Девичья башня
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Третья книга исторической тетралогии "Хафиз и Султан". Обвинение в ереси и вольнодумстве вынуждают хафиза Али, спасаться бегством из Дамаска. Ладу во Франции преследует инквизиция. Егор расходится во взглядах на разграбление завоеванного города с хорезмийским ханом и вступает с ним в смертельный конфликт, его приговаривают к распятию. Череда приключений приводит героев в Баку, где им суждено стать участниками любовной трагедии и свидетелями взятия города монголо-татарами.
|
Вокруг грохотала гроза, дождь лил с такой силой, словно он только что начался. Влаги в воздухе было столько, что от давешних городских пожаров не осталось и следа. Ни всполоха, ни блика. Ливень залил все.
Егорка молчал долго. Минут через десять Назар сказал:
- Ничего, ничего. Я не тороплю с ответом. Но пока ты думаешь, я просто свое видение ситуации выскажу. Вы выскользнули из Иерусалима, живыми и невредимыми. При этом, одурачив могущественного человека, Великого магистра госпитальеров. Ты получил в жены молодую девушку, дом, деньги - все у тебя было. Зачем?
- Вообще-то она мне еще не жена, - заметил Егор, - мала больно. А насчет остального. Видишь ли, не знаю, как там у вашей братии на небесах или где вы еще обитаете. Человек не может быть долго без дела. Я не знал, чем занять себя. А они меня уговаривали. Я согласился.
- Согласился воевать за интересы тюркских эмиров.
- Нет, конечно, они меня убеждали в том, что миссия султана Джалал ад-Дина - одолеть татар, перешла к ним. Моей родине тоже досталось от проклятых. А вышло из этого то, что ты видишь перед собой.
- И ничего не напоминает тебе эта ситуация? - вдруг спросил Назар, - эта поза, в которой ты оказался.
- Мне это ничего не напоминает, - ответил Егорка, - но я понимаю, к чему ты клонишь, ибо это лежит на поверхности.
- Прекрасно, - с явным удовольствием сказал Назар, - мне всегда нравилась цепкость твоего ума. Это удивительно как простой охотник оказался столь восприимчив к знаниям, я бы даже сказал охоч. Да, но я отвлекся. Так и что же ты об этом думаешь?
- Ровным счетом ничего, - бросил Егорка, - я, вообще, не вижу связи.
- Не лукавь, Егор, тебе это не к лицу.
- Ладно, - согласился Егор, - я могу признать то, что я сейчас нахожусь в той же позе, что и тот бедолага, из которого вы сделали идола. Но из этого ничего не следует. Это я говорю на тот случай, если ты опять вздумаешь охмурять меня.
- Ну что ты, - укоризненно молвил Назар, - как можешь ты говорить про меня такое. Мне это вообще не к лицу. Охмурять, как ты выразился можно темного невежественного человека, но не тебя - с твоим ясным аналитическим умом.
- Хотя, - задумчиво сказал Егорка, - мы могли бы еще полетать, как в прошлый раз. Больно руки затекли, размяться хочется.
- Полетов не будет, - категорически сказал Назар.
- Это почему же? - весело спросил Егор. - Неужели на мне крест поставили?
- Погода нелетная, - насмешливо произнес Назар. - А насчет креста, ты точно подметил, прямо в самую точку попал. Хорошая идея.
- Ладно, летать не будем. А как насчет вина? В прошлую нашу встречу, ты меня отменным вином угощал. Выпьем?
- Нет.
- Корыстные вы все-таки ребята, - заметил Егор, - все с умыслом делаете. А чего тогда, позволь полюбопытствовать, ты сюда явился? На мучения мои глядеть?
- Нет. А почему ты обобщаешь?
- Наверное, не ты один этим делом занимаешься. Наверное, сотни вас рыщет по белу свету в поисках паствы?
- Хорошая идея, - задумчиво повторил Назар, - надо будет предложить начальству.
- О чем это ты?
- О кресте, из этого хороший символ может получиться - христианский.
- А что сейчас?
- Рыба, ихтис. Акроним слов - Иисус Христос Божий сын Спаситель. Это по-гречески. Первые христиане рисовали на стене рыбу, посвященные понимали, с кем имеют дело.
- На рыбу смотреть приятнее, - заметил Егорка, - чем на крест. Ассоциации разные.
- Так в этом-то все и дело.
- Ну что ж, раз так, то с тебя причитается. Авторские, так сказать, отчисления.
- Что-то я не понимаю к чему это ты?
- К тому, что от рыбы я бы сейчас не отказался... с хорошим вином. А? Что скажешь?
К этому времени дождь ослаб и из палатки вышел охранник, чтобы проверить арестанта. Подойдя, он проверил крепость уз, глумливо сказал:
- Как дела, начальник, нигде не тянет, не жмет?
Охранник стоял прямо под невидимым креслом Назара и тот сверху вниз разглядывал его.
- Наверное, ты думаешь, что меня уже никогда не развяжут, - бросил Егорка.
- Ты, что же урус, еще мне грозить будешь? - зловеще спросил охранник, - сейчас ты у меня иначе заговоришь.
Он стал снимать ремень. Но в этот момент прямо над головой сверкнула молния, и раздался оглушительный треск. Охранник, закрыв голову руками, бросился в палатку. Дождь припустил с еще большей силой.
- Спасибо, - сказал Егорка, - пустячок, а приятно.
- Не понимаю, о чем ты, - отрекся Назар, - я здесь не причем.
- Пусть будет не причем. Так как насчет, выпить и закусить.
- Ладно, - сдался Назар, - была, не была, полетели. Напишу в отчете, что клиент все еще подавал надежды. Верно? У нас же есть еще надежда?
- Конечно, - легко согласился Егорка, - надежда, как говорится, умирает последней. Или, лучше сказать, пока живу, надеюсь.
В следующий миг Егорка уже несся, рассекая воздушные слои атмосферы. Грозовой фронт остался далеко внизу. Над головой сверкали мириады звезд и тысячи солнц. Через короткое время тучи остались позади, и внизу теперь мерцала, отсвечивая зеленовато-синим цветом, бескрайняя равнина.
- Куда летим, ангел-спаситель? - крикнул Егор.
- Есть одно подходящее местечко, - услышал он в ответ, - тут недалеко.
- А что внизу?
- Как что, море. Не видишь, что ли.
- Море? - удивился Егор. - Никогда бы не подумал. А нельзя ли спуститься пониже?
- Чего зря высоту терять, спустимся, когда прилетим. Еще увидит кто. Чего зря людей пугать.
Сразу же после этих слов стали снижаться и вскоре сидели под навесом на скалистом берегу. Сверху было видно, как волны пенятся и ударяют в валуны, хотя вдали море было спокойным.
- Это Кипр, - не дожидаясь вопроса, объявил Назар. - Хозяин этой корчмы замечательно готовит рыбу на решетке. Очень вкусно. Ты что будешь - тунца или барабульку?
- Мне эти названия ни о чем не говорят.
- Это рыбы так называются.
- Тогда тунца.
- Почему именно тунца.
- Более благозвучно, а то, что это за рыба такая - барабулька. Рыбу с таким названием только кошкам скармливать.
- Это ты напрасно, барабулька - очень вкусная рыба. Тунец по мне, несколько суховат. Могу еще заказать рыбное мезе, это так здесь ассорти называется.
- Заказывай, что хочешь. Дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Только не рановато ли мы сели. Еще совсем темно.
- Ничего, рассвет уже близок. А ты знаешь, откуда пошло это выражение?
- Нет.
- С осады Трои. Кстати, пить, как сказал поэт - надо начинать спозаранку, чтобы встретить наступающий день во всеоружии.
- Видать, отъявленный пьяница был твой поэт.
- Его звали Омар Хаям.
- Я, почему- то так и подумал, - заметил Егорка. - Мы долго будем здесь сидеть? Может позвать кого, позвонить в колокольчик.
- У тебя есть колокольчик?
- Нет, это я так, образно выразился.
- Я уже сделал заказ, - отозвался Назар.
Егорка оглянулся и увидел невысокого человека средних лет, он спешил к ним, насколько это было возможно спешить, держа на плече огромный поднос. Он поздоровался с таким невозмутимым видом, словно гости посреди ночи были для него обычным делом. Хотя это было не так. Егор заметил, как он зевает украдкой и трет глаза. Переложив все с подноса на стол, он зажег факелы, прикрепленные к столбам навеса на высоте человеческого роста. Уходя, он сказал:
- Подкрепитесь пока закусками, господа, рыба скоро будет готова.
Проводив его взглядом, Егор сказал:
- Мне понравилась рыба, которую я ел в Иерусалиме, не могу вспомнить название.
- Аурата, - сказал Назар.
- Точно, как ты узнал? - удивился Егор.
Назар неопределенно пожал плечами.
- Аурата - вкусная рыба, но надо и другие попробовать. Однако, ты не пьешь, друг мой.
Назар сломал печать кувшина и наполнил чаши.
- Кстати говоря, мне больше нравится другая рыба - лаврак. Ну, это, когда мне приходиться есть... и пить. Так-то я на диете, как ты понимаешь. Подолгу.
- Как это понимать - подолгу?
- До нашей встречи, я не ел и не пил ровно триста лет. Твое здоровье!
- Твое здоровье! - ответил Егор, осушив чашу, он заметил: - Должен сказать, что ты зачастил с этим делом.
Поскольку Назар ничего не ответил, Егор добавил:
- А почему ты со мной так возишься?
- Ты моя первая неудача, - вздохнул Назар, - невыполненное поручение. У меня теперь к тебе особое отношение. Тысячу лет безупречной службы и такой казус.
- То есть ты теперь от меня не отвяжешься, пока не обратишь в христианство?
- Ну зачем так грубо.
- Прости, если тебе это показалось грубым, я вовсе не хотел тебя обидеть.
- Пустое. Но я не могу понять, что ты так цепляешься за своих архаичных Богов. Человечество должно легко расставаться со своим прошлым. Вот взять хотя бы греков. Уж их пантеон не чета вашим дремучим божествам. Один Зевс чего стоил - борода, трезубец, а как он восседал на Олимпе!
- Трезубец был у Посейдона, - заметил Егор, - если, я не ошибаюсь.
- Да, это неважно. А Богини! Красавица Артемида, Диана-охотница. И что же? Отринули это невежество и уверовали в молодую современную религию.
- Так может мне в ислам обратиться? - предложил Егор. - Мусульманство еще моложе. Всего каких-то шестьсот лет с гаком.
- С каким еще гаком? - Удивился Назар.
- С лишним, - пояснил Егор. - Это у нас говорят - с гаком.
- Ненамного моложе, шестьсот лет в наших масштабах - это пустяки. Даже, если брать с гаком, как у вас говорят.
- А может, мне еще подождать? - спросил Егорка. - Глядишь, еще что-нибудь появится. Ведь, исходя из твоей посылки, христианство тоже когда-нибудь устареет.
- Посылки, - повторил Назар иронично. - Нахватался слов, философ понимаешь. Наливай, лучше выпьем.
Егорка наполнил чаши.
- Где же этот корчмарь? - оглянулся Назар. - Так и опьянеть можно на голодный желудок.
- Заснул, наверное, - весело предположил Егор, - пей лучше. Твое здоровье!
- И тебе не хворать, - Назар вдохнул и приложился к чаше. Осушив ее, спросил:
- Как вино-то? Не кислит?
- Вино отменное, - похвалил Егор, - а вот и хозяин наш идет, не заснул, значит.
- Поздно, - чуть заплетаясь, сказал Назар, - меня, кажется, уже разобрало.
Подошел корчмарь и поставил на стол перед ними железные посудины, на которых среди нарубленного салата возлежали роскошные зажаренные до золотистой корочки рыбины.
- Ешь, - пригласил Назар.
- Вот дела, - удивился Егор, взявшись разделывать рыбу, - а она без костей, как это?
- Обыкновенно, корчмарь уже удалил кости. На Кипре рыбу подают без костей. Ты ешь, ешь, закусывай.
Он был уже изрядно пьян.
- Да и тебе не мешало бы, - отозвался Егор.
Он ел с наслаждением. Вкус жареной рыбы напомнил ему Иерусалим, памятный обед и последовавшую за ним драку с крестоносцами. В последствии, будучи в хорезмийском отряде, он не раз встречался с ними в бою, и они неизменно обращались в бегство. Свирепому натиску хорезмийцев не мог противостоять никто. Удивительно, как такие лихие вояки не смогли справиться с татарами.
- А ты думаешь, нам ангелам легко? - услышал он, очнувшись от своих мыслей. - Летаешь, летаешь, носишься над безводной пустыней, в жару и в холод, не щадя своего здоровья. А кто-нибудь это ценит? Никакой благодарности. Более того, один единственный раз тебе попадается упрямец и все. Запись в учетной карточке, персональное дело и твоя безупречная репутация - коту под хвост. Видите ли, он не справился с заданием. Так вас и перетак.
- Ты бы полегче, - предостерег Егор, - услышат, еще одна запись появится.
- А у нас это ... - запальчиво сказал Назар, - свобода слова. Демократия. Имею право. Да и спят сейчас все. Кому не спится в ночь глухую? Только нам с тобой. А ведь тебе ничего не стоило сказать - верую. И все были бы довольны.
- Извини, не могу.
- Да, понимаю. Давай, выпьем.
- Может тебе хватит. Ишь, как тебя развезло.
- Наливай, - обидчиво сказал Назар, - я свою норму знаю.
Егор выполнил его просьбу.
- Твое здоровье, - сказал Назар.
- И тебе не хворать.
Выпили. Назар спросил:
- Так, на чем мы остановились?
- Я за жену беспокоюсь, - сказал Егорка. - Может быть, ты мне скажешь, где она и что с ней?
- Да все нормально с женой твоей, - махнул рукой Назар, - не беспокойся.
- А можно поконкретнее. - попросил Егор.
- Конкретнее нельзя, - отрезал Назар, - я и так вышел за пределы дозволенного. Она, скажем так, недалеко?
- Как недалеко? Здесь что ли?
- Там. Не выпытывай. Не люблю.
- Ладно, тогда позволь спросить. Что будет после этой трапезы?
- Как что, верну тебя обратно на крест, и на этом простимся. Мое появление связано с крестом. Я поразился этому совпадению. Я подумал, что все это неспроста, что все это глубоко символично. Ассоциативный ряд. Судьба подталкивает тебя к христианству, но ты сам этого пока не осознаешь. Поэтому я пришел, чтобы направить твои мысли в нужном направлении. Но видно, время не пришло.
- То есть, после того как мы посидим и выпьем, как следует, ты вернешь меня на крест? И не поможешь освободиться?
- Извини, нам нельзя вмешиваться в дела людей. Поговорить, подсказать. Мысли направить куда надо - это да, но никакого физического вмешательства. Последствия будут самыми печальными.
- Для кого?
- Для меня, конечно, не для тебя же.
- То есть, такое понятие, как жертвенность, тебе незнакомо?
- Нет, Егор. В эти детские сети ты меня не поймаешь. Да и тебе это не свойственно.
- Ты прав, - согласился Егор, - мне это не к лицу. Не в моем характере. Скорее я пожертвую собой ради незнакомого человека.
- Егор, не взывай к моей совести, - предупредил Назар.
- Ты же сам сказал про ассоциативный ряд. Мне сразу вспомнился ваш мессия. Иисус Христос и страдания. Вообще-то страдания - это принцип буддизма. Ведь именно это понятие вы сделали основной догмой христианства. Он принял муки ради человечества. Назовем это словом - жертвенность. Пострадать ради другого. Иными словами - ты хочешь, чтобы я вошел в лоно христианской церкви. Но сам при этом не готов убедить меня личным примером. То есть, говоря одно, ты делаешь другое. Нелогично это все как-то, не находишь?
Назар долго молчал и сосредоточенно ел рыбу. Наполнил до краев чаши вином.
- Пей, - сказал он, - будет много мук, пока твой век не прожит, стечение планет не раз людей встревожит.
- Хорошо сказано, - оценил Егор, - да ты брат, еще и стихи сказываешь.
- Слова не мои, это сказал великий математик Омар Хайям, но дело не в этом. Подловил ты меня - возразить нечего. Но ситуация такова, какова она есть. Ни больше, ни меньше. Давай просто выпьем. И я верну тебя обратно на крест.
- Я тоже люблю честность, - сказал Егор. - Твое здоровье.
Он поднес к губам чашу с вином, медленно осушил ее. А когда оторвался от глиняных краев, над головой нещадно палило солнце, сам он был вновь распят на кресте. У подножия холма сгрудился народ, толпа зевак все время напирала на оцепление солдат. Егор с недоумением смотрел на их форму, не признавая в них хорезмийцев. Когда он повернул голову направо и налево, то увидел, что с обеих сторон в землю были вбиты еще по одному кресту и на них были распяты люди. Вдали виднелись городские стены, но это был не Дамаск.
- Сколько же я выпил? - озадачился Егорка. - Нельзя же набраться до такой степени, чтобы увидеть вместо ночной грозы полуденное солнце. Егор пытался разглядеть своих распятых соседей. Тот, что был слева от него, крикнул тому, что был справа.
- Погляди на него, вот живчик... пять часов висим, а ему хоть бы что, еще и головой вертит.
- Слышь, Гестас.
Сосед справа не реагировал. Он висел, уронив голову на грудь.
- Эй, друг, - окликнул его Егор, - он к тебе обращается.
Сосед молчал.
- Кажется, сомлел твой Гестас, - ответил Егор. - А тебя как зовут?
- Гисмас, меня зовут, - ответил сосед, - никак ты снизошел до общения со мной
- Снизошел, - повторил Егорка, - да, пожалуй, что снизошел. А ты, из какой сотни будешь, что-то я твою разбойничью физиономию не припомню?
- На себя бы лучше посмотрел, - огрызнулся Гисмас, - тоже мне царь Иудейский.
- Что, - воскликнул Егор, - этот быть не может! Он перепутал, он не туда меня возвратил. Это что за город?
- Как, что за город? Иерусалим.
- Ну, так и есть. Вина, значит, перебрал. Ах Назар, Назар, голова твоя садовая. Слышь друг, долго ли нам висеть здесь?
- Пока не помрем, - осклабился сосед, - смешной, ты.
- Слышишь Назар, - вполголоса сказал Егор, - Назар. Назар, - крикнул и увидел направляющегося к ним стражника, держащего копье наперевес.
- Чего орешь? - тяжело спросил он.
Егорка молчал, не зная ответа. Стражник половчее перехватил копье и страшное подозрение закралось ему в сердце:
- Ты что собираешься делать?! - спросил он с ужасом.
- Славь великодушного прокуратора, - сказал стражник, - он велел сократить твои страдания.
- Не надо мне ничего сокращать! - воскликнул Егор. - Я хочу страдать. Я хочу в полной мере испить эту чашу. Передай великодушному прокуратору мою безмерную благодарность.
- Но я не могу не выполнить приказ, - возразил стражник. - Я - человек маленький, подневольный.
Он поднял копье и изготовился к удару.
- А деньги тебе нужны? - спросил Егор.
- Деньги, - насторожился стражник, - кому же не нужны деньги? Ты знаешь, какая жизнь нынче дорогая. Только жалование, получишь - глядь, и все на долги ушло.
- Повремени с приказом прокуратора. Он, конечно, мужик добрый. Но, боюсь, мне его доброта боком выйдет. Подожди дотемна. Я сам помру, своей смертью. Я тебе за это денег дам.
- За дурачка держишь, - разозлился стражник, - глумишься? Ну, что вы евреи, за люди. Ни слова в простоте, даже перед смертью без иронии не можете обойтись. Жиды, одним словом.
-Погоди, какие уж тут шутки, - сказал Егор. - Вот у меня в заднике сандалии есть углубление, достань оттуда монету. Это аванс будет.
Стражник подошел ближе, схватился за сандалию, выковырял золотую монету и сказал с благоговением, глядя снизу вверх:
- Спаситель!
- Остальные получишь, когда за мной придут. До моей смерти или после - неважно. Понял?
- Да. Что еще для тебя сделать?
- Вино есть?
- Вина нет, есть винный уксус. Принести?
- Уксус сам пей или вон ему дай. Гисмас, уксус пить будешь?
- Буду, - отозвался Гисмас.
- А с вот этого, справа, мух отгони, не могу я на его лицо смотреть.
- Слушаюсь, - сказал стражник.
- Что-то надо делать, - сказал себе Егор, - думай, голова, думай.
Стражник, намочив губку в уксусе, нацепил ее на острие копья и поднес ее к губам Гисмаса. Тот с жадностью стал ее высасывать. Егорка поморщился, глядя на его лицо.
- И как ты пьешь эту кислятину? - не удержался он.
- Так другой-то нету, - ответил Гисмас, - к тому же это последнее, что я вкушаю на этом свете.
- И то верно, - согласился Егорка, - задаром и уксус сладкий.
Стражник вновь подошел к центральному кресту, на котором висел Егорка и поднял копье.
- Эй-эй, - воскликнул Егорка, - ты что делаешь. Мы же договорились.
- Так начальство не знает, что мы договорились, - возразил стражник, - ты не бойся, со стороны не разглядишь. Пусть думают, что я приказ выполнил.
Он провел острием под левым соском Егорки и надрезал кожу. Из раны тут же выступила кровь.
- Вот так будет достовернее, - удовлетворенно сказал стражник и вернулся на свое место.
- Что делает паразит, - сказал ему вслед Егор.
Между тем, толпа редела, количество зевак уменьшалось. Солнце клонилось к закату. Оставались самые стойкие и самые любопытные.
- Эй, Гисмас, - окликнул соседа Егор.
- Чего тебе.
- Слушай друг, у меня ведь апостолы были, ученики верные, не знаешь часом, где они теперь?
- А я почем знаю, где они твои ученики. Нашел, у кого спросить. Смешной ты. Эх, друг, чего ты оставил и чего разыскиваешь? На кой они тебе сдались в этот смертный час?
- Мало ли, - вздохнул Егор, - тщусь надеждой, что они, держа под платьями ножи, стоят среди зевак. А, улучив момент, нападут на стражу, освободят меня.
- Размечтался. Чего они тебя сразу-то не отбили. Люди бают, двенадцать их было, когда тебя взяли, с тобой тринадцать. Некоторые с мечами. Какому-то бедолаге слуге ухо зачем-то подрезали. Ежели сгоряча не сподвиглись, то сейчас на холодную голову вряд ли осмелятся.
- И то верно, - тяжело вздохнул Егор, - но я все же надеюсь.
- Это ради Бога, сколько угодно.
Егор затеял этот разговор просто так, но теперь, в самом деле, разглядывал лица зевак, насколько это было возможно на расстоянии. Пытаясь узреть сочувствие, сострадание. Но видел лишь нездоровое любопытство. Никого из апостолов здесь на месте казни не было, и он почувствовал нешуточную обиду в сердце, не за себя, но за того парня. От этого предательства у него даже слезы выступили на глазах, и сердце закололо.
- А чего бы ты хотел? - услышал он голос Гисмаса. - Чтобы они сами пришли сюда на заклание? Хватит того, что тебя распяли. Своя рубашка, она, знаешь ли, ближе к телу.
- Если начистоту, - тяжело вздохнув, ответил Егор, - хотел бы, чтобы они пришли. Чего бы им сделали. Первосвященнику нужен был только он, а с ними бы ничего не случилось.
- Чего-то ты, друг, о себе стал в третьем лице говорить. Заговариваться стал, отходишь, что ли?
- Иначе их взяли бы вместе со мной, - продолжал Егор. - Эх, чего теперь говорить, но все равно обидно. А сколько я для них добра сделал. Ну, ты меня понимаешь.
- Вообще-то не очень, - возразил Гисмас. - Я бы на их месте поступил бы также. Тебе все равно не поможешь, а им - зачем зря рисковать.
- Сволочь ты, - в сердцах сказал Егор, - а я тебя еще уксусом угощал. Все вы одним миром мазаны. Я знаю только одного человека, способного на самопожертвование, но он сейчас далеко.
- Да пошел ты, - огрызнулся Гисмас, - совестить он еще будет.
- Твое счастье, что у меня руки к кресту привязаны, - сказал Егор, - я бы сейчас тебе язык укоротил.
- Насчет этого ты, брат, опоздал. Великодушный прокуратор Иудеи уже мне его укоротил. И, кажется, навсегда.
- Ладно, - миролюбиво сказал отходчивый Егор, - чего нам с тобой собачиться. Еще уксусу хочешь?
- А давай, - согласился Гисмас, - хороший ты мужик, все-таки. Зря Гестас тебя проклинал. Впрочем, он уже того, отошел, кажется.
- Если это так, то я думаю, что он изменил свою точку зрения, - заметил Егор.
Егор окликнул стражника, когда тот подошел, сказал:
- Дай моему другу еще уксуса. А я тебе еще монету дам.
- Сначала монету, - сказал стражник.
- Возьми в правой сандалии.
Стражник выковырял еще монетку и подал Гисмасу еще одну губку, наполненную уксусом. Между тем, погода быстро портилась, небо потемнело. Подул холодный ветер. Потом громыхнуло так, что Егор от неожиданности стукнулся затылком о крест. С неба стали падать тяжелые капли. Со Средиземноморья неудержимо надвигалась гроза.
- Что за напасть, - сказал Егор, - как только мне привязывают руки к кресту, так тут же начинается дождь.
В следующий миг он явственно услышал возле уха:
- Извини, друг, накладочка вышла.
- Ты, что ли, Назар? - обрадовано сказал Егор.
- Я, я. Не ори ты так. Не дай Бог услышит.
- Ты, что сукин сын делаешь?
- Ладно, не шуми. С кем не бывает. Перепутал немного. Сейчас исправим.
Егорка почувствовал, как неведомая сила возносит его в небеса, терзаемые грозой. Здесь в разреженном воздухе грохотало так, что закладывало уши. Молнии следовали так часто, что он летел в сплошном сверкании. Этот полет наполнил душу нашего русского друга таким восторгом, что он, не сдержав эмоций, закричал, что было сил и воздуха в легких. Когда же воздух закончился и клич иссяк, он услышал стоны и обращенные к нему слова.
- Чего так орать-то, смирись, все кончено, терпи и умирай молча, не позорь других.
Изумленный Егорка повернул голову и увидел распятого человека, за ним еще одного и еще. Он повернул голову направо, и с этой стороны было то же самое. Он вновь был на кресте, но это все еще был не Дамаск. Он подумал, что у него двоится в глазах, но не только, троилось и четверилось. Но, когда Егорка увидел, что вся дорого справа и слева уставлена крестами, и на каждом из них распят человек, он понял, что сошел с ума.
- Где я? - вслух взмолился он.
- На Аппиевой дороге, где же еще?
Сосед слева, с трудом повернув к нему голову, долго разглядывал его, затем спросил:
- Спартак, ты что ли? А говорили, что тебя изрубили на мелкие кусочки.
- Спартак, - молнией вспыхнуло в голове Егорки догадка, - этот пьяница опять все перепутал.
- Как тебя зовут? - спросил Егорка соседа.
- Орест, - ответил тот, с трудом разлепляя спекшиеся губы.
- Орест, если бы мне освободить руки, я бы и тебя и других освободил.
- А зачем? - спросил Орест.
- Заварим новую бучу.
- Мы уже третий день висим. Ребята мрут, как мухи. С кем ты бучу заваришь. Да и освободиться вряд ли получится.
Егорка хотел возразить, но в этот миг увидел Назара, и тот предупредительно вытянув вперед руку, сказал:
- Ничего не говори. Я полностью потерял квалификацию. Больше ни одного глотка вина никогда в жизни. Только, между нами, ладно?
В следующий миг Егор увидел перед собой стены и мечети Дамаска. И облегченно вздохнул.
- Ты еще здесь? - спросил он у Назара.
- Здесь, - отозвался Назар.
- Может быть, ты мне руки развяжешь? В качестве, так сказать компенсации морального ущерба. А?
- Извини, друг, я, конечно, немного виноват перед тобой. Но этого сделать не могу.
- Нет, вы только посмотрите на него - ели, пили вместе. Муки я из-за него принимал незаслуженно на кресте, то есть на крестах и никакой благодарности. Так нельзя.