Когда я вышел из вагона, первой мыслью, закравшейся в мою голову, была такая: "Блин, деревня". Эта мысль питалась двумя составляющими. Первая заключалась в том, что когда мы подъезжали, я видел в основном только деревянные одноэтажки. Вторая была более значимой - в мои ноздри мощно ударил чистый, пахнущий лишь грязью и какашками воздух, какой я всегда чувствовал, приезжая в деревню к своей бабушке. Никакой тебе загазованности, никаких выхлопов. Поэтому я от души рассмеялся, когда разглядел на крытом виадуке видавшую виды вывеску, гласящую: "Выход в город". Город? Ну, посмотрим...
Вообще я был в тот день немного не в настроении, причем не мог объяснить причину этого. Наш гитарист Серж, как это часто бывает, был чем-то раздражен, Вадя тоже вел себя немного не так. Даже Тосик ходил, нахмурив брови. Женя, жена Вадима, о чем-то общалась со своей сестрой Олей, изредка бросая во всеуслышание шутки.
Первым делом мы отказались от услуг виадука, ведущего "в город" и, перепрыгивая через рельсы, отправились на вокзал, с целью приобрести билеты на обратную электричку, но, увидев очередь, ленивым питоном тянувшуюся к кассе, решили отложить это дело на неопределенное время. Мы вышли из вокзального здания и медленным шагом направились к центральной площади Канска, чтобы сесть на автобус и доехать до бывшего кинотеатра "Север", где и должно было произойти сегодняшнее мероприятие. По пути нам встретилось немало особей мужского пола, которые с некоторым удивлением глядели на группу людей с гитарами и рюкзаками. С не меньшим удивлением, даже с некой примесью антипатии, они поглядывали на наши уши, изредка давая друг другу пояснения, типа "Аха! Там у него дырка в натуре, ни чё се!". В автобусе ПАЗ, как я и ожидал, из убитых динамиков хрипел покойный Серега Наговицын, любимый шансонье моей молодости и родителей. Контролер деловито расхаживал по тесному "пазику", как по салону большого Рено, собирая плату с немногочисленных пассажиров.
Ехали недолго. Минут через пять мы вышли из автобуса и направились к серому невзрачному зданию, где нас встретили местные ниферы, которые своими силами организовали всю эту бодягу. На улице ласково пригревало солнышко, постепенно поднимая мой дух, но когда мы вошли внутрь, могильный холод заставил всех выдыхать клубы пара и судорожно массировать руки, "Север" оказался по-настоящему достоин своего названия. Помещение было совсем небольшим, где-то 10 на 15 метров, сцена совсем маленькая, так что было ясно: ребятам будет трудновато на ней развернуться. Барабанная установка поначалу приятно меня удивила. Помимо стандартного набора, она насчитывала еще три тарелки, четыре тома и даже ковбелл. Когда я залез на свой насест (кстати, находился он на высоте порядка двух метров, являясь притом чем-то типа крыши для небольшого прохода в гримерку, где мы скинули свой хабар), я немного растерялся, в глазах зарябило от обилия инструмента. Но на деле все оказалось не таким радужным. Некоторые железки были еще советского производства, тяжелые, покрытые темным налетом и согласные давать звук, только если по ним бить ломом. Дополнительные тома мной не использовались, а кардан был плохо натянут, колотушки задвинуты слишком глубоко. Впоследствии, во время концерта, кардан отбросил пружины (хорошо, что не подо мной), пришлось воспользоваться своим.
Сыграв три песни и худо-бедно освоившись с незнакомым местом, мы отправились на перекус к бабушке Вадима. Там мы сидели на мягком диване, подкреплялись супом и смотрели мультфильм "101 далматинец". Когда вышли на улицу, я нечаянно выронил из кармана воздушный шарик, подаренный мне Выдрой, когда мы уезжали. На нем были нарисованы два далматинца из мультика. Забавно было, я написал Выдре об этом, но она не ответила. И не удивительно - выдры не умеют пользоваться телефоном. Но я отвлекся.
Пока мы шли до остановки, Вадя показывал местные достопримечательности и дома, в которых он когда-то жил. Ни черта не запомнил, так как был поглощен мыслями из прошлого абзаца...
В "Севере" мы сначала пошли в гримерку, попробовали какие-то контрабандой пронесенные коктейли, местный самогон, а потом около трех часов ходили по клубу, скучали, изредка слушали команды, которые там играли. Ничего стоящего замечено не было. Мы выступали четвертыми. Когда объявили о нашем выходе, народ заметно оживился, хотя мы выступали тут впервые. Крики "Hold Breath!!!", "Мочи!!!" и многие другие были очень приятны слуху, поэтому я сел за барабаны с воодушевлением. Ребята внизу настраивались, ведущие проводили какие-то дебильные конкурсы, а я мысленно пробегался по томам, тихонько шумел железом, устраивался поудобнее.
Наконец, Серега дал знак, что все готовы, я грохнул по крэшу, начался нойз: я долбил карданом, пробегался по томам, шумел тарелками, гитаристы просто терзали струны. Когда публика завелась, настала очередь интро. И понеслась. Я впал в транс, практически ничего не замечая вокруг себя, отдался в горячие упругие щупальца музыки. Ощущалась только эйфория от криков зрителей, гитарных рифов. На заднем плане слышались барабаны, вторя которым, неистово колотилось сердце того, кто сидел за ними... не моего сердца, я был где-то в стороне. Я чувствовал сладость атмосферы, которая лишь изредка отдавала гнилью, когда кто-то допускал ошибку, и кайфовал от этих непередаваемых словами ощущений. Видел парня со шлангом от дым-машины в руках, который, показывая большой палец ударнику, распространял серый туман. Видел сквозь этот туман толпу людей, остальных членов группы, которые, не в пример своим предшественникам, дико рубились, заводя тем самым и без того разогревшийся уже народ.
После третьей (а может и не третьей, я не следил) песни Серега громогласно объявил, что у нашего вокалиста сегодня день рождения и под громкие крики и аплодисменты вручил Вадиму кальян от всей группы. Вадя, конечно, был в шоке от такого поздравления, чем немного позабавил всех. Мы продолжили с еще большим драйвом, чем в начале. Снова я перестал ощущать время, только во всех членах стала чувствоваться легкая усталость...
Стало душно, вдруг прямо посреди песни вырубилось электричество, все остановились. Я пришел в себя и перевел дух. Руки дрожали, дыхание прерывалось из-за душного, задымленного воздуха. Неполадку быстро устранили, поэтому я кое-как утер ручьи пота с лица и, отсчитав четвертями, продолжил песню с прерванного места... Получилось так, будто эта пауза была задумана нами. Очень эффектно вышло.
"Спасибо, ребята, за поддержку!" - слова Вадима вывели меня из забытья. В течение выступления время для меня тянулось чрезвычайно медленно, будто весь "Север" упал на дно кастрюли с клубничным киселем, сейчас же, утирая пот с лица, я понял, как быстро пронесся этот час. С трудом поднявшись, я на ватных ногах стал спускаться по лесенке вниз. Мимо проходили какие-то люди жали руку, хлопали по плечу, словами выражали свое восхищение. Я чувствовал себя полностью разбитым и почти не обращал внимания на них, только усталым взглядом пытался отыскать своих. Вокруг Вади тоже крутилась толпа людей, и когда он подходил к гримерке, кто-то толкнул его под руку, у коробки, которую он держал, отвалилось дно и кальян, сверкнув в последний раз, рухнул на пол, колба разлетелась вдребезги. М-да...
Больше задерживаться в "Севере" мы не собирались. На часах было уже полдвенадцатого, мы попрощались со всеми и двинули на остановку. Тщетно прождали около получаса, жутко замерзли и почти сошли с ума, потому что стали неистово тереться друг о друга, пытаясь таким образом согреться. Наконец все убедились, что ждать автобус бесполезно, вызвали такси. Через пять минут к остановке подъехали две волги, в которые мы благополучно погрузились.
На остановке "Восток", когда к ней подъехал наш кортеж, стояла небольшая группка гопников. Желая немного приколоться, мы вальяжно покидали машины, дерзко перебрасывались тупыми фразами, типа "А я ему тогда журавля в печень зарядил, и фраер скопытился!". Товарищей в олимпийках как ветром сдуло.
Здесь рядом живет друг Вадима Евгений, но за глаза его все зовут Бегемотом. У него дома нам и предстояло провести эту ночь. Затарившись в ближайшем магазине провиантом, мы отправились к нему. Со мной продолжали твориться необычные вещи: я медленно, но верно превращался в сосиску. Я плохо соображал и единственное, что мне хотелось, так это поесть, прыгнуть на свой диван, там, у себя дома, и вырубиться. Больше ничего не помню...
Очнулся я утром на диване, дома у Серегиной жены. Сам Серж сидел за компом и тщетно пытался сыграть по сети с какими-то испанцами в "Контер-страйк". Как мы узнали позже, Вадя с Тосиком, оставшиеся у Бегемота, квасили всю ночь и даже не прилегли, а потом вместе, налитыми водярой глазами встречали они рассвет.
Мы встретились на вокзале. От Вадима жутко несло кошачьей мочой: оказалось, что его одежду местные кошки облюбовали как клозет. На Тосике не было лица - была запитая морда. Всю дорогу в электричке он провел в попытках примоститься то на моем плече, то у жениной сестры Оли на коленях.
Приехав в город, мы опрометью бросились в ДКЦБК на репетицию, боясь потерять время, если пропустим ее. Домой я приполз еле как, принял душ и вырубился. Около недели ходил как инвалид, потому что болели все мышцы. И около месяца пытался написать этот никчемный рассказ.