По ночам он смотрел в окно и считал звёзды. Он прекрасно сознавал, что это — абсолютно бесполезное, и даже совершенно бессмысленное, и, в конце концов, никому-никому не нужное занятие, но каждую ночь с маниакальным упорством и ослиным упрямством продолжал считать звёзды. Не выяснял количество видимых звёзд на видимой части неба. Не инвентаризировал имеющийся в наличии звёздный ресурс. И даже не подпитывал от звёзд свои творческие и нетворческие способности. Он просто — считал звёзды.
Он знал, что звёзд — бессчётное количество, и даже тех, что можно разглядеть сперва невооружённым, а затем и вооружённым глазом, очень и очень — бесконечно — много, и что только самые яркие доступны его близорукому взору.
Он знал, что за оконной рамой с облупившейся грязно-белой краской находятся ещё тысячи ярких и миллионы не очень ярких звёзд, которые не попадают в его поле зрения, а с других точек Земного шара видны совсем иные созвездия.
Он выучил карту видимого из запылённого окна крохотного кусочка неба и помнил имя каждой звезды, но не бросал своего нелепого занятия.
А однажды ночью, на оцинкованном подоконнике по ту сторону стекла, он увидел Её. Тонкое, словно прозрачное, обнажённое тело незнакомки сияло серебром, в глазах светилась неземная печаль, а белоснежные волосы волнами спадали на хрупкие плечи.
— Кто ты? — беззвучно спросил он.
— Звезда, — прозвенела незнакомка.
— Ты прекрасна, — выдохнул он.
— Я знаю, — улыбнулась она.
— Я люблю тебя. И всегда любил, задолго до того, как увидел, — сказал он.
— Я тоже люблю тебя, — печально ответила Звезда.
— Оставайся со мной! — воскликнул он. — Я всю жизнь ждал тебя. Я не смогу жить без тебя.
— Я не могу остаться здесь, — покачала головой Звезда. — Этот мир не подходит для меня, он убьёт меня. Я пришла сюда, чтобы единственный раз взглянуть на тебя и убедиться, что ты существуешь. Теперь я должна лететь. Прощай.
Она отвернулась, пряча наворачивающиеся на глаза слёзы, и серебристая дорожка понесла её домой, в бесконечное чёрное небо.
— Прощай, — чуть слышно произнёс он. — Ты всегда будешь жить в моём сердце...
Его нашли только через три дня, счастливого и холодного. Он сидел, улыбаясь, у настежь распахнутого окна, и его широко раскрытые глаза невидяще смотрели в небесную синь. Он был так спокоен, что осматривающие его тело врачи не могли понять причину смерти и назначили вскрытие.
Под истончившимся, почти прозрачным слоем кожи, разрезанной скальпелями патологоанатомов — там, где должно было находиться сердце, — зияла выжженная неведомым пламенем пустота. Сердца не было, лёгкие выгорели, а рёбра оплавились от чудовищного жара. "Острая сердечная недостаточность," — с мрачноватым юморком констатировали шокированные врачи, заполняя свидетельство о смерти, и, не сговариваясь, дали себе клятву молчать о том, что им довелось увидеть.
...И никто не заметил, как далеко-далеко, за тысячи световых лет от Земли, где-то между созвездиями Льва и Девы, вспыхнула ослепительной сверхновой и тут же погасла маленькая одинокая Звезда...