Айрапетян Валерий Леонидович : другие произведения.

Ходок. история одного сна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
  

В А Л Е Р А А Й Р А П Е Т Я Н

х о д о к

история одного сна

  
  
  
  
  
  
  
  

14 июля

   Все опять по-прежнему. Ведут. Двое спереди, один сзади. Кто будет стрелять? Верно, тот, что сзади. Вид у него хмурый. Небось, приглядывается к моему затылку. Прицеливается.
   Мой затылок, спустя десять минут расколется, словно переспелый гранат.

15 июля

   Я пошел в видеопрокат: взял две комедии. Просмотрел перед сном одну за другой. Смешно. Когда улегся спать, вспоминал моменты из фильмов и улыбался, а потом в самый смешной кадр вошли те, трое. Взяли меня и невесть куда повели.
   Тропа, лес, и откуда-то голос радио. Передают погоду. Говорят, завтра дождь, который я не увижу, но который, вероятно, окропит мой труп.
  

17 июля

   Я пошел на работу. Работать не хочется. Как не досплю, так все из рук валится. Стараюсь устать, как можно сильнее, чтобы придти и вырубиться.
  

18 июля

   Я пошел, вернее, поплелся на работу. Думал, что хоть эту ночь посплю, как человек. Но не тут то было. Пришел вчера с работы, замученный, как кочегар с третьей смены. Плотно поел. Чувствую, глаза наливаются волшебным свинцом. Добрел до кровати. Жену предупредил, чтоб ни света, ни звука! Лег. Чувствую, как уже засыпаю. Слюна сладко загустела, рот приоткрыт, в ушах ласковые волны... . И вдруг опять!
   Дошли до поляны, те двое осматриваются. Я оборачиваюсь к тому, что сзади и ловлю на себе его презрительный взгляд. Точно уж, перед тем, как меня прихлопнуть, доказывает себе, что я отъявленный негодяй. Ну, что же, такова, видать, его учесть. Двое других, медленно, подходят ко мне. Один из них обходит меня и бьет прикладом под коленку. Второй, навалившись на мои связанные за спиной руки, прижимает меня к земле. Надо мной шумит лес. Верхушки деревьев покачивает вправо - влево, вправо - влево, вправо - влево. "И вы прощайте" - произношу я, расшифровав последний символ покидаемого мира, посланный мне прозревшему, за секунду до смерти. А сколько знаков я упустил, сколько символов проплыло мимо меня на картонных кораблях собственной глупости? Боже, я слышу взвод ружья. Верно, это тот, что сза... .
  

19 июля

МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!!! Но к кому же пойти?

  

22 июля

   Я пошел к психиатру. Пожилой мужчина, с легкой асимметрией в лице, по которому беспардонно прошлась тяжелая жизнь. Глядит на меня и подозрительно улыбается, словно хочет сказать: "Ну, я же говорил тебе, что поймаю тебя. От меня не уйти". Спустя минуту, я обнаружил, что левый глаз у него дергается, а нога, в одном ритме с глазом постукивает по полу. А когда он заговорил, еще и дефект речи на "Р", а через слово произносит "ДЭ".
   - Ну, что, дэ, у вас, милейший, дэ, за плоблема?
   - Видите ли, - говорю ему я - меня ночами ведут на расстрел. Страшно очень.
   - На ласстлел значит? Дэ. Холошо, холошо, - и кивает головой все, и глазом дергает, и ногой пристукивает - Ласказывайте дальше.
   Ну я и лас... фу ты рассказал, все как есть. А он все "дэкает", кивает головой, да дергается.
   - У вас милейший, дэ - болезнь..., - сказал доктор, дослушав меня до конца и перестав трястись - необходима беседа с лодственниками, - и похлопав меня по плечу - Необходима, дэ, госпитализация.
   "Дэ пошел ты!" - думаю я, и молча выхожу из мрачного кабинета. Доктор выбегает следом за мной.
   - Куда вы милейший? Шизофления, дэ, это сельезно, очень сельезно дэ! Я плопишу вам холошее лекалство!
   - Спасибо доктол дэ, - кричу я ему с лестницы - лекомендую вам вести плиемы больных под хип - хоп, дэ - ваши делганья, как лаз попадут в такт!
   - Хам! - пищит доктор.
   Ночью опять вели. Тот, что сзади, ткнул меня ружьем в левую лопатку. "Выстрелит!" - молнией пронеслось у меня в голове. Не выстрелил. Сволочь.
  

24 июля

  
   Я пошел к психоаналитику. Толстая дама, с жабьими, как у госпожи Блаватской, глазами и улыбчивым ртом радушно встречает меня у порога и проводит до кабинета. Ложусь на кушетку, свет приглушен, окна зашторены. Рассказываю ей о проблеме. Потом о детстве, потом о первом сексуальном опыте, о матери, об отце, о старшем брате.
   - Когда вас ведут на расстрел, что вы чувствуете? - спрашивает меня она, сидя в моём изголовье.
   - Конечно, страх! Острый, животный страх. Что я еще могу чувствовать, когда меня вот-вот расстреляют?!
   - Понятно, а теперь ...
   Зазвонивший в соседней комнате телефон обрывает её на полуслове.
   Извинившись, женщина встала и вышла из кабинета. Я привстал и потянулся назад, чтобы заглянуть в блокнот, по которому она в процессе моего рассказа иногда чиркала, и читаю: "шизоид... неизжитые оральные рефлексы, интроекция отца..., Эдиппов комплекс..., комплекс кастрации". От прочитанного у меня мурашки по спине. Открываю дверь и бегу, мимо психоаналитика. Выбегаю на улицу. Бегу по дороге, и по ходу дела ощупываю себя .Всё на месте. Нет, не кастрация.
   Те, что сзади смеются. А если убежать? Кругом лес, а руки связанны, если упаду, то догонят и заколют штыками. Уже представляю себе звук, начинающего ржаветь штыка, который проникает в тело, с нежным, немного влажным хрустом. Нет, не побегу. Воздух такой чистый и мир весь, мир, какой-то помытый и свежий. Почему я не наслаждался всем этим раньше? Почему не ценил это? Не понимаю.
  

26 июля

   Я пошел к экстрасенсу. Свитер у него, с нереально огромным горлом. Выложил, все как есть. Я рассказываю, а он глаза все шире и все ко мне медленно, так, подходит. Я кончаю свою историю, и он тоже останавливается. Я молчу.
   - В вашем поле, - говорит он вкрадчивым голосом, продолжая двигаться в мою сторону - дисдехронизированные временные искажения. Одним словом, вы обитаете и там и здесь. Это диффамационная провокация с Альфа - Центавры. Ну, уж эти цилиндроиды, перенесшие коллапсацию! Вы инопланетянин, - шипит он, и подходит ко мне, и еще немного, залез бы мне в рот, словно Запашный в тигриную пасть.
   - Вы - инопланетянин, - повторяет он, будто египетский жрец - и провокаторы уже в вас! Вы слышите, провокаторы уже в вас!
   И все повторяет, как заклинание, и все ближе ко мне подходит. Я срываюсь, и бегу, сметая по пути табурет, с какой-то странной пирамидой на нем. Выскакиваю на площадку и перелетая целые лестничные пролеты, несусь вниз. Оглядываюсь. Никого.
   - Вот псих, - еле дышу я - вот псих!
   Спотыкаюсь и падаю. Подходят двое и, не прекращая своего разговора, один из них бьет меня сапогом по бедру. Я встаю, не чувствуя обиды. Я вообще ничего не чувствую, кроме Страха.
  

27 июля

   Я пошел к бабке. Бабкой оказалась, ядреная, сорокалетняя, с нарумяненными щечищами, пышнотелая дама, с тенденцией к наложению косметики вангоговским мазком.
   - Сглаз на тебе, сынок, - обращается она ко мне, к здоровенному, двадцатисемилетнему бугаю - вижу, близкий навел. Ну, это мы исправим.
   - Меня, видите ли, во сне на рас... - не успел я договорить, как она, одним шагом оказавшись рядом со мной, прикрыла ладонью мой рот.
   - Знаю, знаю. На рассвете, ты, сынок встаешь и не уснуть. Сглаз, сглаз. Сейчас снимем.
   Я замолчал и покорно сел на предложенный мне табурет. Жду. "Бабка", зашла за бордовую ширму и вышла оттуда с двумя косынками перекинутыми "а-ля гарсон" через руку. Повязала мне черную косынку на голову, а сверху белую. Посыпала солью, потом перцем. Наложила мне на голову руки и давай трястись, да глаза закатывать. А потом начала рыгать и зевать. Все рыгает, зевает, глаза закатывает, трясется. Я испугался, думал приступ ее сейчас схватит. И только я подумал, как она разом перестала дергаться, рыгать, зевать и вперилась глазами в меня.
   - А теперь, сынок, закрой глаза, - велела она отеческим тоном.
   Закрыл. А она мне, как в левое ухо кукарекнет изо всех сил, а потом по правому, как заедет ладошкой - я аж на стуле подскочил!
   - Ну, сынок, - заявила она, снимая с меня косынки со специями - нету не тебе сглаза. Чистый ты.
   А потом добавила:
   - Нравишься ты мне - поэтому с тебя... семьдесят долларов, а это, - достает из кармана маленький калькулятор - по сегодняшнему курсу - две тысячи двадцать шесть рублей. Спать будешь крепко. Про рассветы и не вспомнишь. Не вспомнишь...
   Расплачиваюсь и выхожу на улицу, а в ушах все петухи кукарекают. После снятия сглаза, тот, что сзади врезал мне прикладом по затылку. Я даже не обернулся.
  

28 июля

   Я пошел к невропатологу. Правое ухо до сих пор красное, блин! Вошел в кабинет, а он пишет и на меня не смотрит.
   - Здравствуйте доктор, - начинаю я нерешительно, пытаясь обозначить свое присутствие.
   - Здрасьте, садитесь, - отвечает док, не глядя в мою сторону и указывая на стул, - говорите.
   Ну, я ему уже заученным текстом.
   - Успокаивающее...
   - Пил! - отрезаю я - не помогает.
   - Двигательный реж...
   - Как юла... Целый день... Устаю, с ног валюсь. Не помогает, доктор.
   - У психиатра не...
   - Был! Сказал, что... я дэ... здолов.
   Доктор посмотрел на меня так, словно для разрядки глаз глянул в стену, и продолжил писать:
   - Сходите к другому.
   - Спасибо доктор за... помощь.
   - Следующий!
   Тот, что сзади решил подшутить и выстрелил в воздух. Я замер. Вся Вселенная скаталась в клубок и спряталась у меня в пупке. И пока все трое, громко смеялись, я стоял и плакал, как дурак. Навзрыд.
  

1 августа

  
   Я пошел к кришнаитам. Все худые. Всё рассказал. Меня отвели к самому тощему и лысому, с крошечным хвостиком на затылке. "Наверное, главный" - подумал я улавливая особую учтивость к нему его сподвижников. Он был так бледен, что я невольно поставил ему диагноз: "аскаридоз". И сам он как-то походил на аскариду. Но у вегетарианцев глисты, говорят, редкость, поэтому я остановился на недоедании. Главный выслушал меня и говорит:
   - Все от прошлых жизней. Карма у тебя такая. Может быть, в позапрошлой сам стрелял в людей, а в прошлой в тебя стреляли, в этой жизни для отработки тебе дана духовная скорбь.
   Главный потянулся к подносу, с красиво разложенным на нем печеньем.
   - Возьми и поешь. Это прасад - предложенная Кришне пища. Она исцеляет.
   Попробовал. Вкусно.
   - И еще, - продолжил он - приходи к нам. А пока, вот тебе четки, вот мантры. По тысячу раз в день перебирай четки и читай мантры. Мясо не есть, рыбу не есть, яйца тоже не есть. Спиртного не пить, ничего не курить, не сквернословить. И никакого секса! И все пройдет.
   - Да-а-а... Так уж точно все пройдет, - протягиваю я.
   - Помни: ты не тело - ты душа! - торжественно заключил слуга Кришны.
   - Да я вот, еще тело, - говорю я, поглаживая свои мощные кисти, - а вот ты парень, похоже, уже душа.
   Главный не ожидал такого поворота событий, и как мне показалось, обиделся. Он вытянул, показавшуюся мне неестественно длинной шею, а с нею вместе и подбородок.
   - Спасибо за угощение. Четок и мантр не возьму, - вежливо кланяюсь я.
   Тут, словно вспомнив о своей духовной миссии, главный оживился.
   - Приходите на лекции. Мы откроем вам свет истинного учения. А мантры, всё - таки, возьмите - имя Кришны исцеляет.
   - Нет, спасибо добрый человек. Мне бы поспать спокойно. И, чтоб не стреляли.
   ... И, точно, не стреляли. Вот, только, как стал я мантры причитать, один из тех, что спереди, подошёл вплотную ко мне и сказал, что исполосует мне штыком харю и отстрелит крышу, если я, хоть раз ещё произнесу: " Хари - Кришна".
  
   4 августа
  
   Я пошел в церковь. Люблю ходить в церковь, но бываю там крайне редко. Запах ладана, пресные лица святых на иконах, в которых, кажется, вся соль Вселенной выстрадана, да намолена. Батюшка неторопливый, с красивым брюшком, в уголках рта слюни. Глаза чистые, постные. Руки сухие, теплые. Изо рта пахнет мятным чайком. Бородка жидкая, но не клочками, оформлена и причесана. Светлый человек. С Богом. Выслушал меня, очень терпеливо, а потом, взяв мою ладонь, мягко произнес:
   - Недуг у тебя духовный. Попостись три дня, на четвертый приходи на утреннюю службу, исповедуйся, причастись. А на ночь Псалмы Давида читай и молись.
   - Спасибо, батюшка.
   - Иди с Богом.
   Те, что спереди посмеиваются над тем, что сзади. Дразнят его. Из насмешек, я расслышал только, что того, что сзади отшила какая-то баба, которая всем и без разбору, а ему пощечину. Тот, что сзади скалится, огрызается и оправдывается. Говорит, что и за орден бы с ней не лег бы - страшна, мол, очень.
   - Что ж ты на коленках - то ползал и просил, чтоб дала?! - не унимаются те, что спереди.
   - Не ползал я! - обидчиво оправдывается голос за моей спиной, - а ты иди смирно падла и нечего тебе в лес пялиться.
   "Понимаю тебя приятель, - проносится у меня - на ком же еще срываться? Только на мне и остается. Я не отвечу".

8 августа

  
   Я пошел в церковь, как и положено после поста. Отстоял заутреню. Покаялся во всем. В том, что родителей не почитал; что сквернословил; что в молодости своей, употреблял женщин, а потом бросал; что предавал; что хулил на святых; что бил слабых, унижал униженных, ради лишь того, что бы быть причастным к торжествующему большинству; что лгал и лгу. Батюшка, смиренно выслушав, накрыл меня, рыдающего на коленях епитрахилью, и со словами: "Отпускаются тебе раб Божий Владимир грехи твои Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа", перекрестил. С облегченным сердцем вышел я из Храма.
   Все равно ведут. Правда, молча. Даже, когда я верчу головой - никаких замечаний. Странно!
  

10 августа

  
   Я пошел к маме. Вдруг захотелось увидеть. Бывает так.
   - Ну, что ж ты сынок всякой ерундой-то голову свою забиваешь, - запричитала мать, сразу после моего рассказа. - У тебя ж семья, работа, да и человек ты хороший. Эх, сынок, когда ж беды тебя оставят?
   - Да не беды, мам. Спать тяжело.
   - Ну, а это ли не беда? - и снова причитать - Иди сыночка мой, обниму тебя.
   Иду. Обнимает. Легче.
   Небо над нами чистое. Чистое и бесконечное. Если бы не эти трое - взлетел бы и парил. Боже, какой простор! Сердце, ведь, не выдержит этой свободы.
  

11 августа

  
   Я пошел к другу.
   - Да забей, - говорит - пойдем, бухнем!
   А я не хочу. Очищен после церкви, да и псалмы тонкой сферой окутывают мне сердце.
   - Нет, не пойду. Извини, брат.
  

13 августа

  
   Я пошел на вокзал, к бомжам. Эти на самом дне, может, оттуда видно, что почем.
   - Аха, аха, - соглашается с каждым моим словом, кивающий вшивой головой мужик. - Вон, Федька Бухор, бля, "Снежинки" перепил, бля, так ехо не то шо стреляли, бля, через мясорубку абизяны ховорящие пускали, бля. Тока он уже помер.
   - Что, - интересно мне, - из-за обезьян?
   - Да не-е-е, - гогочет бомжик, - блевотой захлебнулся. Во сне. Ховорил я ему - шо "Снежинку", бля, хорячим хвоздем до дела давадит нада, а он не слухал меня и скопытился, чертило окаянное. Уха-ха, уха, ха, - вдруг начал ухахатываться бомж, а потом резко так останавливается и с серьезнейшим видом, без "бля", спрашивает, - а ты на пивасик не дашь? А?
   Даю ему полтинник и ухожу.
   - Хвоздем не забывай "Снежинку", а то, как Федьку Бухра. Пасиба брат, шо подкинул на пивасик-то. Пасиба-а-а-а...
   Последние гласные, словно, сигаретные кольца расползлись, так и не долетев до меня, и хриплым мазком легли на стены вокзала.
   Иду по Невскому. Город пахнет ночью. Пялюсь в асфальт. Уже поздно. Звоню жене, что не приду сегодня, а буду бродить. Она понятливая у меня, знает, как мне трудно.
   - Только будь осторожней, любимый, - наставляет она по телефону.
   - Буду. Спи.
   Погруженный в мысли дохожу до Адмиралтейства. Постоял у фонтанов, посидел на скамейке, после чего пошел обратно, по Невскому. Дошел до Мойки, от нее к Гостинке, повернул к Сенной, ступил на Московский, и дальше вверх по нему. У Электросилы сворачиваю в переулок, не все ли равно куда брести. Луна отчаянно поливает серебром угловые дома и заигрывает с редкими лужицами. Вокруг тихо и мрачно, как в готическом сне, в котором присутствует лишь одно движимое существо - я. Дома, луна, лужицы и мерный шорох моих шагов. Но вот в воздухе обозначаются голоса, а спустя минуту, из темноты выделяются три силуэта и раскачиваясь движутся ко мне. Пьяное трио приближается. Один из троих - рослый кабан. На лице выражение хронической озлобленности. Этот и начал:
   - Эй, мужик, дай закурить.
   - Не курю, - ровно отвечаю я, продолжая свой мирный ход.
   - Ты че, бля, в уши долбишься? Бацилла, стой, я сказал! - кричит мне вслед верзила, давая волю своей злобе.
   Мне не хочется связываться, и я ускоряю шаг.
   - Стой, бля, сука!!! - кричат уже трое и бегут за мной.
   Я, что есть духу бегу. Они за мной. Из одного переулка сворачиваю в другой, но на скорости не вписываюсь в поворот и пробуксовываю. Падаю. Быстро встаю и без оглядки опять вперед. В одном из промышленных переулков меня встречает предательская стена. Место нежилое. Прибьют, никто и не заметит. "Тупик!" - молнией проносится у меня в голове, а спустя мгновенье мою мысль озвучивают мои преследователи, правда, в немного бранной манере:
   - Че сука тупик, да?! - орет верзила, и лезет рукой вовнутрь своей легкой, кожаной куртки.
   - Степик из-за тебя ногу растянул, - продолжает он, вытаскивая пистолет.
   Завидев пистолет, я начинаю испуганно лепетать:
   - Ребята, спокойно. Спокойно. Я, видите ли...
   - Умолкни, микроб!
   Озлобленный тип подносит ко мне пистолет, размахивая им перед моим лицом. Не в состоянии, что-либо предпринять, я машу руками.
   - Не, не, не надо, - объятый ужасом, еле бормочу я.
   Спустя мгновенье раздается выстрел и меня обдает ядовитым облаком, а довершает дело тяжелый удар по голове откуда-то сзади. Я падаю, и последнее, что мне помниться - это удаляющаяся прямо пропорционально моему падению луна, сквозь затуманенный взор, представленная мне в виде желтого расплющенного тела.
   Очнулся я от тупой боли в затылке и невероятной рези в глазах. Тишина заупокойная. Лезу в карман за телефоном, отзвониться жене. Сперли! Даже часы сдернули, подонки. Светает. Молочный рассвет вымазан голубой эмалью, с пронизывающими сизыми прожилками облаков. Еще нет наводняющих надеждой мир сигнальных лучиков солнца. Холодно.
  

1 сентября

  
   Дети в школу. Галдеж. Я собираюсь на работу. Выспался! Жена довольна, я счастлив. Дома уже третью неделю, как после грозы: свежо и тихо. После происшествия на Московском, сон мой крепок и чист. А главное не стреляют! Мерзавцы, а оказались лучшими докторами! Надо же?! Только вот, как закрою глаза, так все иду куда-то, иду, иду...
  
  

2006 г.

  
  
  
   7
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"