Человек с грустными глазами стоял под дождем, и смотрел на далекую похоронную процессию, шедшую по ту сторону водной пелены, и казавшуюся просто персонажами, сбежавшими из театра теней. Где-то позади тек серый людской поток, неизвестно куда стремившийся. Поправив шляпу, и подняв воротник у плаща, он пошел к силуэтам, уныло бредшим по улице.
Здесь было холодно и одиноко, возможно, это было самое грустное и одинокое место во всем мире, может быть, даже, во всей Вселенной. Грусть смотрела на улицу пустыми глазницами домов, грусть шелестела в кронах деревьев, грусть шуршала в опавших листьях и отражалась в лужах. Ее дыхание чувствовалось везде, куда ни кинешь взгляд.
Процессия же была странной - четыре безликих человека несли открытый гроб, в котором лежал мальчик лет двенадцати, одетый в шорты, кеды, футболку и кепку; позади шел тот же мальчик, но одетый в строгий костюм, рядом шли его родители, с непроницаемыми лицами, но человек почувствовал, что они были чем-то довольны.
Он смотрел на медленно проплывающий мимо него гроб, на грустное лицо мальчика, и веселое, почти живое лицо трупика; и на лица родителей, и от чего-то его серое сердце защемило - чувство, которого он не знал уже так давно...
Да, сердце серого человека, обитое холодной сталью, неожиданно запульсировало в неестественном ритме. Оно билось, словно птичка, стремящаяся вырваться из ловушки, в которую непонятно как попала. Он закрыл свои серые глаза, стараясь подавить странное чувство, и вдруг... Он повернулся, и увидел, что люди из серого потока, который протекал далеко позади, стали оглядываться, показывая свои бледные пятна лиц, и от них исходили угроза и осуждение.
От потока отделились две тени и подошли к человеку, держа автоматы наготове.
- У вас все в порядке? - Спросила одна из них.
- Да. Все в порядке.
- Что вы здесь делаете?
- Я... - Человек оглянулся на поворачивающую за угол процессию и сказал: - Я просто себя плохо почувствовал, и остановился на минутку. Я иду на похороны.
- Хорошо. Но потом обязательно возвращайтесь. - Сказал второй человек с автоматом, и они стали возвращаться к толпе.
Впервые человек почувствовал себя не в своей тарелке. Он вдруг понял, что стоит в стороне от какой-то стены, на которую постоянно шли все остальные и разбивались... И разбивались...
Поежившись, человек прошелся по улице, завернул за угол, и стал следовать за процессией. Они медленно проходили мимо пустых домов... Мимо захламленных дворов... Мимо парка, в котором все деревья были мертвы, и на ветвях сидели странные птицы. Одни были с когтями, другие - без.
- Кто вы?
- Я - Горе. - Хором ответили птицы с когтями.
- Я - Грусть. - Ответили остальные птицы. Одна из них вдруг вспорхнула, и повисла в воздухе перед человеком. Ему пришлось придержать шляпу, чтобы она не слетела. Подняв глаза он внимательно посмотрел на странное существо. Она была огромна - может в полтора человеческих роста, на голове была "корона" из перьев, глаза были узкие и горели красным огнем, хвост был воистину шикарен: очень густой, с большими, трехметровыми перьями, переливающимися всеми цветами радуги. В одной из лап у нее бился маленький бурый комочек.
- Это твое сердце. - Сказала она одна.
- А почему оно у тебя? - Спросил человек.
- Потому что я - Грусть. Я взлетаю и хватаю чье-нибудь сердце, затем сжимаю его, чтобы человеку было грустно.
- А я... - опять раздался многоголосый гам. - Летаю и вырываю сердца, а потом сжимаю их когтями, чтобы человеку было больно.
- Я хочу свое сердце обратно! - Но в ответ раздался лишь оглушительный хохот. Человек ссутулился и побрел дальше - догонять процессию.
Отошли назад деревья, и человек вдруг увидел, что в парке было какое-то выступление. На сцене показывал номер артист, за ним следил луч прожектора, но перед кем он выступал - человек так и не понял... Трибуны пустовали, а он все плясал и плясал на сцене, показывал фокусы, кривлялся...
Вот остался позади и парк. Похоронная процессия проходила теперь среди каких-то разрушенных домов... Разрушенных взрывами... Вокруг валялись мертвые солдаты... Но осталось позади и это. Человек оглянулся на удаляющуюся картину, словно на какой-то мираж... Теперь вокруг опять были дома...
Шелест дождя, вот уже полчаса сопровождавший человека, неожиданно разорвал громкий свист и матершина, смешанные со звоном бубенчиков. Он оглянулся и увидел бежавшего от своих преследователей парня. Парень был одет в шутовской наряд, из-под шутовской шапки выбились длинные волосы, на лице была нарисована широкая улыбка, но почему-то выглядел он как-то грустно, или такое ощущение создавали его глаза - спокойные, даже в этой неприятной ситуации, смотрящие с укором... На лбу человек успел увидеть странный иероглиф, которого он ни разу не видел, а на щеке - четырехлепестковый цветок... Больше он ничего не разглядел в шуте - тот промчался мимо и завернул за угол. Звон бубенчиков прекратился. За угол забежали и преследователи, размахивая веревками, силками и сачками. Серого человека немного удивили эти преследователи, и он поспешил заглянуть за угол.
Но там он увидел лишь тени бежавших куда-то людей и шута, неторопливо идущего ему навстречу. От холодного, осуждающего взгляда человеку стало не по себе. Позвякивая бубенчиками, шут прошел мимо.
- Почему они не поймали тебя? - Спросил человек, проглотив ком, подкативший к горлу.
- Они слепые, ты что - не видел? - ответил шут.
Серый человек проводил взглядом шута, пока тот не растаял в серой пелене дождя. Затем он словно очнулся и поспешил за похоронной процессией.
Но вскоре он опять остановился, увидев толпу, проходящую сквозь какую-то огромную конструкцию, а двое рабочих как будто качали что-то насосом.
- Что вы делаете? - Спросил серый человек.
- Мы качаем энергию из людей. - Ответил один из рабочих.
- А куда она идет и откуда берется?
- А вот куда идет, - Ответил рабочий, кивая вдаль, куда медленно уходила похоронная процессия. И вдруг человек увидел стену из тумана, обрубавшую улицу, а на ней рисовались разные картины: счастливая семья, рабочего, счастливого от того, что он за станком, деньги, любовь и все подобное, поданное с рекламным пафосом. - И берется оттуда же. Они, вить, как генераторы - надо только раскрутить. - Усмехнулся он.
- Раньше там показывали красные флаги, Ленина, Сталина, Маркса и счастливый коммунизм. - Прохрипел второй рабочий.
"Счастливый коммунизм? Коммунизм..." - Подумал человек. - "Такая же нереальная вещь, как и семья, как и любовь, как и все в этом мире?"
Размышляя, он прошел за похоронной процессией в стену тумана, которая тотчас расступилась, открыв вид на голую землю, утыканную крестами так плотно, что негде было яблоку упасть... И пустые могилы... Тысячи пустых, не закопанных ям - до самого горизонта - и еще дальше. На крестах около таких могил уже стояли годы жизни и смерти... "Уже все известно" - Подумал человек.
Тут он увидел, что похоронная процессия подошла к одной из пустых могил, которые находились в стороне от других, а со всех сторон слышались смешки и улюлюканье. Человек оглянулся, и увидел вокруг ограду, к которой жались серые люди, с искаженными лицами, какими-то неестественными... Они смеялись, шутили и бросали в процессию жестяные банки, бутылки, мусор... Несколько банок угодили в мальчика, вызвав приступ всеобщего хохота, эхом разлившегося над пустынной кладбищенской равниной.
Гроб поставили, чтобы родные могли проститься с покойным, а священник завел какую-то заунывную проповедь своим скучным голосом. Серый человек подошел к пьянчужке, который устроился неподалеку.
- Что здесь происходит? - Спросил он.
- А? - Повернул к нему свою пропитую физиономию старикашка. Его глаза были затуманены, он словно ничего не видел вокруг. - А... Здесь хоронят детство. - Раздельно произнес он своим скрипучим голосом.
- Детство... - Повторил человек и подошел ближе к процессии. Он смотрел на мертвого, пока гроб не закрыли и не стали опускать в черный зев могилы. Вдруг этот мрачный ящик затрясся, из него раздались приглушенные вопли. - Что вы делаете?! - Закричал Человек. - Он... Он ведь еще жив! Жив еще! Вы разве не слышите?! - Орал он, сдирая с себя серый плащ и срывая с головы шляпу. В ответ ему раздался гадкий хохот, он посмотрел на пустые лица ротозеев, которые стали швырять в него мусор, затем к нему повернулись родители мальчика... Они смеялись! Их лица искажали мерзкие гримасы... А мальчик... Он оказался закованным в цепи, а на голове была клетка...
И тут до человека дошло: маски! Маски! Это были резиновые маски на всех... И он увидел цепи, сковавшие тела всех людей; цепи просторные, дающие иллюзию свободы, но все-таки ограничивающие... Отец, продолжая давиться от смеха, достал из кармана маску, открыл клетку, и нацепил на лицо своего сына личину примерного мальчика-паиньки...
- Уйдите! Уйдите все! - Кричал Человек, срывая с себя серую одежду, обнажая шутовской наряд. - Это... - Пытался он переорать толпу, одновременно сдирая с себя резиновую маску. - Это МОИ похороны! Уйдите!! - Он увидел в руках лицо того, кем он считал себя всю свою жизнь. Толпа теперь орала на него, материла его, высмеивала его самыми отвратительными шутками, на которые только была способна.
- Ты уволен!! - Услышал он крик своего босса.
- Ты мне не сын! - Услышал он голос своей матери.
- Ты МНЕ не сын! - Услышал он голос отца.
- Ты нам не друг! - Услышал он своих друзей...
Вдруг толпа расступилась, пропустив двоих солдат с автоматами. Чей-то голос скомандовал "Огонь!" - и горячий свинец пробил тело Человека. Он упал наземь, окровавленный, черные пятна расплывались по его одежде, лужа растекалась из-под холодеющего тела...
Последнее, что он видел - был грустный взгляд улыбающегося шута... Такой спокойный и немного насмешливый взгляд...