Кубрик всегда казался мне инопланетянином, спустившимся на Землю снимать фильмы о странных существах-землянах. Холодный, отточенный и отстраненный стиль его режиссуры почти лишен банальной человеческой теплоты. Ощущение, что имеешь дело даже не с хирургом от кинематографии, а с патологоанатомом. Который изысканно и филигранно своим эстетическим скальпелем препарирует реальность в поисках истины. Метафизичность картин граничит с изумительным формальным совершенством. Красотой не придуманной, а найденной. У Кубрика было безупречное, геометрически-выверенное чувство прекрасного. Аналогичным обладал, пожалуй, только Висконти. Холодная красота хоррора "Сияния" это ситуация ножниц, на которую Кубрик добровольно согласился. Я не знаю, что именно заинтересовало режиссера в романе (не читал): феномен абсолютного зла, шизофрения писателя, паранормальные способности или экстремальный опыт выживания. Но в любом случае здесь мы имеем дело с просто-таки поразительным превалированием формы над содержанием. Странное кино. Своеобразное соревнование по перетягиванию каната: Кубрик-Кинг. Удивительное зрелище. Еще забавней, что в результате соревнования победил...Дэвид Линч.
Я так думаю, от Кинга в фильме остался костяк истории. Истории банальной и не очень страшной. Рваной как лоскутки обдерганного псом одеяла, с мистикой, мальчиком и сумасшествием писателя. Однако обычной изощренности его работ мы здесь не наблюдаем. Почему бы это? Потому что от Кубрика - воплощение истории. Истории, которую можно было бы рассказать за 20 минут в какой-нибудь короткометражке. Довольно камерной, с ограниченными кругом лиц, местом действия и временным отрезком. От Кубрика филигранное владение картинкой, умение последовательно излагать рваные истории, заново сшивая разодранные одеяла, идеально подходящая к фильму музыка (половина саспенса создана саундтреком). И холод. Фирменный кубриковский холод, лед, кинематографическое обморожение, ледяное дыхание каждого кадра. Иней которого расползается от картинки к картинке, создавая всегда шедевр мрачного и холодного ледяного кинематографического дворца. Я не знаю, сразу ли Кубрик стал таким или нет. Не смотрел его ранних фильмов. Пожалуй, из ряда идеальных ледяных киноглыб выбивается только "Доктор Стрейнджлав", фильм настолько глючный, что я, любитель глюков, все равно не смог его полюбить.
Писателя Джека (Джек Николсон) нанимают смотрителем отеля в горах. На зимнее время - до сезона отпусков. 5 месяцев полного одиночества в шикарных апартаментах, где каждый шаг гулко отдается в коридорах жутковатым эхом. 5 месяцев абсолютного уединения и творческой свободы, в результате чего не хило бы и написать роман. 5 месяцев болтания без дела маленького сына Дэнни, обладающего сверхъестественными способностями предсказывать будущее и узнавать прошлое (NB: "сияние" - странный термин, напоминающий "мерцание" из другого романа другого автора, означающего, помимо предсказания будущего, способность "дарить" людям раковую опухоль) и некрасивой жены, которая, пока Джек пытается родить шедевр, смотрит за отелем. О прошлом заведения Джек узнает из первых рук. Его предупреждают, что в 1970-м году один смотритель зарубил всю свою семью. Якобы, из-за "кабинной лихорадки". Джек шутит и уверяет, что с ним-то ничего подобного не случится. Зритель сразу же понимает, что случится, кидая скучный взор в конец фильма, в попытке предсказать: убьет Джек свою семью или нет. И в чем причина его будущего психоза: призраки, магнитные горные аномалии, Зло? И когда он, психоз, себя проявит: на 15, 20, 90 минуте сцен в отеле?) Это и есть история Кинга? Да, это она и есть, говорит фильм эпизодом с "нигером" и "чудо-киндером". Когда полунамеками они сообщают друг другу что-то важное, пугая зрителя загадочными лицами. Мальчик катается по отелю на велосипеде, постоянно видит двух близняшек, боится комнаты 237 и опять-таки пугает зрителя, на этот раз своими видениями: потоками крови, затопляющими отельные лифты.
Говорят, Кинг лично хотел зарубить топором Кубрика. Делаем нехитрые выводы о том, что последний упростил историю, сделав акценты не на остросюжетности, а на визуале и музыке. Благодаря чему, можно предположить, и получился шедевр. С первых и до последних кадров восхищает красота композиции, изысканность операторской работы, элегантность интерьеров, четкость монтажа и графичность планов. Каждый кадр пропитан типично кубриковской жестокой, холодной меланхолией. Призрачные рауты, загадочные официанты, странный бармен, бесконечно длинные коридоры, пустые комнаты с мертвецами, психоз писателя, нытье жены (вот где я понимаю героя фильма - так она меня раздражала), снежные лабиринты - вся эта клоунада, которая в руках другого режиссера таковой бы и осталась, у Кубрика создает симфонию ужаса. Каждому безумному персонажу и хоррор-обязательному элементу в этой партитуре нашлось свое идеальное место. А затем, смесь красивых картинок и типичных хоррор-сцен легла на психоделически-безумную звуковую дорожку. В результате чего, по просмотру остается чувство непосредственного соприкосновения со злом и его красотой, болезненное чувство наслаждения пограничными состояниями персонажей и нервное возбуждение - от восхищения, переходящего в ужас.
ПС Причем здесь, спрашивается, Дэвид Линч? См. Черный Вигвам, карлик из красной комнаты, бесконечная лента шоссе, Абсолютное Зло конкретного места, безумные персонажи "Твин Пикса" и "Малхолланд Драйв", мистицизм, странности, "красота зла", о которой любит распространяться на голову больной и все-таки гениальный Линч...Ко времени появления кубриковского шедевра он снял только "Голову-ластик" и "Человека-слона" (не фига себе, только!). Но попробуйте спроецировать одинокий холодный отель с мистикой и Злом на будущее его творчество, и у вас, скорее всего, никаких вопросов не останется.