Макаров : другие произведения.

Про Русь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, КРОТКАЯ РУСЬ...
  
  
  
   Ю.А. МАКАРОВ
  
   ( Стихи разных лет )
  
   Литературный редактор - Н.У. Ахмеров
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Я вас люблю, до слёз, до боли
   Как вам, не приведи Господь.
   Я одинок, как ветер в поле.
   Но вы вошли мне в плоть и кровь.
  
   И забубенная, лихая
   На грудь упала голова,
   Когда вы, злясь и упрекая,
   Роняли едкие слова
  
   И, дверью хлопнув, уходили.
   Я был невинный виноват
   Лишь в том, что вы не полюбили
   И был я вам ни Рай, ни Ад.
  
   Любовь стоит слепой монашкой
   И просит милости у тех
   В ком только зов любви вчерашней
   И скука нынешних утех.
  
   Когда уходят, горе горше,
   Уверить хочется, догнать.
   Но только вас не будет больше,
   И сердцу нечего терять.
  
   ХХХ
  
   Хватит ли сил
   Доползти до вершины?
   Море снегов
   И обвалы камней.
   А подо мною
   Как черные спины
   Скалы, обвалы
   Над пропастью дней.
  
   А над вершиной
   Холодное небо.
   Что оно скажет,
   Туда и пойдешь.
   Может и лег бы
   Покорно и немо -
   Страсть одержима,
   Ее не уймешь.
  
   ХХХ
  
   Ты неизбежностью загадки,
   Как затаенная свеча,
   Светилась, и глаза украдкой
   Склонясь, таила у плеча.
  
   Я веки поднимал как тяжесть,
   Ронял, и набирался сил,
   И как котенок в саквояже
   Терялся и простить просил.
  
   Песок царапался и жёгся
   В твоей замедленной горсти.
   А я клонился, но не мог же
   Тебе "люблю" произнести.
  
   У ног потягивалось море,
   Когтями гальку шевеля,
   Бакланы падали у мола
   И хохотали за тебя.
  
   ХХХ
  
   Максим отсчитывал мгновенья,
   Конь трепетал под седоком,
   Ждал шпор, как птица оперенья,
   Роняя пену языком.
  
   На мосте падали подковы,
   Катались мягко мышц шары
   И пел струной из пальцев повод
   Как зов не пущенной стрелы.
  
   Короткий крик возник и замер,
   Оставив ископыть в бору,
   Клинки раскосыми глазами
   В затылки щурились врагу.
  
   Целует ночь
   Прощенных смертью,
   Они ничьи,
   Как эти пни,
   Лишь пахнут порохом
   И местью
   Терпеньем взорванные дни.
  
   ХХХ
  
   Мне женщина когда-то признавалась,
   С мороза торопливо раздевалась,
   И спрашивала: "Что и почему?
   С тобой я все сумею и пойму..."
  
   Я пожимал плечами, делал мину,
   И отвечал чего-то наугад,
   Пока она у печки грела спину
   Я руки грел ей и тому был рад.
  
   Мы говорили о ручьях и зданьях,
   И тишина средь слов была слышна.
   Из чувств приходят мастерство и знанья, -
   Подумал я, когда она ушла...
  
   ВРЕМЯ
  
   Покой - как бремя умиранья.
   К противоборству поостыв,
   Влачишь глухое прозябанье,
   Себя на свете позабыв.
  
   Но время к сердцу не причастно.
   Качая чаек на волне,
   Оно над плотью и не властно,
   Ты с ним уходишь наравне.
  
   И не сменить теченья будней,
   Плывешь, как плаха на плаву.
   Мне тем страшней и беспробудней,
   Чем неподвижнее плыву.
  
   Но вдруг глубины дна почуяв,
   И отдохнув, набравшись сил,
   Дух по полёту затоскует,
   Почуя взмахи чьих-то крыл.
  
   И начинает плыть навстречу,
   Извечный времени закон
   Тот, что спасает нас и лечит,
   Как будто судьбами влеком.
  
   Пусть кружит ворон над тобою.
   Но навались на волны вновь.
   Ты дышишь далью и судьбою,
   В тебе
   И сила,
   И любовь.
  
   ХХХ
  
   Мой пращур деловой и дикий,
   Чтоб отстоять свои права,
   Из хриплых интонаций крика
   Для нас выгранивал слова.
  
   Души не взвесишь на ладони
   И на язык не отличишь,
   Но клич в лицо врага исторгни -
   И сутью затрепещет тишь.
  
   И долго будет повторяться
   Он грозной музыкой в тиши,
   Пока ей не дано разъяться
   На зримость понятой души
  
   ОБЛАКА
  
   Плывут куда-то груды облаков,
   Уходят в даль, клубясь и замирая.
   О, как легка их пенистая стая -
   Их не тревожат хитрости силков.
  
   Я не зову. Клубя дорожной пылью,
   Гляжу им вслед, на непрерывный бег.
   Они парят. Они про все забыли,
   И гнет земли оставили навек...
  
   ХХХ
  
   Свет в ночи - это тихая песня о солнце,
   Первобытный, пещерный и древний уют,
   Свет звезды нам мерещится дальним оконцем,
   За которым изба, и тепло, и приют.
  
   Это пламя как зримое вече раздумья,
   Это мысль и душа вековой темноты,
   Это хаос летящего в вечность безумья -
   Прирученная щедрость земной доброты.
  
  
   ВДОХНОВЕНИЕ
  
   Безумие лишь ты одно и знаешь.
   А жизни смысл, и сущность бытия,
   Ты все, как есть, спокойно принимаешь,
   Не мудрствуешь, не жалишь как змея.
  
   Живя порывом, искренностью, страстью,
   Пророчески врачуя и губя,
   Ты деспотично склонно к самовластью,
   Но в мире нет правдивее тебя.
  
   Пусть кажется, что правда мимолетна,
   Но ты и в ней достанешь до вершин
   Таких, что даже неба звездолетам
   Такой полет вовек не совершить.
  
   Ты оставляешь не следы, а горы,
   Не хаос и бессмысленный галдеж.
   Ты все, что есть, оставишь словно город
   И из него невидимым уйдешь.
  
   ХХХ
  
   Я знаю, женщина прекраснее любви,
   И выше всех досужих измышлений.
   Каким ты именем ее не назови -
   Она имен превыше и сравнений.
  
   Но, как всегда, прекрасное в себе
   Таит величье вечного молчанья
   Ведь даже лепет нежного признанья
   Звучит нелепой грубостью в тебе.
  
   В тенетах глаз мы паука не мыслим.
   Мы к ней идем, и отступает мысль.
   Мы на пути безудержны, как выстрел.
   И лишь потом мы постигаем смысл.
  
   ХХХ
  
   Не волен я в поступках и делах,
   Но воля вольная вокруг меня как воздух,
   Она тиха как благостная мгла,
   Но пламень слов выпаривает воду.
  
   Я слов в строку насильно не зову.
   Я только жду, они приходят сами.
   И потому, наверное, не лгут.
   И это называется стихами.
  
   ХХХ
  
   Все забыто, закрыто, размыто,
   От печали лишь сердце болит.
   Пролетел я как черт неумытый
   Над землей, от которой знобит.
  
   Нес свечу я над волчьими ртами,
   Говоря не на их языке,
   Они шерсть мою драли и рвали
   Чтоб молчаньем убить в тупике.
  
   ,
   Но судьба погубила их зачин,
   Люди есть на несчастной земле,
   И не зря я промучился, значит,
   Ради них в этой тягостной мгле.
  
   Ожил я, чтобы встать на колени
   Перед теми, кто дал мне понять,
   Что не зря прогорели поенья
   И в избе можно ночь переспать
  
   ХХХ
  
   Выгуливал он
   То собак, то детей -
   Себя вместе с ними
   Выгуливал.
   За это остался
   Совсем без мудей,
   И помер от водки
   И курева...
  
   ХХХ
  
   Течёт упитанный питон
   Ленивою рекой.
   Среди листвы вечерней он
   Спокоен как покой.
  
   Две обезьянки в нем лежат,
   Уснув утробным сном,
   Удав, добрее малых львят,
   Ведет кольцо с кольцом.
  
   Встает над джунглями луна
   Большая как залив.
   Удаву не тревожат сна,
   Глаза - как фонари.
  
   ХХХ
  
   Милые, застенчивые липы,
   Пчёлами пропахшие в тени,
   В вас стоят за встречным птичьим криком
   Те незабываемые дни.
  
   Вы пропахли девушкой и снами,
   Чистотой высоких вечеров.
   Это все осталось между нами -
   Без объятий, музыки и слов,
  
   Это та невидимая сила,
   Аура полета и любви,
   Та, что нас по жизни проносила
   И хранила чистоту в крови.
  
   ХХХ
  
   Я нашел этот город, где нежность живет
   Та, которую снежность уже не берет,
  
   От которой восходит цветенье садов,
   От которой исходит рожденье плодов.
  
   Затерялась она на краю пустыря,
   Где скрипела калитка и пела заря,
  
   Там лишь ветры бездомные рыщут в полях,
   Да на крыльях стремительных птицы парят...
  
   Там все небо изорвано в клочья от вьюг
   И пустынный подлунной земли полукруг,
  
   Когда птицы и ветры уже не поют,
   Провожает продрогшее небо на юг.
   А дороги под снегом текут...
  
   Там не верится в травы и посвисты гнезд,
   Там хрипит у деревьев задира-мороз,
  
   Там следы как хрустальные кубки хрупки,
   Но живет там родное пожатье руки,
  
   Что хранит от навязчиво-лживых тревог,
   Как грядущего солнца залог...
  
   Нежность входит туда, чтоб не видел никто,
   И ладошки тихонько кладёт на лицо.
  
   Ведь в суровой невзгоде она родилась,
   Ведь лишь именем этим во мне назвалась.
  
   И ее берегу, чтоб не выстудить глаз,
   Знаю я, что она б никогда не нашлась
   Если б не было вас...
  
   ХХХ
  
   А ну-ка, разум, что ты стоишь,
   Когда ты холоден и трезв?
   Ты знаешь все и планы строишь,
   Возводишь зданья, валишь лес.
  
   Ты учишь строгих недоумков...
   Но если кто погорячей,
   Он подожжет твою науку,
   Ты будешь нищего нищей.
  
   Всю жизнь ты ходишь у ограды.
   Но, встав над бездною и без...
   Ты зришь лишь хаос без преграды
   И вдруг поймешь: безумье здесь.
  
   Оно, как кузня на окрайне,
   Звенит и жжется до утра,
   Чтоб мысль вошла вот в это зданье,
   Что ты воздвиг еще вчера.
  
   ХХХ
  
   Все помню, ту горькую осень,
   И листьями плачущий сад.
   А время как ветер уносит
   Лицо твое, голос и взгляд.
  
   И слезы твои, и молчанье,
   И ласковых рук забытье -
   Все это ушло в расставание
   И горе слепое мое.
  
   Теперь отошел я, оттаял.
   И только тоскою мутит,
   Как птицу, что бросила стаю
   И в даль одиноко летит.
  
   ХХХ
  
   Не нежьте душ,
   Чтоб даже в поле ветер
   Казался вам осенним сквозняком.
   Не нежьте душ,
   Нет нежности на свете.
   Ее лукаво выдумали дети,
   И накормили мамы молоком.
  
   ХХХ
  
   Я в пролеты улиц, как в пролеты лестниц,
   Падаю, глотая
   Тьму и сквозняки.
   Стынет одиночество на домашнем кресле,
   Слушает за стенкою
   Чуждые шаги.
  
   Всё во рту от прошлого напрочь перегоркло,
Но встает, безудержно
   К прошлому маня.
   "Возвратись! - кричит оно, -
   Возвратись, и только!"
   Но зачем? Ведь нет уже прежнего меня.
  
   И куда же в прошлое? В выцветшие камни?
   На быльем поросшие
   Старые поля?
   Иль туда, где нет тебя.
   Но дана мне там ли
   Для счастливой мудрости
   Прошлого земля?
  
   РАННЯЯ ВЕСНА
  
   Катилось солнце на полати
   Из облаков и темных туч,
   И не было полей покатей,
   Когда гроза играла туш.
  
   Ростком задумывалось семя,
   Бесстыжий червь жевал и млел,
   И нервами сочилось время
   Кардиограммой слов и дел.
  
   Менялись радости и грусти,
   Как по приказу тихих губ,
Двоились молнии как устья
   Под мягкий гогот дальних труб,
  
   Тянулись нити из кудели,
   Закат стоял веретеном,
   В зеленых варежках из елей
   Струился чёткий месяц-гном.
  
   Будил побеги топот капель.
   А те, предчувствуя прорыв,
   Тянули молча ноги цапель,
   Кору штурмуя на разрыв.
  
   Траве хотелось изобилья,
   Ее темнил плывущий лист,
   Но ей казалось, это крыльев
   Над ней неугомонный свист.
  
   Деревья были карасями,
   Мерцая в кольцах чешуей,
   Дорога пахла калачами
   И паром печки залитой.
  
   ХХХ
  
   Вам словно тайными наветами
   Дано мне сниться наяву,
   В тех снах вдруг яблоком наветрянным,
   Как будто подаешь в траву...
  
   ХХХ
  
   И горы охнули в поля,
   И в руки падает земля,
  
   До рукоятки в грудь проник
   И жадно красный пьет родник
  
   Всё ненасытней, всё нежней
   Нож - заклинатель танца змей.
  
   ХХХ
  
   Шум дождя - задумчивая прелесть,
   Песня крыш и зреющих хлебов.
   Мне весь вечер за домами грезились
   Силуэты вымокших стогов,
  
   В тишине коров мычанье сонных,
   Полосы чернеющих плетней,
   Где лишь тучи грузно и безмолвно
   Все идут по россыпи огней.
  
   ДЕРЕВЬЯ
  
   Когда в лесу деревья рубят,
   Они таинственно молчат.
   И только щепы брызжут в руки,
   И листья медленно летят.
  
   И ветви вздрагивают плотью -
   Мужицким телом под плетьми.
   И безголосо плачут ночью
   В лесу оставленные пни...
  
   ХХХ
  
   Мы шли по грозам и снегам,
   Был, если груз в пути,
   То это хлеб напополам,
   Да горы впереди...
  
   И вот, стоим у самых гор,
   Мы сделали привал,
   На горы смотрим мы в упор,
   Как на девятый вал.
  
   А сзади глушь и тишина,
   Прошли мы пол мечты,
   Дорога ветром снесена
   И взорваны мосты.
  
   А нам не надо ничего,
   Есть сто надежд в груди.
   Идем мы общей бичевой -
   Вершина впереди.
  
   Из нас никто не подведет,
   Дороги нет назад,
   Вперед идущий не умрет,
   Как деды говорят.
  
   СЛЕПОЙ
  
   Ладоней вытянутых дрожь,
   Стволы, летящих в солнце сосен,
   И у виска поющий дрозд,
   И звонкий воздух чист и сочен.
  
   Идет наощупь, наугад.
   И даже близь без дна и света.
   И только солнце на руках...
   ...................................
  
   ПУГАЧЕВ
  
   Псы выли в ночь, и рты дразнящих окон
   К сугробам припаяли языки.
   На перекрестках ветер бил наскоком
   И рвал от мокрых лиц воротники.
  
   В горсти промерзшей бороду расправив,
   Стряхнув как звон снежинки с армяка,
   Он перешел хребет глухой заставы
   И канул в дверь ночного кабака.
  
   В глазах таились озорство и дерзость,
   Над захолустьем вздыбленных бровей
   Вставала лба крутого онемелость,
   Как вольница немерянных степей.
  
   В косматых пальцах заиграла влага,
   Откинув с плеч обмякшую сажень,
   К нему, крича, валила голь ватагой
   В изодранных шапчёнках набекрень.
  
   Глаза кипели яростью и грустью
   И как клинок лукавым был прищур.
   Он, навалясь на стол тяжелой грудью,
   Глядел в свечу, как в очи палачу...
  
   ХХХ
  
   Я каждый раз припоминаю
   Лицо, твой голос в тишине,
   Я как никто навеки знаю,
   Что есть на свете страсть иная
   И наяву, а не во сне...
  
   И это всё, как всё земное
   Пройдёт. Но память о тебе
   Останется, как-то иное,
   Что раз бывает на земле.
  
   ПЕСНЯ
  
   Здесь у сквера тихо, тихо,
   Все мертво от лунных линий.
   А в глазах твоих беспечных
   Рассверкался серый иней.
  
   Где-то песня, где-то песня,
   Словно с жизнью расстается,
   В нас с тобой высоким эхом
   Отдается, отдается....
  
   ХХХ
  
   Взорвет молчанье нетерпеньем
   И тишь как взрывом разорвёт,
   И хлынет горлом откровенье,
   И душу правдой захлестнёт.
  
   Захочешь враз, без промедленья,
   Всю лживость мира обличать,
   И не желая примиренья,
   Лицом к лицу с врагами стать.
  
   Но нет, не выпить залпом неба,
   Из неба можно лишь испить,
   И надо искренностью жить
   Каким бы ты великим не был.
  
   ХХХ
  
   Белой блузки снег батистовой
   Да шершавая рука...
   Я лежу и перелистываю
   В поднебесье облака.
  
   Нам и слов уже не надо,
   Только в синие глаза.
   Гляну, что теплеют рядом,
   Вот я все уж и сказал.
  
   ХХХ
  
   Обрыдло ямбы повторять.
   Курю, в себя стараясь верить,
   Тщусь непонятное понять
   И необъятное измерить.
  
   ХХХ
  
   Спи, мой добрый, спи, мой нежный,
   Спи, доверчивый мой друг,
   На подушке белоснежной
   В ореоле тонких рук.
  
   Пусть тебе присниться детство,
   Кукла старая твоя,
   От которой ты в наследство
   Мир живой переняла.
  
   Мир лукавый, мир суровый -
   На губах твоих печаль.
   Спи, родная, месяц новый
   К теплым ластится плечам.
  
   Где-то солнечную ношу
   Небо тащит в новый путь.
   Спи, родная, ведь не может
   Кукла Ладу обмануть.
  
   ХХХ
  
   Звезду свою увидишь иногда.
   Но вот уже горит костер рассвета.
   И где она была, твоя звезда?
   Была или нет, но только больше нету.
  
   Все мимолетно, призрачно, минутно,
   Все от любви. А дальше - от огня.
   Все так непрочно, суетно и хрупко,
   Как и во мне, да и вокруг меня.
  
   И можно ль ждать, и можно ль в это верить,
   И дальше жить бесстрашно до конца,
   Когда вот-вот судьба закроет двери
   И целый мир сомкнется у лица?...
  
   ХХХ
  
   И опять автомат и скатка,
   Снова учат врагов убивать.
   У дороги пробитая каска,
   На земле одинокая мать.
  
   ХХХ
  
   Я отделён от неба небом,
   Очерчен светом на земле,
   И восстанавливает небыль
   Свои чудачества во мне.
  
   И я кажусь себе планетой
   Без притяжений и отдач,
   Из тела выпавшей кометой
   Летя в созвездьях неудач.
  
   Губами трав мне шепчут предки,
   В корнях избавившись от тел -
   Самопочтение не редко
   Себя возводит за предел.
  
   Почтив пустую форму плоти,
   Как храм без света и богов,
   Идем мы всех и вся напротив,
   Не видя собственных оков...
  
   И вот я выделен и замкнут,
   И жив лишь сердцем и чутьём.
   Я словно предков старый замок,
   Где высыхает водоём.
  
   Но рушу стены и колонны,
   Впускаю звездную метель.
   И рвутся связи и препоны,
   И звезды падают в постель.
  
   Я трепещу и замираю
   Среди таинственных вещей,
   И сам как будто умираю,
   И становлюсь уже ничем.
  
   ХХХ
  
   Пусть долог путь мучительного роста,
   Ты ствол, и ветви к зрелости неси,
   Чтобы однажды вдруг легко и просто
   Цветеньем и плодами изойти.
  
   Мы все идем сквозь горести и будни,
   Испытывая души на излом,
   И нет пути грустней и многотрудней,
   Чем путь по всем невзгодам напролом.
  
   ХХХ
  
   В движенье действовать умейте
   На месте вывертов и встреч,
   Поверив в чувство, дерзко смейте,
   Чтоб независимость сберечь
  
   Не отложить души на после,
   Ежесекундно право жить,
   И если скука бродит подле,
   Ее со счастьем не сдружить.
  
   Но если скука, это сила,
   Что душу насмерть приручит,
   То жизнь как сонная могила,
   И ты в ней заживо убит.
  
   ХХХ
  
   Еще дышу, еще пишу,
   Еще люблю лукавых женщин,
   Еще не плачу от затрещин
   И счастья нового ищу.
  
   ХХХ
  
   Не пожелай себе себя.
   Живи одним: любовью к людям.
   Ведь если никого не любим,
   Нам мстят удача и судьба.
  
   Врасти талантом в поколенья,
   Чтоб он как свет в людей проник.
   Их души, горести и время
   Ивой должен выразить язык.
  
   ХХХ
  
   Я между будущим и прошлым
   Стою с собой наедине.
   И каждый день, что мною прожит
   Был прожит словно на войне.
  
   ХХХ
  
   На полку кинешь чемоданчик,
   За столик сядешь у окна,
   И в путь, из дома, и чем дальше,
   Тем даль отчетливей видна.
  
   И пусть невесело и лихо
   Вновь начинать свой дальний рейс,
   Вагоны выйдут к стрелке тихой,
   Перебирая струны рельс.
  
   И запоют, и захлопочут,
   Начнут ковать пролеты верст,
   И не унять ни днем, ни ночью
   Сердцебиения колес.
  
   ХХХ
  
   Какая боль, какая грусть:
   За неудачей неудача.
   И сердце все ночами плачет.
   Ведь что ни день, то рана в грудь.,,
  
   ХХХ
  
   От юродивых глаз, от бессмысленной злобы,
   От веревкой на горле закрученных фраз,
   Я вернулся к полям, и родным и веселым,
   Что как матери ждут из скитания нас...
  
   ХХХ
  
   Сегодня зыбко мне и жарко,
   Я словно щука на песке.
   И опрокинутые жабры
   Топырят челюсти в тоске.
  
   И вот, несут на желтом блюде,
   Я окольцован в горизонт.
   На нем, облизывая, будут
   Меня ворочать рожи солнц.
  
   Я бью хвостом, я задыхаюсь,
   Плюю в невежество своё
   И на мгновенье понимаю,
   Что забываю бытиё.
  
   ХХХ
  
   Сырой асфальт листают шины
   Как пачки сотенных бумаг.
   На тротуаре липы стынут
   И окна теплятся в домах.
  
   Огни ютятся и колдуют,
   Как сотни крошечных молитв.
   Там кто-то женщину целует,
   В прическе пальцы утопив.
  
   А кто-то жизнь, в себе ссутулясь,
   Как дождь в подъезде переждет...
   Промокший ветер к стенам льнет,
   Не умолкает говор улиц.
  
   ТРИПТИХ
  
   Я люблю тебя, кроткая Русь,
   За твою доброту и смиренье,
   И за силу натруженных рук,
   И за силу большого терпенья.
  
   Я люблю тебя, буйная Русь,
   За безумие сердца шального,
   За внезапную горечь и грусть,
   И за удаль словца озорного.
  
   Я люблю тебя, гневная Русь,
   За твою неподкупную смелость,
   В чем полями твоими клянусь,
   И в любви присягаю на верность.
  
   ХХХ
  
   Смущенный сад стоит в бреду...
   Целуя матовые губы,
   В туман как в женщину иду,
   Которая другого любит.
  
   И корни вьются у подошв,
   И время длится панихидой,
   Росы оцепенела дрожь
   На листьях призрачной планиды.
  
   Развал движенья и штриха -
   Все было глазу неприятно,
   Как соль мятежного стиха
   Припомнить четким и понятным.
  
   Как измениться и забыть?
   О, как легко в природе это!
   А где-то солнечное эхо
   Росло сырую смуту смыть.
  
   ХХХ
  
   Все те же руки, те же лица,
   И повторенье чувств и слов.
   А за окошком дождь струится,
   Вдали торопит крылья птица,
   В ней сердце звонкое стучится,
   На перепутье всех ветров.
  
   РАССВЕТ
  
   Заря царила на горе
   Невозмутимо и высоко,
   Цепляясь, подала осока,
   Теряя перстни на земле.
  
   Пред нею мягко пчелы пели,
   Вставая лапами на лист
   И отраженья сонных лиц
   Дрожали у озер в купели.
  
   Сквозные шарики зеркал
   Рассвет, зажмурясь, пили едко,
   А ветер медленно и метко
   Их с длинных листьев отсекал.
  
   О реках в смутные луга
   Один ручей шумел чуть слышно.
   И все казалось неподвижным,
   И побежденным навсегда.
  
   ХХХ
  
   Ручьи канатами вились,
   Вплетая солнечные пряди.
   И, черные, летели в высь
   Деревья в каменной ограде,
  
   И птиц ловили на лету,
   Качали на мозолях почек,
   И выпускали как в лапту,
   Играя в них с утра до ночи.
  
   А первобытный сок вскипал,
   Зудел в стволах, кидался в кроны,
   И смутной речью нарастал,
   Восторг замалчивая стоном.
  
   В сияньях солнечных одежд
   Льнул ветер женщиной и песней,
   Он был источник всех надежд,
   Он был задира и ровесник.
  
   И вот, когда невмоготу
   Молчать коре корявой стало,
   Она чуть слышному листу,
   Себя отдав, затрепетала.
  
   В тот миг на полночь подожгли
   Закат языческие боги,
   И, затрубив в земные роги,
   Их трепет в тайну облекли.
  
   ХХХ
  
   Пусть недоверием горят
   Твои глаза неугасимо,
   Душа и руки говорят,
   Что ты по-прежнему любима.
  
   Но ты по-прежнему одна
   Сквозишь в моем движенье каждом,
   Но ты как берег мне нужна,
   Вдали оставленный однажды...
  
   ХХХ
  
   Снега безмолвны и диковинны,
   В них есть таинственная грусть.
   В них заколдована, закована
   Моя неистовая Русь...
  
   Не потому ль такой тоскою
   Пленяет эта красота,
   Что с этой детской чистотою
   Моя, прошедшая, слита?
  
   ХХХ
  
   За дымами, за туманами,
   За лугами, за полянами,
   За полями конопляными,
   За горами безымянными,
   Там гуляет воля-волюшка,
   Что утрами светит зорюшкой,
   Да смеется в поле-полюшке
   Над моею над головушкой.
  
   ОНИ
  
   Больными призраками втаивают
   Они в панельные дома,
   И под одеждами утаивают
   Банкротства сердца и ума.
  
   Их руки, хладные и липкие,
   И невесомы как от ран.
   И в душу скользкою улиткою
   Они вползают как обман.
  
   И за завесой слов и жестов,
   За лживой искренностью в ряд,
   Как манекены с торга шествуя,
   Они смеются и глядят.
  
   А в их телах как бы в ущелиях
   Зыбучей мглы белесый стан,
   Где хаос тихого безделия
   И в тьме вина самообман.
  
   ХХХ
  
   Эй, Волга! Эй ветер, упругий и хлесткий!
   Эй, зыбкие волны, не скальте гребней!
   Я тоже как буря, бездомный и броский,
   С размаху влетающий в груду камней!
  
   Стихи и стихия - мы братья по нраву.
   Нам тесно и тяжко в оковах преград.
   Бунтуя, и я разбиваюсь о скалы,
   И пенится, падая, мой перекат.
  
   Эй, Волга, послушай, и мне б за тобою
   К морям устремиться в далекий поход.
   И мне надоело скитаться рекою,
   Хочу необъятности ветра и вод.
  
   ХХХ
  
   Деревни, реки и отроги
   Меня по-прежнему влекут,
   Как судьбы, пыльные дороги
   По пашням медленным текут.
  
   Поля пусты, волнистый воздух,
   Иду по первому жнивью.
   И разговорчивую воду
   Из родника крутого пью.
  
   Смотрю на межи с косогоров,
   В тени рассыпчатых берез -
   Поля уходят в дальний город
   По горизонту в сотни верст.
  
   И нет им ни конца, ни края,
   Они вершат свой мирный труд.
   Там люди, в солнце прорастая,
   Себя как тяжести несут.
  
   ХХХ
  
   Кто ближе к чувству, к сути ближе,
   Тот выше правил, слов и дел
   Несет загадочней и выше
   В себе таинственный удел...
  
   ХХХ
  
   Мне некуда спешить, я на холме отлогом.
   Внизу речная даль прозрачна и чиста.
   Как облака душа моя пуста.
   Она молчит, она забыта богом...
  
  
   ХХХ
  
   Мечта, она как карта,
   Как план твоей души,
   Не дай ее обкаркать
   И сам не пропляши.
  
   Иди за ней по следу
   Как гончая, как рысь.
   Другой дороги нету,
   Чужой не обольстись.
  
   Нет хуже бездорожья,
   Когда у всех в плену.
   И заспанные рожи
   За все тебя клянут.
  
   Охаянный и жалкий
   Ты будешь вниз глядеть.
   Девчёнке в полушалке
   С тобою не гореть.
  
   Но пусть набатом звонит
   Нетронутая высь.
   Не бегай от бессониц
   И дел не берегись.
  
   Ведь ты средь многих знаешь
   Куда тебе идти.
   Ты солнца не достанешь,
   Но будешь ты в пути.
  
   ХХХ
  
   Чуть тронешь глубь в случайной встрече,
   Так встанет целая судьба.
   И вот бросаешь как на ветер
   Неудержимые слова.
  
   И хочет дух преодоленья
   Всех этих горестей и пут,
   И чувствуешь до расслабленья,
   Как ты беспомощен и глуп.
  
   И в переделках ситуаций
   Вершит у люда на виду
   Ошибка, как налет пиратский
   Всадив под ложечку беду.
  
   И расстаешься с человеком:
   Уже твоя, его вина.
   И связь людей в сплетеньи с веком
   В тот миг отчетливо видна.
  
   ХХХ
  
   В рьяном гвалте страстей
   Голос мудрости строг.
   Средь отрад и скорбей
   Этот голос как бог.
  
  
   ХХХ
  
   Давно ли трава была ласковой, свежей,
   И вся полыхала зеленым огнем?
   Но вот уже ветер, колючий и снежный,
   Ее потушил и раздел перед сном.
  
   ХХХ
  
   А ветер под звездами черный и наглый,
   У окон в деревьях качается мгла,
   Он полон своей независимой правдой
   Но нет в нем, как в нас, человечьего зла.
  
   Он рвет и бросает пожухлые листья,
   Он тучи пасёт, как завзятый пастух,
   И встречным бросается в праздные лица,
   Огнем обжигая глаза на лету.
  
   ХХХ
  
   Я свиньями не втоптан, я в себя
   Ушел как в древний королевский замок.
   В нем царствуют случайность и судьба
   И творчество вне времени и рамок.
  
   ХХХ
  
   Пишу как письма
   Родине, друзья,
   Порой не в лад,
   Но честными стихами,
   Как в старину
   Писал когда-то я
   И говорил
   Моей далекой
   Маме.
  
   ХХХ
  
   Не жди, не майся, не томись,
   Все бред, а ты уж скис.
   Общеньем скуку не сломить,
   Опомнись же, очнись.
  
   Приляг, побалуйся чайком.
   Но, нет, душа болит.
   Живешь с ней, словно с дураком,
   И думай, что велит.
  
   ХХХ
  
   Разбавлю горечь, посолив,
   Тропинкой с ветерком.
   Она как приступ, как прилив,
   Я с ней давно знаком.
  
   Кусты капелью запоют,
   Запляшут мне вослед.
   И отрешит лесной уют
   От горестей и бед.
  
   ХХХ
  
   Мгновенна капля, призрачна,
   Но времени на темячко.
   А я, весёлым призраком,
   Грызу на лавке семячки.
  
   Весне и солнцу радуясь,
   Тому, что тихий вечер,
   К причастию прикладываюсь,
   Жгу зори, словно свечи.
  
   ХХХ
  
   Душа скорбит. Неотвратимо
   Уходят дни в небытие,
   Что сознавать весьма противно,
   Как и бессилие свое.
  
   Покорность. Мы, рабы и дети,
   Бредем, куда душа велит,
   Случайные на этом свете,
   Который в нас на время влит.
  
   Самим себе и всем чужие,
   Безумцы в стойбище людском
   Мы в большинстве полуживые,
   Мы больше мрем, а не живем.
  
   Но все ж на землю, словно в гости
   Приходим вместе я и ты.
   Растет здесь жажда удовольствий
   Их пустоты, из немоты.
  
   ХХХ
  
   Тучка вся высохла, но не пропала.
   Облаком синим на зорьке предстала.
   Тут и задумалась: "Кем же я стала?"
  
   В озере синем она закачалась
   И от бессмыслицы дней избавлялось:
  
   "Ох, как дождить я на землю устала,
   Ох, да начну-ка все как сначала..."
  
   ХХХ
  
   Бесконечна скука. Радость искрой
   Пролетит и сгаснет на лету.
   Жизнь моя летела б очень быстро,
   Если счастье кинуть в суету.
  
   Только в ней все точно до микрона
   И ритмичен полосатый рейс.
   От трущоб до царственного трона
   В хаосе порядок тоже сеть.
  
   ХХХ
  
   За печкой тара ханы спали,
   Сверчок под лавкой тяжбу вёл,
   Два вздоха в тишину упали
   И всхлипнул под ногами пол.
  
   В луне все вещи оживились,
   Петух надменный прокричал,
   И мерно ходики трудились,
   Их времени язык качал.
  
   ХХХ
  
   Огонь в печи горшок облапил.
   Взасос целует, сукин сын,
   Пока не отняли ухватом
   И он к любови не остыл.
  
   А вот, и солнышко поспело -
   Пей как парное молоко,
   В саду защелкало, запело,
   Дохнуло лесом и рекой.
  
   И дед, усевшись на скамейку,
   На бабку зыкнул, как большой.
   Она ж с крыльца пустилась с веником:
   "Проснулся? Дуй тебя горой!"
  
   Теперь беды не оберешься:
   Сомнет, задушит, разорвет.
   Откуда ж в старой что берется?
   То, ведьма, плачет, то орет.
  
   И веник хлесткий предвкушая,
   Дед сиганул на огород,
   Сарая угол орошая,
   Начав дневной круговорот.
  
   ХХХ
  
   Да, правы все.
   И все ж никто не прав.
   Все виноваты
   И никто невинен.
   Но только дым
   И темный мира прах
   Тот, кто в миру
   Прекрасного не видел.
  
   ХХХ
  
   Дрожжами пахнет и помолами,
   На кухне мухи, нервов зуд.
   На пасху птицы богомольные
   Весну на крыльях принесут.
  
   И станут бить поклоны дерзкие,
   Зрачками гордыми грозя,
   И клён тоскующими ветками
   Возьмёт святую кладь гнезда.
  
   А я траву ладонью черствою
   Склонясь, поглажу у плетня
   И сквозь крыжовник непричесанный
   Луна залает на меня...
  
   ХХХ
  
   В миру постылое сиротство
   Всегда не подвиг, а судьба,
   Что горше всякого уродства,
   И выше пошлого родства.
  
   Так в позаброшенной храмине
   На пустыре в конце села
   На ветер молятся равнины
   Забытые колокола.
  
   ХХХ
  
   Ты говорила холоду,
   Что пропадаешь с голоду,
   Ему ж плевать как городу,
   Что ты такая смолоду...
  
   ХХХ
  
  
   Как благодати неба, и земли
   В меня вошли и стали теплой плотью
   В меня вошла Вселенная любви
   И мысль звездой явилась непорочной.
  
   ХХХ
  
   Ты не плачь, моя бедная муза,
   Не скучай у других без меня,
   Я уйду без цветов и без музыки,
   И без дружеского вина.
  
   Я к земле примощусь где-то с краю,
   Чтоб, как в жизни, другим не мешать.
   Мне не надо ни Ада, ни Рая,
   Мне отрадней забиться и спать.
  
   Я уйду, успокоившись, к мертвым,
   И живое оставлю живым.
   Век мой был предназначен для чёрта,
   И не мог я в нем выжить иным.
  
   ХХХ
  
   На амбаре петух загорланил.
   Куры спят, с голодухи, в клети.
   А в кармане, то вошь на аркане,
   То худая блоха на цепи.
  
   ХХХ
  
   Поздно, поздно, все постыло,
   И остыл порыв и пыл:
   То ли было, то ль не было,
   То ли жил я, то ль не жил.
  
   Время крутит каруселью,
   Балалаечкой бренчит,
   Я какой-то канителью
   Заполняю каждый миг.
  
   Утра, вечера не помнишь,
   Мелочь каверза, мура.
   Если что-то и исполнишь -
   Втянет черная дыра.
  
   Не успеешь радость встретить,
   Промелькнет как дальний звон.
   И опять тоска засветит
   В тишине со всех сторон.
  
   Нетерпенья злая немочь
   По уюту звкружит
   И души окоченелость
   Обернется жаждой жить.
  
   ХХХ
  
   Я - служитель маяка
   На скале у моря.
   Виден он издалека
   Ночью на просторе.
  
   ХХХ
  
   Но все слабей с действительностью связь.
   И я иду в глубины подсознанья.
   Как дон Кихот я прожил среди вас,
   Не принимая вашего незнанья.
  
   ОЖИДАНИЕ
  
   Пустота. Ни эмоций, ни дум.
   Ожиданье желаний как поезда.
   Я живу как осина в саду,
   Жду цветенья и листьев как подвигов.
  
   На вокзале не слышно колес:
   Ни громов и ни росчерков молнии.
   Я молчу, меня снегом занес
   Буйный ветер и выстудил холодом.
  
   Не слыхать мне далеких гудков,
   Нету зова в края незнакомые.
   Лишь в пролетах беспомощных снов -
   Дни вокзальные, дни бестолковые.
  
   Только знаю: осиною стать
   Не дано мне в саду ошарашенном,
   И весну привокзальную ждать,
   И цветенье с листвою выпрашивать.
  
   Знаю я, что ещё оживу
   И придет мой состав неприкаянный,
   Лишь досадно, что я не живу
   Так как прежде, легко и отчаянно.
  
   ХХХ
  
   Дай напьюсь твоим, береза, соком!
   Не маши ветвями, не шуми.
   Разве ты не видела как сокол
   Рвет голубку в небе над людьми?
  
   Разве ты, живя на белом свете,
   Оставаясь с небом и рекой,
   Прошумела, так и не заметив,
   Что за жизнь рискуют головой?
  
   Ты чему рассыпчато смеешься
   Белозубой нежностью коры?
   Может веришь в то, что и живешь ты
   Только ради ветра и игры?
  
   Иль совсем, забыв свои напасти,
   Ты навек в кого-то влюблена,
   И несешь кому-то это счастье,
   Где уже ни берега, ни дна?
  
   Оттого ты, значит, так прекрасна
   Даже в дни, когда совсем одна.
   Над тобой и осени не властны
   Потому, что сердцу ты верна.
  
   Успокойся, я тебя не трону,
   Я и сам из тех, что чтит мечту.
   Есть на свете мужество, не дрогнув,
   Пронести по жизни чистоту.
  
   ХХХ
  
   Всю жизнь я дарил, раздаривал
   Себя, да и все с себя.
   Но совесть не разбазаривал.
   Ее отдавать нельзя.
  
   Иным, добираясь к лучшему,
   Без совести легче жить.
   Но я и в несчастьях случаем
   Всегда умел дорожить.
  
   Придет он - все светит заново.
   Глядишь, и нельзя не петь.
   И ради его, желанного,
   Надо страдать, терпеть.
  
   ХХХ
  
   Луна все окна в доме вставила
   Из темно-синего хрусталя.
   А меня вот,
   Любимая оставила
   Головою
   На плахе стола.
  
   Так, чтоб тихий палач рассвета,
   Погасив все огни свечей
   Завершил ритуал
   Вендетты
   За покатость
   Ее плечей.
  
   А луна все окна в доме вставила
   Из темно-синего хрусталя.
   И средь них
   Для нее оставила
   Стекла грязные.
   В рамах - тля.
  
   ХХХ
  
   Выделен я, отмечен
   Небом, звездой, травой.
   И я за все в ответе
   Перед самим собой.
  
   Здесь я возник и вырос,
   Здесь я и постарел,
   Жить просто так на выброс
   Я бы не захотел.
  
   Благо, душа певуча,
   Разум высок и чист.
   Верю в счастливый случай
   Тот, что как свет лучист.
  
   ХХХ
  
   Напишешь стихи и хочется
   Похвастаться, поалеть.
   И выложить, как пророчество
   Бессовестное, как смерть.
  
   Но знаешь, дурь окаянная
   Мотается в голове.
   Словно соседка пьяная
   Летит на слепой сове.
  
   ХХХ
  
   Где-то прячется, что-то ищет
   Беспокойный светляк души.
   А за окнами ветер свищет
   В онемелой ночной глуши
  
   В соснах рыскает, в рощах шарит -
   Нет чего-то, чего-то нет.
   Шар земной без привала шпарит,
   Зажигая то тьму, то свет.
  
   Карусель, канитель, безделье,
   Как в психушке - слова, слова.
   Как у дурочки рукоделье,
   Чтобы дурочкой не слыла.
  
   ХХХ
  
   Корнями дуб сгробастал землю
   Как друга, встретив в первый раз,
   Взлохмаченный, подобный зверю,
   Внутри - из непомерных ласк.
  
   ХХХ
  
   Безумные кони страстей
   Везут колымагу истории.
   Словесные камни риторики
   Летят под колёса смертей.
  
   ХХХ
  
   Непутевому поэту
   И на ящик денег нету.
  
   Как бездомного ворюгу
   Бросят голым на дерюгу.
  
   И слетятся лишь вороны
   На мои на похороны.
  
   Но на мне, затеяв свару,
   Перемрут от перегару.
  
   ХХХ
  
   Пахнет грозой и серою
   В этом глухом саду.
   Здесь я молюсь и верую
   В жизни моей судьбу.
  
   Стучит она звонким посохом
   Со мной на путях всегда.
   Как бы мы с ней не охали,
   Она меня не предаст.
  
   ХХХ
  
   Ты куришь робко как мальчишка,
   Роняя пепел на штаны.
   А Родина твоя из книжки
   И из придуманной страны.
  
   Ты на какой-то дутой шхуне,
   Надув как губы паруса,
   Вдруг приплыла к чужой лагуне
   И под чужие небеса.
  
   Здесь кормят скот и ловят рыбу,
   В мозолях руки и крови,
   И нет для райских птах улыбок
   На хрупких веточках любви.
  
   Здесь ремесло, а не искусство,
   Здесь хриплый храп, а не стихи,
   Здесь как ребенка прячут чувства
   От рук чудовищных стихий.
  
   А ты пускаешь дым из носа
   На утлой палубе своей...
   На парусах любовь проносят.
   Под парусами гибнут в ней.
  
   ХХХ
  
   Весь в мечтах как кафтан в заплатах,
   В грезах весь, как в пустых миражах,
   Я люблю хохотать и плакать,
   И от скуки стихи рожать.
  
   Я до боли привык к России,
   К жизни пьяной и злой привык.
   Меня травы и сны растили
   У оврага, где бьет родник.
  
   Мне бы солнца напиться вдоволь,
   Чтобы небо в крови взошло.
   Но рябины стоят как вдовы.
   Значит, лето мое ушло.
  
   ХХХ
  
   Во мне как змеи молнии живут
   И лижут мозг, и ядом обжигают,
   И в нежилое вспышками зовут,
   И душу как лучину зажигают.
  
   ХХХ
  
   Покидает сила жизни
   После пьяного греха,
   Слова путного не выжмешь -
   Тряска в хилых потрохах.
  
   А душа скулит и ноет,
   Свет на тьмищу променяв:
   "Хам, тебе и жить не стоит,
   Все ты сердце прогулял!
  
   Ждешь здоровья и покоя,
   За надежду уцепясь?
   Деньги будут - вновь в запое
   С Сатаной наладишь связь!"
  
   ХХХ
  
   В теории ты добр и прав,
   На практике - увы,
   Не покоришь свой древний нрав -
   С привычками, на "вы".
  
   Вот так разводятся слова
   С делами как с женой.
   Уж на тебе не голова -
   Послушный шар земной.
  
   И не обманывай себя,
   Что будет так и так,
   Когда б не случай, не судьба,
   Ты был бы как дурак.
  
   ХХХ
  
   А мне языческие боги
   Мой грешный вырвали язык.
   И я, ничтожный и убогий,
   Аж разговаривать отвык.
  
   Лишь иногда кричал и плакал,
   На всякий случай, хохотал,
   Траву ласкал, деревья лапал,
   И вместе с ливнем танцевал.
  
   Я целовал взасос истоки,
   Ловил по рощам ветерки.
   "Дурак! И что ты землю топчешь?" -
   В лицо смеялись дураки.
  
   ХХХ
  
   Судьба меня не предавала
   И в бедах верною была,
   И от смертей не раз спасала,
   Ребенком за руку вела.
  
   Подъем бывал крутого круче -
   Вот я у бездны на краю...
   Но тут судьба подкинет случай,
   И я опять живой стою.
  
   Я всем, что есть, обязан людям,
   Которых шлёт судьба ко мне,
   Друзьям моих несчастных буден,
   Идущим с нею наравне.
  
   ХХХ
  
   Разум - шахтер подсознания,
   Как муравей во Вселенной,
   Ищет, потея, знания
   Горестно и бессменно.
  
   А в нас бесконечность та же,
   С природою в унисон
   Мы были спеты однажды,
   Пока нас не выгнали вон.
  
   И как ни копай, ни ройся,
   Младенчества не возвратишь.
   Но разум не успокоится
   Даже когда ты спишь.
  
   Природа сильна и трудно
   Ее законами жить.
   Будем же в скуке нудной
   Как в пустоте кружить...
  
   ХХХ
  
   Люди не то чтоб добрые,
   Но в них состраданье есть.
   Я полюбить их пробую
   Такими, какие есть.
  
   Не то, чтоб я привередливый.
   Сам я - не Новый год.
   Но злобные люди въедливы
   Пулей прямо в живот.
  
   Наводят на грех, на ярость,
   В жилах струиться желчь.
   И кажется лишь осталось
Выловить их и сжечь.
  
   ХХХ
  
   Вновь бессонница кружит совой
   На бесшумных и въедливых крыльях,
   Чтобы кинуться вниз головой
   На меня в этих бденьях бессильных.
  
   И как мышь мою душу во тьме
   Разрывать окровавленным клювом.
   Прометеева участь во мне,
   Но друг друга мы, кажется, любим.
  
   Коли ночь, то пора бы поспать,
   А пожрал, так пора бы в постельку...
   Жаль, с утра все случится опять,
   И напьюсь от бессонницы в стельку.
  
   ХХХ
  
   Снега поют, струясь позёмкой,
   К сугробам ластятся, снуют,
   У окон шепчутся негромко
   И все кого-то не найдут.
  
   А по дорогам ходит ветер -
   Весь одержимость и порыв,
   Как дух творения на свете,
   Неукротимый словно взрыв.
  
   ХХХ
  
   Я не праведен, я не свят,
   Но, наверно, за все, что свято
   Я не телом теперь распят,
   А душа на костях распята.
  
   Пусть опять палачи не спят
   С новым, юным еще, Пилатом.
   Я ж не плотью средь вас распят,
   А душою своей крылатой.
  
   В этом есть мой последний крест.
   В смертный памятник я не верю.
   Ведь не скажут: "Христос воскрес"
   В этом будет "высшая мера".
  
   ХХХ
  
   Куда не кинешь взор воспоминанья -
   Повсюду неприкаянная грусть.
   Каких-то дум неясное витанье,
   И даль дорог, и одинокий путь.
  
   Все это - бесшабашная Россия
   В предвестьях новых вечных перемен,
   Где люди, в диких буйствах обессилев,
   Давно смирились с пошлостью измен.
  
   ХХХ
  
   Вот Рай лесной, он в переливах света,
   В который вся душа моя одета.
   И этот Рай приветствуя извне,
   Я забываю о трагизме тризны,
   И дух мой - свет единственной Отчизны,
   Которая жива еще во мне.
  
   Но есть в ней тьма и вечный пляс чертей,
   Творящих пир на черных днях страстей.
  
   ХХХ
  
   Характер - это судьба.
   Случай - рука судьбы.
   Слушайся их, любя.
   Правят они, не мы.
  
   Знай их, таких как есть.
   Так себя обретешь.
   Дали, так надо есть.
   Большего не найдешь.
  
   ХХХ
  
   Если рука пуста
   И лишний ты на земле,
   Просто молись кустам,
   Хлеб свой вкушай во мгле.
  
  
   ХХХ
  
   Бывает, что очень хочется,
   Чтобы любовь пришла.
   А в разуме все ворочается:
   "Зачем она мне нужна?
  
   К чему мне такие хлопоты,
   Ведь стар я уже и сир.
   Ну, нет, вы уж сами лопайте
   Из всех своих хилых сил!"
  
   ТАЙНА
  
   К Абсолюту и совершенному
   Сто столетий, кряхтя, бежим -
   Бег на месте, скользящей лентою.
   А ведь надо бы просто жить.
  
   С чистой верой могли быть счастливы
   Все кто трудятся, любят, спят.
   Что же лезут башкой в неясное
   Словно мухи на трупный яд?
  
   Всюду верят во что-то темное,
   Всюду прут не по силам в Рай.
   Друг мой, сердце свое неуемное
   Темной тайной не утоляй.
  
   Будешь рвать и метать ты волосы
   И на темячке, и в паху,
   И орать необъятным голосом,
   Что и врешь ты как на духу,
  
   Будешь после молчать и маяться,
   Точно Будда в углу сидеть
   Иль под водку в сугробе лаяться
   И в сердцах на себя реветь.
  
   ХХХ
  
   Не покидает вдохновенье
   Четвертый день. Светла, легка,
   Дула летит в стихотворенье,
   Как за окошком облака.
  
   И лёту радуется сердце,
   И стих голубкой-почтарем
   Летит без адреса в конверте,
   Чтоб отыскать далекий дом.
  
   СОТВОРИТЕЛИ МИРА
  
   Привыкли жить в блаженных снах
   Под шубой на печи,
   А жизнь угрюмо ждет в сенях
   И до поры молчит.
  
   Потом выходим на крыльцо,
   Все в грёзах и в мечтах:
   "Не так живем, - кривим лицо
   Все ложь и маята".
  
   Смахнем, построим новый мир,
   И жизнь смахнет на Рай
   Да так, что недруг станет мил -
   Живи, не помирай.
  
   Ну что ж, гольё, круши, ломай,
   Устраивай погром.
   Ты, ленью проклятый, вставай,
   Мы сытых перебьём!
  
   А там, за шубу и на печь
   Иль в баньку налегке.
   Круши! Нам нечего беречь,
   Все наше в кабаке!
  
   ХХХ
  
   Мы ругаемся и смеемся
   Над другими и над собой.
   Но такими же остаемся
   И привычками, и судьбой.
  
   Мы плывем, как щепа по кругу:
   Всё не этак, и всё не так,
   Недовольны врагом и другом,
   Всё на свете для нас пустяк.
  
   Обмелела душа, усохла,
   Обессилела, не любя,
   Ты зовешь, а она оглохла
   Средь бетона и без тебя...
  
   ХХХ
  
   В нашей психике - вся Вселенная:
   И туманности, и миры.
   А бессмертное и нетленное -
   Все в утробе черной дыры.
  
   А над ними - добра порядок,
   Как о том догадался Кант.
   Жаль, что этому мы не рады.
   Нам бы хаос первичных карт.
  
   ХХХ
  
   Завернут в рваные грехи,
   Реву в земной коляске.
   Душа, как бабушка стихи,
   Рассказывает сказки.
  
   Ну и семья, ни дать, ни взять,
   Уют под лунной крышей.
   Ведь к нам приходит в гости звать
   Не кто-нибудь - Всевышний.
  
   Живи там, вроде хохоча,
   И в ладушки играя,
   Пока от скуки не зачах
   В зелёных кущах Рая.
  
   В Раю средь всех небесных рос
   Тоска куда не кинешь.
   Я в тех созвездьях - гончий пес
   И боженькин подкидыш.
  
   ХХХ
  
   Зверствуешь, невольно, по привычке,
   Чтобы месть и злобу притупить.
   Нету дров, остались только спички.
   Но себя в себе не погасить.
  
   Что ж, валяй, мне видеть не впервые
   Как к вину подмешивают яд -
   Переставлю рюмки в дни сырые
   И твои заботы замолчат.
  
   ХХХ
  
   Одолеет грустная усталость,
   Ходишь отчуждённый от всего,
   Это всё, что от меня осталось,
   И не будет больше ничего.
  
   Но, глядишь, рассвет разбудит душу,
   Запоёт какая-то струна,
   И за ней придут слова послушно,
   Вот и пьян я, весел без вина.
  
   Муза, кровожадная хозяйка,
   Вдруг вернется, сердцем застучав,
   А усталость, глупая лентяйка,
   Проворчит: "Ах, чтобы ты зачах!..."
  
   ХХХ
  
   Дни так бездарны и ничтожны:
   Неделя, месяц, день и ночь.
   Но тягу к жизни невозможно
   В себе как силу превозмочь.
  
   Цветами выброшу надежды,
   Свой быт втопчу в небытиё,
   Чтоб мир привычный видеть свежим
Из нетерпенья своего.
  
   Из небытья и пустозвонства
   Пустых житейских передряг
   В иные речи и знакомства
   Уйду дорогами бродяг.
  
   И стану дедом первобытным
   С доисторическим лицом,
   Чтоб видеть глазом самобытным
   И путь указывать перстом.
  
   ХХХ
  
   Вулкан - это зев планеты.
   Смертный, остынь, внемли:
   Там, где рыгает Этна
   Голос и гнев Земли.
  
   Недрам от вони душно,
   Злато горит в нутре.
   Вырвется - станет скучно
   Смертному на земле.
  
   ХХХ
  
   Расцветают травы под луной,
   Птицами летают ветерки,
   До утра беседуют со мной
   Родниками сонными сверчки.
  
   ХХХ
  
   Как осень жизни превозмочь,
   Без солнца стать теплом и светом,
   И знать, что некому помочь
   Уже ни в чем на свете этом?
  
   ХХХ
  
   Падают звезды синицами с веток,
   В травах предутренних росы клюют,
   Снв легкокрылые раннего лета
   Мне, непутевому, спать не дают.
  
   Здесь, как и прежде, играют зарницы,
   Нежные воды целует заря.
   Милая Родина, может мне снится
   Эта любимая с детства земля?
  
   ХХХ
  
   Терпи, молчи и жди.
   И стой осокой.
   Придут к тебе дожди
   И свет высокий.
  
   ХХХ
  
   Здесь бил родник моей судьбы:
   Плясало солнце на цветах,
   Не по земному о любви
   Шептали листья крыльям птах,
  
   Здесь лишь поэзией дыша,
   Все позабыв, жила душа.
  
   ХХХ
  
   А в саду отгуляли цветы,
   Наклонили кудрявые головы.
   Нет в них больше веселой мечты,
   Пышной стати, где выцвела молодость.
  
   Сожалея, мы грустно пройдем.
   Ведь привыкли мы к жизни как к женщине.
   Нам легко пока с нею живем
   И не верится в близкую жертвенность.
  
   Нас разлука слепая страшит
   Без тепла, без приветного слова.
   Чёрной кошкой печаль пробежит,
   Отрезвит и забудется снова.
  
   ХХХ
  
   Фонари в тумане как подсолнухи,
   Грязь от них блестит как шоколад.
   Ходят люди сонные как олухи,
   Каждый встречный сам себе не рад.
  
   Этот вечер - в тучах фиолетовых.
   Небосвод - как рожа в синяках.
   В темной шали вовсе не приметна ты,
   Только шелк фиалками пропах.
  
   Но опять в душе весенний праздник
   И не листья в лужах, а цветы:
   Ты неправду превращаешь в правду,
   Не спеша печатая следы.
  
   Ах, смотри, волшебница и лгунья!
   Ты, смеясь, в мою врастаешь ложь.
   Я колдун, а ты моя колдунья,
   Где в нас явь, где сон, не разберешь.
  
   ХХХ
  
   Нам каждый день напоминает вечер
   О тихой ясной старости, когда
   Неотвратимо ночь идет навстречу
   И смысл теряют речь и голова.
  
   Все просветлённей вечера беспечность,
   Уносит день свою бесчеловечность
   И облака идут, как острова
   Туда, где спит пылающая вечность.
  
   ХХХ
  
   Какие небо и трава -
   Цветной воздушный пир.
   И нам открыты все права
   В дворцы, где зачат мир.
  
   Но озабоченно и зло
   Мы всё дела вершим.
   О, небо, нам не повезло,
   В нас нет уже души.
  
   ХХХ
  
   Языческие боги благосклонны,
   Вселенной их не стоит омрачать.
   Они живут под нашим небосклоном,
   Им не молиться надо, а рычать.
  
   Но если так, любуясь и тоскуя,
   Ты будешь равен людям и цветам.
   И это все взойдет в тебе, ликуя,
   И сад души тогда родится там
  
   ХХХ
  
   Берёза, сестра и княгиня,
   Ты, что так печально глядишь,
   И листья как слезы в святыню
   Роняешь в холодную тишь?
  
   Иль, может, твой князь не вернулся
   С крутых окаянных полей
   И нынче на небе проснулся,
   Чтоб стало тебе веселей?
  
   О ВЛАДИМИРЕ МАЯКОВСКОМ
  
   А ваш Маяковский -
   Это мутант,
   Помесь аристократа
   С политическим моралистом.
   Он словно ковбоем
   Заарканенный мустанг
   В тесном загоне
   С душою мглистой.
  
   Поэзия всходит
   На земле души,
   И здесь пересадок
   Она не любит.
   Неповторима,
   Она не спешит,
   И всех горластых
   Гениев губит.
  
   ХХХ
  
   Самолет по летному полю
   Лезет мухою по столу.
   А взлетит - там и высь, и воля.
   Да, вот также и я живу.
  
   ХХХ
  
   А с рожденья в полет влюбиться
   Как в девчёнку не всем дано.
   Все полеты грозят убийством,
   Да и жизнь-то ведь не кино.
  
   ХХХ
  
   Да, разум с ней, конечно, влип:
   Не смей, не прикажи.
   Он как холоп, что врет и спит
   Пока в нем нет души.
  
   МУЗА
  
   Где ты сейчас, в какой дали,
   Какими верстами отброшена,
   Какой ночлег, какой земли
   Твоим приходом огорошены?
  
   Где ты явилась повелеть
   И снизошла, подняв с постели,
   В чьих окнах полночи гореть
   Высоким светом колыбели?
  
   Кого, горячкой напугав,
   Закружишь, кинувшись навстречу?
   На чьих горячечных губах
   Зайдёшься музыкой и речью?
  
   Кого, нарушив все права,
   Неважно, любишь или спишь ты,
   Заставишь жечь и жечь слова
   Над краем тайны словно спички?
  
   ХХХ
  
   Как перевернутая люстра
   Светился радужно фонтан.
   А ты, задумчиво и грустно,
   Дышала в ласковый тюльпан
  
   И на скамье с тобою рядом
   Чуть трепетал осенний лист...
   Ушла беспечная отрада
   И зрелость с юностью слились.
  
   Воды неровное журчанье
   В тебе рождало нежный зов
   И сад был полон ожиданья
   И лепета неясных слов.
  
   ХХХ
  
   Слово - продолжение души,
   Зримый звук из глубины молчанья,
   Этот дар ты камнем не вложи
   В горсть слепому вместо подаянья.
  
   ХХХ
  
   В медвежьей лапе лопуха
   Лежали росы как сапфиры,
   В них отражались облака
   И лунных высей переливы.
  
   От этих царственных щедрот
   Я, одинокий сын России,
   Был то могучим словно бог,
   То раб какой-то тайной силы.
  
   ХХХ
  
   В вербах есть застенчивая нежность,
   Ласковость тревожная и грусть,
   Предвесенней оттепели свежесть,
   Воскрешение прошлогодних чувств.
  
   Уступает возраст вдохновенью,
   Оживают птицами слова,
   Верится в любовь и вдохновенье,
   Словно юность снова ожила.
  
   Я, лицом касаясь вербных веток,
   Улыбаюсь робко в синеву
   И шепчу: хорошая примета,
   Если сны приходят наяву.
  
   ПЕСНЬ ВОДОПАДА
  
   Я с берегами собственными спорил,
   Ворочал камни, грыз отвесы скал,
   Кружил и рвал, и нес тугие корни,
   И радугой над бездной возникал.
  
   Я был избит, изранен, изувечен,
   Как лбы волов вставали валуны,
   Я острыми порогами просвечен,
   Искал ручьи и жаждал глубины.
  
   В меня впадали светлые истоки,
   Крученые от льда и высоты,
   Я ощущал подземные потоки
   И видел очертания мечты.
  
   Когда мираж стал медленней и глуше,
   И уж тела не достигали дна,
   Я понял: нет конца упругой суше,
   Но есть моря, где даль едва видна.
  
   СУМЕРКИ
  
   Свежак, как в форточку сквозняк,
   И свет заката, как в оконце.
   По лицам сумерки скользят
   Еще наполовину с солнцем.
  
   В чащобах на верхушках трав
   Гореть им тонкой позолотой,
   Проникнуть грустью до нутра
   И пропадать за поворотом,
  
   Гореть у берега в яру,
   Спускаться свежестью на гравий,
   И пахнуть пеной на юру,
   И всплеск искрить на переправе,
  
   Зажечь в ветвях веранды дач
   И затемнить рябой фарватер,
   И у прикола зябко ждать,
   И в очертаньях прятать катер.
  
   Последних птиц предостеречь,
   Звезду над дальним лесом высечь,
   И обнажить дневные выси,
   И беспробудно в соснах лечь.
  
   ХХХ
  
   Я надену белые одежды
   И пойду глазами на восход,
   Чтобы свет вошел в меня как прежде
   В тех краях, где молодость живет.
  
   Обновлю и околдую душу
   В свежесть первобытную как встарь,
   Чтобы небо трепетное слушать,
   Затаив в груди заветный дар.
  
   Пронесу я искренность как искру,
   Что соломой поджигает ложь.
   И дождем в тугих хлебах повисну,
   В них рождая радостную дрожь.
  
   Пусть в овраги падает дорога,
   Что вдоль Волги в детство протекла,
   Все равно звенит в душе до гроба
   Быль родного русского села.
  
   ХХХ
  
   Там речёнка словно балалайка
   Тренькает за баней в тальниках,
   Пескаришки ходят шустрой стайкой,
   Да тропинки прячутся в кустах.
  
   Но не встретит старая хозяйка
   У двора на лавочке меня.
   .....................................
  
   ХХХ
  
   Упаси, Господь, от зла и горя
   И добром мне душу напои,
   Чтобы ты меня своим укором
   Не лишил отрады и любви.
  
   Не лишай надежды на спасенье,
   Словом веры сердце позови.
   Без нее не знать мне воскресенья
   И земного счастья на крови.
  
  
  
   КАРТИНА ЛЕВИТАНА
  
   Здесь человек устал в вечерних этих эорях,
   И от толпы людей скрывая свой удел,
   Замкнулся от словес и восхищенных взоров,
   И облаком затих в задумчивой воде.
  
   Он так устал, что каждый окрик - боль,
   И каждый миг, возникнув, беспокоит.
   Таятся в грусти трудная любовь
   И зависть к вечному покою...
  
   КОЛОКОЛЬНЫЙ МАСТЕР
  
   Велик, кто понял тайну бронз,
   Он дал им глас - глашатай скорби,
   Он дал тревогу, трепет гроз
   И голос сумрачных надгробий.
  
   Когда, в созвучие к богам
   И через край хлеставшим чувством,
   Шел гул от черепа к ногам,
   Он дал порыв иным искусствам.
  
   Во время тяжб и неудач
   Там зов органа был в намеке,
   Когда угрюмый бородач
   Из бронзы в уши бил наметом.
  
   Там был не голос божества,
   А крик крестьянина босого,
   Как скорбь и глотки большинства,
   И жажда мятежа и слова.
  
   ХХХ
  
   Спектакли и концерты
   Уже бросают в дрожь,
   Под все четыре ветра
   Хочу послушать дождь...
  
   И стоя под рассветами,
   Глядеть издалека,
   Как спит полураздетая,
   Как женщина, река.
  
   ХХХ
  
   Здесь вяз, он жилист и упруг,
   От бурь кора в кривых морщинах.
   Он у обрыва на ветру
   Изнемогает сердцевиной.
  
   Захолонув от высоты,
   Он, задыхаясь, тянет соки,
   И видит горестные сны,
   Как отражение в потоке.
  
   Здесь не уйти, не обойти -
   Гудеть навстречу ветролому.
   И землю яростно трясти
   Вокруг, до трещин, до излома,
  
   И оглядеть в последний раз
   Простор с орлиного полёта,
   Забыв на миг, что он лишь вяз
   И есть расплата за полеты.
  
   ХХХ
  
   Бытиё мое пребудет в слове,
   Словно в клетке с белкой в колесе,
   Ведь всегда творил я чем-то новым.
   А в быту я прожил как и все.
  
   ПОЭТ
  
   Иной из тьмы квартир выходит на подмостки
   Стиха бездушного как шулер или плут,
   И пачкая лицо румянами известки,
   Кричит на целый свет, что весь он тут как тут.
  
   Конечно, это гниль и жалкая картина.
   Но вот из тьмы судьбы приходишь ты, поэт.
   И гаснет все вокруг, и тишь невыносима,
   И лишь одни слова свой зажигают свет.
  
   ХХХ
  
   Как темпераментен и щедр
   Цветенья танец.
   Он - исчезающий шедевр,
   Его не станет.
  
   Но как беспечны и легки
   В своем движенье
   Все стебли, листья, лепестки
   За миг до тленья!
  
   ХХХ
  
   Я б разбивал стихи как сад
   Всей дрожью жилок.
   Цвели бы липы в них подряд
   Гуськом в затылок.
  
   В стихи вносил дыхание роз,
   Дыханье мяты,
   Луга, осоку, сенокос,
   Грозы раскаты.
  
   Так некогда Шопен вложил
   Живое чудо
   Фольварков, парков, роз, могил
   В свои этюды.
  
   Достигнутого торжества
   Игра и мука -
   Натянутая тетива
   Тугого лука.
  
   ХХХ
  
   Все правы и никто не прав,
   И всяк виновен и невинен.
   Но только дым и только прах
   Тот кто прекрасного не видел.
  
   ХХХ
  
   В подол луны мне хочется заплакать -
   Вся боль страны, вся скорбь ее во мне.
   И я тоскую как дырявый лапоть
   По той благой далекой старине.
  
   Пути господни неисповедимы,
   И не помогут горькие слова.
   Забрали власть у слабых нелюдимы.
   Ведь испокон власть на Руси слаба.
  
   ХХХ
  
   Ветер пляшет как на свадьбе
   С панихидой пополам.
   От венца не надо звать бы
   К поминальным пирогам.
  
   Окна блеклы, гости хмуры,
   Кровь у мужа на штанах.
   Что ж ты пляшешь вьюга-дура
   На заласканных гробах?
  
   Без крестов пусты сугробы,
   Как невеста без души.
   Пейте ж, гости, к счастью чтобы.
   Ну, а ты, метель, пляши!
  
   ХХХ
  
   Звезды падают как слезы
   Быстро, коротко, спеша,
   Как несбывшиеся грезы,
   Как остывшая душа.
  
   Прилетит - и камнем в землю,
   Чтоб не знали, что слеза.
   Небо чтит обычай древний:
   Звездам плакаться нельзя.
  
   ХХХ
  
   Фонтан встает и опадает,
   Себя в бассейне расплескав.
   В нем радуг рой дрожит и тает,
   Сквозные крылья распластав.
  
   Он - дирижер в хрустальном фраке,
   В нем все в движенье, плескотне,
   Он то горит в медвяной браге,
   То тих, как птица в полусне.
  
   ХХХ
  
   Нам без хозяина нельзя,
   Рабам земным,
   Страшит суровая земля
   Путем иным.
  
   Кому-то надо в ноги пасть
   И попросить.
   Иначе бес раскроет пасть,
   Чтоб заглотить.
  
   Покуда небо сохранит
   И милость есть
   Раб бережет, коль злом раним,
   Мораль и честь.
  
   ЛЕС
  
   Ах, какая теснота!
   В тесноте да не в обиде.
   Под покровами листа
   Света белого не видим.
  
   Как в родном углу уют
   И цветы таращат зенки
   Словно малые поют
   На завалинке у стенки.
  
   У грибов иной настрой,
   Груздь молчит широколапый
   Под березовый настой,
   Под листвою тихой сапой.
  
   Распахнется лес, как дверь,
   В ней река светла до донца,
   На воде, как света трель,
   Первобытно пляшет солнце.
  
   Где огонь, а где вода,
   Не поймешь порою сразу.
   Здесь как музыка всегда
   И молчат слова и разум.
  
   ХХХ
  
   Ночь снимает черной шапкой
   Перед солнцем мглу и темь.
   И, схватив луну в охапку,
   Спать идет на целый день.
  
   Как большой угрюмый сторож
   Сны и звезды стережет,
   И влюбленных грезы тоже -
   Ждет, когда им повезет.
  
   То зарницей поиграет
   Или рыбиной блеснет...
   Пусть любовь не умирает,
   Пусть любимая живет.
  
   СЛУЖИТЕЛЬ МОРГА
  
   Живет он в захудалом морге,
   По списку трупы выдает.
   Он сам как движущийся зомби.
   Но, как живой, на всех орет.
  
   Веселым трудно притворяться:
   Среди людей он как в гробу.
   Родней средь бывших укрываться
   И думать: "Я еще живу..."
  
   ХХХ
  
   Свет серебристый и мягкий
   С алым оттенком зари.
   Пахнет грибами и мятой.
   И тишина, хоть умри.
  
   Вот она, дивная радость,
   Тихой земли благодать.
   Здесь не вставать и не падать,
   Только молиться и ждать.
  
   Всё здесь в молчании мирном,
   Впитывай ласковый звон,
   Нет ни несчастных, ни мирных,
   Нет ни высот, ни сторон.
  
   В сердце раскинулось небо,
   Звездная вечность вошла.
   Кленом недвижно и немо
   Жду я у края села.
  
   ХХХ
  
   Прут на нас дурацкие привычки,
   Как из глинозема сорняки.
   В нас желанья божьи гаснут спичкой,
   Господи, помилуй и прости!
  
   Кто же научил нас, окаянных,
   Пить вино, и лаяться, и красть?
   Я б ушел сегодня к обезьянам,
   Чтоб в цивильном стаде не пропасть.
  
   ХХХ
  
   В атаку с цветами не ходят
   И раны стихов не поют.
   Всю жизнь я десантника вроде
   На дзот променявший уют.
  
   В атаку иду я с цветами
   На дзот, где ухмылки и смех.
   Молчанья стена между нами
   И нет мне надежд на успех.
  
   СОН
  
   Где-то в затхлом захолустье
   У забытого огня
   На полу сидит Маруся,
   Отлюбившая меня.
  
   Вспоминаю дни и очи,
   Песни, лунный кавардак,
   Там в потемках ножик точит
   Брат ее - лихой варнак.
  
   Я вином у печки греюсь,
   Нету дров - одно щепье,
   И, пьянея, в счастье верю,
   И, навек, в любовь ее.
  
   А потом, свалившись с лавки,
   Вижу сон как наяву,
   Что не Коля я, а Славка
   И с коровою живу.
  
   На рога трусы повесил.
   Вдруг, варнак идёт в избе:
   "Что, братишка, что невесел?
   Я со жмуриком к тебе!"
  
   Я с испуга потом вымок,
   Глаз промокший приоткрыл
   И в окно как некий инок
   Сиганул на паре крыл...
  
   ХХХ
  
   У скалы моя сидела Муза,
   Паучиха паука жрала:
   "Ты на этой свадьбе был мне нужен.
   Видишь, жизнь рождается из зла".
  
   Я ей крикнул: "К темени проклятой
   Для чего меня ты позвала?
   Знать, была ты раньше Клеопатрой,
   Но поэту Музой не была!"
  
   ХХХ
  
   Как накрахмаленная скатерть
   Былое залито вином.
   Лежит любовь там - скотств проматерь
   С кормильцем деспотом-трудом.
  
   А вкруг стола тупые толки,
   На стенах - лозунговый бред,
   Как из зверинца смотрит с полки
   Толстой хрестоматийных лет.
  
   ХХХ
  
   Плакучая ива у клена спросила:
   "С чего ты веселый, лихой?"
   А клен ей ответил:
   "Ты, ива красива,
   Ты, ива, плаксива,
   Грустна, не спесива,
   Тебе я и нужен такой".
  
   ХХХ
  
   Мне светлый день и будущее - завтра.
   И это всё, коль так рассудит рок.
   Но жизни суть, чтоб завтра мне позавтракать.
   А там судить, что дальше выдаст бог.
  
   И снова в бой "покой нам только снится"
   В самом себе, чтоб быть самим собой,
   На хлебушко надеяться, креститься,
   И всё молить про волю и покой.
  
   ХХХ
  
   Я давно бегу от смерти:
   И во сне, и наяву.
   У меня устало сердце,
   Только я еще живу.
  
   Где оно меня уложит,
   На каком на берегу?
   Разузнать душа не может.
   Я ж ей в том не помогу.
  
   ХХХ
  
   Священна ложь, как дар хамелеона,
   Без лжи не выжить в джунглях городов.
   Ей служат все: от шалаша до трона.
   И даже зверь ко лжи всегда готов.
  
   "Не ври!" - кричат, чтоб разгадать и ранить,
   Подмять, растлить, загрызть и обглодать,
   Иль кровь попить из наболевшей раны,
   Или хоть кому престижно в рожу дать.
  
   Я говорю, а сам себе не верю -
   За каждым словом кроется обман.
   И я учусь молчанию у зверя
   И ухожу в безмолвье как в туман.
  
   ХХХ
  
   Что совесть нам? Вот жадность, это сила:
   Твое возьму, а ты мое ни-ни.
   Таков закон. Грабь ближнего, мой милый,
   А словеса о честности уйми.
  
   Взгляни, как рвет из глотки друг у друга
   Зверье, беря трусливых на испуг.
   Ты человек лишь с вида. Та же фуга
   Звучит средь нас, мой простодушный друг.
  
   ХХХ
  
   Вся наша суть
   В микробе учтена.
   В нем та же мать -
   Вселенной бесконечность.
   Но без сочувствий
   Мы - бесчеловечность,
   Под лобной костью
   Опухоль ума.
  
   ХХХ
  
   С посудой возится, стирает,
   Рубашку чистит или ест,
   И мимоходом примечает,
   Что у меня под сердцем есть
  
   Заметит в мелочи случайной,
   По жесту, просто по лицу,
   Но до поры хранит все в тайне,
   Хоть знает, что в себе несу.
  
   Но если мне придется худо,
   Я знаю, горе переняв,
   Ты снимешь тяжесть словно чудом,
   Слегка за голову обняв...
  
   ХХХ
  
   А за окном снега, снега,
   Мороз и лунное безветрие.
   Стоят сугробы как стога,
   Где грациозность без симметрии.
  
   И, словно дух переведя,
   Уже закончив танец бальный,
   Они приветствуют тебя
   Всей чистотой первоначальной...
  
   ХХХ
  
   Он весь желание
   Как самолет,
   Объятый пламенем -
   Вниз и вперед.
  
   Пусть тот, кто правил им
   Угрюмо спит,
   На гибель праведно
   Он отлетит.
  
   За эти вымахи,
   За этот взлет
   Он весь на выдохе -
   Вниз и вперед.
  
   ХХХ
  
   На нем московские штаны,
   На нем парижская рубаха.
   По сторонам чужой страны
   Витает шляпа словно птаха.
  
   Кружится трость в холеных пальцах,
   Пенсне потухшее висит,
   В штиблетах вечного скитальца
   Витрина отсветом блестит.
  
   ХХХ
  
   Я такой же как ты, Россия:
   Во мне гвалт стоит и разгул,
   Во мне вольница и бессилье
   И беспамятный гнев к врагу.
  
   Заливные вечерние зори,
   Нарасхват средь них облака.
   Ни к чему тут браниться, спорить -
   Благодарствуй, что жив пока.
  
   Все в России буйство и тихость:
   Грома хохот и молний взрыд,
   Ливня хлесткого ярь и лихость,
   И покорность речных ракит.
  
   Это все во мне с кровью, потом,
   Говорит, как лист на ветру.
   Если Русь не умрет за кого-то,
   Как виновной встанет к утру.
  
   ХХХ
  
   Лицо как яблоко моченое.
   И если б не мои глаза,
   Меня б сожрали здесь по чёрному
   Под водку и рычанье пса.
  
   В халупе тёмной, неухоженной,
   Где харч давно не ночевал,
   Её хозяин, вдвое сложенный,
   Меня жевал бы и стонал.
  
   ХХХ
  
   Всё говорю и говорю,
   Остановиться надо бы.
   Но я живу пока горю,
   А пустота как надолбы.
  
   Её на танке не пройдешь,
   Она сплошь тупиковая,
   Ее на приступ не возьмешь,
   Дурищу бестолковую.
  
   Лежишь в постели как в гробу,
   А старость, в жизни праздная,
   Зовет пожить, да не могу -
   Скучища безобразная.
  
   Но если дальше с нею жить,
   Так дохляком и свалишься.
   Жаль, не с кем мне поговорить,
   А со стихом намаешься...
  
   ХХХ
  
   В состоянии души
   Кроется судьба.
   Потому и не спеши
   Поперек ума.
  
   Ты иди как ледокол,
   Взламывая льды.
   Знай, что где-то есть прикол
   У большой воды.
  
   Если киль не поврежден,
   Уцелела снасть,
   Значит, выжить ты рождён,
   Прославляя мать.
  
   ХХХ
  
   Как в старом улье труженики-пчелы
   Слова и мысли трудятся во мне.
   И этот труд и легкий, и веселый,
   Как береста на медленном огне.
  
   Еще чуть-чуть - они на лист, как в поле
   Уйдут, сбирая строчки, как нектар,
   И в соты слов придут с далекой воли,
   Где ясен свет и судный день настал.
  
   ХХХ
  
   Я сам с собой, конечно, говорю.
   Но и с людьми мне поделиться хочется.
   Я с этой речью утром восстаю,
   Хоть и страшны порой мои пророчества.
  
   Не до того им. Только бы дожить
   Свой тусклый век с умом по человечьи.
   А мне бы водку меньше надо пить
   И вместо стонов заливаться речью.
  
   Бывает, волки тенором поют,
   В них мягкий тембр и горестное чувство.
   Жаль их, голодных, в школы не берут.
   Они бы всё отняли у искусства.
  
   ХХХ
  
   Идет седая побирушка
   С котомкой скорбной на спине.
   Так, вживе, мать моя старушка
   С церковным даром шла ко мне.
  
   Ведь все немыслимые боги,
   Как не молись, как не проси,
   Ей не дадут иной дороги,
   Чем эта на святой Руси.
  
   ХХХ
  
   Ленин был ангел с рогами,
   Сталин был бес без рогов.
   Русь они кверху ногами
   Ставили в кровь на врагов.
  
   ХХХ
  
   В России друзьяги народа
   Ютились как тати в лесах.
   А вражья к народу порода
   В Кремле обитала, как страх.
  
   Талантливы люди фантазий,
   Когда все идут наугад,
   Ведь все по какой-то оказии
   Не Рай сотворяли, а Ад.
  
   ХХХ
  
   Подожди пока зло снова станет добром,
   Половодье в деревне рекою
   И добро в одночасье окажется злом,
   Ты же будь терпелив и спокоен.
  
   Пусть навет на тебя не откликнется злом,
   Зло кричит, но не любит молчанья.
   И, себя исчерпавши, родится добром,
   Успокоясь и свет излучая.
  
   Только злобой, мой друг, не прожить никому -
   Злоба злобного злобой иссушит.
   Ей такая обитель совсем ни к чему,
   Без добра не войдет она в души.
  
   ХХХ
  
   Весь я охвачен невнятной истомой,
   Стих нарастает и близится он,
   Словно над полем у отчего дома
   Ходит далекий литой перезвон.
  
   Стих как слеза на иконе проступит,
   Строчка за строчкой пойдут, хоть умри,
   И никому своих прав не уступят,
   И не забудут родимой земли.
  
   Встанет он ладный, красивый и стройный,
   Встанет во весь свой недюжинный рост,
   Взор поднимая, спокойный и строгий,
   Ясным подобием утренних рос.
  
   Не обойдут этот взгляд россияне,
   В очи задумчиво глянут на миг.
   Может, глаза их в тот миг рассияют
   И поубудет усталости в них.
  
   ХХХ
  
   Закрываю ставни, зажигаю свечи,
   Кротко под иконами снова я стою.
   Мягкий свет, ласкающий, мне объемлет плечи,
   Я с собой пред Господом снова говорю.
  
   Сам себе признаюся, бог тому свидетель,
   Что я за неделю то в жизни натворил,
   Чтобы он помиловал, батюшка-радетель
   И грехи былые мне снова отпустил.
  
   До утра б помиловал. Ну, а там уж снова,
   Позабывшись, буду я петь, гулять и пить.
   И играя музыкой, и играя словом,
   О любви и правде вам, людям, говорить.
  
   Не затем, что истины есть ещё под небом,
   Как в породах водятся изумруд, рубин,
   Я лечу поэзией и башку и нервы,
   Ведь такой трясучий я в жизни не один.
  
   Так суди нам, Господи, все грехи полегче.
   Святость целый век нести нам не по горбу.
   Но держи ты, Господи, нас в узде покрепче,
   Все равно безгрешными будем мы в гробу.
  
   М.Ю. ЛЕРМОНТОВ
  
   Тревожная мрачность и адова мука,
   В глазах твоих демон витал.
   Во тьме и пространствах, страдая разлукой,
   Ты лишь на любовь уповал.
  
   Но всё не сбылося. Ты изгнан, отвержен.
   И жизнь пролетела, спеша.
   От прошлого быта ты пулей отрезан,
   И в стих отлетела душа.
  
   ХХХ
  
   Парить в полёте вдохновенья,
   Не притупляя слух и взор.
   И тихо петь стихотворенья,
   Словами заселить простор.
  
   И в глубине небесной сини
   Глубины душ в тиши искать,
   Пока не сел на крылья иней
   И сердце не устало ждать.
  
   ХХХ
  
   А Вселенная - в материнстве,
   В милосердье к делам, словам.
   Что ж живете в поганом свинстве,
   Отчего же не стыдно вам?
  
   ХХХ
  
   Хоть ярость моя укрощалась
   Разумом и извне,
   Но юность, со мною прощаясь,
   Оставила боль и гнев.
  
   ХХХ
  
   Кончилось терпение
   В буднях неприкаянных
   Взрывом вдохновения
   В тупиках отчаянья.
  
   Выболтаюсь досыта
   Как гроза громами.
   Сердце ливнем в просеки
   Выплесну стихами.
  
   Может, успокоюся -
   Молнией крестясь,
   Облака за полночью
   Спят, не торопясь.
  
   В них покой и волюшка.
   Так бы и душе...
   Ах, ты, доля, долюшка -
   Боль на рубеже.
  
   ХХХ
  
   Звезды цветут в августе
   На темно-синих лугах,
   Тихие все от радости,
   Что их не коснется прах.
  
   Анютины, глазки вылучив,
   Молча глядят в глаза.
   Мне же, хоть душу вымучи,
   Нечего им сказать.
  
   ХХХ
  
   Черной вспышкой молнии явилось
   Угловатых скрюченных ветвей
   И в карниз над пропастью вцепилось
   Дерево извивами корней.
  
   В скалах с ревом море грохотало,
   Словно дым пожарищ тучи шли
   А за краем неба, словно жало,
   Солнца луч алел из под земли.
  
   Ветер весь был из шерстистых листьев,
   Бил прохожих прямо наповал.
   И блуждал по изумленным лицам
   Дьявола улыбчивый оскал.
  
   ХХХ
  
   Синева в глаза, синева,
   Не пугает нас бездна чёрным.
   Чтоб любовь на земле жила
   Надо ангелом быть, не чёртом.
  
   Нам до ангелов не расти,
   Нам вблизи бы у них вертеться.
   А иначе, Господь прости,
   Так и прём мы к чертям погреться.
  
   ХХХ
  
   Тумана бельма
   Глядятся в окна,
   Луна зрачком.
   Угрюмый дождик
   Слезами в стекла
   Стучится в дом:
  
   "Вам, что, убогим,
   В ночи не спится?
   В полях, в стогах
   Всё спит, пора уж
   Угомониться
   Для зорь в хлебах.
  
   Ведь утром в поле
   Вас на рассвете
   Вдаль увезут,
   Мостами тучи
   С туманом этим
   Вам разведут...
  
   ХХХ
  
   Не кишки у крокодилов - крематорий,
   Там и кости превращаются в дерьмо.
   Им не надо ни врачей, ни Евпаторий,
   Ведь живут они с природой заодно.
  
   Мы ж давно себя сменили на игрушки
   И Всевышний нам все это не простил.
   Скоро все мы передохнем на пирушках
   И последним засмеется крокодил.
  
   НАИВНОСТЬ
  
   Не говорите грушам правды,
   Не огорчайте до поры,
   Они телам своим так рады
   В кругу изнеженной игры.
  
   Когда же первую из них
   Вдруг ветка выронит, качаясь,
   Прошепчут листья в страшный миг:
   "Какая странная случайность..."
  
   НОЧЬ
  
   Лицом касаюсь тела ночи,
   Вселенная раскрыла пасть,
   И утверждают только ноги,
   Что мне стоять, а не упасть.
  
   Луна ещё не тянет тени,
   Привычный обнажая круг,
   Колосья тычутся в колени
   И, замирая, ласки ждут...
  
   ХХХ
  
   Когда-нибудь, когда-нибудь
   Все будут говорить стихами...
   И песни здесь когда-нибудь
   Иные будут петь земляне...
  
   И кто-нибудь, когда-нибудь
   На холст бездонный, словно небо,
   Положит кистью млечный путь,
   Как быль рассказывая небыль.
  
   И кто-нибудь, когда-нибудь
   Грома на ноты звезд положит.
   И с благодарностью, быть может,
   Помянут нас когда-нибудь.
  
   ХХХ
  
   Ночная вьюга в трубах отстонала,
   Рассвет морозный тронул стынь реки,
   И окна из-под снежного завала
   Глядят на солнце, как из-под руки.
  
   Еще не тронут снег ступнею ранней,
   Волнистый блеск прошит голубизной.
   Сквозь занавеску дрогнувшую ранит
   Меня лишь взгляд твой горестно-сквозной.
  
   Но я паденье бережно несу.
   Как был высок с тобой тот краткий взлет.
   Былая радость кончилась в слезу,
   И в горечь дегтя столь недавний мед.
  
   Я ухожу и чувствую спиной,
   Как неотступно ты идешь за мной...
  
   ХХХ
  
   Как тусклы лица и глаза.
   Их смех - насмешка над собою.
   Но как учтивы голоса,
   Почти зовущие к покою.
  
   Где непосредственность и смех,
   Где все безумие открытий?
   В них что-то старческое есть,
   Как эхо вымерших событий.
  
   Едва родившись - умереть,
   И истлевать, собою мучась,
   Быть может, мужество смотреть
   На предначертанную участь?
  
   Есть в этом горький героизм:
   Растить иные поколенья,
   И непонятный им девиз
   Принять как самоотреченье...
  
   ХХХ
  
   Берегите детей и хороших поэтов,
   Берегите великих, как каплю зрачка,
   Это ваша свобода из правды и света
   А не блажь неудачника иль простака.
  
   Пусть их мысли вас будят, тревожат и мучат.
   Разве жизнь хладнокровна и всегда дорога?
   В ней за душу свою кто-то пулю получит,
   И в бессмертие канет для вас навсегда.
  
   Человек уязвим, как могуч бы он не был,
   Если гений придет- разглядите его.
   И оставьте его под рыдающим небом,
   Но с ножом
   Не впускайте
   К нему
   Никого.
  
   ХХХ
  
   Зачем же вы, живущие так долго,
   И видевшие небо столько раз,
   Не осознали вашим главным долгом
   С начала дней учить молчанью нас?
  
   Чтоб понимали мы глаза и руки,
   Чтобы в любимой были как в себе,
   И не болтали, празднуя от скуки,
   Свою неволю в собственной судьбе.
  
   Слова, слова, они как прутья клетки,
   И ходишь в них как побежденный зверь.
   О, женский взгляд, такой простой и меткий,
   Открой же мне в свое молчанье дверь!
  
   ХХХ
  
   Зрачки расширены от боли -
   Какая жуть, какая сонь.
   И звезды бьют над головою
   Со смертным сердцем в унисон.
  
   И плачет раненная ива
   Над синекурою рекой
   О всём, и радостном, и милом,
   Что так растрачено легко.
  
   И в безразличье этой ночи
   Дневная птица не взлетит,
   Лишь только сердце словно кочет,
   О прошлом звонко прокричит.
  
   ХХХ
  
   День далеко, воспоминанья смутны.
   Среди обычных слов, вещей и дел
   Я отдаюся прихоти минутной
   И равнодушью к тем, кто преуспел.
  
   А ночь чутка, и с виду безмятежна,
   Неверен шаг невидимой ноги.
   И где-то спят по юношески нежно
   Мои непримиримые враги...
  
   ПИРАМИДЫ
  
   Я шёл давно, в песке шуршали змеи,
   И звездный мир повис над головой,
   Барханы неподвижные белели,
   И лунный свет закован был в покой.
  
   Вселенной грандиозностью расплющен,
   Я был к ней сопричастен в этот миг,
   И прикасался пальцами к колючкам,
   Чтоб ощутить бесплотный этот мир.
  
   Невозмутимость вечного молчанья
   Таили пирамиды надо мной.
   Но вдруг слова из гулкого рычанья
   Я ощутил озябшею спиной:
  
   "Ты ищешь смысл, дающий жить рождённым?
   Но пирамид явленье - только знак.
   Простой квадрат к зениту заострённый
   Во тьме столетий понимали так:
  
   Их основанье - это страсть и сила.
   А разум - все, что исчезает ввысь,
   Их только плоть в себе объединила
   И сердца мощь, что вдаль бросает жизнь..."
  
   И голос смолк. В глазах дрожали звезды.
   Так, вот он, клич угаснувших владык.
   Глупцы, глупцы! Вам троны дали слезы.
   А вознесли покорные рабы...
  
   ХХХ
  
   Уходит женщина, уносит,
   Не деньги, вещи иль тряпье.
   Она уносит то, что носит,
   И то свое, а не моё.
  
   Но жизнь, ведь вот какая штука,
   Проснешься утром без неё -
   И начинается разлука,
   Где все до мелочи её...
  
   ХХХ
  
   Слепой, я небо
   Щупаю как стены,
   И все хожу по зыбким этажам.
   Я здесь живу,
   Один во всей Вселенной,
   И верю всем
   Дурацким миражам.
  
   Так веселей,
   Надежней и спокойней:
   Кричу ура,
   Молюсь и пью вино,
   И всем богам
   Смиренно и достойно
   Даю дары.
   Мне, право, все равно.
  
   ХХХ
  
   Когда вокруг всё снегом запорошит
   Я снова втаю в вешнюю зарю.
   Взойду травой для коз, коней и кошек.
   И все цветы влюбленным раздарю...
  
   ХХХ
  
   Как на кресте распяты двери дома
   И темен день,
   Дым гибели во рту.
   Хранят покой
   Стволы во всех проёмах
   И дохнут птицы
   Прямо на лету.
  
   В стране шумят,
   Пируют однодневки,
   И над психушкой реет красный флаг,
   Но белых яблонь брошенные ветки
   Не упадут
   На темный саркофаг.
  
   На нем стояли вы,
   Вожди России,
   И крылья рук приветствовали вас,
   Но только тех,
   Кого поля растили
   Не оболгал
   Ваш вездесущий глас.
  
   Как хорошо
   Нам было бы на свете,
   Когда б не ваша властная рука...
   Кусты шумят
   У берега как дети,
   И невзначай
   Целует их река...
  
   ХХХ
  
   Я журчу как ручей в чащобе,
   Тихой речкой без птиц и трав.
   Я творю, не видали чтобы.
   Но кто делает, тот и прав.
  
   Кто-то, сирый, придет напиться,
   Смоет скорбь, словно пот с лица,
   Кто-то рядом, когда не спится,
   Сбросит думы грузней свинца.
  
   Ведь не зря же зовет и манит
   Тихий голос живой воды.
   С ним раскованней сердце станет.
   Так и смоется пол беды.
  
   ХХХ
  
   Я, безумье в себе скрывая,
   Тщусь, как пьяный, нормальным быть.
   И бездомного пса лаская,
   Мыслю: "Вот бы как ты прожить..."
  
   ХХХ
  
   Недовольны мы, недовольны,
   Все наскучит нам, надоест:
   Жизни творчество, мощь и воля,
   И кладбищенский благовест.
  
   Остальное все так, подобье,
   Сумасшедшая суета.
   Смотрит в небушко из подлобья
   Дурь из храма и кабака.
  
   Круто сказано мной, но честно.
   Нет во мне ни добра, ни зла.
   Не алкаш же я безизвестный,
   Всем нам втюрили за дела!
  
   ХХХ
  
   Нам боронить, как хоронить,
   Пердеть и лапаться - потеха,
   Иль с лени водку с бабой пить,
   Или мурло кому набить -
   Во всем нам этом есть утеха.
  
   ХХХ
  
   Царь всё надеялся на бога,
   А бог весь вышел из царя.
   Бог понял: царь - мужик убогий.
   С ним больше маяться нельзя.
  
   ХХХ
  
   Терпение Вселенной бесконечно.
   Величием в ней дышит каждый куст.
   А простота творенья безупречна.
   Но всё ж её не знаешь наизусть.
  
   Я родился на свет сегодня утром:
   Где я, что я, зачем, и отчего ж?
   Там сыпал дождь веселым перламутром
   И помнил я, что в прошлом было то ж.
  
   Я помнил то, что здесь когда-то отжил.
   И два шага вели меня до тьмы.
   Так для чего же я сегодня ожил,
   Для вещих слов, тюрьмы или сумы?
  
   ХХХ
  
   Я возрастал, в меня впиталось
   Все то, что я успел впитать.
   И с этим Родина осталась.
   Во мне как мне вторая мать.
  
   ХХХ
  
   Мы все живем самообманом
   В стихах, и в детях, и делах.
   Авось, мол, поздно или рано,
   Они не сгинут на пирах.
  
   И не забудут нашу старость
   Звучаньем,
   Лаской,
   Мастерством,
   И безмятежной будет старость
   В семье,
   В достатке,
   За листом.
  
   Но притушив былые раны,
   Чтоб новой боли место дать,
   Мы все свои самообманы
   Благословим как благодать.
  
   ПЕРЕД ГРОЗОЙ
  
   У берегов река тревожна -
   Ее, притихшую, знобит.
   Коварный ветер осторожно
   Ее порывами рябит.
  
   Под небом сосны раскачало.
   Как ворон ветер над травой.
   Но это было лишь начало
   Громов и службы огневой,
  
   ХХХ
  
   В быту босяк, дурак набитый,
   Как сон от яви отрешен,
   Хожу я чертом неумытым,
   Осмеянный со всех сторон.
  
   Но среди вас никто не знает,
   Что я как свечи ночи жгу,
   Где из потемок возникает
   Всё то, что я годами жду.
  
   ХХХ
  
   Колокольня, церквушка. Деревня
   Сиротой-побирушкой стоит.
   На погосте тоскуют деревья
   И под мостик речушка бежит.
  
   Мне полынь горькой родиной пахнет
   На вечерней заре у плетня.
   Присмирела раздольная пашня,
   И восходят к луне зеленя.
  
   Тишина. Окон теплятся свечи
   В наклонившейся к храму избе.
   И молитвой наполненный вечер
   Тихо крылья раскрыл по судьбе.
  
   Расцветают озера и звезды,
   Весь в ромашках веснусчатый луг,
   Угасают, синеют березы,
   И блестит за околицей плуг.
  
   Ночь покойна. Луны новоселье.
   Светлый тополь невестой в саду.
   Зачинай же хмельное веселье -
   Я сюда ещё к свадьбе приду.
  
   ХХХ
  
   Езжай по строчке, как по тропке
   И не нуди коня уздой.
   Душою правит только робкий,
   Рискнуть не смея головой.
  
   Конь под тобой судьбою дышит -
   Узда нужна для вздорных кляч.
   Конь все увидит и услышит,
   Ему лишь речь узда удач.
  
   ХХХ
  
   О чем ты хнычешь и хлопочешь,
   Закрученная в старость жизнь?
   Ведь ты не молодости хочешь,
   Не правды страшной и не лжи.
  
   И что нам толку от былого
   И от грядущего теперь?
   Вино и труд всему основа
   Пока не вынесут за дверь.
  
   Ведь всё, что дорого и мило -
   Всё разнесут и разольют
   По пьяни плюнут на могилу,
   И крест в потемках облюют.
  
  
   ДИПТИХ
  
   1
  
   Вселенная населена.
   Мы на планете - только дети.
   Но если дух нас не осветит
   Бессильны солнце и луна.
  
   Мы прорубаемся сквозь тьму,
   Дробя абсурд и запредельность,
   И процветающий бездельник
   Плюет нам в горькую суму.
  
   2
  
   Вселенная населена.
   И все мы - дети Мирозданья.
   Трудом души, трудом познанья
   Планета будет спасена.
  
   ХХХ
  
   Стал я спокойней и проще,
   Выше и шире душой.
   В милой березовой роще
   С белой хожу головой.
  
  
   ХХХ
  
   Сместился миг, и лист уже не тот,
   И никогда таким не повторится.
   А нам, живым, все кажется и мниться,
   Что сердце в неподвижности живет.
  
   ХХХ
  
   На ветке яблоко не праздно,
   Как это кажется иным,
   Свою единственную правду
   Мы редко яблоком храним.
  
   Отбросив мелочность и вздорность,
   Оно вдоль неба налегке,
   Плывет, лишь будущего зерна
   Зажав в упругом кулаке.
  
   ХХХ
  
   Цветенье - танец лепестков,
   Земли глубокое дыханье,
   В едва озвученном жужжанье
   Я слышу музыку без слов.
  
   Как сладок их протяжный зов,
   Они полны шмелиным гудом,
   И солнце их целует в губы,
   Оберегая от ветров.
  
   ХХХ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"