Аттикус был немощным: ему было под пятьдесят. Когда мы с Джемом спросили его, почему он был так стар, он ответил, что начал поздно - что, как мы чувствовали, отразилось на его способностях и отваге. Он был намного старше родителей наших школьных ровесников, и не было ничего, что я или Джем могли бы рассказать о нём, когда наши одноклассники начинали "А вот мой отец..."
Джем был помешан на футболе. Аттикус никогда не был слишком усталым для игры в горячую картошку, но когда Джем хотел блокировать его захватом, Аттикус говорил: "Я слишком стар для этого [дерьма], сынок".
Наш отец ничего такого не делал. Он работал в офисе, а не в аптеке. Аттикус не водил самосвал для округа, он не был шерифом, не пахал на ферме или в гараже - словом, не делал ничего такого, что могло бы вызвать чьё-то восхищение.
Кроме того, он носил очки. Он был почти слеп на левый глаз, и говорил, что левый глаз был родовым проклятьем Финчей. Всякий раз, когда он хотел что-то хорошо разглядеть, он поворачивал голову и смотрел своим правым глазом.
Он не делал вещей, которые делали отцы наших одноклассников: никогда не ходил на охоту, он не играл в покер, не рыбачил, не пил и не курил. Он сидел в гостиной и читал.
При таких его качествах, однако, он не был столь незаметным, как мы бы того хотели: в тот год вся школа гудела от разговоров о том, что он защищает Тома Робинсона, и ни один из них не был лестным. После моей стычки с Сесилом Джейкобсом, когда я связала себя политикой трусости, поползли слухи, что Скаут Финч больше не дерётся - папаша не позволяет. Это было не совсем верно: я не дралась за Аттикуса на людях, но семья была личным делом. Я дралась до последней капли крови со всяким, начиная с троюродных братьев и сестёр. Фрэнсис Хэнкок, к примеру, знал это.
Когда он дал нам наши духовые ружья, Аттикус не обучил нас стрельбе. Дядя Джек преподал нам самые основы; он сказал, что Аттикусу ружья были не интересны. Однажды Аттикус сказал Джему:
- Я бы предпочёл, чтобы ты стрелял по жестянкам на заднем дворе, но знаю, что ты начнёшь метить в птиц. Стреляй всех соек, в каких сможешь попасть, но помни, что грех убить пересмешника.
Это был единственный раз, когда я услышала, чтобы Аттикус назвал какое-то занятие грехом, и потому спросила об этом мисс Моди.
- Твой отец прав, - сказала она. - Пересмешники не делают ничего, кроме музыки нам на радость. Они не разоряют садовые участки, не гнездятся в амбарах, они только и делают, что от всей души щебечут для нас. Вот почему это грех - убить пересмешника.
- Мисс Моди, а ведь это старый квартал, правда?
- Он был здесь раньше самого города.
- Нетмэм, я в смысле, что люди на нашей улице старые. Мы с Джемом - единственные дети в этом квартале. Миссис Дюбоуз уж почти сто лет, а мисс Рейчел старая, как и вы с Аттикусом.
- Я не считаю пятьдесят лет такой уж старостью, - едко сказала мисс Моди. - Меня же пока не возят в коляске, верно? Как и твоего отца. Но должна признать - мне достаточно повезло, что Провидению было угодно спалить дотла тот мой ветхий мавзолей: я слишком стара, чтобы содержать его... может, ты и права, Джин Луиза - это и впрямь степенный квартал. Вокруг тебя же никогда не было много молодёжи, правда?
- Было, мэм - в школе.
- Я имею в виду молодых людей. А знаешь ли, вам повезло. У вас с Джемом есть преимущество - возраст вашего отца. Если бы вашему отцу было тридцать, вам бы жилось совсем по-другому.
- Да уж наверняка. Аттикус же ничего не может...
- Ты будешь удивлена, - сказала мисс Моди. - Но душа его в нём. [Деяния 20:7-10]
- И что же он может?
- Ну, он может так крепко составить чьё-то завещание, что и комар носа не подточит.
- Чепуха...
- А ты знала, что он - лучший шашист в этом городе? Да ведь там, на Пристани, когда мы подрастали, Аттикус Финч мог обыграть любого на обоих берегах реки.
- Господи, мисс Моди, мы с Джемом всё время его обыгрываем.
- Вам уже пора понять: это потому, что он вам поддаётся. А ты знаешь, что он умеет играть на еврейской арфе? [варган, хомус]
Это скромное достижение заставило меня ещё больше стыдиться его.
- Ну... - сказала она.
- Ну - что, мисс Моди?
- Ну ничего. Ничего... кажется, со всем этим ты уж будешь им гордиться. Не всякий может играть на еврейской арфе. А теперь - не вертись под ногами у плотников. Тебе лучше пойти домой: я буду в своих азалиях и не смогу за тобой усмотреть. Ещё доской пришибёт.
Я пошла на задний двор и нашла там Джема, упражнявшегося на жестянках, что казалось совсем глупым с учётом всех этих соек вокруг. Я вернулась на передний двор и на два часа заняла себя постройкой затейного бруствера со стороны крыльца, состоявшего из шины, ящика из-под апельсинов, бельевой корзины, стульев с веранды, и маленького флага США, который Джем мне достал из коробки попкорна.
Когда Аттикус пришёл домой на обед, он нашёл меня припавшей к земле, с прицелом на ту сторону улицы.
- За чем ты охотишься?
- За задницей мисс Моди.
Аттикус повернулся и увидел, как моя обширная мишень согнулась над своими кустиками. Он сдвинул шляпу на затылок и пересёк улицу.
- Моди, - позвал он, - я думаю, тебя лучше предупредить. Ты в серьёзной опасности.
Мисс Моди выпрямилась и посмотрела в мою сторону. Она сказала:
Когда Аттикус вернулся, он сказал мне свернуть лагерь.
- И не дай мне когда-либо снова застать тебя целящей это ружьё в кого-нибудь, - сказал он.
Жаль, но мой отец не был адским дьяволом. Я допросила Кэлпурнию по этому вопросу.
- Мистер Финч? Да уж он-то много чего может.
- Например? - спросила я.
Кэлпурния почесала голову.
- Ну, я толком не знаю, - сказала она.
Джем заострил вопрос, когда спросил Аттикуса, выступит ли он за методистов, а Аттикус ответил, что сломает себе шею, если сделает это - он был просто слишком стар для такого рода штук. Методисты пытались погасить свою церковную ипотеку, и вызвали баптистов на игру в тачбол. Играл каждый отец в городе, за исключением, кажется, одного Аттикуса. Джем сказал, что не хочет даже идти, но он не мог устоять перед футболом в любом виде, и он пассивно стоял в бездействии рядом со мной и Аттикусом, хмуро наблюдая, как отец Сесила Джейкобса зарабатывает тачдауны для баптистов.
Однажды в субботу мы с Джемом решили пойти на разведку с нашими духовыми ружьями и посмотреть, встретим ли мы кролика или белку. Мы зашли за Резиденцию Рэдли примерно на пятьсот ярдов [457 метров], когда я заметила, что Джем украдкой смотрит на что-то вниз по улице. Он повернул голову набок и поглядывал из уголков своих глаз.
- На чё пялишься?
- Старый пёс вон там, внизу, - сказал он.
- Это ж старый Тим Джонсон, верно?
- Ага.
Тим Джонсон принадлежал мистеру Гарри Джонсону, который водил автобус в Мобиле и жил на южной окраине города. Любимец всего Мейкомба, Тим был тёмно-каштановым легавым псом.
- Чего он делает?
- Я не знаю, Скаут. Нам лучше вернуться домой.
- Ой, Джем, на дворе февраль.
- Мне всё равно, надо рассказать Кэл.
Мы помчались домой и вбежали на кухню.
- Кэл, - сказал Джем, - можешь спуститься на тротуар на минуту?
- Зачем, Джем? Не могу я спускаться на тротуар каждый раз, как ты меня просишь.
- Что-то странное творится со старым псом вон там, внизу.
Кэлпурния вздохнула.
- Некогда мне сейчас собачьи лапы перевязывать. В ванной есть немного марли, возьми да и перевяжи сам.
Джем помотал головой.
- Он болен, Кэл. С ним что-то не так.
- И что же он делает, пытается поймать себя за хвост?
- Нет, он делает вот так.
Джем хлебнул воздуха, как золотая рыбка, сгорбил плечи и дёрнулся всем телом.
- Так он и идёт, хотя сам того не хочет.
- Ты что, разыгрываешь меня, Джем Финч? - голос Кэлпурнии отвердел.
- Нет, Кэл, я клянусь - нет.
- Он бежал?
- Нет, он просто бредёт по улице - так медленно, что это едва заметно. Он идёт сюда.
Кэлпурния сполоснула руки и пошла за Джемом во двор.
- Не вижу я никакой собаки, - сказала она.
Она пошла с нами за Резиденцию Рэдли и посмотрела, куда указывал Джем. Тим Джонсон был не более чем пятнышком вдалеке, но он стал ближе к нам. Он шёл неровно, будто его правые лапы были короче левых. Он напоминал мне машину, застрявшую в толще песка.
- Его скособочило, - сказал Джем.
Кэлпурния пристально всмотрелась, затем схватила нас за плечи и бегом направила домой. Она закрыла за нами деревянную дверь, прошла к телефону и закричала:
- Дай мне офис мистера Финча!
- Мистер Финч! - прокричала она. - Это Кэл. Клянусь Богом, там бешеный пёс чуть ниже по улице... Он идёт сюда, да сэр, он... Мистер Финч, я утверждаю, что он... Старый Том Джонсон, да сэр... Да, сэр... Да...
Она повесила трубку и помотала головой, когда мы попытались узнать у неё, что сказал Аттикус. Она постучала по телефонному рычагу и сказала:
- Мисс Эула Мей... Нет, мэм, я закончила разговор с мистером Финчем, больше меня не соединяйте, пожалуйста... Послушайте, мисс Эула Мей, вы можете позвонить мисс Рейчел и мисс Стефани Кроуфорд, и всем тем, у кого есть телефон на этой улице, и сказать им, что приближается бешеный пёс? Пожалуйста, мэм!
Кэлпурния послушала.
- Я знаю, что сейчас февраль, мисс Эула Мей, но я уж отличу бешеного пса, когда его увижу. Пожалуйста, мэм, поспешите!
Кэлпурния спросила Джема: "У Рэдли есть телефон?"
Джем посмотрел в телефонной книге и сказал, что нет.
- Да они же всё равно не выходят, Кэл.
- Неважно, я скажу им.
Она побежала к крыльцу, и мы с Джемом за ней по пятам.
- Вы остаётесь дома! - крикнула она.
Наши соседи получили сообщение Кэлпурнии. Каждая деревянная дверь в нашем поле зрения была плотно закрыта. Мы не видели никаких следов присутствия Тима Джонсона. Мы смотрели, как Кэлпурния бежит к Резиденции Рэдли, держа свою юбку и фартук выше колен. Она подошла к крыльцу и постучала в дверь. Не получив ответа, она крикнула:
- Сейчас это не имеет никакого значения, - сказал он.
Кэлпурния напрасно барабанила в дверь. Никто не [квитировал] откликнулся на её предостережение; казалось, никто её не услышал.
Когда Кэлпурния бросилась к заднему крыльцу, чёрный форд завернул к подъездному пути. Вышли Аттикус и мистер Гек Тейт.
Мистер Гек Тейт был шерифом округа Мейкомб. Он был таким же высоким, как Аттикус, но тоньше. Он был длинноносым, носил сапоги с блестящими металлическими блочками, брюки клёш и куртку лесоруба [короткая тёплая куртка, часто в яркую клетку]. Его пояс имел ряд кармашков с торчащими в них пулями. Он нёс тяжёлую винтовку. Когда они с Аттикусом подошли к крыльцу, Джем открыл дверь.
- Оставайся в доме, сын, - сказал Аттикус. - Где он, Кэл?
- Нам лучше подождать, мистер Финч. Обычно они идут по прямой, но заранее не скажешь. Он может последовать за изгибом улицы - надеюсь, он так и сделает, иначе он пойдёт прямо на задний двор Рэдли. Подождём минуту.
- Не думаю, что он попадёт во двор Рэдли, - сказал Аттикус. - Забор его остановит. Наверняка последует за дорогой...
Я думала, что у бешеных собак изо рта идёт пена, что они галопом скачут, прыгают и вцепляются в горла, и я думала, что делают они это в августе. Если бы Тим Джонсон вёл себя так, я была бы меньше напугана.
Нет ничего более убийственного, чем пустынная, выжидающая улица. Деревья застыли, пересмешники умолкли, плотники у дома мисс Моди исчезли. Я слышала, как мистер Тейт шмыгнул носом, а затем высморкался. Я видела, как он перебросил своё ружьё на изгиб локтя. Я видела лицо мисс Стефани Кроуфорд, заключённое в рамку стеклянного окна на её входной двери. Появилась Мисс Моди и встала рядом с ней. Аттикус поставил ногу на перекладину стула и медленно провёл рукой вниз по стороне бедра.
- Вот он, - сказал он тихо.
Тим Джонсон появился в поле зрения, растерянно плетясь по внутреннему краю изгиба улицы, параллельно дому Рэдли.
- Посмотри на него, - прошептал Джем. - Мистер Гек сказал, что они ходят по прямой. Он и на дороге-то удержаться не может.
- Больше всего он выглядит больным, - сказала я.
- Если кто-то встанет на его пути, он бросится прямо на него.
Мистер Тейт поднёс руку ко лбу и наклонился вперёд.
- Он несомненно бешеный, мистер Финч.
Тим Джонсон продвигался черепашьим шагом, но он не играл и не нюхал опавшую листву: казалось, он держался одной линии, побуждаемый невидимой силой, которая толкала его по направлению к нам. Мы могли видеть, что он дрожит, как лошадь, отгоняющая мух; его пасть то открывалась, то закрывалась; он накренился, но его исподволь тянуло к нам.
- Он ищет место, чтобы сдохнуть, - сказал Джем.
Мистер Тейт обернулся.
- До смерти ему ещё далеко, Джем - он даже не приступил.
Тим Джонсон достиг боковой улицы, которая шла перед Резиденцией Рэдли, и последние крохи его слабого ума заставили его остановиться с тем, видимо, чтобы обдумать, какую дорогу ему выбрать. Он сделал несколько робких шагов и остановился перед воротами Рэдли; потом попытался развернуться, но столкнулся с трудностями.
Аттикус сказал:
- Он в зоне выстрела, Гек. Тебе лучше добить его, пока он не пошёл вниз по проулку - одному Богу известно, кто там за углом. Иди внутрь, Кэл.
Кэлпурния открыла сетчатую дверь, защёлкнула её за собой, затем расщёлкнула снова и накинула крючок. Своим телом она пыталась заградить нас с Джемом, но мы выглядывали у неё из-под рук.
- Бейте его, мистер Финч.
Мистер Тейт протянул винтовку Аттикусу; мы с Джемом чуть не грохнулись в обморок.
- Не трать время зря, Гек, - сказал Аттикус. - Действуй.
- Мистер Финч, это разовое поручение. Тут работы на один залп.
Аттикус резко мотнул головой:
- Не стой там просто так, Гек! Он не будет ждать тебя целый день...
- Ради Бога, мистер Финч, посмотрите, где он! Промахнись - и он уйдёт прямиком в дом Рэдли! Так точно я стрелять не могу, и вы это знаете!
- Я не стрелял из ружья уже тридцать лет...
Мистер Тейт почти бросил винтовку Аттикусу.
- Мне будет гораздо спокойнее, если вы выстрелите сейчас, - сказал он.
Как в тумане, мы с Джемом смотрели, как наш отец взял ружьё и вышел на середину улицы. Он шёл быстро, но мне казалось, что он двигается, как подводный пловец: время замедлилось до тошнотворного слоу-мо.
Когда Аттикус поднял очки, Кэлпурния прошептала: "Господи Иисусе, помоги ему", - и прижала ладони к щекам.
Аттикус сдвинул очки на лоб; они соскользнули, и он уронил их на землю. В тишине я услышала, как они треснули. Аттикус протёр глаза и подбородок; мы видели, как он усиленно заморгал.
Перед воротами Рэдли Тиму Джонсону решение пришло на ум - или на то, что от него осталось. Он, наконец, повернулся, чтобы следовать своему первоначальному курсу вверх по нашей улице. Он сделал два шага вперёд, потом остановился и поднял голову. Мы увидели, что тело его окаменело.
Движениями настолько быстрыми, что они казались одновременными, рука Аттикуса дёрнула шароконечный рычажок, как только он поднёс ружьё к плечу.
Винтовка грохнула. Тим Джонсон подскочил, перевернулся в воздухе и рухнул на тротуар в виде коричнево-белой кучи. Он даже не понял, что его убило.
Мистер Тейт спрыгнул с крыльца и кинулся к Резиденции Рэдли. Он остановился перед собакой, присел на корточки, обернулся и постукал пальцем себе по лбу над левым глазом.
- Вы взяли чуток правее, мистер Финч, - крикнул он.
- Всегда брал, - ответил Аттикус. - Будь у меня выбор, я бы предпочёл дробовик.
Он наклонился и подобрал свои очки, растёр каблуком в порошок разбитые линзы, затем подошёл к мистеру Тейту и остановился, глядя вниз на Тим Джонсона.
Двери открывались одна за другой, и квартал медленно оживал. Мисс Моди спустилась по лестнице вместе с мисс Стефани Кроуфорд.
Джема парализовало. Я ущипнула его, чтобы он пошевеливался, но когда Аттикус заметил, что мы идём, он крикнул: "Стойте на месте".
Когда мистер Тейт и Аттикус вернулись во двор, мистер Тейт улыбался.
- Не так-то много вы позабыли, мистер Финч. Говорят, талант не пропьёшь.
Аттикус молчал.
- Аттикус? - сказал Джем.
- Да?
- Ничего.
- Я видела это, Однозалповый Финч!
Аттикус резко повернулся и встретил мисс Моди. Они посмотрели друг на друга, ничего не сказав, и Аттикус сел в машину шерифа.
- Иди сюда, - сказал он Джему. - Не подходи близко к этому псу, понятно? Не подходите к нему близко, мёртвый он так же опасен, как и живой.
- Да, сэр, - сказал Джем. - Аттикус...
- Что, сынок?
- Ничего.
- Что с тобой такое, парень - говорить разучился? - сказал Джему мистер Тейт, скаля зубы. - Разве ты не знал, что твой папа...
- Тише, Гек, - сказал Аттикус, - давай вернёмся в город.
Когда они уехали, мы с Джемом пошли к крыльцу мисс Стефани. Там мы и сидели в ожидании Зибо на своём мусоровозе.
Джем сидел в оцепенелом смятении, а мисс Стефани сказала:
- Ох-ох-ох, бешеный пёс в феврале - кто бы мог подумать? Может, он и бешеным-то не был, может, просто сбрендил. Не хотела бы я видеть лицо Гарри Джонсона, когда он вернётся с разъезда в Мобиле и узнает, что Аттикус Финч пристрелил его пса. Наверняка просто блох набрался где-то...
Мисс Моди сказала, что мисс Стефани запела бы по-другому, если бы Тим Джонсон всё ещё бродил по улице, и что всё выяснится довольно скоро: его голову отправят в Монтгомери.
Джем сподобился туманно сформулировать свои мысли:
- Видала его, Скаут? Ты ж видела - стоит там, и всё?.. И вдруг он весь вялый, и так смотрелось, что ружьё - часть него самого... и сделал всё так быстро, как... да мне ж минут десять целить надо, пока во что попаду...
Мисс Моди озорно ухмыльнулась.
- Ну так как, мисс Джин Луиза, - сказала она, - всё ещё думаешь, что твой отец ничего не может? Всё так же его стыдишься?
- Нетмэм, - сказал я кротко.
- Забыла сказать тебе в тот раз, что помимо игры на еврейской арфе, Аттикус Финч в своё время был самым метким стрелком округа Мейкомб.
- Метким стрелком... - эхом вторил Джем.
- Так я и сказала, Джем Финч. Полагаю, теперь и ты сменишь пластинку. Подумать только - разве вы не знали, что его прозвали Старина Один-Залп, когда он был мальчишкой? А ведь там, на Пристани, когда он брался за дело, если он стрелял пятнадцать раз и сбивал четырнадцать голубей, то уж был недоволен, что зря тратит патроны.
- Он никогда об этом ничего не рассказывал, - пробормотал Джем.
- Никогда об этом ничего не рассказывал, да?
- Нет, мэм.
- Интересно, почему теперь он никогда не ходит на охоту? - сказала я.
- Пожалуй, я смогу объяснить вам, - сказал мисс Моди. - Если уж сказать что-то о вашем отце, так это то, что он благороден до глубины души. Меткость - это дар Божий, талант... Да, нужно упражняться, чтобы отточить его, но всё же стрельба отличается от игры на пианино или подобных вещей. Думаю, он отложил своё ружьё, когда понял, что Бог дал ему незаслуженное преимущество перед большинством живых существ. Наверное, он решил, что не будет стрелять, пока в край не придётся, и сегодня ему пришлось.
- Похоже, он мог бы этим гордиться, - сказала я.
- Люди в здравом уме никогда не гордятся своими талантами, - сказала мисс Моди.
Мы видели, как подъехал Зибо. Он достал вилы из задка мусоровоза и осторожно поднял Тима Джонсона. Закинул пса в грузовик, затем полил чем-то из канистры место, где упал Тим, и вокруг него.
- Слышьте, сюда не ходите пока, - крикнул он.
Когда мы пошли домой, я сказала Джему, что у нас будет что-то стоящее, о чём поговорить в школе в понедельник. Джем повернулся ко мне.
- Ничего об этом не рассказывай, Скаут, - сказал он.
- Чего? Конечно, расскажу. Не у каждого отец самый меткий стрелок округа Мейкомб.
Джем сказал:
- По-моему, если бы он хотел, чтоб мы об этом знали, то сказал бы. Будь он горд этим - сказал бы.
- Может, просто забыл сказать.
- Не-е, Скаут, такого тебе не понять. Аттикус реально старый, но мне всё равно, умеет ли он что-то делать... И было б всё равно, если б он ни черты провести не умел.
Джем поднял камень и ликуя кинул его в гараж. Бросившись за ним, он крикнул мне: