Старуха-ведьма смотрела на девушку мутными поблекшими глазами. Красавица-молодица с золотыми косами до колен кого-то напоминала ведьме, но память у столетней старухи была уже не та. Лица людей, которых любила и ненавидела, места, где страдала и радовалась... Они виделись ей смутно, как сквозь серую дымку. Она даже не помнила хорошенько, как оказалась здесь. Зато отлично помнила, как накладывать проклятия, черные, беспощадные, такие, что впиваются, как клещи.

- Я прокляну тебя, - сказала она девушке.

- За что же, бабушка? - засмеялась та, блеснув жемчужными зубками.

- За то, что ты молода и красива, а я - нет, - Эта причина казалась ведьме вполне достаточной.

- Наслать на тебя смертный недуг? - размышляла она вслух. - Превратить в жабу?

- Это уж как хочешь, бабушка, - молодица явно не принимала ее всерьез.

- Нет, - поняла ведьма, и ее черное сердце забилось на миг, как в старые добрые времена. - Ты будешь жить, долго - долго - долго, жить, пока не станешь, как я, пока не иссохнет твоя плоть, не истончатся кости, не помутнеет взор. И тогда ты вернешься в прошлое, чтобы увидеть себя такой, какой была - прелестной и полной жизни. И боль твоя будет невыносима.

Но девушка уже не слушала старуху. На поляну, где они стояли, ступил юноша, темнокудрый и стройный, с улыбкой как летний ветер. Он прошел мимо легкой небрежной походкой, слегка кивнул девушке, не больше. А она глядела ему вслед, не отрываясь, и на ее нежном лице, изменившемся от желания и тоски, проступало что-то властное и жестокое.

Старуха тоже посмотрела на юношу - пристально-пристально - и провела костлявой рукой по лбу. - Мне кажется... я вспоминаю...