Аннотация: по заявке на фразу "Ты - моя мелодия, я - твой преданный Орфей".
WARNING: отношения м/м, гомофобам, сочувствующим и лицам до 18 читать не рекомендуется.
- Ты - моя мелодия, я - твой преданный Орфей, - шепчет он в микрофон, и я улыбаюсь, не могу не улыбнуться. Он такой... такой...
Я не могу подобрать нужных слов, это слишком сложно. Я ничего не могу. Даже подойти к нему и признаться.
Черт, он один из самых популярных парней в школе, а я... нет, я, конечно, не ботаник и не из последних придурков. Даже известен в определенных кругах - играю за сборную школы по баскетболу. Но по сравнению с ним это такие мелочи.
Если меня знает кто-то - его знают все. Золотой голос округа, победитель нескольких городских конкурсов, вокалист довольно-таки известной группы, которой предлагали запись несколько не самых мелких музыкальных лейблов. За ним хвостом увиваются даже самые красивые и популярные девушки школы, не говоря уж о поклонницах их творчества. Красивых студентках без комплексов, например.
И даже если предположить, что его не интересуют девушки, у меня все равно нет шансов. Потому что все прекрасно знают, что Кира-семпай, их басист, открытый гей. Красивый до нереальности. Изящный, уверенный в себе, раскрепощенный и совершенно точно куда более опытный, чем по случайности влюбившийся в парня мальчишка из предпоследнего класса старшей школы. Чем я, проще говоря.
Я ему не нужен. Совсем.
Я слишком высокий, слишком худой, слишком большеглазый, слишком невинный. Все во мне - слишком. И для него меня не существует, в этом я уверен.
- А эту песню я посвящаю моей музе, моей единственной любви, тому человеку, которого, если бы я был Орфеем - мог бы назвать Эвридикой, - говорит он своим невозможно сексуальным хрипловатым голосом.
И я не выдерживаю - разворачиваюсь и ухожу, с трудом пробиваясь сквозь толпу и пытаясь отделаться от ощущения, что сейчас Асами-семпай смотрит на меня.
Это просто моя фантазия.
Фантазия, от которой я два дня хожу как во сне. Глупость, конечно, но это так приятно - думать, что это меня он назвал своей Эвридикой. Мечтать, что он пел для меня. Надеяться...
Это почти счастье. Два дня в раю.
Мой маленький персональный рай заканчивается, когда во дворике школы я вижу, как Асами-семпай, смеясь, обнимает мою одноклассницу, которая на концерте стояла рядом со мной. Ответ найден, все логично.
И все кончено. Остаток дня я мечусь между тренировочным залом и душевыми, запрещая себе думать. А на следующее утро просыпаюсь с высокой температурой. Заболел.
И, слава Богу!
Врач, морщась от бубнежа капитана школьной команды по баскетболу и, по совместительству, моего старшего брата, сочувствующе косится в мою сторону и выписывает мне больничный на три недели. Это редкость, обычно даже недельные-двухнедельные справки школьникам выдают неохотно, но на этот раз меня, кажется, действительно пожалели. Три недели нормального отдыха и никакого Асами.
Мой нормальный отдых заканчивается через пару дней, как только начинается паломничество одноклассниц, вооружившихся сладостями. Впрочем, на следующий день к ним присоединяются одноклассники, которые этим сладостям искренне радуются, в отличие от меня, которого это внимание бесит. Мне хочется, чтобы они все свалили и оставили меня в покое, и уж точно не являлись сразу после занятий (а то и вместо них), с порога начиная рассказывать, что "красавчик Асами-семпай" вытворил вчера. Или позавчера. Или сегодня.
Когда до выписки остается один день, я, уже не скрывая своего настроения, рычу на окружающих и выгоняю жалельщиков и сплетников, даже не пуская их дальше коридора. Достали, ей-богу. Так что на очередную трель звонка я реагирую только тихим матом и обреченным вздохом. Не хочу никого видеть...
- Кто и за каким чертом? - спрашиваю, открывая дверь, а потом поднимаю глаза, и застываю с открытым ртом.
Потому что это Асами.
Асами-семпай. У меня дома. С букетом цветов и коробкой из самой известной в городе кондитерской.
Я сплю?
- Добрый день, Рю-кун, - он ослепительно улыбается и отодвигает меня в сторону, скидывая туфли и проходя в дом. - Тебя так давно не было в школе, говорят, ты серьезно заболел?
Кто? Я?
Что ты тут делаешь, вообще?
- Э... я... - заикаюсь и не знаю что сказать. Надо взять себя в руки, черт возьми. - Со мной уже все в порядке, Асами-семпай. Извини, что причинил тебе беспокойство.
Надеюсь, это было достаточно уважительно?
- Просто Асами, - он улыбается. Стоп. Он улыбается? Мне?! - Мне жаль, что из-за своей болезни, ты пропустил игру, - Асами протягивает мне цветы и сладости и оглядывается в поисках свободного места.
Черт, братишка опять разбросал свои вещи по всей гостиной... черт, черт, черт!
- Лучше подняться ко мне в комнату, Асами-се... - вспоминаю его просьбу, краснею и замолкаю.
Я не могу так. Он слишком близко, а я не железный. Так что когда мы заходим в мою комнату, я извиняюсь и, красный как помидор, бегу на кухню делать чай. Где были мои мозги, когда я предлагал ему подняться в мою комнату?
Там же до сих пор плакаты с покемонами на стене. И белье это со звездными войнами. Да, лучший способ произвести впечатление. Только на педофила.
Но, когда я возвращаюсь с чаем, Асами не смеется и даже не сбежал через окно. Он стоит у полки с играми для Play Station и задумчиво скользит пальцем по боксам.
- Любишь спортивные игры? - спрашивает он, опускаясь на пол рядом со мной и изящно поднимая с подноса одну из чашек.
- Я? То есть, да, да, люблю, - я опять краснею и опускаю голову. Он, наверное, теперь будет уверен, что все спортсмены и правда придурки.
Но Асами даже не смеется над моим неуклюжим ответом. Он вежливо улыбается, давая понять, что услышал и отпивает глоток.
Ужас. Я не умею хорошо заваривать чай. В моем исполнении даже самые изысканные сорта начинают напоминать залитое кипятком сено, но он пьет и не морщится. Мы оба пьем. И молчим. Я боюсь заговаривать первым, потому что не хочу навязываться ему. А он сам сидит, неторопливо отпивает по глоточку и смотрит куда-то сквозь меня.
- Почему ты ушел во время концерта, - внезапно спрашивает он, заставляя меня подавиться очередным глотком и закашляться. - Тебе не понравилось?
- Нет, нет, ты прекрасно поешь, семпай, - почти кричу я и резко замолкаю, понимая, что выгляжу глупо.
- Просто "Асами", - мягко поправляет он и кладет свою ладонь поверх моей, заставляя в который уже раз залиться краской. - Тебе правда нравится наша музыка?
- Я в восторге от тебя Асами, - тихо отвечаю я. Черт, наверное, у меня сейчас даже уши бордовые. - Ты шикарен... - затыкаюсь, понимая, что осталось только в любви ему сейчас признаться. - Но ты и сам все знаешь, - скомкано заканчиваю.
Я больше всего на свете боюсь, что сейчас он засмеется и уйдет, а завтра об этом моем позоре будет знать вся школа, но Асами-семпай только улыбается, глядя на меня.
- Мне приятно слышать похвалу именно от тебя, - негромко говорит он, чуть сжимая мою ладонь.
Это сон. Это определенно сон.
Или у меня опять жар и я брежу. Потому что это просто не может быть правдой. Великий Асами не может сидеть у меня в комнате и держать меня за руку. Он не может так говорить со мной.
Это сон, сон, сон...
Но раз это сон, можно побыть глупым и наивным и задать вопрос, не перестающий мучить меня еще с того памятного концерта:
- А кому ты посвящал песню?
- А ты еще не догадался? - улыбается Асами, а потом с каким-то странным блеском в глазах добавляет. - Ну, давай я подскажу... - и целует меня.
Асами. Семпай. Целует. Меня.
Его рука ложится мне на затылок, ероша коротко подстриженные волосы, его губы касаются моих и ласкают. А потом он прихватывает зубами нижнюю губу, и я вскрикиваю от боли. И одновременно понимаю, что это не сон.
Когда он отстраняется и заглядывает мне в глаза, я уже почти верю в чудо. В то, что, возможно, мои бредовые мысли про то, что "Эвридикой" он называл меня, были не такими уж бредовыми. Но смелости задать ему этот вопрос у меня еще не хватает. Ее вообще хватает только на то, чтобы неуверенно улыбнуться и выдать что-то вроде:
- Кажется, я начинаю понимать... Можно еще подсказку?
А потом его губы возвращаются, только становятся куда более настойчивыми и жаркими. И я вовсе перестаю думать.