Вадим сидел на поваленном бревне, переделанном под скамейку, пристроившись в теньке под берёзами. Он очень любил этот парк: много зелени, ухоженные центральные дорожки и путаница боковых тропинок, близость залива, запах моря и легкий бриз. Именно таким этот парк запомнился ему с детства, таким он был в юности, таким же представал перед взором взрослого мужчины. Хочешь суета, смех, аттракционы, велосипеды и ролики, а хочешь тишина, покой и уединение.
Перед его взором пробегали шумные подростки, громко смеясь и демонстрируя друг другу последние модные навороты, вытребованные у родителей; неторопливо прохаживались мамочки с яркими колясками, по одиночке или небольшими группами, они тоже смеялись, наклонялись к своим чадам, поправляя одеяльца и во всю радовались хорошей погоде; чинно шествовали пенсионеры с собачками, иногда становилось совсем не понятно кто же кого выгуливает на самом деле. Именно такой вселенской умиротворенностью и притягивала Вадима эта конкретная поляна. Весь шум оставался где-то далеко позади, а сюда забредали только постоянные посетители парки и изредка случайные прохожие. Наблюдать за всеми ними - это стало своеобразной субботней традицией.
А что? Сидит неброско одетый мужчина с книгой в руках, то читает, то смотрит в пространство, ни кому не мешает, ни кого не трогает. Красота. Завсегдатаи этого тихого уголка, наверное, уже стали считать его неотъемлемой частью пейзажа в хорошую погоду. Вот и сегодня, как всегда, Вадим сидел, привалившись спиной к старой толстой берёзе. Где-то в соседних кустах соловьи. В этом парке они ещё встречаются и вечерами устраивают распевки, соревнуясь в громкости и продолжительности трелей.
Из-за поворота выбежал пацанёнок лет трёх-четырёх, он заливисто смеялся, убегая от мамы, та, делая вид, что вот-вот поймает сорванца, тянула руки вперёд и тоже звонко смеялась. Очередной порыв неожиданно тёплого для этого времени года ветра прижал её платье к телу, обрисовав внушительный живот. Веселящееся семейство догнал отец, перехватил мальчонку, посадив его к себе на плечи. Вадим засмотрелся на эту картину, а ведь и у него уже могли бы быть дети. Женщина подошла к ближайшему дереву, и только тогда Вадим смог рассмотреть её лицо...
Этого он не ожидал. С Машей они расстались чуть более шести лет назад. Импульсивная, эмоциональная девушка однажды высказала ему все свои претензии, хлопнула дверью и ушла. Впервые, но навсегда. Больше он о Маше ничего не слышал. Жалел ли он о расставании? Наверное, да. Хотя и жизнь с такой стервой представить себе не мог. Для него Машка так не смеялась, или смеялась, но только в первые месяцы знакомства, а потом посыпались упрёки, истерики, сменявшиеся стеной молчания. Вадим в ответ преимущественно отмалчивался. И вот. Маша, некогда его Маша, счастливая и сияющая, дарит своё тепло другому мужчине, его сыну и не рождённому ребёнку.
Маша тем временем поймала правой рукой ветку березы, потёрла между пальцами листочки и скривила губки, приложив ладонь левой на свой живот. По её лицу промелькнула устало-болезненная гримаса. Незнакомец опустил сына на траву, подошёл вплотную к жене, погладил огромный живот, чуть наклонился, что-то еле слышно прошептав её на ухо, и нежно поцеловал в уголок губ. Мужчина отстранился, а на Машиных губах сияла яркая солнечная улыбка, из её глаз исчезла усталость. Женщина махнула рукой, приглашая своих мужчин в дальнейший путь. Улыбающийся отец подхватил малыша, со смехом закидывая того себе на плечи, поймал женскую ладошку, слегка коснувшись её губами, сжал в своей руке. Счастливое семейство ушло.
А Вадим остался смотреть им вслед. Неужели все их с Машей беды были только оттого, что ему было лень лишний раз улыбнуться своей девушке, обнять её, поцеловать. Но ведь он приходил домой с работы уставший, а она сидела за компьютером и работала, не играла или читала, а работала. Неужели, чтобы избежать всех её истерик и капризов, надо было просто чаще показывать свои нежные чувства? Осознание простейших истин как всегда пришло слишком поздно.