Айсуваков Андрей Раувович : другие произведения.

Пикет 2. Тарарабумбия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ТАРАРАБУМБИЯ
  
  Рассказ
  
  
  До начала пикета оставалось полчаса. Организатор, Юшкин, расхаживал по тротуару перед серым высоким крыльцом здания городской администрации и самодовольно ухмылялся. Полицейские, изнывая от жары и ожидания, прятались в тени, под коричневыми ветвями высохших парадных елей. Лица чиновников, мужчин и женщин, выглядывали из глубины окон, как из тёмной воды.
  
  Юшкин был известным организатором публичных мероприятий, и жил этим. Точно фокстерьер трюфели, он вынюхивал и находил острые проблемы и людей, доведённых до готовности к открытому протесту, предлагал этим людям свои услуги и за хорошую мзду мог организовать что угодно, когда угодно и где угодно. В данном случае речь шла о пикете торговцев с "блошиного" рынка "Звёздочка".
  
  За организацию пикета Юшкин взял почти сто тысяч, и поэтому сейчас самодовольно расхаживал, кивал и улыбался полицейским, наклоняя круглую лысую голову и встряхивая большим белым животом и жирными мужскими грудями, видимыми под тонкой рубахой.
  
  Главный специалист отдела обеспечения массовых мероприятий Вячеслав Андреевич Куликовский и начальник отдела общественной безопасности УВД Западного округа Лёша Шарудилов, словно за кулисами, стояли в тени под сухой коричневой елью. Вячеслав Андреевич, отгоняя сонливость, крепко зажмуривался, с силой сжимая и открывая больные после ночной выпивки глаза. Лёша, расслабляясь и давая отдыхать ногам, наваливался спиной на пружинистые еловые ветви. Трое суток, почти без сна и отдыха, они делали всё возможное, чтобы добраться до Юшкина и не допустить проведения пикета. И вот теперь Юшкин, ухмыляясь, расхаживал, будучи уверенным, что пикет начнётся через полчаса.
  
  Вячеслав Андреевич и Лёша так не думали.
  
  Юшкин, расхаживая, остановился перед ними, наклонил круглую голую голову и сказал Вячеславу Андреевичу, причмокивая губами, будто обсасывая леденцы:
  
  - Революция, господа, есть праздник для трудящихся. Можно сказать, что сегодня у нас - небольшой утренник. Вы согласны?
  
  Вячеслав Андреевич натужно кашлянул носом и поворотился к Юшкину плечом.
  
  
  Уведомление о пикете, смятое, написанное от руки, со смазанными чернильными строчками, принёс мужичок, о котором женщины из канцелярии запомнили только, что он был с неприятным коричневым лицом человека, работающего под открытым небом - строителя или, хуже того, грузчика.
  
  - И руки твёрдые и грязные, как кирпичи.
  
  Мужичок вошёл в канцелярию, ткнул бумаги на регистрацию, не отвечая на вопросы, схватил свой пронумерованный экземпляр и, хлопая подошвами больших ботинок, вышел.
  
  Перехватить его, несмотря на мгновенный телефонный звонок, Вячеслав Андреевич не успел. Выйдя из канцелярии на крыльцо, в плывущий от жары воздух, он прислонился пухлым плечом к стене, прочёл уведомление и понял, почему Юшкин не пришёл сам, а подослал мужичка: пикет был заявлен перед входом в здание администрации города. Допустить этого было нельзя и, чтобы не допустить этого, в соответствии с законом, Юшкину в течение трёх дней нужно было дать ответ, содержащий мотивированное предложение об изменении заявленного места проведения пикета. Если же ответ вовремя не будет дан, пикет может быть проведён в том месте, которое указано в уведомлении.
  
  Следовательно, в течение этих трёх дней Юшкин будет прятаться у себя, или у знакомых, или на съёмной квартире, не выходя на улицу, не отвечая на звонки, не включая компьютер и не проверяя почту.
  
  - Тарарабумбия, - произнёс Вячеслав Андреевич и позвонил шефу.
  
  Шеф, видимо, отхлёбывая кофе, сказал:
  
  - Пожалуйста, быстро зайдите. Край требует информацию: что за пикет, что за "блошиный" рынок, что за торговцы, чем недовольны. Вы, вообще в теме?
  
  - Я, вообще, в теме, - ответил Вячеслав Андреевич и произнёс носом кашляющий звук. - Через пятнадцать минут буду у вас.
  
  Шеф, по-европейски стройный и аккуратный молодой человек, с чистой кожей, здоровыми зубами и глянцевыми, как зубы, ногтями, сидел перед серебристым ноутбуком, слушал Вячеслава Андреевича и трогал пальцами клавиатуру.
  
  "Блошиный" рынок "Звёздочка" был ликвидирован согласно постановлению мэра города, в целях наведения санитарного порядка. Со старого места торговцев согнали (некоторых - силой, с привлечением полиции), предоставление нового места затянулось, люди понесли значительные убытки и оказались на грани разорения. Дважды уже они порывались то перекрыть улицу, то сжечь на площади гроб с надписью "Малый бизнес", и даже изготовили такой гроб, но земля под новый рынок была, наконец, выделена. На окраине города, чуть ли не за красной чертой, в каком-то поле среди сухих лопухов, без дорог и подъездов.
  
  Возмущённые представители "блошиных" торговцев явились на приём к начальнику управления муниципальной собственности. Начальник их вежливо принял, лично завёл в свой кабинет, долго, твёрдо и громко спорил с ними и, в конце концов, раскричался и выгнал. Так же твёрдо и громко, ссылаясь на законы, подзаконные акты и выступления краевых и государственных руководителей, он убедил мэра, что в данном случае идти на уступки нельзя.
  
  - Отсюда и возник этот пикет, - подытожил Вячеслав Андреевич. - Вообще, я вам говорил, большинство протестных акций мы, как екатерининские бары, провоцируем сами. С каждым годом всё больше и больше.
  
  - Ничего, скоро всё это закончится, - сказал шеф, трогая клавиатуру. - До крестьянской войны дело не дойдёт.
  
  - Вы думаете?
  
  - Я не думаю, я обладаю информацией. Сейчас это важнее, чем думать. Идите к себе, пишите ответ Юшкину.
  
  - Уже готово. Вот черновик.
  
  Бережно, словно артефакт, шеф сжал пальцами письмо за острые боковые торцы, просмотрел его, затем внимательно прочёл, затем окинул взглядом, ещё раз прочёл и, наконец, подписал и спросил:
  
  - Кого привлечём?
  
  - Павла, наверное, - сказал Вячеслав Андреевич, как бы давая шефу возможность самому принять решение.
  
  - Хорошо. С вами, Вячеслав Андреевич, что бы там ни говорили о вашей должности, приятно работать. Идите, действуйте по обычному плану.
  
  Вячеслав Андреевич беззвучно выругался, шевеля кончиком языка во рту, и заметил:
  
  - Мне понадобится "дежурка".
  
  - Хорошо, я позвоню в гараж.
  
  - Спасибо.
  
  В кабинете, сев под махающую струю кондиционера, Вячеслав Андреевич навалился животом на крышку стола, прижал к скуле ледяную трубку телефона и набрал номер Павла.
  
  - Здравствуй, Павел. Можешь говорить?
  
  - Сейчас, одну секунду.
  
  В трубке скрипнула и стукнула дверь, послышался фоновый шум и звуки улицы.
  
  - Теперь могу. Что нужно?
  
  - Нужно перекрыть один пикет. Срочно пиши уведомление о проведении мероприятия и тащи в канцелярию. Там знают.
  
  - Вчерашним числом?
  
  - Да.
  
  - На когда?
  
  Вячеслав Андреевич назвал дату и время.
  
  - Место проведения - перед входом в здание администрации.
  
  - Прямо у крыльца?
  
  - Прямо у крыльца.
  
  - Фю-фю! - присвистнул Павел. - Тема?
  
  - Не знаю, придумай что-нибудь.
  
  - На дорогах билборды появились. Монашки рекламируют обувь, приподняв низ рясы и подрясника. От имени активистов выступим против бесовства в рекламе. Правда, монашки католические.
  
  - Ничего, пойдёт. Сколько людей приведёшь?
  
  - Человек десять. Платите мало.
  
  - Ладно. С уведомлением не затягивай.
  
  Вячеслав Андреевич переложил трубку к другой скуле и, усмехнувшись, ткнул кнопку вызова начальника УВД Западного округа Лёши Шарудилова.
  
  - А-а, - как обычно, радостно закричал Лёша. - Здорово, Андреич! Рад тебя слышать. Ну, рассказывай.
  
  - Юшкин появился, - улыбнувшись, ответил Вячеслав Андреевич.
  
  - Вот сука! - весело воскликнул Лёша. - Чего хочет?
  
  - Пикет перед зданием администрации.
  
  - Когда?
  
  - Через шесть дней.
  
  - Вот сука! От нас что требуется?
  
  - Нужно его найти, поймать и вручить письмо.
  
  - Думаешь, будет прятаться?
  
  - Не думаю, а знаю. Говорят, сейчас это важнее, чем думать. Адрес Юшкина у тебя есть? Мне нужен участковый.
  
  - Ты на машине?
  
  - "Дежурку" дадут.
  
  - Тогда я сам с тобой поеду. Хоп?
  
  - Хоп, - сказал Вячеслав Андреевич и, оттолкнувшись животом от стола, направился в гараж.
  
  Так начались эти трое суток.
  
  
  На сей раз, Юшкин прятался дома. Он не выходил в подъезд, не отвечал на звонки в дверь и по телефону и не проверял голосовые сообщения и SMS. Окно его квартиры на третьем этаже было открыто, и там время от времени появлялись вьющиеся верёвочки сигаретного дыма. Дом был дорогой, новый, и то, что Юшкин смог купить четырёхкомнатную квартиру в этом доме, злило Вячеслава Андреевича.
  
  Смеркалось, Вячеслав Андреевич, Лёша и участковый стояли внизу, под балконами, у красной кирпичной стены, и тоже курили.
  
  - Что у него там? - спросил Вячеслав Андреевич, подразумевая открытое окно.
  
  - Кухня, - сердито ответил участковый, сплёвывая на кирпичи.
  
  Его оторвали, и, судя по всему, надолго, от обычной службы, от справок, отчётов, проверок, взимания месячной дани с киосков, болезни дочери, вечернего пива и утреннего кофе и он был недоволен и раздражался.
  
  - Соседи видели, как он нёс две сумки с продуктами.
  
  - Водкой, наверное, запасся, сука, - сказал Лёша, стрельнув окурком в красную стену. Отскочив, окурок подпрыгнул в траве, как кузнечик.
  
  - Он не пьёт, - строго ответил участковый. - Может, ваше письмо в окошко закинуть? Рогаткой какой-нибудь. И всё.
  
  - Нет, дорогой страшный уполномоченный, ты так легко не отделаешься, - сказал Лёша, похлопывая участкового по погону на плече. - На тебе пятихатку, купи водки на двоих, кило охотничьей колбасы и хлеба.
  
  - А воду?
  
  - Ну, и воду.
  
  - Эх-хе, - вздыхая, произнёс участковый и быстро и плавно, словно на велосипеде, завернул за угол дома.
  
  Не сразу, Вячеслав Андреевич вынул из внутреннего кармана пиджака потёртый бумажник и, раскрыв на две половинки, посмотрел на Лёшу.
  
  - Не надо, - засмеялся Лёша. - В следующий раз сочтёмся.
  
  - Неудобно, - ответил Вячеслав Андреевич, но бумажник убрал.
  
  - Пойдём в машину.
  
  "Дежурка", большая, как старый сарай, чёрная "Волга", стояла у подъезда, перегораживая крыльцо. Водитель, обняв руль, словно подушку, спал. Вячеслав Андреевич грузно опустился на переднее сидение, Лёша легко и ловко устроился сзади.
  
  - Жаль, нельзя, как в прежние времена, - заметил он. - Просто подняться по лестнице и вынести дверь.
  
  - Да, это было бы удобно.
  
  Из-за угла, так же быстро и плавно появился участковый.
  
  - Всё принёс? - спросил Лёша, выставив ногу на асфальт.
  
  - Конечно.
  
  - Отжал, небось?
  
  - Чего?
  
  - Ладно, посиди пока на лавочке.
  
  Участковый, отворачиваясь и обиженно гудя, уселся на лавочку. Впрочем, гудел он зря. Колбасу и водку он действительно "отжал", а Лёшину "пятихатку", тщательно разгладив и сложив пополам, спрятал в папку с документами, в специально предназначенный для этого кармашек.
  
  Вячеслав Андреевич вытянутыми пальцами потолкал водителя в плечо:
  
  - Саша, Саша!
  
  - А? - вскрикнул водитель, откидываясь от руля и просыпаясь.
  
  - У тебя стаканы есть?
  
  - Стаканы? Да, есть. В бардачке.
  
  Вячеслав Андреевич вынул из бардачка два пластмассовых стакана, взял третий и посмотрел на водителя.
  
  - Не, спасибо, я не буду, - сказал тот и, отодвинув дверцу, встал, прошёлся вокруг машины, подсел к участковому и завёл разговор. Говорили они вроде бы громко, но слова за закрытыми стёклами машины распадались на куски и были непонятны.
  
  - Что дальше делать думаешь? - спросил Лёша, разливая водку.
  
  - Ночью посижу здесь, - сказал Вячеслав Андреевич, криво зевая. - На всякий случай. А завтра с утра проеду по пикетчикам. Буду пугать, обещать и уговаривать.
  
  - Список есть?
  
  - Ребята с отдела рынков обещали дать.
  
  - А я выпью и в управление. Работы много. Двадцать минут, как телефон выключил, и уже полсотни непринятых.
  
  - Ну, давай, тогда.
  
  Оны выпили и стали закусывать. Вячеслав Андреевич кушал тщательно, с наслаждением, любуясь длинными бугристыми колбасками, Лёша ел быстро, заглатывая, точно собака, которую во время еды треплют по холке.
  
  - Уф! - сказал он. - Я готов.
  
  - М-м-м.
  
  Лёша подвинул к бедру Вячеслава Андреевича пакет с остатками колбасы, открыл дверцу и крикнул участковому:
  
  - Хватит сидеть! Иди домой. Явишься к пяти утра.
  
  - К пяти рано, - жуя, сказал Вячеслав Андреевич.
  
  - Ничего, он наверстает, - ответил Лёша, выставляя ноги на асфальт. - А то хорошо устроился. Ну, будь здоров.
  
  - М-м-м.
  
  Скушав всю колбасу и хлеб и допив водку, Вячеслав Андреевич аккуратно сложил пакет, убрал в бардачок, медленно перекурил, вытащил из кармана пиджака телефон, доложился, оправдываясь, шефу и жене, откинул сидение с твёрдым подголовником и крепко заснул.
  
  
  С утра, умывшись с помощью сонного участкового минеральной водой из бутылки и почистив зубы, Вячеслав Андреевич надел пиджак и позвонил в отдел торговли. Трубку взял парень со знакомым весёлым голосом, но ни его самого, ни его лица Вячеслав Андреевич вспомнить не мог.
  
  - Готов список? - зевая, спросил он.
  
  - Да я их наизусть помню, - весело ответил парень. - Не первый год воюем. Записывай.
  
  Видимо, ёрничая перед кем-то, он стал диктовать, смешно переиначивая фамилии и имена, Вячеслав Андреевич, хмурясь, писал каракули в тонком одноразовом блокнотике. Затем спросил:
  
  - Ты скажи, кто у них верховодит? Зачинщик кто?
  
  - Булдина Анжела Павловна. Поедешь к ней?
  
  - Да.
  
  - Будь осторожнее, - посоветовал парень ухмыляющимся голосом.
  
  - Что она, неадекватная?
  
  - Да нет, вполне адекватная. В некотором смысле.
  
  - Ладно, спасибо, что предупредил.
  
  Вячеслав Андреевич отошёл в сторону, набрал номер и, глядя, как водитель умывается остатками минералки, стал разговаривать.
  
  Поговорив, он вернулся к машине и сказал водителю, севшему за руль:
  
  - Ну, Саша, поедем вот по этому адресу.
  
  - Через центр или по объездной?
  
  - Ты водитель, тебе решать, - ответил Вячеслав Андреевич. - А ты, - сказал он участковому, - сиди здесь и не вздумай улизнуть. Понял?
  
  - Понял.
  
  - Реально понял?
  
  - Реально понял.
  
  - Тогда вперёд, дохлые румыны.
  
  Саша нажал ключ в замке зажигания и, не сдерживаясь, энергично вздохнул. "Дохлые румыны" означали, что у Вячеслава Андреевича хреновое настроение, и он не станет, как следует внимательно, слушать Сашин рассказ о ночной воскресной рыбалке и о пойманном под утро пятикилограммовом сазане.
  
  
  Булдина тоже жила в доме-новостройке, правда, на первом этаже. Комната, куда Анжела Павловна, невысокая полная женщина лет сорока, провела Вячеслава Андреевича, напоминала вагон-ресторан: пластмассовые обои, высокие зеркала, деревянная мебель с белыми алюминиевыми полосками, рыхлый шерстяной палас, поддельные хрустальные фужеры за стеклом серванта. Над раздутым диваном с выпяченными животами подушек висели рядком сувенирные тарелки, как пуговицы на кофте.
  
  Усадив Вячеслава Андреевича на этот диван, Анжела Павловна мягко села в кресло напротив, закинула ногу на ногу и поправила продолговатыми, мягкими пальцами сползающий с колен халатик. Халатик соскользнул, обнажив низ белых, гладких, как воздушные шары, бёдер.
  
  - Вот вы, какой мужчина, - произнесла Анжела Павловна, и глаза её повлажнели и заблестели, как сувенирные тарелки на ковре.
  
  - Моя фамилия Куликовский, - сказал Вячеслав Андреевич, отводя взгляд в сторону и вверх, и всё равно видя белое и гладкое. - Зовут меня Вячеслав Андреевич. Главный специалист отдела обеспечения массовых мероприятий.
  
  - Я знаю. Юшкин предостерегал от общения с вами. Вы, вроде бы, бывший школьный учитель?
  
  - Так и есть.
  
  - Да мы коллеги. Что преподавали?
  
  - Русский язык. И литературу.
  
  - А я - биологичка. Вы в какой школе работали? Лицо кажется знакомым.
  
  - Вы знаете, я не люблю вспоминать об этом, - сказал Вячеслав Андреевич, и вдруг его лицо гадливо сморщилось, будто на него, походя, наступили ботинком.
  
  - Вы знаете, я тоже, - вздохнула, улыбаясь, Анжела Павловна. - Да не смотрите вы в угол. Вы меня смущаете. Кажется, что там висит паутина. А я, на самом деле, принципиальная чистюля.
  
  - Мама! - крикнул из глубины квартиры грубый, трескучий мужской голос. - Ты надолго?
  
  - Да, - ответила Анжела Павловна, не оборачиваясь и коротко пояснила. - Сын. На учёбу собирается. Так, что вас интересует?
  
  - Хотел побеседовать с вами о пикете. Выяснить проблемы, послужившие причинами публичного мероприятия.
  
  - Публичного? Это так называется? Ну, что же, я расскажу.
  
  Как бы устраиваясь удобнее, Анжела Павловна сдвинулась всем телом, отчего халатик сполз ещё ниже, а крупные, как колени, груди вздёрнулись к подбородку.
  
  - Чаю не хотите?
  
  Вячеслав Андреевич представил, как она будет вставать, наклоняться над столиком, снова садиться, поправляя сползающий халатик, и твёрдо ответил:
  
  - Нет.
  
  - Ну, что же, тогда слушайте.
  
  Вячеслав Андреевич слушал - и не слушал. Во-первых, всё то, о чём рассказывала Анжела Павловна, и в нужной интерпретации, он знал из справки, составленной отделом торговли. Во-вторых, годы службы приучили его сдержанно воспринимать чужие проблемы и эмоции, в особенности горе, гнев и женские слёзы.
  
  Впрочем, Анжела Павловна не плакала, не жаловалась и не возмущалась. Вячеслав Андреевич застал себя на том, что сравнивает её с полицейской дубинкой: мягкая и упругая снаружи, но с крепким стержнем внутри. Лишь однажды в голосе Анжелы Павловны мелькнул еле заметный оттенок не то возмущения, не то обиды:
  
  - У меня один бюст пять тысяч стоит, - сказала она, рассказывая о новом месте, отведённом под рынок, за красной чертой, рядом с каким-то фермерским полем. - Кому он там нужен, коровам, что ли?
  
  Вячеслав Андреевич произнёс носовой кашляющий звук.
  
  - Бюст - это бюстгальтер, - пояснила Анжела Павловна, улыбнувшись. - Кстати, вам не нужен хороший бюстгальтер? Вы женаты?
  
  - Да.
  
  - Давно?
  
  - Да.
  
  - Это заметно. И что женаты давно, заметно, и что бюстгальтер вам не нужен, тоже заметно. Что же, теперь ваша очередь. Говорите, зачем пришли.
  
  - Хочу предложить вам сделку.
  
  - Да, да, Юшкин предостерегал. Слушаю вас.
  
  - Видите ли, по закону о публичных мероприятиях органы местного самоуправления обязаны рассмотреть проблемы, ставшие причинами пикета. Мы готовы выполнить это требование и помочь вам, но при одном небольшом условии. Видите ли, есть ряд обстоятельств, затрудняющих проведение пикета в указанном вами месте.
  
  Вячеслав Андреевич говорил нехотя, по-чиновьичьи казённо, не скрывая неискренности, и тем самым показывая, что осознаёт, что Анжела Павловна понимает, что он её пытается обмануть. Кроме того, в данном случае, он цитировал по памяти ответ Юшкину, и это была полная чепуха.
  
  Анжела Павловна улыбалась и кивала, касаясь подбородком глубокой линии между грудями.
  
  - Таким образом, проведение пикета с массовым количеством участников перед зданием городской администрации создаст помехи как для граждан, прибывающих в органы местного самоуправления, так и для нормальной работы самих органов местного самоуправления.
  
  - Что вы предлагаете?
  
  - На основании вышеизложенного, - снова кашлянул Вячеслав Андреевич, - вам предлагается изменить место проведения пикета и провести его на Театральной площади со стороны краевого академического театра.
  
  - Мама, я ушёл! - крикнул мужской голос, и одновременно глухо стукнула железная, обитая толстым дерматином входная дверь.
  
  Кстати, в квартире Вячеслава Андреевича была такая же дверь, недавно установленная по требованию жены.
  
  - Ну, что же, я посоветуюсь с нашими, - сказала Анжела Павловна. - Но, вы понимаете.
  
  - Я понимаю. Вы не театральная труппа. И вам нужно это место и этот день. Потому что на этот день запланировано городское совещание по проблемам малого бизнеса. И вы это знаете.
  
  - Верно.
  
  - Совещание будет вести губернатор. Вы это тоже знаете.
  
  - Правильно.
  
  - Поэтому, мы и предлагаем сделку. Или пикет будет на Театральной площади, или его не будет нигде. Чем вас не устраивает Театральная площадь?
  
  - Мы не театральная труппа, - сказала Анжела Павловна, наклоняясь и поглаживая пухлой ладонью голое колено и ногу почти до самой ступни. - Наша проблема - это не пьеса Шекспира, это гораздо трагичнее. Хотите посмотреть гроб малого бизнеса? На балконе стоит.
  
  Внезапно Вячеслав Андреевич дёрнулся и, сдерживаясь, широко задышал.
  
  - Нет, - твёрдо ответил он. - Извините меня, но я пойду.
  
  - Я вас провожу, - улыбнулась Анжела Павловна, опустив закинутую ногу и чуть раздвинув колена, чтобы подняться.
  
  - Да не смотрите вы в угол! - воскликнула она. - Нет там паутины. Мы же с вами ещё встретимся?
  
  - Надеюсь, - пробормотал Вячеслав Андреевич, кренясь боком к тёмному коридору. - Если пикет будет.
  
  - Пикет будет, - сказала Анжела Павловна, поднимаясь с кресла. - Я вас провожу.
  
  В момент, когда за спиной Вячеслава Андреевича хлопнула обитая дерматином входная дверь, на его лице вновь возникла давящая гадливая гримаса.
  
  Впрочем, относилась она отнюдь не к Анжеле Павловне.
  
  
  Три дня назад, на демонстрации, посвящённой одному из государственных праздников, в самый сложный и неподходящий момент начала движения колонн, чья-то маленькая и холодная рука тронула Вячеслава Андреевича под левой лопаткой.
  
  Словно сгоняя птицу, он раздражённо дёрнул плечом, оглянулся - и увидел карие девичьи глаза, посыпанные, как песком, жёлтыми крапинками. "Узнаешь, не узнаешь?" - спрашивали эти глаза.
  
  Вячеслав Андреевич не узнал.
  
  - Здравствуйте, - сказала девушка и отступила на шаг, как будто предоставляя лучше рассмотреть себя.
  
  Вячеслав Андреевич рассмотрел невысокую, худую фигуру, со свисающими, как капюшон, длинными жёлтыми волосами, в мужской широкой футболке, с маленьким округлым животом и тонкими кривоватыми ногами в белёсых джинсах. Ниже живота висел, точно шарманка, большой тяжёлый фотоаппарат.
  
  - Здравствуйте, - повторила девушка, улыбаясь и искря песчаными глазами. - Вы меня не узнаёте? Это же я.
  
  - Простите?
  
  - Ну же, Вячеслав Андреевич.
  
  - Простите.
  
  - Наталья Постельная! Теперь узнали?
  
  Вячеслав Андреевич узнал и поджал губы. Наташа Постельная, маленькая, живая и умная девочка, в школе почему-то была одной из его любимиц. Теперь он помнил только, как стеснялся вызывать её к доске по фамилии.
  
  - Здравствуйте, Наталья, - сказал он, показывая натяжением губ, что рад. - Как вы поживаете, как ваши дела?
  
  - Да, в общем, нормально. Окончила журфак, работаю в городских "Известиях". Сегодня вот буду писать о демонстрации.
  
  - Хорошо.
  
  - Это чудесно, что мы увиделись. В школе, как и многие девчонки, я была в вас крепко влюблена. Вы даже снились мне в первых эротических снах.
  
  - Мне надо идти, - сказал Вячеслав Андреевич, кивая на зашевелившиеся колонны. - Теперь у меня такая работа.
  
  - Я знаю. Я даже знаю, где ваш кабинет. И непременно зайду к вам.
  
  - Простите, мне надо, - торопясь, сказал Вячеслав Андреевич и, словно убегая, потрусил вдоль двинувшейся колонны демонстрантов.
  
  Втянув в рот улыбку, Наталья посерьёзнела, поглядела ему в след и потемнела, как старуха.
  
  Вечером, после демонстрации, крепко выпив с Лёшей в милицейском автобусе, Вячеслав Андреевич заскочил в кабинет, чтобы взять плащ и шляпу. Войдя в тёмную духоту, он уселся за стол, откинул дверцу, вынул на треть отпитую бутылку виски и, лизнув горлышко, сделал несколько глотков.
  
  Из двери, как крыса, прошмыгнула серая полоска света, и в темноте что-то хлопнуло и завозилось.
  
  - Кто это? - спросил Вячеслав Андреевич, вставая.
  
  Мутным, парафиновым светом замерцал экран телефона, освещая Натальино лицо с углублениями щёк.
  
  - Тише, - сказала она, вплотную, будто не видя, подошла к Вячеславу Андреевичу и, мазнув холодными грудями по верху его выпуклого живота, спросила:
  
  - У вас водка есть?
  
  - На столе, - сказал Вячеслав Андреевич.
  
  - О, виски.
  
  Наталья двумя руками подняла и наклонила большую бутылку, отхлебнула, согнулась, что-то сделала и легла животом на стол, отодвинув локтем телефон и письменный прибор. Тело её ниже пояса было белое и бледное, как варёная рыба.
  
  Вячеслав Андреевич понял и вслух, громко, задышал. Раздёрнув ремень, он, будто для малой нужды, спустил брюки, навалился животом на узкую Натальину спину и быстро задвигался.
  
  - Не трогайте плечи в этом месте, - сказала Наталья. - Не надо.
  
  - Почему?
  
  - Так мой парень делал.
  
  - А где он?
  
  - Погиб. В аварии. Но это не важно. Продолжайте.
  
  Вячеслав Андреевич снял ладони с Натальиных плеч, сунул под мышки и, жамкая скользкие груди, продолжил.
  
  Закончив, он отстранился и спросил:
  
  - Ну, как?
  
  - Нормально, - ответила Наталья, согнулась, что-то сделала, глотнула из бутылки и, нажав ладонью на вершину живота Вячеслава Андреевича, молча вышла из кабинета.
  
  Вячеслав Андреевич натянул трусы и брюки на мокрое и холодное, и лицо его исказила, наступая, гадливая гримаса.
  
  - Тарарабумбия, - сказал он.
  
  
  Вот это-то ощущение он вспомнил и почувствовал, увидев низ голых бёдер Анжелы Павловны. И в течение последующих двух дней, когда он ездил по адресам, встречался с людьми, беседовал, лгал, обещал и запугивал, гадливая гримаса время от времени раздавливала его лицо.
  
  
  Шеф, как ни странно, позвонил по окончании рабочего времени, много позже шести часов. Вячеслав Андреевич как раз удобно уселся за столик уличного кафе, кушал курицу по-мингрельски и наблюдал, как Саша в машине грызёт домашнюю суховатую булочку, когда телефон заиграл "Танец с саблями".
  
  - Вы там болтаетесь, а я решил проблему, - сказал шеф, тоже что-то жуя и запивая в трубке. - Ваш дружок, этот, как его, Шарудилов, из какой-то рогатки закинул ответ Юшкину прямо в окно. Таким образом, можно считать, что наши предложения об изменении места проведения пикета до организатора доведены.
  
  "Что?", - хотел воскликнуть Вячеслав Андреевич, но только произнёс:
  
  - Понятно.
  
  - Ответить нам в установленный срок Юшкин уже не успеет. Следовательно, его пикет будет незаконным. Я верно рассуждаю?
  
  - Рассуждаете верно.
  
  - Значит, мы имеем право этот пикет разогнать. Согласны?
  
  - Согласен.
  
  - Тогда заканчивайте эти ваши объезды. Хватит заниматься чепухой. Возвращайтесь на службу, звоните Павлу и готовьтесь к завтрашнему дню. Вам ясно?
  
  - Ясно.
  
  - Ну, всё.
  
  Отодвинув тарелку с мясом, Вячеслав Андреевич крепко сжал в кулаке сотовый телефон и произнёс особо громкий кашляющий звук. Затем, скользко ковыряя дёргающимся пальцем кнопки, набрал номер Лёши Шарудилова.
  
  - Привет. Ты что наделал? Ум у тебя есть?
  
  Лёша, против обычного, не прокричал своё радостное "А!".
  
  - Да затрахали меня, - ответил он с такой злобой, будто именно Вячеслав Андреевич виноват в том, что его "затрахали". - И наши, и ваши, и ихние. Трое суток на мозги давят. Юшкин, Юшкин, пикет, пикет, доставить письмо любой ценой. Вот я и доставил. Думал, за дурачка почтут, а вышла, видишь, какая фигня.
  
  - Это точно, вышла фигня. Письмо-то, формально, не доставлено. Ни расписки, ни съёмки, ни свидетелей, ничего. А пикет разгонять придётся.
  
  - Юшкин, сука, обязательно в суд подаст.
  
  - С судом мы договоримся. Но будет много неприятной возни и нервотрёпки. Чем занимаешься-то? Небось, план по недопущению пишешь?
  
  - Не по недопущению, а по обеспечению общественного порядка. Провокатор этот, ваш, Павел, будет?
  
  - Будет.
  
  - Приезжай, увяжем взаимодействие.
  
  - Ну, не знаю.
  
  - Пилипенко сало принёс.
  
  - Домашнее?
  
  - А як же ж.
  
  - Не начинайте без меня.
  
  Торопливо, но тщательно обсосав курицу, Вячеслав Андреевич прошёл к машине, уселся и, хлопнув дверью, сказал жующему Саше:
  
  - Гони в УВД, быстро.
  
  Саша, судорожно, словно змея яйцо, заглотил кусок булки, газанул, и через десять минут они уже были во дворе здания УВД Западного округа.
  
  Поэтому-то на следующее утро Вячеслав Андреевич и Лёша стояли в тени высохшей ели, оба нехорошо себя чувствовали и, в соответствии с пунктом 3 плана обеспечения общественного порядка, ожидали появления пикетчиков.
  
  
  Но сначала появился куратор из администрации края по прозвищу "Японовед". Аккуратный, отглаженный, выбритый, в чистой белой рубахе, без пятен пота под мышками и на груди, он, как обычно щурясь, сразу же неприязненно спросил:
  
  - Ну, и почему Юшкин до сих пор не задержан? Ходит, улыбается.
  
  Вячеслав Андреевич, здороваясь, наклонил голову.
  
  - Видите ли, формально его пока не за что задерживать. Он не митингует, не пикетирует, не толпится. Надо подождать.
  
  - Рискуете, Вячеслав Андреевич. Хозяин будет через час.
  
  - Я знаю. У меня есть сценарий мероприятия.
  
  - Тем более, вы должны понимать.
  
  - Я понимаю.
  
  - Ну, а где этот ваш пресловутый Павел?
  
  - Видимо, опаздывает. Скоро должен быть. Да вот он.
  
  По-кошачьи мелко и часто перебирая ногами, к ним подбежал запыхавшийся Павел.
  
  - Извините, ради бога, - выдохнул он, показывая, что спешил изо всех сил. - "Газель", зараза, не заводилась. Мы сейчас, мы быстро.
  
  Так же семеня, он отбежал к нескольким пожилым женщинам, неуклюже вылезающим из "Газели" и, широко зашагав, отмеряя расстояние, принялся расставлять их напротив каменной пирамиды крыльца.
  
  - Павел Иванович, мне жарко, - громко сказала женщина с полупрозрачным, как оплавленная свеча, лицом.
  
  - Не ожидал от вас, Анастасия Егоровна! - сердито и обиженно заявил Павел. - Идите в "Газель"!
  
  - Да нет, я постою, - сказала женщина.
  
  Павел вставил ей в руки свежеструганную палку длинного фанерного плаката и побежал дальше.
  
  Прочтя плакат, Японовед ухмыльнулся и со вкусом сказал сам себе, получая от этого явное удовольствие:
  
  - Да уж, активисты. Молодая гвардия.
  
  Вячеслав Андреевич негромко хмыкнул, Лёша поморщился, как будто от неприятного запаха, и злобно крикнул:
  
  - Пилипенко, расставляй людей!
  
  Огромный Пилипенко, будто сгоняя гусей, замахал ручищами и закричал:
  
  - Пошли, пошли!
  
  И полицейские пошли, выстраиваясь на солнцепёке и прижимая к бёдрам пластиковые бутылки. Неожиданно, вместе с полицейскими вышла и Наталья, одетая всё в те же джинсы и мужскую футболку, с тем же огромным фотоаппаратом на животе. Она смеялась, а ребята-полицейские краснели.
  
  - Что это у них, "День города"? - спросил Японовед.
  
  "Днём города" назывался любой сладкий напиток, на треть или наполовину разбавленный водкой.
  
  - Жара, - ответил Лёша. - Жара, Вячеслав Андреевич?
  
  - Жара, - сказал Вячеслав Андреевич, глядя на Наталью.
  
  Японовед передвинул прищур глаз ему в лицо.
  
  - Отдел торговли будет?
  
  - Нет.
  
  - Правильно. Не надо заигрывать с инсургентами. Перепишите плакаты. По ходу дела докладывайте обстановку. Я на связи.
  
  Обведя прищуром глаз полицейских и женщин с плакатами, Японовед ухмыльнулся, одинаковыми шагами поднялся на пирамиду крыльца, вошёл в стеклянную дверь и встал за нею.
  
  - Японовед, япона мать, - зло сказал Лёша.
  
  Вячеслав Андреевич, обернувшись спиной к крыльцу, едва заметно усмехнулся.
  
  - Нет ничего смешного, - сказал Лёша. - Узнал бы лучше, едут они, не едут. Испечёмся здесь, на этом солнце, как омлет.
  
  Вячеслав Андреевич вынул сотовый телефон и, прикрыв клавиатуру пальцами, набрал номер. Ничего не говоря, плотно прижал трубку к уху, выслушал, посерьёзнел и сказал:
  
  - Проехали Красную, свернули на Ленина. Сейчас будут здесь.
  
  - То-то сука Юшкин забегал.
  
  Юшкин, встряхивая грудями, пробежал вдоль тротуара, остановился, пробежал обратно, снова остановился и, задрав голову, замахал рукой, словно приветствуя нечто, летящее по небу.
  
  Нечто, однако, подъехало по асфальту, и было оно и убогой и комичной помесью грузовика с автобусом. За рулём сидел человек с коричневым лицом, сжимая баранку чёрными пальцами с круглыми набалдашниками ногтей.
  
  Пилипенко махнул водителю, словно выглядывая из-за угла, заглянул в автобус и, обернувшись, крикнул:
  
  - Тут нет никого.
  
  - Как это нет? - раздражённо спросил Вячеслав Андреевич. - А где же они?
  
  - Вон они, - сказал Лёша. - Обманули нас. Из-за угла зашли. Иттит твою мать, гадость какая.
  
  Лёша недавно сошёлся с актрисой из кукольного театра и теперь временно отучался материться.
  
  Пикетчики горстью высыпали из-за угла, направляясь к пирамиде крыльца. Сзади, расставив руки, словно поддерживая и подгоняя, шла Анжела Павловна. Впереди шагал высокий, белобрысый, худой парень, неся под мышкой лёгкий, небольшой, как бы детский, гроб. Рядом с парнем, на ходу прислоняясь к его плечу, семенила тощая беременная девчонка.
  
  Пашины бабки подняли крик и закачали плакатами, словно опахалами; сам Павел, подскакивая, набежал на "гробоносца" и яростно запричитал, так, что нельзя было разобрать слов.
  
  - Не с той ноты вступил, - заметил Вячеслав Андреевич. - Ну, пошли.
  
  - Пошли, - согласился Лёша.
  
  - Спокойно, уважаемые, всё хорошо, всё нормально, - направляясь к толпе, громко сказал Вячеслав Андреевич и, подойдя, весело и строго спросил:
  
  -В чём дело, граждане? Что за шум, а драки нет?
  
  И Паша, и нескладный парень, и пикетчики уже глубоко дышали, с ненавистью глядя друг на друга.
  
  - Эти люди препятствуют нашему пикету, - яростно выкрикнул Паша, совершенно испортив половину слов.
  
  Вячеслав Андреевич, тем не менее, понял.
  
  - Какие люди? - с той же весёлой серьёзностью спросил он. - Здесь не может быть никаких людей, - и, обращаясь не столько к подошедшему Юшкину, сколько к Анжеле Павловне, пояснил:
  
  - Ваш пикет не согласован. Его проведение незаконно.
  
  - Это провокация! - заверещал Юшкин, приплясывая и подбрасывая груди почти до подбородка.
  
  - Помолчите, Виктор Викторович, - строго заметила Анжела Павловна и, улыбаясь, сказала Вячеславу Андреевичу:
  
  - Изложите, пожалуйста, ваши аргументы.
  
  - Пожалуйста, они просты, - сказал Вячеслав Андреевич, и, отводя взгляд от оголённых плеч и немного потной шеи Анжелы Павловны, начал пересказывать длинное и запутанное, словно скрученная верёвка, название закона об организации и проведении публичных мероприятий.
  
  Он нарочно объяснялся сложным, путанным, малопонятным, как инструкция по сборке мебели, юридическим языком, надеясь вызвать возмущение пикетчиков и получить повод для разгона, чтобы поскорее закончить эту бодягу, и уйти, наконец, в свой кабинет с кондиционером и холодильником.
  
  Пикетчики, однако, словно в ожидании перевода речи с иностранного языка, смотрели на губы Анжелы Павловны, а она улыбалась.
  
  Вячеслав Андреевич решил ужесточить тон и заговорил противным, то сжимающимся, то вскакивающим голосом о порядке согласования публичных мероприятий и об ответственности за их незаконное проведение.
  
  - Никакого письма я не получал! - перебивая его, взвизгнул Юшкин. - Это неправда! Это даже не уловка, это ложь!
  
  - Помолчите, Виктор Викторович, - снова, уже строже сказала Анжела Павловна. - Вам не о чем беспокоиться.
  
  Она согнала улыбку, словно сняв всё лицо целиком, и сразу стало понятно, почему люди смотрели на неё.
  
  - Вячеслав Андреевич, уважаемый. Мы понимаем, что вы делаете свою работу. Исполняете служебный долг. К вам лично у нас нет никаких претензий. Вы нам всё объяснили, припугнули нас, поставили на место. А теперь разрешите, мы развернём плакаты и начнём.
  
  - Это невозможно, - сказал Вячеслав Андреевич и теперь улыбнулся. - Пожалуйста, расходитесь.
  
  Беременная девчонка вдруг пискнула, не разлепляя губ, плавно опустилась на корточки и, выпятив широкий зад, мягко легла на бок, подсунув ладонь под щёку.
  
  - От, иттит твою мать! - со злобой произнёс Леша, толкнул остолбеневшего тощего парня, сгрёб девчонку ковшом согнутых рук и, откидывая затылок, понёс её в тень под навесом крыльца.
  
  Вячеслав Андреевич, точно прислушиваясь, поднял раскрытую ладонь к уху, и в то же мгновение рядом с пикетчиками возникла машина "Скорой помощи". Сонный доктор и санитар, ни на кого не глядя, принялись вытаскивать железную каталку на колёсиках.
  
  Лёша развернулся к "Скорой", мягко положил девчонку поверх каталки и что-то быстро и зло сказал доктору.
  
  Тощий парень топтался и крутился на месте, перекладывал гроб из подмышки в подмышку.
  
  - Тяжёлая девка! - сказал Лёша, возвращаясь и растирая по лицу белёсый пот, словно мазь от загара. - Ну, граждане, уважаемые, даю вам пятнадцать минут, чтобы разойтись. В противном случае мы вас задержим за организацию незаконного публичного мероприятия. Понятен смысл моих слов?
  
  - Смысл понятен, - строго ответила Анжела Павловна. - Но мы не разойдёмся. Мы - граждане этой страны, и у нас есть права, и мы будем бороться за эти права. Не так ли, Виктор Викторович?
  
  - Абсолютно! - вспрыгивая, закричал Юшкин.
  
  - Не так ли, друзья?
  
  - Так, так, не разойдёмся, будем бороться, будем пикетировать, до Президента дойдём! - зашумели и задвигавшись, пикетчики.
  
  - Пилипенко, подгоняй автобус! - крикнул Лёша и закурил, часто пуская дым, как гипсовая фигурка курильщика.
  
  Пилипенко прижал к губам коробочку рации и, словно сплюнув в микрофон, что-то резко скомандовал.
  
  - Прошу меня извинить, - сказал Вячеслав Андреевич, глядя поверх головы Анжелы Павловны. - Я на минуту.
  
  Над приглаженной круглой причёской Анжелы Павловны стояла в окружении краснеющих полицейских и легко смеялась Наталья.
  
  Обогнув пикетчиков, Вячеслав Андреевич подошёл, извинился и поздоровался. Наталья, смеясь, обернулась.
  
  - Мы увидимся сегодня вечером? - тихо спросил Вячеслав Андреевич.
  
  - Что? - весело воскликнула Наталья.
  
  - Вечером мы сегодня увидимся? - ещё тише повторил Вячеслав Андреевич. - У меня в кабинете?
  
  - Ладно! - то ли поняв, то ли не поняв, воскликнула Наталья и отвернулась к краснеющим полицейским.
  
  Вячеслав Андреевич, обогнув пикетчиков, встал точно на том месте, где стоял до этого.
  
  - Граждане, время заканчивается! - не скрывая раздражения и подгоняя, сказал он.
  
  Юшкин, положив белый листок бумаги на крышку гробика, что-то нервно писал, дёргаясь и чмокая мокрыми, будто обсосанными губами. Анжела Павловна в чём-то убеждала своих людей; они, слушая, не соглашались и гудели.
  
  - Прошу ставить подписи! - произнёс Юшкин, отступив и положив ручку на исписанный листок.
  
  - Жалоба? - усмехаясь, спросил Вячеслав Андреевич.
  
  - Да, жалоба! - полувыкрикнул Юшкин.
  
  - В прокуратуру?
  
  - Да, в прокуратуру!
  
  - Очень хорошо, - сказал Вячеслав Андреевич, периферийным зрением замечая, как Японовед, стоя за стеклянной дверью, бьёт остриём пальца по серебряному циферблату часов. - Давай, Лёша.
  
  - От иттит твою мать, - сказал Лёша и, выискав ожидающий взгляд Пилипенко, вздёрнул губы в брезгливой улыбке.
  
  Пилипенко осклабился и, вероятно, подал, как дрессировщик цирковым собакам, какой-то невидимый знак, ибо полицейские задвигались, "скучковались" и, сбившись в стаеподобную массу, зашагали на пикетчиков. Подъехал, распахивая двери, чёрно-жёлтый полосатый милицейский автобус и начался разгон.
  
  Когда-то, в начале карьеры, Вячеслава Андреевича занимал и пугал этот мгновенный переход людей от будничного, нормального состояния к ожесточенным и беспощадным действиям. Но со временем он привык и теперь спокойно, по-деловому, смотрел на то, как полицейские выкручивают руки женщинам и бьют под дых тощего сопротивляющегося парня.
  
  В здании администрации, в водной глубине стёкол, шевелились лица зрителей, руки распахивали окна, пропуская звук и воздух.
  
  Одна из женщин-пикетчиц ужасно, басом, по-мужски, закричала, будто ей наступили на живот.
  
  - Что это она? - недоумённо спросил Вячеслав Андреевич.
  
  - Для твоей кричит, - не то, усмехаясь, не то, кривясь, ответил Лёша. - Думает, она журналист, из газеты.
  
  - Она из газеты.
  
  - Да знаю я. Извини, что-то хреново мне.
  
  - Плохо?
  
  - Плохо, - скривился Леша. - Девка тяжёлая.
  
  - А беременные все тяжёлые. Будто камни глотают, как страусы. Ну, что, всё, не всё? Вроде всё.
  
  Последней в автобус запихивали Анжелу Павловну; упершись в поручни, она вывернула голову, оглядываясь на Вячеслава Андреевича. Кажется, она хотела что-то сказать, но не могла расцепить сжатые от напряжения зубы.
  
  - Не беспокойтесь, скоро вас отпустят! - крикнул Вячеслав Андреевич. - Всё нормально! Всё хорошо!
  
  - Трогай! - перекрикивая его, злобно скомандовал Лёша. - Пошёл!
  
  Автобус загрохотал, стреляя газом из дышла выхлопной трубы, и быстро, словно убегая, покатился.
  
  Анжела Павловна глядела через стекло, выворачивая голову.
  
  - Ну-ка, - сказал Вячеслав Андреевич и надавил каблуком туфли на острую крышку гробика. Крышка, как яичная скорлупа, с треском отскочила; на розовой подушечке лежала белая овальная бутылка кефира.
  
  Словно увидев эту бутылку и идя к ней, лёгкими шагами с крыльца спустился Японовед.
  
  - Молодая гвардия, - презрительно щурясь на гробик, сказал он. - Что ж, Вячеслав Андреевич, в общем, всё прошло неплохо. Теперь уводите своих людей и уходите сами. Хозяин будет через десять минут. Вы меня поняли?
  
  - Я вас понял.
  
  - И приберите здесь. Грязно.
  
  Вячеслав Андреевич, подняв руку и крутя вытянутыми пальцами, сделал знак; рабочие в блестящих оранжевых и зелёных робах, опираясь на мётлы и скребки, принялись подметать и скрести.
  
  - Пилипенко! - крикнул Лёша.
  
  - Я! - словно дунув в свистульку, тонко выкрикнул огромный, раскрасневшийся Пилипенко.
  
  - Или к машине. Сейчас поедем.
  
  - Есть! - свистнул Пилипенко и, переваливаясь, потопал.
  
  Лёша сунул указательный палец в рот и, словно ощупывая что-то, нажал под языком.
  
  - Нитроглицерин? - спросил Вячеслав Андреевич.
  
  - Да, - резко ответил Лёша, будто его застали за каким-то неприличным, даже постыдным делом.
  
  - Рановато.
  
  - Да.
  
  - Ай-ай, ай-ай.
  
  - Ай, не ай, надо ехать протоколы писать. Ты с нами?
  
  - За пиджаком схожу. Подождите меня.
  
  Вячеслав Андреевич огляделся и, не найдя глазами Наталью, стал тяжело подниматься на крыльцо, прижав ладонь к выемке между грудью и животом.
  
  
  К вечеру в город нагрянули тучи.
  Вячеслав Андреевич сидел в своём кабинете, в темноте, в кресле, откинувшись под тяжестью живота, и сонно глядел в окно. За стеклом, точно сало на сковородке, шипел и трещал дождь. На столе, почти невидимая, тенью колыхалась бутылка виски.
  
  "Наверное, не придёт, - устало думал Вячеслав Андреевич. - Слишком холодно и мокро. Конечно, не придёт. Хорошо бы сейчас пельменей".
  
  Он взял бутылку за короткую шею, вглядываясь, взболтал, встряхнул, и лениво и безнадежно произнёс:
  
  - Тара-ра-бум-бия!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"