Я не согласен с популярным мнением о том, что значение Слова в наше время осталось прежним. И уж тем более не верю в то, что оно, это значение, почему-либо возросло.
В настоящее время мы можем наблюдать инфляцию текстов и образов. Перенасыщение жизненного пространства (не суть: виртуального или реального) картинками и фильмами. На лицо - постоянное умножение сущностей. Мир символами просто-таки кипит. Символами и словами. Но это не значит, что значение последнего увеличивается. Напротив: оно стремительно снижается. Многословие часто перерастает в болтовню. Интеллектуальную, вполне возможно, но болтовню. Ценность слова, высказанного в болтовне ("а поговорить?") стремится к нулю. Интернет-тексты: будь то форумские и ЖЖ-посты или публицистические статьи - это не более, чем перманентная, уже несколько десятилетий продолжающаяся тошнота словами. И, опять-таки, совершенно не важно, графомания это или действительно заслуживающая интереса дискуссия. Смешно, но словесный понос привел к тому, что разницы между красивым графоманским текстом и искренним неграфоманским больше нет. Вот оно - время тотальной графомании:
Жонглирование словами, конструирование текстов, попытка беседой заполнить дыры во времени, в своей тоске, в собственной скуке. Беседа перестала нести в себе что-то полезное. Может быть, раньше, в 19 веке беседа еще и давала что-то - эрудированность, например. Но сегодня эрудированность - это не более, чем состояние переедания. Такое количество слов, символов и знаков, которое человеку совершенно ни к чему. Темы форумов и ЖЖ-постов это такие временные пропасти, куда эрудиты скидывают свои тюки слов. Перемывают теме косточки и потом забывают. И совершенно все равно при этом, какая тема была: носители ВИЧ или педофилия. Значение слова, высказанное в такой беседе, ничтожно. Это понимает как тот, кто высказал, так и тот, кто выслушал. Безусловно, кое-кого кое-какие заставят думать, вертеть его мельницу в башке, но только для того, чтобы в своем ЖЖ, в следующей теме или просто в беседе с другом в реале этим перемолотым поделиться.
Часто слышится вопрос, куда, мол, пропали все поэты? Прозаики-то на месте, их тошнотой заполнены целые прилавки. А поэты? Отличие первых от вторых как раз и состоит в том, что первые ценят каждое слово, срывающееся у них с губ. Они не терпят банальностей. Они ищут в слове новое, пытаясь достать из старых, потертых - "тоска", "любовь" - что-то еще. А откуда этому "что-то еще" взяться, если это "что-то еще" давно покоцано в беседах: бла-бла-бла, бла-бла-бла...? Но поэты, конечно же, есть. И настоящие поэты, безусловно, известны только узкому кругу знакомых. Как только настоящий поэт выпрыгивает на базарную площадь, он тут же превращается в шута. Но только шут не сразу понимает, что он перестает быть поэтом. Когда понимает - замолкает. Часто - навсегда. Если настоящий поэт. Если же нет - начинается потеха: книжки, фестивали, автографы, подписи тете Вали, игра в тоску, в Пьеро, публичное надевание вериг. Такая публичная самораспродажа ничего общего, конечно же, с публичным покаянием не имеет. Это скорее аукцион, на котором поэт распродает свою музу по частям. Мелкими партиями. Самовывозом. Дешево.
Нам кажется, что язык живой и постоянно обновляется. Неправда, господа. Он дохнет. Умирает. Высыхает. От непрекращающейся нашей болтовни. Все равно как платье, которое бедная женщина носила десятилетиями, слово, почти любое - изношено. В том числе, и в постоянно возникающих спорах о том, куда пропала поэзия и что стало с нашей речью. Чем больше говоришь - тем меньше у тебя возможности сказать новое. Чем чаще молчишь и проводишь время в тишине, тем больше. Но, конечно, меньше вероятности, что тебя кто-то услышит. Слова имеют значение в тишине. Когда они разрывают ее своим смыслом. Появляясь вдруг и неожиданно. В наше время, время айсикью, эсэмэс, сотовых, телевидения, форумов и прочей имитации обычной болтовни слова уже так изнасилованы, что не несут в себе никакой тайны, никакого нового смысла, а только сплошную банальность. Что касается настоящей беседы, то помощь изнасилованным словам часто оказывает невербал: чувства, визуал, голоса... И то - не всегда. Тогда можно говорить, что беседа лечит. Если она вообще сегодня может лечить.
Если кто-то считает, что ценность слова в количестве его употребления, то он ошибается. Ценность слова как раз в качестве его употребления. Где оно сказано, кем оно сказано, когда, почему и зачем... Реклама и ТВ - это скотомогильники слов. Бла-бла-бла, ни на минуту не утихающее. На конец одного ролика накладывается начало другого. Чтобы потребитель ни минуты не провел в тишине. В тишине тайна, а в словах-словах-словах ее уже давно нет. Хотя должно было бы быть наоборот, ведь все-таки Пушкин писал свои тексты теми же словами, что и мы.
"Снижение пиетета" перед словом привело к снижению пиетета перед тайной и красотой. Отсюда - вшивая ирония, стебалово и повальный хохмизм. Количество юмористических текстов в Интернете переходит все мыслимые и немыслимые границы разумного. Обстебывают все. Это было бы даже полезно (смех и прочее...), но, извиняюсь, когда весь мир смеется над какой-то трагедией, бывшей всего неделю назад (см. скорость появления анекдотов) - это уже общемировой глюк. Красота же выставляется на всеобщее обозрение. На ярмарку. На продажу. Само собой, напрашиваются аналогии с галереями и музеями, да? Гоните эти аналогии в шею. Сегодня выставленная на всеобщее обозрение красота - задыхается от многочисленных взглядов, устремленных на нее. Потому что красота - живая! Вы не поверите, но это так. Ей не нравится сложившаяся ситуация, но ей остается только терпеть многочисленные "вау" и "тыпосмотри". Все эти публичные поэты, со сцен грохочущие своими виршами... Многочисленные гламурные и не очень авторы гламурных и не очень текстов, выкидывающие свои гладкие и сочащиеся медом творения в народ. Жрите, товарищи, только не подавитесь, у меня еще есть! И мы ведемся на это. Как в песне "Черный пес" "Лед Зеппелин" паренек сходит с ума по женщине, истекающей выделениями "как медом", так и мы в параноидальном бреду рыщем по сети (или в реальности) в поисках еще одного такого "красивого текста". Сожрать и не подавиться. Таково наше кредо. "Не говори за всех" - это наше защитное кредо от неминуемого скепсиса по отношению к самому себе же.
Тяга к слову есть. Но к слову лихо закрученного текста, остроумному, гламурненькому, трогательному как плюшевый мишка. Как розовая валентинка. Как стишок в альбом. Милый, милый... А не к тому слову, которое "было вначале" или которым пользовались (и пользуются) поэты. А поэтому графоманский текст отличается от настоящего искреннего различными красивостями, финтифлюшечками, лепниной. Это все идет еще со школьной скамьи. Когда оценивают сочинение не по оригинальности и искренности, а по искусству владения словом и грамматике. Как результат: текстами зачастую занимаются те, у кого к слову особенного-то пиетета и нет. Те, для кого слово - что мячик для жонглирования. Те, кто умеет им правильно (читай - для себя) распорядиться. Надрочившись в сочинениях - идут в рекламу, пиар, газетную или ТВ-журналистику. За большинством их текстов (опять-таки, что страшно!, не суть: о Беслане ли, новом законе, побеге слона из зоопарка...) ноль тайны, ноль эмоций. Это результат десакрализации Слова.
Есть исключения, есть. Как и везде. Вы любите читать колонки? Я раньше очень любил. Красиво сконструированный текст. С расчетом ударить тебя в самое сердце. Форма должна нести содержание. Но по сути своей такие тексты самодостаточны. Наслаждаешься в них формой подачи, "инкрустированной шкатулочкой", в которой зачастую ничего нет. Я не говорю о том, что самого публициста не трогает тема. Очень даже трогает. Но текст слишком изыскан, чтобы передать его боль. У него, у публициста, слова пользованные, оттраханные, изнасилованные, слова-лохмотья. Он знает как заткнуть ими ту или иную дыру в смыслах. Как поднять эмоциональный градус текста. Как доказать теорему, тезис, правило, мнение, мысль. И эта расчетливость слишком видна. Как в вывернутом наизнанку платье виден шов.
Иногда открываешь ЖЖ простого парня с завода. Читаешь его колченогие тексты. И чувствуешь его. Несмотря на почти полнейшее отсутствие красивостей и часто кошмарную грамматику. У него есть желание поделиться своей тайной (проблемой, печалью, мыслями о происходящем и проч.). Вот у него, человека не умеющего писать, тайна есть. И наверняка пиетет по отношению к тому, что он говорит. К своим дурацким, но таким настоящим словам. Он честен. Им, простым, проще выражать себя. Речь обрывиста, тексты корявы. Но они искренни. Хорошо было бы, если бы именно им доверили слово. Но доверять-то практически нечего. И даже если этот простой научится выражать свои мысли - его возьмет в оборот газета или заставят писать речи политики. В текстах которых зачастую ноль смыслов, ноль эмоций. Ткань, которую сколько не разрывай, а за ней ничего нет. И я еще очень оптимистичен. Интеллектуал, умеющий здорово и красиво болтать, скучен, циничен, скептичен, ироничен (зачастую - а то ведь щас все интеллектуалы дружно обидятся, с них станется). Умеет вовремя процитировать нужный текст (вроде как:
Есть в опыте больших поэтов
Черты естественности той,
Что невозможно, их изведав,
Не кончить полной немотой.
В родстве со всем, что есть, уверясь,
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.)
Умеет придраться к словам оппонентов, поиграть в смыслы... Поэт никогда не станет этого делать. Простой же почувствует себя неразвитым и тихо заткнется.
Мне фиолетов язык улиц или рафинированный русский. Я говорю о том, что слова "я тебя люблю" (наверное, самые популярные тексты в смс) пусты. Сколько чувств в них не вкладывай, но 45 смс-ка с этими словами, хотя и приносит по инерции радость, но фактически - пуста. Сами слова, которые призваны передавать образы и смыслы - износились. Невероятно трудно мне, вот сейчас, втащить себя в текст, потому что как бы я не был искренен, как бы не рвался изо всех сил донести боль за изношенный язык - это почти невозможно. Потому что каждое слово, будь то "боль" или "изношенный" - уже привыкшие, нами часто воспринимаемые как обычные слова обычного поста обычного форума или обычного журнала.
Я надеюсь, болтовня когда-нибудь выродится в немоту. Кратких текстов сегодня уже больше, чем длинных. Пушкин с Гоголем вот могли писать изысканно-честные письма друг другу. Сегодня же человек А, пишущий человеку Б имейлы или набивающий тексты в эсэмэс - почти не способен передать теплоту, искренность и свою собственную тайну. Тогда как Гоголь мог это сделать предложением "Скучно жить на свете, господа!". Теперь, для того чтобы передать этот гигантский объем гоголевского отчаяния - вы, господа, и сотней смсок не обойдетесь.