Медленно и с трудом я раскрыл глаза... Последнее, что я помню: я засыпал в теплой постели у себя дома. А где я сейчас?
У-ух... Что-то башка болит. Еб те, бля... Дак, где ж я?
Я стоял посреди широкой площади, которую окружали высокие одноцветные, удивительно однообразные дома. Асфальт был под цвет строениям. Травы не было, деревьев не было. Что же такое? Что это за город и где все жители?
Осмотрев себя, я с удивлением отметил, что одет в одежду одного цвета со всем окружающим. Странным было и небо: оно было затянуто черными тучами... А может, это дым? Так куда же я попал - я понять не мог.
Некоторое время я бродил вокруг, поражаясь удивительной однообразности окружающего. Вдруг из переулка вышли несколько молодых людей хиппарского вида. Я хотел было с ними заговорить, но они вдруг побледнели и убежали прочь. Я обернулся и увидел позади себя здорового амбала, одетого в милицейский мундир. "Наконец-то". Только я открыл рот, чтобы спросить шо за дела, как получил мощный удар и упал... на кресло. Сам не понял, как, но я оказался в каком-то помещении.
- Эй! - Крикнул я. - Кто-нибудь есть?
Позади меня раздались шаги. Я вертел головой, но не мог увидет того, кто приближался: мою шею крепко держал обруч, руки, ноги и тело так же перехватывали такие же обручи. Тут в поле моего зрения появился человек в белом халате и с белой повязкой на лице, и со шприцем в руке.
- А-а! Сука, твою мать, ты че делать собираешься?! - Заорал я, увидев, как он наклоняется надо мной и метит иглой в обнаженную руку. Мне что-то вкололи, стало хуево, меня замутило. - Вашу мать, пидоры засранные, вы че сделали, суки... Суки... Гады... Ублюдки... Так вас... И ваших... Черт вас... Блин... Что творится?
...Я проснулся в своей прекрасной однокомнатной квартире, которое подарило мне государство. Как обычно, поблагодарив его за все, я позавтракал вкуснейшим бутербродом с маслом, запивая его чудесно-безвкусным чаем. Сытый и довольный я побежал по ярким улицам на работу. Вокруг меня были такие же, как я. Только не все были такими же радостными, как я. Целый день я таскал здоровенные ящики, которые клал на конвейр. Дальше они уезжали в огромную топку. Работать было здорово.
На обратном пути я зашел в церковь и помолился. Когда я уже подходил к своему дому, меня кто-то схватил. Я пытался отбиваться, но вдруг очутился в подвале. Неизвестный молодой парень склонился надо мной. Я почувствовал, как он мне что-то вколол.
- Ты что делаешь?
- Молчи и слушай. Вскоре у тебя появится потребность поговорить с нами. Когда это произойдет, положи под коврик у своей двери записку, и мы снова встретимся.
- Записку?.. - Спросил я, закрывая глаза. Непреодолимо тянуло в сон. - Что происходит?..
Утром я проснулся со странным чувством. Встав на колени, я хотел, как обычно, поблагодарить правительство... "За что?" - пришла мысль. Я оглянулся. Комната была оклеена однотонными обоями, в ней явно чувствовался недостаток мебели... Кажется, я хотел благодарить правительство за это... За что? За то, что мне не хватает зарплаты, чтобы обставить нормально свою вонючую квартирку?!
По телевизору показывали новости. На фоне голоса диктора прорывался какой-то еще голос... Но я не мог ничего разобрать. Завтрак уже не приносил былого удовольствия. Улица тоже как-то необычно переменилась. Все было не в радость. "Что за странное состояние? Это неправильно".
Работать было тяжело и неинтересно. В церковь не тянуло.
Следующий день оказался пасмурным. "Да, не то, что остальные дни", - подумал я. Смотреть телевизор, как и слушать радио, оказалось практически невозможно: слова диктора и непонятный шепот слились в одно, и разделить их не представлялось возможным. От безвкусного завтрака хотелось блевать, а квартира вызывала всего лишь чувство клаустрофобии. Улица оказалась не лучше: однообразные строения обступали мельтешаших людей и, казалось, этой убогой серости не будет конца. "Как же я раньше этого не замечал?" - появилась мысль, которая сразу же стала бороться с другими мыслями о том, что так думать нельзя.
На работе я похалявничал немного и поперся домой. Тут пришла мысль о том, чтобы забуриться к кому-нибудь домой. Я наугад позвонил в первую попавшуюся дверь. Никто не открыл. Я достал ключ от своей квартиры и, пожав плечами, вставил его в замочную скважину. К моему удивлению, дверь открылась. Но за ней была точно такая же квартира, как и у меня! Я выбежал из нее, немного постоял на свежем воздухе, затем зашел в другой дом, обошел несколько пустых квартир - везде одно и то же! Что же такое?
На следующий день я проснулся в своей убогой квартирке. Небо за окном было черным, высоко в воздухе, почти под самыми облаками висела какая-то фигня. По телевизору теперь отчетливо раздавался шепот, от которого пробегали мурашки: "...Ты счастлив, ты поклоняешься нам, ты счастлив, ты всем доволен, жизнь - это счастье, работа - это счастье, семья - это счастье, дети - это счастье..." На радио было то же самое. Я начиркал записку и положил ее под половик, а сам поперся на работу. Я еще не знал, чем мне это обернется.
На улице было трудно дышать - воздух был спертым и не наблюдалось ни малейшего ветерка. На заводе опять совершенно бессмысленно таскал ящики.
Когда я вернулся домой, то увидел у своих дверей кота, который смотрел на меня своим пронзительным, но невероятно спокойным и мудрым взглядом. Что-то во мне вдруг оборвалось и низринулось в бездну...
Кот меня привел к хиппарям. Они сидели и что-то курили. В воздухе витал освежающий запах. Первым делом мне вкололи еще свободы. Затем я стал рассказывать им обо всем странном и бессмысленном, что видел тут. Наконец, один из хиппарей указал на кота и сказал, чтобы я следовал за ним.
Мы вышли на улицу из подвала и тут кот заговорил.
- Знаешь, почему небо такое черное?
- Нет.
- А знаешь, что находится в тех ящиках, которые ты таскаешь?
- Нет, - Тупо ответил я.
- А знаешь, зачем существуют все эти церкви, храмы, мечети?
- Нет.
- Когда узнаешь, тогда и возвращайся. - После этих слов кот развернулся и пошел прочь. Мне стало обидно: я-то думал, что мне все расскажут, все покажут, а оказалось...
На следующий день я проснулся с дерьмовым чувством. В холодильнике нашлась вдруг нормальная еда - ее хиппи подложили, наверно. В телевизоре и по радио все так же шептал голос. На улице было все так же душно.
По дороге на работу я разглядывал все вокруг. Но меня окружало однообразие: даже глаза были у всех одинаково пусты - сразу же вспоминался взгляд кота. У многих я увидел на шее цепочку с каким-либо символом: гильотиной, висилицей или электрическим стулом. Побродив немного по городу и заглядывая в разные церкви, я увидел, что на одних фресках и иконах мессия был распят, на других - повешен, на третьих - зажарен на электрическом стуле. Поклонники разных церквей непримеримо относились друг к другу. Разглядывая библии, лежавшие на продажу в каждой церкви, я не увидел между ними практически никаких различий, кроме дат и некоторых описаний. В библии каждой из церквей все остальные церкви и веры облагались хулой, а именно эта церковь превозносилась.
Когда я выходил из очередной церкви и оглянулся, то увидел трубу, высовывающуюся между куполами, из нее шел густой черный дым. "Что это еще за черт?" - подумал я.
Приближаясь к заводу, я увидел у него такую же трубу. Только дым был не таким густым. "Так вот почему небо черное!" - пришла мысль, а вслед за ней пожаловала другая: "А что же тогда в тех ящиках?"
На заводе я некоторое время прилежно таскал здоровые ящики - хотя и не заметил никаких надзирателей, а потом пробрался в то место, где ящики наполняли содержимым. Это была небольшая комната с лентой конвейра и несколько людей с пустыми глазами и уставшими лицами дергали за рычаги, наполняя ящики какой-то полупрозрачной субстанцией, не похожей ни на что. Я прошел мимо них незамеченным и открыл дверь, которая вела в подвал.
Спустившись по лестнице, я некоторое время привыкал к сумраку, когда, наконец, смог нащупать выключатель на стене. Тут же стало еще темнее. "Что за черт?" - подумал я. Вернув выключатель в первоначальное полжение, я подошел к лампочке, которая была как раз на уровне моих глаз - потолок в подвале был низким. Спираль не горела, спираль была черная. Пожав плечами, я обошел подвал и вскоре нашел две здоровые цистерны. На них было написано "социальная программа".
Озадаченный, если не сказать больше, я пришел домой. Хотелось включить свет, но никаких предметов, типа люстр или светильников в квартире не было. Тогда я взял одну из книг, на которых не было ничего написано и которые бессмысленно стояли на полке. Я стал читать какой-то рассказ про геройство, про прекрасную жизнь, про семейное счастье и самоотдачу, но вскоре в моем мозгу стали четко собираться странные мысли, словно бы не мои: "не матерись - это плохо; будь добрым и хорошим; дети - это святое; семья - это счастье, обязательно найди свою избранницу; любая девушка может оказаться твоей принцессой..." - и подобное. Словно бы мамкины поучения ожили. Меня это дико разбесило и я пошел спать.
Когда я проснулся, то увидел над собой кота. Он спокойно смотрел на меня, затем сказал:
- Что ж, ты умнее, чем я думал, но этого недостаточно.
- Мы сейчас куда-нибудь пойдем, или ты опять смоешься?
- Что, не понравилось самому головой работать? То, что ты делал - это просто так, разминка для детишек. Щас мы с тобой пойдем, а я буду тебе рассказывать, тебе придется схватывать все на лету.
- Хорошо. - Сказал я, вставая с постели. Одеваться было не нужно - я заснул прямо как был, в одежде. Я, было, направился к входной двери, но меня остановил кот:
- Ты куда, там же толкучка ужасная!
- Точно, как-то я сразу не подумал.
Кот фыркнул:
- Всегда так.
Похавав, мы подождали, пока улицы не очистятся и вышли наружу.
- Теперь слушай, - говорил кот, - весь этот ужасный дым порождают люди. Вся эта черная мразь - это энергия людей, которую они потратили не на благо, а на всяку дурость, которую им привили с детства: работу, семью, детей, учебу в социальных заведениях и прочая. Слушай меня внимательно. Здесь с детства людям делают уколы, наподобие того, который сделали тебе, когда ты здесь проснулся. Помнишь?
Я на секунду замер, у меня проскользнуло воспоминание... Человек в халате, в маске, со шприцем...
- Так вот, - продолжал кот, - кое-кому очень выгодно, чтобы люди не понимали того, что происходит и как надо жить...
- А кто это?
- Кто? Сам поймешь, если не дурак. Мы же помогаем людям, продаем им свободу, но этот наркотик действует не на каждого и дает им только временное ощущение, так как наркотик социальной программы уже въелся в кровь и очистить таких людей очень тяжело. Тебе же его вкололи всего один раз в большом количестве, но ты же не отсюда...
- А почему одни люди счастливы, а другие - нет. Ведь наркотик всем колют?
- Просто со временем наркотик так въедается в кровь, что уже ничего не вызывает, становится естественным, привычным, человек привыкает видеть мир так, а не иначе, а от подобного однообразия начинает скучать, но наркотик не дает ему взбунтоваться и пойти на протест, все время его останавливая. Самые же сташные коптилки - это семьи, заводы, церкви, школы. В этих заведениях люди впустую расстрачивают свою энергию. Их завнушенность не позволяет им реально взглянуть на мир и они страдают, расстрачивают свою энергию, создавая себе надуманные проблемы.
- А где же дети?
- Да дома они или в школке. Пошли, зайдем в магазин.
В магазинчике, в котором на прилавках лежало все одно и то же, только в разных обертках, мы сразу же прошли в отдел для мамаш. Среди всякого хлама, типа погремушек, я увидел молоко "мамкина мораль", кашу "ты нужен обществу", книгу "думай правильно, будь говном".
- Да-а, интересный товар... - Сказал я, выйдя на улицу. - Слушай, а меня не заметут из-за того, что я на работу не пришел?
- Кому ты нужен? Ты посмотри, сколько быдла - за каждым не уследишь.
- А вот почему...
- Почему, почему... Заебал. Ты вот лучше побольше гуляй тут и найдешь несколько интересных вещей. Еще, попробуй проникнуть в больницу городскую... Так, потом... Ты найдешь у себя шприц с наркотиком... вколи его. Он действует в течении нескольких дней, постепенно набирая силу. Все, бывай.
Кот убежал, а я побродил еще немного по однообразным улицам и поперся домой. Только сейчас я начал удивляться, что знаю, куда идти, хотя внешне все вокруг удивительно одинаково.
Сидя дома на диване, я вдруг понял, что не мылся уже много дней, и прошел в ванну. В зеркале отразилось потрепанное, обвисшее лицо, заросшее щетиной. Помывшись, я кое-как привел себя в порядок и стал похож на нормального человека.
Голос по радио твердил "будь как все, будь как все, не выделяйся..." Вколол себе наркотик и лег спать.
Проснулся на следующее утро. Ощущение было странным. Вроде бы ничего не изменилось, но, все-таки, что-то менялось... В зеркале я увидел свою тупую заспанную пачку.
Пошел на улицу, просто так бродил везде, стараясь подмечать все вокруг. И тут вдруг до меня дошло: улицы были очень короткими, постоянно поворачивали, причем, практически всегда под прямым углом, а нередко все заканчивалось и тупиком. И еще я кое-что приметил: в подворотнях, в глухих местах иногда я боковым зрением замечал какие-то мелтешащие тени. Они проскальзывали быстро, практически незаметно. Что это было такое я понять не мог.
На следующий день лицо в зеркале мне показалось не особо знакомым... Странно.
Побрел в городскую больницу. Она была всего-то двухэтажной. На первом этаже дверь в туалет была открыта и я пролез внутрь.
...Коридоры был пусты, палаты тоже. Осторожно пробираясь все глубже и глубже, я наконец-то увидел доктора, но... но у него не было лица! То есть, вообще не было! Я нырнул за какую-то дверь, чтобы переждать, пока он пройдет. В этом помещении было полно медикаментов. На первой же попавшейся мне под руки коробке было написано уже знакомое "социальная программа", на другой "общественная мораль". Скривившись, я решил отсюда убираться. Больше мне ничего видеть тут не хотелось.
...Что-то мне все вокруг стало казаться каким-то странным, зыбким. Я никак не мог понять причины этого своего состояния. Все больше меня занимали мысли обо всем, что тут твориться. Весь оставшийся день я провел в размышлениях обо всем, что тут увидел и услышал.
Боже! Лучше бы я не просыпался в этот день! В зеркале я увидел странное, сухое, мертвое лицо со слепыми глазами... Я не понимал, что это значит. Наверно, наркотик начал действовать.
Я вышел на улицу в то время, когда все спешили на место своей работы. Все люди мне казались какими-то неестественными, словно они давно умерли, а глаза... Их глаза оказались зашиты! Боже... Они просто шли, как зомби, по заученному пути... И среди этой толпы я все чаще видел странные тени... Тихо проскальзывали между людьми, почти сразу же исчезая.
...Был уже вечер, когда я, немного уставший, возвращался с работы. Некоторое время я себя истязал тем, что думал о том, что помогал зомбировать людей, но потом понял, что по-другому я здесь не выживу, да и работать больше было негде - несмотря на разнообразие, все предложения были одинаковыми. Среди толпы ходил бродяга с протянутой рукой и просил любви.
Когда я пришел домой, то увидел на диване кота. Он встретил меня своим пронзительным и удивительно спокойным взглядом, лишь слегка дернув хвостом.
- Посмотри в окно.
Я послушался. За окном было так же сумеречно, как и утром. Вдруг улицу стала резко заполнять темнота и тут я понял, что это включают фонари, только они рождают не свет... Теперь за окном было очень темно и я видел только свое отражение в окне. Только отражение вовсе не было похоже на меня - это был все тот же иссохший мертвец.
- Так, - сказал кот, - ты уже видел достаточно...
- Но я не понял и половины из того, что видел.
- Понимание придет со временем.
- Но ты мне ответь хотя бы на один вопрос?
- Например?
- Например, почему нет прямых, открытых улиц?
- Это сделано для того, чтобы подспудно внедрить в мозги быдлу ограниченность, утвердить их в депрессии, врастить внутрь них клетку - для этого дела все средства хороши. Ведь, прямая дорога, которой не видно конца, является символом. Дорога в небо. Понимаешь?
- Свобода и все такое?
- Да. А теперь пошли, - после этих слов кот спрыгнул с дивана и подошел к двери.
- Куда?
- Сейчас произойдет явление.
- Какое еще явление? Я не хочу никуда йдти. Там темно.
- Но ты же не хочешь здесь остаться навсегда?
- Нет...
- Ты вообще не отсюда. Пошли, нехуй лениться.
Поморщившись, я открыл дверь и последовал за котом на улицу. Было действительно очень темно, ветра не было, воздух был все таким же затхлым, как и утром. Мы прошли несколько поворотов и тут кот остановился, глядя в небо. Я тоже туда посмотрел, но ничего, кроме непроницаемой черноты не видел.
Через несколько минут я услышал громкий звук, от которого все задрожало вокруг. Он исходил откуда-то из-за черного полога. Вдруг на небе появилось яркое пятно, которое стало расширяться и вскоре превратилось в здоровю прореху в черных облаках, откуда полилось яркое неземное сияние и в воздухе, ударяя периодически в бубны, висели десять шаманов. Один из шаманов спустился вниз и залетел в чье-то окно, прямо сквозь стекло, а через несколько секунд вылетел вместе с каким-то парнем и они все улетели прочь, прореха быстро заросла, но еще некоторое время в воздухе разносились эхом удары кямлы о бубен.
- Ну, и что это значит? - Спросил я у кота.
- Сам поймешь когда-нибудь.
- Почему ты всегда мне так отвечаешь?
- Потомучто человек должен все постигать сам. Знание никогда не дается в готовом виде. В готовом виде дается только суррогат, а допереть человек должен сам, своей тыквой.
- А-а...
...На следующее утро меня разбудил кот. За окном творилось что-то странное: казалось, будто в воздухе висит густое черное марево. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, что же такое внизу случилось. Но внизу я увидел людей, точнее, мертвецов, от которых исходил этот ужасный смрад.
- Что это такое? - Спросил я у кота.
- А, это действует наркотик истинного видения, который ты вколол себе на днях.
Когда люди освободили улицы, кот повел меня по извилистым дорогам, которые вскоре привели к кладбищу. На крестах почему-то было написано не умер, а "спасся". Кот сказал, что это тоже от наркотика. Среди могил бродили какие-то полупрозрачные фигуры, которые, тем не менее, выглядели как нормальные люди.
- Вот. А теперь я оставлю тебя здесь. Где-то рядом находится выход, - после этих слов кот удалился.
Я остался совсем один на кладбище. Ко мне периодически подходили призраки, но чего они хотели я не понимал. Не знаю, сколько я находился на кладбище, но вдруг я понял, мне надо просто проснуться. А проснуться здесь значило тоже, что и умереть. Город был мертв. Это было просто огромное кладбище, по которому бродили зомби. Мертвое мертвым...
Проснулся я в своей квартире. Город был таким, каким я его привык видеть. И небо было голубое. Все было прекрасно. Умывшись и позавтракав, я вышел на улицу и тут... Я увидел мертвецов!