Аннотация: у мальчика по имени Денис обнаружился талант - он умел больше, чем нормальные дети.
Н А Р И М А Н В И К И Н Д Е Д
Дениска-экстрасенс
Девочкам моим любимым
Диле - Диане и Викуле
посвящаю.
Все это возникло случайно. Я рассказывал сказки сначала маленькой дочке, потом маленькой внучке. Так появились и стали постоянными попутчиками наши герои, так появился мальчик - добрый, отзывчивый, немножечко углубленный в свой мир. Он делал небольшие чудеса, которые так нравились моим детям. Эта книга - первая. А что будет дальше - не знаю. Хотя...
Вместо вступления. "О пользе взрослого экстрасенса".
Он глядел на большой, отвратительный в своей упругой белизне, вздувшийся живот и испытывал непреодолимую брезгливость. На что он попался. Какие-то бредни о летающих тарелках, неконтактных острых наслаждениях.... Ну, было, скажи, проезжал красавец-молодец, а то НЛО. Гоша, друг его еще школьных дней, местное светило в хирургии, взахлеб рассказывал об этом уникальном случае, об этой нетронутой девушке, готовящейся, однако, стать матерью... Но сегодня голос его был жестоким, отрывистым. Он приказал: "Экстрасенс, ко мне в пять минут, машина уже у тебя..." В женщине растет плод, она его оберегает всей жизнью своей, но в момент появления на свет только болью невыносимой и утробным криком выносит ребенка. Если все в порядке. Эта роженица ничего не могла сделать, что-то с ребенком (это мальчик), запутался что ли.... Роженица прерывисто дышала, живот колыхался, какой-то запах... Чувство брезгливости не давало возможности экстрасенсу попасть на волну, он никак не мог настроиться. Какая-то мадонна с пронзительным взглядом вплыла в притупленную память да еще с таким вот неправильной формы белым животом...
Кто-то вдруг шепнул ему, буднично так: "как выходить из камеры?" Он, погруженный в свои попытки взять вектор лениво отсигналил на этот шопот "откуда" и вдруг его ожгло. В комнате никого не было, только что сестра, обронив металлический медицинский табурет, побежала за врачом. Экстрасенс сделал посыл - "Ты в жидкости". Без вопроса, утвердительно прошелестело в ответ - "это жидкость"... Резко вспыхнул в мозгу весь разговор с Гошей, его подробный анализ полный медицинских терминов, но с пояснениями - так доступно может излагать только профессионал - плод замотан трубкой ... Гоша заканчивал разговор, уже не говорил, а стонал: "Не умеем мы этого, раскрутить бы тихонечко и все, выходи!".
Мать охнула. По поверхности живота изнутри пошли удары и ударчики. Снаружи - всплески холмиков на казалось сверху напряженной сфере. "Спокойней, медленней - просигналил экстрасенс - маме больно". Мама очнулась, она морщилась от ожидания еще большей боли, но что-то поразило ее. Плод, ее ребенок, аккуратно так, отталкиваясь то ли ножками, то ли ручками шевелился в утробе, перебирался куда-то. Она наизусть помнила рентгеновский снимок, запутанный плод. Зажмет горлышко трубкой и все. Мама в отчаянии посмотрела на экстрасенса, но даже в отчаянии своем поразилась перемене. Прежде холодный брезгливый экстрасенс исчез, перед ней сидел не моложавый старик, а мудрый отец, патриарх ли. Глаза его прежде тусклые с налетом иронии, сейчас светились, он ничего не видел, губы его шептали. Мама уловила в движении внутри и в еле заметном ритме движения губ экстрасенса что-то очень общее - ребенок вращался медленными, но импульсивными движениями, экстрасенс сопровождал это кивками...
..."Вся трубка в стороне. Устал. Трубка прикреплена ко мне. Хочу выйти из камеры". - "Это твоя мама" - нечаянно вслух ответил экстрасенс.
Мама затаилась, теперь ее глаза не отрываясь смотрели на экстрасенса. Глаза молили, да о чем? Чтобы не было боли? Уверенность медленно заполняла ее, она не боялась ничего, а ждала позывов.
Сигнал: "Дальше как". "В камере только одна сторона не имеет стенки, стенки начнут сжиматься, туда и пойдешь. Но чтобы маме не было больно, прижми ручки к телу и головкой вперед... Скоро откроется свет". В ответ прошелестело: - "это я почему-то знаю".
В комнату вбежали светило-хирург и еще куча белохалатных медицинских работников. Они были вооружены до зубов желанием спасать роженицу и ребенка, но их остановила благоговейная тишина операционной, тишина творения жизни. Хлынула жидкость, показалась головка пловца.
Острая радость, громадная любовь потрясли экстрасенса. Весь мир, прекрасный добрый мир затаил дыхание. Раздался крик - ребенок плакал в руках у медсестры, которая держала его за ножки головкой вниз. Ребенок, обычный земной мальчик, он кричал на весь мир о своем появлении. На весь мир кричал человек вселенной, сын двух планет. Но не это было в слезах экстрасенса, и не радость спасителя, и не переживание свидетеля. А просто любовь к ним обоим - это природа включила свои самые мощные рычаги.
Рассказ первый. Начало бизнеса по-русски.
Леха Мартынов, инженер на сто восемьдесят рэ, наконец понял, что он никому в этом государстве как специалист, да и самому государству не нужен. Это явилось твердым основанием, чтобы запить. Пить в одиночку не позволяло то издревле аристократическое понятие о культуре пития, что присуще любому советскому пьющему. Но это тема для целой исследовательской работы - для института, не меньше.
Приняв как факт свою ненужность, он пошел к гаражам, где в своих боксах в течение рабочего дня славно трудились и директор Измаил Паторжинский, которого все уважительно звали по отчеству - Османыч, поскольку он был большой дока во всех машинах. И его добровольный помощник, тоже спец по авто, Сергей Попов, и пенсионер гаражного значения Лева Иванов, и начальник отдела снабжения Вовка Немчиковскй. А еще "водило", то есть профессиональный шофер Толя Гуржуев, он же афганец, и токарь Витя, и руководитель завода комбикормов, и сталевар, и плотник и все, все, поскольку именно здесь решались по-настоящему важнейшие проблемы семьи, а значит и отечества.
-"Мужики, не пора ли причаститься" - сказал он вслух, ни к кому собственно не обращаясь. Здесь орать не надо было, на это дело у всех слух работал избирательно обостренно. Трое откликнулись. Но это только начало - изъявить согласие. А вообще-то в данный момент быстро текущего времени ни у кого не было ни капли, потому что, если есть, то не держится. С неумолимостью камня, катящегося вниз с крутого горного склона, наличие спиртного быстро скатывалось в крепкие луженые желудки и, ударяясь о дно, вызывало волну, идущую наверх. Эта волна приводила в движение разные рычаги и приводы - начиналось "общение".
-У меня вообще-то есть банка литров на пять, но и Маруська дома. Домой нельзя - раздумчиво произнес Леха. Снабженческий начальник перестал улыбаться, научный сотрудник по привычке задумался. Коля - работник котельной - хмыкнул неопределенно и произнес непонятное: "Вот такая бизнес". Именно так и произнес.
Вдруг Алексея осенило: "А что, если жену взять на понт". Для непосвященных поясняем - не то, чтобы обмануть, но ловко обвести вокруг пальца. Так вот, обвести вокруг пальца можно только обещанием появления в результате чего-то (а чего?), вообще-то, лучше всего большой суммы наличности. Чтобы устала червончики считать.
-Эй, наука - сказал он, обращаясь к Алику - у тебя есть идеи?
-Нет - вышел из своего путешествия в себя Алик.
-Я не про принять, а физические свои идеи есть?
-Ну, этих-то навалом, да кто купит? Сейчас нужен сразу прибор и не макет какой-нибудь, а чтоб включил, а он тебе делает, что обещал. Так ведь его еще, брат мой Леха, надо доводить до железа... Ого-го-го... А где спонсор?-
-Много текста - перебил его Алексей. - Идем ко мне обсуждать твои идеи, хоть драные.-
-Драных не держим. У меня все - люкс...
-Идем ко мне и думаем над твоей идеей, но с банкой.-
-О, впарил - завопил Коля Котельный - "А, что в ней все пять?"-
-Все - резюмировал Леша. - И все будут наши. Только видочек ваш Машу не устроит.
-Так - жестко бросил снабженец Немчик (это его гаражная кличка) -Ребята, чтобы все было о'кей.-
-Маруся - осторожно начал Алексей Владимирович Мартынов. Осторожно, но не просительно, а по-деловому. -Сегодня у меня ребята соберутся по делу, бизнес наклевывается, будем физическую идею обсуждать и ноги ей приделывать.
-Это кто же это такие бизнесмены у тебя?-
-Ну, Алика знаешь? Подходит он ко мне и говорит. - Алексей Владимирович, инженер вы, я знаю, божьей милостью...-
Взгляд Маруси потеплел, она перебила Алексея:
-А помнишь, ты такой вакуумный шлюз сделал... Тебя ж тогда на выставку послали и еще три сотни бросили.
Леха потерял было нить:
-Так хвалил-то он меня не зря, я ему камеру сделал как-то (вспомнил, время идет, скоро ребята будут)... Алик и говорит - дескать, есть хорошая идея, но сам знаешь - от идеи до прибора столько шагов и первый шаг - инженерный. -И уже от себя - Понимает, значит. Я ему и говорю, приходи... Ну, он - А я не один. - Так комната, говорю, большая. Приходите, коль по делу. Вот сейчас они и придут. -
И после паузы, снимая рубаху и накидывая спорткостюм:
-Так ты чайку что ли сделала бы. Может быть, с нами посидишь, поможешь, ты же конструктор была мировой... - Это Леха произнес совершенно искренне.
Маша совсем заулыбалась -
-Ну, что я вам мешать буду. Только не орите, Маргоша уроками будет заниматься-
-Э, Маш, когда наука без ора бывает. Я вон на семинарах бывал, так мелки ломают, а какой-то паршивый интеграл на всех ни взять, ни поделить не могут.-
-Ладно, ладно - пропела Маша - Чай-то, конечно, хорошо, да может быть картошечки отварить? Это я быстренько. Да чуток налить. Хороших гостей давно не было - и пошла на кухню.
Леша изумленно хмыкнул, какая-то быстрая победа -Уж не Пиррова ли? - спросил он у себя вслух. Что-то он давненько с женой так хорошо не разговаривал. -Эх, не напиться бы - крякнул и пошел помогать супруге.
Стол он накрыл с большой скоростью и тщательностью превеликой. Перед четырьмя стульями на цветной парадной скатерти лежали листочки бумаги, карандаши. Достал он и свою логарифмическую линейку, протер пыль, посмотрел на нее, боевую подругу, затертую в тех местах, где часто пальцем прижимал. -Ох и поработала ты, тебе же пенсию надо...-
Машенька принесла тарелку с хлебом нарезанным, маленькие коньячные рюмочки, бутылку ноль восемь, благодарно запотевшую от неожиданного разлива и всяческую снедь, на что была известная мастерица. Впрочем как и любая хозяйка, ждущая приятных гостей: -"Картошка сейчас дойдет".-
Первым пришел Алик, он обычно переодевался и отмывался в гараже. Всех поразил Коля-котельный. Он был, если не во фраке или смокинге, то в лучшем своем костюме, при галстуке темно-синего цвета на ярко голубом поле заграничной рубашки.
-Ну, ты - восхищенно покрутил башкой Леша - Те что это театр чи чо?- он иногда пользовал украинские выражения.
-Так мы ж по делу. Я и тетрадку взял.-
-Протокол будешь вести - засмеялся Вовка Немчик...
Стол их потряс. Садились ни разу не стукнув стулом. Чтобы вести ножками стула по полу. Ни-ни.
Сели, сглотнули слюни. Не жрамши ведь, а тут такое - огурчики под маринадом, ровненькие как гвардейцы на плацу. Помидоры - яркими кружочками под густой зеленью петрушки. Сельдь, плавая в желтом океане подсолнечного масла, бессовестно показывала жирное свое мясо, на котором зависли капельки уксуса... А тут еще царица картошка.
-Так вот, излагаю идею - взял огонь на себя Алик. Говорить он почти не мог - слюны выделялось больше, чем мог проглотить. Маша, разбрасывая вилки, бросила - Так вы хотя б закусили, а то ж ничего не соображаете, вижу ведь.- Налили. Ей тоже. Крякнули за идею по наперсточку. Еще бы. Прислушались. Мария на кухне стучала по чему-то мягкому, видно мясо отбивала. Переглянулись и мигом еще по махонькой. И третья тут же. Перед третьей заминка произошла - на кухне перестало колотиться, а наперстки-то в руках. Алексей аж зажмурился. Вот когда стук - это музыка. Прав был генералиссимус Суворов. На кухне музыка вновь заиграла. Облегченно вздохнули, тихо выпили и только тогда начали закусывать. С такой малости, конечно, у настоящего мужика и один глаз не поведет, а вот теплее и приятнее стало. Ну, как я отметил, и покушать чего было.
Алика уже не остановить. Это об идее. -Так вот, братцы бизнесмены, что является настоящим бичом цивилизации? -Алкоголь - прошамкал начальник снабжения - без закуски.- Алик не воспринял. -Ржавчина. Смотрите, каждый год где-нибудь да копает горе-водоканал. Или теплотрассу меняют. Или...-
Коля-котельный достал белоснежный платок, вытер лоб и попросил Алика слезть с трибуны. -Ты по делу - сказал он. - Я этой ржавчиной каждый день себе плешь посыпаю.-
-А что лучше - аппетитно захрумкал огурчиком Алик - Чистить от ржавчины пусть даже мгновенно или чтоб ее совсем не было?-
-Спрашиваешь - обидились остальные. - Конечно чтобы не было?-
-Ржавчины не будет, накипь нарастет, соли, минералы и сечение трубки тю-тю - это Коля
-Итак - вновь игнорировал все разговоры Алик - железные трубки без ржавчины. Есть идея. -Алик взял карандаш, подвинул листочек бумаги к себе и нарисовал трубку. Зачеркнул, изобразил лист, видимо железа.
-Предлагаю метод обработки железосодержащих металлов, позволяющий беспредельно поднять их антикоррозионные свойства. Смотрите здесь, милорды. Суть идеи вот в чем...
Маша на кухне вдруг насторожилась. Не было слышно веселого гомона, звяканья-бряканья вилок, ложек, стаканов. Только кто-то бубнил. Пошла будто бы картошечки добавить. Сидят, смотрят, что им Алик чертит, рисует. Лишь пальцами в какой-то чертежик тычат да вопросики задают. Правда, половины бутылки нет, но пьянкой не пахнет.
Марья-искусница только глянула на чертеж, сразу поняла в чем суть конструкции. -А вот это никуда не годится - думала она, увидев механизм подачи электродов. -Это же медленная редукторная система, а они вон что. Тут их движок и сгорит.
-А вот здесь, - уже вслух, - я бы червячную не ставила, лучше ступенчатую и плавно регулировать. Вот так - она выхватила карандаш у Алексея и точными движениями нанесла контуры. Алик подхватил - Точно, а здесь мы сделаем так, и к Маше - Ну, ты молодец. Ой, извините, я вас на ты...
Так и не допитая бутылка сначала сиротливо стояла в стороне, потом кто-то убрал ее на сервант. В ходу был чай и громадное количество бумаги. Снабженческий директор оказался чертежником-чистюлей. Николай отсел к тумбочке и считал, вспоминая недобрым словом свою учебу в техникуме. Считал он на маленькой машинке, которая не хотела сначала даже складывать, но потом под напором котельного начала и в степень возводить, и корни извлекать. Четыре раза проверил Коля свою работу и показал Алику. Тот махнул бегунком по линейке и удовлетворенно кивнул. -"О, теперь точно".
Расходились далеко за полночь. Немчиковский уже на выходе вдруг шлепнул себя по голове и произнес исторические слова. - А, что если этим способом упрочнить стекло, это ж какая выгода.
-Слушай, ты титан - отозвался Алик - вот где деньги валяются.-
-Ладно, ладно - еще не сообразил Леха - не зарывайся. А вот дело начать можно.- Все дружно согласились.
Эта компания, забросив все дела и пребывая в странной для всех трезвости, за два месяца отлила такой прочности стекло, что его невозможно было разрушить даже сжимая в тисках. Для демонстрации позвали всех остальных. "Всех остальных" возглавлял признанный председатель Османыч. Мартын зажал лист стекла в тисках и давал каждому попробовать свои силы. Славка Шмат, в рыхлой фигуре которого заключалась не одна лошадиная сила, и тот смог только сдвинуть тиски с болтом. Стекло же не имело ни одной царапинки.
И, наконец, стекло было поставлено в деревянный ящик у стенки гаража для растрела, бросали в него кто чем может. Сережка Попов даже ломик приволок и, заняв удобную позицию, замахнулся. Алик аж зажмурился. Ломик отскочил от стекла, чуть не вывернув руки Сереже. Стекло сияло на солнце первозданной чистотой.
-Пушкой ее, снарядом - вякнул кто-то из зрителей.
Итак, бизнес в нашем варианта зародился до начала перестройки, осталось только дожидаться нужных законов.
Рассказ второй. Сказки для Дениски.
Сказки для Дениса экстрасенс начал рассказывать совершенно неожиданно для себя. Это случилось, когда малыш, пытаясь взобраться на табурет, опрокинул его на себя. Больно его стукнула эта деревянная мебель. Денис только было скуксился, как экстрасенс подхватил его и поднял, прижав к себе.
- Давай нашлепаем табурет по попке.-
- Не - откликнулся малыш- он мертвый.-
- А прыгает как живой - подхватила мама - вот тебя надо бы шлепнуть.-
И тут экстрасенс увидел его, будущего своего героя. Лукавый такой. Не то подросток, не то взрослый, но очень уж подвижный. Немного волшебник, а рук у него, если надо, вдруг появляется сколько надо. Двумя руками он держит зарвавшегося хищника, который решил меньшого зверя задрать, а двумя его по попке, по попке...
- А я тебе не рассказывал про Попкина-Шлепкина? -
Денис внимательно посмотрел на взрослого - А это кто?
- О, это такой друг всех-всех, кого обижают. А еще у него есть друзья...
Из экстрасенса поперло - Вот Сластена-Пирожник. Он в их поселке главный по тортам. Каждый день просто так, без заказа, делает новый торт. И каждый раз такой вкусный... А еще Горюн-Горемыка, хороший товарищ, да все время кислый ходит и где он не пройдет, везде все вянет. А так парень хороший. Потом мне очень нравятся их воспитанники бегемотики - девочка Бегги и мальчик Мотя. А подруга Попкина - Шлепкина, ее зовут Кшесинька, уж так возится с ними, ухаживает... А еще Собачка-Тучка, пан Спортсмен
- Расскажи - Денис и забыл о боли, но на голенькой ножке, выше колена у него уже наливался синяк. Мальчик, не задумываясь, провел ладошкой по больному месту, синяк исчез. Боль ушла. Мальчик сделал это машинально, не зная даже, что это тоже волшебство и не придавая значения содеянному. Мама переглянулась с экстрасенсом. Тот кивнул и продолжал.
- Ох и много чего умел делать Попкин-Шлепкин. Но первое, что он сделал, когда появился в этом лесу, он поставил домик для себя. Тогда он был еще совсем один, то-есть и папа у него был, волшебник по имени - экстрасенс на секунду запнулся и на одном дыхании - Навуходоносор...
- Ка-а-к!? - у мамы появился интерес.
- Да - продолжал рассказчик - Навуходоносор. А жил он, где ему на земле понравится. А как-то раз, давным-давно, он поселился в Африке, около горы Великой, где и встретил волшебницу Фрику. Вот они и поженились. -
Мама смеялась тихим смехом, отвернувшись к кухонному столу, где она фантазировала тоже волшебный салат. Экстрасенс улыбнулся, но мужественно продолжал.
- У них родился Попкин-Шлепкин. Он рос не по дням, а по часам и всему волшебному учился у родителей. От отца в наследство он получил большую любовь к путешествиям, а от мамы - любовь к справедливости.-
Мама Дениса согласно кивнула.
- Но что особенно любили родители Попкина-Шлепкина, так это все новое необычное. Они обожали телефон, но чтобы без проводов, поэтому они просто поднимали с земли палочку, набирали в воздухе номер... Ну, как будто крутили диск телефона. - Телефон у мамы с Дениской стоял тут же, на отдельной полке и экстраснс, показав на диск, покрутил пальцем в воздухе, как бы набирая номер.
- Так вот, наберут они какой-нибудь номер, поднесут к уху палочку, вот так, и привет.
- Что, привет - тихо спросил малыш, удобно сидевший на коленях взрослого.
- Привет, Фрика. Что ты сейчас делаешь? -
- Мы с Попкиным моим Шлепкиным готовим салат из бананов. -
Мама повернулась к экстрасенсу, в глазах плещется смех.
- А бананы в Африке водятся? -
- Там все есть кроме моржей. -
- И белых медведей - уточнил Денис.
- Поговорят они друг с другом и дальше дела свои делают. А когда Попкин-Шлепкин подрос, он и поехал куда глаза глядят, точнее куда компас покажет.
- Какой компас?-
- У волшебников это тоже любая палочка. Положил ее на ладонь и говоришь куда сейчас податься? Палочка покрутилась на ладошке и показала - во-он туда. А дальше все просто. Зажмурил глаза, представил что там - лес, река или поле чистое. Там сейчас же и очутился.-
- Без самолета?-
- Конечно - убежденно ответил сказочник. - Прибыл, значит, Попкин-Шлепкин на то место, которое ему понравилось. Лес такой красивый. Где густой, а где светленький. Березки. Ветерочек легкий пролетает. А лес на крутом берегу речки стоит, внизу светлая вода плещется...
- Да-а - задумчиво поддержала мама - так и я бы поселилась. Вспахала бы шесть, нет десять соток, поставила бы домик, развела бы всякую живность. Козу хочу.
-А еще кроликов - вставил Денис.
- Вот Попкин-Шлепкин это и сделал. Он пересадил деревья, чтобы они не пропали, оставил несколько березок и одну елочку, красавицу пушистую, чтобы на Новый год ее украшать. Пусть растет себе, а на Новый год украшается. Поляночка над рекой - мечтательно сказал экстрасенс - получилась просто прелесть...
- Так мы его и назовем - восхитился экстрасенс - салат "Прелесть".
Давай Дениска поможем маме освоить салат.-
- Давай - согласился Денис - Только ты рассказывай дальше.-
Несколько минут молча дегустировали "Прелесть".
- А первым к Попкину-Шлепкину - прервал тишину экстрасенс - пришел как ни странно...
- Волк - догадался Денис.
- Волк. Он был хозяином этих мест, лесов и перелесков, и кустарниковых опушек, и маленьких таинственных полянок, и глухой глухомани. Жил он здесь давным-давно. Был хозяином серьезным, зверье не баловал, но напрасно никого не драл. И вот на его любимом крутогорье вдруг появился маленький красивый деревянный домик, из трубы, конечно, пошел дымок. На этот очень неприятный для него запах и вышел из чащобы Волк. Он особенно не осторожничал, но повадка у волков такая - должен осмотреться, принюхаться. Пошел он потихоньку к дому, от дерева к дереву, а ему вдруг сзади кто-то и говорит:
- Если ты ко мне в гости, давай, заходи.-
Волк от обиды на себя, проморгал ведь, такого не было ни разу, даже зажмурился. Как же так, его, прославленного охотника кто-то сзади подкараулил! Но он спокойно спрашивает у того:
- А ты кто же будешь?-
- Я Попкин-Шлепкин.-
- Забавное имечко. А я - Волк.
- Я вижу. И не злой ты. Пойдем ко мне в гости.-
- Как же в гости! - воскликнул Волк - В этих местах я хозяин.-
- Конечно, ты хозяин, я гость. Вот осмотрюсь, поживу, а так, может быть опять куда двину. -
- Да живи - милостливо ответил зверь. Ему понравилось, что его не боятся, но разговаривают уважительно. Как будто у людей не так. Кричат ведь, когда боятся. А если не боятся, то и разговаривают с уважением.
Познакомились, значит. Поговорили о планах Попкина-Шлепкина, о погоде хорошей. Пригласил Попкин-Шлепкин нового своего товарища на чай, да тот бульончика попросил с косточками. Что делать, сотворил Попкин-Шлепкин холодного бульона с косточками. Волк даже изумился.
- Знаешь - говорит - Будет голодуха, буду заходить к тебе. Особенно зимой...
Салат мамин уже откушали, чаю напились, мама посуду помыла, мужчины посуду вытерли и пошли Дениса укладывать спать.
Дениска лежал на своей кроватке. Экстрасенс сидел в кресле рядом с кроватью и, держа малыша за руку, продолжал свою сказочную повесть о Попкине-Шлепкине и его друзьях Сластене-Пирожнике, Горюне-Горемыке, прекрасной Кшесиньке, пане Спортсмене, о Ломаке, о близняшках бегемотиках - очаровательной Бегги и развеселом Мотике, о Собачке-Тучке и других друзьях веслого Шлепкина. Недолго ему пришлось рассказывать, ровное тихое дыхание Дениса остановило его повествование. -Пора и мне на покой - экстрасенс опустил ладошку Дениса, бесшумно встал и пошел одеваться. В этот раз он не поехал на трамвае, а пошел пешком, думая об изумительной этой жизни, где есть место всему и счастью тоже.
Где-то через неделю назначила мама праздник - день рождения Дениса
- Вот три года и пролетели. Денис повзрослел на три года, а я постарела на сколько лет и не знаю.-
- Вы молодеете - экстрасенс заулыбался - И я молодею с вами.-
Именинник стоял посредине комнаты и держал на ладошке принесенную с улицы палочку - веточку.
- Куда мы все вместе пойдем сегодня? -
Мама с экстрасенсом с изумлением увидели, как палочка начала медленно поворачиваться, но ладошка-то чашечкой и палочка подзастряла. Она очень хотела повернуться еще да не могла взобраться с ложбинки на большой пальчик малыша.
- А ты попробуй позвонить -
Денис взял палочку в левую руку и правой начал крутить воображаемый набиратель номера. Экстрасенс подсказывал
- Один-два-три-два-ноль-два-три.-
Это был номер телефона мамы с Денисом. Тот ждал, приложив палочку к уху, как трубку телефона. Телефон на полке зазвонил. Мама вздрогнула от неожиданности, а малыш стоял тут же с палочкой у ушка и дышал в воображаемую трубку. Телефон продолжал названивать. Экстрасенс решился взять трубку. Ну, а если он услышит голос Дениса!
- Алло, экстрасенс, это ты? - голос был взрослого, экстрасенс облегченно выдохнул.
- Ну, я. Кто это?-
- Что не узнаешь старых друзей? Алик Алахвердов! Ты в новой берлоге окопался что ли?-
- Подожди, не части - (Алло - сказал Денис в палочку)
- Алло - прозвучал в трубке голос Алахвера, так его друзья называли
- Денисик, положи, пожалуйста, свою трубку, мне поговорить надо - Денис положил палочку у ног и взглянул на взрослых. Мама беззвучно хохотала, слезы выступили у нее на глазах, она их вытирала кухонным полотенцем и никак не могла остановиться. Экстрасенс смущенно улыбался. Алик на том конце провода наконец заорал
- Эй, там, в берлоге... Откликнитесь что ли, дело есть! -
-Слушаю - перевел дух экстрасенс.
- Ты говорил тебе сверхпрочное стекло нужно для какого-то шарика-мячика?-
- Для шара, диаметром семь-восемь сантиметров -
- Приходи ко мне в гараж, демонстрировать буду -
- Если опять наливать, угощать станешь...
- Ну, если ты сам после демонстрации достижения советской науки мне стакан "Карданахи" не нальешь... -
- Лучше "Цинандали". Когда приходить?-
- Сегодня же, в семь устраивает -
- Годится -
-Жду. Салют. Привет твоей пассии или кто там у тебя -
У экстрасенса совершенно непроизвольно вырвалось
-Здесь моя семья -
До мамы долго не доходил смысл сказанного, наверное, дня два.
Что-то держало ее все последующие после того разговора часы в каком-то радостно взволнованном состоянии, но что она не могла уловить. Помог Денис, он спросил ее перед сном
- Мама, а семья это семь я? - И мама вдруг отчетливо услышала твердый голос экстрасенса, отвечавшего неизвестному Алику
- Это моя семья -
Мама поправила подушку под головой сына и сказала
- Семья это и два, и три, и сколько хочешь человек, любящих друг друга.
Рассказ третий. О страшной силе общественного мнения для экстрасенсов.
"Нет, все же в нашем доме что-то творится, кто-то поселился в нашем доме, дух какой-то" - Варенька выпалила все это в одно дыхание и все скамеечные дамы закивали головами, не переставая, впрочем, говорить. Слушать других было некогда, надо было срочно сообщить об этой дурной кастрюле, которая вдруг наклонилась, вылила часть воды (слава богу, что вода была, а не бульон) на пол и снова со стуком шлепнулась дном об стол. Тамара Ивановна слышала как лилась вода, как что-то стукнуло об стол, но, прибежав на кухню, увидела лишь последствия - вода на полу и колыхание поверхности воды в кастрюле. На полу лежала (или стояла) черепаха Майка с мокрым панцирем. Венера Васильевна, громоздкая женщина с тяжелым мужским голосом, с яркими пронзительно синими глазами, в которых отливала доброта, рассказывала подруге Маше о пироге, который был самопорезан столовым ножом, правда нож вел себя странно - уж больно трудно было ему резать подзапекшуюся корку пирога. Он пыхтел и пилил пирог, пилил и пилил. Пересилив страх, Венера Васильевна схватилась за ручку ножа, почувствовала очень слабое, ну детское прямо-таки сопротивление и, дорезав пирог, сказала, не зная кому: "Угощайтесь". Было жутковато и почему-то смешно. Ни звука в ответ. Накрыв нарезанный пирог полотенцем, она пошла звать мужа, думая о том, как ему все это поднести. "Петя, пойдем к пирогу" - по обычаю позвала мужа, корпевшего за столом над статьей о НЛО. Муж охотно дал свое мужнино согласие, и они пошествовали к пирогу, благоухающему такими страстями для обоняния... Полотенце было откинуто, двух кусочков пирога не было...
Тихий летний вечер прорезало несколько голосов-сирен. Федор Иванович, пенсионер, кричал, показывая куда-то вверх, кричал и ковылял как мог быстро к дому. Кричала женщина с балкона соседнего дома. И вот к ним присоединился детский отчаянный звук, приближавшийся к земле долго-долго. Женщины не скамейке оцепенели вначале, И шелохнуться не успели, раздался шелест веток густых кустов, и два глухих удара один за другим об землю сотрясли дом, людей. Сирены замолкли, стало тихо.
От скамьи, сквозь кусты были видны два маленьких тельца, одно шевелилось, другое согнутое и одновременно (казалось) разбросанное, лежало неподвижно. Ломая кусты, промчался Федор, женщины побежали туда же. Наверху раздался не крик, не вопль, а потрясение душевное - с шестого этажа смотрела вниз мама одного тельца, Леньки, появилась рядом вторая и тут же обе исчезли.
Венера Васильевна загородила детишек и запретила их трогать даже мамашам. Дениска, как ни странно, лежал спокойно, он бы и улыбался вроде, но это не вязалось с трагедией. И никто не верил, что он улыбается, Алексей даже не стонал, одна ручонка переломленная неестественно у локтя лежала на непримятой траве, кулачок его был зажат, в кулачке то ли кусочек хлебца, то ли кекса - по пальчику-мизинчику к этой горе еды спешил маленький муравейчик. Венера Васильевна всхлипнула, ей подумалось, что надо было угостить своим пирогом этих пацанят. "Ну, что съедим с мужем, внучок придет угоститься, так это ж редко. Ну, что мы со своим пирогом, позвала бы и с чаем, расспросила, поговорили. Эх, соседушки! Ну, что же мы... Ну, что же!"
Когда плохо с детьми, "скорая" приезжает мгновенно. Это замечено. Все обернулись к бегущим санитарам, они неслись за молодой докторшей, видимо, рекордсменкой по бегу среди всех врачей скорой помощи. Даже не запыхалась.
Ребятишечки лежали, оба одногодки, недавно шестой год пошел. И одеты были одинаково, тапочки на босу ногу, маечки голубенькие, небрежно заправленные в черные трусики. Они - эти маечки - болтались бы на их худеньких плечиках.
Дениска глядел и улыбался, докторша аж глаза закрыла. Открыла - а он улыбается. Более "человечно" разбился Аленька. Неуловимым движением рук скорая докторша общупала Алексея, тот не отреагировал. Носилки стояли рядом, но брать мальчика было страшно. Он еле дышал, хрипло пробулькивая, выталкивая воздух из легких и вновь с трудом вдыхая его. Розоватая пенка показалась из рта, из ушка текла кровь. Доктор - санитарам - "Фанеру на носилки". Один из них понесся, она же начала готовить шприц.
Денис зашевелил рукой, дотронулся до Леньки, положил ладошку ему на височек, более ладонь и закрыть-то не могла. "Скорее с уколом-то" - шептал-молился Федор-пенсионер, слезы застилали ему глаза. На коленях стояли мамы, застыли, не шевелились. Смотреть не Ленькину маму страшно - пальцы ее рук царапали землицу, ковыряли травку, подтаскивая все это к голым коленкам, Она тянулась лечь так, чтобы быть у Ленькиного лица. Мама Дениса крепко держала ее. В нее начало прокрадываться ожидание чуда - "Сейчас все будет хорошо" - шепнула она подруге, сама еще не веря в то, что страстно хотела бы увидеть и чего почему-то очень боялась. Денискина ладошка сдвинулась к ушку, кровь оттуда перестала вытекать, пена из рта тоже прекратила свое пузырение. Ленька вздохнул осторожно и глубоко и ровно так выдохнул. "Сейчас, сейчас" - молилась мама. Алексей открыл глаза и начал поворачивать голову (Венера охнула) в сторону Дениса. Тот тоже повернулся , лег, подсунув под себя локотки, и уперся взглядом в друга. Мама вспомнила этот немигающий, поглощающий взгляд, дарящий ощущение полета в теплой океанской воде. Алексей улыбнулся. Денис с усилием проговорил: "Чтобы летать, надо очень хотеть и не бояться. Или с крыльями". Ленька ответил: "А сам-то что?" - "Я догнать хотел" Ленькина мама всхлипнула: "Я вам дам догонялки, целый день в углу стоять будешь". Докторша взяла власть в свои руки, аккуратно сняла трусишки с Алексея и, нащупав островочек мягкого места, протерла его ваткой со спиртом и воткнула иглу шприца. Малчик воскликнул "Ой, больно!". Докторша разьярилась и ласковенько так: "А биться об землю не больно" - "Я не помню". - " А сейчас где больно?" Ручонка показала на голую попку: "Здесь вот." Федор Иванович, боевой пенсионер, пропахавший всю войну и перетерпевший всех чертей военных со смертями и тяжкой работой окопной, нервно хихикнул. Тамара Ивановна закричала: "Моченьки нет с вашим баловством, мамок-то хоть пожалейте, летчики"... Скорая докторша продолжила: "В больницу я все же вас заберу и там уколов вам понасажаю, чтоб неповадно было" - и санитарам - "На носилки".
Машина с ребятами, с мамами, санитарами и симпатичным врачом уже без сирены, не спеша, без тряски уехала. Тамара Ивановна сказала в пространство: "Это что, значит, мой сосед с моими кастрюлями балуется" и пошла к знакомой работнице ЖКО сообщить о возможном хулиганстве со стороны странной семьи, где ребенок - невоспитанный Дениска, который никогда не здоровался. Венера Васильевна с жалостью подумала об этих ребятишках: "Накручу я им пирогов в больницу, пусть побалуются. Мамаши их вечно заняты, отцы приходящие какие-то, вот и режут пироги". Вздохнула и пошла... замешивать тесто.
Мы и на малюсенькие чудеса молимся и веруем, а тут малыш какой-то дружка за десять минут оживил. Тамара Ивановна старалась по-своему обо всем этом рассказать. Федор же Иванович делился виденным с глубоким сочувствием к детишкам, но любопытство все же жгло. Венера Васильевна хранила молчание, хотя ее пытали про исчезнувшие кусочки пирога, а мужу строго наказала, чтобы тот не распространялся, пообещав в обратном случае лишить его любимых воскресных пирогов. И дом ждал - когда же появится маленький чудодей. Проверить бы надо. Эх, Дениска - знал бы и не просился бы из больницы домой.
Рассказ четвертый. Вылечи, Дениска.
В этот раз не звонили, а постучали в дверь. Тихо так, по-детски. Мама была уже в полном расстройстве от пяти предыдущих посещений. Сначала пришла Венера Васильевна, принесла пирогов, угощала Дениску и Леню. Сама же неотрывно смотрела на них, пока те ели ее волшебное угощение. На невредимого и опять болтливого Аленю, но в основном на Дениса, на движение рук его, на все, что он делает. Откровенно, прямо-таки беззастенчиво. Венера забывалась, отвечала на мамин разговор невпопад. Наконец, вдруг поднялась, расцеловала почему-то Леньку и ушла. Слезливая дама, но добрейшая душа, она ничем не расстроила маму, но тяжелое чувство надвигающейся беды заронила. Приходили и другие соседи, вроде бы по пустяшному делу, но явно с тайной целью, а какой - становилось все более понятным.
Прояснила все бабушка Макарова. Она была пятой, а пришла с разбухшим пальцем. Старческая рука ее дрожала и было трудно поймать прыгающий перед глазами большой палец левой руки. Малиново-красный крепкий, крестьянской породы палец кончался посинелым ногтем. Боль, видимо была сильная, но бабка терпела, сказала только маме: "Изболелся окаянный. Вскрыть надо, говорят, боюсь что-то. Помогли бы". Мама удивилась: "Так не врач я" - "Я не о тебе толкую, пусть Денисок полечит" - "А он что может?" - воскликнула мама. Денис стоял рядом. Видимо и он не понимал, что надо делать. То, что вершилось им шло всегда изнутри, не по команде, а так, по наитию. А здесь - лечи! "Ну, Денисочка, подержи палец, оживи" - шепотом, с болью попросила старуха. Мама предложила: "Может распарить надо, оно и прорвет..." Уходивший было Денис, вдруг повернулся и сказал, что ноготь уже может сняться. Он поймал левой рукой бьющуюся в воздухе сухую горячую руку Макаровой, поймал где-то в запястье и потянул на себя. Бабушка уперлась, собралась уходить: "Не сердись, соседка. Это я от боли". Рука мальчика соскользнула с запястья по тыльной стороне сложенной ладони, соскользнула на большой палец... Макарову поразило, что от прикосновения руки мальчугана боли не было, из руки что-то уходило, горячее, жгучее. Боявшийся даже прикосновения марлечки, палец не завопил, не вдарил по нервам. От ожидания боли круги пошли перед глазами у бабули: "Ой, к хирургу пойду" - выдохнула она, прикрыв глаза и, хватаясь рукой за дверной косяк. Но рука Дениски уже соскользнула с пальца, в ладони лежал черный матово блестящий ноготь, палец приуменьшился в размерах, Макарова открыла глаза, изумилась непривычному в последние дни покою со стороны всей левой руки, увидела ноготь, взяла осторожненько и покрутила перед собой: - Это ж как?-. Мама наконец-таки по-настоящему испугалась: "Бабушка Макарова, не говори никому" - "Вот те крест, враг что ли я хлопчику твоему", и Денису: "Ох, сынок, цены тебе нет, чудодей мой бриллиантовый" и, перекрестив его, в благодарности своей, вышла в восторженном недоумении. "Не болит и все тут" - шептала она, "Что, Макарова, палец замучил" - раздалось сверху. По лестнице спускалась Тамара. В порыве радости бабуля показала ноготь и продемонстрировала палец: "Вот, Денис сей секунд излечил"... Эх, старость, эх, бабушка Макарова - просили же тебя не болтать.
А в дверь уже стучала Сашенька, маленькая Костина внучка, такая тихая девчушка, приветливая. Особенно она ладила со зверьем. Что собачка какая, что рыжий кот Мефодий с восьмого этажа, что пигалица-птенчик - со всеми ладила. А принесла она на руках маленького черного котеночка, который умещался в двух раскрытых Сашиных ладошках. Котенок трупиком лежал на этой зыбкой раскладушке, только заостренный кончик тоненького хвостика чуть шевелился. "Его железной решеткой по лапкам. Пашка с Колькой. Колькой котенка сует, а Пашка отпускает". Ребятам этим лет-то было по десяти, а чтоб напакостить - взрослым такого не сообразить. Родителям сказать - такого от них наслушаешься. Вот они и растут...
"Деня - так Сашенька всегда звала Дениса - я его потом молоком накормлю, сделай как Лене". Денис посмотрел на маму, даже не страдание во взгляде, а глубокая тоска что ли, потом к Сашеньке: "Подари мне его, а?" - "А молоком напоишь?" - "Да как же" - откликнулась мама.
Девчушка ушла, а Денис с котенком побрел в свою комнату. Он шел чуть сгорбясь, осторожно неся покалеченного котенка. Что-то необычное происходило в нем, он страдал. Его заставляли действовать, Насилие только разрушает, но никогда не создает. Насилие чужой беды тяжестью огромной легло на малыша. До сих пор была игра, а сегодня беда, и силы не хватало на все это. Денис только понимал, что он очень устал.
Солнце уже катилось вниз, заканчивая свой дневной маршрут. Все окна были открыты и мама отчетливо слышала, как маленькие пацаны орали уже не в первый раз не для Дениса, а так просто, неизвестно кем сочиненную песенку - "Попрошу ка я Дениску - почини мою пиписку"...
Мама рассмеялась и пошла на кухню, там было невпроворот работы.
Рассказ пятый. О пользе прямой передачи для экстрасенсов.
Тигра обхаживали долго. Этот зверь был матерый и всем местным известный, выходил он из своих тайных спален редко. Возьмет жертву, рыкнет над ней и уволочет - как растаял. Но и бригада звероловов была что надо. Киреич, старичок такой тщедушненький лет восьмидесяти на вид (всего-то за 60 перевалило) тоже матер. Двухстволка - вроде б старье, чернение пообтерто, лыжи, обитые мехом, кое-где подчиненные, да и сам невзрачный такой старичонка, но молодые ребята соревноваться с ним - что стреляться, что силой браться - не очень-то хотели. Киреич зоопарки снабжал тиграми не однажды. В основном мальцами, котятами еще. Известно, нет опасней разъяренной мамы-тигрицы. А этот - тигр. Таких странных тигров Киреич еще не встречал. Тигр в последний год шастал не один, а с двумя малышами. Зверолов сам видел его бесшумную тень на сумеречной, чуть синеватой заснеженной поляне. И два резвых тенечка рядом. Тигр мурлыкал, еще не чуя человека. Но вот дохнул ветерок, и глазом не моргнул Киреич, а тигр исчез, куда, как. "Колдун да и только" - прошептал охотник.
В этот раз сюда наехало все телевидение, да не местное какое-нибудь, а центральное "В мире животных" - осветители, машины, шумный люд, разбрасывающий сигареты по снегу... Киреич подошел к старшому: "Ты того, скажи-ка своим молодцам-удальцам, пусть не мусорят. Не Москва, чай, тайга". Подумав, для убедительности, добавил - "Уссурийская". Нрав у бригадира был в общем-то, житейский, простой, но мог обидеться. Тогда, прощай "прямой эфир".
Прямой эфир "В мире животных" сотворен был в первый раз. Отлов знаменитого Кеши. Прозвали так этого тигра местные звероловы за то, что он помял слегка так, скажем любезно, Кешу-охотника. Удивительно, не царапнул даже. Дал лапой по спине, прямо по его дохлому рюкзаку, что болтался на тряпичных лямочках на старой протертой годами дубленке. Кеша и упал мордой в снег. Когда поднял голову, увидел перед собой улыбающуюся пасть и желтые холодные глазищи. Тигр понюхал его нос, мягко подошел к берданочке, помочился на него по-мужски и двумя прыжками сиганул в чащу... Веточка не колыхнулась, снег с веточек не спал. Так и подтвердились приметы, что тигр, а не тигрица. Кеша долго потом размахивал бердышем своим, опозоренным тигром. Сберег его след на оружии до дома, нюхать давал всем, да охотничья братия не то, чтобы не поверила, а навеселилась изрядно. С тех пор и прозвали его Тишей, а тигра того - Кешей.
- Дениска, сейчас будут показывать как тигра ловят, скорей.-
Мальчик оторвал голову от конструктора. Телевизор он не любил, даже мультики не смотрел взахлеб, а так - мама смотрит и он иногда. Но прямые передачи любил. Что-то бродило в нем, когда он их смотрел и смотрел-то он странно, не переживая, но углубляясь, так, что взорвись все кругом, кроме телевизора - не шевельнется. Он уходил туда, он участвовал в том действе, что происходило глубоко за стеклом экрана.
Вообще-то, Дениска обычный мальчишка. Если бы не эти странные роды, мама так и не носила бы в себе это чудо. Но она считала, что благополучный исход - чудо экстрасенса. Мама помнила, что экстрасенс ей казался светящимся - то причудливым серым перламутром, то пронзительной божественной голубизной... Ни одного движения руки. Яркие глаза, устремленные на живот, радуга цветов... Боли не было, начались схватки и ребенок выплыл из лона, как пловец. Кричал, как все, только что родившиеся, может быть, так кричат все разумные существа на всех планетах... Хотя успокоился тут же и больше никогда не плакал. Вообще. Обжог руку об утюг, подул и все. Мама бросилась с примочкой, а куда прикладывать - не ясно: -Где обжег-то? - Здесь - Дениска никогда не врал. Не мог видно. Ожогового пятна мама не нашла, ровненькая розовая ладошка. Она поцеловала на всякий случай и успокоилась. Такое было не первый раз: поцарапался гвоздем - ни следочка; заноза в два сантиметра - сама вышла.
- Денис, прямая передача - повторила мама. Она сидела рядом с экстрасенсом за столом, пила с ним круто заваренный чай с травами. Они смотрели телевизор будто бы.
Экстрасенс так и прижился в этой семейке. Он со щемящей любовью своей к "крестнику" не мог остаться в своей холостяцкой квартире и почти каждый вечер приходил к ним, благо недалеко - всего пять остановок трамвая без пересадки. Это ль не благодать. Общался он больше с мамой, а с мальчиком разговаривал изредка, может быть с нарочитой строгостью, но мама чувствовала его бесконечную нежность к ее сыну. Она даже ревновала их друг к другу, хотя, если признаться, поводов за все четыре года не было никаких. Правда, из посторонних Денис признавал только экстрасенса. Но тоже по-своему. На решениях. Дениске не нравилось только, что экстрасенс обращается к нему не по имени, а говорил "малыш". Как-то раз год назад экстрасенс резко, по какому-то случаю, окликнул его: - Дэн!- И мальчик почувствовал вдруг, что в глазах у него темнеет, нет, чернеет, явственно проступают яркие точки с молочными ореолами. Голова стала такой тяжелой, что он попросился спать и мгновенно заснул. Занятая сыном, мама не заметила реакции старшего мужчины, а тот сидел, закрыв глаза и не смея их открыть, не смел шевельнуться от бомбы, взорвавшейся внутри, от удара изнутри, вспышки ослепившей изнутри глаза, от смещения черепных костей...
-Дениска, начинается.- Тот отложил конструктор, кажется, собирал трактор. Трактор держался на винтах, не скрепленных гайками, и когда Денис отвернулся от своего творения, трактор просто развалился. Только рама с колесиками, наклонившимися кто - куда, осталась. - Ну, как в колхозе - подумал экстрасенс, вспомнив, как он возвращался из поездки на своей машине из Прибалтики, и, сразу после пересечения условной границы, увидел скотный двор, старательно залепленный навозом забытых коров и рассыпавшийся трактор, торчавший только разобранной своей кабиной из этого вселенского дерьма. Мальчик вслух спросил: - А что это такое - колхоз?- Экстрасенс успел в очередной раз поразиться, но не успел ответить. Пришло время, раздался голос ведущего, приглашавшего смотреть прямую передачу о поимке тигра Кеши. Рассказ о нем, его повадках шел на фоне заснеженного поля, окаймленного неровной темной лентой дальнего леса.
Тигр шел вдоль этого леса от одного лесного мысочка к другому. Мощная оптика, яркое зимнее солнце, перевалившее уже к весне - все это позволило видеть его достаточно отчетливо. Мощный зверь, он шел ходко, но спешить не мог - за ним, то сбоку, а то путаясь где-то у хвоста, шли два рыженьких тигренка. Хлопнуло два-три выстрела, загонщики гнали его ко второму мыску, где была хорошо замаскированная ловушка. Комментатор центрального телевидения возбужденно сказал, забыв о дикции и всяческих правилах, выдавая свою родню: "Гонють"!
Дениска вытянул правую руку вперед, согнув кисть так, что его ладошка открылась к экрану. Тигра как бы толкнуло, он сделал прыжок в сторону и прыжками устремился поперек своего пути прямиком к лесу. Несколько махов и он исчез в лесу, там раздался один выстрел, из леса выкатилось несколько фигурок и рванули вроссыпь. Диктор вякнул по-местному: "Успел, язви его в качель"... А вот тигрята остались, заметались, перерезая им путь покатили два "бурана", волокущие по снегу что-то вроде сети. Но тут телевизор почернел, звук исчез и прямая передача тоже исчезла. Мама охнула: "Телевизор сгорел". Экстрасенс посмотрел внимательно вглубь аппарата и ответил: "Сейчас починим. Это предохранитель". Они, занятые телевизором, и не заметили, что Дениска тихо ушел в свою комнату. Так он лег на кроватку и прошептав- "ранили", заснул.
В зоопарк бы и не пошли, но Денис, беззаветно любивший театр в любом варианте - балет ли, куклы или Шекспир на сцене Малого, решительно высказался за зоопарк. Зоопарк он терпеть не мог. Помнится год назад пошли туда. Дальше пруда, где свободно плавала и летала разная птица, мальчик не пошел. Он не ревел, не упирался. Просто съел свое мороженое и сказал: "Хочу домой". Мама и экстрасенс твердо знали, что решение мальчугана всегда окончательно и безоговорочно. Поэтому они не стали возражать и повернули обратно. Малыш даже и не взглянул на клетки, он стал серьезен и после этой прогулки молчал несколько дней. Смотрел рисунок в Брэме, листал страницы и, тихо посапывая, смотрел. Видимо его поразила одна картина из жизни хищников. Тигр в широком размашистом и видно точном прыжке, сбоку бросался на шею какому-то животному. Что бы не изучал Дениска из книги о животных, он неизбежно возвращался к этому рисунку. Смотрел он не одни, у него объявился приятель, вертлявый такой Ленька с верхней квартиры. Они и обсуждали то, что видели односторонне - Ленька верещал, а Дениска слушал. Странно, но с Ленькой Дениска не скучал.
А вот сегодня - в зоопарк. "Мама, там тигры есть" - сказал он вполне утвердительно. Та, ощущая какое-то внутреннее наползание беспокойства, спросила: "Ты уверен?" "Но это же зоопарк" - серьезно ответил сын.
У клетки с тиграми народ не задерживался, тигр лежал далеко, вроде бы и дремал. Но вот он поднял крупную голову и повел ею, оглядывая стоящих у металлического барьерчика зрителей. Резко встал, так резко, что колыхнулся отвислый живот и пошел к железным прутьям. Встал прямо против Дениски и уставился не него желтыми немигающими глазами. Мальчик тоже смотрел на него не отрываясь. Мама знала его этот взгляд, несколько раз он так глядел на нее, забирая ее всю во внутрь взора. Это завораживало, успокоение и тихий светлый мир овладевали ею, обиды и заботы улетучивались. Потом мама светлела, напевала песни, но к чуду это она никогда не относила.
"А где тигрята?" - спросил Денис ни у кого. Тигр опустил голову. Мушки и мухи крутились у него перед глазами, там в уголках глаз белели выделения, но вот они исчезли, хотя этого никто и не заметил. "Тигрята, я думаю, в цирке" - как бы про себя произнес экстрасенс - "И, наверное, там им плохо". Тяжелая голова спущена вниз, на другом конце туловища - хвост, брошенный на пол, неподвижная, но мощная и красивая фигура. Грустил тигр. Денис знал, что он грустит, нет, даже тоскует: густая волна тоски исходила от зверя. "Лапа не болит уже?" - обращаясь к тигру спросил мальчик. Тигр поднял голову и, не торопясь прошелся по клетке, снова подошел к прутьям решетки. "А ты откуда про лапу знаешь?" - встревожилась впервые мама. "Помнишь охотник стрелял, еще ранили его". - "Это тот самый тигр?!" - "Ага". - "Не ага, а да" - машинально поправила мама. Экстрасенс совсем как ребенок жалобно попросил: "Пойдем, а". Они пошли. Мощный рык, не злой, не хищный, пронесся по зоопарку. Заверещали обезьяны. Несколько раз трубнул слон. Над прудом взвились стаи пернатых. Денис дернул за руку экстрасенса: "В цирк съездим?" - "Обязательно" - с полным пониманием откликнулся тот. Мама поняла, что завязывается новая историйка с взрослеющим мальчуганом.
Плотный шум города встретил их у выхода из зоопарка, здесь и солнце было жарче, и люди суетливее. Грязные, в мусоре мостовые, у колон кучи бумаг и стаканчиков от мороженого, окурки. Разномастные дома, аляповатые афиши "Иллюзиона". "Да мы все как этот тигр в клетке" - пронзило экстрасенса. Денис посмотрел на него и серьезно спросил: "А кому хуже?", в очередной раз поразив взрослого человека фантастическим умением слышать пронзительные мысли и боль чужую.
Рассказ шестой. На новом месте приснись...
Они жили у экстрасенса вторую неделю - Денис, мама и черный котенок. Котенок был бы совсем здоров, да только одна лапка у него видно была сломана, кость плохо срослась, и котенок бегал, переваливаясь и приседая на одну лапку. Даже на низенькую скрипучую тахту он не мог запрыгнуть, а только подбрасывал себя на сколько мог и, царапаясь передними лапами влезал и ложился, прижимаясь к Денису. Мурлыкал он переливчиками да так спокойно, что мама быстро успокаивалась. Тот дом их потерял, а этот - еще не приобрел, Дениска сначала поскуливал по Леньке, но потом нашел здесь же стайку ребятишек, да и в школе было вроде бы неплохо.
Большая квартира в добротном старом доме имела три квадратные комнаты и еще кухню, громадную и потому гулкую от громадности. Маленьким пятнышком чувствовал себя малыш, когда на кухне он с котенком на коленях читал около мамы. Читал вслух. Вместе и обсуждали прочитанное. А мама полюбила кухню. В первый раз робко вошла она в нее и про себя ахнула - "Это ж сколько грязи". Уже вечером того же дня, включив радио и напевая песни обязательно со словами, она споро и как-то очень ловко промыла все стены, перетряхнула все полки многочисленных шкафов, протерла громадные часы, стоявшие в углу высоченной наказанной башней. А когда она вымыла стекла окон, в них вдруг заглянуло ночное звездное небо. Окна кухни выходили во двор и сюда не проникал свет уличных фонарей. Небо неожиданно упало на Дениску черным глубоким плащом с громадным количеством дырок, откуда шел ясный мерцающий свет. Один из светлячков двигался, и Денис возбужденно закричал: "Мам, так люди плывут, в спутнике". Мама уже подумала, что он и это увидел воочию, но поняла, что здесь сейчас живут только воображение мальчика и его радость. В прежней квартире такого не было - Все окна выходили на шумящий за сквериком проспект, свет от которого всю ночь светил в глаза.
Мама на кухне всегда пела.
Приходил поздно вечером домой экстрасенс. Он тихо открывал двойные двери, тихо закрывал их и несколько минут стоял молча, слушал мамины напевы. Денис всегда встречал его - он слышал экстрасенса еще когда тот входил в подъезд. В этот момент на мальчика падало теплое прикосновение изнутри. "Я пойду встречу" - говорил он маме и шел к дверям, а мама, мурлыкая песню, обязательно со словами, кивала головой. Денис и экстрасенс слушали маму несколько минут. Наверно, тогда, а может быть и все предыдущие годы, мальчик потихонечку пропитывался музыкой, как Александр Сергеевич сказками бабушки Арины... А литература Саши Пушкина - это уже позже...