А работенка у меня ничего. Интересная, в смысле. Все, как в известном рекламном ролике: "Самая интересная работа для землян". Некоторых эти, последние слова слегка задевают - мы ж не мартышки какие-нибудь, чтоб отделять нас от галактического сообщества, но... Цивилизацию нашу зрелой никак не назовешь, а потому найти себе хоть какое-то стоящее занятие на общемировом рынке труда оказывается весьма непросто.
Можно, конечно, вообще ничего не делать. После возложения почетной обязанности изготовленья всех продуктов потребления на технику, после решения территориальных проблем путем экспансии куда только можно, после... Да только не все так линейно! Если вам уже исполнилось полтора столетия, вы наверняка помните эти замечательные годы - эпоху пресыщения. Вроде, все есть. И, однако же, чего-то не хватает. Налетавшись вдоволь по Солнечной системе, утомившись от бесцельных забав виртуальных миров, именно тогда мы наткнулись на основную проблему утопии. Скуку! В результате одни ломанулись в религию, другие в науку. И какова же была степень всеобщего, коллективного разочарования, когда на подступах к планете из физического вакуума материализовались несколько чужих кораблей и состоялся он - Первый Открытый! Одни лишились богов. Другие - открытий. И теперь уже точно пройдет не одно десятилетие, прежде чем мы, не рискуя повредить рассудок в информационном потоке общекосмической связи, сможем поэтапно приблизиться к уровню полноценного восприятия...
- Как называется внеземная научная дисциплина, являющаяся основой биопсихологии разумных видов? - прервал Сашка плавный ход моих мыслей, порожденных скукой незапланированного простоя.
Он сидел на берегу в центре жуткого сплетенья верениц символов трехмерного кроссворда - худой, длинный. И напряженно ждал ответа.
- Акмеология, Сань. Анализ эволюционных предпосылок социальной самоорганизации, - ответил я.
- Угу... - просопел Санек, взглянув на меня с некоторой долей уважения и подправил что-то в мешанине иероглифов.
Акмеология... Обобщив опыт развития десятков и сотен цивилизаций, Старшие пришли к серии довольно забавных выводов. Если в инстинктах исходного, еще не разумного вида чрезмерна склонность к агрессии, цивилизация, выстроенная на его основе, уничтожает себя на самых ранних этапах развития. Если чрезмерна роль социальных инстинктов, склонность к общественным действиям, то разумное общество надолго затормаживается в развитии, безнадежно увязнув в болоте культово-тоталитарных порядков. Оптимум где-то посередине, это и дураку понятно. Но - вот она, леденящая кровь мелочь, в которую трудно поверить... Единственным критерием близости этого оптимума является число катастрофических заморочек, которые цивилизация переживает до фазы устойчивого развития! Чем больше, тем лучше. Тем выше перспективы вида в дальнейшем своем развитии. Все, хоть сколько-нибудь высокоразвитые цивилизации космоса, скатывались к первобытному уровню от двух до четырех раз. К чему я веду? Лишь к одному. Человеческая цивилизация в плане перспектив не имеет равных. Мы брали в руки каменный топор девять раз.
Жуткие данные... Десятки, сотни миллиардов жертв. Империи планетарного масштаба, рассыпавшиеся в прах. Радиоактивные отложения в геологических слоях Седьмого Акме. Угольные и нефтяные залежи на месте некогда цветущего подземного биогенного царства Шестого... Пятое загнало последних своих представителей в карстовые пещеры, где те и продолжили свою эволюцию. Шестой всплеск восстановил за тысячелетия знания Древних в области генной инженерии. И снова выплюнул полудиких, пораженных очередной рукотворной заразой, людей на поверхность. Наконец, всем известное Восьмое, даже вышло в космос! Но... Утопило целый материк. А в серии кровавейших разборок на берегах нынешней Индии в очередной раз вбомбило себя в каменный век...
Впрочем, стоп... Приятно, конечно же, размышлять о мировых проблемах, лежа на плоском камне, нагретом ярким летнем Солнцем, на побережии Финского залива. Но ведь не для этого нас сюда направили!
- Сань! А как насчет того, чтобы поторопить начальство? Уже заканчивать должны, а получается, еще даже не начинали...
Саша пробормотал что-то нечленораздельное сначала на ''Б'', потом на ''Х''. Будучи истинным знатоком в разгадывании исторических кроссвордов, он не только помнил весь набор древних словечек с налетом социальной агрессии, но и умел слагать из них витиеватые сочетания.
- Идем, посмотрим! - выдал, наконец, Санек содержательную часть речитатива. С кряхтением слез с древней чугунной пушки, валявшейся у самого берега. И вот мы уже направляемся к плавучему ресторанчику, довольно интенсивно покачивающемуся на волнах.
...Шторм. Хотя на небе - ни облачка. Ветер вздымает, нагоняет на берег все новые волны, и чахлая прибрежная трава то и дело ложится на песок под его порывами. Заходим на борт, проникаем в коридор гостиницы. Две фрейлины в легких кружевных платьях и колпаках с серебристыми кисточками нервно смолят сигареты у раскрытого окошка. Рядом - Палач в красной маске лениво поигрывает огромным топором. На шатком троне-табуретке восседает Король. Остальные, не менее экзотические представители этой компании, напряженно вглядываются в угол залы. А там до предела раздраженная и разозленная Наташа, главный режиссер, в десятый, или, быть может, в пятидесятый раз связывается с Луной. Возмущение, недоумение, скептицизм отражающиеся на ее лице. И Наташу можно понять. Еще бы. Как в добром семнадцатом веке застрять из-за непогоды в форте ''Константин'' у Кронштадта. С труппой из двух тысяч человек, ютящихся в жалких кабачках по всему побережью. Буквально через три часа на форте ''Александр'', старой космической станции недалеко от Сириуса, должно состояться историческое представление для миллионов зрителей со всех уголков галактики. А эти уроды на Луне, жалкие чиновники, проклятые бюрократы, не выпускают за пределы орбиты баржу с базовым реквизитом - грандиозной кучей древнего барахла, традиционно участвующего в постановках. И, главное, из-за чего? Какие-то там Леониды, метеорный поток. Космический песок, черт бы его побрал! "Плотность зерна", видите ли, слишком высока - шестнадцать единиц, а буксировка возможна максимум при трех! Разыгрывать представление здесь? В принципе, можно. Но тут уже проблема с нами.
На одном базовом реквизите представление не построишь. Тут размах нужен, сотни тонн специализированной, четко запрограммированной техноплазмы. А она уже не здесь. И дернуло же Мишу, главного художника фирмы, заранее транспортировать ее в ''Александр''. Уж мы бы отгрохали тут представлениеце. Разыграли баталию. Мы, дизайнеры-оформители. Служители мировой гармонии, черт возьми!
Тончайший вкус во всех областях искусства. Исключительное, общепризнанное во всех изведанных уголках мироздания мастерство в созидании изумительнейших шедевров, не превзойденных еще ни одним представителем иных миров по глубине эмоционального воздействия на публику. Творчество - вот та самая область, что и стала ныне, в переходный период развития человеческой цивилизации, единственной сферой приложения пресловутого потенциала, заложенного в природе нашего вида.
Да. Мы бы здесь с Сашкой здесь устроили... Ведь мы же, все-таки, люди!
...Море волнуется - раз. Труппа волнуется - два. Наташа волнуется - три. А я... А что - я?! Думаете, впервой? ''Интересная работа''! Я и подождать могу. А вот техника ждать не любит. Четко просчитанные параметры броска нашей яхты увязаны на минус час назад. И, хотя поправки вносятся каждую миллисекунду, но ведь и погрешность этих поправок растет. Да и Леониды. Их пусть и мизерная, но отличная от нуля масса также вносит свои, принципиально не учитываемые техникой коррективы. Дабы развеять скорбные мысли, заказываю стаканчик пива и вновь следую на побережье. Прочь от места, где ждет у космоса погоды бедная Натали.
...Ярко белое, холодное Солнце. Синий парус неба, натянутый на горизонт и раздуваемый штормовым ветром. Мелкие, острые крошки обычного, не космического песка горстями впиваются в кожу с каждым порывом... Больно? Нет, скорее, приятно! Удобно расположившись на прохладных, ребристых камнях, обильно раскиданных некогда неведомой стихией по побережью Финского залива, потягиваю пивко. И лениво наблюдаю за белыми барашками на кромках желтых волн взбаламученного водного пространства. Ресторан раскачивается на волнах... Кто-то в ресторане мучает музыкальный инструмент, и ветер вторит странным трелям отзвуком незримых струн. А тридцать витязей прекрасных на берег выходят ясный... Чайки в небесах кружат и орут: ''...Баржа! Баржа!''
...Чаек не было. Витязей, впрочем, тоже. Была толпа людей, выливающаяся из плавучего ресторана. Был Король, возбужденно размахивающий скипетром в воздухе и где-то затерявший свою державу. Наконец, была Наташа, силящаяся пробиться сквозь всеобщую суматоху и громко восклицающая: ''Ну где же эти дизайнеры, мать ити? На яхту! Остальные - на баржу! Вылет разрешен!!!''
Засекаю взглядом Сашу, не только успевшего добраться до своей любимой пушки, но и безнадежно увязнувшего мыслию в очередном кроссворде. Стаскиваю с древнего оружия, после чего мы уже втроем (я, Сашка и пиво) несемся на яхту. А еще через несколько секунд анизотропный луч уже прорезает нам путь, и мы несемся к точке назначения сквозь сияющий мириадами далеких и близких огней открытый космос...
...Помнится, я вырубил свет, дабы полюбоваться перламутровым сиянием Млечного Пояса, когда Сашка опять начал материться... Однако на сей раз это была не просто бессодержательная фраза из далекого прошлого. На этот раз он транслировал в звуковом диапазоне виртуознейший лингвистический шедевр, причину появления коего на свет мне еще предстояло узнать. Лишь отследив направление Сашиного взгляда, сумел я понять всю глубину охватившего его восторга. Курсор, отмечавший яхту на экране внешнего обзора, находился почти в самом центре огромного, разраставшегося в пространстве темно-багрового круга. И медленно, слишком медленно, смещался к еще свободному участку звездного ковра... ''Стоп-кран!'' - заорал я. Два тела, выскочившие из пунктов ''А'' и ''Б'', с треском встретились над конечной точкой. Разумеется, лбами. Как сейчас помню безумный Сашкин взгляд в сантиметре от своих глаз. Какого цвета стоп-кран у звездолета? Правильно! Разлетевшись в противоположные стороны, мы обреченно взирали на нетронутый рубильник, со вкусом выполненный посередине каюты в изрядном отдалении от командного пульта. Подозреваю, на то он и существует, стоп-кран, чтобы останавливать таких балбесов, как мы, предохраняя технику критических ситуациях от ручного управления. А техника, надо отметить, была исправна и не заметила ранее столь основательный объект лишь по одной причине - он объявился на пути совершенно внезапно.
Торможение включилось вовремя. Судовой механизм гашения инерции предохранил наши тушки от растекания по стенам каюты. На предстартовую подготовку должно было уйти всего пара минут. Но вот их-то у нас как раз и не оказалось.
- Б...!!! - заорал Санек, указывая на ближайшую из мерцающих вершин. Собственно, вершиной ее назвать было уже нельзя - огромный обломок неторопливо, как это казалось издалека, пополз по склону. Затем покатился, набирая обороты. А на обзорном экране уже выводился его расчетный маршрут. И время нашей встречи.
У яхты нет ног. В отличие от нас, разумеется. Внешняя среда: кислород - 27%. Остальное - гелий. Давление в норме, температура тоже ничего. Надо же, какая удача! И вот мы уже драпаем в легких, летних шортах - у Сашки в горошек, у меня в полосочку, по каменистому плато абсолютно незнакомой планеты.
- Пять. Четыре. Три. Два, - отсчитываю на бегу под последние секунды под всхлипы позывных обреченной яхты. - Один.
Треск обшивки, грохот каменного гиганта, затихающий вдали... Сашка останавливается, поворачивается ко мне. И что бы вы думали? Опять начинает материться, причем на этот раз жутким фальцетом - гелий все-таки. Его и без того выпученные от ужаса глаза обретают совиные габариты, он поворачивается в прыжке, как ошпаренный кот. А в следующее мгновение шорты в белый горошек, подобно земному знамени на пыльных дорожках далеких планет, полощутся на ветру, удаляясь едва и не с удвоенной скоростью. ''Что же так встревожило уважаемого коллегу?'' - возникает в моей голове вполне резонный вопрос. Оборачиваюсь назад, и... Теперь по пыльным дорожкам несутся уже два земных флага.
Монстры! Ужаснейшие, монстры, мерцающие во мраке подобно древним неоновым рекламам... Жуки? Осьминоги? Да кто их знает! Горящие алым огромные пасти с рядами острых зубов. В сплетениях щупалец - когти, шипы, над ними - глаза... Штук по восемь у каждой твари! Левая сторона плато уже была усеяна тысячами этих милейших созданий. А справа... Лучше бы я туда не смотрел! Чудовищная орда враждебных всему живому механизмов двигалось им навстречу. Самые немыслимые орудия убийства блистали в сполохах первых выстрелов. Особенно запомнились жуткие сверла, подобные тысячекратно увеличенным орудиям пыток из Музея Стоматологии XX века...
Лязг железа. Хлюпанье ложноножек. В центре - мы, вооруженные лишь мурашками по всему телу. Клин еще свободного пространства стремительно таял между полчищами беспощадных чудовищ. Кто-то слева выпустил щупальце в нашу сторону, но не достал. Кто-то пальнул по нам справа. Но почему-то промазал. Надо сказать, бегаю я быстрее Сашки, а потому очень скоро с ним сравнялся. ''Что им надо?'' - проорал он. ''Кровушки!'' - успокоил я и споткнулся о камень. Намериваясь совершить новый рывок, тут же вскочил на ноги и увидел Сашу, мечущегося по склону весьма глубокого, судя по его замешательству, обрыва. Впрочем, не исключаю, что причина его нерешительности была в другом. А именно, в исполинской фигуре мегаракообразного, неторопливо поднимающегося оттуда. Несколько волосатых лапок деловито ощупывали край провала. Пара мощных клешней, каждая размером с яхту, лениво пощелкивали в воздухе. А десяток нежно-голубых глаз выгибались на стеблевидных отростках в нашем направлении... Очевидно, решив, что хватит соблазнять чудовище белыми горошками, Сашка развернулся к уже знакомым монстрам, сделал шаг, другой...
И тут я упал на каменистую поверхность и захохотал... Я ржал, как табун Пегасов из Туманности Андромеды. Гоготал, как разумный бегемот, весельчак и балагур из системы Кари. Нет, это была не истерика! Просто, мне действительно стало весело. Вконец ошарашенный Сашка замер рядом. Схватил меня за локоть и пропищал: ''Побежали! Ведь он же нас... СЪЕСТ!!!'' Я заржал еще громче. Саша стоял, скорбно сгорбившись у подвывающего от хохота тела. И с обреченным видом взирал на колоссальную фигуру, уже выбравшуюся из пропасти, уже нависшую над ним и непрестанно орошающую окрестности пузырящейся слюной. Мощная клешня щелкнула у Сашкиной шеи, и... Видели бы вы изумленный взгляд моего коллеги, когда Чудо-Юдо проехалось всей тушей по его натуре, даже не оцарапав. ''Ты все еще не понял?! - хрипел я, превозмогая новые вспышки смеха. - Познакомься с трудами инопланетных коллег! Планета-фантом, шоу-транслятор. Примитивные ужастики... Они же везде одинаковы!''
В блуждающем взгляде компаньона отразилось, наконец, хоть какое-то понимание происходящего. И мы двинулись в направлении судна, будто парящего теперь над иллюзорной впадиной, оставленной голографическим булыганом.
Вскоре яхта, уже давно просчитавшая маршрут к прежней цели, взмыла над планетой. А та, зафиксировав сигнал отбытия, вновь растворилась в почти незримое облако технопыли в ожидании нового зрителя.
Космос опять мерцал тысячами далеких и близких огней. Саня кушал пиво, пытаясь привести в норму тонкую, израненную натуру. А я опять философствовал о роли человека в мироздании: ''Халтуршики. Сапожники... Нашли, чем удивить. Примитив! Мы бы с Сашкой лучше придумали. Ведь мы же, все-таки, люди!''