Тропа вывела меня на опушку векового леса. Густые заросли рябины, лещины и банальнейшего ивняка отбрасывали узорчатые тени на луговую траву. Кроны дубов в обхват толщиной, лип и клёнов, чередуемых с берёзой и сосной, отчётливо просматривались за невысокими зарослями. Вот он эльфийский лес. Ни кто уже и не скажет, почему лес так назван. Мифические эльфы, если когда и существовали, то успели исчезнуть в незапамятные времена, сохранившись в легендах и названии заповедных кущ.
Тропинка вильнула в сторону, огибая лес. Я повернул вместе с ней. Шагов через триста в опушечной поросли обозначился еле заметный просвет - ответвление тропы, тайный вход на территорию легенд и сказок, открывающийся только тем, кому он действительно нужен.
Пока всё шло как обычно. Меня не пугали все те истории, которые во множестве рассказывались по кабакам, передаваясь из уст в уста и обрастая невероятными подробностями. Мало ли что наплетут полуграмотные деревенские шустрым городским, лишь бы те поскорее свалили подальше от местной достопримечательности. По слухам про лес и его обитателей было известно что, если у тебя есть Дар, ты там долгожданный гость, если у тебя чистые помыслы, тебя примут, иначе - увы. А достоверно в нём жила бабка Слава - травница, знахарка, ведунья, одним словом. Вот к ней-то мне и надо было попасть в очередной раз.
Стоило ступить под сень леса, как еле видимая тропа расширилась, стали заметны вытоптанные кривые корни деревьев. Лес - ни тёмный, ни светлый - обычный смешанный лес, только птицы поют как-то чище и громче, да воздух, будто иной какой-то, пряный свежий, хочется дышать полной грудью, впрок. Идиллию лесного полдня нарушили мои шаги, не умею я ходить по лесу и ни когда не умел: то за корень зацеплюсь, то на ветку сухую наступлю, то в траве запутаюсь - обычно это не мешает, но сейчас мои шаги были чем-то чужеродным здешнему покою. Пока я выпутывал штанину из щели между двух корней, куда случайно угодил ногой, на тропинке появились двое - девушка лет девятнадцати, хрупкая тоненькая, невероятно изящная и огромная пятнистая кошка, поражающая свой мощью. Это точно была не рысь. Неужели пятнистая киса - легендарный ягуар? О том, что он живёт в лесу, я слышал от знахарки. Девушка держала одну ладонь на холке зверя, ни то придерживаясь сама, ни то удерживая того от прыжка. Ясные голубые глаза, смотрящие на меня снизу вверх, были чисты. Незнакомка молчала.
- Мне бы к... - я замялся, почему-то показалось неудобным говорить "к бабке" - к Славе, травнице здешней. Дорогу я знаю. А ты кто такая?
Девушка отвернулась, не проронив ни слова, вскочила на спину зверя и махнула рукой в приглашающем жесте. Так дальше и шли - впереди сказочная наездница на помахивающем хвостом хищнике, следом я, топающий как стадо вспугнутых бизонов.
Не знаю, сколько времени мы так шли, путь, вроде бы и не совсем иной - успели миновать две знакомые полянки, пересечь звонкий ручей и обойти кругом гигантский, в два обхвата, дуб - смазался, ускользая из воспоминаний. Молодая поросль берёзы и густые кусты лещины оповестили о приближении очередной полянки, или следующего ручья, я уже и не пытался запомнить дорогу, просто следуя за гибким кошачьим хвостом. Впереди, действительно оказался ручей, спрятанный в листьях папоротника, а за ним - поляна с избушкой посередине. На крыльце, облокотившись на перила, стояла травница. Именно такая, как я её помнил - невысокая, тощая, с невероятно прямой спиной, белая как снег седина укрыта тонким платком.
- Вида, спасибо, что встретила гостя. И ты и Яр - до вечера вы свободны.
Девушка кивнула, всё так же молча и не спешиваясь со своего кошака (по дороге я успел разглядеть пол зверя) удалилась. Ветви, сомкнувшиеся за всадницей, уже перестали колыхаться, я всё продолжал смотреть ей вслед.
- Что на этот раз, Дан? - голос Славы вывел меня из состояния некой отрешённости. Сколько лет мы с ней знакомы? Когда я впервые пришёл под полог заветного леса, мне было двадцать, и мне требовалось лекарство для бабушки. Потом мы неоднократно встречались на ярмарках в Старграде и Больших Волокушах, я приходил за травами для жены, находящейся на сносях, дочери и обеих невесток, за помощью умирающей матери и никогда для себя. И в этот раз я пришёл просить за близких мне людей. Меня же хвори будто стороной обходили.
- Сын. Пожар был у соседей, Мир ринулся спасать их младшенькую, она часто на чердаке играла. Мелкую спас, а самого головнёй по спине приложила. Выживет ли? Эх... лишь бы не мучился.
- Подсоблю. Но условие знаешь. Где взял, как добыл - не их дело. У травницы бабки Славы, и того довольно. Но травы некоторые надо свежими собрать, что на закате, что с утра, по росе. Переночуешь здесь.
Я кивнул. С первого раза я ни разу не нарушил обещание. А бабку Славу и на ярмарках встретить можно, так что ей мешает в какой деревеньке подторговывать? Этим я собственно всегда и отмазывался. И ночевать мне тут не впервой.
До вечера я помог хозяйке по дому - порубил дров, благо силы пока позволяли, натаскал воды с ручья, укрепил покосившуюся оконную раму. Когда солнце склонилось к горизонту, травница засобиралась.
- Пойду я за травами, а ты тут побудь. Скоро Вида с Яром вернутся - не пугайся сам и их не пугай. А будь что странное - позже объясню. - И ушла.
Я допил настой ароматных трав, налил вторую чашку и подошёл к окну. Люблю я, оставаясь в гостях у Славы, перед сном смотреть из окна на ручей, там, на мостках часто какая диковинка покажется, иль просто зверь лесной пугливый напиться выйдет. Вот и сейчас я не изменил своим привычкам. Подошёл, опёрся локтями на подоконник и бросил взгляд на ручей.
На мостках были двое - девушка и огромный кот, Вида и Яр. Солнце окрасило поляну золотисто-рыжими закатными лучами, и я мог видеть только их силуэты. Девушка сидела, свесив ноги в воду, кот пристроился рядом, изящной восточной эбонитовой статуэткой. Рыжина закатных лучей стала ещё отчётливее, фигура кота подёрнулась дымкой, будто расплываясь, миг - и на месте кота сидит парень, судя по силуэту совсем голый.
Я как заворожённый смотрел на них и не мог оторваться. Парень обнял Виду за плечи, склонился к ней, что-то шепнул на ушко. В вечерней тишине раздался колокольчик её смеха. Одним движением Яр пересадил девушку к себе на колени и приник долгим поцелуем к её губам. Потом так же легко спустил девушку обратно на доски настила, подхватывая подол тонкого одеяния и снимая его через голову, Вида, помогая, подняла вверх руки. Меня охватило чувство неловкости, но какая-то неведомая сила не давала сойти с места. Тем временем парень уложил девушку на мостки и начал ласкать её тело, долго страстно нежно, ласки сменились тем, чем они и должны были смениться. Солнце садилось всё ниже, лучи его уже отдавали багрянцем, силуэты любовников у ручья прорисовывались смолью. Парень выгнулся и поник, по поляне разнёсся сдвоенный стон, секунда и уже на спине лежит он, а она сидит сверху и смеётся, как колокольчики звенят. И только тут меня отпустило, я смог отойти от окна. Пока шёл к столу, скрипнула дверь - вошла травница.
- Что это было? Там на мостках? Кто они? И зачем мне всё это показывать? И... они ночевать в избу придут?
- Ты достоин. А их не жди, переночуют на сеновале. Им виднее, что и кому показать. А кто они? Яр - проклятый, он днём ягуар, ночью - человек, и пока не пройдёт срок заклятья будет так. По юности вляпался, как лучше хотел. Моей силы снять такое не хватит.
- Вида... Тут сложнее. В Залесье жила молодая пара - муж с женой, и была у них дочка, маленькая, но бойкая и очень любопытная. А других детей не было, не получалось как-то. Когда девочке было пятнадцать, случилась сильнейшая гроза, погорело пол деревни, её родители не выжили. Да, то была Вида. Взяла её тётка, жена брата отца. У той своих дочерей не было, а сыновья были, трое. Года не прошло, как решили эти сволочи малолетние, что девка достаточно выросла. В селе на завтра ярмарка намечалась, все взрослые ушли места заготавливать, чтоб с утра пораньше торг начать, а Вида на хозяйстве осталась, за водой пошла. Заловили её братцы двоюродные, двое держат, один платье срывает, все уж штаны порасстегнули загодя. Девчонка верещит, надрывается, а им лишь задорнее так. Её Яр услышал, побежал из-под прилавка, того, что уже примерился, за зад укусил, остальных просто подрал. Вида сознание потеряла. Солнце к закату, Яр перекинулся и задворками, огородами приволок мне бездыханную пигалицу, рассказал всё.
Девочка не пострадала физически, но с душой так не шутят. Год не говорила, Яр поначалу прятался от неё ночами, только котом подходил. Потом показался. Только вылечили бедняжку, ка эта неугомонная, начав людям доверять, к деревне пошла, семнадцать ей было. Да, всё снова. Только убежать смогла, в лес нырнула, а он чужих не любит, не пустил насильников, но и глупость наказал - споткнулась Вида, о камень спиной ударилась. Опять Яр спас, до ночи сидел, мурлыкал. А как перекинулся - отругал, к спине веток толстых прямых примотал, да мне на руках принёс. Так она и живёт у меня. С Яром сдружилась, слюбились голубки. У него Дар сильный, и у неё есть, развивают на пару - старушка ухмыльнулась, мотнув головой в сторону окна.
- А ты спать ложись, поздно уже, а вставать до рассвета.
Утром я ни Яра, ни Виды не увидел. Вышли мы от Славы затемно, направились привычным и хорошо знакомым мне путём, трав необходимых по дороге набрали. Уже подходя к опушке леса я решился на вопрос:
- А что будет с ними?
- А ничего не будет. Вот срок проклятья закончится, Яр её с собой и заберёт. Он маг сильный, теперь и жизнью учёный, вот и Виду научит. Нельзя ей к людям, такие как она среди людей долго не живут. Гибнут, или ломаются. А там в самый раз.
- Где это - там?
- Где? А куда ушли эльфы из своего леса?
Знахарка замолчала. Я тоже молчал. Почему-то возникла уверенность, что вижусь я со Славой в последний раз, и потому, что возраст, и потому, что сказала она мне явно больше, чем собиралась. Так мы и вышли к самому лугу. Пока я отвлёкся на хлёсткую ветку, перегородившую проход аккурат на уровне глаз Слава замолчала, а когда я повернулся с вопросом:
- Так они были, эльфы? И вы... - травница исчезла.