За окном неожиданно прояснилось; сквозь редкие прорехи в магическом слое облаков осторожно просачивался смешанный красновато-золотой свет обоих солнц, под которым защитный купол над площадью разродился десятками крошечных радуг - многоцветие на серовато-белом. Но, как и стоило ожидать, никакого очарования это Зельтийеру не добавило: город стал походить на криво раскрашенный детский рисунок на плохой бумаге, а вот отсутствие ставших привычными вьюжных завываний отчего-то действовало на нервы.
- Я думал, вы родственники, - выслушав все новости, растерянно пробормотал Эданна. - А она...
В серовато-белых глазах Шаэтили, напряженно замершей в кресле, читалось откровенное отвращение вперемежку с ужасом. Отчего-то именно хелльцы, с их полуанархическим правлением и практически полным отсутствием морали, считали аррианцев варварами и мазохистами.
- Рау, ты на меня посмотри, - буркнул я, демонстративно разводя руки в сторону - так, чтобы были видны следы швов на коже. - От того паренька, который приходился Лириэль сводным четвероюродным братом, во мне осталась примерно треть. А уж когда Мастер Ядов узнает, что у одной конкретной химеры обнаружился занятный побочный эффект в виде иммунитета к половине отрав, вполне естественно, что Мастеру очень захочется получить титул Маэстро, чем-нибудь это создание опоив.
- Она тебе все еще нравится, да? - понимающе хмыкнул Раугиль.
Я очень понадеялся, что испепеляющий взгляд у меня получился. Есть все-таки несколько моментов, которые даже такой подопытный кролик, как я назовет, личными.
- Ладно, вопрос снят, - похабненько так ухмыльнулся наследный принц. - Ты поэтому сразу исключил ее из списка подозреваемых? Даже несмотря на то, что Лириэль Зииринская - один из сильнейших магов Хеллы?
- Я и тебя исключил, - заметил я. - Несмотря на то, что ты второй по силе маг Хеллы. И отца твоего. А он - первый. Скажешь - зря?
- Зря, - встрял третий маг, но первая стерва Хеллы. - Мы не знаем, кто это может быть. Но таких одаренных, - в ее устах это прозвучало изысканным ругательством, - существ, как представители правящей семьи, просто глупо упускать из виду. Если забыть, что Рау - твой друг... подумай, разве я не права?
- В какой-то степени да, - вынужденно признал я. - Но я не вижу причин, по которым...
- Если ты их не видишь - это не значит, что их нет! - душевно рявкнула Шаэтиль. - Я не знаю, что это за нелюдь, но она убивает дорогих мне людей!! И я из шкуры вон вылезу, чтобы отомстить. Даже если для этого мне придется подозревать собственную мать!
Она затихла, смущенно опустив глаза, а мы с Рау обменялись потерянными взглядами.
Мать Шаэтили, видимо, в число дорогих ей людей не входила.
- Лириэль пыталась тебя отравить, - уже спокойнее напомнила мне ненаследная принцесса. - Причем - "у всех на глазах".
Я вздохнул и вновь уставился на цветные кляксы радуг за окном. Чувство упрямого противоречия упорно скреблось где-то в печенках, явно не желая утихомириться и заткнуться, наконец.
Слишком все очевидно.
- Экстрактом дерева покинутых? Зачем использовать столь ненадежный способ? И, кроме того, вряд ли бы кто понял, что это именно Лириэль - "нелюдь", а в таком случае смысла меня убивать вообще нет, - заметил я. - Это все больше походит на дружескую подначку... как раз в ее стиле.
- Надеюсь, я для тебя не такой "друг", - буркнул Рау. - А Лириэли я все-таки пришлю очень убедительное приглашение во Дворец. И не надо делать такое лицо, я тебя умоляю! Сам отлично знаешь, что никаких темниц и прочих пыточных заведений, помимо тренажерных залов, у нас нет.
- Знаю, - грустно подтвердил я, борясь с совершенно нерациональным желанием засветить в глаз наследному принцу.
Да больно нужны все эти темницы и оковы, когда из собственной комнаты без помощи проводника целиком не выбраться...
Спешно угнанная с дворцовой стоянки летающая пластина - устройство, держащееся в воздухе скорее благодаря чуду, нежели технологии, которой так гордились хелльцы, - судорожно затарахтела и начала терять высоту. Я перегнулся через ограду и с тоской взглянул вниз: монотонный слой серовато-белых облаков, нагнанных неконтролируемым использованием магии, приближался несколько быстрее, чем хотелось бы.
Причина моего беспокойства объяснялась весьма просто: защитный купол над пластиной отказал парой километров выше и севернее, и теперь мне, изрядно примороженному и двигающегося с грацией размокшего полена, предстояло просвистеть сквозь энергетическую бурю. Впрочем, ладно еще, если получу обычным энергетическим разрядом по макушке, ничего страшного в этом нет; а вот если пресловутый разряд случайно примет форму какого-нибудь заклинания...
Ровный слой облаков все приближался. С тоской вздохнув, я проверил все ремни безопасности, выбросил один порвавшийся и даже мужественно не обернулся на странный чпокающий звук, раздавшийся через секунду где-то внизу. И приготовился в случае чего начать спонтанные трансформации во что угодно, лишь бы по приземлении по-прежнему оставаться собой.
И, естественно, в следующее мгновение оказался чем-то, что классифицировать мне не удалось, разобраться, как теперь дышать и двигаться - тоже, но зато это что-то было очень липким и отлично держалось в пассажирском кресле, несмотря на тщетные усилия того садиста, который придумал улитку. Основания для столь специфического превращения у меня имелись: летающая пластина чувствительно ударилась о верхнюю границу слоя облаков, подскочила и снова стала падать, со странным звуком прорвала в нем дыру и начала медленно, со скрипом и треском продираться вниз, влекомая (как я искренне надеялся) обычной гравитацией, которая (как я молился всем пришедшим на ум богам) была сильнее, чем самая изощренная магия. Кое-как разобравшись, что у меня теперь заменяет органы чувств, я позволил себе понаблюдать за окружающим меня безумием.
Безумие оказалось подозрительно похожим на застывший дождь: крошечные светлые капельки, одна за другой замершие посреди стремительного полета вниз, вытягивались в сплошные линии. Наверху вместо привычного неба обнаружилось суматошное мельтешение красок - словно чокнутый художник пытался смешать на палитре восьмой цвет радуги, и, надо заметить, почти преуспел. Дна у этого сумасшествия не было - только бескрайняя густая чернота, куда с разбегу ныряли светлые линии дождя, вдруг показавшиеся мне белыми нитками, которыми шита эта реальность, существующая только в слое магических облаков.
Нити свободно проходили сквозь улитку, выжигая в полу крошечные многоцветные дыры; меня же они старательно огибали, тихо шипя. Меж светлых линий извивались юркие светло-синие змейки, одна из которых шутя испарила один из поручней, а вторая, врезавшись в первую, превратила ее в нечто крысообразное с игольчатым хвостом. Зверек удивленно пискнул и, уныло повинуясь той же силе, что и летящая вниз улитка, шлепнулся на меня. И прилип. Собственно, его истеричные попытки отцепиться от меня, судорожно молотя когтистыми лапками (что только усугубило ситуацию - субстанция, из которой я состоял, затянула его по самую мордочку), и отвлекли меня от одного занимательного факта - белые нитки огибали еще одно пассажирское сиденье. Пустое.
Что не мешало ему нервно порыкивать, когда змейки приближались к нему.
Спешная трансформация обратно в гуманоида ничего не дала: даже измененные глаза ничего не увидели; пришлось вспоминать, как работали Ясновидящие, и лезть в голову (или что там у него было?) чему-то, что сидело напротив меня.
Восприятие тотчас же расцветилось звездами и вихрями, скучноватый дождливый пейзаж обратился в вакханалию света и тени, многократно перекрывающих друг друга, клубящихся туманов и резких продолговатых вспышек; чернота внизу приобрела множество оттенков и смыслов, нити засияли чистейшим серебром, вверху переплетаясь в дивные узоры.
И только я посреди всего этого оставался таким, каким привык видеть себя в зеркале - обесцвеченный, незаметный; волшебный взгляд, вдыхающий жизнь во все вокруг, едва цеплялся за меня, за эту размытую серость, за нудную, неопределенную обыденность; на невзрачном лице чуждо сверкали глаза, в которых ярилась и выла многоцветная, как прежде, хелльская вьюга...
В какой-то степени разработчик ремней безопасности, рвущихся от среднего усилия, был гениален. По крайней мере, я успел вырваться из плотного плена кресла и сигануть за борт прежде, чем "нелюдь" прыгнула на меня.
Удар о "черноту" оказался несколько более сильным, чем я ожидал: выставленные вперед во время падения ноги отозвались адской болью и, не остановившись на достигнутом, подогнулись, отправляя вниз все тело; но этого все же не хватило, чтобы пробить мне путь наружу - магическая преграда пружинно подбросила меня обратно, а неумолимая гравитация снова отправила вниз, чувствительно приложив лицом. Не поднимаясь, чтобы не терять времени, в замахе преобразовав мышцы, я треснул по дну облачного слоя кулаком. Кулак преграду таки пробил.
И застрял на той стороне.
Вызывающее сияние серовато-белых вьюжных глаз, вросших в дикие магические переплетения, неумолимо приближалось - вместе с мерно рычащим на одной ноте хозяином. Или хозяйкой...
Я наградил застрявшую руку скептическим взглядом, мигом поняв всех тех тварей, которые, попав в охотничий капкан, отгрызали себе конечности, лишь бы вырваться на свободу; но идея быстренько отрастить клыки поострее была отброшена как мазохистская. Чернота подо мной постепенно прогибалась, истончаясь, а от дыры, пробитой моим кулаком, потянулась тоненькая трещинка; но вряд ли она успела бы увеличиться до таких размеров, чтобы я наконец провалился вниз, прежде чем "нелюдь" сытно пообедает моим главным магическим узлом. Светлые нити, шипя и искрясь, лениво поползли к намечающемуся выходу наружу.
Тварь перешла на размеренную, целенаправленную трусцу. С такой кровожадной мордой дружески поболтать не бегут, но я все-таки рискнул:
- Ты же вроде собирался убить меня у всех на глазах? - по задумчивому взгляду вьюжно-хищных глаз, блуждающему в области моего горла, я уже понял, что только зря потратил драгоценное время.
Мой меч успел натворить больше. За смекалку в подобных ситуациях одушевленное оружие и ценилось.
Отчего-то мигом забыв, что он ненавидит раздеваться на людях, меч сам выскочил из ножен, вложился мне в свободную ладонь и дернул за собой все тело: кончик клинка легонько царапнул по носу вовремя отпрянувшую тварь и нырнул вниз, пробивая мне выход. Трещинка от дыры соединилась со свеженьким разрезом, и чернота с треском прорвалась, отправив меня в долгий полет. "Нелюдь", не помедлив и секунды, прыгнула следом за мной, но, видимо, не столько с целью догнать, сколько пытаясь спастись от белых нитей, рванувшихся на свободу. Дружески подмигнув твари, с которой неожиданно оказался товарищем по несчастью, я спрятал облегченно вздохнувший меч обратно в ножны и протянул руки вверх, ловя сияющие магией лапы.
Ответом мне были столь же дружески выпущенные когти на одной конечности и что-то отчетливо заледеневшее и каменное - на другой. Спешно нарастив три слоя ороговевшей кожи, я крутанул тварь под себя и душевно врезал обеими ногами по так удачно подвернувшемуся брюху. "Нелюдь" с озлобленным воем полетела вниз еще быстрее, насладив мой исстрадавшийся слух отменным эффектом Доплера и оставив в смешанных чувствах: об одном немаловажном пунктике мой меч все-таки забыл.