Афанасьев Александр : другие произведения.

Сожженные мосты ч3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Вышло на бумаге, снес

Мы хотим, чтобы не было личного культа, идолопоклонства, чтобы каждый серб выпрямился и больше ни перед кем не ползал. Мы хотим, чтобы закончилась эра личного режима, черпающего силу в моральной слабости слабых людей.

Газета сербских радикалов "Одъек"

1903 год

  
   Сожженные мосты
   Часть 3
  
   17 июня 2002 года
   Виленский военный округ, сектор "Ченстохов"
   Пограничная зона
   Чета
  
   В это же время, за сотню километров от собирающегося в разведвыход британского САС, собиралась в поход чета...
   Чета, или чёта, сербское нерегулярное боевое объединение было основой жизни сербской общины. Состоять в чете было почетно, не состоять - позорно. Тот, кто не состоял в чете - на внимание сербских девушек мог не рассчитывать.
   Сложно объяснить обычному, простому человеку, что такое чета и почему люди состоят в чете. Казалось бы - русские дали землю, есть какое-никакое хозяйство - что нужно еще? Живи и радуйся, как живут казаки - по сути, сербы-четники походили на казаков очень во многом. Но сербы шли мстить за свою родную землю, шли, зная, что впереди их ждут пули, убивали - и умирали. Оставшиеся в живых хоронили своих мертвых - и все начиналось заново.
   Сербский народ, если считать с поражения на Косовом поле, глотнул свободы совсем немного. Когда турок изгоняли с европейского континента, когда Османская империя разваливалась, чтобы впоследствии стать владением русского царя - получилось так, что сербские земли освободила армия Австро-Венгрии а венский кесарь стал Великим воеводой Сербии. Поскольку в Австро-Венгрии была в ходу весьма значительная вольность - Сербия управлялась собственным императором, находившимся в унии с Веной.
   Проклятьем Сербии стала династия Обреновичей. Король Милан был из тех королей, при упоминании о которых хочется сплюнуть. Шут и гуляка, игрок, совершенно безответственный тип, человек который запросто мог проиграть в Монако большую часть государственной казны. Он не правил Сербией - он грабил Сербию, да так нагло, что окрики раздавались из Санкт-Петербурга, чему сербы были несказанно благодарны. В конаке** то и дело случались драки - королева колотила короля, король тузил королеву. Королевой Сербии была Наталья, дочь русского офицера, родом из Молдавии, она не раз пряталась в белградских домах от побоев мужа, и муж с дворцовой стражей, с напредняками ее разыскивал по всей столице. Не раз бывали и покушения - но все они сорвались, а заговорщики были казнены. В конце концов, король пошел войной на братскую, славянскую Болгарию, был побит и присвоил за это поражение себе титул фельдмаршала. Непостижимая мерзость эта, происходившая ежедневно и ежечасно на людских глазах, была до того ужасна и постыдна, что среди сербов находилось все больше и больше людей, кто не верил в божественную сущность королевской власти. В Белград, почувствовав благоприятную ситуацию, стали стекаться масоны и разные злоумышляющие.
   Король Милан Обренович кончил совершенно омерзительным образом - он фактически продал свой престол, потребовав миллион золотых франков: проигрался в Монако. Деньги ему собирали всей Сербией, на престол же возвели сына Милана, слабоумного принца Александра. Воспитанный в безумии белградского конака, принц меньше всего был готов к тому, чтобы стать лидером Сербии, чтобы повести за собой сербский народ. Но он взошел на престол, и все то что было при его отце - повторялось при нем в еще большем размахе. Первым делом он нашел себе королеву - некую Драгу толстую и некрасивую, свою бывшую няньку, бывавшую любовницей еще его отца, Милана. Милан кстати много раз наведывался в Сербию, пытался просить в Сербии еще денег - опять проигрался - ему эти деньги давали, просто потому чтобы отвязаться.
   Результат был известен. Это случилось в ночь на двадцать девятое мая тысяча девятьсот третьего года. Большая группа офицеров, ведомая неким поручиком Дмитиевичем, Драгутином Дмитриевичем, или Аписом, как он себя называл, ночью после данного в конаке спектакля, ворвалась в белградский конак. Преодолев упорное сопротивление телохранителей короля, они ворвались в его покои и застрелили его, застрелили и его жену Драгу - а тела выбросили на мостовую под окнами конака. Это ознаменовало собой новый этап развития Сербии и новый этап трагедии, которая разыграется в ней совсем скоро.
   На престоле утвердилась династия Карагеоргиевичей. Король Петр, бывший уже в годах к моменту восхождения на престол, имел наследников - принца Александра, который учился в Санкт-Петербурге и был почти что русским, и старшего, принца Петра. Впоследствии, принц Петр забьет в гневе слугу и будет под давлением аристократов лишен права на престолонаследие. Однако - Сербия к тому моменту станет первой страной в мире, где власть де-факто возьмет террористическая организация.
   Надо понять, почему это произошло, причем произошло в самом центре Европы. Сербия - это страна, народ которой прожил пятьсот лет под игом Османской империи, и ни один живущий по соседству народ не смог освободить ее в течение этих пятисот лет. За пятьсот лет иноземного ига сербские народ привык жить в подполье, привык к постоянному сопротивлению власти, привык что револьвер - это лучший закон, привык, что детей отбирают, а потом они возвращаются уже янычарами. Он привык к тому что власть - или чужеземна или продажна, что лучший суд -это самосуд - и ко многим другим вещам, которые в Европе казались немыслимыми. Надо сказать, что выдвигаемый венскими кесарями тезис о природной уголовной сущности сербов не нашел своего подтверждения - в Российской Империи они не участвовали ни в одном умышлении против власти и не совершили ни одного террористического акта.
   По воспоминаниям очевидцев - в те дни Белград сотрясался от стрельбы. Стреляли все, в том числе старики, женщины, дети. Крупнейший тир был в городском парке, там стреляли многие высшие чиновники и министры. Стрелял и некий Гаврила Принцип - неудачливый, близорукий чахоточный студент у которого потом хватит меткости расстрелять наследника австро-венгерского престола и его супругу, графиню Хотек, поставив весь мир на порог войны***.
   В Белград хлынули шпионы. Русские, австро-венгерские, итальянские - но больше британские. Британские! Обагренные кровью многих королевских династий, руки британских спецслужб оставили свои грязные отпечатки почти на любом крупном мятеже или революции в Европе девятнадцатого - начала двадцатого веков. Шпионы ходили по белградским улицам. Приподнимали вежливо шляпу, завидев коллегу. Учились стрелять.
   И ждали...
   Террористических (можно сказать, что и патриотических, но террористическую их сущность это не отменяет) организаций было две. Черная рука - организация республиканцев, ратующая за возрождение Великой Сербии во главе с убийцей последнего из Обреновичей, Александра - поручиком Дмитриевичем (уже полковником и начальником разведки) и Белая рука - организация боевиков (в те времена в Сербии все были боевиками), поддерживаемая премьер-министром Николой Пашичем.
   В двадцатом году премьер Пашич был убит, автомобиль, ехавший под охраной, был взорван вместе с одним из мостов****. Расследование этого инцидента, вопиющего по своей сути не успели даже начать - началась Мировая война. К счастью для сербов, Австро-Венгрия воевала на стороне Российской и Германской империй, Россия всегда позиционировала себя как защитницу интересов сербов на Балканах, и поэтому, никаких карательных мер против сербов предпринято не было - дабы не разлаживать и так непрочное согласие между союзниками. Надо сказать, что Австро-Венгрия попала в континентальный союз в общем то случайно: в отличие от России и Германии, которым нечего было делить, у России и Австро-Венгрии претензии друг к другу были. Австро-Венгрия жадно посматривала на большую часть Польши, заодно и на Малороссию - это несмотря на то что русскими войсками был подавлен коммунистический мятеж в Вене. Во время войны Австро-Венгрия не внесла никакого особого вклада в общую победу: колоний у нее не было, ни в Восточном, ни в Африканском походах ее армия не участвовала, и все свелось к бессмысленному и позорному противостоянию "Австро-Венгрия - Италия". Позорному - потому что оба извечных соперника в этом противостоянии покрыли себя позором, проявив свою слабость, слабость как армии, так и флота. Слабость Австро-Венгрии привела к тому, что в континентальном союзе она стала единственной страной, которая по результатам войны понесла территориальные потери: почувствовав слабость государства, от Австро-Венгрии откололась индустриальная Богемия, моментально переметнувшаяся к Священной Римской Империи и заключившая с ней вассальный договор. Тогда же значительная часть сербов, видя все безумие и мерзость войны с Италией, пошли служить в русскую армию, и не все вернулись на родину, когда закончилась война. Произошедшее позже получило название "первый исход".
   Террор, организованный Дмитриевичем приобретал все более опасные формы: Черная рука явно побеждала Белую, монархическую, становилась опасной для властей не только в Белграде и Вене, но и по всей Европе. В двадцать пятом году в Белграде совершенно открыто прошел первый всемирный конгресс масонов - опасной, запрещенной во многих странах межнациональной организации, ставящей целью подрыв существующего миропорядка. Корни современных масонов крыли опять-таки в Великобритании, в так называемом "Обществе золотой зари", но все большее и большее значение приобретали североамериканские масонские ложи. В Новом свете масоны чувствовали себя более уверенно, чем в старом: их опыт интриг, тайного управления большими массами людей, создания заговорщических организаций был востребован в Новом свете как нигде. Новый свет становился кузницей политических технологий: власть там не устанавливалась, а избиралась, и поэтому нужны были технологии позволяющие управлять большими массами людей, голосующими на выборах. Их предоставляли масоны. В старом же свете по всему континенту бродил призрак революций, террора, анархизма. Происходили террористические нападения. Был убит венский кесарь, свершили покушение на монарха Италии, потом и на немецкого кайзера. Неспокойно было в России.
   В этот же момент на многострадальной балканской земле появилась новая сила, тоже националистическая и тоже террористическая. На Балканах вообще было слишком много "великих наций" и слишком мало земли: если Дмитриевич решил создать "Великую Сербию", то стоит ли удивляться тому, что некий адвокат из Загреба по имени Анте Павелич решил создать "Великую Хорватию". Организация усташей, которую он создал, почти сразу же переплюнула "Черную руку" по жестокости. В отличие от "Черной руки", свершающей террор против властей, усташи Павелича взяли курс на геноцид сербского народа в целом. Павелич собрался решить сербскую проблему, уничтожив целый народ до последнего человека. В этом ему помогли итальянские и венские власти - когда кто-то предлагал решить сербскую проблему, причем неважно как - власть Балкан относилась к этому с большим вниманием. В короткое время, наверстав в усташи больше сотни тысяч человек, обучив и вооружив их за счет итальянской и венской казны, Павелич стал представлять угрозу уже всему региону: Голем вышел из-под контроля.
   Сербский исход свершился в тридцать шестом, когда новый наследник венских кесарей решил столкнуть лбами сербов и хорватов, реализуя давний принцип британской политики: разделяй и властвуй. Додумался до этого он не сам: помог британский посол. Австро-Венгрия вообще почти сразу же после замирения и Берлинского мирного конгресса де-факто откололась от континентального союза, проводя свою политику: непоследовательную, лживую и циничную.
   Завершившаяся крахом операция "Голубой Дунай", приуроченная к смене династии на русском троне, не только обернулась массовым геноцидом и исходом сербов с родной земли, она ознаменовала окончательный раскол континентального союза. Россия предъявила ультиматум Австро-Венгрии и получила в итоге больше миллиона новых подданных, таких же славян, вдобавок испытывающих благодарность за спасение от верной гибели. Австро-Венгрия избавилась от сербов, но получила новую проблему: усташей Павелича, который демонстративно навещал итальянского премьера Муссолини в Риме и угрожал Вене повторением событий в австро-венгерской Богемии: отторжением всего юга империи и созданием Великой Хорватии. Священная Римская Империя в этом случае ничего не получила, но ничего и не потеряла: германцам хватало проблем и в Европе и в Африке, они заглотили кусок гораздо больший чем могли съесть и теперь лихорадочно пытались им не подавиться, выстраивая новую европейскую архитектуру и договариваясь со всеми, кто только желал этого договора*****.
   В отличие от Австро-Венгрии, в России четники постепенно превратились в нечто наподобие казаков, не в террористов, но в охранителей порядка и режима. Государство выделило им земли в неспокойных местах: в Виленском крае и на Восточных территориях. Однако, это были свои земли, которых у сербов давно не было, и было оружие, которое можно было носить легально. Сербы поселились в благодатных землях Османской империи, недалеко от Константинополя, по побережью Черного и Мраморного морей, встали на хозяйство. В Виленском крае (часть поляков переселили вглубь России, многие переселились сами не желая жить в постоянном страхе перед рокошем и потерей всего нажитого, на Волге и Урале образовались целые польские города) Сербы в основном поселились по границе, где спокойно отродясь не бывало. До сих пор сербы ощущали угрозу, в сербских семьях было намного больше детей, чем в русских, мальчиков отдавали в кадетские корпуса, юношей - на армейскую службу, чтобы росли защитники. Историческая память о геноциде была жива, каждый серб помнил.
   Тогда же, в пятидесятых, когда окончательно стало понятно: мировая война за передел сфер влияния откладывается на неопределенное время из-за появления у всех основных действующих лиц ядерного оружия, все мировые державы начали усиливать работу спецслужб друг против друга. Возникло такое понятие как "разложение тыла", когда основой стала "война без войны", работа на возбуждение недовольства в стане противника. Любая империя не может быть мононациональна, в ней есть всегда малые народы и народности, и в этом ее уязвимость. На брожение, на откол от целого, на бунт была направлена новая стратегия войны. Оружием Австро-венгрии в этой войне стали поляки, благо небольшая часть Речи Посполитой с крупным городом Краковом оказалась во владении венских кесарей. Венская династия моментально извинилась перед поляками за погромные рейды усташей Павелича, за сожженные костелы и заживо сгоревших в них капелланов и моментально стала главным радетелем за создание новой Речи Посполитой с отторжением от Российской Империи Виленского края, балтийского побережья, Малороссии. Российская Империя в ответ вновь заявила об ответственности за состояние дел на Балканах, подняла тему о геноциде сербов и поляков в Австро-Венгрии и заявила о том что поддерживает идею Юго-славянской свободной федерации, с включением в нее земель Сербии, Хорватии, Македонии. Сербские четы, и так не слишком порицаемые (на кого-то же надо опираться в кипящем польском котле), стали почти легальными (с незначительными ограничениями).
   Сами же сербы, за прошедшие годы в значительной мере восстановили свою численность, подорванную геноцидом и стали довольно грозной силой, не такой как казаки, но способной защитить себя в любой ситуации. Почти каждый мужчина-серб (кому позволяло здоровье) отслужил в армии, стрелять учились и женщины (у сербов в отличие от казаков женщинам дозволялось принимать участие в боях), в каждом селении была территориальная структура самообороны, имевшая на вооружении даже пулеметы. Часть из четников, живущих в пограничной зоне, имели опыт хождения "на ту сторону" - а это означало умение часами недвижно лежать на мертвой полосе, маскироваться так чтобы не заметил проходящий мимо патруль, и не унюхала собака, пролезать на ту сторону как кротам по многокилометровым подземным норам. А иногда с той стороны ждал луч фонаря в лицо и крик "Хальт".
   В этом селении приграничном все было, как и в других - за исключением того, что рядом стояли казаки. Казаки к сербам относились по-разному, кто-то помогал, кто-то отпихивал в сторону: "не мешайтесь", у кого-то можно было купить трофейное оружие. Но здесь и сейчас чета впервые шла на соединение с казаками, под командование казаков - и никто из стариков не припоминал, чтобы в мирное время когда-то было такое.
   Четниками в основном были люди молодые, потому что чета не освобождала от обязанности работать чтобы заработать на хлеб насущный. Здесь, в пограничной зоне сербы в основном работали сами на себя, и хозяева пекарен, каварен, маленьких заводиков с пониманием относились к тому, что иногда работники брали небольшой отпуск на несколько дней. Но ведь это еще здоровье какое надо: работа, потом чета, подготовка, смертельный риск - да еще и личную жизнь надо как то устраивать. Сербы в отличие от евреев не требовали от молодых заключать браки только в своей нации, беречь чистоту крови - но так получалось, что большинство поляков сербов ненавидело и презирало. Оставались свои, русские да казаки - как у той же Драганки, по которой сейчас вздыхал добрый донской казачина из пластунов, и чувства которого не оставались без ответа.
   Собрались во дворе воеводы - всего шло двадцать человек, разбитые на две группы по десять четников в каждой. Каждый четник хранил оружие и снаряжение дома, потому пришли все уже собранными, с оружием и с рюкзаками. Чуть позже должны были вывести со дворов три трактора с прицепами с высокими бортами - на них они собирались добраться к месту.
   Радован Митрич что-то обсуждал с командованием казаков по станции связи, оставалось надеяться только на то что начало работы еще одной станции не всполошит никого по ту сторону границы и не сорвет переход - если тот будет. Это была не первая ночь, которую они проведут в чистом поле, Радован за время операции осунулся и еще больше потемнел лицом - но каждую ночь упорно ходил сам. А днем еще и в кузне работал и дела решал - как и в любом боевом формировании у командира дел житейских едва ли не больше чем дел военных.
   Тем временем, несколько "гарных парубков" решили докопаться до Драганки, которая шла сегодня с четой. О том, что у нее появился суженый из казаков, стоящих неподалеку, знали многие. Кто-то одобрял, кто-то нет. Несколько молодых сербов всерьез думали подкараулить этого казака да начистить ему рыло, выходили в ночь - но найти его не смогли. Слабоваты были супротив донских пластунов, которые еще на Кавказе отличились.
   - А, сестра... - завел разговор один - то тебе не тяжко?
   - Ви причаху? - Драганка сосредоточенно проверяла снаряжение, которое и для мужика то было тяжеловато
   - Да о том. О русе твоем.
   - Али шта интереса?
   - Да как он... в ночь да без тебя ... а хотя он же там будет, на положае...
   С противоположной стороны двора начал подниматься, сжимая кулаки Божедар, но Драганка его остановила
   - А ты, Петар что так за это переживаешь?
   - Так можа волим те...
   - Э... нет, зашто ми такой? Любой на тебя поглядит, помыслит - алкоголик, и что с тобой радовать?
   Двор грохнул хохотом, Петар, красный как рак вынужден был сесть на место и демонстративно заняться своим снаряжением. История была известная: Петар, известный, несмотря на возраст (еще в армии не бывал) дамский угодник, умудрился охмурить одну из первых красавиц гимназии, пани Гражанку. Штурм неприступной твердыни завершился полным успехом - но о том стало известно. И вот в один прекрасный день Петар посреди ночи подошел к заветному окну, кинул туда камешек - но вместо веревочной лестницы как в старых фильмах ему прямо на голову опрокинули кастрюлю с кипятком. Потом он цельный час с лишком убегал от разъяренных польских парубков, поднявшихся посреди ночи проучить серба (это, кстати, были не шутки, поймали бы - могли убить). Потом Петар долго лежал в больнице с ожогами от кипятка, вылечился - но теперь цвет кожи на голове, на лице у него обычно был как у запойного пьяницы - с красноватым оттенком. От того дамы, в которых у него раньше не было недостатка, стали избегать его своим вниманием, а он стал к ним цепляться, быстро прославившись своим едким языком. Не раз его и били - потому что едкий язык это достоинство дамы, но никак не кавалера.
   - То мое дело - буркнул Петар, понимая что проиграл, просто для того, чтобы не оставлять за женщиной последнего слова.
   Возлюбленная Божедара тоже была здесь, звали ее Звезда, и она шла на положай со своим мужчиной. Для русских, для казаков это было диким, для сербов - нормальным. Нормальным это было и для Божедара, более того - он гордился своей Звездой и в цепи выбирал место рядом с ней. Как говорил - чтобы прикрыть, ну а если что - так обоих сразу. Вот такой вот жутковатый, с инфернальным душком юмор по-сербски. И эта была не единственная пара из тех, которые шли на положай вдвоем.
   Кто-то включил магнитофон, полилась разухабистая, мелодичная и сильная песня. У сербов был совершенно особенный песенный жанр, турбофолк. Кое-кто считал это "сербским рэпом", по сравнить негритянский примитивный речитатив, исполняемый под убийственно тупую и примитивную музыку с сербским турбофолком мог лишь полный кретин. Сербский турбофолк - это народная музыка, переигрываемая в ускоренном варианте и на современных инструментах, и слова - о боях, о засадах, о четах, о концлагере "Пожаревац", об усташах. Исполнительницы турбофолка (это всегда были женщины) собирали полные залы, и ходили на турбофолк не столько сербы, сколько русские. Эти песни звали на подвиг, в то время как рэп звал на пьяную драку, на дебош, на преступление.
   - Так... исключили! Райко, ты что - головой слабый совсем?!
   - А что, пан глава?
   - Ты куда гитару повлачил? Идем до ночи, ты там что - певати будешь?
   - А одно и спою. Пусть приятели козаки послушают.
   - Та-а-ак... Гитару положи! Раз в тебе силы много - дайте ему еще кутиху к митральезе. Нека вуче, детина здоровый...
   Под насмешки и подначки, на покрасневшего Райко на спину взгромоздили большой, семь килограммов весящий короб с пулеметной лентой на двести пятьдесят патронов. Получилось - как рацию армейскую тащит.
   - Сви спремни?******
   - Все, пан глава - донеслось нестройное.
   - Тогда - да хранит нас мати Богородица. Пошли.
  
   * в этом мире Дуче был премьером до начала шестидесятых и сумел удержать те немногие колонии, которые были у Италии. Адольф Гитлер же в этом мире был известен лишь как не слишком хороший художник, фашизма в Священной Римской Империи не было.
   ** конак - замок, дворец, в данном случае королевский дворец
   *** в этом мире Мировая война началась позже и с другим составом участников
   **** в нашем мире Белая рука победила Черную, Дмитриевич был расстрелян после суда и пыток в Греции. Но династию Карагеоргиевичей это не спасло - в 1934 году был убит болгарами, связанными с усташами король Александр. Регент, Павел вел прогерманскую политику, его свергли. По достижении совершеннолетия последний из монархов Югославии, Петр объявил о намерении заключить договор о дружбе с СССР и обрек страну на вторжение Гитлера. Все время ВМВ в Югославии шла война - не только против оккупантов, но и между двумя группами сопротивления - коммунистической, во главе с Тито и монархической, во главе с генералом Михайловичем. Тито победил, Михайлович был казнен, а король Петр умер в 1970 году в САСШ.
   ***** К концу двадцатого века Европа представляла собой нечто вроде ЕЭС в его изначальном составе, но со столицей в Берлине и гораздо более устойчивое.
   ****** Сербы разговаривают на своем типичном диалекте, смеси сербских, русских и польских слов. Поскольку, польские сербы знали все три этих языка, в разговоре между собой они смешивали их
  
   17 июня 2002 года
   Передовой лагерь
   Пограничная зона Австро-Венгрия
  
   Родсток сдержал свое слово - прислали вертолет. Старая тарахтелка Вестланд, лицензионный "Пясецкий", в армии Ее Величества таких уже не было, а здесь, поди ж ты, летают. Еле летают. Вертолет еле тащился на сотне метров над землей, противно подрагивал, свистел турбиной - и за время полета первый сержант Миддс не на шутку испугался.
   Передовой лагерь был в лесу. Он отстоял не меньше чем на три километра от любого населенного пункта и прикрывал очень важную точку - лазы. Здесь, в этих местах сходилось сразу два лаза - лесистой, прорезанной оврагами, почти непроходимой для техники местности. Овраги и холмы, между которыми стелились едва заметные, вытоптанные ногами дороги, были идеальным местом для того, чтобы пересечь границу. Когда то давно русские пограничники решили обезопасить пограничную зону датчиками и сигнальными минами. Идиоты... Всего то понадобилось - установить здесь подкормки для зверья - и все сигнальные мины кончились примерно за месяц, ложных срабатываний был настолько много, что не хватало тревожных групп. Сначала русские пограничники отстреливали благородного оленя и кабана, потом "зеленые" подняли такой шум насчет этого - что все просто плюнули и теперь граница перекрывалась лишь дозорами и наблюдением с воздуха. И то и другое - не препятствие умному и хорошо подготовленному человеку.
   Хьюго Родсток ждал их на посадочной площадке - как всегда в своей идиотской тирольский шляпе с пером. Родсток, наполовину англичанин, наполовину валлиец, прожил в Австрии уже несколько лет и одевался теперь как истинный австрийский охотник. Несмотря на жару - а было жарко, на нем был его обычный плащ, в котором он героически истекал потом, но - держался. Очки без оправы съезжали с носа.
   - Сержант... - прогундосил он, у него было что-то с гландами, и от этого он не говорил, гундосил - рад, что вы прибыли так скоро. Времени у нас нет совсем.
   - Сэр, где нам разместиться?
   - Пойдемте. Сразу в штаб.
   Над лагерем реял красно-белый, клетчатый, усташеский флаг с черной буквой U.
  
   Пограничная зона Виленский край
  
   Его звали Зденек, ему было пятнадцать лет, у него был пистолет, который он нашел в лесу (кто-то при задержании выбросил видимо, да так и не нашли потом) и у него была мечта. Он точно знал, кем станет в будущем. Кем? Конечно же, контрабандистом, как иначе...
   Зденек был типичным пацаном из польского приграничья. Типичным - в смысле отсутствия всяческого уважения к закону. Его отец был еще на свободе, дядя уже разматывал двенадцатилетний срок на каторге на Дальнем Востоке, брат служил в армии летчиком. Среди контрабандистов профессия эта была зело почетной, с ней можно было за ночь заработать столько, сколько честный человек зарабатывает за неделю. Знай себе - летай на мотодельтаплане через границу да перевози спирт. А некоторые, кто побогаче - покупали самолет, он мог взять целую тонну - за месяц окупалось. Русские патрулировали границу - но они не имели право стрелять в воздухе, они имели право лишь принудить к посадке, и только тогда, обнаружив спирт, арестовать за контрабанду. Ну и скажите - много ли можно наловить таких вот "ночных сов", скользящих над пограничной зоной в полной тишине и на скорости автомобиля - шестьдесят-восемьдесят в час. Немного...
   С самого детства Зденек жил в среде контрабандистов. Их семья жила в достатке, в кирпичном доме о двух этажах и с большим подвалом - там часто хранился спирт. Отец со старшим братом работали по ночам, а днем приходили отсыпаться. Отоспавшись, после полудня в их доме часто собирались другие контрабандисты, пили палинку и ракию (контрабандная, настоящая, лучше, чем бадяжная водка), хвастались друг перед другом фартом, удалью, хитростью. Вспоминали, как уходили от казаков и таможенников, договаривались о лихих делах на будущее. Тут же, у взрослого стола вертелись и пацаны - взрослые им казались этакими рыцарями, смело воюющими с русскими оккупантами.
   В школе Зденек учился слабо, хватал больше по верхам - хотя малым был сообразительным, и учитель математики это признавал. Но здесь мало кто налегал на учебу - чем выполнять домашние задания, пацанва шлялась по лесу, по окрестностям, высматривая таможенников и казаков. В шесть лет у него появился собственный сотовый телефон, батя подарил. В восемь попавшиеся ему в лесу казаки отняли телефон и, раздосадованные срывом засадных действий дали ему пенделя - но он добежал до дома, и предупредил остальных, что в лесу казаки. На сей раз телефон ему купил не отец, а контрабандист, которого все звали Маршал - кличка такая, заменившая ему имя, самый крутой контрабандист окрестностей, глава преступного сообщества контрабандистов в районе. Сейчас и Маршал разматывал на северах свои пятнадцать лет - но Зденеку на это было наплевать. Это была игра и в ней иногда проигрывали.
   Сейчас Зденек залег на опушке леса - он наблюдал за посадочной площадкой. Посадочной площадкой это можено было назвать лишь с усмешкой - ровный отрезок дороги, утоптанный, вручную выровненный. Но контрабандистам хватало и такого. Этой ночью они с батей ждали с той стороны "пчелку". Пчелка - так назывался самолет, словно специально созданный для контрабандных операций и выпускающийся недалеко от Варшавы. Легкий и дешевый моноплан, приводимый в действие двумя автомобильными движками и питающийся не керосином, а автомобильным бензином, с фюзеляжем квадратного сечения, словно созданным для того, чтобы грузить туда квадратные бочки-емкости на пятьдесят литров спирта каждая. Он создавался для того, чтобы опылять поля - но идеально подходил для контрабанды, и десятки таких пчелок сновали туда - сюда через границу. Контрабандисты только перекрашивали их в черный цвет и добавляли радар - для того, чтобы отслеживать русские Аисты - самолеты погранслужбы - и беспилотники, сторожащие границу. Для того, чтобы взлететь, ему доставало всего ста двадцати метров взлетки, но даже это расстояние можно было сократить. Всего то - крюк на хвосте, ствол дерева, петля. В нужный момент, когда двигатель достигает нужных оборотов, петлю распускают и самолет как бы рывком начинает разгоняться. Конечно, он может и скапотировать - но это уже от пана летака зависит, летать уметь надо.
   А зараз самолет отнимут? А это, паны полициянты, доказать надо что он для контрабанды используется. В приграничной полосе - вредителей полей больше, чем где бы то ни было в мире. Пшеница тут не сильно хорошо родит, родит картошка, а на картошке известная беда - колорадский жук. В приграничье поля по два раза в неделю с воздуха опыляют, гербициды распыляют и удобрения вносят. А то и чаще. Днем опыляют, а ночью бак для гербицидов из грузового отсека снял и...
   Итак, Зденек сидел в засаде, осматривал окрестности в бинокль и следил за полосой. В нужный момент он посигналит фонариком летаку - можно - и зажжет костры из заранее приготовленных, пропитанных бензином тряпок и дров - чтобы обозначить посадочную полосу. Батя ждет чуть дальше, как самолет сядет - он подскочит с трактором и они разгрузят товар с самолета. Злотые за товар передавались не летаку, летак всего лишь извозчик - а куда, Зденек не знал. Это взрослые дела, он пока мал чтобы это знать.
   От нечего делать, Зденек насвистывал песенку. Песенка была простой и незатейливой - как польский гусар махнул саблей, и от этого москаль обдристал свои штаны и побежал. Здесь такое многие пели...
   Рокот тракторов - из-за этой песенки, и из за мыслей об одной паненке, сильно отвлекавших от наблюдения, он услышал только тогда, когда увидел сами трактора. Два трактора с прицепами с высокими бортами, неспешно перлись прямо по дороге, направляясь к границе. Худо было то, что дальше со своим трактором стоял батя, и если они проедут дальше - то увидят его.
   Зденек достал сотовый, прощелкал номер бати - сотовый здесь брал, если бы не брал, здесь бы никто не работал.
   - До тебя два пердака едут - коротко доложил Зденек. Пердаками они называли тракторы, использующиеся в сельском хозяйстве: какими же идиотами надо быть, чтобы в пограничной зоне - в земле ковыряться?!
   - А, шоб их... - выругался отец - курва блядна... Люди есть?
   Зденек хотел ответить что нету - но тут, с одного из тракторов он услышал смех, который был слышен даже через рокот тракторного дизеля
   - В кузовах.
   - Бисовы дети. В тебе - все?
   - Да.
   Отец положил трубку.
   Зденек не знал что делать. На всякий случай - залез на дерево, дабы как следует осмотреть окрестности в бинокль, вдруг казаки. Но ничего не увидел.
  
   Через десять минут отец позвонил сам. Зденек уже весь измотался.
   - То сербы - сказал отец - не наше дело. Нехай едут.
   - Мне ждать?
   - Жди.
  
   Передовой лагерь
   Пограничная зона Австро-Венгрия
  
   Задача была довольно простой - следовало провести в зону, обозначенную как "три-семь" на карте группу "активистов" числом двадцать бойцов и передать ее местным, представителям сопротивления. При этом, группе поляков придавалась еще местная группа, группа усташей (так сейчас говорить было не принято, но это были именно усташи) силой в двадцать штыков и группа САСовцев - четверо. У бойцов САС была отдельная задача - разведка приграничной полосы. При этом, им был отдан недвусмысленный приказ: в случае засады отходить, при невозможности оторваться первыми уходит британцы, далее - все остальные. Все в этой группе, кроме британцев были расходным материалом, которым можно и пожертвовать в случае чего.
   Вообще, сама эта операция вызывала у главного сержанта Миддса большие вопросы. Первый - зачем она вообще нужна? Сорок четыре человека через границу, двадцать четыре обратно - для чего? Не проще ли - фальшивые документы, пограничный переход, коррумпированный таможенник, который найдется на любой границе? С какой целью они ломятся в окно, даже не в окно, через стену - когда дверь распахнута настежь!?
   Второй вопрос - сами ополченцы. Первый сержант на время службы не раз видел самые разные военизированные формирования, часть были повстанческими, часть - организовывались каким-либо государством, и ему приходилось делать из сбродного воинства хоть какое-то подобие британской воинской части. Опираясь на свой богатый опыт, первый сержант выделил для себя несколько признаков, незаметных неопытному взгляду - но которые позволяли определить, насколько боеспособна та или иная воинская часть. Посмотрев на усташей и польских повстанцев, первый сержант пришел к выводу, что их здесь хоть и научили много чему - но дисциплина хромала. Оружие усташи чистили регулярно, держали некое подобие строя - а вот с ножами у них были проблемы. Настоящий, опытный солдат не поволочет с собой здоровенный, похожий на саблю тесак сорок сантиметров длиной в тыл противника. Правило простое: каждый лишний грамм веса - на счету. Тесак весит столько же, сколько две пачки с патронами, которые будут куда нужнее. Тесак берут только если хотят "резать головы русским свиньям" - а это глупость и недисциплинированность, грозящая срывом боевого задания. Сам первый сержант носил при себе многофункциональный инструмент, в котором было небольшое лезвие и спицу, заточенный штырь с самодельной рукояткой. Почти ничего не весящее и очень опасное оружие.
   Что же касается первого вопроса - с ним он обратился к Родстоку. До выхода было как раз два часа, и они, с местным проводником (тот шел с ними только до границы) и Родстоком утоняли маршрут и задачи по карте...
   - Полное дерьмо... - выругался первый сержант
   - О чем это вы? - поднял голову от карты Родсток
   - Обо всем этом плане? Это полное дерьмо?
   - Не понял, объяснитесь?
   - В плане нет никакого смысла. Провести двадцать поляков через границу? Чушь собачья? Почему нельзя дать им документы и отправить легально, через таможню? Не верю, что у всей нашей долбанной разведки не найдется подходящего окна на границе!
   - Мистер Миддс, на вашем месте я бы поуважительней высказывался о британской разведке, которая обеспечила вам двойное жалование и двойную выслугу лет здесь. Что же касается задачи операции, ваша задача - вывести без потерь группу в двадцать человек в зону три-семь. Задача, надеюсь, ясна?
   - Да, сэр.
  
   Если бы Родсток не нахамил ему - в САС были свои правила, там люди ходили с длинными волосами, в гражданской одежде, с бородами и не терпели хамства - возможно, он и не задался бы вопросом, в чем истинный смысл операции, удовлетворился бы той ложью, которую Родсток скормил бы ему. Но откровенная грубость заставила его задать себе несколько вопросов, подумать над ними и получить ответ. Операция имела смысл - просто не всем понятный. Цель его - разведка прифронтовой полосы и одновременно отвлечение внимания. Азбучная истина - повышение активности разведывательных групп противника на каком-либо участке предшествует крупному наступлению. Русские это знают - и поэтому они подтянут сюда военные части, усилят казаков, возможно даже тайно займут запретную приграничную зону. Этим самым они оголят другие участки, ослабят оборону крупных городов - а в Польше наличие воинских частей в городах завсегда было залогом спокойствия и стабильности. То что они делают - не более чем отвлечение внимания от других участков и от городов. Это первое.
   А второе - русские привыкают к таким вот вторжениям. Если сегодня они будут обнаружены - то примут бой и организованно (или неорганизованно, если все пойдет в предел скверно) отступят за границу. Такие вот наскоки-налеты постепенно становятся привычными, и русские будут думать, что так все будет и дальше: наскок - отход.
   Но однажды настанет день, когда с той стороны границы придут.
   И уже не отступят.
  
   Одной из традиций САС является китайский (или вороний, как некоторые его называют) парламент - сбор разведывательного патруля перед уходом на задание. Здесь нет командиров и подчиненных, здесь все равны и каждый имеет право высказаться. САС, специальная авиадесантная служба была совершенно особенной частью британской армии, с особыми традициями, особыми заданиями, особыми правилами, особым вооружением. В ней служили только контрактники и офицеры, уже отслужившие какое-то время в других частях ее Величества, зарекомендовавшие там себя, и подписавшие контракт на длительный срок. Также, эти люди перед службой прошли одни из самых жестоких отборочных курсов, какие только существовали в этом мире - не раз и не два во время отбора курсанты умирали. Это были жесткие и правильные мужчины, от двадцати пяти и до сорока лет, в совершенстве владеющие своим ремеслом - ремеслом солдата, участвовавшие в реальных боях и имевшие реальный боевой опыт. Они почти не нуждались в командовании - в обстановке ближнего боя или наоборот, за линией фронта командовать зачастую бывает невозможно каждый сам должен понимать что нужно делать и делать это. Вот для того, чтобы каждый мог внести в общую копилку свои познания и опыт, и чтобы каждый понимал, что он должен делать, и собирался "китайский парламент".
   Патруль состоял из четырех человек. Первый сержант Миддс, радист патруля капрал Грегори Кенсилворт, разведчик патруля по прозвищу "Бит", Том Хайкс, чей дед служил в Королевских африканских стрелках, пулеметчик со смешным именем и фамилией Нортон Айви по прозвищу "Фрукт". Его так и все звали "фрукт" или "тот еще фрукт", чтобы не ранить его тонкую и лирическую натуру.
   Им выделили отдельную палатку, пустую, в которой не было даже коек. Но коек не было когда Миддс уходил, а сейчас откуда то две появились. В отсутствие командира бойцы подкреплялись свиными мясными консервами, которых в Австро-Венгрии было море...
   - О, босс - поприветствовал командира Кенсилуорт - присоединяйтесь. Мы и вам оставили...
   По заведенной традиции никто не потрудился встать, отдать честь или соблюсти еще какие-то уставные правила - в САС ценили именно неофициальность. Однако неофициальность не помешала позаботиться о командире - банку для него открыли и воткнули туда ложку, пластиковую ложку из армейского сухпайка, которую имел при себе каждый британский солдат.
   Миддс бросил карту, не чувствуя вкуса съел большую банку консервов. Что-то внутри него не говорило - буквально кричало о том, что сегодняшний выход может закончиться очень и очень хреново. По крайней мере, консервы были вкусными: здесь свиней выращивали не на огромных бетонных откормочных комплексах, а на маленьких фермах, под открытым небом. Поэтому, мясо было таким, о каком в Британии уже давно позабыли...
   - Как бы нас самих сегодня в консервные банки не раскатали... - мрачно сказал он
   Озабоченность командира передалась и подчиненным, вместе они раскатали карту, босс примерно изложил разработанный штабом план, показал контрольные точки.
   - Дерьмо - сразу сказал Фрукт - мы вляпаемся. Сорок человек - это стало слонов, такую группу скрытно не провести. Тем более - этих.
   - Они наши союзники, какие бы ни были.
   - Дерьмо а не союзники. Я немного послушал - треплются как бабы, один гонор.
   - К делу. Как идем?
   - Сэр, может, выступим головным патрулем. Удалением скажем, километр?
   - Тогда раскатают нас.
   - Четверых? Смысл? Я бы подождал основную группу.
   - А откуда они будут знать, что основная группа будет?
   - А как они тогда засекут нас?
   - Бит, скажи что ты предлагаешь?
   - Идти не головным дозором, а фланговым.
   - Тогда мы как раз и имеем хорошие шансы напороться прямо на засаду.
   - Но они то как раз этого не ждут. Мы нанесем удар во фланг, используя фактор внезапности на все сто.
   - И что? Сколько в засаде будет? Двадцать? Тридцать? Как ты с ними справишься?
   - Сэр, а с чего мы решили, что засада вообще будет?
   - Предполагать надо худшее.
   - Но беспилотник ничего не показал.
   - Что им мешает выставиться потемну?
   - Если мы предполагаем что там засада - какого черта мы вообще туда идем?
   - Стоп! - поднял руку Миддс, как у командира у него было такое право - рассматриваем три возможности. Организованная засада большей или меньшей численности, случайная стычка с патрулем и ... могут засечь с воздуха и нанести удар. Продолжаем.
   - Даже если засекут, подумают на контрабандистов, попытаются задержать. Здесь не война - сказал Фрукт
   - Возможно. Но нам от этого не легче.
   - Допустим, там будет засада. Наши действия при обнаружении?
   - Отстреливаемся. Отходим.
   - Ты не понял. Если мы обнаружим засаду, в то время как засада не будет знать о ее обнаружении.
   - Останавливаем основную группу.
   - И сами попадаем под удар. У нас не будет резерва времени.
   - Что ты предлагаешь?
   - Решать на месте. Если у нас будет резерв времени - останавливаем группу и отходим сами. Если не будет - позволяем основной группе втянуться в бой, сообщаем им о засаде в самый последний момент. Сами, воспользовавшись суматохой, отходим.
   - То есть мы подставляем местных?
   - А нас не подставили с этим долбанным переходом? У нас нет и дня на подготовку, нас на убой бросают.
   - Скажешь, на убой.
   - А что - нет?
   - Стоп - закончили с этим.
   - Как скажешь, босс.
   - А что если по обнаружении засады - уничтожить ее?
   - Как?
   - Останавливаем группу, отходим...
   - Стоп, стоп... Ты думаешь, они не будут слушать эфир?
   - Тогда получается, надо увеличить разрыв между головным дозором, то есть нами и основными силами.
   - Тогда в случае чего мы лишаемся их поддержки.
   - Бит, ты и впрямь думаешь, что начнись перестрелка, они придут и вытащат нас? Я вот в этом - совсем не уверен.
   - Я тоже. Четверо проще выскочат, чем сорок человек.
   - Хорошо. Допустим, увеличили разрыв. Мы успеваем занять позиции, группа влетает в засаду - а мы в этот момент - выбиваем огневые точки засады. Тихо и четко, без лишнего шума и пыли. Каково?
   - Тогда в квадрат мы все равно не пройдем. Придется отходить с потерями.
   - Фрукт, что с тобой? Если нарвемся на засаду - отходить придется по-любому. Ты что, хочешь с казаками в прятки поиграть? Я вот - нет, если начнется - все мои мысли будут нацелены только на то, как унести подальше свою задницу.
   - Кстати про казаков. Что там у нас с ними. Карта есть?
   - Есть...
   Наложили одну карту на другую, отметили посты. Курвиметром промерили.
   - Что скажешь, Африканец?
   - Скажу, что ночью казакам чистой дороги - сорок минут, если перехватят у самой границы. Чем дальше мы будем уходить от нее - тем меньше у нас шансов и тем быстрее они среагируют.
   - Сорок - хватил.
   - Не хватил. У них полноприводная техника, рванут напрямик.
   - По крестьянским полям?
   - А почему бы и нет? Если бой идет.
   - А таможенники?
   - Ближайшая застава здесь. Но не думаю, что они в ночь сунутся. Это не казаки.
   - Почему бы и не сунутся?
   - Тогда - им же хуже. У них нет никакой боевой техники, даже пулеметов нет.
   - Автоматов - хватит.
   - Ночью?
   Миддс снова поднял руку
   - Идти надо по-любому. Предложение Африканца мне нравится. Вчетвером мы верней пройдем, чем сорок человек. Пробьем коридор.
   - А если засада?
   - По обстоятельствам. Возможно, будет шанс ее выбить. Фрукт, напомни, что у нас есть из бесшумного?
   - Два Велрода. Два Кольта. Глушители на М4 - на каждую, стандартный комплект. Всё.
   - Тогда... нам может понадобиться всё...
  
   Собрались быстро. Патруль скомплектовали из расчета не штурмовых, а разведывательных и засадных действий. Фрукт взял Велрод вместо обычного пистолета вдобавок к своему пулемету, Миддс оставил в ПВД обрез двенадцатого калибра, к которому он привык и пистолет, и взял вместо них пистолет-пулемет Кольт-45 с интегрированным глушителем. Бит и Африканец остались при своих М4, на которые они надели глушители и установили: на одну ночной прицел, на другую термооптический. Ночной прицел у них был и на Велроде - новый универсальный монокуляр, который можно и на крепление на шлем прицепить и на винтовку поставить. Точно такой же монокуляр был и для Кольта...
   Что такое Велрод? Великобритания в области вооружения шла всегда своим путем, и этот путь был хоть и не всегда правильным - но всегда оригинальным. Оружейники, работающие на САС, взяли североамериканскую гражданскую винтовку Рюгер 77-44 под сорок четвертый револьверный патрон Магнум, уложили в гражданское "тактическое" ложе с откидным прикладом, установили магазин на десять патронов вместо четырех, большой интегрированный глушитель - и получилась бесшумная винтовка патруля. Бесшумная - это значит совсем бесшумная. Любое пехотное оружие, пусть и с установленным на него глушителем дает шум от работающего механизма. А здесь - перезарядка осуществлялась почти бесшумным ручным затвором, никаких движущихся частей в винтовке не было, звук выстрела гасил глушитель. В результате - на обычном шумовом фоне звук выстрела из такой винтовки не был слышен и с пяти метров.
   К тому времени, как они собрались, и усташи и поляки выстроились на некоем подобии плаца. Вооружены они были изрядно - шесть пулеметов на сорок человек, гранатометы. Поляки отличались от хорватов тем, что они были в гражданском. Вот только после перехода по лесу - во что превратятся гражданские шмотки.
   - Кто командир? - спросил Миддс
   Высокий, заросший бородой человек, с тесаком на поясе и с запрещенным* шевроном U, прикрытым клапаном кармана шагнул вперед.
   - Я, поглавник** Петач
   - Воинское звание?
   - Поручик... - неохотно признал Петач
   - Тогда - слушать мою команду, поручик. Карты с маршрутом выдвижения вам в штабе выдали?
   - Так точно, получили.
   - Готовьтесь к выдвижению. Вот этот... - первый сержант с презрением ткнул пальцем в тесак - металлолом приказываю снять, вместо него раздайте еще патронов. Лишним не будет. Мы выдвигаемся через час. Вы - через два часа.
   - Простите?
   - Вопросы, поручик?
   - Разве вы не идете с нами?
   - Мы - разведывательная группа, будем вести разведку маршрута на большом удалении от вас. Рации на прием, при обнаружении противника мы сообщим вам. При боеконтакте - бой не принимать, выставить арьергардный заслон и отходить к границе.
   Поручик улыбнулся при последних словах. Вот вояки...
   - Так точно.
  
   * К этому времени партия усташей в Австро-Венгрии была запрещена - но на деле просто превратилась в национал-прогрессивную партию и продолжила свою деятельность. Шеврон с буквой U - отличительный знак усташа.
   ** У усташей была своя система званий, довольно простая. Поглавник - командир.
  
   На самом деле - пограничная зона не была сплошным лесным массивом, как это многие представляют*. Лесной массив и в самом деле был, его высадили специально, в тридцатые годы, как естественное укрепление против пехоты и тогда еще несовершенных танков. Но с тех пор прошло уже семьдесят лет, за лесным массивом никто не ухаживал с сороковых годов, когда появился десант и десантные планеры, и стало понятно, что лес для стремительного наступления не преграда. Лес же, высаженный в оборонительных целях и ставший гражданским жил своей жизнью. Какие то деревья досрочно завершили ее, будучи сраженными молнией ил погрызенными древоточцами, на тот месте где они когда-то были, подрастала молодая поросль. Где-то лес разросся и захватил больше территории, чем это предусматривалось, рядом с деревнями его рубили и вывозили на дрова и топливные брикеты (делали это незаконно). Его никто не прореживал и не чистил, поэтому в лесу скопилось много валежника. В лесу контрабандистами были протоптаны тропы, оборудованы схроны, блиндажи, где хранился спирт, оружие, наркотики, прятались разыскиваемые. Некоторые блиндажи - писк моды последнего времени - были оборудованы минами-ловушками, но далеко не все. Во-первых, мог подорваться и свой, поляк, тем более - шмыгающий по лесу ребенок, а за это придется держать ответ. Во-вторых, казаки постарались довести до сведения королей приграничья, что если такое будет - то живыми таких контрабандистов никто брать не будет. Так что на оборудование схронов фугасными закладками решались только самые отмороженные.
   Сразу же после пограничного леса шла сельская местность - холмистая, с полями, с перелесками, с богатыми приграничными поселками и пунктами дислокации казаков, занимающими господствующие высоты и за многие годы неплохо обжитыми и укрепленными. Единственно, что не строили казаки в таких пунктах - это постоянное каменное жилье. Ну не строили - и все тут, жили в палатках и сборных модулях.
   Они вошли в лес с той стороны границы, когда уже совсем стемнело. Никто не знал, наблюдает за ними кто или нет, ходили слухи, что у русских есть глаза и по эту сторону границы - поэтому, они высадились с трактора с прицепом, неспешно ползущего по рокадной** дороге. Прицеп трактора был накрыт сверху брезентом, рачительные австро-венгерские фермеры так возили сено. На одном из поворотов, когда трактор был вынужден совсем сбавить скорость - брезентовый полог чуть приподнялся и четыре фигуры в черном скользнули в перелесок. Тракторист - он давно так "подрабатывал" - поехал дальше, как будто ничего и не случилось.
   - Построиться!
   САСовцы приняли некое подобие строя.
   - Идем колонной по одному. Дистанция... на удаление прямой видимости. Все команды подаю рукой. Африканец - ты первый. Фрукт - в хвост. Попрыгали.
   Ни звука.
   - Пошли!
   Когда африканец сорвался с места - небо над головами британцев раскололось, ослепительная вспышка ярости разорвала воздух - и первые крупные капли дождя упали на исстрадавшийся от суши лес. Дождя здесь не было десять дней...
  
   * Многие представляют границу как мертвую зону, с колючей проволокой, с контрольно-следовой полосой, с заставами. На самом деле все это появилось в СССР, на оборудование границы таким образом были истрачены просто безумные средства. Здесь же, в Российской Империи граница представляла собой всего лишь цепь столбиков на местности, иногда поваленных. Ее патрулировали, но ни колючки ни КСП ни вышек не было. Пробовали датчики положить и сигнальные мины - но отказались от этой затеи по причинам изложенным выше.
   ** рокадная дорога, рокада - военный термин, дорога идущая параллельно линии фронта
  
   - От, бисова погода... Только вышли - и на.
   Сотник посмотрел на небо - тучи влекло в их сторону, низкий, нахмурившийся небосвод то здесь то там разрезали ослепительные хлысты молний. Поднимался ветер.
   Плащей они не взяли, только коврики, чтобы лежать не на земле - но если пойдет гроза, не говоря уж о ливне - они просто тут утонут, на позиции.
   - Отходим? - Чебак с надеждой смотрел на командира
   - А ты что - сахарный? Что-то не заметно.
   - Зараз утонем - смутился Чебак*
   - Выплывем.
   - Может, хоть натянуть что повыше?
   - Ветром сорвет - вступил в разговор Соболь, на минуту отвлекшийся от установленной на бруствере неглубокого окопа Кобре - и видно будет. Как парус хлопать будет.
   - Оно так...
   - Эх, хорошо тем, кто в бэтре сидит. Крыша над головой.
   Сотник думал о другом - бэтры подошли, он в этом убедился лично. Другой вопрос - а смогут ли они пройти по раскисшему от дождя полю и занять позицию для огневого налета? Пусть они полноприводные - но все же гражданское шасси, да еще и перегруженное дополнительной броней и пулеметной башенкой. Если у них из средств поддержки будет только Кобра - этого будет маловато, пусть она и ствол дерева навылет пробьет.
   Хотя почему только Кобра - у них два пулемета, в том числе один крупнокалиберный - на Востоке этого оказывалось достаточно.
   Но ведь на Востоке и леса такого нет. Лес - не лучшее место для боя...
   - Зараз остаемся. Чебак, коли тебе нехай делать, как языком чесать - возьми лопату, выкопай, куда воде стекать.
   Примерно через десять минут, когда дождь уже пошел - они засекли движение.
   - Левее, восемьдесят метров. Одиночная цель - доложил Певцов, он отвлекся от пулемета и вел наблюдение через тепловизор.
   - Взять на прицел.
   - Идет со стороны позиций. Прячется.
   - При подходе на дальность броска гранаты - доклад!
   - Есть. Семьдесят метров... шестьдесят... Есть сближение!
   - Кто там есть! - крикнул сотник, это было не так опасно, потому что дождь приглушал звуки - стрелять будем!
   - Божедар! Божедар се, не пуцайте, казаки!
   - Давай к нам по тихому!
   Через пару минут к ним в окопчик свалился мокрый как мышь молодой серб. Сотник не говоря ни слова, достал фляжку.
   - Хвала... О, це добре... Што такое?
   - Горилка. Самогон. Спичку поднесешь - зараз загорится.
   - Це добре. Радован спрошает - уходить с положая?
   - А сам что разумеешь? Если когда и пойдут - так в такую только ночь. Ни биплы не летают, ни по дорогам не пройдешь.
   - То так.
   - Вот и скажи ему - мы остаемся. А сами - как знаете.
  
   * Это такая шутка. Сахарные - это одна из кличек содомитов в Империи
  
   К тому моменту, как они пересекли границу - разыгралось всерьез...
   Собственно говоря - на это они и рассчитывали, метеорологи обещали дождь, облачность всю ночь, нелегкую погоду. После инцидента, когда при переходе группа была обстреляна неизвестными в пограничной зоне и правила безопасности были ужесточены. Теперь было предписано усилить разведку по пути следования, перед переходом - использовать данные аэрофотосъемки для изучения маршрута движения, больше работать с данными агентуры. Относительным нововведением было прослушивание переговоров контрабандистов - по ним можно было узнать оперативную обстановку на границе в целом и в зоне перехода - конкретно.
   Обрушивающиеся на лес струи дождя пробивали кроны, падали на землю, собирались в низинах и овражках, где воды уже было по щиколотку. Почва в этом район была глинистой, поэтому вода не впитывалась, а развозила верхний слой и делала передвижение по залитому водой лесу не самым приятным занятием.
   Первый сержант Миддс уже два раза поскользнулся и упал, падая, он инстинктивно вытягивал руки вверх, чтобы уберечь винтовку, потому что винтовка не терпела ни сырости, ни грязи. Обмундирование, которое вроде как должно быть гидрофобным, воды все-таки напитало и теперь противно липло к коже. Вся спина и бок были в грязи, грязь отваливалась комками. Повторяя про себя нехитрый речитатив британской детской песенки, держа винтовку на вытянутых руках, чтобы при новом падении не допустить, чтобы она упала в грязь, первый сержант упорно брел по залитому водой лесу.
   Вспомнились учения. Черная гора или Пенн-и-ванн - такая же проклятая, поросшая лесом гора в северном Уэльсе, мерзком и промозглом месте как минимум десять месяцев в году из двенадцати. Там гоняли в хвост и в гриву новобранцев, их доводили до состояния скотского отупения, когда все что остается в мозгах - это не упасть донести ногу делающую следующий шаг и поставить ее на землю. Каждый из них когда то первый раз пришел на отборочный курс САС, и каждому из них инструктор сказал: мы не собираемся вас учить. Мы просто хотим вас убить. Кто выживет - тот остается с нами.
   Так готовили спецназ - и это были не самые страшные испытания. Штурмовиков Рейхсвера выбрасывали с вертолета в Сахару, в джунгли и они должны были выжить и выбраться к своим. Молодые германцы по два года обязательно проводили в "кайзергруппен", отрядах кайзера, где готовились к самым жестоким и беспощадным войнам, к повстанческой и противоповстанческой войне, проходили практику в Африке. В Священной Римской Империи, в ее сердце - Великой Германии для их тренировок были построены целые города. Жестоко обходились со своими курсантами русские - после подготовки их забрасывали в Сибирь, в Афганистан с одним приказом - выжить. У русских были племена, которые с детства готовили своих мальчишек к службе в армии - осетины, чеченцы, казаки. Он не поверил бы - если бы своими глазами не видел фильм, снятый в Российской Империи британскими офицерами, побывавшими там по программе обмена*. Он видел, как шестнадцатилетние пацаны бегут кросс тридцать километров, чтобы прибыть на стрельбище - в полной экипировке, потом перед стрельбищем проходят огненно-штурмовую полосу, потом - поражают цели из снайперской винтовки - на пределе сил, когда дыхание напрочь сбито и сил не остается ни на что. Он видел, как десяти-двенадцатилетние дети (!!!) отданные в кадетские корпуса учатся выживать в горах и в зеленке в одиночку и с настоящим оружием, как сходятся в рукопашных схватках, как занимаются на стрельбище. Даже в Британии не было такого. По крайней мере, он до восемнадцати лет совершенно не думал о службе.
   Он не раз потом был на Черной горе, вспоминал ее, проклинал ее - а вот теперь все это пригодилось. Он уже не шел, он плыл по раскисшей глине, оскальзываясь и сцепив зубы. Но знал - что пройдет и не отступит.
  
   * Потом этот фильм показали по британскому телевидению с паническим криком: "варвары наступают! Британия в опасности". Такие методы подготовки и работы с молодежью были признаны варварскими и бесчеловечными.
   Кстати - точно такие же методы подготовки использовали разведчики Японской Империи - ниндзя. Ниндзя готовили почти с рождения
  
   Возможно, будь на месте британцев поляки или усташи - ничего бы и не произошло, они втянулись бы в овраг, где и были бы расстреляны сосредоточенным огнем со всех сторон. Но первыми, головным дозором шли британцы, и более того - путь им торил Африканец, охотник и следопыт. А от него укрыться было невозможно.
   Томас Генри Хайкс - Родсток (вторую часть фамилии пришлось забыть еще его деду, чтобы не навлекать на себя лишних проблем) был первопроходцем - и этим было все сказано. В числе первых его пра-прадед, по семейным преданиям работавший в доках в Ливерпуле нанялся на корабль помощником судового механика - при этом в судовых машинах он ни хрена не понимал. Он даже не знал куда идет этот пароход, он знал что подальше от Британии, в новые земли - и этого было достаточно. Пращур их рода понимал, что в Великобритании - слишком много людей и слишком мало земли, а потому никакой возможности пробиться наверх у него нет. Ему нужны были другие условия - когда сам отвечаешь за себя и полагаешься не на государство, не на общину, не на рабочий союз - но на себя и на свою винтовку. Это он получил в полном объеме - когда после длительного и опасного морского путешествия из корабль бросил-таки якорь в порту Кейптаун на Мысе доброй надежды. Надежда - она привела его сюда, надежда на лучшее - поэтому и название порта было глубоко символичным.
   Через несколько дней, в составе большого каравана колонистов, купив на последние деньги ружье и место в повозке, Натаниэль Хайкс-Родсток отправился в долгий путь по земле прародины человечества, по черному континенту, где опасность подстерегала его на каждом шагу. Путь его лежал в частное земельное владение некоего мистера Сесиля Роддса, то самое которое потом назовут Родезией.
   В Родезии Натаниэль Хайкс-Родсток поднялся довольно быстро. Тогда в тех местах было много пустой земли, и вся проблема заключалась в том, что на этой земле уже жили люди. Впрочем, тогда матабелов не считали за людей, ибо только белый человек заслуживал сего гордого звания. Шаг за шагом, пуля за пулей белые пришельцы ниспровергали авторитет местного короля матабелов, некоего Лобенгулы, который был настолько толст, что даже передвигался с трудом. После появление "така-така", скорострельного автоматического оружия, изобретенного некими мистером Хайремом Максимом, с матабелами договариваться стало и вовсе как никогда просто.
   Когда началась Бурская война - война британцев и Британской империи против буров, белых колонистов, потомков голландцев и французов - ни Натаниэль, ни Джонатан Хайкс-Родстоки даже не раздумывали о своем отношении к войне и на чью сторону им встать в этой войне. Оба они присоединились к армии Ее Величества, и сделали это по своему убеждению и по чувству долга перед Родиной, перед Великобританией, поскольку искренне считали что только Британия может принести в эти места свет цивилизации, вырвать Африку из вековой отсталости. Увы, в боях с бурами и Натаниэль и Джонатан погибли, причем Джонатан погиб в собственном доме, куда приехал оправляться после ранения. Чья то метко пущенная пуля нашла его и тут, оставив дом и семью на попечение пятнадцатилетнего Джека Родстока. Джек Родсток, крепкий, выросший в работе по имению, не по годам самостоятельный парнишка со своей задачей справился и не только не промотал плоды трудов отца и дела - но и прирезал к имению, к землям Хайксов-Родстоков еще два надела земли.
   Тяжелая, жестокая война, вихрем прокатившаяся по европейскому континенту и перекинувшаяся на другие, вылившаяся в ожесточенные бои на Востоке, схватки в Средиземном море, в Египте лишила Хайксов-Родстоков всего. Буры, Южная Африка восстала моментально, горя ненавистью к британцам и желая отомстить за унижение. В двадцать первом году еще была какая-то надежда, тот же фон Леттов-Форбек со своим отрядом хоть и был опасен, но он не мог контролировать и надежно удерживать значительную территорию, его отряд был силен своей мобильностью, в столкновения с Королевскими Африканскими стрелками старался не вступать. Но после двадцать первого, когда силы Черноморского флота прорвались через проливы и присоединились к германскому Флоту открытого моря, полностью блокировав Средиземное море и выбив из боев Италию, когда подкрепления германцам хлынули сплошным потоком - надежды не осталось никакой. Джек Хайкс Родсток превратился в Джека Хайкса, а его имение, фамильная земля была отобрана бурскими властями за то, что Хайксы-Родстоки дважды участвовали в войне на стороне Британской Империи.
   Как ни странно - отняв землю, буры довольно лояльно отнеслись к Хайксу-Родстоку, ставшему теперь просто Хайксом и к его семье. Дело в том, что на Африканском континенте слишком большой вес теперь приобрела Германия на пару с Италией. Если внимательно посмотреть на карту - то Германия прямо или косвенно (земли вассалов, которые к Германии не относились исходя из принципа "вассал моего вассала не мой вассал") владела семьюдесятью процентами земель Африки, еще процентов пять-семь приходилось на Италию, которая сумела сохранить колонии в обмен на сепаратный мир. Остальное принадлежало бурам, молодому независимому бурскому государству, которое моментально заключило договор о дружбе и сотрудничестве признало право экстерриториальности немцев на своей территории и начало думать, что делать, чтобы сохранить свою независимость и не быть поглощенным новообразованной Священной Римской Империей Германской Нации. Потому то и пригодились старые вояки типа Хайкса, которые знали, как воевать, и которых побаивались немцы, зная стойкость и упорство британцев в обороне.
   Сначала дед стал охотником - проводником. В Южную Африку приезжали многие - русские, немцы, британцы, североамериканцы, дабы развлечь себя охотой на крупного и опасного зверя - и дед им в этом помогал, он проводил их такими тропами, которые знал только он и матабелы, он подводил их на выстрел к таким слонам, от которых сейчас остались одни лишь легенды. Он открыл частную охотничью компанию, слава о проводнике все больше распространялась по свету, постепенно он взял в аренду земли в несколько десятков раз больше, чем составляло его поместье, нанял людей и снова встал на ноги. Налаженное дело продолжил Генри Хайкс, сын Джека Хайкса и отец Томаса Генри Хайкса.
   Но одно оставалось неизменным, и даже война не смогла ничего изменить. Все Хайксы остались подданными британской короны и каждый из Хайксов - мужчин служил в армии Ее Величества. Правда, Томас Хайкс оказался единственным из рода, кто посвятил себя армии всего, без остатка, начав служить в Гвардейской бригаде и потом пройдя экзамен в САС. В САС нельзя служить наполовину, или ты служишь - или нет.
   Сейчас Томас Хайкс, осторожно и неторопливо ступая по раскисшей от дождя земле, вел группу. Он не торопился, он знал цену ошибки, он внимательно осматривался и его спокойный, несуетный взгляд замечал то, что другие просто пропустили бы. Вон там, поперек маршрута их движения прошло довольно крупное животное, даже не прошло - проломилось. Он плохо знал местный животный мир - и поэтому не мог сказать по следам кто именно это был. Вон там - водой подмыло корни дерева, скоро оно рухнет. Вон там...
   Разведчик ничем не подал вид, что что-то заметил - он так же шел, стараясь не поскользнуться и не нашуметь - только теперь он знал, что с левого фланга - кто-то есть.
   Все-таки казаки ошиблись. Точнее - ошибся сам сотник Велехов. Он переоценил сербов, он ни разу не ходил с ними в совместные вылазки - но решил, что если те ходили в Австро-Венгрию и вернулись назад, значит, они умеют действовать в лесу и оставаться невидимыми. Подсознательно, он сравнил сербов с казаками, хотя сравнивать было нельзя. Казачата готовились к службе с детства на профессиональной основе, их готовили к службе люди прошедшие не один локальный конфликт, чаще всего - казаки, отслужившие на Востоке и знающие что такое повстанческая война. А вот у сербов не было ни традиций, ни должной военной дисциплины, они были мстителями, но не военными. Их вряд ли бы обнаружили контрабандисты, поляки или хорваты из усташеских банд - но против британского следопыта - спецназовца они шансов не имели.
   Выйдя из опасной зоны - это было уже поле, мерзкое раскисшее поле, перемежаемое перелесками и отдельными деревьями, Африканец огляделся. Ливень уже прекратился, но дождь все еще шел, мерзкий, нудный дождь морось, влага, висящая в воздухе. Африканец остановился и стал ждать своих, не подозревая, что уже находится в перекрестье прицела.
  
   Мерзкая, дождливая ночь сократила прицельную дальность до нескольких десятков метров - это если не использовать никаких современных прицельных приспособлений. Для тепловизора же, установленного на Кобре, мелкая морось давала отличный фон, на котором силуэт человека выделялся ярким пятном на монотонном сером фоне. Соболь подвел к остановившемуся и приставшему на колено человеку красное перекрестье прицела, на мгновение, ощупью включил дальномер. Тысяча пятьдесят. Это много, на такой дистанции смогут работать только его винтовка и крупнокалиберный пулемет. Тем более - ночью.
   Где остальные?
   Соболь подстроил прицел, жертвуя увеличением ради широкого поля зрения. Ага, вот еще... еще... и всего то?
   Четверо. И больше никого.
   Это что - диверсионный отряд? Всего четверо? Не похоже. Больше это похоже на разведывательный патруль дальнего действия, на такую же группу пластунов, как и они сами. Если они пройдут чуть дальше - то обнаружат либо их засаду, либо укрытые до поры бронетранспортеры. Четверо - это совсем не та добыча, ради которой стоило бы затевать охоту, кем бы ни были эти четверо. Ежу понятно, что после того, как засада будет реализована, противник поймет что на его группы, переправляющиеся через границу ведется охота. И сменит тактику, затаится.
   Сотник положил ладонь на плечо стрелку, Соболь не глядя коснулся ее пальцем четыре раза - четверо. Тогда сотник поймав его руку на условном языке задал вопрос. Стрелок ответил - отрицательно, то есть больше никого нет.
   Говорить, даже шепотом они уже не решались.
  
   Первый сержант едва не запнулся за своего разведчика залегшего в раскисшей земле. Весь его немалый опыт позволил обнаружить разведчика только за пять метров, если бы это был противник - он скорее всего был бы уже мертв.
   Первый сержант привстал на колено рядом, ревностно оберегая от грязи свою винтовку.
   - Что?
   - Засада - ответил разведчик едва слышным в шуме дождя шепотом - слева.
   - На выходе?
   - Да...
   Первый сержант и сам подозревал нечто подобное - но конкретно ничего не заметил. Тут была холмистая местность - плоские, поросшие деревьями холмы, переходящие в перемежеванные перелесками поля картофеля. Здесь, в этих холмах можно было легко маневрировать, уходить от обстрела, самим наносить неожиданные удары - но в то же время здесь было раздолье и для засады противника. Проклятый лаз - в нем побеждает тот, кто застанет противника врасплох.
   Рядом с шумом плюхнулся в грязь Бит.
   - Засада слева - проинформировал его командир.
   Кенсилуорт не пошевелился - сразу понял, что за ними наблюдают, и если до сих пор не открыли огнь - значит, неспроста.
   - Уходим левее - предложил Африканец - это, наверное, отсечная позиция.
   Опытные специалисты, имеющие за плечами британскую Индию, САСовцы сразу просчитали возможный рисунок засады. Позиция у самой границы, на кромке леса может быть не единственной, она может превратиться в наковальню, призванную отсечь отряд противника от леса и от границы. А где то там впереди - будет молот - атакующий отряд возможно с тяжелым вооружением и даже бронетехникой. Первым делом, пока это возможно, надо уйти или вправо или влево, выскользнуть из пространства между молотом и наковальней и получить свободу маневра. Потом, получив ее, они смогут атаковать либо молот, либо наковальню и неожиданной позиции и за счет бесшумного оружия основательно проредить их ряды. Либо - просто уйти обратно через границу.
   - Влево. Ищи позиции! - решил Миддс
   - На кромке леса, босс
  
   - Они уходят! Левее! - сказал шепотом Соболь, и то, что он осмелился это сказать вслух, яснее всего свидетельствовало о том, что план трещит по швам.
   Сотник попытался поймать их в прицел пулемета - но видно было очень плохо. Британцы не сблизились с ними, не вошли в "мешок" между молотом и наковальней.
   - Просекли?
   - Или догадались...
   - Идут к лесу.
   - Не стрелять!
   Только бы не начали стрелять сербы. Если начнут - то засада накроется уже капитально. Тут, может получиться так что эти - просто скроются в лесу, может они ничего и не видели, просто почуяли неладное и решили скрыться. Если начнется стрельба - на дальнейших засадных действиях можно поставить крест.
  
   Огонь открыли сербы. На сей раз, они дождались куда лучшей дичи. Отряд британцев скрылся в лесу, вышел из зоны огня - но примерно через сорок минут появился другой отряд. Все как положено - с головным дозором три человека, у каждого из которых были приборы ночного видения. Дальше, на удалении примерно сто метров шли основные силы, в колонну по одному. Но был еще и фланговый дозор...
  
   Фланговый дозор состоял из трех человек, на которых у них был один пулемет. Вообще с каждом из дозоров - головной, фланговых, замыкающем - было по пулемету, потому, что малое количество личного состава следует уравнивать усилением огневой мощи.
   В левый фланговый дозор попали только усташи - военизированные формирования усташей вообще считались намного более боеспособными военными формированиями, нежели боевые отряды польской эмиграции. Из поляков вообще получались плохие воины: фанатичные, готовые умереть за Польшу, но в бою неустойчивые, слабо дисциплинированные, склонные к неразумным атакам и так и не понявшие, что лучше не умереть за Польшу самому - а сделать так, чтобы за Польшу умирали другие, ее "оккупанты" - так они называли русских. У усташей же не самая лучшая военная подготовка заменялась хитростью и звериной жестокостью.
   Как получилось так, что в начале двадцать первого века, на территории просвещенной Европы активно, варварски действовали усташеские отряды? Как же получалось так что этого никто не замечал, никто не замечал творящейся дикости, более сподобной для исполненного жестокости и фанатизма европейского средневековья? Да просто никто не хотел замечать вот и все. Хорваты вообще рождались и жили в обстановке вялотекущей гражданской войны. По сути это были те же сербы, только перешедшие в католичество, их столицей был Загреб. Сама Великая Хорватия была краем сельскохозяйственным, много было лесов, мало хороших дорог - и такой край словно создан был для повстанческой войны. Кто только не скрывался в балканских лесах - сербские четы, албанские (арнаутские) банды, активно вытесняемые из албанского королевства - вассалитета Италии, откровенные разбойники и бандиты без особых политических взглядов. Созданные адвокатом (поглавником) Павеличем для геноцида сербов, теперь эти отряды превратились в нечто вроде параллельной армии, а в сельской местности подменяли полицию и выполняли роль отрядов самообороны. Самообороны от тех, кто скрывается по лесам. Дети, в семь - восемь лет получавшие свое первое оружие становились усташеским пополнением, усташи казались им защитниками, защищающими село от набегов. Самое страшное - что если не смотреть на картину в целом - то так оно и было.
   И потому четников не пугали ни чужой лес, ни дождь - они сами не раз, еще будучи пацанами, участвовали в прочесывании в лесу и знали что делать, чтобы остаться в живых. Они шли короткой цепочкой, пустив вперед самого молодого, дальше шел командир дозора, дальше - пулеметчик, он шел последним, чтобы в случае чего успеть занять позицию и прикрыть остальных. Шли они, не видя основного строя и ориентируясь лишь по компасу и едва слышному шуму, доносящемуся оттуда, где шла колонна. Каждые десять минут к ним высылали посыльного из основной колонны - это было связано с тем, что в пограничной зоне следовало соблюдать радиомолчание.
   Сербы рискнули - они расположились так близко к основной тропе и замаскировались так хорошо что несмотря на весь свой опыт фланговый дозор усташей их не заметил. Прошел буквально в нескольких шагах, оскальзываясь на мокром склоне холма, едва заметный в темноте и пелене мороси.
   О том, что нет посыльного, хорват побеспокоился не сразу - они шли вперед еще минут пять, прежде чем командовавший дозором поглавник посмотрел на часы. Затем вспомнил, когда последний раз к ним прибегал посыльный - с того времени прошло двадцать три минуты.
   - Где посыльный? - спросил он, остановившись как вкопанный.
   Никто не ответил
   - Франтишек - живо до поглавника!
   Но не успел Франтишек - молодой хорват, только год назад ставший полноправным усташом и ушедший в лагерь только потому что в его родном селе не было работы - пробежать и несколько метров - как ночь взорвалась паутиной огненных трасс. Одна из них сразу же нашла Франтишека - и он рухнул там, где стоял, орошая своей кровью ставшую враз негостеприимной польскую землю...
  
   - Босс!
   Первый сержант и сам видел, что произошло - и видел и слышал. Но теперь они вышли из под удара и были готовы нанести ответный.
   - Фрукт, прикроешь. Остальным работать засаду.
  
   - Где бэтры!? Где они, мать их!?
   - Выдвигаются! Застряли!
   - Мать их в дыхало!!! Пусть на руках вытаскивают!
   План летел ко всем чертям. Сербы недостаточно далеко отпустили основные силы хорватов от своих позиций - и теперь получилось, что хорватам удалось сблизиться с ними, а вот от позиции казаков где их ждал крупнокалиберный пулемет, козырь в любой игре наоборот было слишком далеко. Нет, пулемет до них очень даже добивал - а вот ночной прицел на такой дистанции уже был бесполезен.
   Сняв бесполезный прицел, сотник бил по вспышкам, пытаясь подавить прежде всего пулеметчиков противника. Пулемет содрогался, одну за одной выпуская короткие очереди, каждый третий патрон в ленте был трассирующим - и при каждой очереди то один, то два светляка, каждый размером с шаровую молнию, летел в сторону поляков. Но Велехов ничуть не сомневался в малой эффективности такого огня - он бил по целям, которые не видел, никто не корректировал его прицел. Если он кого то и мог зацепить - так только случайно...
   - Где броня?!
   Откуда-то сбоку и с тыла глухо забухал крупнокалиберный с одного из бронетранспортеров - не в силах выбраться из раскисшей каши, казаки открыли огонь вслепую, больше для того чтобы напугать противника. КПВТ тоже бил трассерами, красными и каждый трассер был как маленькое солнце...
   В последний раз лязгнув, умолк КОРД - кончилась лента, в крупнокалиберном она была всего на пятьдесят патронов. Сотник повернулся, грязный, измазанный с головы до ног, с дико сверкающими глазами.
   - А и нехай до них! В атаку, казаки!
   И, подхватив лежащий рядом автомат, встал в полный рост и, оскальзываясь в грязи, побежал вперед...
  
   Что ночной, что тепловизорный прицелы на винтовках британцев работали почти на предельной дальности, давая вместо четкой картинки мутные разводы, в которых с большим трудом можно было опознать человеческие фигурки. Сербы были в заранее отрытых окопах - и это еще больше затрудняло охоту, слишком мала была видимая мишень.
   Плюсом для британцев было то, что в горячке боя на них никто не обращал внимания.
   Бронетранспортеры первым заметил Фрукт. Снайперы засели на деревьях - а он остался внизу, прикрывать их. Найдя подходящую позицию, он направил пулемет туда, откуда можно было ждать подкреплений - в сторону казарм пограничной стражи, которые, если верить картам, находились в нескольких милях отсюда. Дороги все развезло, вряд ли русские успеют сюда быстрее, чем через полчаса, даже если они знают про перестрелку. Фрукт оторвался от пулемета, чтобы осмотреться - и увидел едва заметные темные тени в поле больше чем в километре от их позиции. Он привстал, чтобы разглядеть их - в этот момент один из бронетранспортеров открыл огонь.
   В темноте это выглядело страшно. По настоящему страшно, не так как в обычном бою - там тоже стреляют трассерами. Но не так. Отдельных трассеров видно не было - просто раздался грохот и словно раскаленная, прямая дуга электрического разряда пролегла между бурчащей дизелем черепахой, и склоном где шел бой. И там, куда уперлась эта дуга - во все стороны полетели искры. А потом это произошло еще раз. И еще...
  
   Команду на отход голосом давать было поздно - поэтому первый сержант просто вырвал из одного из карманов разгрузочного жилета стакан одноразовой ракетницы, дернул за кольцо. Ракетница больно отдала в руку, плюнула в небо сгустком огня, миг - и красный светляк повис над полем боя, качаясь на парашютике и освещая мерцающим алым светом всю картину ночного боя - трассы очередей, вспухающие на склоне среди деревьев разрывы гранат, животный вой и ор с обоих сторон.
   Пустив ракету - сигнал общего отхода, возможно уже бесполезный, сержант полетел с дерева вниз и сделал это как нельзя вовремя - по веткам деревьев, пока по самому верху протарахтела пулеметная очередь, на САСовцев посыпались ветки.
   Кто-то толкнул сержанта в бок - оказалось, Фрукт.
   - Сваливаем!
   - А эти?
   - Сваливаем, говорю тебе! Общий отход, пусть выкручиваются сами!
   Вторая очередь легла уже ниже, пули чесанули по деревьям - смерть искала их.
  
   Один из вырвавшихся таки из грязевого плена бронетранспортеров выбрался на огневую позицию сидевший за пулеметом урядник лихорадочно пытался понять, кто где, кто свой а кто- противник. По идее, на позициях своих был маяк - вспышка - но это по идее, а на деле вспышек этих было так много, что понять, кто где можно было лишь приблизительно. Не решаясь использовать КПВТ - он дал очередь только поверх, чтобы пугнуть - казак начал стрелять частыми, прорезающими лес очередями из ПКТ, благо две тысяч патронов- хватит надолго...
  
   Очередной магазин вылетел в считанные секунды, какое там прицеливание - убить пока не убили тебя! Божедар не первый раз ходил на ту сторону - но там было все по-другому. Ни разу они не схватывались с численно превосходящим противником накоротке. Да так, что от своих позиций до позиций противника - рукой подать. Они знали свои возможности и выбирали противника по себе - а если такового не было, просто возвращались.
   Что-то плюхнулось в грязь, удивительно - но молодой серб услышал это сквозь грохот жестокого боя.
   Он и сам не понял, что подняло его из окопа - нет, не взрыв. Он должен был умереть в эти секунды - в окоп и в самом деле скатилась осколочная граната. Но он выскочил из окопов, автомат выплюнул последние пули - и так, с пустым магазином, серб бросился в самоубийственную атаку.
   - Живео Сербия!!!
   Где-то впереди, на черном бархате ночи, среди теней древесных стволов затрепыхался в руках усташа ослепительно желтый цветок - но пули чудесным образом миновали серба. С разбега он врезался всей своей массой в усташа, валя его на землю. Усташ попытался выхватить сербосек - но сербосек не предназначен для боя, сербосек предназначен для того, чтобы максимально быстро забить человека как скотину, из ножен же его быстро не достанешь. Серб успел первым, у него был хороший боевой нож, без гарды, с двусторонней заточкой и мгновенно выхватывающийся. Рука сама нащупала его, выдернула из ножен, Божедар ткнул наобум раз, второй - и нож со всего размаха наткнулся на что-то твердое и застрял. Усташ был взрослым и сильным, несмотря на ножевое и пулевое ранения он попытался перевернуться, чтобы оказаться наверху - но серб не позволил ему это сделать. В следующую секунду нестерпимая боль в глазах едва не заставила Божедара отпустить усташа, ему показалось, что оба глаза его вытекают на лицо. Но он не поддался - мотнул головой, что-то попалось ему - и он вгрызся в это, вгрызся со звериной, нечеловеческой яростью, чувствуя омерзительный вкус того, что он грыз и соленую влагу наполняющую рот. Два человека, по сути одной крови, и молящихся по-разному одному и тому же богу, сцепившись в смертельном объятье, грызли, душили, били друг друга в отчаянной попытке спасти свою жизнь и забрать чужую. Усташу все же удалось перевернуться, он оказался вверху - и в этот момент в метре от них пуля КПВТ напрочь перебила ствол дерева, под которым они сцепились в смертельной схватке. Обрубок ствола начал медленно падать на них...
  
   Ночью, в пограничном лесу ничего почти не видя из-за деревьев и дождя, люди по сути одной крови, но разной веры свирепо истребляли друг друга. Они стреляли друг в друга, резали, били, схватывались в рукопашных схватках, использовали ножи, тесаки, саперные лопатки. Они убивали друг друга не только потому чтобы самим не быть убитыми - но и потому что ненавидели друг друга и желали друг другу смерти. В этом озлобленном, рычащем, кричащем, плюющемся свинцом и поливающем землю кровью человеческом комке нельзя уже было различить отдельных людей, люди слились в нечто единое. Но слились не в акте любви, дающем новую жизнь - а в акте ненависти, приносящем только смерть и страдания. Потом, позже, люди дадут громкие определения этому - героизм, свобода, месть, желая словами этими заслонить истинный смысл происходящего. И в противоестественном человеческой природе этом акте, как и в акте любви, тоже зарождался плод - но это не был плод любви. В этом соитии ненависти, жестокости и смертоубийства, под плачущим дождем небом зарождалось зло...
  
   Утро следующего дня
   Лес
  
   Вороны... Проклятые вестницы смерти, сопровождающие ее на всей человеческой истории уже были здесь. Надсадно каркая, они рассаживались по деревьям, зыркали антрацитно-черными бусинками глаз по сторонам, примеряясь к павшим и словно спрашивая живых: "А почему ты жив? А почему ты не с теми, кто пал? А почему ты еще человек - а не кусок остывающего, годного к употреблению мяса". И у тех, кто остался живым в этой бойне, не было ответа на эти вопросы. И поэтому, они просто отгоняли этих ворон, бросали в них палки и комки грязи, потому что стрелять было нельзя. Граница.
   Но вороны не улетали. Лениво поднявшись на крыло, они перелетали на соседнее дерево - и снова начинали пытать выживыших. Пытать вопросами - на которые не было ответа.
   - Ты извиняй, пан коммандер... - сказал Радован - но боле мы так не пойдем.
   Сотник устало махнул рукой. Кружилась голова. Он уже сожрал таблетку, оставшуюся у него с армейских заначек, но легче не становилось. Разве что в голове прояснилось - но сотник знал, что за эту таблетку потом придется расплачиваться жесточайшей головной болью.
   Из леса выносили и рядком складывали трупы. Отдельно сербские, отдельно остальные, тех кто попал в засаду. Сербских пока было четыре. Усташей - перевалило за три десятка. И это было еще не все - казаки прочесывали лес.
   - Господин сотник!
   Еле переставляя ноги по чавкающей, напитанной влагой земле, сотник пошел на зов. Соболь ждал его у лежащих на плащ-палатках тел погибших четников.
   - Что в тебе?
   - А вот. Сюда глянь.
   Сотник глянул - и ему стало так плохо, что захотелось завыть. Завыть, выколоть себе глаза - просто чтобы никогда больше этого не видеть. Перед ним, на плащ-палатке лежала девчонка, четница. Совсем молодая...
   - Что? - не понял сотник
   Вместо ответа снайпер показал на запекшиеся кровью волосы
   - Ранение в голову. Очень точный выстрел. У троих из четверых то же самое. И как минимум один трехсотый, тяжелый - так же.
   - Снайпер?
   - Он самый.
   - Откуда?
   Соболь огляделся по сторонам. Он вытащил из окопа всего лишь эту девчонку - но как она лежала - запомнил.
   - Вон оттуда. Примерно на час*.
   - Сходим?
   - А и давай.
   - Чебак! - заорал Велехов, расплатившись за это очередным взрывом головной боли.
   Неловко придерживая трофейный пулемет, к ним подбежал Чебак
   - Певец где?
   - Его... дифензива** мордует... с есаулом зараз приехали.
   - Чего ж его?
   - За нас потом возьмутся. Есаул сказал - не уходить никуда.
   Сотник махнул рукой
   - Надо, найдут, на то и дифензива. Пошли. Я первый...
   Оскальзываясь на размокшей от дождя почве, вытянувшись в редкую цепочку, казаки двинулись вперед. Первым шел Велехов, потом Соболь, последним - Чебак, сдури схвативший трофейный пулемет - как малый, прямо. Сотник внимательно смотрел себе под ноги - еще лучше было бы обзавестись какой-никакой палкой, но палки не было.
   - Где?
   - А вон к тому леску правь - сказал Соболь - не дума, что они с открытой местности работали. Откуда то сверху...
   Лесок здесь выдавался в кошеную ленту поля небольшим огрызком - сразу было видно, что происходивший западнее бой затронул и это место. В некоторых местах ветви были сбиты, а древесные стволы - похлестаны пулями.
   - Рассредоточиться. Искать следы. На удаление прямой видимости. Опасаться мин.
   Последнее было маловероятным - ночью, да в боевой обстановке, когда хлещет пулемет, да вот-вот КПВТ врежет со всей дури - не до мин. Но всякое бывает, лучше подстраховаться.
   - Командир! - почти сразу позвал Соболь.
   Сотник подошел, глянул по сторонам - прежде всего он искал гильзы, потому что если был бой - то не может не быть гильз. Гильзы часто бывают блестящими, находятся легко. Но гильз не было - только сырая, покрытая хворостом и листовой гниющей подстилкой земля.
   - Что?
   - А вот - глянь.
   На стволе дерева в нескольких местах были грязные разводы. Сотник отковырнул кусочек уже почти засохшей грязи, посмотрел себе под ноги, потом откуда они пришли. Потом - посмотрел на свои измазанные грязью, весящие под целую тонну говноступы.
   - Гильз нету?
   - Нет. Думаю, винтовка с мешком. Получается, еще прицел был, и неслабый прицел. Для такой-то дальности. И глушитель.
   Гильзоулавливатель, прицел и глушитель. В строевые команды такое оружие не выдают. А гильзоулавливатель вообще в армии почти не применяется, Велехов за все время службы не получал оружие с гильзоулавливателем. Нет их ни на снабжении армии, ни на снабжении казаков. А тут похоже - был.
   - Петр Михеевич!- заорал откуда то издаля, даже голос был приглушен расстоянием, Чебак. Двое казаков поспешили к нему.
   - Ты куда зараз рванул, сукин кот? - сказал Велехов - сказано: на удаление прямой видимости. Мабуть с головой распрощаться хочешь.
   - Смотрите.
   Соболь присел, щупая почву. Потом - острый глаз его заметил что-то непонятное, необычное - его рука мгновенно метнулась в том направлении, он поднял несколько листьев, поднес к глазам, потом попробовал языком.
   - У них трехсотый - озвучил он - как минимум.
   Трое казаков, не сговариваясь, посмотрели в темный, мрачный, поросший кое-где сломанным кустарником лес.
   - Сходим? - с надеждой сказал Чебак
   - Совсем с головой не дружишь? - вызверился сотник - я зараз схожу. Это тебе не к сербам бегать. Да... пулемет им отдай. Их доля. Честная...
  
   * Стандартное определение направления в русской армии. Циферблат часов, двенадцать - это север.
   ** дифензива - военная разведка (польск.)
  
   18 июня 2002 года
   Тегеран
  
   Есть одна очень хорошая поговорка. Самое первое чувство - самое верное и искреннее, и поэтому его следует всегда оставлять при себе. Увы - но не всегда так получается.
   Сегодня я уже ругал себя за то, что сказал вчера. Это были слова, достойные салонной истерички - но не русского офицера, имеющего особое задание и не посла великого государства. В разведке нет понятия "отбросы" - в разведке есть понятие "годный к вербовке материал" и "материал, не представляющий оперативного интереса". И на то, что от материала воняет за километр - настоящий разведчик на это не обратит внимания. Даже обрадуется - такими "отбросами" проще управлять.
   И все-таки - видеть больше наследника не хотелось...
   Наверное, сейчас кто-то обвинит меня в лицемерии и лживости. Напомнит Бейрут. Напомнит и Белфаст - тоже есть что напомнить. Вряд ли кто-то знает про это - и про то и про другое - но, допустим, что напомнит. И будет не прав.
   Разница между этим всем - есть. Она в том, что все, что делалось в Бейруте и Белфасте - было вынужденной необходимостью. Именно вынужденной, и каждый, кто этим занимался, понимал это. Здесь же это не вынужденная необходимость. Это норма, чудовищная норма, когда армейских офицеров строят на плацу, выбирают по жребию одного из них и заставляют направлять асфальтовый каток на человека. Пусть на террориста - но все-таки человека. А наследник, будущий глава государства с удовольствием наблюдает за этим.
   Поняли разницу? Если нет - то и читать дальше не стоит. Не поймете...
   Чувствовал я себя скверно - более чем. Болели ноги. Вовремя не промытые и с грехом пополам обработанные раны дала о себе знать. А то, что я не вовремя обратился к эскулапам и пару дней просто терпел боль - дало знать еще хлеще. Почти сразу после того вояжа в тюрьму особого режима и бессмысленно жестокой казни, я свалился пластом - в тот же вечер, и целую неделю не мог встать. Посольский доктор, отогнав от меня местных эскулапов, осмотрел мои ноги и сказал, что если я не хочу чего-то типа заражения крови - надо принимать меры и принимать их быстро. В конечном итоге, меня эвакуировали на крейсирующий в Персидском заливе авианосец Николай Первый, где мной занялись уже флотские эскулапы, привычные к самого разного рода травмам и осложнениям. Эвакуировали вертолетом, который сел прямо у посольства, на одной из больших лужаек - как в синематографе. Удивительно - но ноги мои остались до сих пор при мне, и через неделю меня переправили обратно, снабдив несколькими пачками каких-то антибиотиков, которые мне прописали по два раза в день. Но это ерунда, главное не ампутация.
   Это я так шучу. На самом деле - прескверная шутка, никому не советую повторять. Умереть от инфекции - не мужская смерть, даже если инфекция вызвана ранениями при взрыве.
   Чем занималась моя супруга - то Аллах знает, но встретила она меня подозрительно приветливо и даже наградила настоящим, жарким до невозможности поцелуем. Если женщина так себя ведет - значит, чувствует за собой вину. Но проверять было некогда - я тоже чувствовал за собой вину, и вину немалую. Сколько времени уже здесь - а полезной информации на грош.
   Так не работают...
   От госпитализации еще на какое-то время я отказался наотрез - накачать антибиотиками меня сможет и местный посольский врач, а больше ничего не нужно. Поэтому с самого утра, отказавшись от услуг Вали, я самостоятельно поехал в посольство.
   Добрался нормально - Тегеран по утрам был вообще тихим городом, а зеленая зона - еще тише. Было жарко, как и всегда летом, в здании посольства настежь были открыты все окна. Из дома я выехал рано, Тегеран пока не проснулся, движения почти не было.
   У самой ограды посольства стоял белый экипаж Баварских моторных заводов, на него я обратил внимание сразу - вообще, все припаркованные у посольства незнакомые машины надо сразу брать под контроль. Номера - обычные, гражданские, за слегка затемненным стеклом - отчаянно зевающий водитель. Вмешиваться не стал - но решил, что как только доберусь до своего кабинета, сразу вызову командира группы охраны посольства и спрошу его, что это за машина припаркована у самых ворот. Если он не сможет сразу ответить - значит, с обеспечением безопасности посольского здания у нас явные проблемы.
   Охрана поприветствовала меня, справилась о моем здоровье. Здесь все были свои и все понимали, что просто так посол ранение, да еще минно-взрывную травму осколками взорвавшегося фугаса получить не может. Да и про мое звание тоже было известно - это секретом не делалось. Поэтому, стоявшие в охране десантники считали меня своим, и отдавали честь искренне, это сразу было заметно. Насколько мне было известно - некоторые "ответственные лица" награждали стоящих на часах "катеринками" с наказом выпить вечером за их здоровье, но я этого не делал, понимая что это обидит десантников.
   В присутствии как всегда было пусто, нанимать секретаря я не видел смысла, в кабинете я бывал редко, а любой посторонний человек - риск утечки информации. Даже информация о посетителях и времени прихода - ухода может быть весьма и весьма опасной. Цветы если и поливали - то поливали нерегулярно.
   А еще в кабинете кто-то был...
   Это я понял очень просто. Если уходите из помещения, в котором есть что-то важное и ценное для вас - оставьте в косяке двери нитку или волос, а потом посмотрите, осталась она на месте или нет. Я оставлял белую нитку, но клал ее наверх, на полотно двери. Именно эта нитка валялась сейчас на полу перед дверью.
   Весь обратившись в слух, я осторожно взял графин - большой, массивный, хрустальный - вылил имевшуюся там воду в горшки с цветами. Оружия у меня с собой не было, послу носить его не пристало, тем более в посольстве - но в умелых руках и графин - оружие. Поудобнее перехватив его за дно - и не выглядит подозрительно, и бросить можно быстро и точно - я толкнул от себя дверь кабинета.
   - Ваше Сиятельство?!
   В углу, в одном из двух кресел "гостевого уголка", в гражданском, ослепительно белом костюме сидел Его Сиятельство, шахиншах Персии Мохаммед. Увидев меня, он поднялся мне навстречу, не обращая внимания на графин. Хотя ведь понял, для чего он - по мелькнувшему хищному взгляду заметно - понял!
   - Я решил лично поздравить вас с выздоровлением, экселленц... Так кажется, принято обращаться к послу?
   - Совершенно верно... Ваше Сиятельство... разрешите...
   Я оглянулся по сторонам, поставил пустой графин на стол.
   - Давайте, присядем здесь - шахиншах показа на приставной столик, к моему большому письменному столу - за ним можно было сидеть vis-Ю-vis, друг напротив друга.
   Что происходит, чем вызван этот вне всяких сомнений странный визит - ничего этого я не понимал.
   - Я решительно рад вашему выздоровлению, Искандер... - сказал шахиншах, и по его голосу не было понятно действительно ли он рад, или просто это формула дипломатического этикета - я был очень удивлен, когда вы отказались от услуг наших врачей. В Тегеране есть медицинский университет, и вот уже пятьдесят лет там преподают лучшие русские доктора. На это время они взрастили немало лекарей-персов, истинных наследников Ибн-Сины
   - Ваше Сиятельство, я не сомневаюсь в квалификации этих лекарей и приношу глубочайшие извинения за то, что своим поступком поставил под сомнение их профессионализм. Но такие ранения, какие были у меня - лучше всего их умеют лечить военные медики, такие, какие работают на кораблях флота.
   - Сорейя-ханум несколько приглашала Вашу супругу во дворец, чтобы узнать о вашем самочувствии, и узнать, не надо ли вам чего. Она порывалась навестить и вас, но я запретил это делать, потому что больного мужчину может навещать лишь другой мужчина. Женщины не должны видеть нашей слабости.
   - Передайте мою искреннюю благодарность Сорейе-ханум, и сообщите ей, что хвала Аллаху, я поправился.
   - Да, хвала Аллаху. Сорейю-ханум разбирает любопытство, при каких обстоятельствах вы получили столь тяжелые ранения?
   - Увы, Ваше Сиятельство, тяжелы были не раны, тяжела была моя самонадеянность и глупость, едва не похоронившие меня под тяжестью своей. Я уподобился ослу, который сам взвалил на себя хурджин весом больше, чем он мог унести на себе. Я не обратился вовремя к услугам докторов и от этого едва не погиб. А ранения эти я получил в Багдаде, когда взорвали отель Гарун Аль-Рашид. Я как раз находился на первом этаже, когда произошло это мерзкое злодеяние.
   - Это действительно мерзкое злодеяние, экселленц - подтвердил Светлейший - и те, кто совершил такое, заслуживают мучительной смерти.
   Очень интересно играть в такие игры. Они называются: ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Или "Да и нет не говорить, черное и белое - не называть". Чертовски интересно.
   - Мерзкое - подтвердил и я - и когда этих ублюдков поставят перед судьей - я бы не надеялся на то, что судья проявит к ним снисхождение.
   Шахиншах тяжело вздохнул, потом провел ладонями по лицу - как при совершении намаза. И - как будто снял с себя маску, теперь на меня глядел совсем другой человек, жестокий и решительный.
   - Оставим словесные игры, экселленц. Я знаю, что у вас произошло с моим сыном. Я знаю, что он вам показал, и какова была ваша реакция. Я хочу спросить вас, экселленц то, что произошло на ваших глазах - справедливо?
   - Нет светлейший - ответил я
   Шахиншах хищно улыбнулся
   - Рад это слышать. На свете найдется немного людей, которые рискнут не согласиться со мной. Тем ценнее ваш ответ, и тем больше я хочу услышать объяснения. Почему же вы считаете произошедшее - несправедливым, Искандер? Ведь и у царя Александра за терроризм полагается смерть.
   - Да, смерть, ваше Сиятельство. Но никто в вашей стране не подумает сделать такого, что сделал ваш сын. Да, террористов повесят или расстреляют. Но никто и не подумает раздавить их строительным катком, причем заставить это сделать офицеров одного из гвардейских полков, а остальных поставить в строй наблюдать за этим зрелищем. Не следует множить зло без необходимости. У нас казнь - необходимость - у вас же она - месть и кровавое развлечение. Это плохо.
   Шахиншах задумался, пригладил пальцем аккуратные усики
   - Вы жили в другой стране Искандер и не знаете Восток. У вас - все по-другому. Иногда я удивляюсь тому, как живут на севере. У нас казнь - это не просто казнь. Казня своих противников, преступников, заговорщиков, глава государства должен не просто их убить. Он должен вселить страх в сердца своих подданных, заставить их просыпаться по ночам в страхе и вспоминать то, что они видели. Иначе это будет повторяться - раз за разом. Здесь любовь и страх - это почти одно и то же. Вы мало пробыли на Востоке, экселленц, чтобы понимать, какова здесь жизнь и как можно править. Но пробыв здесь подольше, вы поймете - и согласитесь со мной.
   - Господь един, Ваше сиятельство, и карает он по делам.
   - Но разве та кара - не от Господа?
   - Увы - нет.
   Шахиншах снова помолчал - но смотрел он теперь на меня по-иному. В его взгляде проскальзывало что-то еще, что-то, чего там никогда не было. Уважение...
   - Я не могу просить за своего сына, экселленц, но я прошу от своего имени - выполнить мою просьбу. Вы ведь помните ее.
   - Я помню ее, ваше Сиятельство. Воистину мне стыдно за слова, сказанные мной наследнику, но тогда я уже был болен. Моя задача - научить наследника чему-то новому, оградить его от ошибок какие он может совершить - и даже в том случае я должен был указать ему на его ошибку и оградить от нее.
   - Я рад это слышать...
   Шахиншах снова явственно задумался, а потом сказал такое, чего я никак не ожидал услышать...
   - Знаете, Искандер... У нас в стране есть такая форма монаршьей милости - когда я милостиво выслушиваю просьбы особо отличившегося подданного и исполняю их - какими бы они не были. В разумных пределах - но эти пределы широки. Я знаю, что у вас в посольстве накопилась масса нерешенных вопросов - от ваших купцов, от наших купцов. Есть неподписанные контракты, есть вопросы, которые не решаются из-за нашей проклятой бюрократии, которую даже я не смог победить. Я готов оставаться здесь столько, сколько это потребуется и лично рассмотреть любой вопрос, который вы посчитаете нужным передо мной поставить.
   Не знаю - был ли где-то и когда-то такой посол, который добивался бы такого. Орден святого Владимира за такое решение вопросов - в самый раз, никак не меньше.
   - Ваше Сиятельство. Я нижайше благодарю вас за оказанную мне и нашему государству честь, и нижайше прошу позволения пригласить в кабинет моего помощника, чтобы со всем уважением изложить все просьбы и ходатайства, которые у нас накопились на сей день.
   Я снял телефонную трубку, набрал короткий номер.
   - Варфоломей Петрович?
   - Ваше превосходительство? С возвращением...
   - Спасибо. Извольте немедленно собрать все требующие решения дела по всем отделам посольства. Особенно, коммерческие и торговые, я знаю, что у нас там завал. И сразу - входите к мне с докладом, не испрашивая позволения. Сколько времени это займет?
   - Минут десять, ваше превосходительство.
   - Десять минут. И ни минутой больше. Я вас ожидаю.
  
   На решение всех дел ушло часа три - Варфоломей Петрович был профессионалом из профессионалов в этой работе и собрал видимо все дела, которые требовали решения, даже безнадежные. За это время мы добились контракта на строительство инфраструктуры добычи на двух новых нефтяных полях Каспия, контракта на поставку пятидесяти скоростных электровозов для грузовых перевозок, контракта на поставку десяти новеньких широкофюзеляжных самолетов, принципиального согласия на строительство второй очереди крупного производства по сжижению природного газа на одном из островов залива, контракта на строительство третьей очереди металлургического завода в Исфахане - это только самые крупные вопросы, которые удалось решить. Все эти контракты достались нам по мановению монаршей руки, без торга и на как нельзя лучше устраивающих нас условиях. Добились освобождения из тюрем нескольких придурков-студентов и перевода их для отбывания наказания к нам - там пусть полиция и суд разбираются дальше, главное что вытащили. Напоследок даже пришла в голову мысль, что если я ничего не добьюсь по моему неофициальному заданию - успех на официальном поприще как посла вполне даже окупают и оправдывают мое пребывание здесь. Интересно - почему так вопросы не решал Юрьевский? Вообще, чем больше я вникал в дипломатическую работу - тем больше понимал, насколько она важна. Успешность страны, ее влияние и вес зависят не только от количества мегатонн в ядерных загашниках и количества авианосных группировок в акватории Мирового океана - но и от такой вот повседневной работы дипломатов, от активности послов, от налаженных контактов с властями стран пребывания. Вот, например, сейчас - за какие-то три часа работы мы дали работу миллионам русских людей - хорошую, высокооплачиваемую работу, и работать они будут месяцы, если не годы. Это - реальная польза Российскому государству. Часть работы достанется и местным - если здесь находится квалифицированная рабочая сила, то дешевле нанять ее, чем вывозить людей в командировки. На построенных заводах или импортированных электровозах будут работать местные и для местных. А если считать, что работа дипломата - это рауты, возлияния с местным чиновничеством, да грозные, или наоборот покаянные слова, если интересы его страны в чем-то ущемлены - такой дипломат далеко не пойдет.
   Нижайше поклонились шахиншаху, после чего я, в знак особого уважения пошел проводить его до машины. Был уже почти что полдень.
   - Может, все-таки останетесь на обед, Ваше Сиятельство? - в который раз предложил я - посольский повар у нас просто замечательный
   - Увы, Искандер, дела государства требуют постоянного внимания. Сегодня мне придется работать до глубокой ночи.
   Странная страна. Странные правители. Нельзя забывать о том, что страна эта - чужая, что это все же не наша земля.
   - Ваше Сиятельство, служба безопасности посольства может сопроводить вас.
   - Увы, Искандер, от этого будет только хуже. Вы ведь сами отказались от лимузина и ездите сами.
   - Это так.
   - Угроза терроризма все нарастает, проклятые фанатики не оставляют нас в покое. Любой лимузин, любой кортеж мишень. Это все проклятые муллы, которых я изгнал из страны - они сидят в Афганистане, в Британской Индии, в Лондоне - и проклинают меня, призывают к убийствам. Все потому что до моего восшествия на трон почти вся земля в стране принадлежала им. Теперь она принадлежит мне - и они никогда этого не забудут.
   Я чувствовал себя обязанным по отношению к Шахиншаху. И хотел для него что-то сделать. Просто из чувства взаимности и человеческой благодарности - нормальное чувство, и хорошая основа для будущих еще более тесных взаимоотношений. Если помогли тебе - помоги и ты, будь благодарен...
   - Ваше Сиятельство, эти проблемы легко решаются - заметил я
   - Увы, не в нашей стране. Никто не знает - сколько этих подонков проникло в службы безопасности. Вы знаете, что такое принцип "такия"?
   - Мысленное отречение от того что говоришь?
   - Я рад, что вы изучали ислам, Искандер.
   - Это нельзя назвать изучением. Ислам нужно изучать с детства, чтобы понимать его. Коран нужно знать наизусть, а я не знаю и десятой доли того, что нужно знать. Когда речь заходит об этом - мне становится стыдно.
   - Со временем изучите. Принцип "такия" и в самом деле предполагает мысленное отречение от того что ты произносишь. В моей стране большинство составляю шииты, а не сунниты. Принцип "такия" - не единственный, которому их учат с самого детства в подпольных медресе. Я запретил подпольные медресе - но они плодятся и плодятся. Как это вы говорите: как...
   - Как грибы после дождя, Ваше сиятельство?
   - Верно. Грибы - странное слово. Эти люди учатся лгать с детства, повзрослев они, проникают в полицию и спецслужбы с единственной целью - тайно вредить мне и государству. Мы живем в море ненависти, экселленц, и в любой момент оно может поглотить нас. Аллах знает, во что тогда превратится Персия.
   - Ваше Сиятельство, проблему можно решить и не привлекая Ваших подданных. Я сам в прошлом успешно решал такие проблемы. И знаю, как их решать. Если позволите...
   Шахиншах остановился, повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза
   - Вы действительно готовы помочь решить эту проблему, Искандер?
   Не знаю - стоило ли вообще заводить этот разговор. Но раз завел - надо идти до конца. Отделаться сейчас шуткой - значит, потерять уважение к самому себе и потерять уважение шахиншаха.
   - Я готов сделать все, что будет в моих силах. Вы должны понимать, Ваше Сиятельство, что такое делается не сразу, и я должен получить... Высочайшее одобрение. Но обещаю вам, что я сегодня же напишу ходатайство на Высочайшее имя.
   - Это было бы хорошо, Искандер. Я прошу привлечь моего сына, это возможно?
   - Да, Ваше Сиятельство, это возможно. Насколько возможно - принц Хоссейни будет привлечен. Если на то будет Высочайшее повеление.
   - Я... понимаю, Искандер. И в любом случае благодарен Вам за участие в делах моего престола...
  
   На дорожке в саду встретили пожилого, благообразного джентльмена, которого я никогда раньше не видел. Седовласый, прямой - как палку проглотил, в великолепном костюме - слишком темном для этой страны и этого климата. Он поклонился - видимо Светлейшему - и Светлейший удостоил его небрежного кивка. Я не осмелился спрашивать, кто это такой - узнаю потом.
   БМВ мигнула фарами, снимаясь с сигнализации.
   - Рад был навестить вас, экселленц
   - Большая часть видеть вас в посольстве Ваше Сиятельство. Нижайше благодарим Вас за визит.
   Проводив взглядом БМВ, огляделся по сторонам. Уже было жарко - так жарко, что рубашка моментально прилипала к телу и воздух превратился в дрожащее марево - казалось, что это пляшут джинны.
   Варфоломей Петрович ждал у двери, не осмеливаясь выйти на солнцепек.
   - Ваше превосходительство...
   - Знаю... Мы молодцы. Никто и никогда не делал такого, что сейчас сделали мы.
   - Ваше превосходительство, у вас еще один посетитель.
   Я вспомнил идущего к зданию посольства неизвестного.
   - Кто именно?
   - Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества.
   Вот как...Вероятно он весь изошел ядом, когда встретил Шахиншаха в посольстве, вот так вот, неофициально.
   - Это так здесь принято - отдавать визиты без предварительного уведомления?
   - Нет, ваше превосходительство, здесь так не принято. Я сам теряюсь в догадках, что заставило сэр Уолтона посетить сегодня нас.
   Может быть - мое нежелание отдать визит первым и представиться? А может - любезно сообщить о том, что правительство Ее Величества разыскивает меня по обвинению в убийствах и терроризме. Интересно, что сейчас происходит в Белфасте?
   - Где он?
   - Ваше превосходительство, я осмелился препроводить сэра Уолтона в Ваш кабинет, предварительно забрав все подписанные Его Светлостью бумаги.
   - И правильно сделали, сударь. Премию за этот месяц за успехи в работе я вам гарантирую.
  
   Сэр Уолтон в мое отсутствие просто стоял у окна и смотрел на что-то, что находилось в саду - возможно, он пытался разглядеть из наших окон свое посольство, располагавшееся по соседству. Из-за большого сада сделать это было невозможно - сам пробовал. Заслышав шаги за спиной, он повернулся - солнце, нещадно бьющее в окна, осталось за его спиной, и его фигуру словно окутал солнечный, переливистый нимб.
   - С кем имею честь, сударь? - спросил я, как подобало по правилам этикета, хотя и знал ответ. Спросил на английском - языке гостя, что было проявлением уважения, и никак не унижало говорившего, как некоторые полагали.
   - Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, генерал от авиации Ее Величества в отставке, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества в Персии.
   Сэр Уолтон протянул мне свою визитку - протянул сам, хотя если следовать этикету в точности, ее должен был подносить слуга на серебряном подносе. Я принял ее - и вручил в свою очередь свою.
   - Князь Александр Воронцов, контр-адмирал флота Его Величества Императора Александра, чрезвычайный и полномочный посол Российской Империи в Персии.
   - Очень приятно.
   - Сэр, может быть, присядем. Виски?
   - Прошу вас, минеральную воду если есть. Для виски сейчас слишком рано и слишком жарко.
   - Вы совершенно правы, сэр - руки открывали большую бутылку Боржоми, а мозг работал на полную мощность - позвольте полюбопытствовать, сэр, не приходится ли вам родственником сэр Тревис Харрис, маршал авиации Ее Величества?
   - Это мой отец, сэр. Ему было бы приятно узнать, что в России его помнят и по сей день, даже после его кончины.
   Да уж, помним...
   - Мы помним вашего отца. Помним как храброго воина и полководца, сэр. Русские всегда уважали отважных людей.
   - Приятно слышать, сэр. В свою очередь позвольте полюбопытствовать, где вы так хорошо научились говорить по-английски?
   - Сэр, в России знание двух иностранных языков является обязательным минимумом для любого закончившего высшее учебное заведение человека, неважно, гражданское или военное. Английский язык популярен в Российской Империи и по популярности лишь ненамного уступает немецкому. Что же касается меня, сэр - то в детстве у меня был хороший репетитор, сэр, обучивший меня всем тонкостям вашего языка.
   - Вероятно, ваш репетитор был родом из Северной Ирландии, сэр - как бы мельком заметил сэр Уолтон - у вас в речи чувствуется североирландский акцент.
   - Так оно и было, сэр.
   Дипломатия - это искусство говорить мягко жесткие вещи...
   - Просто удивительно - заявил сэр Уолтон, отхлебнув из бокала напиток - что это, сэр? Никогда не пробовал.
   - Это Боржоми, сэр. Минеральная вода с гор Кавказа.
   - Просто удивительно. Вы не знаете, ее можно купить в Великобритании?
   - Нет, сэр. Эта вода, равно как и многое другое запрещена к ввозу на территорию Соединенного королевства. Ее Величество считает, что покупая эту воду, ее подданные будут поддерживать русских, угнетающих свободолюбивые кавказские народы.
   Получил?
   - Воистину, ради такого чуда можно заняться контрабандой.
   - Сэр, если вы на это решитесь - возьмите меня в долю. Но вы так и не сказали мне, что привело вас в мой дом, так рано и без доклада.
   - Увы, сэр, дело не терпящее отлагательств. Я должен вручить вам ноту.
   О как!
   - Позвольте, сэр, какая может быть нота? Согласно дипломатическому протоколу ноты имеют право вручать лишь официальные лица страны пребывания. Вам следовало бы вызвать нашего посла в Британском содружестве, если Ее Величество желает сказать нечто столь важное государю Александру, что для этого требуется вручать ноту. Вы уверены, сэр, что вы должны вручить ноту именно мне и именно здесь?
   - Увы, сэр. Я абсолютно в этом уверен. Инструкции, полученные мною из Форин Офиса не допускают двусмысленного толкования.
   - Запросите разъяснения. Я не могу принять у вас эту ноту, если в точности следовать правилам дипломатического протокола.
   - И тем не менее, сэр, я настоятельно прошу принять ее.
   Бред какой-то.
   - Что же, сударь, если вы настаиваете - я приму ее и передам в Санкт Петербург. Думаю, Певческий мост* даст мне, да и вам какие-то разъяснения по этому вопросу.
  
   Вышло на бумаге
   Купить можно здесь
   http://www.ozon.ru/context/detail/id/5536818/#tab_person
   скачать можно здесь
   http://www.litres.ru/aleksandr-afanasev/
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"