Влад уже второй час трясся в полном, не смотря на ранний час, пригородном автобусе. Старенький ядовито-жёлтый ЛиАз подкидывало на дорожных выбоинах. Касалось, будто молодой водитель нарочно старается собрать все встречающееся на дороге ямы. Народ недовольно бурчал, порой переключая внимание с нерадивого шофёра, друг на друга. Кто-то кого-то случайно толкнул, другой навалился на даму преклонного возраста, а третий уже пять минут, как встал на ногу и не думал, не только извиниться, но и попросту "встать" её. Ко всему в воздухе стоял "прекрасный" купаж из ароматов навоза, перегара и пота. Не смотря конец мая, большинство пассажиров не сменили весенний гардероб на летней. В сибирском лесу ещё довольно холодно и сыро. И поэтому сельские жители, закутанные в плотные курки исторгали крайне своеобразный запах. Городскому Владу, благоухающему парфюмом, местное амбре резало нос, да и к тому же ему уже четвёртый раз на ногу наступил какой-то быдловатый и шумный колхозник, воняющий самогоном и куриным навозом. Благо ехать осталось не более двадцати минут. А потом - лес, свобода, природа и папоротник.
Когда замученный ЛиАз, скрепя тормозами, заглох возле сельской остановки, из открытых дверей хлынула разношёрстная и шумная толпа. Большинство тут же свернули на право, в сторону местной птицефабрики. Собственно основная масса пассажиров являлось её работниками. Водитель, матерясь, кое-как завёз автобус по новой и, вскоре Влад остался один, если не считать нескольких невысоких и хмурых женщин неопределённого возраста, с тёмными и сморщенными, как мочёное яблоко, лицами. Они, так же как и юноша приехали сюда за орляком. Взглянул на телефон. Половина восьмого. Вспомнив старый маршрут, Влад отхлебнул воды и не спеша пошагал в сторону леса.
Он шел, улыбаясь, погрузившись в воспоминания. Давным-давно, будто в прошлой жизни, приезжал в это село к своей бабушке и они часто ходили по грибы, ягоды и за папоротником. Но как Зинаида Антоновна умерла, её дом сразу продали за бесценок и Влад больше тут не появлялся. Родителей не интересовала деревенская жизнь. Можно сказать, они даже стеснялись своего прошлого. Влад же наоборот. Ему нравилась сельская романтика: кормить кур капустными листами, купаться с местными мальчишками на заболоченном лягушатнике, а особенно по вечерам, вкушая вареники и жирное молоко, слушать бабушкины рассказы местного фольклора и пугающей направленности. Чего стоил только её рассказ, как на крещенское гадание соседку Нюрку в бане за мягкое место схватила лохматой рукой чёрт и громко взвыл- "Уууу. К добру, моя теплая". Только потом выяснилось, что этой нечестью оказался пьяный дед Паша и не упустил момента подшутить над молодыми дурочками, оголяющие, в полночь, филейные части, из окна заброшенной бани.
Из ностальгии его вырвал лёгкий дискомфорт. Влад, неожиданно, поймал себя на мысли, что понемногу начал мёрзнуть. Остановился. Огляделся вокруг. И улыбнулся. Конечно. Как он мог на это не обратил внимание. В низких логах, густым молоком стелился влажный туман. Парень застегнулся по горло, надел шапку и продолжил путь. Ещё полчаса и он выйдет на грунтовую дорогу, а по ней, обогнув "чёртову червоточину", прямиком в лес, где полным-полно папоротника.
Орляк вообще для Влада являлся излюбленной темой. Собранный в притаёжном лесу деликатес обладал удивительным вкусом и пользой. Гораздо мягче и нежнее, чем его, небрежно засоленный и дубовый магазинный собрат. Даже корейцы, ловкие в производстве различных закусок, не могли сравниться с обычным орляком, трепетно приготовленным бабушкой. Скорей всего, как считал Влад, причиной таких различий являлась, что в промышленном масштабе, да и для торговли, мариновали папоротник весь подряд, а не скрученные в зелёную спираль рахисы. Да и к тому же в способе засолки. Мало кто будет, в течение двенадцати часов солить орляк, порой меняя воду и бережно перемывая.
Вспоминая прошлые времена, юноша вышел к дороге, что вела в обход "чёртовой червоточины". Грунтовая и расхлябанная, полна грязи, колея тянулось узкой лентой, огибая приличным крюком туманный лог. Влад остановился. Ему не хотелось месить чёрно-коричневую хлябь бодрых полчаса. Он перевёл взор на молочный густой туман оврага. Суеверная бабушка всегда избегала ходить через него, ссылаясь на старую местную легенду о "чёртовой червоточине". Якобы там пропадают люди. Но не с концами. Их потом находят в десятках километрах от села. Но как не редко бывает, большинство из потерявшихся, обнаруживались или у любовниц, или, что происходило гораздо чаще, у друзей распивающих самогон. Даже появилась местная шутка, когда очередной мужик возвращался из загула домой. На вопрос жены, где пропадал, пьяница отмахивался- "да с чертями в червоточине горькую глушил". Ни капли не сомневаясь в выборе, Влад аккуратно спустился в затянутый туманном лог.
От влажности сразу стало немного прохладно, и в воздухе запахло сыростью и болотом. Юноша не помнил, что бы туман так пах. Хотя это же скопление влаги. Вот и принесло с какой-нибудь топи. Надеясь на память, юноша пошагал вперёд.
Спустя десять минут ему показалось, что туман стал гуще и белее, с лёгким жёлтым оттенком. Словно жирное деревенское молоко полное сливок. И чем дальше уходил от дороги, тем он был плотнее. Вскоре Влад не мог ничего различить в двух шагах. Странно. По его расчётам, он уже должен приближаться к склону холма, а оттуда как раз и начинался лес. Сколько он уже тут идёт? Десять минут? Пятнадцать? По сути, этот небольшой лог при спешном шаге можно миновать за минуты четыре. Юноша вынул телефон из кармана и его глаза округлились от удивления. Половина восьмого. Именно во столько он вышел на сельской остановке. Этого просто не может быть. Он минимум тут как час, если брать в расчет дорогу. Ещё большее удивление вызвало отсутствие связи. Недолго думая, решил идти, как шёл. Конец всё равно должен быть.
Но пройдя не менее получаса, он вышел только к сырому пню. Вновь взглянул на телефон. Время не изменилось. Тут же вспомнил о наручных часах, которые носил больше для антуража. Они тоже показывали половину восьмого, и когда секундная стрелка пересекала двенадцать, минутная, кратко встрепенувшись, оставалась на месте. Чертовщина, какая-та. И от собственной же мысли, по телу Влада пробежала зябкая дрожь.
Но неожиданно для себя, он услышал звук привычный для села и крайне не типичный для города. Где справа, глухо заржала лошадь. А, спустя пару секунд, ей в унисон протяжно отозвались коровы. Значит не далеко пастух. Он и поможет выйти из странного лога. Наверное, тут какая-то магнитная аномалия, а он, попросту, блуждает кругами, не видя из-за плотного марево куда идти.
Поднявшись с сырого пня, Влад пошёл на звук, сквозь густой и влажный туман. Он уже несколько раз вспомнил, что бабушка всегда перед походом в лес заставляла надевать резиновые и некрасивые сапоги. И только сейчас он понял почему. Модные кожаные кроссовки ни крохи не спасали от расы, и сырость крайне неприятно холодила щиколотки. Но звук становился ближе, а вместе с ним и надежда на спасение.
Он шел не менее пяти минут. Слишком долго для такой местности. Благо туман стал менее густым. И когда вышел на звук, удивлённо остановился. Вместо привычного пастуха, стоял, закрыв глаза, худощавый и лысый парень в коричневом костюме старого фасона. Но не успел Влад открыть рот, как бледный юноша поднял веки и, взглянув на городского абсолютно белыми очами, по лошадиному заржал. Он вытянул вперёд шею и, оскалив чрезмерно большие жёлтые зубы, несколько раз ими щёлкнул, будто что-то намеривался откусить. Не понимая, что происходит, юноша ошарашено наблюдал за незнакомцем. Тут же послышалось коровье мычание. И из клубов тумана начали выходить стройные и бледные девушки в старинных сарафанах, не подпоясанные и с распушенными волосами. Они, широко разинув рты, по коровьему мычали. Их абсолютно белые глаза затянула стеклянная мёртвая пелена. Круг сжимался, и как только жуткий незнакомее сделал вперёд шаг, Влад рванул с места. Он бежал, не разбирая дороги. Просто прямо. Этот чёртов лог, должен закончиться. Но он, нарушая логику и законы мироздания, не заканчивался.
Звук оставался где-то позади. Парня не преследовали. Он резко затормозил и присел, что бы перевести дыхание. Туман вновь был густ и чрезмерно сыр. Отдышавшись, Влад поднял взгляд и к своему удивлению увидел чёрную избу, пробивающуюся сквозь молочное марево. Она стояла на лысом холме, а небольшом окне, мерцая, горел свет. Оглянувшись пару раз, парень поспешил к домику.
Приблизившись, постучал, но никто не ответил. Тогда немедленно отворил скрипящую дверь и переступил порог. Он откинул висящее перед входом одеяло, закрывающее обзор и тут же испуганно замер на месте. В маленькой комнате, у стены, чадила чёрным печь, полная осиновых поленьев. Стены покрывала паутина, доски пола пропитались кровью, жиром и грязью, а за липким столом на ржавом ведре вальяжно, положив ногу на ногу, сидел крупный баран. Он держал в копыте рюмку с мутным самогоном. На чёрном столе, покрытым похоронным саваном вместо скатерти, стояли большой бутыль с таким же пойлом, горящая толстая свеча, лохань с тушеными воробьями и пустая стопка. Архар повернул голову и радостно улыбнулся, оголяя жёлтые зубы:
- Чего стоишь? Садись. Выпей.- блея проговорил басом баран.- Закуси. А потом я тобой закушу. Как промаринуешься, в жаровне в баньке попарю.
И, устало потянувшись, принялся вставать, опираясь свободным капотом на грязный стол. Влад, прейдя в себя, закричал матом и попятился на выход. Лишь только он переступил порог избы, как рванул со всей мощи прочь, но не вниз, а влево, по холму. А со спины, в след, доносился блеющий ржач.
Его вновь окутал непроглядный и сырой туман. Но Влад больше не горел желанием спускаться вниз лога. Он просто брёл вперёд. Вскоре холм сменился железнодорожной насыпью, и юноша, отойдя на пару метров, что бы ни попасть под поезд, устало поволочил ноги вдоль путей. Он бесцельно плёлся не менее получаса, когда вдали показался еле заметный жёлтый огонёк. Настороженный юноша остановился. Пригляделся. Огонёк приближался медленно. Положил руку на головку рельса. Чувствовался стук. Возможно это дрезина. На отдалённых и брошенных путях редкие умельцы использовали данный вид транспорта. Влад отошёл ещё дальше от рельс. Послышался приглушённый гудок. Юноша хотел пойти вперёд, но тут же вспомнил о случившемся недавно. Решил подождать.
Жёлтый свет приближался. Слышалось гуденье и неспешный стук колёс. А затем и весёлые мужеские разговоры. На дрезине несколько человек, что-то шумно обсуждали. Влад улыбнулся, перешёл на междупутье и посеменил на встречу. И когда до предполагаемого спасения оставалось не более десяти метров, его ослепила яркая вспышка жёлтого света.
Голова закружилась. Он присел на колени, потирая глаза. А голоса резко прервались, и пропал стук колёс. Дрезина будто затормозила. Когда юноша проморгался, он заметил приближающийся жёлтый свет. Тот дрожал, будто кто-то его нёс в руках.
-Михалыч. Михалыч!! Ты где? -послышался в тумане мужской крик.
Влад встал и позвал на помощь. Крикнул, что заблудился и не может выйти из этого чёртова марева.
-Ты где? - вновь послышался громкий голос. Влад отозвался и шаги ускорились. Но спустя пару секунд, радостная улыбка спала с лица юноши.
Из молочной дымки показался безголовый путеец в старой советской форме, оранжевом рваном жилете и со слипшимся от крови воротником телогрейки. В правой руке, на манер фонаря, он нёс свою отрезанную голову, держа за седые волосы и освещал дорогу. Из глаз бил яркий жёлтый свет, а беззубый рот был неестественно широко раскрыт. Фантом встал на месте и с мертвой гортани басом донеслось:
-Михалыч! Ты где? Тикай с рельс. Дрезина!- а затем туман разорвал болезненный крик и предупредительный гудок поезда. Звук шёл из перерезанной шеи, фонтанируя ошмётками бурой, давно запекшейся, крови.
Дико закричав от страха, Влад отступал назад, перешагнул один рельс, но запнулся об головку второго и, не удержав равновесия, покатился кубарем низ. Картинка в глазах мелькала. Он, сгруппировавшись, собирал телом ухабы и камни насыпи. И больно ударившись об землю, на несколько секунд потерял сознание.
Пришёл в себя на противоположной стороне железнодорожной насыпе. Туман как рукой сняло. Осталась только влажность. Он, стоная от боли, поднялся и обнаружил вокруг себя тёмное берёзовое полесье. Царила тишина. Влад вынул из кармана телефон. Связь возобновилась, а часы показывали 19:22. Он почти двенадцать часов бродил в чёртовом тумане, хотя мог поклясться, что пугающая эпопея заняла не больше двух с половиной.
Поднявшись, взглянул на крутую насыпь. Он пролетел порядка трёх метров, перед тем как упасть. Выдохнув и собравшись с духом, пошёл вдоль, в поисках удобного подъёма. Через несколько десятков шагов, поднялся на пути и взглянул вниз. Злополучного тумана не было, а перед ним предстала незнакомая местность. Печально выдохнув, он скрепя зубы, не спеша побрёл вперёд.
Вскоре юноша вышел на платформу и как раз успел на последнюю электричку. Как позже узнал, он оказался в сорока километрах от села, в которое приехал. Он физически не смог бы преодолеть этот путь за такой промежуток времени. Его будто что-то перенесло. Словно он попал в "Чёртову червоточину."
Уже в городе ему диагностировали множественные ушибы и переломы двух нижних рёбер. Влад больше не сомневался в бабушкиных легендах о проклятом месте и навсегда потерял охотку ходить в лес за рахисами папоротника. Лучше, недовольно, есть дубовый орляк, сидя дома в квартире, чем испугано бегать в густом тумане от призраков и чертей.