрёк подействовал на Иваныча, как дрожжи на опару - он раздулся, словно набираясь изнутри дурных выражений, и, не фильтруя, зачастил:
- Фигушки! Это ваша теория оскорбляет чувства верующих в правильную теорию. Биология, знаете ли, штука тонкая. Наперёд неизвестно, как отреагируют простейшие на внешний раздражитель. Ложноножки, например, дрыгаться начинают, судороги неразвитой нервной системы и прочее. Но всё, что продуцирует примитивная логика низших беспозвоночных, бесполезно для высшего звена.
- Моя теория полезна уже тем, что хотя бы существует, - распалилась Герасимовна.
От мироносного бессилия Мирослав Ахметович тоже впал в ярость и завопил:
- Чума на оба ваших чума!!!
После чего велел непримиримым убрать паруса и пересесть на вёсла, а сам отправился в рубку и под мантру профи++ "Нет у вас методов против Кости Сапрыкина" крепко набанкетился.
***
Поскольку вёсельная тяга двух ботаников уступает парусной, то в район охоты на морских человекообразных бригантина пришла с большим опозданием. У самых рифов, где какой-то моряк якобы видел приличный экземпляр, ужасный шторм нагнал их и закрутил "Полкана". Мирослав Ахметович догадался, что заявка синоптикам на ясные дни окончилась.
- Свистать всех наверх! Убрать паруса! Держать нос по ветру! - крикнул он не то экипажу, не то автоматике.
Следовало срочно связаться с шефом, признаться в миротворческом поражении и вымолить ещё пару ясных недель, чтобы вернуться пусть и с проваленным заказом. Скрипя зубами от отчаяния, он, держась за канаты, направился в рубку. И тут огромная волна накрыла его с головой и потащила по палубе...
***
- Кэп, подъём! Рассвет близко, - тормошила капитана Герасимовна.
Мирослав Ахметович с трудом открыл глаза и без удовольствия вспомнил, как захлебнулся в могучем потоке.
- Шторм утих? - спросил он, осторожно шевеля конечностями и головой на предмет травм, несовместимых с миротворчеством.
- Рванул к экватору, - кивнул Иваныч.
- Кто меня выловил из морской пучины? На кого оформлять страховую премию?
Иваныч на минуту задумался и бескорыстно рубанул правдой по израненному самомнению капитана:
- Какая пучина? Хороший хозяин и "Шарика" в такой шторм на цепи держит. Хорошо, что вы, как глупая птаха, запутались в грот-вантах и зависли в них, пусть и вверх тормашками. Хотя зрелище было деморализующее. Гром, молнии, хлёсткий ветрище, огромные мокрые волны - и всё это безобразие норовит растерзать маленького человечка, уродливо вплетённого в такелаж...
- Хорош ёрничать. Самое время спуститься на мезоскафе за добычей. Пока вода не нагрелась и снова не заштормило.
- "Шарик" с нами? - обрадовался Мирослав Ахметович. - Я уже и не надеялся.
Не дожидаясь команды, Иваныч вытащил гидрокостюм и с гордостью проворчал:
- Да куда он на такой цепи денется. Как щенок "Полкану" в холку вцепился.
Вслед за Иванычем, Герасимовна подхватила и с не женской прытью напялила другой гидрокостюм.
- Это вы куда так дружно? - встрепенулся Мирослав Ахметович. - В океанские глубины непримирённым спуск воспрещён. Товарищи, в случае чего, на инстинктах друг друга спасут, а вы на чём - на аргументах? В опасных океанских глубинах такое не проходит. Ещё утопите мне "Шарика" - век за него не расплачусь.
- Вы же думали, что мы его в шторм потеряли, - напомнила Герасимовна.
- Одно дело стихия, и другое - головотяпство. Бухгалтерия эти случаи не смешивает.
Мирослав Ахметович тяжело вздохнул, назначил Иваныча временно старшим на бригантине и мрачно пошутил:
- Что, Муму Герасимовна, попробуем не утонуть с "Шариком" в пучине.
- Муэму, - упрямо поправила Герасимовна.
- Ладно, - кивнул Мирослав Ахметович и на волне животного страха перед погружением в бездну громко затянул реквием по Бруннен Джи: "Yo Way Yo, home Va Ya Ray. Yo Way Rah. Jerhume Brunnen-G!"
- Эко вас от чудесного спасения размироточило, - хмыкнула Герасимовна, выжимая салфетку, полную капитанских слёз.
Временно продвинутый Иваныч тоже посочувствовал:
- На мезоскафе закройте нижние иллюминаторы, в них - Бездна. В океане и в жизни лучше всегда смотреть вперед. Не робейте, хэппи-энд спешит на помощь.
Мирослав Ахметович всхлипнул и мрачно спросил:
- А вы знаете, что скандинавы называют хэппи-эндом? Нет? Это когда погибли, но не все.
***
Едва небо и вода слились в светлеющей дымке, мезоскаф-зверолов "Шарик" начал погружение. Хорошо затранквилизированный Мирослав Ахметович сидел намертво пристёгнутым к креслу и таращился на чудеса подводного мира. Стайки разноцветных рыбок подплывали прямо к его иллюминатору и обменивались с ним бессмысленными взглядами. Герасимовна, тем временем, засучив гидрокостюмные рукава, стреляла изо всех ловушек по чудовищам, которых шторм вынес из глубины.
Чем больше фантастических тварей, пленённых в нановолоконные сети по периметру "Шарика", билось в иллюминаторы, тем быстрее Мирослав Ахметович возвращался в реальность. А когда какой-то прыткий штыкомордец задумал пробить цельнометаллическую прозрачную линзу, он внятно заметил:
- На морских обезьян сеток не хватит.
- Морских обезьян не бывает. Ни морских, ни речных. Мы с Гамлетиком вас разыграли, - ничтоже сумняшись заявила охотница.
Отерев со лба трудовой пот, Герасимовна покаялась:
- В Эру Примирения деньги есть только на примирительные проекты. Пришлось нам с Гамлетиком придумать схему для пропила миротворческого бюджета. Кстати, мы с Гамлетом Ивановичем - близнецы.
Эта чудовищная информация не поместилась в прохимиченное сознание капитана, и он спросил о второстепенном:
- А почему у вас отчества и фамилии разные?
Герасимовна развела натруженные руки:
- Какие документы выдали для научной операции, с теми и работаем.
- Университет в курсе ваших махинаций?
- Ещё бы! По негласному договору с Учёным советом, одного из добытых на миротворческие гранты монстриков, например, вот этого, мы назовём в честь ректора Лосикусом. А этого ежастого уродца, в честь зама ректора по хозяйственной части, Ёлкипалкиным. Не слишком красиво для этого чучела?
Мирослав Ахметович ткнул пальцем в серый пушистый комок с большими доверчивыми глазами и спросил:
- А этого в честь кого?
- Это вылитый наш главбух Базон Аврорович. Значит, будет Мохнорылым Базонаврорикусом. Хотите, и вас занесём в ихтеологический пантеон? Вон того робкого змея назовём Грозномирославиком.
Не до конца расторможенный капитан сменил тему:
- Зачем вам эти животные? На вид они не очень вкусные.
Герасимовна сочувственно кивнула и растолковала болезному азбучные истины:
- У каждой глубоководной твари свои фишки. Надо изучить их и внедрить в космические технологии. Морские пучины и глубокий космос - в них много общего...
Но блуждающее сознание капитана пока не улавливало громады научных перспектив. С лёгкой дебильностью на покоцанном вантами лице он перебил Герасимовну:
- Я понял вашу схему: морского обезьяна вы назовёте Бразой Гамлетом.
Герасимовна хмыкнула и напомнила, что морских обезьян не бывает.
- Разве? - удивился Мирослав Ахметович и ткнул пальцем в иллюминатор позади неё.
Метрах в пяти от "Шарика" застыло что-то похожее на клубок бурых водорослей. Медленно клубок начал разворачиваться. Появилась голова и покрытые острыми колючками четыре конечности. Большие лучистые глаза с зеленоватой радужкой сияли на белом лице правильных человеческих очертаний.
- В таком зачётном костюме Ихтиандрычу даже акулы не страшны, - пробормотал Мирослав Ахметович.
В зеркальной обшивке между иллюминаторами многократно отразился взгляд Герасимовны, наполненный ужасом и восторгом одновременно.
Меж тем человекообразное медленно, словно демонстрируя устойчивый пацифизм, подплыло к наполненным тварями наносеткам мезоскафа и протянуло длинные пальцы в сторону змея Грозномирославика. Дракончик рванул к нему, как к родному, и задёргался всем тельцем.
- Рыдает что ли? - пошутил почти оправившийся Мирослав Ахметович.
Почему-то Герасимовна не улыбнулась и даже кивнула.
- Морской обезьян приручил моего тёзку?
Шокированная не меньше капитана, Герасимовна снова кивнула и спросила, как открываются ловушки.
- Никак. Они одноразовые. Их можно только сорвать. Все сразу.
- То есть если отпустить Грозномирославика, то и остальные твари на глубину уйдут?
- Вот именно.
- Как же мы без добычи в Университет вернёмся? Столько людей на нас надеются. Столько диссертаций уже расписано между молодыми учёными.
Минуту подумав, капитан предложил поймать и человекообразное:
- Внутри сетки он к своему питомцу пролезет, да и вам этакое чудо-юдо сгодится. Будете потом мощами Ихтиандрыча молодёжь в науку заманивать.
На лице Герасимовны, неотрывно следившей за океанским аборигеном, отразилось глубокое отчаяние. В нелепом порыве она приложила ладони к линзе иллюминатора. Смяв наносетку, абориген словно коснулся её пальцев.
И тут началось волшебство. Мирослав Ахметович мог поклясться, что они безмолвно разговаривали между собой. Сначала осторожно, потом всё увереннее и темпераментнее. Они то спорили, то соглашались друг с другом.
"Это был высший пилотаж миротворчества, - отметил позже в мемуарах Мирослав Ахметович. - Вслед за тоном телепатической беседы менялись их взгляды. Через час переговоров их глаза лучились таким доверием, что я и шелохнуться не смел".
Действительно, через час Герасимовна подошла к пульту и, нажав на клавишу с перечёркнутой сеткой, отстрелила добычу. Сцена воссоединения Грозномирославика с Ихтиандрычем получилась запредельно трогательной. Благодарно ткнувшись мордами в иллюминатор, они махнули на прощание хвостами и были таковы.
Сбросив балласт, "Шарик" начал подъём.
***
Следующую неделю Иваныч и Герасимовна, которых Мирослав Ахметович отныне называл Гамлетом Ивановичем и Муэмушкой, с утра до вечера сидели на "Шарике" и с помощью его научного оборудования лепили подвижные голограммы жутких чудищ, которых им из немыслимых глубин подгоняли Ихтиандрыч с Грозномирославиком.
В минуты коротких перекусов Гамлет Иванович неутомимо расспрашивал Ихтиандрыча обо всём. Иной раз даже пенял:
- Что ж вы раньше нам не помогали? Вы освоили и морские глубины, и глубокий космос. Нам так нужны были ваши знания.
- Раньше вы были слишком агрессивны, - мелодичным голосом бесхитростно отвечал Ихтиандрыч. - Даже пустяковые по нашим меркам научно-технические достижения вы использовали сначала в военных целях.
- Ну так принудили бы нас к миру. Возможностей-то у вас ого-го сколько.
- К миру бесполезно принуждать. До Эры Примирения вам нужно было дорасти духовно.
В сумерках Гамлет Иванович перебирался на бригантину и до глубокой ночи возился с коллекцией голографических монстров. Похорошевшая за последние дни Муэмушка оставалась на пару часов с Ихтиандрычем и его верным Грозномирославиком, чтобы о чём-то ворковать и любоваться далёкими звёздами.
***
Наступило утро, когда "Полкана" развернули носом к далёкому материку. Пора было возвращаться домой.
- Я вернусь. Я обязательно вернусь к вам, - шептала на корме зарёванная Муэмушка и махала своим океанским друзьям иванычевой панамкой в синий горошек.
***
Вместо отчёта о примирении клиентов, Мирослав Ахметович послал шефу голографический снимок Муэмы Герасимовны с выражением безграничной любви в широко открытых доверчивых глазах. Вскоре эта голограмма была отлита в цветном супер-мраморе и установлена на аллее Примиренческой Славы. Многие годы она вдохновляла новые поколения миротворцев на качественное миротворчество.