Тихий городишко Каллен, что вцепился в берег Северного моря, омывающего Шотландию, и сейчас-то мало кому знаком, а в те времена, когда на этом месте была лишь жалкая рыбацкая деревушка, о нём знали только те, кто в нём жил. Да может ещё пара торговцев, бывающих там по средам. Ну и лесоруб Догвард, да его семья. Однако речь пойдет не о них.
В те дни, когда бравые шотландские рыбаки на своих захудалых лодчонках отбивали у моря каждую рыбёшку, в одном из домиков на окраине будущего Каллена жила одинокая женщина по имени Эффи Скотт. Позже эта история обросла мифами, и до нас дошла мысль, будто Эффи с сыном жили в каком-то поселении на границе Шотландии и Англии. Возможно, какая-то другая Эффи Скотт и жила где-то на этой самой границе, однако никакого отношения к нашей одинокой матери, она не имела.
У Эффи был сын, которого звали Сам. Назвали его, говорят, в честь отца, что, конечно же, тоже миф, потому что настоящего отца мальчика звали Вургом. Он погиб в схватке с троллем, когда отказался платить за проход по мосту. Всем известно, что тролли берут деньги вовсе не потому что они такие злобные. Ведь мост-то нужно держать в надлежащем состоянии, а на ремонт нужны денежки. Вург, как говорят, был страшным забиякой и любителем выпить. Вот однажды, после очередной попойки, и решил потягаться силой с троллем. Как оказалось - не очень удачно.
Его сын Сам, как и все мальчики и девочки, ни за что не хотел вовремя ложиться спать. Да оно и не удивительно. Кто захочет лезть в постель, когда в камине весело потрескивают поленья, на деревянном столике стоит кружка молока с мёдом, а мама рассказывает очередную захватывающую историю! Вот и Сам не хотел. Каждый вечер, когда мама чувствовала, что окончательно выбилась из сил и говорила ужасное: 'Ну ладно, пора в кровать', Сам начинал спорить и препираться, хотя тем самым лишь портил матери нервы да отбивал сон.
В конце концов, однажды, когда Эффи была не в силах спорить с упёртым сыном, она сказала:
- Ну и сиди тут один у огня! Вот придёт брауни, и заберёт тебя в дымоход! А оттуда к своей ужасной бабке в логово под крышей!
- Ха! Не боюсь я никаких брауни! - усмехнулся Сам. - Я же знаю, что всё это сказки.
Мать развернулась и тихонько вышла из комнаты, оставив Сама одного.
Как оказалось, сидеть перед камином посреди ночи да ещё и в полном одиночестве, было вовсе не так здорово. Поленья зловеще потрескивали, огонь отбрасывал на стены жуткие тени, а в углах комнаты могло притаиться любое чудовище, ведь света очаг давал не много, и часть комнаты тонула во мраке.
Сам поёжился и прислушался. На полу, у камина лежала пустая кружка из-под молока, однако поднимать её и ставить на стол Сам побоялся. Вдруг сзади нападёт чудовище?
На улице, совсем рядом с домом кто-то шуршал в траве, изредка словно бормоча что-то себе под нос. Лепрекон?
На крыше дома ночная птица громко хлопала крыльями, будто призывая ночных чудищ к одинокому беззащитному мальчику. Наверное, гарпия или вампир! А что, если горгулья? Они ведь, говорят, и в дома вламываются через окна! Сам затаился и старался дышать как можно тише, чтобы его не услышали ночные чудовища. Ему казалось, что он сидел там бесконечно, пока наконец жуткие звуки снаружи не стихли. Тогда он позволил себе немного расслабиться. Всё ещё окутанный вязким одеялом страха, мальчик привстал и собрался побежать в свою комнату, как внезапно услышал позади себя звук, которого не забыл до конца жизни:
- Ты кто так-кой? - прошипел кто-то из темноты у камина. К собственному ужасу, Сам заметил, что огонь в очаге погас, и комната едва освещается тлеющими угольками. Два таких же, как в камине, уголька мерцали на уровне глаз неведомого чудовища.
Оно сделало шаг из мрака и предстало перед мальчиком. Существо было похоже не человека, только казалось невероятно худым и было абсолютно чёрным да длинноухим. Лица мальчик разглядеть всё ещё не мог.
- Ты кто? - повторило чудище и угрожающе придвинулось.
- Я Сам, - тихо ответил мальчик, парализованный ужасом. Язык отказывался повиноваться, и из горла вырывался лишь жалкий хрип. - Пожалуйста, не трогай меня.
- Яс-сам-м, - с присвистом протянуло оно и снова сделало шаг. Вот тут-то Сам и увидел морду чудовища. Огромные мокрые клыки беспорядочно усеивали весь, словно разрезанный вдоль окровавленный рот. Это было похоже на дьявольскую улыбку, которая заставила Сама стоять на месте, как стоит кролик, загипнотизированный питоном. В крохотных глазах твари пылал огонь ненависти.
В следующий миг Сам схватил стоявшую на столике статуэтку и швырнул её в монстра. Существо попыталось отмахнуться, но не успело. Оно наступило на кружку из-под молока, лежащую всё там же, на полу, и поскользнувшись, с грохотом угодило в камин, прямо в тлеющие угли. Почувствовав, что шерсть на его спине загорелась, монстр вскочил и с криком, который едва не разорвал мальчику барабанные перепонки, заметался у очага.
Едва успев спрятаться за скамейкой, Сам заметил, что из камина высунулась огромная нечеловеческая лапа, и схватила обгоревшую тварь за шкуру.
- Кто это с-сделал-л? - раздалось откуда-то из дымохода.
- Яс-сам-м, - жалобно прошипело стонущее чудище.
- Тогда чего орёш-шь, если с-сам-м? Марш-ш домой с-спать! - лапа потянула монстра в дымоход, и вскоре от былого приключения не осталось и следа. Только шипящее 'Бабуш-шка, я не хоч-чу с-спать' ещё долго было слышно, если приложить ухо к тёплой кладке камина.
С тех пор Сам всегда ложился спать вовремя, пока его не сожрал неуклюжий болотный василиск, но это уже совсем другая история.