Павел устало прошёл на кассу и поставил корзину на ленту. На приветствие знакомой продавщицы лишь безмолвно кивнул. Отбивая товар, тучная дама за пятьдесят весело, чуть ли не на весь магазин, выпалила.
-О. Сегодня по лёгкой?- и звонкий сигнал оповестил о просканированной чекушке водки. Мужчина вновь нечего не ответил.
Молча взяв пакет и расплатившись, покинул магазин. Некуда не торопясь, Павел брёл в свой новый дом. Избу на отшибе. Конечно, хотел взять алкоголя по больше, но пересилил себя. С него хватит. Он потерял слишком многое из-за своего пристрастия к алкоголю.
Каких- то лет десять назад, Павел, студент политеха и пауэрлифтер любитель, являлся завидным женихом. Девушки буквально толпами бегали за ним. Но затем в его жизнь пришёл алкоголь. Постепенно. Он не сразу спился и опустился на социальное дно. Сперва с сокурсниками, затем с коллегами по работе, а позже не один свободный день не стал обходиться без поллитры. А когда выгнали с работы за очередной загул, от него ушла жена. Устав от созерцания вечно пьяного супруга. Некогда перспективный парень за десять лет превратился в конченого алкаша. Собрав вещи, он съехал со съемной квартиры в старый и давно не жилой дом, что принадлежал его бабушке и в котором часто гостил в детстве. Тем более квартира ему напоминала о жене и детях. О семье, которой он потерял.
Войдя в старый дом, он первым делом откупорил чекушку водки и почти залпом всосал половину. Спустя несколько минут, стало заметно легче. Завтра он точно бросит. Хотя так мужчина говорил каждую пьянку. Не включая свет, Павел бесцельно бродил из комнаты в комнату. Его всё раздражало. А в первую очередь его положение. Смотря в прошлое, ненавидел себя и свою слабость к алкоголю. Только из-за неё он теперь оказался в давно пустующем доме, на отшибе посёлка.
На их улице, помимо его избушке и ещё парочки хат в начале, все дома пустовали. Этакое сельское гетто уральского разлива. Допив остатки водки, он поймал себя на мысли, что хочет ещё. Но пересилив себя, начал заниматься обычными бытовыми делами. Хватит с него. Завяжет с алкашкой и тогда Люба, увидев, как он изменился, вернётся к нему. А с ней и дети. Так копаясь в себе и прошлом, Павел не заметил, как наступил поздний вечер и за окном стемнело.
Закурив, он подошёл к окну и посмотрел на улицу. Напротив его дома, через дорогу, одиноко стоял почти такая же хата. К своему удивлению, он вспомнил, что даже в детстве в нём не кто не жил, но при этом ребятишки не торопились наведываться туда. Он их почему-то всегда отталкивал. Да и вообще, брошенный дом напротив, сохранил все стёкла и, по сути, выглядел жилым. Притом так он выглядел всегда. Ностальгирую по детству, докурил и отправил бычок в форточку, но тут же, приглядевшись, замер.
Из тёмных окон заброшенного дома на него смотрел худой силуэт с ярко-жёлтыми глазами. Павел проморгался. Силуэта уже не было. Что за чертовщина? Походу точно пора завязывать.
Собираясь спать, он умылся и почистил зубы. А когда проходил мимо окна, вновь, краем глаза, заметил два жёлтых огонька. Он резко обернулся, но на сей раз силуэт не пытался скрыться. В темноте оконного проёма дома напротив, стояло нечто- неимоверно худое и с восковым оттенок кожи. Такие отливы он видел у покойных, когда поработывал сторожем в морге.
Не зная почему, он помахал рукой. Но странный силуэт так и стоял неподвижно. Наверное, это и есть так называемая "белочка"? Сославшись на эту версию, Павел отправился спать.
Всю ночь ему снились кошмары. За ним гонялись покойники, что бы содрать кожу. Они хватали его своими острыми лапами, и тогда тело обжигала нестерпимая боль. А под конец сна, они всё-таки окружали его и насильно вливали в рот водку. Несколько раз за ночь, Павел просыпался от собственного крика. Сердце казалось, вот-вот выпрыгнет из груди или попросту, не выдержав бешеного ритма, остановиться. А ещё мучила дикая жажда. Он тяжело переживал похмелье.
Проснулся далеко за полдень. Тремор бил руки и первой мыслью, что посетила его- нужно срочно в магазин за чекушкой. Но он остановил себя. А то и не такое привидеться. Весь оставшейся день, он убирался как мог. Приводил хату в порядок. К вечеру похмелье стало отпускать. Теперь он и курил, и ел без тошноты. И когда позабыл о своих кошмарах, они вернулись.
Проходя мимо окна, мужчина невольно посмотрел на соседний дом и тут же остановился. Вновь чёрный силуэт с жёлтыми глазами смотрел на него. Но на сей раз, он был не один. Из соседнего окна той же хаты, на Павла глядел такой же силуэт. То же , неимоверно худой и с неживой кожей. Недолго думая, мужчина схватил телефон и набрал 02, не отводя взора от странных существ. После нескольких гудков, ему ответили. Запинаясь и путая слова, Павел, эмоционально, повествовал суть вопроса. На той стороне долго молчали, а затем усталый знакомый голос заговорил:
- Синяк, ты что ли? Ты что там за барматуху пьёшь? Белку что ли словил? Ещё раз позвонишь из-за этой херни- я тебя мигом в психдиспансер пропишу. Ты бы Паша пить бросал. Тебе уже всякие чудики мерещатся. Послушай моего доброго совета- если ты бухать не прекратишь, то не только силуэты в окнах увидишь. Скоро черти на столах запляшут. - и связь прервалась, а с той стороны послышались равнодушные и монотонные гудки.
Он обречёно , поджав губы, опустил руку с телефоном, а затем печально выдохнув, не гладя в окно, протелепал до кровати. Возможно Витя, или как он звал бывшего одноклассника- Витос, прав. Это всего лишь алкогольный делирий. Павел устало разделся и лег спать, ещё больше расстроенный, что среди земляков получил незавидное прозвище- Синяк. Паша Синяк. И это в 32 года. Он по уши укутался в одеяло и постарался уснуть. А жёлтые глаза -огоньки внимательно следили за ним.
Как ни странно, ночью он спал как младенец. Сна не помнил. Помнил только, что снилось ему что-то приятно. Наверное, Люба и дети. Борясь с остатками похмелья, весь день наводил порядок. Даже осмелился и позвонил бывшему начальнику. Тот согласился принять его обратно на работу, но только при предоставлении справки о кодировке. А потом они долго беседовали и Саныч, говорил какой Паша хороший работник и мастер на все руки. Главное, лишь бы не пил. Настроение поднималось. Он ещё не совсем конченый и потерянный человек. Так не заметно и пролетел день, а затем и вечер.
С наступлением сумерек, он вспомнил про существ с жёлтыми глазами. Или это всё таки глюки ? Но вскоре они вновь явили себя. И теперь их вновь стало больше. Ровно на одного. Из первого окна на него смотрел один, а со второго два. Притом могло показаться, один выше другого. Они просто смотрели в сторону дома Павла и не чего не делали. Он хотел было позвонить вновь в полицию, но передумал. Ему не верили. Да и если честно, он сам не до конца верил своим глазам. Что только не увидишь по "белочке"? Томясь от тревожного чувства, он лёг спать, но перед этим проверил дверь. Она была закрыта на оба замка.
Проснувшись в полдень, решил наведаться к соседям. Может Павел не один видит что-то странное по ночам? Как назло, единственными жителями улице на отшибе оказались такие же алкаши, как и он. Они радостно впустили его, надеясь на халявную выпивку. После недолгих расспросов, соседи заверили, что не чего ни разу не видели и тем более, дом заброшен столько, сколько они себя помнят. А чтобы ему не казалась всякая ересь, начали настойчиво предлагать выпить.
- Паша, да ты просто гонишь с "белки". Тебе нужно просто немного пить. Дозу постепенно уменьшай и всё. Можем даже сейчас начать лечение- с видом знающего человека разглагольствовал красномордый Вадим, в прошлом камазист, а нынче обычный алкаш. - Я первый раз вообще пляшущих чертей видел. А похмелился и норм. Так что? Может до магазина? И как говориться, начнём лечение.
Паша наотрез отказался. Теперь ему была противна подобная компания. Слово за слово и дело чуть не доросло до драки. Хлопнув дверью , мужчина покинул обитель зелёного змея, послав соседей на три буквы. Ему не поверили даже они.
Матеря всех, на чём стоит Божий свет, он быстро шёл домой. Несколько раз ему хотелось плюнуть на всё и упиться до беспамятства, но собрав всю волю в кулак, Павел шёл до своей хаты. С каждым шагом подальше от магазина. И уже когда отварил калитку, посмотрел на заброшенный дом. И остановился. Заросший до подоконника в траве, он одиноко смотрел на единственного живого человека в радиусе двухсот метров. Мечась в выборе, Павел всё-таки решился и пошёл в сторону мистического дома.
Запутанная в траве, калитка ни сразу, но поддалась, и он вошёл на чужую территорию. Словно вор, Паша крался по чужому двору, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Сухие половицы отозвались жалобным скрипом, и мужчина оказался перед входом в пугающий дом. Но войти не смог. На двери весел ржавый амбарный замок. Дёрнув несколько раз тяжёлое навесное устройство, он убедился, что его не открывали довольно давно. Ржавчина будто въелась. Он постучал и, приложив к двери ухо, прислушался. Ответом стала давящая тишина. Пожав плечами, мужчина решил обойти дом. Он вновь крался как вор, кое-как пробиваясь через заросли травы и вглядываясь в каждое окно. Но кроме кромешной темноты его глаза не чего разглядеть не могли. На третьем окне, уже материл себя за глупость идеи. И тут он вздрогнул от неожиданности, а затем, выругавшись, улыбнулся. Его напугало гулкое воронье карканье, неожиданное прервавшее тишину. Павел огляделся в поисках птицы. Чёрный и крупный ворон царственно восседал на ржавом коньке старого сарая. Он ленно открыл клюв, но на сей раз донёсся не привычный звук, а некий хриплый и неестественный стрёкот. От звука стало жутко. Паша, замахнулся на птицу и та, кратко каркнув, улетела. А когда мужчина повернулся обратно к окну, то ледяной хлад ужаса волной накрыл его.
На уровне его лица, на него смотрел кто-то из темноты брошенного дома. Глаза горели жёлтым огнём, а пасть растянулась в зловещей улыбке, оголив длинные и тонкие зубы, больше походившие на клыки летучей мыши. Кожа имела зеленоватую гамму с неестественным жёлтым оттенком. Да и вообще складывалось впечатление, что кожа не подходила телу. Местами болтались складки, а в других областях- натянута почти до разрывов. И их разделяло лишь оконное стекло.
Вопя от охватившего ужаса, Павел побежал в сторону дома. Несколько раз он упал, запутавшись в зарослях травы. И в этом момент ему казалось, что тварь запрыгнет на спину и вонзит в шею острые и длинные клыки. Но этого не последовало. За ним ни кто не гнался. Хотя он мог поклясться, что отчётливо слышал некий скрежет. Будто по стеклу провели чем-то острым.
Он забежал домой и дрожащими руками закрыл дверь на оба замка. Тут же через тюль посмотрел на соседский дом. Но в окнах никого не было.
Павел порядка двух часов дрожал от страха и вздрагивал от любого шороха. Он терялся в догадках, как же ему поступить. Денег у него особо не было, и съехать не куда. Друзей у него, кроме алкашей, нет. Да и в этих тварей ему ни кто ни поверит. Белая горячка и всё. На этом финал. Может добровольно сдаться в психдиспансер? Нет. Тогда он испортит будущее своим детям. На всю жизнь поставит клеймо. Ладно, если отец алкаш, но если он психически болен, то не о какой карьере речи быть не может. Особенно в армии или структурах. Нужно взять себя в руки. Если не для себя, хотя бы для сыновей. Успокоившись, Павел решил просто наблюдать, но не чего не предпринимать. Как бы глупо это не казалось. Он всё наделся, что это обыкновенный алкогольный делирий.
А ночью в окна смотрели уже пять тварей и у всех хищно горели глаза. Они, не двигаясь, наблюдали за ним. Просто стояли и смотрели. А он, сквозь старый тюль, смотрел на них. Но пока они просто следят за ним, ему не чего не угрожает.
В эту ночь, Павлу снилась его покойная бабушка. Он вновь был маленький , а она наливала ароматный чай и намазывала на ломти домашнего хлеба малиновое варенье. Бабушка что-то долго рассказывала про свою молодость и про то, как раньше было лучше. А затем незаметно перешла к болезням кожи. После каждого её слова, в доме становилось темней, и вскоре мрак поглотил всё, кроме их стола и их. А затем бабушка, наклонилась к нему и оголив острые и длинные клыки, скрипуче прошептала :
-Пашенька, а ты знаешь, как неудобна чужая кожа?
После этого он проснулся. В липком поту и от собственного крика. Дисплей телефона показывал ровно 4 ночи. Павел поднялся с постели и закурил. Взглянул в окно. Твари стояли всё там же и смотрели на его дом. Самое странное, они уже не вызвали страх. Они стали как бы картиной. Атрибутом уличного пейзажа. Стоят и стоят. Главное, что ни как ни проявляют себя. Но для чего-то, же они следят за ним? Копаясь в мыслях, мужчина возвратился ко сну.
А за следующую неделю, количество тварей начало расти, чуть ли не в геометрической прогрессии. Это уже явно был не алкогольный делирий. Может быть шизофрения? Павел сам до конца не верил своим глазам. Наличие существ, стало чем-то обыденным. Чем-то неотъемлемым в его серой жизни. Он не раз спрашивал себя, почему не сбежит или не позовёт свидетелей. Чтобы хоть кто-то увидел этих тварей. Но ответить на это не мог даже себе сам. Может в глубине души он боялся, что существа окажутся плодом его больного воображения и тогда действительно привет путёвка в диспансер. А этого допускать нельзя. Ведь у него дети. И их жизнь только начинается. Они и так вдоволь насмотрелись на отца- алкоголика.
Когда стемнело, он, куря, подошёл к окну и посмотрел на соседний дом. Тварей было не меньше двух десятков. Они словно куча птенцов, сбившись в узком пространстве, сверлили его своими горящими взглядами жёлтых глаз. И тут произошло то, что Павел до этого не видел.
Один из силуэтов поднял руку и указал на его дом кривым и худым пальцем. И все остальные зашевелились. А затем, один за другим пропали во тьме дома. От удивления и страха, Павел чуть не выронил сигарету. Затушив об подоконник, промахнувшись мимо пепельницы, он с трепетом ужаса наблюдал за развитием событий. И вскоре кратко вскрикнув, вздрогнул.
Дверь брошенного дома от мощного удара распахнулась, и вырванный замок улетел куда-то в заросли травы. И твари, повалили на улицу. Они вздрагивали и переламывались. Казалось ,что каждый шаг им удавался с трудом. Будто они только учатся ходить. Их кожа колора ксанаду отливала жёлтым воском. Но самый ужас на Павла наводили их кисти рук, заканчивающиеся худыми пальцами с длинными когтями. Выйдя из первоначального ступора , рванул за оружием и не чего умнее не придумал, как схватить кочергу. В испуге, он не знал, куда положил подготовленный на всякий случай топор. А про кухонный нож вообще забыл. Страх в одночасье вывел из строя его нервную систему. Его разум в одну секунду окутал туман. В панике он действовал неразумно. И вместо того, что воспользоваться моментом, и открыв дверь, убежать. Он, крепко зажав кочергу в руках, встал в центре комнаты, ожидая развития событий. Повисла гробовая тишина. Мужчина слышал только учащённый такт своего сердца и своё же прерывистое и напуганное дыханье. А вскоре чёрные силуэты начали являть себя в окнах его дома. Они облепили избу, словно мухи свежий труп. Их желтые глаза, все как один, смотрели на Павла. А он, дрожа от ужаса, что-то не связно кричал и переводил взгляд то на одно окно, то на другое.
Но твари атаковать не торопились. Они просто смотрели на него, будто, изучая. Существа порой вздрагивали, склоняли головы из стороны в сторону, а некоторые из них, скребли когтями по стеклу. Но входить не решались. Так длилось не менее пяти минут. И когда Павел решил, что твари, подобно вампирам, не могут войти в дом без приглашения, один из них, поднял руку и, растянув широко пасть, хрипло прострекотал. Так же как тот ворон-пересмешник. Прострекотал довольно громко. Этот леденящий душу звук Павел услышал, не смотря на то, что находился внутри дома.
И разбитые стёкла посыпались на пол хаты. Твари ломились вовнутрь одной единой волной, не боясь ни порезов, ни ударов кочерги. Павел отбивался из-за всех сил, но все попытки оказались тщетны. Казалось, что они вообще не чувствуют боли. Хрипло стрекоча, они повалили его на пол, и прижали, лишив возможности двигаться. Одна тварь, не спеша и дергаясь, подошла к двери и, размахнувшись, выбила её, одним мощным ударом ноги. Тварь впустила остальных. Окружив вопящую жертву, они рассматривали его как небывалую диковинку. Принюхивались. Ощупывали его лицо. А затем в комнате показался странный силуэт. Он трясся больше других, а его тело не имело кожи. Новорожденное создание будто мёрзло. Существа все разом посмотрели на Павла, и он закричал, срываясь на хрип, от ужаса и боли.
Длинные и острые когти вонзились в его плоть, но не глубоко. Достаточно что бы снимать кожу. С точностью хирурга, тварь мастерски снимала покров с мужчины. Она резала будто по контуру и вскоре, кожа была снята одним целым костюмом. Монстр протянул его дрожащему и тот надел его на себя. Кожа Павла села на существо криво, неказисто, но довольный обладатель что-то хрипло прострекотал и, покинув дом, вышел на улицу. Шёл он, качаясь и вздрагивая. И казалось, что он только учиться ходить. Ходить как люди. И носить людскую кожу, что бы быть похожим на людей.
А затем, получив то, что хотели, твари отпустили умирающего Павла и покинули дом. Он уже не кричал. Он глухо стонал от боли, заливая деревянный пол кровью. И перед смертью ему уже не было страшно. Ему было печально и одиноко. Ему было жаль, что ему ни кто не поверил. А самое скорбное, что он не поверил самому себе. Неверие породило очередную тварь, одетую в человеческую кожу.