Ангория затаила дыхание перед визионами, чтобы не упустить ни слова. Поздним летним вечером собеседницей Элайи Грона была женщина, которая еще ни разу не давала интервью. Ни один гость почтенного Грона не выглядел рядом с ним внушительно. Все подстраивались, заискивали, теряли дар речи под острым взглядом и меткими стрелами вопросов. И только Джулия Хантер оставалась собой. В раме визиона она смотрелась выше ведущего, спокойные руки положила на стол и глядела на старика дружелюбно. Известно было: чем сильнее Грон лысел, тем меньше питал симпатии к людям, а после развода с третьей женой расческа этому человеку не требовалась. Зрители знали, что Хантер зря старается смягчить его, а лучше для нее - совсем не приходить. Но никого так не желали увидеть по визиону, как самого успешного тренера страны.
- Стихийщики воздуха предупредили, что четкость изображения может портиться из-за дождя, - сухо заметил Грон, и опытные зрители поняли: если что-то пойдет не так, трансляцию прервут под удобным предлогом. - Леди Хантер, предлагаю начать без вступления, страна уведомлена и давно вас ждала.
Она кивнула, не выказывая беспокойства. Сразу же последовали неудобные вопросы.
- Хотели бы стать директором Фэйрстоуна?
- Да, - при живом директоре, болезнь которого ужесточила искренность ответа.
Он выдержал паузу, оценивающе прищурился.
- Ваша любимая стихийщица?
Перед беседой гости подписывают договор, на заданные вопросы обязателен ответ, нельзя отказаться от комментария.
- Нет таких.
- Вы когда-нибудь, хоть кого-то любили?
Оскорбительная формулировка могла бы задеть более трепетную особу, только не эту.
- Тех, кто любит меня.
Грон перевел разговор на тему последних соревнований, обманчиво смягчился и некоторое время они обсуждали результаты сезона, особенно сборной Ангории в соревнованиях среди стихийщиков огня. Затем перешли к успехам Лионы, и ведущий взялся за свое.
- Как оцениваете медаль Эвы Лост на чемпионате мира?
Леди Хантер задела сережку, медленно опустила руку на колени. Строгое черное платье в пол не могло скрыть женственности. Волнистые волосы вырывались из плена шпилек, верхняя пуговица расстегнулась. Одна бровь была чуть выше другой, и эта милая асимметрия придавала лукавый вид, как и сияние, которое исходило от кожи с легким загаром, от черных волос и из теплых карих глаз. Только губы редко улыбались, а голос всегда оставался спокойным. Для окружающих оставалось загадкой, на кого она тратила мягкость, проявлявшуюся во внешности и жестах.
- Как последнюю.
Грон вздрогнул в усмешке, получив очередной скандальный ответ.
- Считаете, ей пора уходить из спорта?
- Не обязательно. Большинство стихийщиков вообще ничего не достигли и никогда не смогут. Кому-то нравится сам процесс, а медали - вообще не цель.
- Но не для вас. Вы сможете работать с человеком, который не способен приносить вам медали?
- Не пробовала.
- Почему вы расстались с Эвой?
- Это ее решение. Юные стихийщики импульсивны, чувствительны.
- Это общие фразы, которые вы произносили и по другому инциденту...
Он выждал долгие тридцать секунд, отнюдь не скучные для всех, кто бросил дела ради интервью. Затем произнес слишком громко, с фальцетом на ударениях:
- Если не хотите ничего добавить, мы спросим саму Эву Лост!
Леди Хантер выпрямилась, сцепила в замок кисти рук и посмотрела куда-то в сторону, откуда появилась тоненькая девушка в тренировочном костюме с закатанными рукавами. Волосы она собрала в длинную косу, которая начиналась высоко на затылке и свисала до поясницы. Даже будничный комбинезон стихийщицы огня подчеркивал точеную фигурку. Девушка присела на подставленный ассистентом стул.
Грон переводил взгляд с одной на другую. Эти особы не разговаривали больше года, с тех пор как Лост заявила, что уходит от тренера. Впервые после длинного периода молчаливого соперничества они посмотрели в глаза друг другу.
- Почему вы ушли от наставницы, сделавшей из вас чемпионку мира? - мягко произнес Грон, подавшись в наклоне к девушке.
- Потому что она мне за это отомстила.
Наконец-то Ангория услышала правду.
Глава 1
Вакансия
Когда особа среднего роста, в пыльном плаще и потоптанных ботинках, пряча лицо в капюшоне и под вуалью, появилась в Амберли, ее, конечно, заметили, но не придали значения. В старинную деревню постоянно прибывали туристы, к профессорам приходили за советом и на стажировку, к местным приезжали родственники. Словом, гостей всегда хватало.
Она заглянула в самый убогий трактир, где дела шли настолько плохо, что хозяин никак не мог раскрутиться и привести заведение в достойный вид. Вон, как ресторан миссис Дюк. А начинала-то она с вареной кукурузы, которую готовила в печке на колесах, зато угощала правильных людей, и не только кукурузой.
Незнакомка застыла на пороге, и трактирщик, прихрамывая, двинулся от стойки к ближайшему столу, чтобы смахнуть крошки рваным полотенцем. Что-то в ее осанке заставило мужика испытать неловкость, он приговаривал: "А я-то что? Не красавица на выданье, а хромой вдовец... Конечно, не ко мне будет ходить мэр, а к Мелиссе Дюк..." Каждый шаг его тяжелых ног заставлял звенеть тесно расставленные кружки для эля. Незнакомка наклонила голову, прислушиваясь к ритмичному звону, украшающему темное логово, приют мужского одиночества. Потом откинула капюшон, сняла шляпу и явила сияющее лицо с легкой смуглостью, облагородив жалкий трактир как луна - пасмурное небо.
- Сварите чашку кофе, мистер?..
Хозяин засмотрелся на родинку посетительницы возле уголка рта, под нижней губой, и не сразу услышал заказ. Только ее смех привел его в чувство, и он поторопился к плите.
- Питт, миледи! Мистер Питт я.
Она кивнула, внимательно глядя на него, так как имела привычку запоминать всех, с кем знакомилась.
- Отправьте посыльного в Фэйрстоун, пожалуйста. Пусть доложит директору, что молодая леди Хантер приехала.
Вот тогда Питт сразу понял, кто у него появился. Трактир стоял на отшибе от деревни, у реки Карнорван, за которой находился Фэйрстоун. На свист в заднюю дверь вбежал юнец с испачканными землей руками и коленками.
- Чейни, бросай... э-э... удобрять огород! Небось, только и делаешь, что пялишься на прохожих!
- Нет, я... - ломающимся голосом пролаял тот, но не успел договорить. Хозяин перебил и передал поручение клиентки. - Да, я... - начал он снова, но мужик подтолкнул его к выходу и добавил рвения отборной бранью.
Леди Хантер посмотрела в замызганное окно, чуть задержав взгляд на окурках и табаке, рассыпанных по подоконнику. Стоял тихий солнечный день, а грязное стекло пропускало мало света. Парнишка бежал по мосту через реку изо всех сил, как будто подгоняемый мыслями о ремне, который обхватывал толстое пузо хозяина. Его тонкий силуэт совсем растворился, когда Питт подал горячую, заранее согретую чашку с кофе. Он знал толк в приготовлении этого напитка. Аромат стоял густой, треть чашки занимала золотистая пена. На вкус кофе был крепким, томным, с тонким сладким послевкусием.
Она растянула удовольствие минут на пятнадцать, до последней, уже остывшей капли. Тепло и усталость обняли за плечи, поцеловали в макушку. Леди накинула капюшон и опустила вуаль, прикрыла глаза, как услышала шаги на парадной лестнице. Быстрые, гулкие, они отдавались внутри и не принадлежали легкому на вес Чейни. Дверь распахнулась, в лицо ударил свет, и мужской силуэт резко замахнулся для атаки. Она чуть не опоздала, усыпленная неожиданным уютом этого места. В самый последний момент она выбросила левую руку вперед, рубящим движением, и выпустила большой синий шар. Он врезался в шар противника, сменив траекторию его полета. Вскочив, леди Хантер разъяренно уставилась на человека, посмевшего напасть, на кончиках ее пальцев извивались язычки красного пламени. Вошедший закрыл дверь, уперся в нее спиной и широко улыбнулся, как довольный шуткой ребенок.
Когда остатки синего пламени рассеялись в воздухе, Питт очнулся и расхохотался.
- Ну-ну, пошутили и хватит! Не сожгите забегаловку старого Джегги Питта, профессор Ривера!
Фамилия была ей знакома. Дядя Алекс говорил что-то важное об этом человеке, а она прослушала. Как много значит профессор Ривера для директора?
- Так встречают гостей в Фэйрстоуне? - холодно произнесла она. Мужчина учтиво поклонился и указал на выход. Леди расплатилась, не оставив чаевых: пусть Питт испытает злость к Ривера за то, что он испортил ей настроение.
На улице он предложил руку, она отказалась.
- Меня зовут профессор Аллен Ривера. Директор попросил проводить вас в академию. Не принимайте близко к сердцу эту выходку, я всего лишь проверял, чего вы стоите.
- В следующий раз отвечу настоящим огнем, профессор, чтобы вы получше узнали, чего я стою!
- Полгода назад к нам заявилась девица и заявила, что ее зовут Джулия Хантер. Мы с трудом от нее отделались, я ожидал снова ее увидеть.
- До какого состояния должен докатиться человек, чтобы притворяться мною? - не поверила она и умолкла, сожалея о проявленной неуверенности.
- Я могу рассказать подробнее о том случае, когда представится удобное время.
Поднялся ветер. Осенняя погода переменчива, но холода стихийщики огня не чувствовали. Поспевать за бодрым шагом энергичного мужчины было трудно после трех дней пересадок и тряски. Мозоль на большом пальце, по влажным ощущениям, лопнула и кровоточила. Леди Хантер только еще выше подняла подбородок и расправила плечи. Вид замка Фэйрстоун внушил силы. Они перешли через деревянный мост, шатавшийся над темными волнами Карнорвана. На этом берегу начинались владения Фэйрстоуна. Замок был построен на фундаменте разрушенного дворца и в Третьей эпохе передан дворянскому роду Гроунов в знак особой милости королевы Веры, последней из династии Оссейнов, истинных королей. И Гроуны превратили его в сильнейшую академию Ангории. Сейчас, в Четвертую эпоху, в роду почти не осталось мужчин.
Джулия остановилась перед трехэтажным зданием, окруженным столетними кедрами. Время потрепало стены из кирпича и песчаника, в окнах оружейных башен не хватало стекол, но величие Фэйрстоуна только росло с каждым годом. Как и в девять лет, когда Джулия впервые встала напротив парадного входа и взглянула на герб рода, украшающий экстерьер, у нее задрожало сердце. Она снова восхитилась сложными завитками на контрфорсах, колючими копьевидными башенками.
Вдруг в сизом небе показались фениксы под предводительством красного вожака с длинным золотистым хвостом, отличающим его от серебристо-серых самок. Он оставил их парить, а сам спустился и закружил над людьми. Джулия рассмеялась от радости и протянула руку, предложив ему сесть. Он отказался и приземлился на плечо профессора. Хвост, похожий на огненные брызги, лег мужчине на шею, как в дружеском жесте. Никогда она не видела таких добрых фениксов, тем более, осенью. Эти существа пребывали в хорошем настроении только зимой, в прохладную погоду.
- Это Роул, - представил феникса мужчина. - Мой ученик дал ему имя.
- Значит, питомник процветает?
Кажется, ему не понравилось такое любопытство: он ничего не ответил. Подождав, пока птица слетит с плеча, Ривера открыл перед ней дверь. Они прошли коридор, просторный холл с бюстом первого лорда Фэйрстоуна Карнорвана Гроуна в нише, потом оказались в гостиной-атриуме. Со стен, обитых расписной кожей, смотрели портреты погибших Гроунов: никто из мужчин семейства не умер естественной смертью.
Лестница из дуба вела прямо до вершины центральной башни. На стойках возле перил стояли скульптурные группы, только хозяин точно знал, кто там изображен. Между окнами, пока они поднимались, Джулия успела мельком увидеть портреты актрис и певиц прошлой эпохи. По детской привычке, она чуть не свернула на повороте, чтобы попасть в заветную библиотеку, но Ривера заметил, что девушка замешкалась, и подтолкнул выше по лестнице.
В башне располагался кабинет директора академии. С потолка низко свисала медная люстра с горящими свечами. На самом потолке, очень высоком, горели звезды, летели кометы, пылали планеты и лениво вращались астероиды. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами и свитками. Возле самого большого окна с витражами находился письменный стол, а рядом с бюро, в темном углу помещения, боком к ним стоял высокий старик. Длинные редкие волосы обхватывала черная лента, глаза щурились на окружающее, острые скулы и подбородок намекали на проницательный ум. Как и посетители, он носил митенки, а одет был в изумрудного цвета рубашку и черные брюки. Пахло дымом. Старик перебрал письма, взял нужное, а остальное небрежно бросил в выдвинутый ящик. Затем повернулся к вошедшим.
Джулия открыла лицо и сделала легкий поклон, приложив руку к сердцу в знак особенного уважения.
- Силы тебе, профессор Гроун, - поздоровалась она по обычаю, как принято после разлуки. Директор внимательно осмотрел ее, кивнул и медленно прошел к креслу у затопленного камина, который Джулия приняла за недобрый знак: худо, если стихийщик огня мерзнет. Там еще стояла скамья, на краю которой лежали дрова, но свободное место оставалось. Хозяин пригласил их присесть туда.
- Без предупреждения, после стольких лет... Какие дороги привели тебя, Джули Хантер, в Фэйрстоун?
Его теплый баритон напоминал мурлыканье кота. Девушка поискала глазами Огонька, верного друга Гроуна. Присутствие Ривера завязывало ей язык, она, как могла, постаралась объяснить положение дел.
- Я благополучно решила все проблемы, с минимальными осложнениями. Больше никаких рецидивов не случится. Мой добрый друг вернулся на родину. На этом наши пути разошлись.
Гроун усмехнулся, отчего она поняла, что правильно донесла длинный смысл этой шаблонной истории. Джулия рассказала, что она вылечилась от нестабильности стихии огня. Болезнь эта мучила ее с раннего детства, а сейчас ей двадцать два года. Друг, лорд Луи Дерри, вернулся для принятия наследства после смерти отца, а перед возвращением в Ангорию они серьезно поссорились и расстались. Она нуждалась в помощи и крове. Теперь они с Луи так же далеки, как некогда единый материк, который разделился на два суверенных государства: Ангорию со столицей в Дионе, и Лиону со столицей в Хонорре.
- Говорят, в академию требуется преподаватель...
Она проклинала себя за недостаточную уверенность в голосе.
- Удивлен таким разговорам, потому что, кроме преподавателей и студентов, об этом никому не должно быть известно, - он приподнял брови.
Конечно, здесь запрещалось распространяться о личной кухне третьим лицам. Даже семьи студентов многого не знали. А уж преподавательский круг настолько закрыт, что по собственному желанию туда не прошмыгнешь. Только по приглашению директора. Вот такое приглашение получила одна болтливая дурёха. Они возвращались в Ангорию на корабле из Лионы, и та секретничала с подругой так, чтобы слышали все пассажиры, что претендует на место преподавателя в Фэйрстоуне. Это стало последней надеждой Джулии закрепиться в жизни и больше не болтаться по миру, как облако, с которого ветер сорвал по клочку все, что можно. Сейчас она чувствовала себя, в чужой обуви и с двумя монетами в кармане, использованной и выброшенной. Лучше бы она все еще болела и обманывалась милыми переживаниями Луи!
- Полагаю, ты не хочешь вернуться к Доре?
Мать написала последнее гневное письмо, когда Джулия сбежала с Луи Дерри. С тех пор не отвечала дочери.
- Я хочу работать, профессор.
И тут она поняла, что ей откажут, потому что слово уверенно взял Ривера, и директор так резко переменился в лице! Стало ясно по этой обидной перемене, что у него не осталось к ней прежнего уважения.
- Профессор, со дня на день прибудет леди Адель Норев. У нее есть ваше приглашение, опыт работы с юниорами и мое ходатайство. Совет тоже одобрил кандидатуру. При всем уважении к леди Хантер, мы не имеем права доверять образование и здоровье студентов молодой девушке без опыта, да еще в обход признанного специалиста.
Она вскочила и повернулась к нему, чувствуя по теплу, что глаза загораются от ярости.
- Откуда же возьмется опыт, если вы не примете меня на работу? А мой возраст не многим меньше вашего!
- Присядь, Джули, зря злишься. Требования совета к преподавателям слишком высоки для тебя, тут я бессилен.
- Вы не понимаете, мне больше некуда податься, - пролепетала она, презирая себя за то, что приходится унижаться. - Профессор Ривера, мы познакомились не для того, чтобы стать друзьями... Но как человек, вы должны понять, что я нуждаюсь в работе.
Его серые глаза не выглядели холодными. Он вздохнул, сбитый с толку, но лишь на мгновение. У этого человека имелись принципы, которым он не изменил даже из жалости.
- Леди, я оцениваю людей по профессиональным навыкам, а не за красивое личико. Вы недавно вылечились от нестабильности, только по вашим словам, нигде никогда не работали, вспыльчивая и плаксивая. Разумеется, я встану на сторону Адель, которая воспитала несколько надежных юниоров для сборной Ангории.
Джулия была еще девочкой, когда всем стало понятно, что у Александра Гроуна не появятся дети. Он был дядей ее матери, Дора Хантер - дочь его сестры. Девочку стали готовить к учебе в академии, часто привозили пожить в замке и считали наследницей. Учиться не получилось: приступы нестабильности не позволили заниматься по общей программе и жить в замке с чужими детьми. Раза два она чуть не сожгла родительский дом, ведь все, чего она касалась, начинало гореть.
А теперь Джулия ровно ничего из себя не представляла. Ривера говорил правду, и все равно она его возненавидела, вытирая скупые слезы.
Глава 2
Слишком правильный человек
В Амберли леди Хантер прибыла с торговцем тканями. Он ездил в собственной карете в Диону, где набрал образцы и вез их на суд к жене. Как рассказал мистер Томер Росли, когда они начинали дело, миссис Росли лично каталась в столицу по любому поводу. Но потом родились дети, ей стало не до того. Джули бы поспорила с версией добродушного семьянина. Дорога была трясучая, пыльная и длинная. Скорее всего, хитрой миссис приелись эти утомительные путешествия, и она стала довольствоваться командованием над мужем. Когда Росли похвастался, что дела у них идут неплохо, она нисколечко не удивилась. За проезд он ничего не взял.
Теперь надо было убираться из Фэйрстоуна. Ей временно выделили гостевую комнату на третьем этаже. По темному коридору, пахнувшему сыростью, она прошла к крайней справа двери и заперлась в помещении, размером с чулан. Это все, что успели подготовить служанки, а большего времени им не предоставили: гостья прибыла без предупреждения. Возле карниза оставили паутину, керамическая раковина с рисунком в виде букета васильков треснула и протекала, кровать скрипела, пружины выпирали из матраса. Джули лежала на жестких простынях, пропахших хлоркой, и мрачно представляла, что последним в этой кровати лежал покойник. Какой-нибудь престарелый профессор, которого нашли утром мертвым, а потом долго не могли обнаружить родственников и похоронили только на третий день.
Предавалась она и воспоминаниям о Луи. Черноволосый, голубоглазый мальчишка, толкающий качели за ее спиной, стремительно вырастал в обаятельного мужчину; с ним она лежала на шелковых простынях, которые потом начинали вонять хлоркой, становились жесткими, а Луи превращался в дряхлого старика, умирающего в полном одиночестве. Она рисовала ему синяки под глазами, засохшие брызги крови на рубашке, оставшиеся от кашля. Месть не приносила удовольствия. Может, потому что она была только вымыслом?
В два часа после полудня она спустилась в столовую для преподавателей. Студенты трапезничали в отдельной большой столовой, а здесь стоял лишь один стол, как в обычных домах. Нижнюю часть стен отделали дубовыми панелями с простым рисунком в виде вьющегося растения. Верхняя часть, окрашенная в светло-бежевую краску, была завешана портретами, пейзажами, сюжетами из истории Ангории. Под огромным изображением правящего короля Артура стояли тумбовый стол и пуф, на который жалко было садиться. Они служили для украшения, а также лакеи оставляли там подносы со сменными блюдами. Наместник выглядел лет на семнадцать. Блондинистый, синеглазый парень, не по-детски серьезный, держался на Великом Троне дольше предшественников, третий год. Лионские газеты подозревали, что он из рода Оссейнов, поэтому магия приняла этого правителя, в отличие от остальных. Они умирали от болезней, нападений, несчастных случаев, короче - быстро после коронации, потому что Трон в замке Вечный Камень примет только Оссейна.
По центру комнаты, щедро освещенной окнами с южной стороны, протянулся длинный стол с двумя дюжинами стульев. Из страсти к идеальному порядку Джули поправила цветы в вазе, чтобы букет смотрелся со всех сторон симметрично.
К счастью, первым в столовую вошел декан женского факультета Адрио Фиери и остановился на пороге, увидев гостью. Он совсем не изменился: не постарел ни на один волосок, был одет в черный костюм с белой рубашкой, как всегда при галстуке. Иссиня-черные волосы подстрижены по старой моде с длинной челкой до самых бровей. По правде, родные волосы походили на парик. Фиери был одного с ней росту, чуть полноват, на щеках играли ямочки даже когда он сердился. Из-за них и общего впечатления мягкости, изнеженности, лишней для мужчины женственности его порой не принимали всерьез. Это был первый мужчина, возглавивший факультет девушек в Фэйрстоуне.
Джулия его хорошо знала. Они виделись последний раз как раз перед злосчастным побегом с Луи.
- Привидения живых людей существуют? - спросил он как будто себя самого. - Или ты, Джули-Джулс, померла в Лионе?
Она рассмеялась и бросилась обнимать Фиери. Он так любил угощать ее мармеладом "Джули-Джулс" в шоколадной глазури. Она слизывала шоколад, а сам мармелад тайком выбрасывала. И даже прощаясь в тот день, два года назад, он вручил коробочку этой детской сладости, хотя девушке стукнуло на тот момент двадцать лет. Долго она не вскрывала упаковку, пока срок годности не истек, уже в Лионе, в съемном доме, где они жили первые месяцы.
От Фиери пахло сладко, как будто он только что вышел из кондитерской. Джули зажмурилась, находя знакомое успокоение рядом с человеком, который всегда относился к ней по-доброму.
- Вы не осуждаете?
- Конечно, осуждаю! Ты могла загубить свое здоровье, о чем только думал этот пройдоха Дерри!
На глаза навернулись слезы. Этот человек не стал читать нотаций, что она заставила волноваться родителей, дядю и его. В первую очередь, он беспокоился о ее здоровье. В то лето она прибыла в Амберли, чтобы лечиться у профессора Гроуна. Но на самом деле планировала выехать из страны.
- Ты писала дяде, что лечилась у ведьмы. Значит, помогло?
Джулия отвела взгляд и кивнула, не желая вдаваться в подробности. Она постаралась перевести разговор на сына Фиери, который работал в столице, и тут почувствовала чужое присутствие, огромную, уже знакомую силу. Она посмотрела за спину Фиери и нашла неподалеку профессора Ривера. Он застыл на ходу, увидев их.
- Прошу прощения, мне неловко вам мешать.
- Ты держишь нас за тупиц? - возмутился Фиери. - Никто не обсуждает тайны на пороге столовой, как и бифштекс не обсуждается в спальне!
Ривера улыбнулся.
Джулия, наконец, по-настоящему рассмотрела его. Он был силен, она не припоминала, от кого бы еще из стихийщиков шли настолько горячие волны. Молодой мужчина с серыми глазами - и стихийщик огня? Обычно, радужка глаз служила признаком стихии. Если человек владел огнем, чаще всего имел карие глаза. Но ошибки быть не могло, он ведь декан мужского факультета Фэйрстоуна. И полная противоположность Фиери. В тренировочном костюме со следами от искр и дырой на голени, с средней длины каштановыми волосами, небрежно собранными назад, ему оставалось только усмехнуться коллеге: "А я сегодня умылся, чего еще вы от меня хотите?"
Как раз ударили в гонг, когда в столовой собрались остальные преподаватели. Последним явился профессор Гроун и сел во главе стола, дав знак подавать обед. Джулия заняло место с самого краю, как можно дальше. Рядом оказался мистер Йен Кловелли, худощавый и гибкий преподаватель по гимнастике. С вьющимися волосами и веснушками по всему лицу он внутренне светился и внушал доверие, хотя она видела его впервые.
- От лица всего коллектива, - заговорил Фиери, и Джулия покраснела, смекнув, к чему эти торжественные нотки. Он поднялся со стула. - Хотим выразить, профессор Гроун, нашу общую радость за возвращение вашей... любимой племянницы!
Джулия опустила голову, понимая, как Фиери чуть не ляпнул слово "блудной". На этом не завершилось. Тихо, но четко, дядя Александр сразу дал понять, что племянница в замке не останется.
- Думаю, все вы помните, что я хотел принять Джулию в академию после выздоровления, а сейчас мы нуждаемся в преподавателе по основам стихии.
Она была неофициальной наследницей, поскольку носителей фамилии, кроме Александра, не осталось. Всегда считалось, что внучатая племянница продолжит миссию семьи.
- Да-да, я абсолютно устал замещать, - одобрительно кивнул Фиери, тряся щечками.
- Дело в том, что требования к претендентам ужесточились. Мы воспитываем стихийщиков, которые представляют Ангорию на международных турнирах. Подготовка этих спортсменов, этих героев, начинается здесь. Пока Джулии не хватает опыта, чтобы присоединиться к нам.
Она нашла силы не бегать взглядом по приборам, и спокойно посмотрела на дядю. Насколько сильно он обижен, что она предпочла не его помощь, а ведьму из Лионы? Он лечил племянницу столько лет, а последние рецидивы, которые она не могла забыть, прошли тяжелее обычного. Тогда Луи, лучший друг и товарищ детства, уговорил бежать. Он воспользовался ее влюбленностью, из-за наивных чувств она доверилась и осталась без репутации и покровительства Александра Гроуна. Она вылечилась, хотя сейчас почти не ощущала радости за это. Мысли постоянно вертелись вокруг этих событий, это подкашивало.
Весь обед Джули беседовала с Йеном, он помог не остаться отрезанной от компании. Остальные вдруг перестали обращать внимание, испытывая неловкость. Когда стали расходиться, она собиралась ускользнуть, но Йен догнал и учтиво проводил до коридора с гостевыми спальнями.
Остаток дня прошел уныло: она монотонно листала книги, заранее зная, что не найдет никакой полезной информации. Если бы Луи не предал, имелся шанс пойти по запасному, уважаемому пути: стать спортсменкой, даже без наставника, как Хелейна Арленс. Теперь же сил на постоянное исполнение сложных огненных элементов не осталось.
Она вытянула чемодан из-под кровати и нашла сверток. В сорочку была завернута бутылка из темного стекла, в которой плескалось вино. Желание выпить появилось давно, когда Луи признался во всем и они расстались. Сначала она сдерживалась, но в порту, по прибытии в Ангорию, купила-таки выпивку. Штопора и бокала не было, она кое-как действовала ножом для бумаги, а потом зажмурилась и глотнула прямо с горла. И тут в дверь сильно постучали. Она подпрыгнула и чуть не выронила бутылку. Усмехнулась, повинуясь внутреннему настроению пьяной женщины, хотя еще не опьянела. Обманутая, брошенная другом и отвергнутая семьей, это уже достаточно пьянило само по себе.
Джули распахнула дверь, готовая увидеть за порогом хоть короля Артура. К сожалению, явился профессор Ривера. Он сразу заметил бутылку, к которой она, с блестящими от слез глазами, тут же приложилась, с мстительным удовольствием наблюдая, как спокойствие его лица сменяется презрительным разочарованием.
- Предложила бы, да нет бокалов.
- Зато есть кровать. Предложите? - бесчувственно ответил он, и это задело. Еще одно больное место: люди считали, что она сбежала с Луи как с любовником.
- В выздоровлении есть хоть одна хорошая сторона, теперь я могу напиваться до чертиков без риска провалить анализы. А вы не пьете, знаю, хоть вы и не спортсмен... - она снисходительно улыбнулась и отвернулась.
Легко представлялось, как он обходит стороной пабы, молится за наказание пьющих, встает с кровати только с правой ноги, ест на завтрак яйцо всмятку. Потом Джули прислонилась к стене и сделала еще один глоток. Мерзкое пойло вязало язык.
- Я хотел написать рекомендации, чтобы вас взяли в академию Дионы.
К стихийщикам воды, он имел в виду. В столичной академии стихию огня проходят в качестве факультатива.
- Столица, постоянные вечеринки и много-много народа... Я бы попала в компанию моего друга Ромы Шелли, знаете ли, тот пианист? - с энтузиазмом откликнулась она и тут же отвергла: - Да ну, Ривера, к черту вашу рекомендацию!
Вести какие-нибудь общеобразовательные курсы, уговаривать водяных прислушиваться и записывать... Еще чего! Без Фэйрстоуна все бессмысленно. Она быстро вытерла глаза, радуясь, что слезы злые. Будь они от жалости к себе, бросилась бы кому-нибудь на плечо и рыдала, а на горизонте стоял только этот отвратительно принципиальный человек.
Мужчина медленно подошел прямо к ней и долго смотрел в глаза. Она угадывала его эмоции: жалость к красивой женщине, которая не может перестать ошибаться, но вот действия предугадать не смогла. Он схватил бутылку за горло, поднес к своему рту и отпил! Джулия застыла от неожиданности, она все еще держалась за бутылку, когда он пил. Их пальцы чуть соприкоснулись и по ней пробежала горячая волна: как же много в нем силы! С таким потенциалом идут в спорт, а он почему-то преподает. Ривера слабо улыбнулся, явно довольный тем, что хорошенько проучил ее.
- Вы тост забыли, а с горла пьют только за любовь.
Он сразу ушел, а Джули долго смотрела на то место, где он стоял, потом выронила бутылку. Зачем рушить образ идеального человека? Или он имел в виду, что все люди ошибаются?
Глава 3
Эйна
Хотя дядя Алекс относился к племяннице холодно, а профессора - настороженно, Джулии все-таки не хотелось покидать замок, в котором она помнила себя девочкой. Каждая ступень хранила звуки каблучков от любимых белых туфелек с розовыми бабочками на носочках. По субботам здесь все еще пекли пирог с яблоками и корицей, аромат разлетался из подвала, где скрывалась кухня, до второго этажа задолго до обеда. Большую часть времени девушка умиротворенно проводила в библиотеке, всеми силами оттягивая отъезд. Порой сюда забредали студенты, возвращали или шепотом спрашивали книги, потом быстро уходили, словно боялись кого-то разбудить. Иногда кто-то из них, обязательно девчонка, бросал на Джулию горящий любопытством взгляд. Она представляла, какие сплетни служат здесь колыбельными, и ненавидела, что стесняется пройти в учебные коридоры. В детстве она смело бродила и там, без стука входила в аудитории, прерывала занятия. Как ее любили! Фиери, он еще не стал деканом, поднимал в воздух, кружил и сажал прямо на кафедру, а она не боялась высоты. Потом вызывала к ответу любого студента, которого пожелает, и внимательно слушала. "Какую оценку поставить, крошка?" - спрашивал Фиери, и она решала. Наверно, в журнал-то профессор заносил заслуженные баллы, а не подсказанные девочкой.
"Рома, я выйду замуж только за тебя!" - почти пригрозила она самому красивому молодому человеку в Фэйрстоуне. Он ответил, что все так и будет, а потом просто закончил учебу и стал музыкантом. Она думала, что он самый умный, самый хороший. Иногда Рома писал письма, в которых расписывал, какие вкусные в столице пирожные и чудесные туфельки на ножках у девочек. А на пятнадцатый день рождения прислал красивую коробку с красным бантом. Только Джули забыла распаковать подарок, а вспомнила где-то через неделю. Ведь на том дне рождения она впервые встретила Луи Дерри, который принес целый поднос пирожных-корзиночек с воздушным кремом и клубникой. На следующий день она покрылась сыпью от аллергии и ревела, пока все не прошло и можно было ответить на приглашение Дерри пойти на пикник... А в коробке от Шелли оказалась пластинка с одним-единственным музыкальным произведением, посвященным Джулии... Правда, вскруженная вниманием красивого соседа, та глупая девочка не оценила по достоинству подарок настоящего друга.
- Леди Хантер?..
Она очнулась и увидела перед собой студентку в зеленом тренировочном комбинезоне. На груди висел значок с именем "Елена".
- Профессор Гроун передал.
Она положила на стол конверт, защищенный сургучной печатью с гербом Гроунов в виде горящего факела, и ушла. Крупные округлые буквы с сильным наклоном - почерк матери. Джулия боялась читать послание, вложила его в книгу, "Описание странных случаев и болезней у стихийщиков огня". Она собралась было вернуться в комнату. Вдруг ее остановило что-то. Она увидела в этой части читального зала еще одного частого посетителя. Это была девушка с перевязанной левой ладонью. Джулия вспомнила, что видела ее здесь и вчера, и сегодня утром. Она догадывалась, почему студентка не на занятиях. Набравшись смелости, Джулия подошла и встала перед ней.
- Как твоя рука?
Девушка была рыженькой, густо обсыпанной веснушками. Унылый черный комбинезон совсем ей не подходил.
- Э... Вообще-то, в порядке.
- Значит, пора надевать перчатку?
Стихийщики огня часто травмировали ладони, потом на коже оставались шрамы. Чтобы скрывать их, использовали перчатки или митенки из специальной ткани, свободно пропускающей огонь. После серьезных травм к тренировкам возвращались не сразу. По закону, ткань имела нормированную толщину и не могла быть тоньше. Она служила одновременно и проводником, и препятствием. Чем толще, тем больше усилий прикладывал стихийщик, и это до некоторой степени буквально завязывало руки. За тонкие перчатки давали штраф. Самые тонкие перчатки и митенки имели право носить спортсмены.
- Профессор Глоу разрешила не торопиться.
Как же это было знакомо Джулии! Ее болезнь, нестабильность, традиционная медицина объясняла так, будто кожные покровы не подготовлены выдерживать огромные нагрузки. Доктора учили сдерживаться, выпускать меньше огня, держать стихию внутри, взаперти. Только этот метод не помогал, новые повреждения были еще страшнее. Луи поступил иначе, чем все доктора...
Джулия прочитала имя на значке.
- Эйна, ты должна быстрее восстановиться, чтобы не потерять контроль над стихией. Пора рукам привыкать к нагрузкам.
Она чувствовала, как в этой девушке кипит нерастраченная энергия.
- Но профессор Глоу велела прийти на тренировку через две недели!
На какое-то мгновение Джулия засомневалась, а стоит ли вмешиваться. Ей требовалось найти способ уехать отсюда, а не искать возможность остаться презираемой. Она взглянула на выход и сделала шаг, потом, противореча внутреннему желанию сбежать, сорвала свои перчатки. Ведь Глоу не умеет видеть ауры и чувствовать чужие силы!
Не часто она смотрела на внутреннюю сторону ладоней. Даже в ванне, снимая перчатки, избегала этого. В двенадцать лет случился острый приступ, во время которого кожа полностью сгорела. Такие приступы повторялись еще несколько раз, кожа отрастала заново и сгорала. Некрасивые ногти и уродливые рубцы остались навсегда.
- Мне тоже говорили, что нужно сдерживаться. Видишь, к чему это привело?
Даже для стихийщицы это были ужасные руки, она не могла носить митенки.
- И я чуть не потеряла зрение, когда огонь искал выход.
У студентки зашевелились волосы от страха. Стихийщицы огня прекрасно осознавали, что красивая кожа рук - не их удел, но никто не готов кповреждениям, на которые и самой страшно взглянуть. Тем более, к слепоте. Похоже, Эйна поверила, и они вышли из замка вместе, чтобы на лужайке за кедрами выполнить несколько элементов.
Джулия объяснила, что после перерыва у Эйны накопилось много огня. Его нужно выпустить, хотя бы и через боль. Пусть кожа покраснеет, чем через неделю остаться вообще без нее. Студентка вытянула вперед руки и тонкой струей выпустила красный огонь. От боли выступили слезы на глазах, но стихия, которой дали волю, теперь не могла остаться взаперти. Когда Джулия дала команду, Эйна сунула руки в коробочку со льдом. Перерыв и холод сняли часть боли.
- Руки болят, но мне стало легче, я расслабилась!
- Отдохни, и сделаем еще три подхода, - задумчиво велела Джулия, оценивая волны тепла, исходящие от Эйны.
*
В прошлый вечер Джулия ужинала в комнате, а сегодня служанка передала, что ее ожидают в столовой. Она думала, что увидит только дядю Алекса, так как большинство преподавателей жили в коттеджах за замком, некоторые приходили из Амберли, а других гостей не было. Уставшая после восстановления Эйны, Джули не стала собирать прическу, а просто распустила волосы и надела тренировочный костюм из несминающейся ткани. Лионского пошива, он заметно отличался от унылых одежек фэйрстоунских студенток и наставниц. Заграницей давно одевались куда интересней, чем в Ангории. Костюм-тройка состоял из свободного кроя брюк, сужающихся к щиколоткам; топа и легкой куртки, которую она просто накинула и поплелась в столовую.
На пролете она столкнулась со студентом, жонглирующим тремя огненными шариками размером с апельсины.
- Ай-яй-яй, - укоризненно пропела Джули, поймав все три и потушив прямо в ладонях. Несовершеннолетним запрещалось баловаться настоящим огнем, только синим тренировочным пламенем: оно не сжигало. Этот замок, начиная от дверного молотка и заканчивая носками Александра Гроуна, был ей дорог. - Дэниел, я тебя запомнила!
- Виноват, миледи! - тоном рядового солдата произнес юноша и убежал, слишком поздно прижимая ладонь к значку.
В столовой успели подать легкий ужин без нее. Она не подала виду, что заметила бестактность. Вокруг стола собрались директор, деканы Фиери и Ривера, у окна стояла высокая дама с миной, будто не любила картофельное пюре и ростбиф. С коротко остриженными волосами, в тренировочном костюме, она пахла дымом.
- Вот и она! - воскликнула дама. - Леди Хантер, какое право вы имели командовать моей студенткой?
- Никакого, - сразу ответила она и села на отведенное место, где ожидали свободные приборы. Лакей подал еду и бесшумно отошел к стене. Дворецкий смотрел в центральный портрет, любуясь сочными красками и дерзкой манерой художника, не пощадившего ни одну морщину, ни один седой волос позировавшего. Холдерс, Холдерс, подумала Джулия, и ты против меня.
- Джулия, мисс Эйна попала в лазарет, - объяснил директор. - Еще день назад она шла на поправку, а теперь стало хуже.
- Я дала ей мазь для регенерации, за ночь кожа успокоится.
- Видали мы этот шарлатанский бальзам! Ангорцы не используют лионские препараты неизвестного происхождения.
Состав и производитель были указаны на тюбике, но, конечно, профессор Глоу последовала стереотипу о плохой Лионе. Мазь одобрили в Международном Союзе Стихийщиков и включили в список разрешенных для спортсменов препаратов. В Ангории не существовало аналогов.
- А что вы используете, подорожник?
- Джулия!
- Профессор Гроун, она должна немедленно покинуть академию! Неизвестно, чему она успела научить мою девочку, да еще вздумала лечить по собственной фантазии! Что дальше, сместит доверчивого Фиери?
Джулия продолжала спокойно ужинать. Она обожала запеченное мясо.
- Как и предлагали ранее, надо подождать до утра. Если мисс Эйне станет лучше, мы пожалеем о повышенном тоне. Ты берешь ответственность на себя, Джулия?
И столько усталости звучало в голосе дяди, что стало перед ним стыдно. Она оторвала голову от еды и посмотрела на родного человека, которого обидела недоверием.
- Великий лорд Дерри... - она осеклась, заметив, как у дяди дернулось веко при звуке этого имени, однако продолжила. - Он вылечил меня, я кое-что понимаю в нестабильности и восстановлении. Я благодарна другу за помощь. Эйна полностью под моей ответственностью.
И она ненавидела его за все остальное.
Не в правилах Александра Гроуна было обсуждать личные дела при посторонних, но он не сдержался.
- После всего, ты ему благодарна?..
Они понятия не имели, что заключалось в этом "после всего". Откуда им знать?
Профессор Глоу что-то прошептала, похожее на "позор".
*
В тренировочном зале академии после десяти было пусто. Студенты собирались на отбой. Это было огромное помещение с открытым потолком и без окон, с цементным полом. Ни одного возгорающегося предмета внутри. По стенам стояли ящики с тающим льдом, который по утрам заменяли новым, и несколько контейнеров с песком.
У Джулии выработался четкий график тренировок. Из-за Луи в ней осталось мало стихии, но и это следовало обязательно тратить. Обычно она выполняла армагеддоны, дыхание дракона и какие-нибудь изящные петли да ленты разных видов. В голове звучала музыка, чаще всего, сочиненная Ромой. Она старалась попадать в такт, придумывала несложные программы и выступала в одиночестве. Раньше на это смотрел Луи, громко хлопал и целовал. Этого единственного зрителя вполне хватало для счастья.
Она выпустила последний армагеддон и села на пол, обняв колени. Надо было остыть и идти спать. Из головы не выходила Эйна: она сама пожаловалась кому-то, или другие студентки заметили, что подруге стало хуже? От злости Джулия бросила горсть песка в стену, он разлетелся, пыль попала в глаза, но Джули упорно не мигала.
С грохотом отворилась дверь, в зал вошли Йэн Кловелли и Ривера со встревоженными лицами. Они освещали путь небольшим солнцем с лучами.
- Кто здесь?
Ей уже надоедало оправдываться. Джулия сделала такое же солнце, повисшее над головой, чтобы они лучше ее разглядели.
- Мне требовалось потренироваться.
Повисла тишина, удивляющая ее. Что могло быть не так в обычной тренировке?
- Мы видели в небе армагеддоны! Неужели ваша работа? - спросил Йэн, и она расслабилась. Конечно, она и подзабыла, что этот элемент женщины обычно не выполняли. И, вдруг, сразу три-четыре огненных взрыва из красного и черного пламени. Хоть бы не испугать бедных жителей Амберли! Наверняка здесь есть и симплы, живущие в ужасе от стихийщиков.
Она развела руками.
- Невероятно! - воскликнул он и широко улыбнулся. От его добродушия Джулии стало неловко, но приятно. - Невероятно! Я ни разу не видел, чтобы девушки делали такие чистые армагеддоны!
Он вел себя слишком доверчиво. Не настолько уж и чистые они получились, а с примесью синего пламени, потому что живого огня не хватало. Хотя и такие-то редко поддаются дамам.
- Никогда не становитесь судьей на турнирах, профессор Кловелли, - подшутила она. - Вы слишком мягко оцениваете. Я бы сказала, подсуживаете своим.
- Если вы завершили обмен любезностями, давно пора спать.
А она и забыла о присутствии Ривера. Вина за ту бутылку вина успела оставить ее совершенно без похмелья. Она взглянула на декана спокойно, как на дверь, которую собралась закрыть.
- Мы вам не мешаем, добрых снов.
- Можете пожелать их Эйне. Проводить в лазарет?
Она бы не стала тревожить девушку, которая и без того не может уснуть, если болеет. Но не хотела выглядеть грубой. В общем, решила уступить и заодно узнать ответ на сомнения. Поэтому кивнула профессору Ривера, и они покинули зал. На развилке Йэн поклонился и поцеловал ей руку в знак почтения, что вызвало у Джулии смех. Вдвоем с деканом они побрели по коридору.
- Кому-то надо потушить лишнее солнце... - пробормотала она. У нее уже глаза слезились от света. К удивлению, Ривера без лишних споров потушил свое. Стало темнее, но не спокойнее.
- Эта мазь вряд ли помогает вам самой, - резко сказал он, и был прав. - Зря вы играетесь армагеддоном! У людей с нестабильностью нет ни одного элемента, не приносящего боль.
- Я вылечилась.
- Правильней говорить, у вас больше нет рецидивов. А старые травмы остались.
Травмы стихийщиков огня заживали медленно, а некоторые так и оставались до самой смерти. Как у Джулии. Она привыкла выполнять все через боль, теперь-то это не смертельно.
Солнце, плывущее над головами, замигало.
- Я устала, - быстро оправдалась она, и это звучало правдоподобно: только что потратила много сил на тренировке. Пусть не надеется, что это от волнения.
- Вам надо завтра же съехать из замка. Снимите комнату в Амберли, найдите, наконец, карету и начните новую жизнь. Пока не натворили дел здесь. Это чужие дети, за которых отвечают преподаватели. Даже если вы взяли ответственность, наказание понесут другие люди.
- Все будет хорошо.
- Знаю. Но мало ли, что еще взбредет вам в голову? Не начнете ли обучать армагеддону первокурсниц, а, леди Хантер?
- Неужели вы не обучаете студентов дуэли, лорд Ривера?
Если она и обидела его, то не только намеком на слабость.
- Я не лорд, вы знали?
Она остановилась, совершенно не ожидая такого. Преподаватели происходили из благородного сословия. Редко кто из простолюдинов и симплов обладал властью над стихиями. Так завелось с древности, что люди, владеющие большей силой, стали дворянами. Они радели за чистоту крови.
- Не знала! Возможно, я хотела подшутить над вами, но не стала бы издеваться, поверьте!
Он некоторое время не отвечал, потом признался, что его такие реплики не задевают.
- Лучше с вами вовсе не пересекаться... - раздраженно вырвалось у нее. - Вечно что-то ляпну, а потом приходится испытывать неловкость перед человеком, оставившим меня без работы.
Или, с точки зрения Аллена, Джулия попыталась увести работу у его знакомой, поиздевалась над происхождением и никак не уезжает оттуда, где ей не рады, где нет ей места.
В лазарете их встретила такая строгая ведьма, что ни о каком посещении Эйны и речь нельзя было начать. Она их с бранью выгнала и велела не приходить без травм, несовместимых с жизнью.
Они проделали в молчании большую часть обратного пути. Он не подозревал, а Джулия была занята его аурой. Удивительная! От нее шел то лазурный, то багровый свет, пульсирующий в темноте. А тепло такое сильное, что теоретически этот человек мог выполнять сложнейшие элементы. Рядом с ним ее собственная энергия считалась бы засыпанным родником по сравнению с морем. Не странно, что его не удивили несколько грязных армагеддончиков...
- Не поверите, но раньше меня здесь на руках носили, я имею в виду, в детстве. А теперь никто как будто не узнает.
Сбежала от Дерри с надеждой найти поддержку в месте, которое всегда считала родным. Она не имела прав на простые для других слова "мама" или "дом". До встречи с Луи весь мир Джулии сосредотачивался на Фэйрстоуне и дяде. Теперь в замке не нашлось места, а дядю она видела только в столовой.
Ривера остановился и вдруг спросил странным тоном, похожим на разочарование и упрек одновременно:
- Неужели тот человек стоил этих потерь?!
Она потеряла репутацию, доверие родственников, работу и крышу над головой.
- Он меня вылечил.
- Он? А я слышал легенду о какой-то ведьме. Никакой ведьмы не существует, так ведь? Даже в загадочной Лионе стихийщицы земли не лечат от нестабильности, леди Джулия Хантер. Такое не под силу самой Хорменден! Ну, что с вами сделал подонок Луи Дерри, кроме того, что уложил в постель?!
Она дала ему пощечину, а потом окатила в синем пламени. Пусть оно не обжигало, но ощущения оставляло неприятные, похожие на зуд.
- Я уехала с ним не для того, чтобы лечь в постель. Для этого хватало возможностей и здесь, мы ведь соседи!
- Что ж молчали о своем целомудрии?
Она отдалась нахлынувшей ярости полностью...
- О, не подумайте, что я выгораживаюсь перед вами, мистер! Конечно, мы стали любовниками, что еще может случиться с людьми, любящими друг друга долгие годы?! Просто смешно, что вас наша связь настолько задевает!
Он отошел, холодно глядя на Джулию.
- Я сказал, что не лорд по происхождению. Однако получил высшую после самого директора должность в любимой вами академии. Не представляете, как больно смотреть на обратный случай: как человек, имевший все, теряет это.
- Не надо переживать за чужих людей, - прошипела она.
- Профессор Гроун не чужой мне, вы понятия не имеете, как ему тяжело.
Их глаза загорелись, как у диких животных в темноте. Джулия чувствовала, как покалывает на кончиках пальцев от огня, стремящегося вырваться и обрушиться на обидчика. Пока ничего не произошло, она отступила от Ривера, не спуская взгляда: мало ли, чего удумает. Мужчина тоже отступил, пропуская ее вперед. Она прошла и преодолела коридор, не оборачиваясь.
Глава 4
Профессор Хантер или просто Джули
Леди Лэйс Морли, любимица светского общества Амберли, часто каталась в Диону. Она знала там хорошую модистку, платья от которой всегда выделялись в деревне. Иногда она останавливалась в собственной квартире, а если не предупреждала слуг, то могла пожить у тети, где в компании кузин сплетничала о свадьбах, разводах и внебрачных детях.
Осенью в Амберли девушкам становилось одиноко: туристы и все, кто отдыхал здесь летом от пыльных городов, возвращались домой. Лэйс собралась развлечься покупками в Дионе, а так как она не была плохой девушкой, предупредила всех знакомых, с которыми не рассорилась от скуки, что могут написать по одному не тяжелому заказу в список.
О многом, что творилось в светском обществе, знала Мелисса Дюк, хозяйка самого модного в Амберли ресторана. А все то, что знала миссис Дюк, было известно мистеру Питту, потому что Чейни бегал за посудомойкой из "Звездного кружева". По такой мудреной цепочке информация о поездке леди Морли дошла, наконец, до леди Хантер. Она написала Лэйс письмо, где упоминала общих знакомых и тех, кто мог ими оказаться. Лэйс обрадовалась, что поедет с молодой попутчицей. Она могла взять подружку, если бы хотела компанию, но не желала, чтобы в Амберли знали все о ее передвижениях в столице.
Через неделю после приезда Джулия собралась попрощаться с Фэйрстоуном надолго. Она не имела никакого плана, просто надеялась на помощь Ромы Шелли. Телеграмма старому другу была отправлена, с Эйной попрощалась, дяде написала короткую записку и передала через экономку миссис Оллин. Подарила Йэну лионскую открытку, а он ей - пару изящных перчаток с необычными пуговицами из аметистов. Шел какой-то по счету урок, в коридорах стояли тишина и пустота. Джулия спускалась по ступеням, с нежностью прикасаясь кончиками пальцев к перилам, рамам портретов, к обшивке на стенах. Хотелось снять перчатки и почувствовать кожей рук все, до чего дотрагивалась, но она подавила сомнительное желание. С минуты на минуту должна была приехать карета.
Девушка застыла в пролете между этажами: мучило дурно законченное дело. Нельзя было исправить мнение людей о побеге с Луи, для этого пришлось бы объяснять остальное. Но то, что она сделала в замке, исправить еще не поздно. Она поставила чемодан на ступень и поторопилась на второй этаж. Если повезет, в преподавательской окажется не пусто. Комната для преподавателей служила пристанищем во время перерывов. Забыв постучать, она ворвалась внутрь и с облегчением выдохнула, когда увидела, что за столом возле раскрытого окна пишет в тетради профессор Ривера. Они не виделись после неприятной беседы той ночью. Декан поднялся и учтиво кивнул.