Аннотация: С наилучшими пожеланиями творческим людям с форума "Чашка горячего кофе"
ДВЕСТИ СОРОК ШЕСТОЙ.
- Я знаю, что вы всё равно поступите по-своему, даже догадываюсь, каким будет ваше решение. Я только прошу, чтобы перед принятием официального заключения меня наконец-то выслушали, - Борис Каргополов говорил сбивчиво, сказывалось сильное волнение.
- Мы и так уже целый час слушаем только вас, - едко заметил председатель комиссии.
- Спасибо, - сказал Каргополов и, несколько успокоившись, продолжил: - Он не виноват. Вы его здесь словно судите. Как будто он уголовник какой или... или не знаю кто. А ведь он добрый. Если бы вы знали, насколько это утончённая натура. Как-то раз, совершенно случайно, я увидел его стихи.
Чужие мы с ней, совершенно чужие,
Она никогда не сможет меня понять.
Слова мне нужны, слова такие,
Чтоб я мог всю боль своих чувств передать!
- Давайте ближе к делу, - прервал председатель. - Что вы хотите нам доказать этими стихами?
- Разве не удивительно?! Он способен сочинять стихи. Уже одно это ставит его в ряд....
- Позвольте спросить, - вмешался в разговор инженер Лавринин, - почему вы так рьяно его защищаете? Можно подумать, что он вам родственник какой-нибудь.
- Ну, - смутился Каргополов, - конечно, не родственник. Но ведь я работал с ним, работал довольно долго. В конце концов, я к нему привык.
- Вижу, Каргополов, вы к нему настолько привыкли, что готовы простить любую оплошность, - заметил председатель.
- Маленькая оплошность - это не преступление, - возразил Каргополов.
- Нам ещё не хватало дождаться преступления.
- Да, - многозначительно прогнусавил главный механик Кротов, - начинается всегда с этого, с беспорядка. Вернее, любой беспорядок начинается стихами. Сначала стишки, потом любовь, потом аварии. Так скажу, влюблённый работник - плохой работник. Раз отвлёкся, два отвлёкся - и всё кувырком.
- Неужели мы будем так жестоки, что не сможем простить всего лишь одну незначительную погрешность! - возмутился Каргополов.
- А я так скажу, - продолжал Кротов, - нужно не только его наказывать, но и её тоже не помешает предупредить, чтобы не отвлекала, понимаешь, своим внешним видом.
- Ну, на неё, к сожалению, наша власть не распространяется, - сказал Лавринин. - Она ведь с четвёртого участка. Правда, можно сообщить руководству четвёртого, пусть и они что-то решают.
- Её-то за что наказывать? - не унимался Каргополов. - Она же не виновата, что попала в его поле зрения. А он.... Понимаете, он очень чувствительный, с ним нельзя так грубо поступать. Он ведь всё запоминает. Он может обидеться.
- Ой, подумаешь, обидеться он может, - усмехнулся Кротов. - Вот нам делать нечего, только думать о каких-то обидах. О работе думать надо. Проблем хватает.
Заседание комиссии продолжалось ещё два часа. Каргополов пытался доказать свою правоту, но против него были все. Никто из присутствующих не поддержал его.
- Пожалуй, закончим бесплодные споры, - сказал председатель. - Напомню тему нашего заседания, а то, подозреваю, мы сильно от неё отклонились. Вы правильно догадались, Каргополов, что я буду выступать за снятие двести сорок шестого с испытаний. Ибо прибор создавался для регистрации всего трёх параметров на километровом участке газопровода: давление, температура, влажность. Нам его стихи не нужны. Нам от него требовалось точное значение температуры, давления и влажности. А его чувства к антенне навигационной системы четвёртого участка нас вовсе не интересуют.