Аннотация: Написано на Ориджинал-Кинк фест, заявка: зависимость одного (младшего по возрасту) персонажа от другого.
Мистер Клейтон потер указательным и большим пальцем резковато очерченный подбородок с едва проклюнувшимися, словно мартовская травка, следами щетины. Тер долго: остались отпечатки массивного золотого перстня - красная полоска, похожая на полузаживший шрам.
Но отметина стоила того: мистер Клейтон избрал стратегию.
- Дэмиен, иди сюда, - позвал он, безусловно, напрасно: мальчик не откликнулся бы и на призыв сотни архангелов под аккомпанемент ядерного взрыва.
Очередной тест, подтвержденный диагноз: глубокий аутизм.
Клейтон рассек коридор, словно вскрыл консервную банку. В полупустой больничной палате шаги его разносились с громким эхом, напоминающим о стонах призраков. Белые-зеленоватые стены, заляпанные окна с дохлыми мухами на подоконниках и заскорузлые кровати взирали пустотно, как и безымянный аутик, прозванный каким-то фанатом "Омена" в честь несовершеннолетнего дьяволенка. Клейтон схватил Дэмиена за запястье; омертвелое лицо манекена не дрогнуло, только разглядел Сид Клейтон, дипломированный психоаналитик и гештальт-терапевт, собственное отражение в вязкой густо-кофейной сетчатке.
От рывка парень приподнялся - неловко, враскорячку, будто утка с перебитой лапкой. Дэмиен не желал двигаться, телесно нарушать плотный кокон своего "я"; Клейтон обворожительно ухмыльнулся и прошипел в розовую с золотистым пушком мочку уха:
- Ты теперь моя собственность. Про тебя все позабыли, пока ты гнил в этой дурке. Теперь ты мой. Нравится или нет.
Клейтон подумал об ошейнике, который припас в кармане пиджака. Сложенный вчетверо, он оттягивал твид, подмывало пристегнуть поводок к - не такой и тонкой - шейке темноглазого паренька прямо здесь и сейчас. Да, именно "здесь и сейчас". По всем канонам гештальта.
Клейтон сдержался, ограничился запястьем и собственной жесткой ладонью. Теперь след от перстня загорелся на руке Дэмиена, хрупнули круглые косточки, он пошевелил припухлыми губами... и двинулся за Клейтоном.
Когда трещит скорлупа - лучше катиться, чем лежать под каблуком.
- Вот и отличненько, - прокомментировал Клейтон, довольный первой победой.
С того дня двадцатилетний сирота по условному имени Дэмиен (подлинное неизвестно), признанный недееспособным вследствие психического заболевания - аутизма, и потому содержащийся в психиатрической лечебнице, сделался частным имуществом мистера Клейтона.
Все имеет цену.
Пациент психбольницы не приносит пользы государству.
Вывод: запросили недорого.
В комнате Дэмиена, маленькой, как мышиная нора, царит полумрак; поначалу свет из окон пронизывал - ни шанса темноте спрятаться в углу; мистер Клейтон отметил, что его зверушка реагирует на пристальные лучи солнца наподобие больного столбняком: замирал, смежив веки. Мистер Клейтон приказал горничной завесить комнату "пациента" серыми шторами.
Дэмиен благодарностей не высказывал, зато держался не напряженней, чем в больнице.
Клейтон заставил его принять душ. Как и было указано в анамнезе, пациент не сопротивлялся: на базовые инструкции реагировал, мыть и кормить с ложечки его не приходилось.
"А жаль", на долю секунды подумал Клейтон, и во рту его сделалось сухо и кисло.
Клейтон побродил вокруг двери, вспомнил: не поставил защелку. Нарушение приватности, ага. Но ведь Дэмиен признан невменяемым...а еще Клейтону не хотелось давать своему *приобретению* даже подобной свободы.
Он толкнул дверь.
Дэмиен смывал мыльную пену, пена срывалась с безволосой груди клочьями. Не тронутая загаром кожа чудилась одного цвета с белыми стенами... и гладкой.
Клейтон сглотнул.
На глазок определил возраст Дэмиена - 20-22, может, чуть более. В больничной хламиде Дэмиен казался бесформенным, как инфузория, на самом деле - был аккуратно сложенным, с фигурой плавной и мягкой, словно у юной девушки; стройным, но не тощим. Дэмиен немного напоминал антикварную фарфоровую игрушку...с вполне подходящими для куклы неживыми, похожими на ржавые гвозди, глазами.
"Черт".
Клейтона передернуло от пустого и пристального взгляда. Вспомнились всякие фильмы про маньяков, в том числе документальные, но Сид Клейтон - профессионал, маньяки для него - материал, как глина для скульптора...Да, как глина. Или фарфор.
Красивая игрушка плюс объект для исследований. Впрочем, о втором Клейтон не думал, длинные мысли остались за незапертой дверью, а здесь - короткие... и колючие, будто прутья орешника.
Расстояние в пять мокрых квадратов кафеля он преодолел за долю секунды до того, как на дно душевой кабинки шлепнулся последний клок пены. Клейтон рванул "мальчишку" к себе.
Дэмиен безвольно изогнулся, подчиняясь чужой силе; запнулся о край кабинки, неуклюже сложился пополам. Того гляди, расползется, что твоя картонка, подумал Клейтон, держа Дэмиена за талию и плечи; сверху капала вода и темнела в индиговый голубая рубашка, а мальчишка - гладкий и горячий; почти неприязненная ассоциация с вареной макарониной вспыхнула и рассеялась. Клейтон ущипнул Дэмиена за ягодицу, провел в паху.
Тест на ощущения, вот как мы это назовем. И на восприятие. И на...
Ха, работает.
Член Дэмиена набух, и вскоре не помещается в кулаке Клейтона; тот трепал его быстро-быстро перебирая пальцами; выяснил - Дэмиен сползает вниз, стоит отпустить. Медленно - вдоль мокрой стены на мокрый пол, вывернув ноги и беззастенчиво демонстрируя возбужденный член.
"Тело без души", подумал Клейтон с новым приступом неприязни, "вот как это выглядит. Тело без души".
- Да очухайся ты!
Непрофессионально. Но кто заботится о валидности методик, когда хлещет теплая вода и стемнилась от влаги одежда; Клейтон хочет вдохнуть в Дэмиена душу, словно ветхозаветный Бог - в Адама. Благородная цель, дерзкая и безумная цель.
Лицо Дэмиена по-прежнему пластиково, только блестит слюна на губах. Наверное, то вода. От пощечины его голова перекатывается на другой бок, дрогнув шейным сухожилием. Все.
Сид Клейтон стоял над своей жертвой, с присвистом дыша сквозь сжатые зубы - мокрый, с обрывками сознания вместо рационального спокойствия и с мальчишкой-получеловеком под ногами. Разведенные в сторону ноги безволосы, как и грудь, и пах, хотя Дэмиен - почти брюнет: какое-то гормональное нарушение в придачу к психическому.
Дэмиен мало похож на человека, поэтому переступить границу выдуманных кем-то (и тут же выброшенных в самое грязное помойное ведро) "моральных норм" - очень просто.
Клейтон переворачивает Дэмиена вниз лицом, ширинку немного заедает, а потом оттуда выскакивает, будто пресловутый чертик из коробочки, возбужденный член самого великого экспериментатора.
"Все так просто", думает он, прежде чем разделить ягодицы Дэмиена и ворваться в него.
"Обычный секс", - немного погодя; невольный партнер Клейтона реагирует вполне живо, телесно, а лица не видно. Натыкаться на изморозь пустоты - страшно, неизбежно, и Клейтон заталкивает Дэмиена под душ. Вода набирается в ноздри, словно роса в чашечки цветов, в неплотно сжатые губы. Блестят, думает Клейтон, все так...блестит. Дэмиен захлебывается и хрипит, глотает воду, отчего живот становится твердым. Так вот и работали в средние века. Чревонаполнительная трубка - действенный агрегат по изгнанию демонов.
Секс - один из видов экзорцизма. Клейтон чувствует себя героем, а Дэмиен задыхается, от близости агонии плотно и горячо сжимает внутренние мышцы; его рвет теплой водой, но Клейтон "выдерживает характер". Проще говоря - не в состоянии остановиться до оргазма.
...А потом уже можно вытащить "жертву" из душа, и в который раз отшатнуться. Демоны сидят на месте, упрямые, вроде стада баранов.
Но между приступами рвоты и собственным оргазмом, Дэмиен хлюпает: "Хватит!"
Клейтон засчитывает очко в свою копилку. Один-ноль. Премию по психиатрии за шоковую терапию..
Продолжим позже.
В его мире - бабочки. Индиговые и пурпурные, хрупкие, как хрусталь, как дыхание на морозном воздухе, мириады бабочек и немного стрекоз. Дэмиен наблюдал за ними тысячи лет и никогда не уставал. Прекрасные сны - он не желал бы пробуждения.
Человек с жестким, будто деревянным лицом, сединой в мышиного цвета волосах и грубым колючим телом, ворвался в запретное и потравил бабочек дихлофосом. Тогда-то Дэмиен и кричал - "хватит", а захлебнуться не боялся. Ничуть.
Так тяжко - просыпаться.
Дэмиен живет у этого мужчины (Клейтон, его зовут Клейтон, выучил Дэмиен - пригодится). Маленькая комната, полутемная и уютная. Кормят лучше, чем в больнице. Но *спать* не дают, и бабочки вымирают, словно поздним ноябрем. Дэмиен порой плачет, только чтобы Клейтон -хозяин не увидал.
...Было хорошо - ничего не чувствовать. Уколы, врачей, осмотры, холодные и мокрые постели, окрики сиделок. Соседи кидали друг в друга кашей, а растрепанная женщина беспрестанно орала, пока ей не вонзали в предплечье иглу. А Дэмиен следил за бабочками, и было хорошо.
Теперь... от него требуют подчинения. Дэмиена кличут психом половину его жизни, но псих не = дурак. Дэмиен не дурак. Подчинение - значит, не "мне все равно, делайте что вздумается", а "слушайся меня".
Наверное, Клейтон в детстве мечтал завести собаку, а ему не позволяли.
Поэтому Дэмиен сидит на поводке. Да-да, дверь в комнату незаперта, но он на поводке - дотягиваться можно только до туалета и душа (того самого душа, где умерло сто миллионов бабочек). Дэмиен любопытства ради натягивал поводок, ошейник вонзался глубоко под кожу, из тонких царапин капала кровь. За синяки хозяин Клейтон бил. Тем же поводком.
Вот такая ирония.
Хочется спать.
- Мы идем в город.
С порога и аллюром. Клейтон ухмыльнулся тонкими с воробьиными лапками морщинок, губами: Дэмиен научился реагировать на его голос. Терапия действует.
- Собирайся.
Дэмиен натянул свитер, потом джинсы и долго возился с застежкой, достаточно долго, чтобы истолковать как "зависание" и ударить по рукам. Дэмиен моргнул кругло и несчастно, и Клейтон втянул этот взгляд, будто дышку марихуаны, кайфуя от покорности... подопытного.
"Действенная терапия. Если демоны не сбежали - то попрятались".
Правда, пока приходится волочь его на привязи, у Дэмиена ватные ноги, он переставляет их неуклюже, как цапля в песочнице. Клейтон дернул привязь, отчего тот нагнулся задом вверх, отросшие волосы коснулись подошв.
"Ничто так не заводит", мельком подумал Клейтон. Дискомфорт между ног, проклятый мальчишка с его льдистыми демонами, дал бы фору ударной дозе виагры. Нужно добраться до машины. Лифт, ступеньки, улица. "Ауди" Клейтона.
- Садись.
Дэмиен замялся, словно хромированный бок, отсвечивающий солнечные лучи, испугал его. Так оно и есть. И нырять в прохладу салона - тоже боязно.
"Плевать".
Клейтон схватил его за шею с силой, почти достаточной, чтобы выломать пару позвонков, и толкнул вперед.
"О ремне безопасности подумаем позже", - щелчок замками на дверях и окнах. Дэмиен ощутил спазм от желудка и вверх, на языке загорчило. Еще несколько мертвых бабочек, с каждым актом *терапии* Клейтона, Дэмиену остается все меньше, он собирает в горсти ломкие индиговые крылья. Склеивает слезами, но черные тела и яркие крылья неподвижны...
Дэмиен уткнулся лбом в лобовое стекло. Клейтон развернул его, и в который раз усмехнулся.
- Зрачки у тебя сужаются. Значит, видишь меня. А врачи от тебя отказались...у них просто не хватало...фантазии, - последнее Клейтон пропыхтел; выпростал не особенно длинные ноги Дэмиена из-под сиденья. - Не зажимайся, как школьница.
Дэмиен запрокинул голову назад. Хотя бы не видеть. К боли и кровотечению можно привыкнуть - не намного противнее ежедневных уколов. Но отрава...
- Пожалуйста, - шевельнул он губами. Клейтон проигнорировал.
"Терапия" - просто прикрытие.
...И хуже всего, что часть Дэмиена не возражает против грубых пальцев с коротко подстриженными ногтями (перстень оставляет алые полукружья-отпечатки ударов). Теплая тяжесть колыхается от живота, точно рябит дымка над газовой плитой, и в ней также тают и умирают снежные и серебряные бабочки.
В салоне тесно, поэтому Клейтону пришлось сложить мальчишку пополам, неловко вывернуть ноги. В который раз подметил сходство Дэмиена с какой-то общипанной птицей. Курицей, возможно. Вернее - цыпленком.
Такие асексуальные сравнения...и такая контрастная реакция.
Смазка в бардачке несколько облегчила участь Дэмиена, и все же он вздрагивал крупно и болезненно, Клейтон опять сравнил его с чем-то... съедобным. Секс - пожирание. Клейтон выгрызает что-то из Дэмиена, фрикции - укусы; аутизм - яблоко, а "нормальность" - сродни огрызку.
"Почему же меня не мучает совесть?"
Он полукашляет-полусмеется. Дэмиен тесный, мягкий и упругий. У него шоколадно-золотистый пушок на верхней губе и подбородке, а зубы похожи на зубы кролика.
"Опять что-то из животного мира", - Клейтон ущипнул Дэмиена за сосок. Косо сдернутый свитер сполз на руку, и он рванул его на мальчишке.
- Ох, - выдыхает Дэмиен громче, спазматически сжимает *все* мышцы. Всхлипывает, прежде чем расслабиться в болезненно-сладкой истоме.
Опередил.
- Не смей кончать раньше меня, - Клейтон оттянул ремень. Пряжка блестела. Белым. И в живот Дэмиена вошла с тихим хлюпом, от удара Дэмиен скорежился, прикрывая живот и почему-то между ног.
Дэмиену чудилось, будто Клейтон поселил в его кишках кошку. Кошка царапалась и выгрызала путь наружу.
Он безмолвно рыдал, связанный тем же ремнем, пока они ехали. Клейтон не обращал внимания. Пока Дэмиен его не интересовал.
- Веди себя как нормальный человек. Я профессионал, и я знаю, что вывел тебя из состояния аутизма; тебе могут нравиться или нет мои методы, но никакой доктор сейчас не нашел бы патологии. Довольно прикидываться. Веди себя как нормальный человек, или...
Дэмиен выслушивал речь Клейтона, хлюпая носом от боли в животе. Расплывалась жирная фиолетовая гематома. Можно было заглянуть в "ничто", но Дэмиену более не уютно там. Трупы бабочек пахнут горелыми спичками.
Неуютно.
Дэмиен кивнул. Он давно забыл, каково это: "вести себя как нормальный человек". Нормальных людей водят на поводках? Насилуют? Бьют?
Дэмиен не ответил бы. Не помнит.
- Идем.
Толпа в зеркалах, в музыке и бесконечных рядах товаров. Дэмиену мерещилось - сбежались двойники Клейтона, каждый оставит по синяку и Дэмиен станет целиком сиреневым. Как вон та блузка за стеклом. Со здоровенным цветком посередине.
Клейтон шел рядом, сохраняя "приличную" дистанцию. Пусть принимают за отца и сына. Или за кого угодно - в конечном итоге, Клейтону плевать. Нужные люди дали добро на проверку *теории* пару месяцев назад, и результаты налицо. Дэмиен не выделяется из толпы - просто тихий парень с немного странным взглядом, не более безумным, чем у двух третей жителей урбанистической клоаки. Здесь все - пластиковые манекены, не отличить и живого от мертвого.
Кондиционированный воздух оседал на коже Дэмиена, и ему чудилось - разглядывает великан (снежный человек ростом с пирамиду Хеопса, например). Его глаз - толпа, мириады лиц. И липкое дыхание.
Но Клейтон пугал сильнее, поэтому Дэмиен брел рядом, не подавая признаков (жизни) неудовольствия. Однообразные бутики, стеклянные клетки, яркие полки с товаром и люди, люди... откуда их столько? Дэмиен пытался считать, сбился и закрыл глаза.
Внезапно нахлынула боль, накрыла с головой, и только несколько гибких крыльев удержали его от крика.
"Живот. Мой живот".
Гематома выплеснулась и текла, капала внутренностями на чистый каток-пол. Лиловая. Или багровая. Связка кишок - вроде колбасы, а желудок напоминает полиэтиленовый бесплатный мешок.
Дэмиен заставил себя дышать.
Он жив, и не истекает внутренностями. Просто Клейтон ударил его локтем, и лучше бы Дэмиену не подать вида...
Шаг. Еще. Идти можно.
- Так лучше, - кивнул Клейтон. - Иди вон в тот бутик. Тебе нужно подобрать одежду.
Дэмиен надеялся, что его не станут раздевать публично. И, разумеется, ошибся: Клейтон приказал ему обнажиться до белья. Консультант - рыжий веснушчатый парень одного с Дэмиеном возраста, усиленно отвел взгляд от здорового синяка под ребрами, и Дэмиен стоял посреди бутика почти голый, скрюченный, отражался в полудесятке зеркал, и сам себе напоминал насаженного на крючок червя. Клейтон держался поодаль, тыкал в какие-то тряпки. Дэмиена не интересовало - в какие. Он готов нацепить хоть рубище с веригами.
Но подобрали ему самые обычные джинсы - несколько пар, рубашки и свитера. Клейтон щелкнул кредиктой в карт-ридере, и рыжий консультант раскланялся перед важным клиентом, виляя задом не хуже дрессированного Дэмиена.
Всех можно выдрессировать, думал тот, прячась в черные джинсы и синюю рубаху.
"Ну вот и все", - Дэмиен почти умиротворен. Скоро они пойдут домой. По крайней мере, там спокойнее...
Однако у Клейтона обнаружились иные планы; бутик с мужской одеждой остался позади, и они вошли в соседний. Тот самый, где мелькала лиловая блузка.
"Что это значит?" - Дэмиен задал бы вопрос, но губы пока непослушны. Он моргает.
- Подберите ему женское платье, - скомандовал Клейтон, и кукольная блондинка-консультант (ее ресницы похожи на оборванные лапки насекомых, губы клейкие, точно обиты паутиной, а юбки не видать вовсе) - сокрыла удивление. Так же, как и Дэмиен.
"Я ничем не отличаюсь от них", с обидой думает тот, "Почему же меня держали в психушке, а их - нет?"
Клейтон указал Дэмиену на примерочную кабинку, плотные древесного цвета шторы и замкнутое пространство. Лучше , чем открытое, рассуждает Дэмиен, но так же боль в животе сжимается от *предчувствия*
"Нет, нет...он ведь не сделает этого здесь..."
Дэмиену плевать, что его вырядят в платье. Условности - сплошные условности, чужие взгляды изредка цепляются за него, и потом их уносит ветром погруженности в себя, как сухие листья.
"Я ничем не отличаюсь от них, какого черта Клейтон командует *мною*?"
Клейтон протянул ему классическое черное мини-платье.
- На тебе хорошо смотрится, - прокомментировал позже, и был отчасти прав: из-за телосложения Дэмиен похож на качественного трансвестита.
Он дергает плечом. Хорошо-плохо... он устал. Очень-очень. И живот болит.
Дэмиен уставился в пол.
- Выходи на середину. Чтобы все тебя видели.
"Зачем?"
Дэмиен не сдвинулся с места.
- Выходи.
"Нет".
У Дэмиена так мало осталось *его самого*, и он дорожит мелкими белесо-кремовыми капустницами. Если хозяин ударит его *опять* - переживет. Бабочки всегда уносили боль на слюдяных крыльях.
- Выходи и заговаривай с каждым встречным, - вот финальный аккорд. Дэмиен мотнул лохматой головой.
Его молчание - последняя бабочка.
- Я накажу тебя, - предупредил Клейтон, но голос его дрогнул.
Демоны, старые-добрые демоны, выглянули из-за угла. Сеанс финального экзорцизма часто похож на насилие...
Ткань скрипит и грозит порваться. Мальчишка упирается, но вскоре оказывается в центре торгового центра. В центре мира. Хороший каламбур, - Клейтон держится поодаль.
Дэмиен слепо наталкивается на людей. Его сбивают с ног. Смеются. "Шлюха", - кричит кто-то, потому что платье коротко и плечи голы. Дэмиен захлебывается толпой и голосами. И музыкой - из-за нее чудится, будто он танцует жутковатый танец, точно муравей с оборванными вибриссами. Dance Macabre.
Некуда бежать, - понимает Дэмиен. Только это. От Клейтона его отрезали, ни единого темного угла. Свет, музыка и толпа.
Торговый центр.
"Шлюха. Фрик. Придурок".
Мальчишка в зеленой кепке плюет в Дэмиена жвачкой, а его друзья смеются. Пожилая дама осуждающе нависает: развелось уродов...
Некуда сокрыться.
Молчание - так мало осталось...
И он кричит.
- Оставьте меня! Оставьте меня в покое!
Дэмиен срывает с себя платье. Черной шкуркой-тенью оно падает на глянцевый пол.
Обнаженный, он вызывает новый приступ хохота у толпы, все смеются над ним, все смотрят на него, темнота умерла от солнечного удара... И бабочки тоже.
Дэмиен ничего не чувствует.
Даже собственных слез, свистка охранников и цепкой хватки Клейтона, который сообразил: перестарался с *терапией*.
Очнулся Дэмиен дома. В своей комнате. Клейтон сидел рядом.
- Ты в порядке?
- Да, вполне. - Дэмиен сжимает в кулаке останки последней бабочки. Может быть...еще пустят в *тот* мир. - Считайте, что ваш эксперимент завершился успехом.
Клейтон ухмыляется и уходит.
Между пальцев Дэмиена течет серебристо-индиговая слюда.