Аксенов Даниил Павлович : другие произведения.

Арес. Окончательный вариант

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Первая треть переработанной книги. Чистовик, очень близок к книжному варианту. Главы 1-11. Просьба важные комментарии в этой ветке не оставлять, она будет удалена.
  
  Глава 1
  
  Все началось с того, что Гомер написал восьмой гимн. Конечно, Виктор Антипов не верил в злонамеренность слепого поэта, но все же легкое чувство досады у него возникало всегда, когда он вспоминал этого античного автора. Впрочем, все по порядку.
  В большинстве историй присутствуют одно начало и один конец. В этой же конец, несомненно, один, а вот начал несколько. Если ставить их в списке по хронологии, то на первом месте окажется уже упомянутый гимн, за которым последует глиняная амфора, студенческая практика, тяга к вину и несчастный случай. Не будь хотя бы одной из этих вещей, то, разумеется, ничего бы не произошло. Но, конечно, имеет смысл выбрать самое простое из всех начал.
  Итак, летним солнечным днем студент пятого курса геолого-географического факультета государственного университета Антипов принимал участие в раскопках. Считалось, что ему повезло. Об этом месте много говорили в то время. Совершенно неожиданно неподалеку от небольшой деревушки Вареновка, расположенной между древним Танаисом и гораздо менее древним Таганрогом, обнаружился древнегреческий храм. А точнее - его развалины. Как они до тех пор оставались вне внимания местных жителей, никто не мог предположить. Причем что удивительно, сельчане даже не находили никаких подозрительных валунов, которые бы человеку с воображением напоминали мрамор по той простой причине, что это и был мрамор. Не было ни валунов, ни статуэток, ни черепков... ничего! И вот в один замечательный день обнаружились руины храма в прекрасном состоянии. Любознательный человек может поинтересоваться: разве бывает прекрасное состояние у руин? - и будет совершенно искренен в своем недоумении. Но любой археолог с полным на то основанием заявит, что все, что угодно, может быть в прекрасном состоянии, если приносит пользу. Нашел черепок, в котором с трудом угадываются первоначальные очертания, но удачно опубликовал информацию о находке, - черепок, несомненно, в прекрасном состоянии. Обнаружил тот же черепок, но редакция отвергла статью, - увы, состояние находки оставляет желать лучшего. Так устроен наш мир. В нем не найти среди красивых вещей то, что никому, совершенно никому не приносит пользы.
  Вряд ли стоит описывать, что началось в газетах и на телевидении. Опытный читатель легко представит это все сам. На то место сразу же устремились толпы репортеров, туристов, ученых и охотников за сокровищами. Однако Южный федеральный университет героически встал на защиту богатств, которые, как ожидал декан исторического факультета, должны были принести неувядаемую славу его заведению. Губернатор с областной думой настолько прониклись происходящим, что никакие убеждения, включая самые что ни на есть материальные, не смогли поколебать их решимости охранять означенный храм. Впрочем, злые языки поговаривали, что материальные убеждения были слишком малы по сравнению с тем, что рассчитывалось извлечь из этого места в дальнейшем. Но оставим подобные слухи на совести тех, кто их распускал. В честность государственных мужей нужно верить слепо и безоговорочно, а иначе страна ослабнет и станет легкой добычей для тех, чьи государственные мужи действительно мало воруют.
  В результате всех этих перипетий перспективный студент, почти аспирант, Антипов оказался на передовой, сжимая в руках ценные орудия своего труда: детский пластиковый совок и метелку.
  - Ну что, покопаем еще немного? - спрашивал его друг и сокурсник Сергей, щурясь под ярким солнцем и с грустью взирая на несколько тенистых деревьей вдали. - Или пойдем распишем пулю вон в тот лесок?
  Часы показывали начало второго. Стояло самое пекло. На огромном поле, заросшем травой, суетились группки людей, одетых в короткие майки или распахнутые рубашки. Головы наиболее предусмотрительных из них украшали широкополые шляпы. А в рюкзаках не только предусмотрительных, но и рациональных личностей покоились упаковки аспирина. Они были предназначены для тех напарников, которые о шляпах не подумали. Рациональность этих людей заключалась в том, что лекарство занимает меньше места, чем запасной головной убор, который мог бы использовать приятель.
  "Конечно, распишем пулю!" - хотелось воскликнуть Виктору. Но он этого не делал, потому что знал, что вопрос - риторический. У них элементарно не было третьего участника, но зато наличествовал профессор, сидящий на удобном раскладном кресле под большим зонтом и зорко наблюдающий за ходом работ. Антон Афанасьевич никак не подходил на роль третьего. Он был первым во всем. А особенно - в списках авторов статей, к которым нередко не имел вообще никакого отношения. Нет, пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и интеллигентным лицом, одетый в светлую рубашку и брюки, не годился в качестве партнера по преферансу. Но зато у него были другие достоинства: еще никто не слышал, чтобы дипломники авторитетного Антона Афанасьевича проваливались на защите.
  - Лучше пойдем попьем воды из колодца, - предложил Виктор. - А то наши фляжки совсем теплыми стали.
  - Так мы же пили минут пять назад, - резонно заметил приятель.
  - Жара... Что поделать? Хорошо, что не послушал твоего совета и не налил во фляжку пива. Пить теплое пиво на солнцепеке - сомнительное удовольствие. Тут бы и легли прямо на какой-нибудь могильничек после такого. - Антипов поправил на носу очки от солнца.
  Он, в отличие от курносого Сереги, втайне гордился своим римским носом. Пожар тайного чувства раздували девушки, расточая ему комплименты.
  - Ладно, сейчас. Закончим вот этот кусок и пойдем. А то Афоня будет возмущаться.
  Виктор лишь вздохнул в ответ, осторожно обкапывая какой-то камень. Профессор, он же Афоня, мог решить, что они сачкуют, - и тогда пиши пропало. Им бы пришлось торчать здесь и на выходных, в то время как остальные группы археологов, коих наблюдалось сейчас около десятка, отдыхали.
  - А говорят, что английские профессора сами копают, - с надрывом прошептал Сергей. - И в статьях себя на последнее место ставят.
  - Так то англичане... У них все не как у людей.
  - Да, - согласился партнер по несчастью. - И машины не по той стороне дороги ездят. Никакого представления о правильном.... О... ого... Смотри! Что это?!
  Виктор тут же бросил копать. Звуки "о!", "ого!" и "смотри!" были ему знакомы с детства. Они требовали немедленной реакции в виде "да!", "вот это да!" и "а она в нашем доме живет?"
  К сожалению, на этот раз привычный ответ дал сбой. Антипов просто не знал, что сказать. Его приятель наткнулся на бело-серую плиту, которая на удивление легко сдвинулась, обнажив под собой пустоту.
  - Что там, Серега?
  - А фиг его знает, - пробурчал тот, бесстрашно засовывая в пустоту руку. - Какой-то лаз.
  - Лаз? Точно лаз?
  - Помоги-ка мне больше сдвинуть. А то дальше не идет.
  Оба студента навалились на плиту. Она сразу же дрогнула, не выдержав дружного натиска, и еще больше подалась в сторону. Перед археологами предстало зияющее отверстие без дна.
  - Ого, - повторился Сергей. - Да тут фонарь нужен.
  В жизни каждого человека бывают удачные находки. Некоторые из них никому показывать не хочется, а вот другие, например, рифмы или рассказы иногда просто требуют поделиться ими со всем миром и как можно скорее, невзирая на то, пойдет это миру на пользу или нет. Загадочное отверстие, скорее всего, относилось к последней категории.
  - И Афоня тоже нужен, - буркнул Виктор и, обернувшись к сидящему профессору, изо всех сил завопил самым уважительным криком, на который только был способен:
  - Антон Афанасьевич! Идите сюда! Мы кое-что нашли!
  Тот не заставил себя ждать - видимо, ему порядком наскучило сидение без дела. Резво вскочив на ноги, профессор быстро засеменил к месту раскопок.
  Серега между тем засунул голову в отверстие и пытался осмотреться. Не было видно ни зги.
  - Что тут у вас? - поинтересовался приблизившийся профессор, слегка запыхавшись.
  - Да вот, - отодвинулся в сторону Виктор, чтобы не загораживать обзора своему наставнику. - Лаз какой-то.
  - Лаз? - поразился тот. - Какой еще лаз? Он куда-то ведет?
  - Не знаем еще, Антон Афанасьевич. Пытаемся выяснить.
  - Ну-ка, назад! Сергей, назад! Кому сказано? Нечего совать голову неизвестно куда.
  - Да не видно же ничего, Антон Афанасьевич! - отозвался молодой археолог, разочарованно приподнимаясь над отверстием.
  - Вот-вот! Не видно, а голову прямо в темень засунул. А ну придавит там тебя что-то? Эх, молодежь! Опыта никакого, а энергия так и хлещет.
  Студенты промолчали. У них не было сомнений в том, что Антон Афанасьевич обладает огромным опытом. Вот только копать не хочет. Хотя, может быть, потому и не хочет, что опыт не велит.
  - Виктор, беги за фонарем. Он в моей машине в багажнике. Там же возьми веревку, пару касок и противогазы. Вот ключи.
  Антипов не позволил себе удивиться такой запасливости профессора, а бросился к машине, припаркованной почти в полукилометре от места раскопок. Хотя причины удивляться были. Ну вот, казалось бы, зачем могли понадобиться противогазы и каски, если ясно, что раскопки поверхностные? Виктор ни за что бы не догадался их захватить. А профессор догадался.
  Студент пробежал мимо других групп, которые уже отрывались от своей работы, чтобы выяснить, что же нашла команда Антона Афанасьевича. Из этих копателей Виктор почти никого не знал. На раскопках работали несколько независимых групп, каждой из которых руководил либо преподаватель, либо научный работник.
  Достигнув профессорской машины, студент открыл объемный багажник с твердым намерением быстро взять самое необходимое и устремиться обратно. Увы, достаточно было бросить лишь один взгляд на содержимое, чтобы понять, что этот план в кратчайшие сроки неосуществим. Багажник был полон. Если до сих пор Виктор имел высокое мнение о запасливости профессора, то сейчас это мнение скакнуло до небес. Чего там только не было! Палатка, разнообразные инструменты, скалолазное снаряжение, несколько больших и маленьких фонарей, множество вещей непонятного предназначения и, что окончательно добило молодого человека, акваланг.
  Задаваясь вопросом, зачем же Афоне понадобился акваланг во время явно сухопутных раскопок, Виктор пытался отыскать порученные ему вещи. С большим трудом, но это удалось. Обратно пришлось возвращаться под тяжестью ноши: моток веревки и противогазы не были легкими. Впрочем, любопытство придавало дополнительные силы.
  Когда студент вернулся к загадочному отверстию, рядом с находкой уже скопилось множество людей. Профессор с какими-то двумя седовласыми учеными степенно обсуждали, что бы это могло быть. Студенты не отставали от них и не только вели беседу в своем кругу, но еще пытались встрять в разговор мэтров.
  - Думаю, что это ход в какое-то сохранившееся помещение, - говорил один из ученых.
  - Оно слишком низко расположено, - спорил с ним другой. - Опора храма сейчас должна быть лишь чуть ниже уровня земли. А вот несущую систему мы как раз раскапываем. Те рухнувшие колонны, например.
  - Тогда это подвал!
  Оба - и его оппонент, и Антон Афанасьевич - энергично покачали головами, не соглашаясь.
  - Подвал? Это же нонсенс! - заметил профессор. - Греки не делали таких подвалов в храмах при строительстве.
  - Не делали, да. Но его могли пристроить позже.
  - Позже? Немыслимо! Нарушение всей структуры храма! Да и зачем?
  - Коллеги, не будем спорить. Нам нужно сначала выяснить, кому вообще этот храм принадлежал. Какому богу был посвящен. Может быть, существовали какие-нибудь нюансы.
  - Никогда не слышал о таких, - скептически ответил Антон Афанасьевич, но спорить прекратил.
  - Может быть, это не храм, а гробница? - подал голос один из студентов, щуплый человечек в кепке.
  Три мэтра посмотрели на него как на идиота и отвернулись.
  - Нужно посветить в отверстие - и все будет ясно. Может, это просто расщелина.
  - Сейчас посветим, - успокоительно сказал профессор. - Виктор! Ты уже вернулся?
  - Да, Антон Афанасьевич.
  - Все нашел?
  - Да. Вот фонарь.
  Большой фонарь, весьма напоминающий прожектор, перекочевал в руки наставника.
  - Ну-ка расступитесь немного...
  На памяти Виктора это был первый случай, когда Антон Афанасьевич изменил собственным принципам и решил хоть что-то сделать своими руками. Профессор включил фонарь, нагнулся над отверстием и просунул руку внутрь. За его спиной тесно столпились желающие поскорее увидеть, что же таится внутри таинственного лаза.
  - Ну-с... - протянул профессор. - Похоже, что стена.... Да, точно стена, заметна кладка. Ага, вот еще одна стена. Комната не очень большая.... Так-с... есть свод!
  - Свод? - отозвался один из седовласых оппонентов.
  - Свод, точно свод. Поздравляю, коллеги, это все-таки подвал.
  - Пустой? - задал кто-то интересующий всех вопрос.
  - Не совсем. Там что-то есть, но не могу рассмотреть.
  - Что? Позволите мне? - взволновался тот же самый оппонент.
  - Пожалуйста, - профессор выпрямился и протянул тому фонарь.
  Седовласый ученый осторожно нагнулся и просунул руку внутрь отверстия точно так же, как это делал Антон Афанасьевич.
  - Хм... Плохо видно, - через какое-то время сказал он. - Может быть, спустим кого-нибудь вниз?
  - Опасно, - покачал головой профессор. - Надо бы все изучить сначала как следует.
  - Но у нас же есть снаряжение.
  - Да. Есть. Ладно... попробуем.
  - Антон Афанасьевич! Можно я? - тут же протиснулся вперед Серега.
  - Ты? - Взгляд, устремленный на добровольца, был в высшей степени скептическим. - Нет, милый мой, учиться нужно было лучше. Пойдет Виктор. Антипов, согласен?
  - Да... Конечно, Антон Афанасьевич!
  - Не торопись только. Спешить некуда, - осадил его профессор. - Сейчас мы тебя обвяжем веревкой как следует. Под подмышками. А ты пока одевай противогаз и каску.
  - Зачем противогаз, Антон Афанасьевич?
  - Тихо! Не спорь. Никто не знает, что там. Столько лет помещение было полностью закрыто. Если ты заметил, я даже голову внутрь не просовывал, когда смотрел. Безопасность - прежде всего!
  - Да, Антон Афанасьевич.
  Вздохнув, Виктор начал натягивать на себя противогаз. То ли размер был неподходящий, то ли так и было задумано, но он налезал с трудом. Профессор придирчиво проверил результат, потом помог своему ученику надеть каску и закрепить ремешок под подбородком.
  - Слушай внимательно, Антипов. Мы тебя просто опустим вниз, ты осмотришься, - и сразу же выдернем обратно, как рыбку. Понял?
  - Да, Антон Афанасьевич. - Слова из-за надетого противогаза превратились в какое-то мычание.
  - Ты там ничего не будешь трогать. Вообще ничего. Только смотреть. Ясно?
  - Ясно, - пробурчал студент.
  - Фонарь держи двумя руками во избежание соблазна.
  - Может быть, ему сразу камеру дать, чтобы снимал? - спросил один из ученых.
  - Потом снимем. Пусть осмотрится сначала. Готов?
  - Да, Антон Афанасьевич.
  - Начали!
  Виктор осторожно присел на край отверстия, свесив ноги вниз. Веревку держали четверо самых крепких мужчин, выбранных из числа собравшихся. Приподняв студента, его начали осторожно опускать вниз. Он сжимал в руках фонарь и тщательно всматривался в глубь лаза, несмотря на то что противогаз явно мешал.
  - Достаточно глубоко? - голос профессора доносился с поверхности. - Видно что-нибудь?
  - Да, - промычал Виктор как можно громче.
  Он совершенно не боялся висеть вот так в темноте. Напротив, жгучее любопытство охватило его. Когда еще удастся выступить в роли первопроходца? Тем более что речь шла о настоящем древнегреческом памятнике. С самого детства Виктор мечтал о чем-то подобном. Конечно, его приключения должны были происходить не в России, а в опасных джунглях Африки или в загадочных горах Южной Америки, но для начала вполне годился и родной край. Именно тягой к приключениям можно было объяснить выбор им профессии. Он бы с удовольствием стал даже не географом, а археологом, но, увы, в ближайшем университете не имелось такой специальности. А для того чтобы учиться в другом месте, ни у Виктора, ни у его родителей не было денег.
  - Так что ты видишь?
  - Амфоры, - ответил Виктор.
  - Что?
  - Амфоры!
  - Ничего не слышу! Ты осмотрелся?
  - Да!
  - А... Тащите его обратно!
  Четверым здоровым мужикам не составило никакого труда выдернуть худощавого студента из лаза, словно рыбку из проруби, и даже протащить некоторое расстояние по земле. Виктор встал сначала на четвереньки, а потом выпрямился в полный рост. На него были устремлены любопытные взгляды. Серега просто изнывал от нетерпения, но не решился расспрашивать приятеля раньше профессора. А Антон Афанасьевич не торопился. Он помог студенту снять каску и противогаз. Аккуратно сложил последний и только после этого степенно поинтересовался:
  - Ну и что там?
  - Амфоры, Антон Афанасьевич. Везде амфоры! Разного размера! Некоторые стоят у стен, некоторые просто валяются на полу....
  - Подожди, Антипов. Ты сначала стены и свод опиши. Они прочные?
  Виктор энергично помотал головой:
  - Нет. Совсем непрочные. По своду вообще идет несколько больших трещин. Да и слышал я что-то.... Неприятные звуки. Словно вот-вот потолок рухнет.
  - Ясно, - вздохнул профессор. - Нужно будет заснять там все как можно быстрее. Похоже, растревожили мы помещение. Все поняли? Туда ни ногой!
  Он обвел суровым взглядом присутствующих. Никто не стал с ним спорить.
  - А с амфорами что? Только они, и все?
  - Да, Антон Афанасьевич. Они. Только там еще табличка есть с надписью. Над амфорой, стоящей отдельно. Я не разобрал все. Но кое-что прочитал.
  - По-древнегречески?
  - Да.
  - Вот поэтому я тебя, Сергей, туда не послал, - поучительно заметил профессор. - От тебя пользы никакой. А Антипов языки знает. На факультативы ходит.
  Виктор скромно стоял, глядя в сторону. Он знал древнегреческий. Даже чуть лучше, чем требовала программа. Языки ему давались особенно хорошо.
  - И что там написано? - спросил профессор, отрывая обличающий взгляд от тунеядца Сереги. - Много слов разобрал?
  - Не очень, Антон Афанасьевич. Лишь пару строк. "Смелый оплот городов, щитоносный, медянооружный, сильный рукой и копьем..." Дальше неясно. В пыли все.
  - Гомер, - сразу же сказал один из седовласых ученых.
  - Восьмой гимн, - подтвердил второй. - К Аресу.
  - Это что же выходит? Его храм, что ли? - поинтересовался профессор.
  - Все может быть, коллега. Все может быть. Хотя странно, что в таком месте.
  И сразу разгорелся следующий спор относительно того, принадлежал ли храм древнегреческому богу войны. Профессор защищал эту точку зрения, а оба его оппонента, сплотившись, утверждали, что надпись еще ничего не доказывает. Нужно найти хоть одну статую.
  Между тем Сергей мягко оттер Виктора в сторону. Тот, повернувшись боком, вслушивался в горячий шепот приятеля:
  - А там точно только амфоры? Больше ничего нет? Ни золота, ни... ничего?
  - Точно, точно, - негромко ответил Антипов. - Все заставлено амфорами. Табличка еще эта - и все.
  Лицо Сергея выражало крайнюю степень разочарования. Он мог допустить, что Виктор не рассказал о чем-то профессору, но ему-то, старому другу, нельзя было не выложить совершенно все. Внезапно догадка озарила его лицо:
  - Слушай, а что в этих амфорах-то?
  - Не знаю, - с недоумением сказал Виктор. - Может, масло, а может, вино или что-то еще.
  - Вот! - Сергей торжествующе наставил палец на приятеля.
  - Что "вот"?
  - Вино!
  - И что?
  - Вино, Виктор, вино, - Сергей произнес имя друга с ударением на последний слог.
  - Да, вино.
  - Но ведь его можно пить!
  - Пить?
  - Да! Представляешь, вину больше двух тысяч лет! Сможем ли мы такое еще попробовать? Это ведь единственный шанс в жизни!
  - Серега, ты чего? Оно перебродило давно. Должно быть, в кислятину превратилось. Или в уксус даже! Смутно припоминаю, что читал что-то о том, что происходит со старым вином....
  - А может, и нет. Ты подумай! Какой шанс!
  - Ты вообще свихнулся, да? Даже если оно и не испортилось, как мы его достанем? Сейчас туда опустят камеру, снимут все. Потом пошлют кого-то укрепить свод, а затем извлекут эти амфоры строго по описи. Мы их можем больше не увидеть.
  - Хм.... Ты недооцениваешь старого комбинатора, Виктор. Поверь мне. Мы попробуем это вино сегодня же.
  - Что ты задумал? - В голосе Антипова прозвучала опаска. Он знал, что Сергей способен на бесшабашные авантюры. Его последняя выходка - вывешивание из окна аудитории простыни с шифрованной надписью "Военная каф. 5 балл. - 150 у.е., 4 балл. - 100 у.е., 5 балл. без захода на экз. 250 у.е", вызвала большой резонанс. К счастью, никто так и не нашел автора затеи. Зато все ответственные лица сошлись во мнении, что суть послания была явно клеветническая, направленная на то, чтобы опорочить облик военных, потому что означенный облик просто не позволит им брать так мало.
  - Ничего особо опасного, Виктор. Расслабься. Риска - ноль. Все пройдет как по маслу.
  Антипову не нравилось, когда приятель утверждал, что риска нет. В большинстве случаев это означало, что степень "безбашенности" авантюры превышала все допустимые пределы.
  - Я вполне мог бы прожить и без этой кислятины, - ответил он.
  - Ты - да. Но я - нет! - последовал безапеляционный ответ. - Неужели не поможешь своему другу?
  Эта фраза все и решила. Дальнейшее Антипов вспоминал впоследствии с содроганием и огромным сожалением. Если, конечно, это можно назвать "воспоминаниями".
  Приятели сначала познакомились с охранниками участка. Потом дождались, когда все археологи разойдутся, и, сообщив охране, что кое-что забыли около дыры, направились туда.
  Уже стемнело, перекопанная земля была плохо освещена, но это нисколько не поколебало решительности Сереги. Фонари над местом раскопок не предусматривались, поэтому друзья двигались буквально на ощупь, освещая себе путь небольшим фонариком-брелоком. Так, спотыкаясь, они достигли отверстия, ведущего в подвал храма. Виктор даже опасался, что они туда провалятся, но обошлось.
  - Ну что, я полезу? - с воодушевлением спросил Сергей, вытаскивая из-за пазухи стянутый где-то моток троса.
  - Нет, - ответил Виктор. - Там есть два места, где можно запросто удариться головой. Полезу я. Жаль только, что противогаза нет и каски. Мало ли что.
  - Да ты вообще как Афоня стал! Такой же осторожный. Не нужен там противогаз. Это же понятно. Я полезу, если боишься.
  - Давай трос, буду обвязываться, - буркнул Виктор. - Ты меня вытянешь хоть?
  - Спрашиваешь! Ты, главное, руками цепляйся за что-нибудь, а ногами отталкивайся. Все путем будет. Хватай первую попавшуюся амфору - и сразу назад.
  - Понятно, что сразу. Не собираюсь там рассиживаться. - Антипов опустил ноги в отверстие. - Давай, упирайся. Погружаюсь.
  - Иди-иди, все в порядке. - Серега для устойчивости расставил ноги, упершись в огромный частично выкопанный мраморный блок.
  Виктор скользнул внутрь. Приятель не подвел - трос держал крепко. Сжимая в руке фонарик-брелок, Антипов медленно спустился вниз. У него мелькнула мысль, что сначала нужно вытащить амфору, а потом уже подниматься самому. Он принялся развязывать трос, чтобы прикрепить к нему добычу.
  Резкий звук, доносящийся откуда-то сверху, привлек его внимание. Еще во время первого посещения подвала он заметил, что свод непрочен. Теперь же, глядя на осыпающиеся мелкие камни, Виктор подумал, что ошибся в своих предположениях. Свод был очень непрочен. И грозил рухнуть в любую минуту. Похоже, что "разгерметизация" или его посещения доконали строение.
  Виктор заторопился. Сорвав трос, он бросился к первой попавшейся амфоре, схватил ее за горлышко, не отряхивая пыли, и стал привязывать к тросу. Ему нужно было буквально три-четыре минуты, чтобы вытащить сосуд, а потом и самому вылезти. Но их у него не оказалось.
  Сначала от свода откололся один крупный кусок камня, от которого Виктор увернулся, затем другой, потом третий, а потом рухнул весь потолок. У студента не было шансов. Но перед тем как один из этих кусков проломил ему голову, Антипов увидел обостренными чувствами в тусклом свете фонарика, как трескается та самая большая амфора, стоящая под надписью о щитоносном оплоте городов...
  
  
  Глава 2
  
  Тяжела жизнь лесоруба. Эта простая мысль появилась у Виктора первой, когда он пришел в себя. Антипов не смог даже сначала понять, откуда она взялась. Он лежал на спине и смотрел в глубокое синее небо в обрамлении зеленых веток высоких деревьев. Кругом было тихо и спокойно. Он бы так лежал еще долго, не думая ни о чем и наслаждаясь ощущением безмятежности. Но чей-то грубый хриплый голос развеял очарование момента.
  - Сын, ты пришел в себя? - спросил голос. - Я-то думал, что все уже. Хоронить тебя собирался.
  В поле зрения Виктора возникло бородатое загорелое лицо, испещренное глубокими морщинами.
  - После такого мало кто выживет. Тебе повезло! - продолжал голос. - Теперь будешь долго жить.
  Антипов еще не мог толком собраться с мыслями, но его состояние все же позволило понять: происходит что-то не то. Лицо человека, нависшего над ним, было знакомым и незнакомым одновременно. А язык, на котором тот говорил, не имел никакого отношения к родному языку Виктора, но одновременно с этим был понятен.
  - А что произошло? - спросил Антипов, с трудом размыкая губы. К его удивлению, он говорил на том же самом языке, на котором с ним общался бородатый человек.
  - Ты не помнишь? Дерево ведь на тебя упало! Думал, что конец. Глянул сначала - а ты и не дышишь. Начал вытаскивать - задышал! Повезло, что и говорить.
  - Дерево? На меня упало дерево? Но я думал, что... - Виктор не стал продолжать. В его мыслях царил хаос. С одной стороны, он отчетливо помнил, как рушился свод храмового подвала, с другой - воспоминание о дереве действительно имело место. В этом воспоминании он с отцом вышел поутру из деревни, слегка углубился в лес и дошел до поляны, где росли деревья нужной высоты, требующиеся заказчику. Эта двойственность воспоминаний сбивала с толку, хотя молодой человек отчетливо осознавал, что он - именно Виктор Антипов, студент-географ, а не сын лесоруба Ролт, на которого упало какое-то дерево.
  - А ты двигаться-то можешь? - спохватился бородатый. - С хребтом-то у тебя все в порядке? Не сломан?
  - Вроде не сломан, - с сомнением выговорил Виктор, шевеля ногами и поднимая руки. Но лучше бы он этого не делал. Потому что, глядя на кисти рук, выступающие из рукавов какого-то зеленого балахона, обнаружил, что руки-то не его.
  - Встать можешь? - спросил лесоруб.
  - Может быть, и могу, - ответил Антипов. Он попытался приподняться, но тут же откинулся назад. В голове зашумело.
  - Э, нет. Не получается что-то. Все кружится.
  - Тогда лежи, - произнес бородатый. - Я тебя поволоку домой.
  Почему-то Виктор знал, как это все будет происходить. У них была волокуша, которую использовали для транспортировки стволов, очищенных от веток. На нее-то и собирался погрузить Ролта Кушарь - человек, считающий себя его отцом.
  Антипов видел, как лесоруб суетится на поляне. Тот собрал топоры и пилу, расстелил большую прочную мешковину и, обхватив лежащего за плечи, перетащил его на волокушу.
  Когда они покидали злополучное место, какой-то шепот, словно легкий летний ветерок, пронесся по поляне. Его услышал не только Виктор, но и Кушарь. Лесоруб остановился и с недоумением оглянулся. Потом, пожав плечами, направился дальше. Антипов же молчал. Да и что он мог сказать? Ситуация запуталась еще больше - ведь шепот был на древнегреческом: "Придешь в себя - возвращайся. Вот сюда".
  Похоже, попытка подняться доконала Виктора. Пока он лежал неподвижно, его ничто не беспокоило, но приподнявшись, уже не мог толком двигаться. Малейшее изменение положения тела отзывалось резкой головной болью и головокружением. Транспортировка на волокуше не была самым мягким средством передвижения, поэтому Антипов страдал. Он закрыл глаза и с трудом удерживался от того, чтобы не стонать, когда его тело преодолевало очередной ухаб. Иногда Виктор погружался в забытье, и это слегка облегчало его муки.
  Последний раз он утратил связь с окружающим миром на подходе к замку, а пришел в себя уже дома. То, что это был как бы его дом, Антипов понимал. Точнее, дом человека по имени Ролт. По какой-то загадочной причине память этого парня была к услугам Виктора. И, видимо, тело тоже. Но в остальном студент точно знал, что он - это он. Антипов осознавал свою личность, а вот личности Ролта не было.
  Кушарь сгрузил ношу на низенький деревянный топчан, прикрытый набитым сеном матрасом. Уловив момент, когда его сын откроет глаза, поинтересовался:
  - Воды дать? Пить хочешь? Или есть?
  - Нет, не нужно, - вымолвил Виктор.
  Когда голова лежала неподвижно, его самочувствие не было столь плохим: все неприятные ощущения постепенно уходили.
  - Ну, как хочешь, - ответил Кушарь, немного постоял, глядя на сына, и двинулся к выходу.
  Антипов остался в одиночестве в небольшой и единственной комнате деревянного дома. У его ног располагалась глиняная печь, справа - добротные стол и стулья, а у изголовья - второй топчан. Этот дом Кушарь построил собственноручно сразу после того, как при пожаре в прежнем жилище погибла мать Ролта вместе с младшим братом. Тогда, лет восемь назад, еще до пожара, они жили по-другому. Кушарь нормально зарабатывал, не пил, вместе с ним трудилась парочка помощников. Он с разрешения барона продавал бревна плотогонам, которые сплавляли их по местной речке Узберке, а также обеспечивал древесиной самого владельца этих лесов, не забывая делиться с ним выручкой. Денег не было много, но семье хватало. К тому же помогало домашнее хозяйство, управляемое умелыми руками матери Ролта. Несчастный случай изменил все.
  В голове Виктора царила путаница. И дело было не в полученной травме. Студент никак не мог понять, что происходит. Сошел ли он с ума? Или, наоборот, вернулся в свой "ум", а все остальное, что было с ним в другом месте, можно считать ненормальным? Эта двойственность поначалу заставила его паниковать.
  "Ну и кто я теперь? - думал Антипов. - Сын своих родителей, которые неизвестно где и наверняка скорбят о погибшем, или милое, но дикое дитя лесоруба, который, кстати, тоже скорбит? Удивительное совпадение. Нет, я не иронизирую. Чего уж тут. Говорят, что черный юмор помогает от того, чтобы не слететь с катушек окончательно. Мне тогда юмор требуется почернее. Что там у меня в запасе есть из самого черного? Глазовыколупывательница? Это какой же странный тип мог придумать такое слово? Еще более нездоровый, чем я. Нет-с, господин Фрейд, самолечением заниматься не будем".
  Он пролежал несколько часов, не в силах даже двинуться, мучительно размышляя о том, что приключилось с ним и следует ли доверять своим глазам. Чуть не свихнулся, но ничего определенного решить не мог. Виктор просто не знал, о чем думать. Сначала он был самим собой, а потом превратился в другого, хотя и остался прежним. Такое любого поставит в тупик. Он бы с удовольствием обратился к услугам врача, но память Ролта подсказывала ему, что никаких врачей здесь нет. То есть они есть, конечно, но не здесь, а там. За второй крепостной стеной. А Ролт - не такая уж важная птица, чтобы ради него беспокоиться. Через некоторое время бессмысленных раздумий Виктор решил подойти к вопросу философски и пока что смириться со сложившимся положением. До лучшей поры.
   Вообще же сын лесоруба был забавным человеком. Эдаким поселковым дурачком. Его никто не уважал, никто не принимал всерьез, над ним подшучивали и подтрунивали, а он, будучи совершенно беззлобным, никак не отвечал. Хотя, принимая во внимание силу рук, ответить бы мог, да еще как!
  Виктор провалялся на топчане два дня. Отец приносил ему питье и еду, но главная проблема заключалась не в этом, а в деревянном ведре, стоящем в углу комнаты и заполненном водой. Иногда Антипову нужно было добираться до этого ведра, и тогда весь смысл его существования сводился к тому, чтобы не упасть по дороге туда или обратно. Никто, кроме отца, не приходил к нему, да и Ролту было некого ждать.
  На третий день он почувствовал себя значительно лучше. Настолько, что смог без всякого головокружения встать и пройтись немного по комнате. Это обнадеживало. Подвижность внушала позитивные мысли о том, что удастся разобраться в происходящем.
  "Подумать только - я двигаюсь! Иду, и почти ничего не болит. Какая радость. Пустяк, а так приятно. - Антипов был даже в чем-то горд собой. - Похоже, у меня перед Ильей Муромцем большая фора. Тот пошел в тридцать три, а мне еще... кстати, а сколько мне? Было двадцать два, а Ролту, наверное, семнадцать. Задачка! Может быть, суммировать и разделить на два - а, господин Архимед?"
  Придерживаясь за шероховатое дерево стены, Виктор выбрался наружу. Он уже знал, что увидит. От дома вела дорога, проходящая мимо таких же лачуг. Во время дождей эта дорога страшно размокала и превращалась в непролазную грязь. Местность можно было принять за деревню, если бы не один нюанс: все эти дома стояли между двумя высокими каменными крепостными стенами - наружной и внутренней. Наружная отделяла поселения замка от внешнего мира, а внутренняя ограждала самую главную часть - донжон, где жил владелец, сиятельный барон ан-Орреант и его ближайшая свита. Простым смертным туда так просто не попасть.
  Светило солнце. Почти такое же, как в тот день, когда друг Виктора нашел злополучный ход. По дороге по направлению к дому Ролта двигалась какая-то компания.
  "Наружники", - догадался Антипов.
  Все плебейское население замка Орреант делилось на две неформальные категории: наружников и постельничих. Они терпеть не могли друг друга, хотя занимались, казалось бы, общим делом - обслуживали господ и дружину. Наружники презрительно называли постельничих чистоплюями, а те, не оставаясь в долгу, потешались над сиволапыми. Лесорубы были наружниками, к тому же представителями одной из самых неуважаемых профессий. Хуже быть только золотарем или жителем деревни, расположенной вне стен замка. А вот некоторые профессии постельничих, например, личный лакей барона, ценились очень высоко. Постельничие жили за внутренней стеной замка, а наружники - между стенами.
  Когда компания подошла поближе, Виктор обнаружил, что знаком с людьми, ее составляющими. Два парня - Виронт и Террок, и две девушки - Ханна и Ранька. Явление Ролта не укрылось от их внимания. И если девушки и Виронт предпочли демонстративно не заметить сына лесоруба, то Террок просто расплылся в радостной и издевательской улыбке.
  - Смотрите! Дурачок-то наш выздоровел! А отец говорил, что он очень плох!
  Террок, сын кузнеца, широкоплечий черноволосый молодец, был одет, по меркам наружников, очень хорошо. Поверх холщовой рубахи с красной вышивкой красовалась толстая кожаная куртка - гамбесон. Такая поддевалась под кольчугу. Она отражала давнюю мечту кузнечного подмастерья - стать воином. Но Ролт знал, что от этой мечты Террока отделяет пропасть, а именно - экзамен, в котором каждый претендент на должность рядового дружинника должен был продержаться хотя бы минуту против одного из десятников. У Террока, несмотря на физическую силу, шансов на это не было, а барон Алькерт ан-Орреант, будучи здравомыслящим человеком, приказал сына кузнеца воинскому делу не обучать. Замку требовались не только бойцы, но и ремесленники. Если бы Террок каким-нибудь чудом смог выдержать экзамен - тогда другое дело. Барон бы сдержал слово, данное прилюдно, что любой выстоявший в схватке положенное время станет дружинником.
  Виктор стоял, привалившись спиной к дверному косяку. После трех дней вынужденного лежания его одолевала слабость. Меньше всего на свете хотелось что-то отвечать. Тем более, по представлениям Антипова, Террок в своем умственном развитии ушел недалеко от дурачка Ролта.
  "Так, интересно, и почему идиоты всегда ходят в компании из трех человек? - неожиданно подумал Виктор, наблюдая за разворачивающейся сценой с оттенком легкого раздражения. - В соседней группе в универе был один... тоже с тремя приятелями, потом в том переулке месяц назад четверо... но те все были полудурками. Н-да. Похоже, открывается новая закономерность. Может быть, если с идиотом будут лишь двое, он перестанет быть идиотом? Любопытственно рассуждаете, несостоявшаяся звезда археологии".
  - Чего молчишь, лесник? - надрывался сын кузнеца. - Привык разговаривать лишь с белками? Ха-ха-ха. Поговорил бы с друзьями детства! Или тебя так по голове дерево ударило, что все слова позабыл? Все три слова! Ха-ха-ха.
  - Пойдем, - потянула крикуна Ханна, миловидная девушка с озорной челочкой, свисающей на лоб, играющая среди молодежи наружников роль первой красавицы при отсутствии других претенденток на это звание.
  Однако Виктор не мог не признать, что красные и синие ленты в волосах в сочетании с расшитым со вкусом сарафаном ей идут. Еще ему было известно, что Ролту Ханна очень нравилась. Но где он сейчас, этот Ролт? Куда вообще уходят люди, когда их место занимает кто-то другой? Место на работе, в семье или в сердце любимой женщины. Человек умирает или просто исчезает. Скоро, а иногда очень скоро, появляется его сменщик. Антипову всегда был любопытен этот момент. Где прежний человек? Остался ли он прежним или тоже стал чьим-то сменщиком? А те, кто умер, получается, не смогли не только остаться, но не сумели найти кого-то, кого им нужно сменить? Виктор закусил губу, чтобы прогнать неожиданные и лишние мысли.
  - Пока, лесоруб! Похоже, ты совсем больной из-за удара!
  - Пока, кузнец, - вздохнул Антипов. - Похоже, что ты - тоже больной. Но я-то скоро выздоровлю....
  Виктор не знал, что побудило его высказаться. Может быть, взгляд Ханны и память о чувствах сына лесоруба, может быть, что-нибудь другое, но непоправимое случилось - образ прежнего Ролта был разрушен.
  Ранька, толстая хохотушка, неуверенно хихикнула, словно боясь поверить своим ушам. Виронт недоуменно нахмурился, а Террок замер с открытым ртом. Ролт никогда ему так не отвечал.
  - Да ты что?! - Несостоявшийся воин пришел в себя через пару минут. - Да ты со мной?!. Ты что сказал?!
  - Кузнец не должен быть глухим. Иначе он не услышит, что за его спиной об его уме говорят люди, - ответствовал Виктор.
  Он, конечно, мог бы промолчать и на этот раз, тем более что чувствовал себя неважно. Но - увы, молчание в подобной ситуации шло вразрез с характером студента. Антипов не сдерживался, если кто-то хотел его оскорбить, а отвечал той же монетой и даже больше - запоминал обиду и обидчика, а потом, изыскав возможность, наносил еще один издевательский удар. Виктор был злопамятен, но мстил своеобразно - выставляя недруга на посмешище.
  - Что?! - взревел Террок.
  - Хотя нет, ум кузнеца - не интересная тема для обсуждения, - продолжал рассуждать Антипов. - Людям не нравится говорить о том, чего нет.
  Террок хрипло взревел, вены на его лбу надулись. Он шаркнул ногой и, пригнувшись, словно молодой бычок, бросился на обидчика.
  Очень просто предположить, чем бы закончились дело, если бы Террок добежал. Виктор, хотя и обладал силой лесоруба, о рукопашном бое имел лишь самое отдаленное представление. Как и Ролт. Да и тело находилось сейчас не в лучшей форме. Вообще же было очень глупо задирать верзилу, когда резкие движения все еще причиняют неудобство. Антипов это знал, но с собой поделать ничего не мог. Промолчать, когда тебя оскорбляют на глазах у девушек? Немыслимо. Виктора уже не раз били за то, что он не сдерживал своего языка в неподходящей ситуации. Но это ничего в нем не меняло. Такой уж он был человек.
  Но на этот раз Антипову определенно повезло. И дело было не в Виронте, который безуспешно попытался остановить своего приятеля. Виронт догадывался, что строгий барон кровавой драки, возможно с членовредительством, в пределах замка не попустит. Достанется всем - и участникам, и свидетелям.
  На счастье Виктора, да и всех присутствующих, из-за угла показался Кушарь. Может быть, он стоял за домом некоторое время, прислушиваясь к разговору, - кто знает? Но его неожиданное появление было очень своевременным.
  - Погодь-ка, - сказал отец Ролта, выставляя вперед мозолистую руку.
  Террок натолкнулся на нее головой, еще раз всхрипнул и замер.
  - Ишь, разогнался, - проворчал Кушарь, слегка толкая верзилу, отчего тот отступил на пару шагов. - Ты чего это на больного-то? Ролт только-только оклемался. Еще ходит и говорит плохо.
  - Хорошо говорит! - взвизгнул Террок. - Ты не слышал еще! Так говорит, как Нартел!
  - Плохо говорит. Плохо, - повторил Кушарь с убеждением. - И не Нартел, а господин Нартел. Не тебе, губошлепу, так называть менестреля господина барона. Иди-ка отседова.
  Террок распрямился, бросил взгляд, полный ненависти, на Виктора и зашагал к своей компании. Несмотря на то что кузнец стоял на социальной лестнице выше лесоруба, Террок был просто подмастерьем. Не ему спорить с Кушарем. Будь он полноправным кузнецом или, еще лучше, воином - тогда другое дело. Но Террок знал свое место. Это знание вбивалось в него, как и во всех остальных плебеев, с раннего детства.
  - А ты иди в дом... - Кушарь обернулся к сыну и посмотрел на него прищуренными глазами. - Давай-давай. Рано еще тебе расхаживать.
  Виктор не стал спорить. Он добрел до двери, толкнул ее и вошел внутрь дома. Кушарь последовал за ним и аккуратно задвинул за собой большую деревянную щеколду, которой раньше на памяти Ролта никогда не пользовался.
  Повернувшись к сыну, лесоруб несколько минут молча разглядывал его так, словно увидел впервые. Потом, сделав два шага, тяжело опустился на стул, стоящий у стены.
  - Ты стал другим, - просто сказал Кушарь, теперь глядя куда-то в сторону. - После того как ты малость оклемался, я сразу понял: что-то не то. А когда услышал, что ты наболтал подмастерью кузнеца... ты не мог так говорить раньше.
  Виктор знал, что лесоруб прав. Ролт действительно с трудом извлекал из себя связные фразы. Ну, не повезло парню: родился умственно отсталым.
  Антипов вздохнул. Кушарь ждал ответа. Молодой человек многое дал бы за то, чтобы самому знать этот ответ. Еще когда он лежал пластом, он твердо решил, что не будет вести себя, как Ролт. Это казалось слишком отвратительным для неуемного характера Виктора.
  "Вот и приплыли, господин Миклухо-Маклай, - подумал студент-географ. - А казалось, что плавание только начинается. И чего я плести должен? Что сам не знаю, кто таков? Или что родился на самом деле не здесь, а... непонятно где? Кушарь точно не поймет. И никто не поймет. Маги разве что. Но с ними мне пока встречаться несподручно до выяснения всех, так сказать... Что-то Ролт уж слишком их боялся. Ну ладно, попробуем как-то выкрутиться, а дальше видно будет".
  - Я это... не знаю... отец. Раньше все было как в тумане, а потом, когда дерево упало на меня, пришла какая-то ясность. В мыслях.
  За неимением лучшего объяснения Антипов решил все списывать на травму. Здравый смысл и знания Ролта об этом мире подсказывали ему, что лучше повременить с откровениями. А то неровен час попадешь в руки мага. Необразованному сыну лесоруба маги внушали ужас. Его голова была забита ужасными и нелепыми историями и слухами.
  - Ясность? - повторил Кушарь.
  - Да-да, отец, ясность. Раньше было как: стоит о чем-то подумать - и как бы сразу засыпаешь. А сейчас думаешь и думаешь... могу думать часами об одном и том же. А слова... так и льются.
  "Ну вот, господин Мюнхгаузен, и проникновенная речь. Дешево и сердито. То есть кратко и убедительно. Я бы и сам поверил в такую правдивую чушь. Может, мне романы писать?"
  - Ты... правду говоришь?
  - Ну конечно, отец! Спрашиваешь! Ничего, кроме правды.
  - Хм.... Помню я, как Ертоха-плотника балкой пришибло. Так он, наоборот, в дурачка превратился. А раньше-то был разговорчивым. С девками особенно.
  - Видишь, отец? Если можно туда, то можно и обратно.
  - Да... наверное.
  - Я так думаю, что голова очень сложно устроена, отец. По ней стоит ударить - и человек меняется. Ухудшается обычно. Но если ухудшаться некуда, то может и улучшиться!
  - Ты чушь-то не пори.
  - Не буду, отец.
  - Ишь, разговорился.
  Кушарь еще долго ворчал, но Виктор знал, что опасность миновала - версия принята. Антипову было очень любопытно, как лесоруб пытался поначалу объяснить сам себе происходящее. Ведь наверняка у того имелась какая-то гипотеза - уж очень целеустремленным он выглядел. И эта задвижка.... Да, странно. Память Ролта ничего не подсказывала.
  Весь вечер Виктор провел в доме. Ему было о чем поразмыслить. Он оказался в месте, где до этого никогда не был, но, с другой стороны, обладал почти полной информацией обо всем. Замок барона, один из многих в округе, контролировал довольно большой участок земли. Сколько точно, Ролт не знал. Господское семейство было велико, впрочем, как и гарнизон замка. Леди Наура, жена барона Алькерта ан-Орреанта, родила трех детей: двух мальчиков и девочку. Плюс барон усыновил еще двоих мальчиков - детей своих дальних родственников, которые погибли при штурме их замка. Старшему из наследников было около двадцати, а младшему - восемь.
  Военная мощь замка состояла из нескольких рыцарей и около двухсот солдат. Ролт не умел считать, но Виктор на основе его воспоминаний прикинул примерное число. К воинам можно было отнести и двух магов, живущих при замке: старого ун-Катора и его ученика ан-ун-Укера. Последний, выходец из знатной дворянской семьи, остался без крова над головой в силу тех же самых причин - нападения врагов. Обычное дело для сурового времени, в котором оказался Антипов. Хотя баронство ан-Орреант входило в состав графства ан-Трапера, налицо имелась феодальная раздробленность в своем самом ужасном проявлении. Сосед мог сражаться с соседом, не обращая никакого внимания на общего сюзерена. Граф иногда был способен остановить бойню лишь одним способом - подвести собственные войска и насильственно "замирить" противников.
  Виктора чрезвычайно удивило то, что Ролт, досконально зная о жизни замка, не владел почти никакой информацией о мироустройстве. Планета называлась Штерак, и вокруг нее вращались солнце и звезды. Вот и все. На этом скудные познания сына лесоруба были исчерпаны.
  Антипов даже набросал примерный план своих действий. Он, конечно, интересовался миропорядком, но не настолько, чтобы забыть о самой главной задаче - выяснении того, что произошло. Виктор собирался аккуратно разведать обстановку, может быть, даже собрать больше информации о магах, которых так боялся Ролт. И, конечно же, нужно было выяснить, почему в местности, где все говорят на тальском языке, в каком-то лесу раздался шепот на древнегреческом. И как раз на той опушке, где студент пришел в себя, обнаружив, что он уже некий Ролт. Виктор прежде полагал, что родная речь в чужом краю означает лицо, с которым можно поговорить, а вот древнегреческая указывает на человека, которого не грех и послушать.
  
  Глава 3
  
  Ларант, верховный жрец Зентела, бога виноделия, торопился на встречу. Он почти бежал. Его белоснежная мантия развевалась при ходьбе, а зеленый шарф из тончайшего шелка упорно пытался слететь с шеи и Ларант был вынужден придерживать его. Жрец двигался вдоль белых мраморных колонн, увитых виноградом, мимо фонтанов, освежающими воздух мелкими брызгами, мимо служек, согнувших спины в подобострастных поклонах.
  Пройдя через анфиладу комнат, жрец подошел к самому важному, заветному помещению в Главном Храме, расположенному за закрытыми деревянными дверьми, покрытыми тончайшей резьбой. Около дверей стояла сар-стража. Трое с двойными мечами за спиной и щитом на руке. Казалось бы, обычный человек не может использовать два меча и щит одновременно, но сар-стража могла, и еще как. Одна рука держала щит, а вторая - меч, как и Длань мага. У некоторых наиболее могущественных сар-воинов Длань могла работать даже с тяжелой палицей, что было предпочтительнее меча. Палица проломит даже зачарованные доспехи, не позволяющие Длани проникать через них.
  - Господин! - Охранники поклонились.
  Но поклон этот не был глубок. Ларант знал, что там, за дверью, находится их истинный господин. А он, верховный жрец, - здесь так, носитель титула. Главный распорядитель, управляющий в отсутствие истинного хозяина.
  Из-за двери доносился чудесный голос. Пение. Ларант знал, кто поет. Издавать такие нежные и звонкие, гибкие и высокие звуки мог только один человек.
  Верховный жрец приблизился к двери, и стража распахнула перед ним створки. Войдя, он оказался в просторном помещении. В воздухе витал запах благовоний. Посредине находился еще один фонтан, в котором плавали золотистые рыбки. На бортике фонтана сидел светловолосый юноша. Его прекрасное лицо было неподвижно, а в равнодушных глазах отражалась рябь на воде. Рядом с ним стояла миска с крупным жемчугом, и юноша лениво перебирал жемчужины, доставая их пригоршней и медленно бросая обратно.
  Напротив юноши, по другую сторону фонтана находился полный певец. Перуча, кастрат, чья развитая грудная клетка вздымалась. Он только что остановил свое пение, которое превосходило по высоте любой из женских голосов, а по нежности - любой из мужских.
  - Господин! - Верховный жрец, в свою очередь, согнулся в поклоне.
  - Ты заставляешь меня ждать, - бесстрастным голосом произнес юноша. - Я послал за тобой уже давно.
  - Простите, господин! Это все бестолковый гонец. Он искал меня в Храме, а я был в купальнях.
  - Иди, Перуча. - Юноша взял одну из жемчужин и протянул руку.
  Полный певец резво обежал вокруг фонтана, опустился на колени и поцеловал кисть, принимая жемчуг.
  - Иди, иди. Время заняться делами.
  Кастрат попятился, чтобы выскользнуть из комнаты. Он ступал неслышно по мозаичному полу, а его движения, полные грациозной плавности, казались несвойственными тучному человеку.
  - Ну что же, поговорим с тобой теперь, - сказал юноша, провожая глазами певца.
  - Я счастлив служить моему господину, - тут же отозвался жрец, не оглядываясь на закрывшуюся дверь.
  - Знаю, Ларант, знаю. Ох, как мне неудобно в этом теле. Словно тебе в тесной одежде.
  - Да, господин, - жрец поклонился. Он знал, что хозяин переходит к делу только после небольшого вступления.
  - Что да? Ты вообще хоть раз тесную одежду надевал? - юноша теперь произносил слова нарочито грубо, но даже это не могло изменить впечатления, что говорящий равнодушен.
  - Нет, господин.
  - Так надень попробуй, а потом уже соглашайся.
  - Да, господин.
  - Но зато у этого тела слух хороший. Знаешь, стоит потерпеть ради Перуча.
  - Да, господин.
  - Я подарю тебе попугая. Будешь его обучать.
  - Да, господин.
  - Замолчи.
  Жрец тут же согнулся в очередном поклоне и замер. Вступление завершено. Теперь нужно ожидать важного.
  - Вот и молодец. А теперь слушай. К нам пожаловал гость. Давненько их уже не было, я даже успел отвыкнуть. Остальные, думаю, тоже. В Эфире пробой, Ларант. Ма-аленький такой. Но все же заметный. И как раз на моей территории. Где-то на северо-востоке отсюда. Точно не знаю. А так - все как обычно. Гость слаб. При нем наверняка человек. И поступить с ними нужно как обычно.
  Юноша вновь начал перебирать жемчужины. Они мерно падали в корзину. За исключением звуков этого падения и журчания фонтана, больше ничего не было слышно.
  - Почему ты молчишь, жрец? - спросил юноша после длительной паузы, недоуменно взглянув на собеседника.
  - Не было приказа говорить, господин, - почтительно ответил Ларант, который использовал молчание для лихорадочного и панического обдумывания сложившейся ситуации, чтобы предугадать, куда она может лично его завести.
  - И что, тебе не интересно что-нибудь спросить?
  - Интересно, господин.
  - Тогда спрашивай!
  - Что, господин? - информация взволновала жреца, у него разом похолодели руки, но эмоций нельзя было показывать.
  - Ларант, если ты сейчас же не докажешь мне, что не годишься в учителя к попугаю, сегодня сюда войдет другой верховный жрец.
  - Он опасен? - тут же отреагировал Ларант. Только теперь пришло время задавать необходимые вопросы. Если бы жрец начал делать это ранее, то заслужил бы еще большее неудовольствие хозяина. Ларант хорошо усвоил правила игры, общаясь с этим существом.
  - Кто опасен?
  - Гость, господин.
  - Нет, пока что нет. И если ты поторопишься и сделаешь все как нужно, опасен он не будет.
  - Он созидатель или разрушитель?
  - Наконец-то хороший вопрос, Ларант, - по губам юноши скользнула холодная улыбка. - Но ответ мне не известен. Скорее, первое. Таких гостей несколько десятков. А вот вторая категория включает в себя лишь два вида: смерть и войну. Эти опаснее, гораздо опаснее. Но верю, что первое, Ларант.
  Жрец выпрямился, ему удалось немного справиться с волнением и упорядочить мысли. Пока ситуация выглядела не очень плохо. Ларант не был таким служакой, каким хотел показаться. Просто ему приходилось угождать капризному богу, который славился быстрым изменением своего настроения, несмотря на кажущееся равнодушие. Нужно каждый раз ходить по грани, но... лучше так, чем иначе. Свою должность Ларант занимал уже пять лет, и это о чем-то говорило.
  Жрец знал, что имеет в виду его господин, когда говорит о гостях. Ларант сам раньше никогда с гостями не встречался, но читал о них в книгах, существующих в единственном экземпляре. Читал в Большой библиотеке при храме Нера, Отца богов. Там было сказано, что гости бывают разные, и долг каждого жреца - вовремя выявить их. Сначала уничтожить Посредника, а потом отдать непрошеную Сущность истинным господам этого мира.
  За последние два тысячелетия гостей было около четырех десятков. Как правило, они были созидателями, поэтому расправиться с ними не составило никакого труда. Лишь в двух случаях пришла смерть и в одном - война. С этими пришлось повозиться. Обе Смерти сумели даже убить нескольких жрецов, а Война оказался настолько ловким, что сформировал отряд из каких-то разбойников. К счастью, сар-страже одного из местных богов удалось быстро уничтожить Посредника, а потом расправиться и с немногочисленными адептами. Вмешательства господ даже не потребовалось.
  Теперь же Ларанту предстояло проявить себя. Следовало быстро раскинуть сеть. Он, конечно, понимал, что Сущность сразу отыскать не удастся, а вот Посредника - вполне возможно. К тому же время у жреца было. Примерно полгода-год до того, как Посредник сумеет хоть что-то сделать. Но все равно Ларант был бы признателен за любую информацию, которая может облегчить его поиски и заработать расположение богов.
  - Господин, а как быстро найти человека?
  - Опять правильный вопрос, Ларант. Ты радуешь меня. Найти человека просто, очень просто. Вот скажи, кого бы я взял с собой, если бы возникли... определенные обстоятельства и мне пришлось бы скрыться?
  - Меня, мой господин?
  - Вот именно, Ларант. Тебя. Или другого верховного жреца. Так же поступают и гости. Берут или верховного жреца, или приближенных к ним. Кого же еще брать? Только один решил взять отшельника. Из-за его веры, конечно. Ну, и поплатился - этого Посредника мы нашли почти сразу же. Уже через месяц, кажется. Фанатик. Могло ли быть иначе?
  - Господин хотели сказать, что мне будет просто отыскать Посредника, потому что он похож на меня?
  - Ты молодец, Ларант. Просто молодец, - похвала выглядела искренней. - Конечно, будет похож. Теперь подумай, что ты сделал бы на его месте, - и он в твоих руках. Посредник будет действовать так же, как и любой верховный жрец. Вы ведь все одинаковы, Ларант. Боретесь за власть, рветесь к вершине, держитесь за место зубами... ты думаешь, я ни о чем не знаю? Знаю. И вера ваша - так себе. Живо переметнетесь, если предложат кусок пожирнее.
  - Господин! - руки, начавшие было теплеть, вмиг похолодели снова, а по спине полился липкий пот.
  - Не спорь со мной, Ларант. Я уж навидался верховных жрецов. Но Посредник не может изменить гостю, иначе погибнут оба. Все это отлично понимают.
  - Я не такой, господин! - Это был один из немногих случаев, когда хитрый жрец решился пойти против приказа, рассудив, что промолчать еще хуже, чем возразить.
  - Ну, может быть, ты и не такой, - бесстрастно бросил юноша.
  Ларант с трудом сдержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Нужно было побыстрее задать какой-нибудь вопрос, лучше понелепей, чтобы отвлечь хозяина от подобных мыслей.
  - Господин, человек, Посредник, может быть магом?
  Юноша запрокинул голову и звонко рассмеялся:
  - Ларант, ты удивляешь меня. Разве маг позволит с собой такое сделать? Там, может быть, Посредник и был магом, но не здесь. Однако если мы дадим гостю много времени... очень много, то он может попытаться сделать из Посредника мага. Но на это уйдут годы. Конечно, мы не станем столько ждать.
   - Да, господин.
  - Посредник прежде всего начнет плести интриги. Сначала мелкие, а потом покрупнее. Будет тяготеть к золоту, богатству, почестям, женщинам... Не спорь, Ларант! Я все знаю. Сам в бой никогда не пойдет, но пошлет вместо себя кого-нибудь, с кем потом, возможно, даже не расплатится. Или расплатится лишь обещаниями. С удовольствием предаст своих союзников ради мелкой выгоды. Ему чужды понятия дружбы и любви. Он - интриган и политик. Бесчестная, лживая личность. Будет скрывать свои истинные желания за благородными фразами. Станет утверждать, что служит от всего сердца своему богу, или даже людям, одновременно подгребая под себя богатство. Как и все вы, Ларант. Не спорь! Но других у нас нет и быть не может.
  В душе у жреца бушевала буря. Он знал, что господин прав, и это знание доставляло огромное беспокойство. Получалось, что хозяин совершенно не верит в его преданность. А значит, может избавиться от него в любой момент и заменить кем-то. Но одновременно понимает, что этот "кто-то" будет подобием Ларанта. Поэтому если жрец не станет совершать ошибок и понапрасну злить господина, то замены не произойдет. Такие все.
  - Но почему вы взяли бы с собой верховного жреца, если понимали, что Посредника так легко найти? - человек решился задать опасный, но важный вопрос.
  - Ларант, другие миры не похожи на наш, - снисходительно пояснил юноша. - На это вся надежда. К тому же кого еще брать? Больше некого. Вы связаны с нами, а мы - с вами. Так все устроено. Кстати, тебе может и повезти - тогда найдешь обоих очень быстро.
  - Как повезти, господин?
  - Гость может оказаться настолько наивным, что прикажет Посреднику обратиться к местным жрецам в поисках помощи. Так было пару раз. Поэтому ты постарайся не спугнуть. Никто ведь не знает, что мы уничтожаем гостей. Мало кому известно даже об их существовании. Пусть так и будет.
  - Да, господин.
  - И вот еще что, Ларант. Удвой количество жертвоприношений мне. Человеческих. До тех пор, пока мы не расправимся с гостем. Так будет спокойней, больше силы. И сделай это тайно.
  - Да, господин.
  
  Утро встретило Виктора криками детворы, бегающей по дороге рядом с его домом. Поворочавшись на неудобном топчане, он открыл глаза, моргнул несколько раз и решительно встал на ноги.
  "Вот и новый день в деревне, товарищ агроном, - подумал он. - Надо выйти в поле, окинуть взглядом посевы и начать выполнять план по урожаю. Прежде всего - украсть зерно у соседнего колхоза, иначе не выполнишь... О, какая чушь лезет в голову".
  Выглянув в небольшое окошко, затянутое мутной пленкой - налимьей кожей, Антипов обнаружил, что утро далеко не раннее. Видимо, отец решил не будить его, считая все еще больным. Но Виктор чувствовал себя отлично.
  Его взгляд упал на стол. На нем что-то стояло, покрытое белым полотенцем, одной из немногих вещей, оставшихся от матери Ролта. Студент осторожно заглянул под полотенце. Там обнаружились краюха хлеба и глиняный кувшинчик, наполненный молоком. Кушарь был заботливым отцом даже несмотря на пристрастие к вину.
  Быстро прикончив завтрак, Виктор вышел на улицу. По сравнению со вчерашним днем, на ней царило оживление. Пара телег, груженных сеном, ехала в противоположных направлениях, около десятка детей бегали туда-обратно с веселыми воплями, трое солдат в кольчугах неторопливо брели куда-то, держа на плечах тяжелые копья. Один из них, седобородый крепыш, завидев Антипова, приветливо махнул ему рукой. "Дядька Пестер", - немедленно отозвалась память Ролта. Виктор изо всех сил замахал двумя руками, демонстрируя радость. Пестер, ветеран многих сражений, знал Ролта с самого детства и относился к нему очень хорошо. Его привычка дарить Ролту пряники по праздникам не претерпела никаких изменений по мере взросления сына лесоруба. Для Пестера тот оставался маленьким мальчиком, лишь по какой-то иронии судьбы выглядящим взрослым.
  Но сейчас Виктору было не до сентиментальных размышлений. Он собирался навестить то самое место на опушке. Где был Кушарь, Антипов не знал, но догадывался. Либо отправился в лес, чтобы пометить подходящие стволы, либо околачивается в трактире. Второе вероятней.
  "А что, пометить стволы - удачная мысль, - подумал Виктор. - Пусть Ролт этого не делал самостоятельно, но знал ведь, как надо! Мне, конечно, все стволы до лампочки, но ведь нужно что-то сказать на выходе из ворот замка. Интересно, сколько еще придется врать? Наверное, очень и очень много. Но ничего, вон один немецкий барон врал, врал и прославился в веках. Потому что делал это с размахом. Может быть, и мне врать с размахом? Но разве кто-нибудь тут оценит? Ролт даже не умел читать, да и все его знакомые тоже".
  Прихватив небольшой топорик, Антипов направился туда, где, по мнению сына лесоруба, должны быть ворота замка. Он шел мимо коричневых домов, покосившихся и не очень, мимо большой казармы, во дворе которой всегда находилось несколько солдат, и мимо колодца, к которому выстроилась очередь людей с пустыми ведрами. Там же была и Ханна.
  Поколебавшись, подойти к девушке или нет, Виктор решил все же подойти. После того как ему исполнилось двадцать, он очень редко испытывал робость перед противоположным полом. Разве что суперкрасавицы могли заставить его сердце биться чаще еще до момента знакомства. Уверенному в себе мужчине женская красота обещает счастье, а неуверенному говорит о том, что счастье достанется другому.
  Ханна заметила Ролта, но не подала вида, а лишь краем глаза наблюдала за тем, как он приближается.
  - Привет, - Антипов обратился к девушке, остановившись так близко, что мог отчетливо рассмотреть слегка вьющиеся темные волосы. - Как поживаешь? Поменяешь ведро на топор? Смотри - почти новый.
  Ханна развернулась и посмотрела на собеседника широко раскрытыми глазами. Она просто не знала, как себя вести. Ролт, стоящий перед ней, настолько отличался от прежнего Ролта, что девушка с трудом собралась с мыслями.
  - Привет, - тихим голосом ответила она. - Ведро мне нужно. Чтобы воды набрать.
  - Я тебе его одолжу тогда после обмена, - сообщил Виктор. - А ты со мной за аренду ведра топором расплатишься.
  Ханна слегка нахмурила черные брови. Смысл сделки от нее ускользал.
  - Ты шутишь, да? - неуверенно спросила она.
  - Почему шучу? Если ты добавишь еще один поцелуй, то я, так и быть, дам тебе ведро в вечное пользование.
  - А ну пошел, охальник! - закричала стоящая рядом женщина средних лет, замахиваясь на Виктора коромыслом. - Ты смотри! Средь бела дня такое предлагать!
  - Ухожу, ухожу, - Антипов резво отпрыгнул в сторону. - Видишь, Ханна, эта милая женщина посоветовала с тобой о поцелуе договариваться вечером. Так что до встречи!
  И Виктор покинул колодец, оставляя за спиной изумленных зрителей. Увы, он знал, что его шансы невелики. Помимо Террока, за Ханной волочились еще несколько солдат из гарнизона, и это было уже серьезно. Сын лесоруба занимал слишком низкую ступень на социальной лестнице, чтобы соперничать с ними.
  Антипов бодро зашагал по направлению к воротам. Рядом с ними дорога превратилась в мостовую - барон заботился о комфортном выезде из донжона. В целом Виктора очень интересовал вопрос - почему деревянные строения не заменили каменными. У Ролта имелось любопытное воспоминание, прочно вошедшее в память со времен раннего детства: осада замка. Тогда неведомый противник использовал требушеты. Забавное такое орудие, навесом метающее шары, сделанные из какого-то весьма горючего материала. Разумеется, их поджигали перед выстрелом. Вот это было веселье! Сгорело все, что могло сгореть. К счастью, людей во внешних домах не оставалось, поэтому потери были не очень велики, но все буквально задыхались от едкого дыма. Дышать можно было только в подвале донжона. Атаку отбили, но неприятные воспоминания остались. Потом дома отстроили. Снова деревянные, с соломенными крышами.
  Внешние ворота крепости были стандартны. По крайней мере, Виктор представлял их себе именно так. Двустворчатые, темные, окованные железом и часто ремонтируемые. Барон заботился о защите замка. Сейчас ворота были закрыты. Но Ролт знал, что можно выйти через небольшую калитку в них.
  Он подошел поближе. В нос ударил запах конского навоза - из ворот недавно выехало несколько повозок, оставив отметины. У калитки за раскладным походным столиком, расположенным не на мостовой, а на траве, сидели двое стражников в серых накидках. Они играли в кости. Еще один стоял на своем посту на стене между зубцами и, опершись на копье, вглядывался вдаль.
  Стражники вели интеллектуальную беседу.
  - Слушай, Панта, а вдруг трехрукий тебя палицей по башке вдарит? Что ты будешь делать? - спрашивал невысокий крепыш, собирая заскорузлыми руками кости, чтобы положить их в рассохшийся стаканчик.
  Другой, явно длиннее, даже несмотря на то что они оба сидели, отвечал, оживленно жестикулируя:
  - Да чего тут делать-то? Увернусь и попробую достать его копьем.
  - А ну как промахнешься? Трехрукие - они ловкие. Сам знаешь. А палица-то за твоей спиной.
  - Ну... тогда быстро отпрыгну в сторону и попробую еще раз ударить.
  - А если он тоже развернется? - продолжал настаивать крепыш.
  - Тогда я отступлю.
  - Но придется опять от палицы уворачиваться.
  - Слушай, Нарпен, а почему ты на его стороне?! - возмутился долговязый.
  - На чьей? - удивился тот.
  - Трехрукого. Мы же с тобой служим одному господину. Вот подкрадись к трехрукому сзади и ударь его копьем!
  В этот момент оба соблаговолили обратить внимание на Виктора, скромно стоящего неподалеку.
  - А тебе чего, недоумок? - с неприязнью поинтересовался крепыш. Нарпен издавна недолюбливал сына лесоруба. Казалось бы, без видимых причин.
  - Мне нужно в лес, - просто ответил Виктор.
  - Зачем?
  - Зарубки сделать.
  Антипов старался говорить кратко, чтобы не выбиваться из стиля Ролта. Стражники - не подмастерье кузнеца и не женщины у колодца. С ними лучше не враждовать. Конечно, Виктор - отчаянный парень, но не настолько, чтобы нарываться на явные и неотвратимые неприятности.
  - А отец знает? - присоединился к разговору долговязый.
  - Он меня туда и отправил. Нужно выполнить заказ господина барона. - На этот раз кратко высказаться не удалось.
  "Убедительное вранье - залог не только материального благосостояния, но и физического здоровья, - подумал студент. - Интересно, это вот съедят или нет? Не побегут же в самом деле к хозяину спрашивать".
  Стражники съели.
  - Проходи, - недовольно буркнул Нарпен, вставая из-за стола, чтобы отодвинуть засов на калитке. - А если ты потеряешься и нас пошлют на поиски, то я тебя так отделаю, что еще долго никуда пойти не сможешь.
  - Постараюсь не потеряться, - вежливо ответил Виктор, которого так и подмывало ляпнуть что-нибудь, описывающее в полной мере суровый быт стражников.
  - Постой-ка, так ты выздоровел полностью? - поинтересовался долговязый, когда Антипов был уже совсем рядом с воротами. - Твой отец рассказывал, что ты надолго слег, а люди говорят, что ты странный какой-то стал.
  - Я был странный. А стал нормальный.
  "Моя история уже известна всем. Быстро. Хотя чего удивляться - в замке все друг друга знают. И говорить им больше не о чем. Мало что происходит. Зачем мне быть в центре обсуждения, если сам еще ничего не понимаю? Может, их отвлечь как-то от этой темы? Донжон поджечь, что ли? Это надолго займет их внимание, господин факир".
  - Правда поумнел, что ли?
  - Нет, еще не очень.
  - Ну ладно, иди давай. Пошевеливайся, ворота закрывать надо.
  Виктор оказался за пределами замка в первый раз после своей болезни. Казалось, что он переступил невидимую черту: раз - и все, что напоминало о плохо сделанных строениях, непривычных запахах и непонятных людях, куда-то исчезло. Остались лишь поле и отблески солнца на еще не успевших высохнуть капельках росы, притаившихся в яркой траве.
  "Почти как дома, - подумал Антипов. - То же небо, та же растительность, да все то же. Если не оборачиваться и не смотреть под ноги. Любопытно, какая здесь климатическая зона? Как на юге России? С другой стороны, на лесостепь похоже. Тогда в целом холоднее будет. А мостовую, подобную этой, видел лишь в детстве. Ехал по ней на велосипеде по дурости. Приходилось сжимать зубы, иначе они стучали сильно. Сразу понял, почему продвинутые велосипедисты носят шлемы с ремешками. Чтобы мышцы челюстей отдыхали. А здесь что носят, интересно, если едут на телеге по этому вот?"
  Он резво вышагивал по дороге, крутя головой и пытаясь вобрать в себя новые впечатления. Память Ролта сообщала, что тут, в принципе, безопасно. Разбойников поблизости от замка нет, и соседские солдаты тоже не показываются. Баронскую собственность грабят, конечно, но это касается лишь дальних деревушек.
  Виктор знал, куда нужно идти. То место находилось относительно недалеко. Нужно было пройти через поле, потом найти тропинку и углубиться в соседний лесок. Сразу за большим и старым дубом резко свернуть вправо - и до поляны рукой подать.
  Лес тоже выглядел как обычно. Шорох веток под ногами, пение птиц, шелест листвы - здесь воспоминания Виктора и Ролта были едины. Молодой человек начал свой путь неспешно, но постепенно ускорялся. Любопытство вело его. Какое-то смутное чувство подсказывало, что он непременно найдет на опушке если не все ответы, то хотя бы их часть. Любопытство вообще заставляет людей делать многое, это - ненасытное пламя, чем больше бросаешь в него дров, тем ярче оно разгорается и больше требует.
  
  
  Глава 4
  
  Поляны бывают разные. На некоторых удобно отдыхать, на других - заниматься любовью, на третьих - выращивать картошку, а на четвертых - говорить по-древнегречески. По сути, чем поляна хуже аудитории в университете или еще какого-нибудь другого места? Даже лучше. Ведь в аудитории мало кто сможет вырастить картошку.
  Виктор четко представлял себе все преимущества поляны перед всеми другими местами и помещениями. Потому что медленно брел по ней и приговаривал:
  - Кто тут? Тут есть кто-нибудь? Или никого нет? А если никого нет, то зачем я хожу, как умалишенный, и что-то бормочу? Вдруг кто-нибудь услышит. Нет, нужно продолжать. Если услышит, тогда здесь точно кто-то есть, и получится, что я уже не буду умалишенным. Кто тут?
  Излишне напоминать, что его проникновенная речь была именно на древнегреческом, познаниями в котором он очень гордился.
  В ответ колыхались деревья, протягивали к нему свои мохнатые лапы и, казалось, шептали что-то в унисон. Должно быть, древний лес с удивлением вслушивался в незнакомые слова. Солидный дятел, сидящий неподалеку, прекратил свою работу и внимательно наблюдал за странным человеком, наматывающим круги по поляне. О чем думала эта птица? Пыталась решить, хищник ли перед ней? Или просто была рада посмотреть хоть на что-то, выделяющееся из привычной картины?
  - Эгей! Есть тут кто-то, кроме меня? Докажи чем-нибудь, что ты здесь есть. Нет, не так. Лучше докажи, что я здесь есть.
  На десятой минуте Виктор подустал. Он уже перестал ходить по кругу, а медленно добрел до центра опушки и уселся на траву.
  "Ну-с, путешественник между мирами, что будешь делать? Сидеть тут и ждать непонятно чего? Предчувствия подвели тебя, господин оракул. Похоже, предсказаниями тебе на жизнь не заработать. Разве что будешь предсказывать те события, до которых точно не доживешь. Так делали все уважающие себя люди".
  Антипов, бесплодно посидев еще минут двадцать, поднялся и зашагал прочь. Его одолевала неожиданная горечь. Оказалось, он очень надеялся на то, что некто или нечто на поляне даст хоть какое-то объяснение происходящего. По сути, в этом заключалась единственная реальная надежда хоть что-то узнать. Виктор редко когда унывал, но сейчас ощущал себя маленькой щепкой, которой играют волны, бросая ее то туда, то сюда или даже возвращая на место. Груз произошедшего навалился в полной мере на его жизнерадостную натуру, придавливая к земле своей тяжестью. Виктору было тяжело идти, тяжело дышать и даже тяжело думать. Почему это все должно было случиться с ним? Чего он сделал такого, чем заслужил подобное? Перед его взором вставали родители, родственники, друзья, сокурсники... Он бы отдал многое, чтобы только их увидеть еще раз. Многое? Но что? У него сейчас ничего не было. Совсем ничего. Он был один в незнакомом мире. Даже без права на объяснения. И чувство щемящего одиночества захватило его. Сделав несколько шагов, Антипов привалился к ближайшему дереву и застыл, закрыв глаза. Он не хотел шевелиться. Горечь свершившейся несправедливости словно парализовала его мышцы. Виктор стоял недвижим, полный беззвучно кричащего отчаяния.
  "Тук-тук", - возобновил свою работу дятел.
  "Тук-тук".
  - И долго...
  "Тук-тук".
  - ...ты будешь...
  "Тук-тук".
  - ...тут стоять?
  Антипов медленно поднял голову. Ему показалось или... нет? Наряду со стуком дятла он слышал какой-то шепот. Или все-таки показалось? Виктор насторожился.
  - Нет, ты можешь стоять, конечно, но считаю своим долгом сообщить, что скульптуры из тебя не получится. Даже опытный Фидий не взялся бы за то, чтобы ваять такого, как ты. Тебе нужно сначала пару лет поработать над телом, прежде чем принимать такие позы. Ты вообще кого изображаешь? Мать, скорбящую по павшим воинам? Но у тебя не тот наряд. Даже самый плохой актер понимает, что мать нужно играть в более просторной одежде, подложив пару валиков куда надо. Ты чего молчишь? У тебя вообще есть валики?
  - К-кто здесь? - с трудом разжав губы, произнес Виктор. Теперь шепот был отчетливо различим, но определить точку, из которой он доносился, не представлялось возможным. - Ты меня слышишь?
  - Да и голос твой тоже так себе. Что это за дребезжание? Разве так говорят актеры? Где твоя дикция? Разверни диафрагму!
  - Ч-что?
  - О, никчемный актеришка! Попробуй еще раз. Добавь в голос силы. "Кто здесь?!" Примерно так. Представь, что ты в амфитеатре. Голос должен нестись вдаль. Давай. Пробуй.
  - Ч-что?
  - Вот за это "что" мой братец Аполлон тебя бы уже убил. И правильно! Я давно советовал ему истреблять плохих актеров или отдавать мне, в солдаты. Зачем им мучиться самим и мучить зрителей? Что у тебя вообще за акцент? Ты можешь говорить разборчивей?
  - Нет. Это не мой родной язык.
  - А чей же? Мой, что ли?
  - Я... не понимаю. Я вообще не актер!
  - Как не актер? А чего тогда стоишь в этой позе?
  - Не знаю. А ты-то кто?
  Возникла пауза. Казалось, незнакомец либо обдумывает такой простой вопрос, либо возмущен тем, что его вообще задали. Выяснилось, что последнее.
  - Кто может быть хуже человека, выдающего себя за другого? Только невежа, который сам не знает, кто он есть! Друг мой, тебя где воспитывали? Даже спартанцу известно, что прежде чем просить собеседника представиться, нужно сначала это сделать самому!
  Суровая отповедь озадачила Виктора. Но больше всего его удивила предыдущая фраза, в которой невидимый оратор сообщил, что Аполлон - его брат. Пребывая в состоянии недоумения, молодой человек ответил:
  - Я - Ролт... то есть, Виктор... Антипов.
  - У тебя три имени?
  - Нет, одно.
  - Какое же из них верно?
  - Не зна... Все верны.
  - Получается, что три?
  - Одно.
  - Какое же?
  - Виктор... или Ролт.
  - О, мой друг, я вижу, ты еще не пришел в себя. Но ничего. Такое бывает. Не все хорошо переносят переход. Как тебя звали до того, как ты сюда попал?
  Вот теперь Антипов понял, что такое смешение чувств. А точнее, состояние, когда разные эмоции быстро сменяют друг друга. Сначала было глухое отчаяние, потом несказанное удивление, а сейчас - огромная радость. Собеседник знал, что с ним случилось! А значит, наверное, мог и помочь отсюда выбраться!
  - Виктор, Виктор меня звали! А где я, а? Как сюда попал? Ты мне можешь помочь?! - Чувства перехлестывали через край. Молодой человек задавал бы гораздо больше вопросов, но сжавшееся горло не позволяло этого сделать.
  - Спокойнее, мой друг, спокойнее, - невидимый собеседник почувствовал состояние Антипова. - Воину не пристало так нервничать. Ты обязан с равнодушием принимать даже самые яростные удары судьбы.
  Недоумение Виктора усилилось. Голос сначала принял его за актера, а теперь вот называет воином. Мелькнула даже мысль, что тот издевается, но Антипову было не до этого. Предстояло выяснить самое главное.
  - Но где я?! Что со мной?! Почему я в этом теле?!
  - Я же сказал тебе, чтобы ты успокоился. Даже то, что ты умер, не должно мешать вести себя подобающим образом. Хороший воин и после смерти выполняет свой долг. Некоторые устилают своими телами дорогу врагам, мешая им наступать, а другие, разлагаясь, приносят во вражеский стан смертельные болезни. Видишь, тебе есть с кого брать пример.
  - Я умер?! - вскричал Виктор, реагируя лишь на ключевую фразу.
  - Умер, да. И зачем об этом кричать? Кричать вообще нужно лишь в бою, чтобы напугать противника, внести панику в его ряды. Разве ты видишь противника? Нет. Здесь только деревья, звери, я и ты. Вот так, мой друг.
  Антипов на минуту умолк. Его радость сменилась растерянностью. Собеседник попался сложный.
  "Что за фигня? - думал Виктор. - Может быть, это все часть бреда? Неизвестно кто вещает неизвестно откуда неизвестно что. Я умер? И должен брать пример с тех, кто разлагается, устилая своими телами путь врагу? Может быть, если громко позвать врача, что-то изменится? Дежурного психиатра, например. Если подумать, то я могу быть в больнице с той же вероятностью, с какой нахожусь в лесу и выслушиваю речи какого-то сумасшедшего, принимающего себя за брата Аполлона".
  Однако Виктор решил дать собеседнику да и самому себе еще один шанс. Его разум утверждал, что происходит что-то непонятное, нелепое, чего не может быть, а вот чувства говорили о другом. Они настоятельно советовали поверить, именно поверить в случившееся. Зрение, слух и обоняние в унисон твердили, что все - правда. Антипов на самом деле находится в лесу и говорит с невидимым обладателем весьма своеобразного чувства юмора. Слишком своеобразного. Нужно сделать еще одну попытку. Последнюю. Или нет. Предпоследнюю. Или что-то вроде того.
  - Я спокоен и не кричу, - сказал Виктор. - И уже представился....
  Негромкий смех был ему ответом.
  - Это был намек, мой друг. Я понимаю. Может быть, ты не столь безнадежен, как мне показалось сначала, когда я наблюдал твое блуждание по поляне.
  Антипов не отвечал. Он ждал. Несколько лет, проведенных в университете, приучили его никуда не торопиться. Если преподаватель вызвал тебя, то нужно дать ему выговориться. Кто знает, насколько эта информация пригодится в ответе рационально мыслящему студенту. Виктору вот часто "пригождалась".
  - Ну что же, печально, конечно, что ты меня не узнал, но тут уже ничего не поделаешь. Если бы узнал, то я бы, возможно, остался в твоем мире. Реалистичность в оценке обстановки - вот отличительная черта любого воина, поэтому я не требую большего, чем судьба может дать. Меня зовут Арес, мой друг. Вот так.
  Виктор нахмурился. Потом помедлил и нахмурился еще больше. Он знал, кто такой Арес. Но именно это знание не позволяло поверить в сказанное. Арес, бог войны, сын Зевса и Геры, брат Аполлона и Геракла, жестокий и насмешливый, беспощадный и отважный, собиратель побед, покровитель героев и сеятель раздора. Он был странным, этот бог. Настолько странным, что казался изгоем на Олимпе. Отец Зевс давно бы уже сбросил его в Тартар, если бы не заступничество матери. Антипов читал множество историй о Древней Греции, в некоторых из них Арес представал с положительной стороны, в других - с отрицательной, но никогда даже в своих самых страшных снах Виктор не мог предположить, что кто-то, с кем он общается, назовется этим именем.
  "Вот это я свихнулся, так свихнулся, - подумал студент. - Ну ладно бы какой-нибудь другой бог, например, из этого мира. Кто-нибудь, чье имя мне даже не знакомо. Или тот же Зентел, которого почитал Ролт. Но Арес! Вот же невезуха. А ведь все так удачно складывалось. Я почти поверил в то, что оказался вдруг в чужом месте в чужом теле. Строил планы, изучал местность, даже с девушками общался! А оказывается что?"
  Виктор хранил скорбное молчание. Последние несколько минут истощили его эмоционально. Быстрые переходы от одного чувства к другому не могут продолжаться вечно. Он ведь так надеялся, так переживал... А сейчас чувствовал себя как ребенок, которому вручили давно обещанную и желанную игрушку - и сразу же забрали обратно. Ребенок бы рыдал, а Антипов мрачно размышлял о происходящем.
  - Тебе не нужен врачеватель, мой друг. Твое тело в порядке, а дух не настолько плох, чтобы обращаться за помощью.
  "Ну вот, начинается, - еще более мрачно подумал Виктор. - Голос читает мои мысли! Если слышишь голоса внутри своей собственной головы или кто-то знает, о чем ты думаешь, то это верный признак душевного расстройства. Интересно, как называется мое заболевание, господин Гиппократ?"
  - Конечно, никто не может читать твоих мыслей, - продолжал собеседник. - Даже если бы мне удалось войти в твое тело, то и тогда вряд ли справился бы с этой задачей самостоятельно. Просто, понимаешь, я видел столько человеческих лиц за свою жизнь, что читать по ним не составляет никакого труда. Ты нахмурился, сосредоточился и ушел в себя - значит, думаешь о своем здоровье. Встревожился, с опаской смотришь по сторонам - значит, подозреваешь, что за тобой следят. За твоими мыслями, например.
  "Какой сложный глюк, - восхитился про себя Виктор. - И словоохотливый. Только посмотрите, как разглагольствует! Я бы так не смог. Вот этот пассаж насчет лиц весьма удачен, господин Цицерон. Удивительно, что он еще скажет?"
  - И в том, что я скажу, нет ничего удивительного. Никто не может читать мысли. Эх, сколько достойных людей на самом деле заболели из-за недостойных подозрений. Вы, люди, такие прямолинейные. Думаете, что весь мир вращается вокруг вас. Вот скажи, зачем кому-то следить за твоими мыслями? Ты - великий поэт, философ, музыкант? Не думаю. Мы уже даже выяснили, что ты и не актер вовсе. Чего ценного в твоих мыслях? Что они могут дать миру, твоим или моим врагам? Хотя нет, моим врагам, если таковые тут есть, они как раз могут многое дать. Но даже я спокоен на этот счет.
  Этого Антипов уже не мог вынести. Скорбь скорбью, но в мании величия его еще никто не уличал. Да и не существовало ее, этой мании. Он никогда не был даже отличником, хотя точно знал, что стоит ему немного поднапрячься - и признание преподавателей посыплется на него, как из рога изобилия. Но напрягаться не хотелось. Его грела, как и многих подобных ему, тайная мысль о своем огромном потенциале. Грела из года в год, и приятное тепло, излучаемое ею, сопровождало бы еще не одно десятилетие, если бы не досадное происшествие на раскопках.
  - Так что, это все на самом деле? - наконец решил поинтересоваться вслух Виктор. - Тебя зовут Арес? Тот самый Арес?
  - Тот, да не тот, мой друг. Тот, потому что у меня еще сохранились имя и воспоминания. А не тот, потому что от прежней силы остались лишь крохи. Жалкие крохи, которые заставляют меня так долго все объяснять никчемному актеришке, вместо того чтобы сделать большой вклад в местную культуру - испепелить его на месте.
  - Меня испепелить? - уточнил Антипов.
  - Тебя, мой друг, тебя, - ласково продолжал голос. - Печально наблюдать, как, несмотря на все сказанное, ты все еще стоишь в той же горестной позе и говоришь так, словно жуешь траву, давно уже разжеванную коровой и выплюнутую через день после проглатывания.
  Виктор отошел от дерева. Он поймал себя на том, что все еще оглядывается по сторонам, пытаясь определить источник голоса. Абсолютно ничего не обнаруживалось.
  - Но акцента я не могу убрать, - ответил студент. - Для этого нужно общаться долгое время с носителями языка. А они уже все умерли.
  - Ты просто старайся, - посоветовал невидимый собеседник. - А за временем дело не станет. Мы с тобой еще много раз будем беседовать. Ты начнешь тренировать речь, а я - терпение. Видит Зевс, если бы мне удалось бросить копье, когда ты стоял у дерева в той позе, то я бы пришпилил тебя к нему. И тогда Фидий смог бы все-таки изваять статую под названием "Он раздражал Ареса".
  Вот теперь и здравый смысл подсказал Антипову, что он вряд ли говорит с собственной галлюцинацией. Ему было очень сложно представить себе глюк, который угрожает проткнуть своего носителя холодным оружием.
  - Почему это мы будем еще много беседовать? - осведомился Виктор, которому совершенно не понравилась перспектива остаться с собеседником до того момента, когда тот наконец сможет бросить копье. - Да и вообще что происходит? Я ведь имею право знать, что происходит, не так ли?
  - Имеешь, мой друг. Люди вообще имеют право на многое, но почему-то хотят лишь денег. Ты будешь сам спрашивать или тебе вкратце рассказать?
  - Лучше рассказать. - Антипов не был уверен в своей способности задать правильные вопросы. Он просто не знал, с чего начинать, не представляя себе ситуацию даже в целом, поэтому приготовился внимательно слушать.
  - Что ж, если вкратце, то наши дела с тобой плохи.
  На опушке воцарилось молчание. Дятел, возобновивший свою работу, замолк сразу после начала разговора. Сейчас можно было, что называется, "слушать тишину". Даже листья деревьев не издавали ни единого шороха, а словно замерли на своих ветках. Мечта любого романтика. Создавалось впечатление, будто и лес, и трава, и небо лишь изображены на огромной и чрезвычайно удачной фотографии. Яркая зелень на светло-синем фоне. Казалось, из-за неподвижного шершавого коричневого ствола сейчас выглянет хлопотливая белка с орешком в зубах, прилетит какая-нибудь неторопливая птица и чинно усядется на ветку, чтобы почистить перья, заяц выпрыгнет из-за небольших кустов, потому что пришло время его, заячьего, обеда. Но не было ни белок, ни птиц, ни зайцев. Не было даже ветра. Все замерло в молчании. Настоящий, истинный, неисправимый романтик затаил бы дыхание, продолжая любоваться прекрасным лесом и слушая тишину.
  - А дальше? - спросил Виктор.
  - Дальше? - тут же откликнулся голос. - Нет никакого дальше. То, что с нами произошло и происходит, отлично описывается фразой: "Наши дела с тобой плохи". Вот так.
  - Но нельзя ли уточнить, почему плохи и как они дошли до этого? - Антипов решил не сдаваться. У него мелькнула догадка, что каждое нужное ему слово придется в буквальном смысле вытягивать.
  - Я слышу иронию в твоих словах, мой друг. Это хорошо. Ирония лучше отчаяния или безумных мыслей. Дела плохи потому, что мы оба практически мертвы и находимся в чуждом нам мире.
  - Мертвы? - В голосе студента слышалась озадаченность. - Я совсем не чувствую себя мертвым. Другое дело, что тело - не мое.
  - О, ты умер, можешь мне поверить. Когда на голову человека падает огромная плита, отчего эта самая голова слегка сплющивается, то человек, как правило, умирает.
  - Моя голова сплющилась? - уточнил Виктор.
  - Твоя, мой друг, твоя.
  - Но я же осознаю себя! Могу думать, вспоминать, говорить! С тобой могу говорить, наконец!
  - Можешь, но очень плохо, - согласился голос.
  - Да какая разница - плохо или хорошо?! Главное, что я это все могу делать. Значит, я не умер.
  - Во-первых, есть разница. И мне очень хотелось бы, чтобы ты это все делал хорошо. Так будет лучше для нас обоих. А во-вторых, в том, что твое тело умерло, а личность - нет, есть только моя заслуга. Ты при жизни ничего не сделал для того, чтобы обеспечить себе хоть какое-то посмертие.
  - Так это ты перенес мою личность в тело Ролта? - поинтересовался Виктор, уже зная ответ.
  - Да. Иначе ты бы умер. Вообще умер.
  "Вот это новость. Он утверждает, что меня спас. Ну, хорошо, допустим. Вряд ли рай или ад, если они есть, имеют такой странный вид. - Мысли Антипова неслись вскачь. - Но как он это сделал? Да и с какой целью?"
  - Спасибо, конечно, - поблагодарил Антипов своего спасителя. - Я тебе очень признателен. Но буду признателен еще больше, когда пойму, зачем ты это сделал и почему не выбрал какое-нибудь другое тело? В моем мире, например.
  - А ты улучшаешься прямо на глазах, - заметил голос. - Уже рассуждаешь, как подобает воину. Без лишних волнений. Молодец. Я это сделал потому, что мне нужен помощник. В этом вот мире. Во время такого перехода все, подобные мне, теряют свои силы. И на первых порах нам нужен кто-то, на кого мы можем опереться. Кто-то из людей. Я выбрал тебя.
  - Почему меня? - мгновенно отреагировал Виктор.
  - Почему? Обычно, мой друг, выбирают самых достойных. Ты вот тоже показался мне привлекательным за короткое время пребывания рядом с моим сосудом. Я отметил некоторую решительность в твоих действиях, даже азарт. Ты не лишен здравого смысла и, возможно, смекалки. Есть, конечно, еще одна причина. Небольшая.
  - Какая причина?
  - Кроме тебя, выбирать было некого.
   "Н-да. Небольшая причина. Похоже, он все-таки издевается, расхваливая мои достоинства, как издевался до этого, - с некоторой горечью признался себе Виктор. - И суть-то происходящего еще не ясна".
  - Но зачем тебе понадобилось перебираться сюда? - Антипов до этого момента не догадывался, насколько он любознателен. Теперь же интерес к происходящему просто распирал его.
  - У меня не было другого выхода. Благодаря тебе разрушился сосуд, и мир сразу же открылся мне. Пришлось бежать. А что еще делать? Если люди знают о боге, но лишь малая часть искренне верит в то, что он существует, то у этого бога большие проблемы.
  Вопросы роились в голове студента. Ему хотелось знать все. Что собой представляет Арес, почему он бежал именно сейчас и отчего не сделал этого раньше, где он находился до обнаружения храма, в чем роль его, Виктора? Но, к огромному разочарованию, у собеседника появились свои идеи насчет разговора.
  - Теперь мой черед спрашивать, - внезапно заявил голос. - Ты еще успеешь узнать все, что хочешь. Завтра или в другие дни. А вот мне нужно решить кое-что с тобой, пока есть время.
  - Что решить? - спросил Антипов.
  - Ты молодец, - вновь похвалил голос. - Быстро свыкся с ситуацией, не боишься задавать вопросы. Так вот, вскоре сюда придут. Вооруженные люди. Человек двадцать. Третий день уже ходят. Не думаю, что тебе нужно встречаться с ними. Поэтому отвечай быстро и четко.
  - Двадцать человек?
  Ничего подобного в памяти Ролта не было. Люди через лес обычно не ходили.
  - Да. Лазутчики. Одна группа идет на север, а вскоре другая, такая же, возвращается оттуда. Полагаю, они сменяют друг друга в засаде.
  - В засаде на дороге? - Здесь память Ролта не подвела. Севернее от опушки находился большой тракт, соединяющий баронский замок с ближайшим городом.
  - Может быть. Я не вижу так далеко. Но это пока не важно. Теперь отвечай. В каком теле ты оказался?
  - Вот в этом, - недоуменно развел руками Виктор.
  - Это я сам знаю. Кому оно принадлежало?
  - Ролту. Сыну лесоруба.
  - Крестьянин, значит. Не воин?
  - Нет.
  - Жаль. Где ты живешь сейчас?
  - В замке. Это такая постройка с крепостными стенами.
  - Я знаю, что такое замок, мой друг, - голос Ареса был наполнен безграничным терпением. - Твоей жизни там что-нибудь угрожает?
  - Нет. Не думаю. Если соблюдать правила....
  - Соблюдай! Ты мне нужен живым. Понятно?
  - Да... А зачем?
  - Все-таки ты много вопросов задаешь. Потом узнаешь. Что Ролту известно об этом мире? Ты получил его память?
  - Получил. Но известно мало что. Он ведь был просто дурачком.
  - Дурачком? Похоже, в этом нам не очень повезло. Хотя я подозревал что-то подобное. Слишком уж простым все выглядело. Ладно, могло быть и хуже. В прежнем мире ты чем занимался?
  - Учился.
  - На кого?
  - На... географа.
  - А это кто?
  - Ну... путешественник.
  На поляну опять вернулась тишина. Виктор на этот раз не спешил нарушать ее, но готов был поклясться, что Арес онемел от изумления. Прошло несколько секунд, прежде чем раздался очередной вопрос.
  - У вас там учатся путешествовать?
  - Не совсем так. Не все географы путешествуют сами. Многие просто работают с картами, например.
  Опять пауза. На этот раз не такая длинная, как предыдущая.
  - Мы еще вернемся к этому вопросу, - зловеще пообещал голос. - А ты-то сам сражался? Много выиграл схваток? Побеждал ли героев?
  Если бы кто-нибудь спросил у Виктора раньше, побеждал он героев или нет, то услышал бы твердое "да" с перечислением подробностей - в зависимости от настроения. О, Антипов живописал бы свои подвиги, в которых герои, добрые и не очень, падали как подкошенные под его могучими ударами. Там обязательно была бы прекрасная девушка, последовательно похищаемая героями друг у друга, а Виктор шел бы по ее следу и разил, разил врагов безостановочно. В конце рассказа девушка, несомненно, подарила бы ему свою любовь, если бы не оказалась обладательницей не совсем нормальной сексуальной ориентации. Эту категорию женщин Антипов не находил полезной, но под влиянием вдохновения мог бы поместить в историю. Но тогда девушке пришлось бы умереть в ходе последней эпической битвы. Однако, к сожалению, невидимый собеседник, похоже, интересовался заданным вопросом всерьез.
  - Нет, не думаю, что я сражался, - осторожно ответил Виктор. - Дрался разве что. Вот это было.
  - На чем дрался? - тут же уточнил собеседник.
  - Кулаками и иногда ногами, - Антипов попытался объяснить как можно более подробно, проникнувшись интересом Ареса.
  - Сколько раз? - Теперь в голосе не было даже намека на насмешку.
  - Не знаю... не считал.
  - Побеждал часто?
  - Не очень.
  - Я так и думал... Но ничего, мой друг, ничего. У нас есть время. Я еще успею сделать из тебя бойца.
  - Бойца? - удивился Виктор.
  - Да. Не хочешь же ты быть лесорубом?!
  В самом тоне заключался ответ. Отрицательный.
  - Я вообще-то домой хочу, - честно признался Антипов.
  
  
  Глава 5
  
  Виктор возвращался в замок в расстроенных чувствах. Он совсем не то ожидал найти на опушке. Бывший студент и сам не знал, что там будет, но явно не то, что встретил. Он шел, уже не обращая внимания ни на птиц, ни на облака, ни на траву. Все многообразие его эмоций сменилось одной большой растерянностью.
  "Я влип, похоже, больше, чем думал, - размышлял Виктор. - Мало того что оказался в каком-то средневековье на должности батрака, так еще выяснилось, что Арес тому виной. Тот самый Арес! Невозможно представить. А какая ехидная личность... Ну, постоял я немного у дерева, погоревал, - так что, меня нужно полчаса обсмеивать из-за этого? Наверное, наловчился за тысячелетия шутить вот таким дурацким образом. А может быть, ему просто скучно было, или он вообще спятил? Ведь долго сидел в амфоре, так понимаю. Возможно, несколько сотен лет, как минимум. Нужно спросить потом, сколько же. Я бы свихнулся уже на второй день".
  Антипов шел по лесу, ветки деревьев били его по лицу, но он был так поглощен раздумьями, что не замечал этого.
  "Вот будет занятно, если он спятил. Что мне делать с безумным богом войны? Хотя что это я... Мне даже не известно, что делать с нормальным! Он ведь заторопился и ничего не рассказал толком. Будем надеяться, что завтра расскажет, - надо только пораньше прийти, чтобы с теми лазутчиками не столкнуться".
  Виктор резко остановился. Мысль о лазутчиках не понравилась еще больше, чем размышления о странном боге. Память Ролта не просто утверждала, что их тут не должно быть, а самым решительным образом требовала сигнализировать о появлении потенциального врага кому надо, а именно - страже баронского замка. Все-таки Ролт - человек барона, живущий практически в его доме. Было жаль, что из-за спешки не удалось расспросить Ареса подробней о засаде на тракте.
  "Похоже, в моей жизни намечается очередное то ли приключение, то ли похуже. Стану Матой Хари. Она, правда, была женщиной и разведчицей, а я буду мужчиной и контрразведчиком. Если все пройдет как надо, может быть, и награда от барона перепадет. Пора думать о карьере, раз уж я здесь задерживаюсь. Из батраков - в прорабы! Чем не девиз? Кстати, нужно сообразить, что именно рассказывать...".
  Антипов не на шутку задумался. Вопрос о засаде был сложный. Как не сделай - все плохо.
  "Я-то этих самых лазутчиков не видел. Вдруг в замке подробно расспрашивать начнут? Может, сказать, что видел лишь тропинку? Засмеют ведь. Вдруг тропинка животными оставлена? Опять-таки, как по ней определить, что там двадцать человек прошло? Ролт - не Шерлок Холмс. Сказать, что видел их сам, а если расспрашивать будут, прикинуться безумцем? Тут - дело тонкое, могут вообще не поверить. Но постараюсь. На месте будет ясно, что и как говорить".
  С этими не совсем радостными мыслями озабоченный и исцарапанный Виктор опять двинулся в путь. Он успел подумать о многом, но так и не пришел к какому-либо выводу. Например, поразмыслив о том, что собой представляет Арес, решительно отодвинул эту тему на потом, попытался спрогнозировать, что же богу войны нужно от него, Антипова, но потерпел фиаско, а затем обмозговал новую идею: поведение невидимого собеседника было единственно верным в данной ситуации. Эта мысль пронзила его, как стрела. Виктор, в принципе, был неглупым парнем, а иногда вообще показывал чудеса догадливости. Похоже, к подобным чудесам и относилось такое предположение.
  "Смотри-ка, господин Калиостро, интересно получается, - думал Антипов. - Если бы Арес вел себя иначе, - разве сумел бы так быстро привести меня в чувство? Вот, допустим, он был бы суров и немногословен. К чему бы это привело? К появлению упрямого осла в виде бывшего географа. Уж я-то себя знаю. Да если бы он мне начал сразу же давать указания, то сколько бы времени ему понадобилось на то, чтобы вывести меня из депрессии и заставить поверить в него? А общайся Арес мило и вкрадчиво - я бы точно решил, что спятил. Однако! Этот товарищ, похоже, не так прост. И ведь он со мной заговорил не сразу. А лишь потом, когда я уже готовился уходить. Присматривался! Точно, присматривался... Все-таки он в своем уме, что бы это ни означало".
  Виктор уже давно вышел из леса и медленно брел по пыльной проселочной дороге в сторону замка. Его совершенно не волновал отец, который обязательно рассердится из-за того, что бывший дурачок Ролт куда-то отправился в гордом одиночестве. Антипов знал, что выкрутится, - у него и без того хватало тем для размышлений. Тем более, когда шагаешь, думается легче. Равномерные шаги успокаивают, на них не нужно отвлекаться, а если дорога знакома, то даже нет необходимости внимательно смотреть, куда идешь. Есть только движение и мысли. При этом сочетании человек никогда не окажется в тупике. Он продолжит двигаться, если наткнется на неразрешимую загадку, или думать, если упрется в забор. Тупик невозможен.
  Так и не получивший вожделенного диплома задумчивый географ отвлекся только тогда, когда заметил впереди на пустынной дороге препятствие - стоящую телегу с бортами-перекладинами, доверху заполненную сеном и запряженную рыжей лошадью, лениво помахивающей хвостом. Подойдя поближе, Виктор опознал и возницу - пожилого мужичка, который жил неподалеку от замка. Память Ролта хранила весьма смутное воспоминание об имени мужичка, но зато очень отчетливое о том, что тот к Ролту относился не очень хорошо.
  Приблизившись к телеге, Антипов нацепил на себя одну из самых любезных своих улыбок.
  - Что везешь, старик? - доброжелательно спросил он, трогая душистое сено.
  Мужичок, лысоватый и помятый, возившийся с колесом, только сейчас заметил прохожего. Он распрямился и бросил на Виктора внимательный взгляд. Настороженность тут же ушла с его лица, стоило только узнать говорящего.
  - А, это ты, Ролт, - в голосе прозвучало разочарование. - Сено везу, не видишь, что ли?
  "Похоже, сын лесоруба популярен, - с удовлетворением подумал бывший студент. - Его знают даже те, кого он не знает толком. Вот она - слава. Жаль, что однобокая. Но мы это поправим".
  - Врун ты, - сказал Виктор. - И не стыдно лгать вот этим прекрасным днем, да еще и рядом с замком господина барона? Седина вон в волосах, а туда же... все норовят обмануть бедного Ролта.
  От неожиданных обвинений мужик настолько опешил, что отпустил колесо, которое крепко держал. Оно тут же завалилось набок, а телега опасно наклонилась.
  - С чего это я врун?! Ты что тут мелешь?!
  - Врун, а еще наглый, - печально подытожил Виктор. - Ты ничего не везешь. Ты стоишь.
  Мужик открыл рот, чтобы извлечь из него достойный ответ, но быстро закрыл за ненадобностью.
  - Что случилось-то? - сжалился добросердечный Антипов. - Поломалось что?
  Мужик засопел, наклонился, поднял колесо и вновь принялся прилаживать его на место.
  - Шкворень выпал. Клин такой, который колесо на оси держит. Знаешь? А найти его не смог. Ясно тебе?
  - Ясно, отчего же не ясно, - пожал плечами Виктор. - Может, помочь чем?
  - Что-то ты не такой, как был раньше, - со вновь вспыхнувшим подозрением старик уставился на собеседника. - Я ведь видел тебя несколько раз, говорил с тобой... Ты не похож на себя!
  "Ну еще бы, видел он меня, - подумал Антипов. - Года два назад попытался обманом выманить лезвие пилы, которое Ролт нес к кузнецу на починку. Жулик!"
  - Так это меня по голове приложило, - охотно пояснил бывший студент. - Уже весь замок знает.
  - Чем приложило-то?
  - Бо-ольшим деревом, которое мы с отцом срубили.
  - А, вон оно как. А чем ты помочь-то можешь? В замок сбегать за новым шкворнем? Так я с вашим плотником не расплачусь. Дорого берет. Да и колесо необычное. Его сначала замерить нужно.
  Взгляд мужичка упал на небольшой топор, который висел за коричневым кожаным ремнем Виктора. Мысль, быстрая, как молния, мелькнула в глазах незадачливого возницы.
  - Слушай, Ролт, а может, ты мне сейчас вырубишь шкворень? Хотя бы временный, а? Вон и деревяшка есть подходящая. Ты же лесоруб, знаешь, как с инструментом обращаться. Тут ведь работа тонкая.
  Виктор сделал вид, что раздумывает, и даже поднял глаза к небу. Хотя почему сделал вид? Он на самом деле раздумывал.
  "Вот и настал момент истины. Пока что самый первый момент, - размышлял Антипов. - Местным словам-то я научился. Это легко. А вот сумею ли работать, как это делал Ролт? Кто его знает. Если не сумею, то выглядеть это будет странно. Надо попробовать, но не сейчас. А сделать это так, чтобы никто не видел возможного провала. Сразу же по возвращении в замок. А от пронырливого старикана как избавиться? Отказаться без причины? Нет, с такими жуликами так нельзя. Нужно осторожнее".
  - Пять медяков! - изрек вердикт Виктор, опуская глаза на собеседника.
  - Что?! - старикашка аж подпрыгнул. - Да ты что?! Такую цену за клин ломить?!
  - Пять медяков, и не меньше! - решительно заявил студент. - Вот у меня пять пальцев на руке - на каждый по медяку!
  - Д-да... ты... ты чего?! Пять медяков?!
  - А ты что, думал, Ролт бесплатно работать будет? - с достоинством спросил Виктор, подражая некогда виденному им второстепенному актеру, играющему королей с использованием одной-двух реплик. - Ролт бесплатно не работает! Не хочешь платить - не надо. Оставайся тут, а я там скажу в замке, что ты застрял. Может быть, кто-нибудь придет тебе на помощь. К вечеру.
  "Избавился, ух", - с удовлетворением подумал Антипов, огибая телегу. Но не успел он сделать и десяти шагов по направлению к замку, как настырный старикашка снова окликнул его:
  - Эй! Три! Три медяка!
  - Я считать не умею, - гордо заявил Виктор. - Знаю, что пять - это пальцы на руке. А сколько три - не знаю. До встречи, старик.
  Он прошел еще немного, но мужик вновь закричал, на этот раз с отчаянием в голосе:
  - Пять! Пять, душегуб! Но чтобы клин получился хороший! Чтобы долго служил!
  "Вот же зараза! - подумал Виктор. - Нужно было десять просить".
  - Ты что оглох, Ролт?! Я же согласился на пять! Куда пошел?! А ну, возвращайся! Сам сказал, что пять! Выполняй обещанную работу!
  "Нет, двадцать нужно было просить, двадцать, не меньше", - Антипов нехотя развернулся и величаво направился обратно к собеседнику, брызжущему слюной.
  - Где там твоя деревяшка? - поинтересовался Виктор, лелея надежду, что она окажется неподходящей и можно будет забраковать материал.
  - Вот она, смотри! - старик протянул ему толстое полено, которое быстро извлек откуда-то со дна телеги.
  - Но оно же большое, - раскритиковал заготовку Антипов, уже понимая, что отвертеться не получится.
  - Ничего, снимешь лишнее. Мне не жалко.
  Студент деловито осмотрел полено. Если бы за осмотр материала заказчика давали профессиональные премии, то он бы занял одно из первых мест.
  - Три медяка задаток! - ухватился за последний шанс Виктор. - Три вперед, а два потом!
  - Чего?! - опять взвился старик. - Да где это видано, чтобы платили, когда работа не готова?! И материал-то мой!
  - Ничего не знаю. Три вперед, два потом. Или прощай.
  - Погодь! Ты же считать не умеешь, - спохватился мужик.
  "И как появляются на свет такие проныры? - возмутился про себя Виктор. - Все-то ему надо, все-то он помнит. Прикинуться дурачком? Да пошел он!"
  - Мое умение считать зависит от цены на товар, - важно изрек Антипов. - Ты платишь или что?
  Если на старикана и произвела впечатление последняя фраза, то перспектива расставания с тремя монетами оказала еще большее влияние. Он насупился и вновь зашарил в глубине телеги. Через несколько секунд на свет появился видавший виды то ли кошель, то ли небольшой мешок цвета ржавчины. Мужик уже давно бросил злосчастное колесо на произвол судьбы и теперь, развязав веревку, достал оттуда три небольших затасканных монетки с зеленоватым отливом.
  - Бери, душегуб! - буквально насильно засунул старик деньги в руку собеседника. - Бери и делай! Мне сегодня еще четыре ходки предстоят.
  Незаметно вздохнув, Виктор потянул топор из-за пояса. В своей прежней жизни заниматься столярным трудом ему не приходилось. Разве что в далеком детстве пытался рубить дрова, когда гостил у родственников в деревне. Осталось уповать лишь на то, что мастерство Ролта тоже перешло к нему по наследству.
  Он опять осмотрел полено, на этот раз внимательно. Потом взглянул на колесо и ось телеги, прикидывая, какой размер клина нужен, и, покрепче сжав рукоятку топора, принялся за работу.
  Подлый старик так и норовил посмотреть, как идет дело, но Виктор неизменно поворачивался к нему спиной, скрывая происходящее. Процесс вырубания клина из полена сначала продвигался плохо. Антипов пытался вспомнить собственные навыки, которых в наличии имелось ограниченное количество. Он чуть не расколол полено напополам, а потом пару раз промахнулся так, что топор просвистел в сантиметре от ноги.
  "Нет, так дело не пойдет, - думал Виктор, продолжая крутиться на месте. - Почему я помню все, что помнит Ролт, но не могу работать как он? Или для движений есть какая-то другая память? Эх, нужно было сказать, что тороплюсь в замок с важным сообщением. Хорошие мысли всегда поздно приходят в голову. Или сейчас сказать? Нет, лучше закончить. Полено слишком уж искромсано. Если его увидит отец Ролта, - возникнут вопросы. А старикан именно к нему побежит жаловаться, даже если деньги верну".
  Антипов заметил, что ему удалось нанести пару удачных ударов, пребывая в состоянии глубокой задумчивости. Он попытался повторить их, но чуть не отрубил себе пальцы на руке.
  "Вот ведь странно: когда я не думаю о работе, она, похоже, получается. Может быть, просто поставить цель, а размышлять о чем-то другом? О птичках, например, рыбках, магах, Аресе, бароне, отце Ролта, мужчинах, не умеющих правильно оценивать свой труд.... Смотри, получается. Получается же!"
  Топор "сорвался" и вновь пролетел на небольшом расстоянии от ноги.
  "Нет, нельзя отвлекаться. Или наоборот - нужно отвлекаться. Но как? Помножить в уме триста двадцать шесть на сто четырнадцать? Ну же, попробуем, господин Ферма".
  Вопреки зловещим ожиданиям Виктора, работа не заняла много времени. Меньше получаса, по приблизительной оценке. Стоило ему отключить свое внимание - и все пошло как по маслу. Ролт в самом деле мастерски владел топором. Что неудивительно - он пользовался им каждый день, начиная с самого детства. Клин получился вполне приличный.
  - Ну что же, старик, попробуем поставить колесо на место. - Антипов вертел в руках деталь и любовался ею. Это было первое его функциональное и нужное произведение, доведенное до конца, включая никчемные поделки на школьных уроках труда.
  Мужичок, имя которого так и осталось неизвестным, потянулся за вожделенной деталью, однако Виктор быстро спрятал руку с ней за спину.
  - Еще две монеты давай!
  - Так не проверили же! Вдруг не подойдет?
  - Подойдет, старик, чувствую, что подойдет. - Теперь Антипов был полон веры в себя. Окажись он дома - обязательно бы увлекся новым делом: вырезанием больших скульптур из дерева. Возможно, это слегка поправило бы его финансовое положение.
  Мужик скептически хмыкнул, но, увидев, что Ролт не собирается отдавать деталь, опять полез в кошель и вытащил оттуда еще две монетки. Виктор взял их и спрятал туда же, куда и первые: меж двух кожаных ремней, образующих его пояс.
  "Если уж начал изображать жадность, то нужно идти до конца, - подумал бывший студент. - Жадность - понятие общечеловеческое, удивления нигде не вызывает. Смотришь на жадного человека и душа радуется - видишь себя в детстве. Кстати, было бы неплохо карманы изобрести, а то тут деньги носят либо в поясе, либо в кошеле. Неудобно, господин Ив Сен Лоран".
  - Ну вот, теперь можно и колесо на место ставить, - с удовлетворением произнес Виктор. - Навались!
  Он сделал вид, что пытается поднять телегу, а когда мужичок пришел к нему на помощь, тут же разжал руки, так что вся тяжесть легла на собеседника.
  - Теперь колесо на ось наденем.
  Антипов поднял колесо с земли, но этим его помощь и ограничилась. Пыхтящий старикан надевал его сам, одновременно удерживая телегу.
  - Отлично! С этим мы справились, - похвалился Виктор. - Будем клин ставить.
  Он нацелил изделие на отверстие в центре колеса и одним точным ударом обуха топора дослал его до упора. Клин стал как влитой.
  - Вот так-то, старик, - сказал Антипов с довольной улыбкой. - Что бы ты делал без меня? Едешь в замок сейчас?
  - А куда же еще? - проворчал мужичок, придирчиво пробуя, хорошо ли стало колесо.
  - В замок - так в замок, - ответил Виктор, забираясь на верхушку сена. - Поехали!
  - А ты чего там расселся? - поразился такой наглости старикан. - Это же моя телега! А ну, слезай. Или плати!
  "Ах, он хочет перейти целиком на товарно-денежные отношения, - подумал бывший студент. - Ну, это можно".
  - Ты не только врун, но и бессовестный тип! Я тут старался, спину гнул на тебя. Думаешь, телегу поднимал и держал бесплатно? А колесо ставил? В нашем договоре была только деталь. Я ее сделал. А ну, плати за остальное, а то не слезу.
  - Сиди уже, - махнул рукой мужичок. - Эх, в худшую сторону ты изменился, в худшую. Раньше был таким покладистым, сговорчивым....
  "Да уж, сговорчивым, на радость таким жуликам, как ты. Но погоди, я вас всех помню. Ролт помнит, конечно".
  - Поторапливайся, старик. Мне в замок надо побыстрее, задержался я тут с тобой. Но не могу не помочь человеку в беде. Что поделать - натура у меня такая. Добрая, сострадательная.
  В замок они добрались быстро - застоявшаяся лошадка припустила резвым шагом. Виктору нравилось лежать на сене. Запах напоминал о чем-то родном, словно он, маленький мальчик, опять приехал к родственникам в деревню и коротает там дни, вдали от родителей и городской суеты. Время идет неспешно, а каждое новое утро приносит приключения и новые впечатления, которые так ценятся детскими сердцами. Антипов даже слегка задремал, и из полусна его вывел резкий окрик стражника у ворот, адресованный вознице.
  Несмотря на расслабленное состояние, Виктор тут же вскочил и съехал по сену вниз, как только телега въехала на территорию замка.
  - А, вернулся, - приветствовал его стражник-крепыш Нарпен, дежурящий у ворот. - Молодец, что не потерялся. Кости целыми сохранил.
  Бывший студент не обратил внимания на недружелюбный тон солдата. Он повернулся к другому охраннику, долговязому Панте, который относился к Ролту совершенно нейтрально.
  - Господин Панта, - сказал Виктор. - Там, в лесу, люди.
  - Да ты что? - с издевкой перебил его Нарпен. - В лесу? Люди? Купцы, что ли, с дороги сбились?
  - Нет, не купцы. Вооруженные люди. Столько, сколько пальцев на руках и ногах.
  - Двадцать, что ли? - уточнил Панта, мгновенно встревожившись. - А где ты их видел?
  - Они шли на север. А тропинка-то уже была вытоптана, - начал сочинять Виктор. - Как раз к тракту шли.
  - К тракту? А ну, постой-ка тут. Я десятника позову.
  Антипов остался в обществе недружелюбного Нарпена, но это не волновало его. Он ждал. Всякое ожидание хорошо тем, что оставляет для предположений самые широкие возможности. Когда ждешь, иногда кажется, что многое изменится: ближайшие планы, внутренние ощущения или даже сама жизнь. И часто не столь важно, кого вот-вот встретишь, - человек ждет не приятеля, начальника или любовницу, а лишь будущего себя, обновленного и улучшенного.
  Десятник Нурия оказался именно таким, каким его помнил Ролт. Жилистый мужчина среднего роста с постоянным прищуром глаз, которые, казалось, выискивали тайного или явного врага и были готовы указать на него натруженным рукам. Десятники барона не отличались образованностью, но в плане боевых качеств им трудно подыскать равных.
  - С кем ты там столкнулся, Ролт? - голос Нурия очень напоминал карканье ворона. - Что это за сказки мне Панта рассказывает?
  - Ни с кем не столкнулся, господин десятник, - Виктор решил говорить как можно путаней, чтобы его не расспрашивали насчет деталей. - Если бы они меня заметили, разве отпустили бы? Просто я их видел, а они меня - нет.
  - Кто это "они"?
  - Люди, господин десятник. Все при оружии. Шли так же тихо, как вы постовых обходите, чтобы их не разбудить раньше времени.
  Нурия слегка нахмурился. Несколько раз он действительно заставал спящих на посту. За этим следовала публичная экзекуция.
  - Ролт, ты по делу говори. Сколько их?
  - Панта сказал, что двадцать.
  - А он откуда знает?
  - Пальцы посчитал.
  - Чьи?
  - Мои, господин десятник. И это удивительно. На руках-то пальцы еще можно у меня заметить. А как же на ногах? Их не видно ведь. Панта - голова.
  Нурия обернулся и с изумлением посмотрел на подчиненного. Стражник пожал плечами и покрутил пальцем у виска.
  Нурия озабоченно поцокал языком:
  - Ролт, с тобой все в порядке? Ты недавно головой ударился. Она... гм... прошла?
  Антипов изо всех сил надеялся, что его речь, выглядящая дурацкой, собьет слушателей с толку и никто не будет дальше особенно расспрашивать убогого. Детали губили и не таких говорунов.
  - Голова после удара деревом уже не болит, - обрадовался было Виктор тому, что план принес свои первые плоды.
  - А про тракт ты что нес? Тебе почудилось? Показалось? Если так, то лучше признайся. Я прощу. Ты больной все-таки.
  - Нет, господин десятник! Не почудилось!
  - Так может быть засада на тракте или нет?
  - Да, господин десятник!
  Озабоченность на лице Нурия усилилась.
  - Вот что, - сказал он, обращаясь к стражникам. - Я сейчас возьму еще пару человек, и мы с Ролтом съездим в лес. Пусть следы покажет. А то сообщу сотнику, а окажется, что парень наврал. А вы - никого не выпускать, пока не вернусь. Никого! Понятно?
  - Как никого, десятник? - удивился Пента. - А господина барона?
  - Его тоже не выпускать. Объяснить и не выпускать. На днях хозяйская дочка в город собиралась. Через тракт, конечно.
  Стражники переглянулись, а Нарпен даже присвистнул. Ситуация приобретала весьма серьезный характер. Если кто-то хотел нанести удар по господину барону, то похищение его единственной дочери - самый верный шаг.
  - Ты верхом ездить умеешь? - поинтересовался десятник у Виктора.
  - Ну... так себе. Если не быстро, то да... - Ролт катался на лошадях несколько раз. Не ездил, а именно катался. Без седла и стремян.
  - Не боись, парень, я тебе смирную кобылку дам. - Десятник от души хлопнул Антипова по плечу, отчего тот слегка присел. - Ну-ка, пойдем к конюшням. А по пути рассказывай, парень, рассказывай!
  - Что рассказывать, господин десятник? - поинтересовался Виктор, подозревая самое худшее.
  - Опиши этих воинов. В чем одеты, какое вооружение, были ли среди них трехрукие.
  "Поздравляю соврамши, господин профессиональный свидетель, - с тоской подумал бывший студент. - Вот оно, началось. Я ведь знал, что так будет! Сбить с толку дурацкой болтовней не удалось, да и глупо было на это надеяться. Что же я ему расскажу, если их не видел? Эх, Ареса не было времени подробнее расспросить. И следы еще искать придется... Найду ли их? Может, стоило вообще промолчать? Нет, молчать нельзя. Пока живу в этом замке, нужно же хоть какую-то помощь оказывать. А то вдруг после этой засады будет очередной штурм с требушетами? Огненные шары над головой - это что-то. Ну, я влип. Спасибо, Арес, удружил с этим перемещением сюда".
  - Ну... оружие было такое... обычное. Плащи - зеленые. А трехруких не заметил. Может быть, и были, но я не присматривался.
  - Зеленые плащи? - искренне удивился десятник. - Почему зеленые-то?! И как ты мог не заметить трехруких, если даже сумел всех сосчитать?
  "Спасибо, "мой друг" Арес".
  - Зеленые плащи - это чтобы на фоне листвы быть незаметными, - авторитетно заявил Виктор. - Маскировка, господин десятник. А насчет трехруких ничего сказать не могу. Потому что не знаю точно, как они должны выглядеть.
  Вот последнее было чистой правдой: в голове Ролта царила большая путаница относительно магов и их разновидности - трехруких. Или маги были разновидностью трехруких? Антипов не знал ответа на этот вопрос.
  - Были ли у кого-нибудь два меча и щит? - продолжал допытываться Нурия. - Или меч, щит и палица? Или щит и два каких-нибудь орудия атаки, которые обычный человек не может использовать одновременно со щитом?
  - Может быть, и были, господин десятник, - рассудительно заметил Виктор. - Но я их под плащами не заметил.
  - Парень, что ты несешь?! Под какими еще плащами?
  - Под зелеными, господин десятник.
  - Похоже, что зря мы съездим, - разочарованно сказал Нурия. - Что-то с твоей головой не так.
  "Вот именно это я и пытаюсь донести. Только до кое-кого медленно доходит, - подумал Антипов. - А то пристал с расспросами, понимаешь".
  - Но все равно съездить надо, парень. Мне так будет спокойнее.
  - Мне тоже, господин десятник.
  
  
  Глава 6
  
  Десятник не обманул - кобыла действительно оказалась смирной. В том смысле, что она еле плелась за остальными, а на попытки ускорить ее с помощью прихлеста поводьев реагировала очень слабо. Если Виктор настаивал и бил лошадь по крупу рукой, то она слегка подпрыгивала, не увеличивая скорости. После третьего прыжка Виктор, с трудом удержавшийся в седле, отказался от подобных методов стимуляции. Его утешало лишь то, что лошадь все-таки старалась не очень сильно отставать от десятника и двух солдат, ехавших впереди.
  С печалью глядя на безупречную выправку воинов, Антипов думал о том, что ему до такого еще расти и расти. Он держался в седле не очень прямо. Ситуацию ухудшало еще и то, что Виктору расти в этом направлении не хотелось.
  Десятник почти всю дорогу не беспокоил его расспросами, чему бывший студент был очень рад. В полном молчании небольшой отряд достиг леса, и только тогда Нурия, остановившись, обернулся к нему:
  - Далеко отсюда?
  - Нет, совсем немного, - ответил Виктор.
  - Спешимся и пойдем.
  Солдаты наскоро привязали лошадей к нижним ветвям деревьев, показав пример Ролту, и углубились в лес.
  - Веди, - сказал десятник, пропуская сына лесоруба вперед.
  Путь до поляны был привычен: им ходил не только Ролт, но уже и сам Антипов. Теперь очарование леса оставило его равнодушным: чем важнее насущные дела, тем незаметнее красота природы. Проводник думал лишь об одном - как бы отыскать тропинку, которой никогда и в глаза не видел.
  "Вот оно - испытание, господин навигатор. - Виктору очень хотелось выругаться вслух, но он сдерживался. - Теперь решается важный вопрос - кто он, Ролт? Безумный паяц, чьим словам никто не станет верить, или просто полезный клоун-неудачник, падающий в грязь не для того чтобы вызывать смех, а чтобы впитать в себя лужу, по которой вот-вот пройдут нормальные здравомыслящие люди. Хотя нет! Есть еще и третий вариант. Ролт - перспективное и выздоравливающее молодое поколение. Вот этого варианта и хотелось бы придерживаться. Для чего нужен сущий пустяк: найти тропинку как можно скорее. До того, как солдаты разочаруются во мне или, еще хуже, - найдут ее раньше меня".
  - Нужно идти вон туда, господин десятник, - Антипов махнул рукой в сторону поляны. - Следы там.
  - Так, разговоры прекратить, двигаться тихо, - начал распоряжаться Нурия. - Если здесь поблизости кто-то есть, то нам не нужно привлекать их внимание. Ролт молча ищет тропинку и молча показывает на нее нам. Все понятно?
  Оба солдата кивнули, а Виктор, ссутулившись, двинулся вперед. Он шел по мягкой земле, старательно обходя сухие ветки. У него было подозрение, что искомая тропа может оказаться и вне поляны, тогда ни в коем случае нельзя упустить шанса случайно обнаружить ее.
  Несмотря на предельную внимательность, найти ничего не удалось, и Антипов ступил на поляну еще более озабоченным, чем был до этого. Он быстро огляделся, словно пытаясь увидеть следы присутствия Ареса, но бог молчал и не подавал никаких знаков.
  "Будем рассуждать, господин следопыт Зоркое Ухо, - подумал Виктор. - Когда я пришел сюда сегодня утром, то сделал несколько кругов по поляне. Арес утверждал, что лазутчики уже проходили несколько раз, но я тропинки не заметил. А ведь двадцать человек, неоднократно потоптавшись, просто должны оставить на земле какие-то следы! Получается что? Тропа там, где я не проходил. Скорее всего, рядом с поляной, но с другой стороны".
  Он показал рукой на противоположную часть опушки - дескать, туда надо, туда. Нурия кивнул и двинулся за ним. Антипов шел с видом делового человека, точно знающего, куда он направляется и с какой целью. Так, по представлениям Виктора, ходят секретари министров, когда с одухотворенным лицом спешат сообщить кому-то номер анонимного счета в швейцарском банке.
  Бывший студент решительно пересек поляну и углубился в заросли, состоящие из тонких, но острых ветвей. Он набрал немаленькую скорость. Ему очень хотелось отыскать тропинку как можно быстрее - до того, как солдаты начнут подозревать, что отважный лесоруб водит их за нос.
  Виктор бросился в одни кусты, потом в другие, проскользнул под низко свисающими ветками, тут же вернулся обратно, чтобы прыгнуть за какой-то ствол. Десятник Нурия и солдаты остановились и с растущей настороженностью наблюдали за действиями проводника. Антипов же носился между деревьями как белка, он даже не пытался соблюдать тишину - сейчас было важнее найти следы, а дальше - будь что будет.
  Десятник озадаченно переглянулся с солдатами: им не понравилось происходящее. Немного подождав, он поднял руку, призывая сына лесоруба остановиться.
  "Ага, разогнался, - подумал Виктор, делая вид, что ничего не замечает. - Нет уж, отсюда мы уйдем, либо обнаружив проклятую тропинку, либо ты меня унесешь с собой. Но для этого сначала попробуй поймать в этих зарослях!"
  - Иди сюда, Ролт, - тихо сказал, почти прошептал Нурия.
  "И где эти следы? Где? - возмущался Антипов, и не подумав снизить скорость. - Если они сейчас не найдутся, то солдаты и впрямь меня ловить начнут. Интересно, у них тут смирительные рубашки есть или они веревками обойдутся?"
  - Здесь они проходили, господин десятник, - свистящим шепотом ответил Виктор. - Или там... а может быть - вон там. Я сейчас гляну. Только туда и обратно!
  Нурия крепко сжал челюсти, его губы превратились в тонкую полоску.
  - Иди сюда, Ролт, - повторил он, и в его голосе было что-то такое, от чего сын лесоруба немедленно бы бросил все и прибежал. Но проблема заключалась в том, что Антипов не был сыном лесоруба. Он еще не ощутил ни прелести баронских плетей, ни кандалов, ни темницы. Виктор оценил уровень угрозы, но подчиняться не спешил.
  - Сейчас, сейчас, господин десятник. Вот только посмотрю за теми кустами. Может быть, там тропинка.
  "Все, обратного хода нет, - подумал проводник. - Или я сейчас найду следы лазутчиков, или потом следы появятся на всем моем теле. Нурия взбешен. И чего меня потянуло рассказать об этих воинах, чтоб их! Но нет... нельзя не рассказать. Вдруг на самом деле на баронскую дочку охотятся? Я эти расклады знаю: сначала дочка, потом замок, потом Кушарь, а потом и я собственной персоной. Начитался книг на свою голову... Где же эта проклятущая тропа?!"
  Краем глаза он заметил, как десятник сделал какое-то движение в его направлении. Виктор тут же метнулся в очередные кусты - у него даже мелькнула мысль вообще убежать в лес и переждать там, пока гнев Нурии спадет. Антипов был уже довольно близок к реализации этого плана, как вдруг крупный желудь больно ударил его по голове и откатился в сторону. Машинально проследив за ним глазами, бывший студент на миг остолбенел и был уже готов разразиться радостным криком, как вдруг чья-то мощная рука схватила его за плечо и сжала. Лицо Виктора исказилось болезненной гримасой. Он обернулся и увидел белое от ярости лицо десятника. Нужно было что-то немедленно предпринимать! Бывший студент вытянул руку вперед и одними губами прошептал: "Вон там". Нурия бросил взгляд в указанном направлении, и Антипов с облегчением ощутил, как рука разжимается.
  Десятник решительно отодвинул проводника в сторону и подошел к желудю поближе. Впрочем, Виктор знал, что Нурия приблизился отнюдь не к желудю, а к довольно приметной тропинке, вытоптанной совсем недавно.
  - Раздери меня демоны, - тихо выругался десятник, присев на корточки. - Парень-то прав! Здесь шли люди. И много! Десять минимум, а то и все двадцать.
  За его спиной тут же оказались солдаты. Они тоже встревоженно всматривались в следы.
  - Ролт, оставайся здесь, - прошептал десятник. - Мы с ребятами немного пройдемся... Неужели они засели возле тракта?
  - Но... - хотел возразить Виктор.
  - Молчи! - приказал Нурия. - Тихо жди тут. Мы сейчас, быстро. К самой засаде не пойдем - нужно лишь убедиться, что тропинка никуда не сворачивает.
  Он сделал знак солдатам, и те медленно и бесшумно направились за ним.
  "Вот что значит выучка, - подумал Виктор, глядя, как три силуэта исчезают в зарослях. - Надо же так двигаться! Ничего не слышно! Идут как мой кот за колбасой на столе. Ну ладно... эти ушли, а мне что тут делать? С Аресом опять пообщаться, что ли? Интересно, это он бросил в меня желудь или случайно все получилось?"
  - Арес, - тихо позвал Антипов. - Ты тут?
  Ответом был лишь шелест листвы.
  - Арес, - вновь попробовал бывший студент.
  Снова молчание.
  "Вот же упрямое существо, - мысли Виктора были полны досады. - Не дозовешься! Ненавижу, когда обращаюсь к кому-то, а он не отвечает. Глухим притворяется? Или... или есть причины не отвечать?"
  После того как новый житель этого мира понял, что виновник его несчастий, скорее всего, имеет под своими действиями существенное основание, он преисполнился некоторым уважением к странному богу. Хотя чувство уважения редко посещало Антипова. Он был слишком критичен к другим, чтобы думать, что они хоть в чем-то превосходят его. А точнее - его потенциал. Впрочем, иногда жизнь сбивала избыточную уверенность в своих силах, и все, что ему оставалось, - довольствоваться самоиронией.
  Предчувствия не подвели Виктора. Он пробыл на поляне в одиночестве лишь несколько минут, как внезапно раздался чей-то вскрик, а за ним - лязгающие звуки, весьма напоминающие удары мечей друг о друга. Шум битвы доносился как раз с той стороны, куда ушли солдаты и десятник.
  "Вот это номер, - подумал Антипов. - Похоже, они там сражаются. Неужели с двадцатью? Если так, то дело Нурии плохо. Да и мое, кажется, тоже. Не пора ли убраться отсюда? Или подождать развязки? Хотя бы пока звуки сражения не стихнут".
  Бывший студент насторожился. Он внимательно прислушивался к происходящему, встав за толстым деревом. Когда шум умолк, Виктор уже совсем было собрался помчаться со всех ног к замку, чтобы принести плохие вести, как вдруг услышал чей-то приближающийся топот.
  "Наши бегут, - мелькнула мысль. - Вот теперь точно пора удирать вместе с ними".
  Новоявленный сын лесоруба осторожно выглянул из-за дерева и увидел стремительно приближающегося к нему незнакомца, человека в коричневой куртке, обшитой блестящими металлическими пластинами. Одновременно с этим откуда-то раздался крик Нурии:
  - Держи его, парень! Держи!
  Невеселые думы о том, как Виктор будет спешно и стратегически отступать, мгновенно сменились состоянием возбуждения и сопутствующим этому отсутствием почти всяких мыслей. Незнакомец выглядел безоружным - возможно, он бросил оружие для облегчения бегства. Пожалуй, это было единственное, что подметил Антипов перед тем, как кубарем выкатиться из своей засады под ноги бегущему. Почему он это сделал? Виктор в дальнейшем несколько раз задавал себе этот вопрос, но неизменно приходил к выводу, что сделал потому, что так было надо. На протяжении всей его жизни люди неизменно делились на две категории: свои и чужие. Свой факультет - чужие факультеты, свой университет - чужие университеты, свой город - чужие города. Антипов прочно вобрал в себя убеждение, что своим нужно сначала помочь по мере сил, а потом уже разбираться, кто прав, а кто не очень. Причем по какому-то нелепому стечению обстоятельств в подавляющем большинстве случаев в дальнейшем выяснялось, что именно его сторона была неправа.
  Как бы там ни было, но выход из-за дерева был удачным. Незнакомец не успел отреагировать на неожиданное препятствие в виде в меру упитанного сына лесоруба и, споткнувшись, растянулся на земле, пролетев пару метров. Виктор только хотел приподняться, чтобы заново оценить обстановку, но мелькнувшая в воздухе фигура помешала этим планам. Бравый десятник перепрыгнул через лежащего Ролта и всем своим весом навалился на неприятеля. Солдаты последовали за ним.
  - Руки держи, руки, - зашипел Нурия. - Нет, гад, не уйдешь теперь. Вяжи его!
  Солдаты, вытащив откуда-то веревку, начали резво обматывать пленнику руки.
  - Вот так, - приговаривал десятник. - Быстрее! Хватайте его - и пошли!
  Внезапно он поднял голову и прислушался.
  - А кто это смеется? - спросил Нурия, оглядываясь.
  На поляне раздавался негромкий смех, доносящийся неизвестно откуда. Солдаты тоже начали осматриваться по сторонам.
  - Да что ж такое?! Кто смеется?! - Этот вопрос очень взволновал десятника. Он даже немного пробежал туда и обратно, пытаясь установить источник звука. - Ничего не понятно... Нечисть какая-то! Гм... все стихло...
  Нурия вернулся к лежащему на земле пленнику:
  - Берем его - и пошли. Быстро! Пока остальные не нагрянули! А ты, Ролт, молодец! Не подвел! Хвалю! А теперь - поторапливайтесь!
  Солдаты подхватили подмышки незнакомца, поставили его на ноги и начали пинками подгонять в сторону выхода из леса. Виктор устремился за ними. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу источника смеха и причин, вызвавших его. Хохот возник в тот самый момент, когда храбрый лесоруб остановил противника ценой пары синяков на своих боках.
  "Да что же это происходит, господа цирковые униформисты, - подумал Антипов. - Арес собирается теперь все время надо мной смеяться? Он решил меня перевести из категории обычных артистов в тружеников манежа? Нет, это плохая тенденция. Хотя, судя по смеху, теперь у меня есть шанс сделать карьеру хотя бы на этом поприще".
  Десятник с солдатами резво дотащили пленника до лошадей, перебросили через седло смирной ролтовской кобылки и с помощью веревок зафиксировали в этом положении.
  - Парень, садись позади Нарпа, - распорядился десятник, показывая на одного из солдат. - Нужно торопиться!
  Виктор с трудом взгромоздился на круп сзади и не успел толком закрепиться там, как гонка началась. Солдаты дали шпор коням и вмиг перевели их в галоп. Кобылка изо всех сил старалась не отстать, принуждаемая к этому поводьями, привязанными к луке седла десятника. Голова Антипова тряслась, жесткая кольчуга солдата впивалась в грудь и живот, легко преодолевая преграды в виде легкой накидки воина и рубахи Ролта, но несмотря на это, бывшего студента одолевало любопытство.
  - Господин Нарп, - вежливо сказал он примерно на полпути до замка, не справившись со жгучим желанием узнать, что же произошло. - А где остальные лазутчики? Почему мы лишь одного везем?
  Солдат оказался словоохотливым.
  - Если бы мы встретились с остальными, то везли бы нас, - с хохотком отозвался он. - Просто когда мы шли по тропе, натолкнулись на ручей. Там двое набирали воду. Одного сразу же уложили на месте, а второй попытался бежать. Но хорошо, что побежал прямо на тебя. А то не известно, сколько времени гонялись бы за ним по лесу.
  - А чего же он к своим не побежал? - поинтересовался Виктор.
  - Так десятник сразу же и прыгнул между ним и тропой, ведущей к тракту. Нурия - он матерый волк. Таких не проведешь.
  Антипов бросил взгляд на командира, скачущего впереди. По тому, с какой уверенностью десятник держался в седле, периодически бросая на пленника довольные и хищные взгляды, он действительно напоминал Виктору старого волка-вожака, не утратившего хватки и только что получившего хорошую добычу.
  "Арес сказал, что хочет сделать из меня воина, - подумал бывший студент. - Это очень любопытственно. Даже если я и соглашусь называться воином, то вопрос будет в том, каким бойцом стану в конечном итоге. Вот этот десятник наверняка с малых лет машет мечом. И между ним и тем, кто машет топором, есть разница. Что-то, господин д"Артаньян, меня берут сомнения, что я когда-нибудь достигну уровня Нурии. Или Арес собирается жульничать? Обойти, так сказать, годы обычного обучения? Но ведь он сам сказал, что сил у него нет. Насколько я понимаю, для любого жульничества все-таки нужны силы. А для хорошего жульничества - ого-го какие! Где он их брать собрался и как?"
  Мучимый мыслями и тряской, Виктор въехал во двор замка. К его удивлению, Нурия развил бурную деятельность, не сходя с коня.
  - Труби общий сбор! - закричал он Пенте. - Быстро! Быстро! Всех сюда!
  Стражник у ворот немедленно метнулся в дверь небольшой деревянной пристройки, примостившейся у крепостной стены, и тут же вернулся обратно, сжимая в руках изогнутую трубу.
  - У-у-у! - взревела труба, оглушив находящегося рядом Антипова.
  Под этот рев Виктор слез с лошади. Ему хотелось только одного: отойти подальше от эпицентра шума.
  Чьи-то руки сорвали пленника с кобылы, куда-то повели лошадей, десятник, уже стоящий на земле, отдавал приказы. Обернувшись, он увидел сына лесоруба, и лицо его слегка смягчилось.
  - Вот что, парень, - сказал он. - Топай-ка отсюда. Ты молодец, но пошевеливайся. Не путайся под ногами.
  - Ухожу, господин десятник, - произнес Антипов и, потирая место, натруженное скачкой, направился в сторону дома.
  Уже издалека он наблюдал, как через короткое время из ворот замка готовился выезжать отряд численностью человек в шестьдесят-семьдесят. Пробегавшие мимо солдаты торопили друг друга и высказывали пожелание, чтобы неведомый враг не успел убежать слишком далеко, - лишнее подтверждение тому, что новости в замке распространялись стремительно. Виктор видел, как пленника отвели в небольшую темницу, имеющую с казармой общую стену, а около двери поставили часового.
  "Чего они тянут с выездом? - подумал Антипов, вновь переключив внимание на отряд. - Ждут кого-то?"
  Он оказался прав. Из распахнутых внутренних ворот замка на лошади черной масти выехал ан-ун-Укер, ученик мага. Он направился прямо в середину отряда, и солдаты сомкнулись вокруг него. Только после этого горн опять взревел, и всадники начали выезжать за пределы крепостной стены.
  Бывший студент внимательно наблюдал за происходящим. Ему показалось, что мага окружает какая-то сероватая дымка, похожая на утренний туман в низине. Подобное раньше наблюдал и Ролт. О происхождении дымки сыну лесоруба было известно лишь то, что она присуща всем магам. Виктор сделал в своей памяти зарубку - разузнать, что же это такое.
  - А, вот ты где! - раздался голос прямо за спиной Антипова, прерывая раздумья по поводу загадочного тумана.
  Тот обернулся и увидел Кушаря. Лесоруб был слегка навеселе: его белая рубаха вылезла из-под ремня, волосы растрепались, а в воздухе витал стойкий аромат перегара.
  - Привет, отец! - отозвался Виктор, критически осматривая собеседника. - Что-то ты неважно выглядишь. Так, словно попал в бурю... и много лет не можешь из нее выйти.
  - Ты где был?! - насел на него Кушарь, пропуская слова мимо ушей. - Мне сказали, что ты выходил в лес метить деревья!
  "Этому миру не нужно радио, - подумал Антипов. - Ни Маркони, ни Попов здесь никогда не родятся. Ибо незачем".
  - Да, отец, был в лесу. Мне очень сильно захотелось посмотреть на то место, где меня придавило.
  - Зачем на него смотреть?
  - А чтобы понять, что сделал неправильно, и чтобы такого не случилось во второй раз.
  Кушарь вздохнул. Видно было, что он еще не привык к новому стилю общения, который демонстрировал его сын.
  - Что там понимать-то?! Когда на тебя падает дерево, нужно быстро отскакивать в сторону, а не стоять, раззявив рот!
  - Вот это я и хотел выяснить, отец, - на что же смотрел тогда, раззявив рот. Просто думал насмотреться на это вдоволь, пока на меня ничто не падает. И в будущем буду в полной безопасности - смотреть-то больше не на что.
  Кушарь лишь хмыкнул, внимательно глядя на сына мутными, пытающимися сконцентрироваться глазами.
  - А Цунала ты зачем ограбил?
  - Ограбил? - поразился Виктор. - Я никого не грабил!
  - Как же нет, если он ко мне жаловаться прибежал? Сказал, что ты взял у него пять медяков.
  - Он мне их заплатил за работу, отец. Я починил его телегу.
  - Что починил?
  - Шкворень сделал.
  - Получился?
  - Да, отец, очень хорошо удался.
  - Нужно было восемь брать.
  - Отец, тогда выходит, что это он меня ограбил? - встревожился Антипов.
  Кушарь хмыкнул еще раз и, не говоря больше ни слова, нетвердой походкой поковылял прочь.
  "С лесорубом общаться просто, - подумал Виктор. - Вот так бы с Аресом наловчиться. Но всему свое время, господин Демосфен, может быть, приспособлюсь как-нибудь".
  Антипов побрел домой, чувствуя голод. Теперь поселок не был таким спокойным, как утром. Выезд отряда взбаламутил всех. Некоторые жители бегали туда-сюда, а другие уже нашли достойных собеседников и просто стояли на улице, оживленно обмениваясь мнениями о происходящем. На сына лесоруба никто не обращал внимания.
  Придя домой, он пошарил в чугунках, стоящих в печи, нашел холодную картошку (которая спокойно произрастала на этом континенте, вероятно из-за отсутствия аналога земного Колумба, привезшего овощ в Европу из Америки), съел ее и задумался над тем, не купить ли еще провианта на пять честно заработанных медяков. Он бы немедленно претворил эту мысль в действие, если бы не вспомнил о Ханне. Деньги могли ему понадобиться вечером.
  "Ну почему у меня всегда стоит выбор между хорошим питанием и встречей с девушкой? - с тоской подумал бывший студент. - Либо то, либо другое. Ох, если бы женщины не обращали на меня внимания, как бы я поправился!"
  Он улегся на топчан и задумался о своей дальнейшей судьбе. Размышления ни к чему конкретному не вели, как обычно бывает, когда пытаешься думать одновременно о многих вещах, поэтому Виктор задремал. Не известно, сколько времени он проспал, но его опять разбудили крики за окном. Антипов сел на ложе, потянулся, а потом побрел на улицу. Солнце клонилось к закату, а утренние события уже казались делом давним.
  Ветерок коснулся его лица и принес с собой запахи поселка. Кто-то готовил еду, и в воздухе витал аромат печеного хлеба, которому сопутствовал запах свежевыструганной древесины, доносящейся от соседнего дома плотника. Еще почему-то пахло еловыми шишками и, конечно, вездесущим навозом.
  "Хорошо, что хотя бы керосина тут нет, господин Джером, - подумал Виктор. - Стоит только допустить в быт эту чудесную жидкость, как все остальные запахи исчезают".
  Он направился к воротам, чтобы узнать новости. Ажиотаж, вызванный отъездом отряда, по всей видимости, уже спал. Мимо проходили жители замка, озабоченные привычными делами, они уже не переговаривались между собой с нетерпением, словно желая немедленно поделиться новостями. Разговор, если он имел место, тек плавно и неспешно. В этом не было ничего удивительного: чаще всего медленные беседы ведутся там, где без них вообще можно обойтись.
   Когда Антипов подошел к казарме, он увидел во дворе Нарпа. Присутствие там солдата вызывало удивление, ведь тот выехал вместе с отрядом на поиски лазутчиков. Скромно войдя во двор, Виктор окликнул его.
  - А, это ты, - произнес воин, взмахнув рукой. - Чего тебе? Еще какие-то известия принес?
  - Да нет, господин Нарп, просто хотел узнать, поймали ли вы их.
  - Не поймали, Ролт. Не повезло, - солдат отвечал охотно, глядя на собеседника карими дружелюбными глазами. - Видно, когда те двое исчезли, остальные сразу же смекнули, что дело нечисто. И ушли. А стоянку оставили, нашли мы ее. Все правда - засада у тракта.
  - А... - разочарованно протянул Виктор. - Кто же это был?
  - Не известно пока что. Вон Нурия пленника допрашивает. В каземате, - воин кивнул на деревянную темницу, окна которой были украшены решетками.
  Любопытство опять разобрало бывшего студента. Ему очень захотелось послушать, о чем там идет речь. Вдруг о важных вещах, которые могут пролить некоторый свет и на судьбу Антипова? Будь это желание труднореализуемым, Виктор бы подавил его, но дело было в том, что подслушивание не требовало особых трудов. Подойти прямо сейчас к тюрьме невозможно - часовой наверняка погонит прочь, однако в памяти Ролта хранились воспоминания о детских забавах и играх. Мальчишки ведь знают все входы и выходы! Так, если пройти между коровником и внутренней крепостной стеной, то можно значительно приблизиться к темнице, но с другой стороны. А если удастся просунуть тело в узкую щель между деревянными стенами, то окажешься почти вплотную к тюрьме.
  Виктор не стал откладывать дело на потом. Он покинул двор казармы и обошел приземистый и ветхий коровник, направляясь к донжону. Потом резко свернул, прошел еще немного, поднатужившись, втиснул свое тело в узкий проем и замер, прижав ухо к стене. Его действия немедленно принесли свои плоды. Он слышал все.
  - Отпусти руку, изверг! - кричал незнакомый голос. - Что же ты делаешь?! Я же все рассказал!
  - Все, да не все, - спокойно отвечал голос десятника Нурии. - Мне интересны плащи.
  - Да не было никаких плащей, не было!
  - Не ври, гад! Зачем вам зеленые плащи?
  - Не было плащей!
  В ответ раздался звук удара.
  - У, изверг! За что?!
  - Я повторяю: зачем вам зеленые плащи? И куда ты дел свой?
  
  
  Глава 7
  
  Виктора можно было назвать жалостливым. В детстве он жалел разных бездомных кошек и собак, в подростковом возрасте - голодающее и страдающее население Африки, а когда стал взрослым - окружающих. Но для последнего требовалось одно небольшое условие: причина, приводящая к жалости, должна была исходить от него. Отомстил обидчику, а потом пожалел свою жертву - все, тот прощен. Отомстил и не пожалел - ну что же, есть повод для того, чтобы проверить, не подведут ли чувства еще раз.
  И к воину, которого допрашивал жестокий Нурия, Антипов испытал самую настоящую жалость. Разве вина солдата в том, что он сидел в какой-то засаде, высматривая баронскую дочку? Приказали - и пошел. Взяли в плен - заговорил. Воин все делал, как положено, но ему просто сильно не повезло - на его пути встало новое приобретение этого мира в лице Ролта, лесоруба и выдумщика.
  Виктор размышлял недолго. Он с кряхтением выбрался из расщелины между стенами, снова обогнул коровник и быстрым шагом направился обратно во двор казарм, прямо к часовому, охраняющему каземат.
  Тот, молодой солдат с еще жидкими усами, с удивлением наблюдал за приближающимся лесорубом. Обычно жители поселка не подходили к небольшому строению тюрьмы - не только охранники, но и сами солдаты прогоняли излишне любопытных. Однако у Ролта был такой целеустремленный вид, что его никто не остановил.
  - Господин солдат, - закричал Виктор еще издали, на ходу, не успев толком приблизиться. - Мне нужно встретиться с десятником Нурией!
  Постовой нашел в себе силы справиться с удивлением и поинтересовался, стараясь сохранять солидность и степенность:
  - Зачем он тебе?
  - У меня важное сообщение, связанное с засадой на тракте. Я кое-что вспомнил и хочу рассказать об этом десятнику немедленно!
  Воин еще раз окинул взглядом фигуру собеседника: выглядит ли Ролт как человек, который может знать что-то важное? Этот вопрос читался в глазах молодого солдата. Перед ним стоял обычный деревенский паренек с растрепанными каштановыми волосами и беспокойными карими глазами, одетый в холщовые рубаху и штаны. Такому воин не доверил бы не только никаких мало-мальски ценных сведений, но даже не стал бы рассказывать, что ел сегодня на обед. Однако роль Ролта в истории с засадой уже была известна всем. Это и решило дело. Постовой что-то пробурчал и, подойдя к решетчатому окну, закричал внутрь помещения:
  - Господин десятник! Господин десятник!
  Из глубины донесся какой-то звук, оставшийся неразборчивым для ушей Виктора, но солдат, очевидно, понял его правильно, потому что добавил:
  - Важное сообщение о засаде!
  В ответ раздался точно такой же звук, который был до этого, по крайней мере, Антипов не уловил никакой разницы. Однако постовой отошел от окна с выражением удовлетворения от выполненного долга на лице.
  - Десятник сейчас выйдет, - сообщил он замершему в ожидании Виктору.
  И действительно через несколько секунд раздался какой-то грохот, словно кто-то открывал заржавевшую дверь, а потом на пороге возникла могучая фигура Нурии, одетого в прежнюю серую накидку, но уже без кольчуги под ней.
  Первым делом он бросил зоркий взгляд в сторону казарм, затем, убедившись, что там все в порядке, повернул голову к Ролту:
  - Что, опять что-то разузнал? Смотрю, новости к тебе так и липнут. Выкладывай!
  - Э... господин десятник, я не то чтобы узнал, а - вспомнил.
  - Что вспомнил? - добродушно осведомился Нурия.
  - Я, наверное, еще не совсем выздоровел, господин десятник. Вот сейчас иду вдоль стены, а мне кажется, что все наши солдаты одеты в красные куртки....
  Собеседник поцокал языком:
  - Красные куртки? Тебе все-таки к лекарю нужно, парень. Я могу замолвить за тебя словечко. Пусть посмотрит на нашего бдительного героя.
  Брови постового изумленно взлетели вверх. Нурия не отличался мягкостью и заботой о ближних.
  - Да я могу обойтись и без лекаря, господин десятник, - заторопился Виктор. - Просто подумал, а вдруг те зеленые плащи мне тоже почудились?
  - А, вот ты о чем, - ухмыльнулся Нурия и от души хлопнул Ролта по плечу. - Не беспокойся, парень, все не так плохо. Были зеленые плащи, чтоб их. Пленник только что признался.
  - Как признался? - Плечи Виктора опустились. То ли от удара, то ли от неожиданных известий.
  - Во всем признался. Хотя упорствовал сначала, как же без этого... Но моя рука крепка!
  Антипов поежился. Рука действительно была крепка.
  - Новая форма это, - продолжил Нурия. - Их отряда. Если меня кто-нибудь спросит, то скажу так: дурость. Но ему хозяин приказал, тут не отвертишься. А они потом в лагере все плащи посбрасывали. Дурость, как есть дурость. Иди, парень, отдыхай.
  Виктор, слегка покачивая головой, побрел со двора. Местные методы получения информации произвели на него неизгладимое впечатление своей эффективностью и бесполезностью.
  "Что же это получается, господин Андерсен, - думал Антипов, - десятник Нурия плодит сочинителей? Да одного такого можно приставить к какому-нибудь средней руки писателю-фантасту из моего мира - и тот так напишет, что любо-дорого! Шедевр в кратчайшие сроки. Десятник Нурия - вот истинная муза, а не прекрасные девушки, как ошибочно считалось ранее".
  Уже покидая казармы, Виктор поднял голову и случайно увидел дымок, поднимающийся над одной из башен донжона. Вроде бы обычный дымок, но с одной особенностью - он шел вверх строго по спирали.
  - Что, Ролт, удивляешься? - поинтересовался Нарп, вновь оказавшийся поблизости. - Это господин ан-ун-Укер развлекается. Вот он стоит в окне. Наши маги еще и не то могут.
  В голосе солдата звучала законная гордость. А в темной бойнице донжона с трудом угадывался какой-то силуэт. Похоже, Нарп не жаловался на остроту зрения.
  "Вот еще чудо-чудное на мою голову, - вновь начал размышлять Виктор. - Маги-то, похоже, настоящие. И куда это меня занесло? Да и вообще - как жить дальше? Что делать? Да если бы я знал, что делать, разве травил бы байки о разноцветных шмотках! Действовал бы! Действовал! А так... что остается? Ждать манны небесной в лице Ареса. Кстати, не навестить ли мне его опять? А нет... Нельзя! Ворота замка на ночь закрываются. Трудно будет объяснить свой выход. Да и арнепы опять же... Арнепы!"
  Антипов чуть было не подпрыгнул на месте. В ходе своих путешествий по лесу он как-то упустил из виду этот аспект воспоминаний Ролта. Арнепы, странные животные величиной с немецкую овчарку, выходили на промысел исключительно ночью. Они передвигались стаями, но, с точки зрения Виктора, были гораздо опаснее обычных волков. Арнепы обладали мощным, крепким туловищем, уродливой головой гиены, а их челюсти по силе могли сравниться с силой челюстей тасманийского дьявола. Эти "недособаки" играючи перегрызали крупные кости, и после их нападения от жертвы мало что оставалось. Существовали две загадки, связанные с арнепами. Во-первых, если у этих животных был выбор между человеком и любой другой пищей, они неизменно выбирали человека, часто не считаясь с риском. Во-вторых, никто не знал, чем они занимаются днем и где прячутся. На них устраивали облавы, ставили ловушки, да что только не делали, - все было безрезультатно. Черная стая арнепов появлялась ночью, чтобы бесследно исчезнуть днем. Если бы не их относительно малая численность, они бы с успехом терроризировали огромные территории. В целом шансы встречи с арнепами были невелики, но люди все равно боялись.
  Антипов слабо разбирался в биологии, но даже его знаний хватало, чтобы понять, что что-то здесь не так. Таких животных, любителей исключительно человечины и мастеров маскировки в дневное время, просто не могло существовать в нормальных условиях. Но после общения с Аресом и лицезрения мага эта проблема казалась не самой важной, однако напрочь отбивала охоту выходить ночью за стены замка в одиночестве.
  Одолеваемый думами о странном мире, где он оказался, а также о собственном месте в этом мире, Виктор медленно двигался к дому. Он прошел мимо нескольких коз, которых гнал хворостиной соседский босоногий мальчишка, мимо того самого колодца, где он утром встретил Ханну, мимо мужика с плотницким топором за поясом, целеустремленно шагающего в сторону трактира. Встреченные люди и животные отбрасывали длинные тени в последних лучах заходящего солнца. Антипов уже собирался свернуть к своей хижине, как вдруг услышал веселый смех и... музыку.
  Надо сказать, что к музыке Виктор испытывал трепетное отношение. Когда его родители обнаружили, что у их чада абсолютный слух, они немедленно отдали сына в музыкальную школу, не особенно интересуясь его согласием. По сути, это, в сочетании с обучением игре на скрипке, и породило трепет. Первую половину своей жизни Антипов-младший постигал премудрости высокого искусства, стиснув зубы и люто ненавидя все связанное с музыкой. Потом понемногу привык. Ситуацию несколько исправила гитара, вошедшая в его жизнь. Гитару Виктор тоже не особенно любил, но признавал, что это - идеальное средство для продолжения романтического знакомства с девушками. Впрочем, как и хиромантия. Последнее вообще было "фишкой" номер один. Держишь малознакомую девушку за руку, нежно водишь пальцами по ее ладошке и с проникновенным видом несешь чушь. После такого мало кто мог устоять. Но вернемся к музыке.
  Играть на гитаре потенциальный сердцеед Антипов научился, но вот с вокалом дело обстояло не очень. По прозаической причине: не было голоса. Не то чтобы совсем не было, но вместо пения получалось идеально правильное скрипение - абсолютный слух не позволял фальшивить, но сами звуки оставляли желать лучшего. Виктору пришлось овладевать подходом некоторых хрипящих бардов. И процесс пошел! Та категория девушек, которая оказалась устойчива к темным тайнам Антипова-хироманта, не смогла противостоять Антипову-тенору. Он сам любил называть так себя, всякий раз в мыслях прося прощения у Карузо.
  И вот, заслышав музыкальные звуки, новоявленный сын лесоруба развернулся и направился в ту сторону, откуда они доносились. Им двигало не только любопытство, но и практичность. Ему показалось, что среди прочего он узнал голос Ханны, которой опрометчиво пообещал свидание. Обойдя дом старого винодела Ерниа и проскользнув сквозь отверстие в старой покосившейся ограде, Виктор неожиданно для самого себя оказался перед большой компанией сидящих на бревнах людей. Молодежи замка. Там были Террок, его приятель Виронт, Ранька, конечно же, Ханна, и многие другие. Они сгрудились вокруг Атлея - слуги менестреля, белобрысого паренька с хитрым и подвижным лицом. Атлей сжимал в руках какой-то инструмент и играл на нем. Точнее, пытался играть. Получалось скверно, но непритязательным слушателям было достаточно и этого.
  Присмотревшись, Антипов с изумлением узнал в инструменте мандолину. Он еще по звукам заподозрил что-то подобное, но, увидев, отбросил все сомнения. Перед ним была классическая "неаполитанская" восьмиструнная мандолина. Можно даже сказать, что она имела четыре парных струны, потому что нижний ряд строился с предыдущими струнами в унисон.
  Появление сына лесоруба недолго оставалось тайной. Постепенно в его сторону начали поворачиваться головы. Последним заметившим Ролта был Атлей. Он вскинул глаза, удивленно поднял брови и замер. Последний аккорд вылетел из мандолины и растворился между стенами замка.
  - Смотрите, кто к нам пожаловал! - Террок пришел в себя первым. - Великий герой! Спаситель замка и всех нас! Зоркий Ролт!
  Присутствующие заулыбались. Виктор отчетливо видел выражение их лиц - сын лесоруба никогда не принимал участия в посиделках молодежи, поэтому смотрелся на этом месте лишним. И Антипов понял, что это нужно немедленно исправлять.
  Виктор направился к Ханне и произнес, тщательно выделяя слова:
  - Сиди, Террок. Можешь не вставать в моем присутствии. Привет, Ханна! Я помещусь между тобой и Ранькой? А, уже поместился. Всегда знал, что стройность женщин облегчает общение с ними. Ну, почему все затихли? Что тут исполнялось?
  - Атлей играл, - тихо ответила Ханна, пытаясь хотя бы немного отодвинуться от прислоняющегося к ней Ролта.
  - Атлей играл? - перепросил Виктор. - Тогда почему стихла музыка? Герои тоже любят слушать музыку. Атлей, сыграй-ка что-нибудь для старого бойца, который... как там Террок сказал?.. Спас замок и всех вас.
   Белобрысый растерянно посмотрел на нового слушателя. Он не знал, как поступить. Ему на выручку невольно пришел спохватившийся подмастерье кузнеца:
  - А почему это я могу не вставать в твоем присутствии, Ролт? - грозно поинтересовался Террок, чувствуя какой-то подвох.
  - А ты хочешь встать, когда я подхожу? Не буду тебе мешать. Играй, Атлей, играй.
  - Что играть-то? - спросил озадаченный слуга менестреля.
  - Что-нибудь героическое, конечно.
  - Про рыцаря, убившего десять львов?
  - Можно, - великодушно разрешил Виктор.
  Атлей не очень уверенно тронул струны и запел тонким, подрагивающим голосом. Все присутствующие, за исключением Ролта, затаили дыхание.
  Антипов же попытался отключиться от непритязательной музыки, и неожиданно его охватила грусть. Казалось, еще совсем недавно он подростком сидел вот так же в своем дворе и развлекал девушек, живущих по соседству, пением под гитару. Соседки были милы и беззаботны. Потом он подрос, поступил в университет и обнаружил, что для того, чтобы вызвать симпатию у противоположного пола, игры на гитаре уже недостаточно. Виктор никого не порицал и не возмущался. Просто ему было неприятно чувствовать себя нищим. Он старался подрабатывать, используя как свои музыкальные навыки, так и просто физическую силу. Это не решало проблемы глобально, но временно помогало. Тогда Антипов не чувствовал себя счастливым, но сейчас, о, сейчас он бы многое отдал за то, чтобы вернуть утраченное. Студенческие годы, привычных подружек или даже те встречи во дворе своего детства. Куда это все делось? Сгинуло во времени, но не изгладилось в воспоминаниях. Очень жестокая ситуация. Память дана человеку, чтобы переживать не о прошлом, а о том, как оно отличается от настоящего.
  Слуга менестреля между тем продолжал музицировать, описывая храброго, но глупого рыцаря, который случайно столкнулся с прайдом львов и, вместо того чтобы осторожно удалиться, стал лязгать оружием и задирать вожака. Песня провозглашала героя победителем, но в ней крылась небольшая загадка, ставящая под сомнение счастливый исход. Дело в том, что рыцарь убил только десять львов, а изначально их было двадцать. Музыкант безбожно фальшивил, но Виктор отнесся к этому снисходительно. Лишь когда Атлей умолк, благодарно принимая восхищенное бормотание присутствующих, Антипов не сумел побороть искушения дать совет:
  - Подтяни вторую струну первого ряда, - сказал он. - Звук дребезжит.
  Если бы сын лесоруба вдруг превратился в крупную птицу и взмыл в небеса, громко каркая, это вызвало бы примерно такое же удивление, как и после совета. Бормотание вмиг умолкло. Глаза десятка присутствующих воззрились на Ролта.
  "Похоже, сегодня не мой день, - подумал Виктор. - Я все время в центре внимания. Если так пойдет дальше, то мной точно займется либо маг, либо жрец. Что они сделают, я не знаю, но выяснять на практике не хочу. Определенно нужно сбавить обороты, господин Страдивари".
  - Откуда ты знаешь, что нужно эту струну подтянуть? - сумел справиться с удивлением Атлей.
  - Я слышу, - ответил Антипов. Он уже был знаком с мандолиной. Видел ее несколько раз и даже держал в руках. Cтруны были идентичны строю скрипки, поэтому никаких проблем в обращении с нею у него не возникало.
  - Может быть, ты еще и играть умеешь? - хохотнул Террок. - Ну-ка, господин менестрель, покажи нам свое искусство!
  - Я не знаю, как правильно подтянуть, - сказал Атлей. - Мой хозяин разрешает мне на время брать тренировочную варсету, но запрещает что-либо в ней менять.
  - Пусть Ролт сам подтянет! Ишь, нашелся менестрель! - не унимался Террок. - Враль!
  Виктор хотел было спустить дело на тормозах, но увидел взгляд Ханны. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно опасаясь поверить в то, что он говорил всерьез.
  "Хреновый я конспиратор", - с тоской подумал Антипов.
  - Давай сюда свою... варсету. И медиатор давай.
  - Что?
  - Вот эту штуку, которой ты струны задеваешь.
  - А, она "пертект" называется.
  - Все равно. Давай.
  - Ролт, а ты... не испортишь? - В голосе Атлея звучала неуверенность. - Хозяин же меня прибьет, если что!
  - Дай ему эту штуку! Дай! - взвился Террок. - Если что, мы скажем, что он сам у тебя забрал! Пусть его твой хозяин прибивает!
  Кузнец толком не понимал, что происходит, но тоже видел взгляд Ханны. И этот взгляд, адресованный Ролту, его сильно беспокоил.
  - Ну, если ты, Ролт, возьмешь вину на себя... - Атлей все еще медлил.
  - Возьму, возьму, - согласился Виктор. - Не бойся.
  Слуга Нартела неуверенной, чуть дрожащей рукой передал инструмент Ролту. Тот принял его, повертел в разные стороны, скептически хмыкнул и, положив на колени, издал несколько коротких звуков. Звучание струн, сделанных из кишок какого-то животного, не очень понравилось Антипову. Хотя у него мелькнула мысль, что если существует тренировочная мандолина, значит, скорее всего, у менестреля барона имеется ее улучшенный вариант. Коснувшись колкового механизма, он нежно подрегулировал натяжение, потом вновь задел струны, проверив результат. Зрители следили за ним с неослабевающим вниманием.
  Виктор решил уже не разочаровывать их. Все равно, похоже, терять было нечего. Он взял несколько произвольных аккордов, а потом быстро сыграл часть мелодии из незатейливой песенки про рыцаря и львов. Только сделал это правильно. А затем, подняв мандолину за гриф, протянул ее обратно Атлею.
  А слуга менестреля не спешил ее принимать.
  - Ты играешь лучше меня, - сказал он, оставаясь недвижим. В его голосе не было ни сожаления, ни разочарования. Юноша просто констатировал факт.
  - Ты берешь или нет? - с нетерпением спросил Виктор.
  - А спеть? - раздался встречный вопрос под ухом. Антипов скосил глаза и увидел выжидательное выражение лица Ханны.
  - Я не знаю никаких песен, - ответил он.
  - Но ты только что играл, - возразила девушка.
  - Так я по памяти. Такую мелодию любой повторит.
  - Ну а спеть можешь?
  - Что, то же самое?
  - Ну да.
  Во взгляде Ханны горел неподдельный интерес. Присутствующие были с нею совершенно согласны.
  Виктор пожал плечами:
  - Хорошо.
  Он опять положил инструмент на колени, извлек несколько звуков, а потом, решив сразу перейти к припеву, запел. Антипов старался петь негромко, но результат оказал неизгладимое впечатление не только на слушателей, но и на него самого. У Ролта оказался глубокий бас потрясающей красоты.
  "Е-мое! - Если бы мысли Виктора были озвучены, то их первая часть была бы более емкой и длинной. - Да что же это такое?! Вот это и есть ирония судьбы. Да с таким голосом я стал бы миллионером в своем мире! Какие данные! Нужно только несколько лет позаниматься - и все, оперные театры боролись бы за меня, как коты за мышь. Я был бы как Шаляпин или Рейзен! Или нет... круче! Я был бы как сам Борис Штоколов! Специально бы овладел бельканто. О, ужас... А здесь мне с этим голосом что делать? Кто его оценит? Это все равно что дать мешок с бриллиантами обезьяне. Она ими все равно воспользоваться не сумеет".
   Впрочем, слушатели не считали, что гипотетическая обезьяна не разбирается в бриллиантах. Когда Антипов кое-как закончил припев, они оживленно загалдели, обсуждая услышанное. Ханна обратила на Ролта сияющие глаза, но он ничего этого не видел. Виктор снова горевал. Расстроенный, он поднялся со своего места, отдал мандолину Атлею и побрел прочь, ни на что не обращая внимания.
  
  Его милость барон Алькерт ан-Орреант стоял у стола и пытался рассмотреть карту, освещенную тусклым пламенем свечей, стоящих на медном подсвечнике. Сотник Керрет наклонился над столом с противоположной стороны и водил по карте пальцами, то и дело передвигая подсвечник, чтобы изображение было видно лучше. Свет плохо освещал узкое лицо Алькерта с маленькой и аккуратно подстриженной бородкой, но зато изумруд в кольце на его пальце сиял и весело переливался.
  - Господин барон, вот здесь они были, а потом ушли вон туда. Сделали крюк, опасаясь встречи с нами, - мясистые губы сотника разжимались словно нехотя, а слова не сливались в единое целое, а произносились строго раздельно.
  - Да уж, мой сосед готовил мне изрядную пакость... - аристократическое лицо барона было бесстрастным. - Ну, ничего. Я этого ему не забуду. А пришли они как?
  - Да вот через этот лесок. Двигались вдоль поля. Там их наш лесоруб и заметил.
  - Ролт?
  - Да, Ролт, ваша милость. Способный паренек, по отзывам десятника Нурии. Все подмечает.
  - Он - сын Кушаря?
  - Да, ваша милость.
  - Странно, что так получилось, - барон задумчиво забарабанил пальцами по столу. - Один сын дурачок, а другой - нормальный.
  Керрет отвлекся от карты, бросил взгляд на своего господина и уточнил:
  - У Кушаря всего один сын.
  - То есть как? Один? Но я слышал, что его сын - дурачок, - Алькерт отличался редкой любознательностью, если дело касалось замка.
  - Это и есть Ролт, ваша милость.
  Теперь уже и барон оторвал взгляд от карты и недоуменно посмотрел на сотника.
  - Как это может быть? Нурия же сказал, что он сообразительный.
  - Ролт изменился, ваша милость. После того как на него упало дерево, он стал совсем другим. Об этом сегодня говорил весь замок.
  - Насколько изменился?
  - Словно другой человек, ваша милость.
  - Вот так внезапно?
  - Да.
  Барон замолчал, о чем-то задумавшись. Его темные глаза смотрели то ли на дверь, то ли на серую стену комнаты. Он провел рукой по своей бороде и лишь потом медленно произнес:
  - Мне это все не нравится, Керрет. Просто так люди не меняются. С этим Ролтом надо бы поговорить. Если бы у нас был жрец в замке, то я бы послал его. Но мои отношения с ними оставляют желать лучшего. Сам знаешь.
  - Да, ваша милость. Храм Зентела, похоже, не оставит своих претензий на наши северные холмы. Они слишком подходят под виноградники. Нам не видать нового жреца.
  - Хм... Я вот что подумал: может быть, это они соседа науськивают?
  - Может быть, ваша милость.
  - Но ладно. Это мы выясним рано или поздно. А пока что я скажу ун-Катору о Ролте. Или нет! Сначала с Ролтом сам поговорю. Любопытно все-таки, что с ним произошло.
  
  
  Глава 8
  
  Ларант, верховный жрец Зентела, ненавидел устриц. Казалось бы, что может быть в них хорошего? Склизкие, чрезмерно мягкие, подаются в раковинах, вкусом похожи на перезрелый овощ - отвратительное блюдо. Они выскальзывают из пальцев, так и норовят упасть на пол или на одежду, сочатся мерзкой жидкостью, которая стекает прямо на кисти рук... Когда жрец брал одну из этих тварей и выковыривал ее из скорлупы, то всегда задумывался о том, что она сожрала перед тем, как оказаться пойманной. Ему очень хотелось верить, что не труп какого-нибудь животного, а еще хуже - человека. Мысли об этом вызывали рвотный рефлекс, но улыбка не покидала лица Ларанта. Изо дня в день на протяжении пяти лет жрец ел их на обед. Он мог бы, конечно, приказать не приносить больше это блюдо, но не смел. Устриц обожал хозяин и всегда лакомился ими, будучи в человеческом облике.
  - Распорядиться о добавке, ваше благочестие? - почтительно осведомился слуга, глядя, как верховный жрец с видимым удовольствием поглощает моллюсков, сидя в одиночестве за длинным столом.
  - М-м-м... может быть... может быть... хотя нет. Что-то я сыт сегодня. Распорядись, чтобы принесли фруктов.
  Ларант заказывал добавку строго каждый день месяца, кратный числу три. По его мнению, этого было достаточно, чтобы создать иллюзию того, что он без ума от устриц. Раньше жрец пробовал съедать больше одной порции каждый второй день, но после того как едва справился с приступом тошноты в присутствии хозяина, отказался от этой затеи.
  - Слушаюсь, ваше благочестие, - слуга согнулся в поклоне. Он был одет в белую жреческую мантию, но без зеленого шарфа.
  - И еще пригласи Терсата. И письменные принадлежности захвати.
  Через пару минут служка объявился, нагруженный цитрусовыми и бумагой с перьями. Поставив корзинку с фруктами на стол перед господином, он положил все остальное на низкий столик, стоящий у стены.
  Едва письменные принадлежности оказались расставлены, дверь отворилась и вошел толстенький низкорослый человечек, чье лицо, казалось, утопало в складках жира. Его фигура составляла такой контраст с высоким и худощавым Ларантом, что верховный жрец предпочитал не появляться на публике рядом со своим помощником. Их последний совместный выход породил песенку, рожденную в больном воображении черни. Ее суть сводилась к тому, что церковь Зентела давно уже перестала расти вверх, но зато рост вширь резко ускорился.
  - Приятного аппетита, ваше благочестие, - тон толстяка был смиренен и кроток.
  - Спасибо, Терсат. Присаживайся. Нам нужно будет кое-что написать.
  - Распоряжение для храмов?
  - Ты догадлив, как обычно.
  Помощник с кряхтением уселся за низкий столик.
  - Будем искать изменившихся, ваше благочестие?
  - Изменившегося. Одного.
  - По каким признакам, ваше благочестие? Или всех подряд?
  Ларант вздохнул, глядя на остатки устриц, которые хотелось вышвырнуть в окно, разбив дорогущие разноцветные стекла.
  - Что ты, Терсат, наши жрецы не справятся, если дать им задание обращать внимание на любую странность, - сказал он, усилием воли отводя глаза от стола. - Я планировал резко сузить требования. Для начала.
  - Внезапно разбогатевших?
  - Да. Ты опять прав. Думаю, пусть ищут тех, кто был нищим, а внезапно стал богатым. Или был богатым, а стал еще богаче. У кого скоропостижно скончались состоятельные родственники. Кто начал изменять своим любовным привычкам, а заодно и жене.
  - Ваше благочестие!
  - Терсат, посмотрим правде в глаза, - Ларант отреагировал на эмоциональное высказывание помощника весьма равнодушно. Вопросы своей нравственности редко волнуют тех, кто занимается чужой. - Жрецы знают обо всем этом. Не могут не знать. Вот только предпочитают не обращать внимания. И я даже в чем-то с ними согласен. Так спокойней. Но сейчас ситуация требует совсем других действий.
  - Понимаю, ваше благочестие.
  
  Виктор пока что не собирался становиться богаче. Ему в голову даже не приходила мысль, что нужно сделать в замке, чтобы поправить свое финансовое положение. Не потому что он не мог, - мог, наверное, ведь выходец из нашего мира обладает большими знаниями в целом, чем житель Средневековья, но Антипова беспокоили другие проблемы. В жизни бывают ситуации, когда деньги - не главное. Хотя почему-то чаще всего возникают лишь в самом конце означенной жизни.
  Виктор плохо спал всю ночь, и не успело солнце полностью подняться над горизонтом, как он выскользнул из замка. Ему было приятно видеть, как после вчерашних происшествий изменилось отношение стражников. Они только что снова заступили на пост, и еще сонный Пента отворил калитку.
  - В лес, Ролт? - спросил он.
  - В лес, господин солдат.
  - Осторожней там.
  - Конечно, господин солдат. Я даже здесь осторожен.
  Выйдя за ворота, Антипов резко ускорился. Он очень хотел получить обещанные ответы как можно быстрее. Виктор бежал, размышляя на ходу о том, как много свиданий было в его прежней жизни. На некоторые из них он торопился с замирающим от волнения сердцем, а на другие - просто шел, "глазея" по сторонам и думая о чем угодно, но только не о будущей встрече. Интересно, что первая категория свиданий была связана с девушками, а вторая - с работой. Куда отнести беседу с богом войны, Виктор не знал. Он бежал со всех ног, но сердце билось без сладостных замираний - так, словно Антипов просто опаздывал на работу. Получалось, что Арес - лучше, чем деловые будни, но хуже, чем девушки.
  Влетев на поляну, Виктор совсем было уже хотел разразиться привычным вопросом "есть ли тут кто?", подразумевающим долгое ожидание ответа, но его невидимый собеседник сумел удивить:
  - Рановато ты, мой друг. - Слова прокатились по опушке как раз в тот момент, когда рот Виктора раскрылся для произнесения первой фразы.
  - С добрым утром!
  Утро было действительно добрым. На траве лежала роса, ветер еще не успел проснуться, а ранние птицы уже вовсю щебетали в деревьях. Им не было никакого дела до происходящего.
  Антипов переживал. Он так много размышлял о случившемся, что почти свыкся с мыслью, что общается с богом войны. Первый разговор состоялся вчера, но Виктору уже казалось, что этих разговоров было великое множество. Однако волнение не уходило. Молодой человек решил не обращать на него внимания, как это делал на экзаменах, чтобы создавать впечатление, что готов лучше, чем на самом деле.
  - Вот что значит стремление к знаниям, - продолжал голос, не обращая никакого внимания на приветствие. - Оно погубило многих. С ним плохо ешь и мало спишь. А воин должен быть всегда в хорошей форме.
  - Я не воин, уважаемый Арес, - заметил Антипов, пытаясь отдышаться. - А также не актер и не клоун. Я - бедный студент, которому даже не дали возможности получить диплом перед смертью.
  - Тебе бы это помогло чем-то, если бы получил? - в вопросе собеседника прозвучало удивление.
  - Как знать. Не всякому приятно умирать неучем, - Виктор старался делать глубокие вдохи, тем более, воздух был свеж и приятен. Все это успокаивало.
  - Браво, Виктор! Мне все чаще кажется, что я сделал правильный выбор.
  - Мне так тоже кажется, уважаемый Арес, - похвала тоже приводила взвинченные чувства в порядок. - Но нельзя ли задать один небольшой вопрос?
  - Можно, мой друг, можно.
  - У меня есть шансы вернуться обратно? - Виктор решил "бить" прямой наводкой. У него имелись небезосновательные подозрения, что если собеседник опять перейдет на ироничный тон, то мало что удастся узнать.
  - Вернуться в прежнее тело шансов нет, - сразу же ответил голос.
  - А в другое, похожее, например?
  - Конечно, есть. Но для этого нужно выполнение двух условий.
  - Каких? - Антипов почти справился с беспокойством, которое сменилось настороженным любопытством. Еще бы: ведь вопрос касался его жизни.
  - Во-первых, мои силы должны вернуться. А во-вторых, обладатель того тела должен быть мертв, но не очень долго.
  - Тоже мертв? - переспросил Виктор.
  - Да, иначе будет раздвоение сознания. Это очень нежелательная вещь, мой друг.
  - Так получается, что и Ролт умер?
  - Конечно, умер, - подтвердил Арес. - Но, к счастью, я успел вовремя. Вложил в него, то есть в тебя, последние силы. С прицелом на то, что это себя оправдает.
  Последние слова звучали очень внушительно. Однако Виктор не собирался попадать под влияние высокого слога. Он был настроен весьма практично, изо всех сил подавляя эмоции.
  - А что же нужно сделать, чтобы твои силы вернулись, уважаемый Арес?
  Как только Антипов задал этот вопрос, на него снова навалились плохие предчувствия. Захотелось даже скрестить пальцы, чтобы их прогнать. Виктор так делал в детстве и, вероятно, это помогало, если учесть, что он сумел дожить почти до окончания университета.
  - Есть несколько путей, мой друг, - голос Ареса звучал степенно, так, словно профессор неторопливо читал лекцию. - Самые простые из них таковы: большое число верующих и победы в мою честь. Последнее даже предпочтительнее. Победы - это и есть я. Прямые, хорошие победы.
  Предчувствия не подвели. Беспокойство возвратилось.
  - А непрямые, с хитростью? - поинтересовался Виктор после небольшой паузы.
  - Нет! - Ответ прозвучал без задержки. - Это по части других богов. Я к ним не желаю иметь никакого отношения.
  "Круто, господин будущий воин. - Мысли Антипова были не очень приятны. - Кажется, я имею честь работать на любителя прямолинейных схваток. Лоб в лоб, так сказать. Но что-то мне свой лоб расшибать не хочется. Попробуем зайти с другой стороны".
  - Но ведь можно просто нанять хороших, опытных солдат и проинструктировать их - что нужно кричать и за кого сражаться, не так ли? - поинтересовался Виктор.
  - Что ты имеешь в виду? - с подозрением осведомился голос.
  - То, что если у нас будет золота в достаточном количестве, то, думаю, часть проблем решится сама собой. Мы просто наймем воинов. Ради побед. А для того чтобы это золото появилось, мне самому воином становиться не обязательно.
  - Мой друг, - голос Ареса звучал вкрадчиво. - Если мой верховный жрец утратит честь и встанет на путь торговца, то нам обоим лучше умереть сразу же. Раз и навсегда!
  - Логично, - тут же согласился Виктор. - А разреши поинтересоваться, кто у тебя верховный жрец?
  - Ты, мой друг.
  - А-а-а... э-э-э... А нет ли другой кандидатуры?
  - Нет и быть не может! И постарайся не раздражать меня впредь подобными вопросами. Ради твоего же блага.
  "Вот так выглядит тупик, господин водитель самосвала с поломанным задним ходом. Он хочет сказать, что по какой-то причине только я могу исполнять эту почетную обязанность. По крайней мере, до поры до времени. Ладно, попытаемся прояснить обстановку еще раз".
  - Но, уважаемый Арес, я никогда не был воином. Вот десятник Нурия - тот да, воин. А я - нет. И чтобы сравниться с ним, мне нужно было начать тренировки в детстве.
  - Об этом не беспокойся. Начни сейчас, а там увидим.
  - Как начать? С кем? С тобой?
  - Нет, мой друг, не со мной. У меня нет ни сил, ни терпения для обучения новичка. Найди себе кого-нибудь в учителя.
  - Но кого?
  - Кого-нибудь в своем замке.
  - А... это обязательно? - Виктор начал понимать, чего хочет собеседник, и подобное понимание совсем не нравилось.
  - Да, мой друг. Это просто необходимо.
  - А что, ты потом поможешь мне? Ну, дашь какие-то способности для того, чтобы я сравнялся с хорошими бойцами или что-то вроде того? - в голове Антипова не укладывалась мысль, что его, веселого парня, любителя женщин и ничегонеделания, собираются превращать в воина. С точки зрения Виктора, воин - это человек, готовый рискнуть своей жизнью ради того, чтобы существовали веселые парни, любители женщин и ничегонеделания. Означенные две категории людей не должны пересекаться.
  - Виктор, не торопись. Чего сейчас-то говорить? В данный момент я почти ничего не могу. Подождем. И не волнуйся, Арес умеет быть благодарным, - собеседник, видимо, снова уловил настроение Антипова, поэтому попытался немного успокоить его. - Расскажу тебе небольшую историю. Был такой юноша, его звали Кадм. Сын царька. И вот этот наглый юноша посмел поднять руку на дракона - мое дитя! И ты думаешь, я его убил за это? Нет, сжалился и позволил заплатить свой долг службой мне. И он так хорошо справлялся, что я не только простил его, но и дал в жены свою прекрасную дочь, рожденную от меня Афродитой. Так что ты тоже не будешь разочарован. Главное - старайся.
  - Но где я тогда возьму последователей? - Виктора смутные обещания заставили призадуматься. Он был склонен скорее поверить в них, чем нет. Может быть, процесс становления воином покажется легкой прогулкой? Антипов хотел это выяснить.
  - Они пойдут за тобой в свое время.
  - За мной?!
  - На самом деле за мной, но с твоей помощью.
  - Но... уважаемый Арес, я не гожусь для этого.
  - Ты хочешь сдохнуть тут, придавленный очередным деревом?
  - Нет, не хочу.
  - Тогда годишься.
  - А..., - Виктор чуть не задохнулся под гнетом простой и бесхитростной логики.
  - Хватит! Ты узнал, что тебе нужно, теперь поговорим о важных вещах.
  - Но...
  - Что Ролт знает о богах этого места?
  - Мало что, уважаемый Арес, - Антипов понял, что сейчас лучше ответить на вопросы Ареса, а потом уже разобраться с сумятицей в голове. - А кстати, как мне тебя называть? А то я тебе "тыкаю" - все же это не совсем удобно. Даже к барону нужно обращаться "ваша милость" или "господин барон".
  Ответ раздался мгновенно:
  - Если это то, что ты хочешь выяснить прямо сейчас, то называй меня тоже "господин барон".
  Виктор нахмурил брови.
  - Это... шутка? - спросил он.
  - Вот вы, люди, странные все же. Решаются важные вопросы, а тебя волнуют какие-то мелочи. Да какая разница, как называть? Называй просто "Арес". Я демократичен, знаешь ли.
  - Ладно, ладно, Арес, - Антипов поднял руки, показывая, что он согласен.
  - Ты должен будешь разведать, что собою представляют здешние боги и чем занимаются жрецы. Меня интересует все. Особенно обряды. Можешь даже попытаться составить мнение, не помогут ли нам местные.
  - Хорошо. Хотя вот у Ролта создалось впечатление, что ничем особенным жрецы не занимаются. Заключают браки, провожают умерших, на большие праздники приносят человеческие жертвоприношения....
  - Что-о-о?!
  - Ох, - схватился Виктор за голову. Эти воспоминания возникли внезапно и были в высшей степени неприятны.
  Лет шесть назад, когда Ролт был еще ребенком, его водили в ближайший храм на праздник сбора винограда. Очень значительное мероприятие. Все ели, пили, веселились, а вокруг храма по полю бродили нетрезвые толпы. Яркость красок и громкость звуков - вот что запомнилось сыну лесоруба с того дня. А потом пришел вечер. Зажглись огни, опьяненные люди потянулись к подножию большой лестницы, ведущей на алтарь. Ролт сначала находился в задних рядах, но потом его каким-то образом вытолкнули вперед. Он чувствовал себя обнаженным, стоя перед самой лестницей. Попытался рвануть назад, чтобы спрятаться в толпе, но не тут-то было. За ним уже стояли плечо к плечу. Однако сын лесоруба продолжал бороться и не сразу заметил, как на лестнице появилась молодая женщина, которую вели двое жрецов с могучим телосложением. Женщина шла медленно, словно была одурманена, но уже на вершине, перед самым алтарем, рванулась прочь и закричала тонким голосом. Ее голос резанул по ушам Ролта. Он сначала не понял, что это все означает. Но толпа подхватила крик. Это был ликующий и отвратительный вой зверя. Сын лесоруба закрыл руками свои уши, чтобы не слышать, но зажмурить глаз не смог. Какая-то сила приковала его внимание к той худенькой женщине, которую уложили на алтарь, несмотря на попытки вырваться, и к кривому ножу, зловеще блестевшему в свете факелов.
  - Человеческие жертвоприношения по праздникам? - уточнил Арес.
  - Да, - ответил Виктор.
  - Не пытайся узнавать, помогут ли нам. - Голос невидимого собеседника звучал сухо и враждебно. - С ними я не пойду на переговоры.
  - Почему? - спросил Антипов.
  - Они могут быть не теми, кем кажутся.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Узнаешь позже, мой друг.
  
  Впервые за последнее время Виктор точно знал, что нужно делать. Он получил инструкции. Но инструкции не радовали, хотя результат в случае их успешной реализации обещал быть полезным.
  "Похоже, что мне придется стать воином, раз уж этого так хочет Арес, - размышлял Антипов по пути в замок. - Какой еще выход? Или хотя бы попытаться им стать. Сделать вид - ведь и так понятно, что ничего не выйдет. Ну что же, в этом у меня есть опыт. Делать вид умею. Когда я кем-то притворялся в последний раз? Да вот недавно совсем. Членом приемной комиссии. Уж очень красивая была девушка, поступающая в наш универ. Настолько, что, выгляди я старше, представился бы деканом".
  Войдя в ворота, Виктор совсем уже было собрался начать претворять свои великие планы в жизнь, но Пента придал мыслям совсем другое направление:
  - А, Ролт, ты вовремя, - сказал солдат. - Там двое наемников прибыли. Хотят в дружину. Нурия их проверять будет. Взгляни, если любопытно.
  Конечно, Антипову было очень любопытно. Такое зрелище жители замка старались не пропускать. Любой мог заявить, что хочет вступить в дружину. И по приказу барона десятник был обязан тут же проверить его. Причин для переноса экзамена было всего две: ночное время суток и осада замка. Алькерт ан-Орреант был большим формалистом и старался как можно яснее доносить свои распоряжения до населения.
  Виктор прошел через дворик рядом с воротами, привычно повернул направо, чтобы оказаться вблизи казарм. Там уже толпился народ. В замке развлечений было мало, поэтому люди старались использовать любую возможность для того, чтобы разнообразить свою жизнь. Испытания кандидатов подходили для этого как нельзя лучше.
  На небольшой огороженной площадке, используемой в обычное время для тренировок, стоял Нурия, сжимая в руках несколько деревянных мечей. Он предлагал их соискателям на выбор. Ролт знал, что в испытании могли использоваться не только тренировочные мечи, но и копья без наконечников. Считалось, что если воин хорошо владеет хоть одним из этих орудий, то легко сможет освоить и другие. Двое хмурых бородатых наемников, стоящих неподалеку от десятника и одетых в кожаные куртки с нашитыми железными пластинами, предпочли, видимо мечи.
  Виктор видел, как один из них подошел к Нурии и выбрал палку, долженствующую изображать меч. Десятник тут же отдал остальные солдату, находящемуся за оградой, и не глядя взял деревяшку для себя.
  - Отойди подальше, - сказал Нурия второму наемнику, - придет и твоя очередь.
  Тот, кивнув, направился за ограждение.
  - Готов? - спросил десятник у первого.
  - Да, - громко ответил тот.
  - Часы!
  Приказ Нурии не удивил Виктора. Последовательность действий прочно хранилась в памяти у Ролта. Солдат, стоящий у ограды, положил деревянные мечи на землю и, сделав несколько шагов назад, оказался у какого-то сооружения. Оно состояло из большой начищенной железной воронки, покоящейся на деревянном каркасе. Рядом с ней находилось ведро воды и ковш. Солдат быстро наполнил ковш водой и занес руку над воронкой.
  - Как только из часов вытечет последняя капля, бой окончен, - пояснил Нурия. - И если до этого времени ты избежишь удара, то можешь считать себя на службе.
  Ролт знал, что отведенное на поединок время - ровно минута. Виктор сомневался в точности самодельных часов, но предполагал, что ошибка вряд ли будет большой. По крайней мере, часы всегда показывали один и тот же временной промежуток, так что соискатели находились в равном положении.
  Десятник махнул рукой, и солдат вылил ковш воды в воронку. Из нижнего конца сооружения быстрыми каплями потекла вода.
  Нурия атаковал немедленно. Но быстрый выпад, нацеленный в живот, не достиг цели: наемник парировал удар. Парировал жестко, не сходя с места. Десятник тут же отступил на шаг, словно приглашая противника атаковать, но тот не пошевелился. Нурия не стал ждать, а вновь напал. Посыпались удары: в плечо, живот, бедро, руку, - все отбивалось в прежней манере. Десятник двигался вокруг наемника, размеренно атакуя. Тот лишь крутился на месте, но не сделал ни шага ни вперед, ни назад. Нурия ускорился еще больше, хотя это казалось невозможным. Виктор внимательно наблюдал за лицом наемника. Если вначале оно было лишь сосредоточенным, то сейчас на нем начала проступать растерянность. Однако воин все еще парировал удары. Внезапно Нурия отступил на два шага. Наемник продолжал стоять в напряженной позе, направив "меч" на противника.
  - Засчитано, - сказал десятник.
  Виктор лишь сейчас понял, что вода больше не течет.
  - Неплохо, - добавил Нурия. - То, что надо для строя.
  Наемник вздохнул с облегчением.
  - Но мы не в строю, - безжалостно продолжил десятник. - Тебе нужно было перемещаться, а ты стоял как деревянная чушка. Почему?
  Его противник молча пожал плечами.
  - Потому что иначе не умеешь, - ответил за него Нурия. - И это скверно. С таким подходом из тебя никогда не получится отличного воина. Для ополчения тебя тренировали, что ли? Следующий.
  Надо сказать, что охрана замка делилась на две основные категории: собственно воинов (привилегированное сословие) и ополчение. Последнее состояло из обычных мастеровых и слуг. С ними не занимались индивидуально, но примерно раз в два-три месяца проводили однодневные "учения". Они заключались в том, что их заставляли стоять в строю, а также орудовать на стене копьем или просто обычной длинной палкой, чтобы сбросить вниз гипотетического противника.
  Процедура с ковшом повторилась для второго претендента. Как только потекла вода, десятник атаковал. У Виктора мелькнула мысль, что начальный удар был точной копией самого первого удара из предыдущей схватки. Впрочем, и блок был тоже точной копией. Но затем Нурия сумел удивить. Быстрым прыжком он оказался за спиной противника, обозначил атаку по ногам, но, сместившись еще больше в сторону, сделал выпад, нацеленный в предплечье. Его наемник не сумел отбить. Палка оказалась выбита, а он сам схватился другой рукой за ушибленную конечность. Нурия не стал ослаблять удар и, похоже, бородачу хорошо досталось.
  - Этот не засчитан, - подытожил десятник. - Хотя, думаю, оба бойца одинаковы. Один учитель. Но против подвижного противника нет шансов.
  - Я могу поступить на службу, а он нет? - тут же спросил первый наемник, подойдя вплотную к ограде.
  - Да, - ответил Нурия. - Таковы правила, установленные господином бароном.
  - А обоих никак нельзя? Мы ведь братья.
  Десятник покачал головой:
  - Я бы трижды подумал, прежде чем брать хотя бы одного из вас. Но испытание пройдено тобой. Не мне менять правила.
  - Но что не так? - поинтересовался наемник, бросая быстрый взгляд на своего брата, все еще баюкающего руку.
  - Вас придется переучивать. На это нет времени, тем более в строю мы сражаемся редко.
  - Тогда я тоже отказываюсь.
  - Твоя воля, - пожал плечами десятник.
  На Виктора бой оказал огромное впечатление. С его точки зрения, наемники держались отлично, особенно первый. Антипов бы так не смог. Но, наверное, десятнику виднее.
  "А Нурия-то крут, - подумал бывший студент. - И что, Арес хочет, чтобы я потом тоже вот так вышел против него? В замке ведь все просто: либо воин - либо нет. А если воин, то придется выходить. Да меня унесут отсюда! Единственное, что может понравиться Нурии, - это то, что сына лесоруба не придется переучивать. Ибо ничего не умеет".
  - Ну что, Ролт, - десятник, казалось, услышал мысли Виктора и подошел к ограде с той стороны, где стоял сын лесоруба, - высмотрел еще что-нибудь?
  - Нет, господин десятник. Но я стараюсь. Хотя... не пригодится ли нора лисы?
  - Лисы? Нет. Сейчас не сезон. Шкура так себе.
  "Может быть, попросить Нурию об обучении? - начал размышлять Виктор. - Момент удобный. Хотя нет... этот пошлет, пожалуй. Воспользуемся знакомством в крайнем случае. У меня, то есть у Ролта, есть более сговорчивые кандидатуры".
  - Вот если бы ты нашел логово волков - тогда другое дело, - продолжал Нурия. - Господин барон любит на них охотиться. И на медведей тоже.
  - Мой отец говорит, что вблизи от замка ни волков, ни медведей не осталось. Несознательные звери, господин десятник. Не разделяют любви господина барона к охоте.
  - Если найдешь медведя, то получишь награду. Сам знаешь.
  "Да уж, бедный мишка. Сначала затравят собаками, а потом утыкают копьями. И всем станет весело. Медведь будет просто орать от восторга".
  - Господин десятник, не подскажете, где я могу найти Пестера?
  - Пестера? Он был где-то рядом с казармами. Видел его там перед испытанием.
  - Спасибо, господин десятник.
  Виктор был рад продемонстрировать хорошие манеры. Нурия - не тот человек, с которым можно портить отношения.
  Антипов направился на поиски дядьки Пестера. Именно с ним он связывал возможность обучения воинскому делу. Старый солдат знал Ролта с раннего детства. Разве он откажет, если попросить как следует?
  Расспрашивая встречных, сын лесоруба двигался вокруг казарм. Ему говорили, что Пестер был тут совсем недавно, но потом пошел в другое место. Виктор бросался туда - и опять та же история. Наконец неуловимого солдата удалось застать около конюшен. Тот уже собирался зайти по каким-то своим делам внутрь, но Антипов с громким криком бросился к нему:
  - Дядька Пестер! Стой!
  Люди, находящиеся неподалеку, недоуменно оглядывались на шум, но увидев Ролта, отворачивались и возвращались к своим занятиям.
  Солдат развернулся и, щурясь на солнце, посмотрел на размахивающего руками сына лесоруба. Дождавшись, пока тот приблизится, старый воин добродушно осведомился:
  - В чем дело, Ролт? Что за спешка и крики?
  - У меня есть небольшая просьба, дядька Пестер, - сообщил Виктор, подойдя достаточно близко, чтобы их никто не мог подслушать. - Небольшая, но очень важная.
  - Конечно, Ролт, я помогу тебе, чем смогу. Чего ты хочешь?
  - Нельзя ли меня немножко поучить, как обращаться с мечом или копьем? Ну, в свободное время.
  Пестер несказанно удивился, приподняв седые кустистые брови. Он внимательно посмотрел на Ролта:
  - А зачем это тебе? Ты что, хочешь попытать счастья и поступить в дружину?
  - Да. Может быть, получится.
  Солдат медленно покачал головой:
  - Мне говорили, что ты изменился, но я не особенно верил. Теперь вижу - все правда. Нет, Ролт, ничего не получится.
  - Ты думаешь, что я не смогу выстоять в поединке? Слишком поздно начал? - Виктор приготовился спорить. Отказ совершенно не входил в его планы.
  - Не в этом дело, Ролт. Хотя и в этом тоже. Есть распоряжение господина барона никого из наружников не обучать. Особенно единственных сыновей мастеров. Ты же знаешь, как Террок хочет стать воином. Чего он только не делал, даже слезно умолял господина барона. Все напрасно. Замок нуждается в мастеровых.
  - Но... разве нельзя со мной просто так позаниматься? На всякий случай. Лишь чуть-чуть. Показать основы - и все.
  - Нет. - Солдат был тверд. - Если дойдет до господина барона, то достанется нам обоим. А его милость узнает, конечно. Такого не скрыть.
  "Облом... - В мыслях Виктора поселились разочарование и легкая паника. - Вот что значат сословные предрассудки. Родился лесорубом - будешь лесорубом, и никаких гвоздей. А что я скажу Аресу? Что не смог найти даже самого захудалого учителя? Представляю его ответ. Да уж, первое задание провалено... Может, вообще сбежать из замка с вот этими двумя наемниками и поучиться у них? Хм... Это просто один из верных способов самоубийства, господин юнга. Бросить безопасный замок, чтобы войти в мир, которого совсем не знаешь и к которому не приспособлен. Похоже, придется обрисовать Аресу ситуацию".
  - Неужели нет никакого выхода, дядька Пестер? Совсем никакого?
  - Нет, Ролт. Мне жаль, что не могу помочь тебе в этом. И других тоже не проси. Никто не согласится.
  Виктору частенько не везло в жизни, но сейчас показалось, что это уже слишком. Как всякий оптимист, он пытался смеяться над своими неудачами, но думал и о том, что избыточный смех тоже вреден. Прежде Антипов считал, что несчастья не могут длиться дольше, чем жизнь, но теперь понял, что это не так. Обидно начать новую жизнь, чтобы встретиться со старым невезением.
  
  
  Глава 9
  
  - Ролт, где тебя носит? - Кушарь стоял около печи и выглядел очень недовольным. - У нас сегодня много работы. Уже почти вечер, а тебя все нет!
  Виктор только что вернулся домой. Из поля его внимания совсем вылетело то, что нужно работать. Безделье - привычная вещь для многих жителей городов, зато в сельской местности это не так. Крестьяне и в современном Антипову мире могут трудиться с утра до вечера, а раньше они просто обязаны были чрезвычайно много работать ради того, чтобы прокормить себя или свою семью. Нужно сказать, что в замке обстановка была иной. Никто из работников не мог умереть с голоду, потому что барон обеспечивал как минимальным пайком, так и инструментами. Но все равно люди вкалывали ради того, чтобы жить богаче. Ролт был исключением - к нему никто не предъявлял больших требований по известной причине.
  - Прости, отец, я был очень занят, - Виктор присел на свой топчан и вытянул усталые ноги.
  - Чем же? - поинтересовался Кушарь, подозрительно глядя на сына.
  - С утра ходил в лес смотреть на ту поляну.
  - Опять?!
  Лесоруб был удивлен. Он понимал, что его сын толком и первого визита туда не объяснил.
  - Знаешь, отец, просто какая-то непонятная тяга к ней. Ты вот слышал, что преступники часто возвращаются на место своего преступления?
  - Ролт, что ты несешь? Какие преступники?
  - Я вот тоже думаю, отец, что преступники тут ни при чем. Но тяга-то есть!
  Если бы в доме имелись настенные часы, то сейчас можно было бы услышать каждое движение их механизма, такая воцарилась тишина. Виктор понял, что ему гарантированы отдых и покой в течение нескольких секунд.
  - Хм... А потом что делал? - Кушарь слегка поразмыслил и решил не вникать в вопрос о поляне. Вот так, по-человечески не вникать, опасаясь услышать еще какую-нибудь нелепость.
  - Смотрел, как Нурия проверял наемников, немного поел в трактире на пару медяков, пытался сориентироваться на местно... Ну, вот и все, в целом.
  - Что пытался?
  - Да ничего особенного, отец.
  Кушарь глубоко вздохнул, но не стал переспрашивать:
  - Пойдем поработаем.
  - Хорошо.
  Вид Виктора просто излучал готовность немедленно включиться в работу. Это был очень привычный для него вид, предназначенный для того, чтобы производить благоприятное впечатление на преподавателей. Впрочем, часто дальше впечатления дело не шло.
  Но, к большому разочарованию Кушаря, даже вечером поработать не пришлось. Они едва только успели собрать инструменты, как запыхавшийся солдат по имени Нарп положил конец их планам.
  - Ролт! - закричал он, подбегая к дому лесоруба. - Вот ты где! А ну, живо к господину барону!
  - Зачем? - тут же насторожился Виктор, вместе с Кушарем стоящий во дворике.
  - Что значит "зачем"?! - возмутился отец Ролта. - Тебя господин барон зовет! Иди немедленно! Ишь, спрашивает....
  Кушарь даже легонько подтолкнул сына в спину, чтобы придать ему ускорение.
  "Вот, господин крестьянин, как обстоят дела, - размышлял Виктор на ходу. - Если позвал жестокий феодал, то нужно бросать все и бежать без разговоров. Или к нему - или от него. Главное - не стоять на месте и не переспрашивать".
  Антипов с Нарпом пошли к внутренним воротам. Они миновали стражу у них, потом - не очень большой дворик, огороженный с трех сторон стенами, и, войдя в железные двери, оказались внутри помещения. Воздух был сыроват. У Виктора создалось впечатление, что верхняя часть донжона сообщается с подвалами, причем этому сообщению ничто не препятствует. На каменных стенах коридоров висели гобелены, изображающие какие-то битвы или сцены из охоты. Бывший студент успел полюбоваться на то, как загоняют оленя, на странных конных лучников, стреляющих назад, на требушеты, метающие ядра, на тяжеловооруженных воинов, сошедшихся в поединке, и, конечно, на схватку трехруких. Последние, укрывшись за щитами, молотили друг друга палицами, которые, казалось, просто висели в воздухе, удерживаемые какими-то светло-серыми щупальцами, отходящими от груди трехруких.
  Поднявшись по лесенке, устеленной красным ковром, Антипов и Нарп прошли немного по коридору и остановились у распахнутой двери.
  - Жди там, - сказал солдат. - Господин барон сейчас придет.
  Виктор слегка пожал плечами и вошел внутрь. Он оказался в комнате, главной достопримечательностью которой был стол, стоящий посредине. Около стен располагались деревянные кресла-стулья с высокой спинкой. А больше ничего и не было, за исключением висящих на стенах шкур животных.
  Антипов, оставшись в одиночестве, потрогал стулья и стол, проверил их на крепость и уже совсем хотел было сесть, как чьи-то шаги отвлекли его. Обернувшись, он увидел стоящую в дверях молодую светловолосую женщину, почти девочку, Маресу, дочь барона. Она была одета в бело-красное платье с широким подолом и небольшим вырезом на груди.
  - Привет, - сказала девушка. - Ты кто? И где мой отец?
  - Здравствуйте, госпожа! - Виктор попытался даже неуклюже поклониться. Должно быть, тело Ролта выработало условный рефлекс - кланяться при виде дворян. Очень полезный рефлекс, способствующий выживанию, учитывая безалаберное отношение Антипова к сословным вопросам. - Мне не известно, где господин барон. Я сам его жду. А зовут меня Ролт.
  - Ах, Ролт! Тот самый? - Мареса едва не захлопала в ладоши и заинтересованно уставилась голубыми глазами на собеседника.
  - Не знаю, госпожа, тот или не тот, - рассудительно сказал Виктор. - А какие варианты? Вы бы перечислили мне всех Ролтов, а потом мы вместе выберем лучшего. Это и буду я.
  Девушка улыбнулась.
  - Странно ты говоришь как-то... для крестьянина. Ты ведь крестьянин, Ролт?
  - Несомненно, госпожа. Вы посмотрите на мои руки. На них мозоли от топора.
  - У моего отца точно такие же руки. Но он не крестьянин и топором не пользуется.
  - Ваш отец держит в руках весь замок. Конечно, мозоли появятся!
  - Ролт, ты говоришь как Нартел.
  - У меня есть такой недостаток, госпожа. Меня все время с ним сравнивают.
  - Ладно, ладно. Понимаешь, я вчера собиралась ехать к своему жениху. Он неподалеку от города живет. А ты, получается, меня спас, когда узнал о засаде.
  - Госпожа, у меня и в мыслях не было вас спасать.
  - Ролт!
  - Что, госпожа?
  - Такое нельзя говорить дамам. Любой мужчина должен сказать так: почту за честь оказать услугу.
  - Да, госпожа. Когда случайно в следующий раз вас спасу, то притворюсь, что к этому долго готовился... даже сам организовывал покушение.
  - Ролт!
  - Что, госпожа?
  - Нет, ничего... Я завтра или послезавтра все же поеду в город. Отец будет меня сопровождать на этот раз. И у тебя больше не получится меня спасти.
  - Как знать, госпожа.
  Девушка обернулась, услышав какой-то шум за спиной, и ее губы сложились в улыбку:
  - А, вот и отец. Привет, папа. Мы тут с Ролтом беседуем.
  В дверях за спиной Маресы возникла долговязая фигура барона. Антипов испытал ни с чем не сравнимое ощущение, которое появляется, когда в первый раз видишь своего нового шефа. Еще ничего толком не знаешь о нем, за исключением слухов, но готовишься к худшему. И это парадокс деловых отношений: потому что когда впервые встречаешь подчиненного, то неизменно надеешься на лучшее.
  - Господин барон, - вновь поклонился Виктор.
  Величественная осанка хозяина замка производила впечатление. Он был одет в белую рубаху навыпуск и черные штаны с кожаными вставками. На ногах почему-то красовались высокие башмаки, чаще используемые для верховой езды, чем для повседневного ношения дома, а в руке барон держал короткий меч в коричневых ножнах.
  - Слышал я, как вы беседуете, - пробурчал Алькерт ан-Орреант, слегка отодвигая дочь в сторону и заходя в комнату. - Вот ты какой, Ролт, о котором все говорят. Что-то я тебя совсем не помню. Или просто не обращал внимания?
  - Ваша милость, да как же не обращали внимания? - моментально ответил Виктор. - Когда я еще был маленький, вы мне подарили бублик. Лет десять назад это было. Так тот бублик я не ел до прошлого года. Все хранил как память о вашей милости. И был бы этот бублик у меня до сих пор, да отец его нашел. Смотри, говорит, какой интересный кусок дерева. Как раз подходит для рукоятки пилы. Ну, и забил его туда, господин барон.
  Одна из бровей Алькерта устремилась вверх. Он внимательно посмотрел на сына лесоруба.
  - Ты присаживайся, Ролт, - барон кивнул на один из стульев. - Нам предстоит, возможно, долгий разговор. А ты, Мареса, иди. Я закончу с Ролтом и тебя позову.
  - Хорошо, - кивнула девушка Виктору и вышла.
  - Ну-ка, объясни мне, что с тобой произошло. - Алькерт тоже уселся и положил меч на стол перед собой. - А то тут люди всякое говорят.
  - Да ничего особенного не произошло, ваша милость. Работал в лесу, не успел отпрыгнуть, очнулся и понял, что так жить нельзя.
  - В каком смысле нельзя? - изумился барон.
  - Занятие неправильное выбрал, ваша милость. Вот в чем дело.
  - Подожди-ка, Ролт, а ты все помнишь из... прежней жизни?
  - Из какой прежней, ваша милость? У меня жизнь одна! - Виктор не знал, куда клонит барон, но решил все отрицать категорически.
  - Но помнишь ты все?
  - Конечно. С самого рождения почти. Все с того момента, когда научился говорить "мама", "папа" или даже "господин барон".
  Хозяин замка потрогал рукой свой подбородок. Казалось, он принимает какое-то решение.
  - Я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай очень быстро, - произнес Алькерт. - Понял?
  - Да, ваша милость.
  - Как звали твою мать?
  - Ариана.
  - Что из укреплений замка упало лет пять назад?
  - Кусок стены над воротами, ваша милость.
  - Кого ты больше всех в замке боялся в детстве?
  - Господина мага.
  - Хм... все верно. Я, конечно, не помню, как звали твою мать, но обязательно уточню.
  - Ее звали Ариана, ваша милость.
  - Возможно, возможно.
  - А нельзя ли мне полюбопытствовать, зачем вы задавали такие вопросы? Очень интересно, господин барон.
  Алькерт оценивающе посмотрел на собеседника, но ответил:
  - Понимаешь, Ролт, это все из-за нертов.
  - Нертов, ваша милость?
  - Да. О них мало кто знает, а те, кто знают, помалкивают. Больно неприятная тема. Когда некоторые люди умирают, потом выясняется, что они как бы и не умерли вовсе. Их память и чувства исчезают, а тело захватывает нерт. Кто он - отдельный разговор. Но в таких случаях нужно немедленно звать жрецов. Они проведут обряд - и мертвый вновь станет мертвым.
  - А кто этот нерт, ваша милость? - Виктора мучило настоящее любопытство.
  - Все, Ролт. Все. С твоей памятью порядок, ты помнишь свое детство, значит, ты не нерт. Вот, держи. Это тебе за бдительность.
  Барон опустил руку, извлек из-за пояса небольшой кошель и бросил его сыну лесоруба. Виктор никогда не был сребролюбцем, но кошель так приятственно звякнул, что теплое чувство благодарности наполнило сердце Антипова. Рассуждая логически, там должно было быть именно серебро. Медь - слишком малая цена за спасение баронской дочки, а золото - слишком жирный кусок для крестьянина.
  - Спасибо, ваша милость! - Виктор не знал, как благодарить сюзерена за подарок, но решил ограничиться элементарной вежливостью. Ему безумно хотелось расспросить подробнее о нертах, но он понял, что ответов на этот вопрос уже не получит.
  - Да не за что, Ролт, - махнул рукой барон. - Высматривай так же хорошо врагов в будущем. Это и тебе выгодно, видишь?
  - Да, господин барон.
  - Еще какие-нибудь просьбы есть? Что ты там говорил о том, что каким-то занятием недоволен?
  - Ох, ваша милость! Недоволен, конечно, и поэтому просьба есть!
  - Выкладывай, - снисходительно разрешил Алькерт. Он не без оснований гордился своим внимательным отношением к "кадрам". Если странноватому сыну лесоруба есть что сказать, то пусть говорит. Может, и будет какая-то польза. Несколько лет назад барон вот так же прислушался к идее малолетнего помощника конюха истребить посредственных охотничьих собак. Как итог - размер своры снизился, но зато резко возросло качество в целом. Ан-Орреант не был снобом - напротив, считал, что господин должен общаться со своими слугами. Хотя бы для того чтобы знать, что получит от них безусловную поддержку в трудную минуту. Но, конечно, это не должно идти во вред дисциплине. Барон был последовательным противником панибратства.
  - Мне бы хотелось стать воином, ваша милость. Служить, так сказать, на благо замка. - Виктор решил пойти напрямик, если уж барон задал вопрос в лоб.
  - Воином? - поморщился собеседник. - С чего это вдруг?
  Тон очень сильно не понравился Антипову. С таким тоном не произносят слов согласия. Да и вообще он чувствовал себя не в своей тарелке, отдавая себе отчет, с кем говорит. Лесоруб Ролт не был крепостным в полном смысле этого слова, а был волен уйти в любую минуту, но зато и работал на хозяина бесплатно. За минимальный паек по необходимости и право пользоваться средствами производства, которые принадлежали барону. Конечно, замковый крестьянин мог иметь собственность, но откуда у него деньги на покупку, к примеру, качественного железного топора? Приходилось брать у хозяина. Кроме того, барон, как абсолютный феодал, имел право на суд в своих землях. Любой суд с любым финалом. Он мог оштрафовать, приговорить к телесным наказаниям или даже убить. Виктор учитывал это, стараясь нащупать и не пересекать той грани, за которой Алькерт прибегнет к крайним мерам.
  - Это же благородное занятие, господин барон!
  - Благородное, да. А кто лес валить будет? У меня всего один нормальный лесоруб - твой отец. Остальные - так, в помощь. Кто займет его место, если ты пойдешь в солдаты?
  - Но....
  - Никаких но! Я сказал - нет. Это даже обсуждать не хочу. - Здесь терпение Алькерта уже дало сбой.
  "Ну, господин Станиславский, ваш выход. - Виктор понимал, что именно сейчас решается его судьба. - Быть или не быть. Вот о чем разговор".
  - Талант-то, господин барон! Талант-то какой пропадает! - Антипов растопырил пальцы и возвел руки к потолку. - Нельзя, грешно разбрасываться столь способными кадрами!
  - Ты это о чем? - Хозяин замка нахмурил брови.
  - Талант у меня, - проникновенно сообщил Виктор. - Воинский. И нет мне покоя с тех пор, как его заметил. Все крутит, вертит... внутри. Вот здесь.
  Антипов с силой ударил себя в грудь.
  - И зовет, зовет, господин барон! Просто кричит: иди в бой, Ролт! Убивай врагов! Ты рожден для этого! И чувствую - так и есть. Рожден.
  Алькерт поправил воротник рубашки и с подозрением уставился на собеседника. Не нужно быть физиономистом, чтобы понять, о чем он думает. Ролт окончательно спятил - вот о чем.
  - Какой еще талант? Сходил бы ты к лекарю, я распоряжусь.
  - Воинский талант, господин барон. Опасаюсь, что лекарь не поможет. Разве можно вылечить дар, данный свыше? Не думаю.
  - Данный свыше? - По виду хозяина замка можно было решить, что он начал закипать. - Пока что свыше тебе могут дать лишь плетей. От меня. За дерзость.
  Плети в планы Виктора никак не входили.
  - За что, господин барон? Я же как на духу! Словно родному отцу все выложил. Поделился тревогами. Спать не могу. Все о сражениях думаю.
  Последнее было абсолютной правдой. С тех пор как Антипов узнал о роли, которую приготовил для него Арес, то начал подозревать, что его сон ухудшится.
  - О сражениях? Да? Ну-ка пойдем. Иди за мной.
  Барон быстро встал и широкими шагами направился к выходу. Его резкие движения выдавали раздражение. Виктор бросился за ним, стараясь не отставать.
  Они прошли по короткому коридору, спустились по той же лестнице, которая привела Антипова наверх, но затем повернули прочь от входной двери. Барон шагал быстро, привычными движениями огибая углы.
  - Заходи! - Алькерт остановился так внезапно, что Виктор чуть не врезался в его спину.
  Перед взором бывшего студента предстала очередная дверь. Барон рывком открыл ее, и Антипов осторожно вошел внутрь. Там посредине комнаты висел какой-то снаряд, прикрепленный к потолку. Виктор сначала даже не понял, что это, но хозяин замка был так добр, что пояснил:
  - Это - молотилка, - сказал он. - Ее используют для того, чтобы тренировать реакцию и точность движений воинов. Ну, и проверять заодно. Вот сейчас тебя и проверим.
  Бывший студент сглотнул. Устройство, именуемое молотилкой, висело неподвижно, но, несмотря на это, имело устрашающий вид. Оно было украшено длинными и многочисленным палками на шарнирах и цепями, торчащими в разные стороны. На толстом бревне, составляющем стержневую часть снаряда, выделялись три красных пояса. Один на самом верху, второй посредине, а третий внизу.
  - Видишь эти метки? - барон показал на странные пояса. - По ним и будешь бить. Так, чтобы молотилка тебя не задела. Сейчас ее раскрутят - и начнешь. Вон, возьми палку в углу.
  Виктор посмотрел туда и увидел большую плетеную корзину, в которую были сложены деревяшки, подозрительно напоминающие тренировочные мечи, используемые для оценки качеств солдат, пытающихся наняться на службу. Пока он нерешительно двигался в сторону угла, хозяин замка вышел в коридор и закричал что было сил:
  - Эй, там! Есть кто-нибудь поблизости?!
  В ответ на крик тут же послышался топот ног. Через несколько секунд пара воинов мелькнула в распахнутых дверях.
  - Так, мне нужен лишь один, - сказал барон. - Ты, Манкер, заходи. Ректа свободен.
  Уже позднее Виктор узнает, что в этой части донжона было несколько тренировочных помещений, где солдаты могли совершенствовать свои навыки. Алькерт ан-Орреант был рачительным хозяином, стремящимся выжить в сложном мире междоусобиц. Это заставляло его заботиться о своей небольшой армии.
  Рыжеусый воин, одетый в простую кожаную куртку, вошел в комнату.
  - Крути, - распорядился барон. - И побыстрее.
  - Что, совсем быстро, ваша милость? - удивился солдат.
  - Совсем. Начинай.
  Манкер подошел к деревянной рукоятке, прикрепленной к стене, и, плюнув на руки, взялся за нее. Виктор отчетливо видел, что рукоять сообщается посредством грубых шестерен и ремней с висящим снарядом.
  - Это - одна из самых моих удачных покупок, - с гордостью сообщил барон, показывая на устройство. - Заплатил за чертежи кучу денег, но они того стоят. Пара месяцев тренировок с молотилкой - и солдат начинает совсем по-другому уходить от ударов.
  К ужасу Антипова, цепи, прежде спокойно висящие, начали подниматься по мере ускорения вращения. Та же участь постигла и палки, приделанные к бревну то ли с помощью коротких ремней, то ли каких-то шарниров. Из общего числа палок только три были прикреплены неподвижно. Вскоре снаряд был окутан мелькающими тенями, чуть ли не со свистом рассекающими воздух.
  - Чего ты стоишь? - удивился барон, обращаясь к сыну лесоруба. - Бей! Думаешь, солдат будет ее вечно крутить? Он устанет скоро.
  - К-как бить, ваша милость? - Виктор отметил, что плохо выговаривает слова. Его тренировочный меч был гораздо короче "отростков" бревна.
  - По красным пятнам бей. Живо!
  - Но....
  - Быстро, я сказал!
  Антипов, тяжело вздохнув, подошел к снаряду поближе. И едва успел отшатнуться - какая-то цепь рассекла воздух в миллиметрах от его носа.
  - Или ты сейчас же покажешь мне, какой из тебя великий воин, или получишь десять плетей, - сообщил барон, с интересом наблюдая за перемещениями Ролта. - Тут нет ничего сложного. Чтобы справиться с этим упражнением, тебе не нужно быть солдатом. Достаточно иметь те навыки, о которых ты так красиво говорил. Бей!
  Это крыть было нечем. Виктор развернулся боком к молотилке и, резко выбросив вперед руку, сделал выпад. Спину тут же обожгло ударом, потом последовал еще один по месту, расположенному более низко, затем - что-то чиркнуло по бедру. Сын лесоруба рухнул как подкошенный, стараясь еще в полете откатиться подальше от опасного устройства.
  - Вставай, - безжалостно сказал барон. - Ты промахнулся, к тому же слишком медленно отскочил назад после удара. Еще раз. Пробуй!
  Антипов с кряхтением поднялся. Спина дико болела. Настолько сильно, что он не мог чувствовать боли в бедре. Хотя уже слегка хромал.
  - Быстро, быстро! - подгонял барон. - Или ты боишься бревна?
  Бревен Виктор не боялся. Но лишь тогда, когда те спокойно лежат на земле и не крутятся в воздухе с бешеной скоростью. Он опять стал бочком к устройству, поднял согнутую в локте руку и нанес удар. И на этот раз молотилка поразила плечо. Антипов вскрикнул и схватился за больное место. Ему казалось, что кто-то стукнул по плечу кувалдой.
  - Вот что, - сказал барон. - У тебя есть еще одна попытка. Если ты нанесешь удар так, чтобы попасть в любое из пятен и тебя не заденет, то, так и быть, прощу твои речи о... гм... воинском даре, данном свыше. Не сделаешь - десять плетей. Понял?
  "Вот так рождаются мальчики для битья, - с тоской подумал Виктор. - Дались ему эти плети! Что я, раб какой?! Нет, у меня есть чувство достоинства. Не будет плетей. Сбегу, если что, и пропади оно все!"
  - Ваша милость, а какие-нибудь ограничения есть? - спросил он. - Ну, как бить можно, а как - нельзя.
  - О чем ты, Ролт? Какие еще ограничения? Бей, как бьется. Лишь бы результат был.
  - Я должен попасть в красное пятно любым способом с помощью этой палки, правильно, господин барон?
  - Уже тебе сказал об этом. Да! - Алькерт вновь стал раздражаться. Но одновременно с этим в его глазах зажглось любопытство. Ему стало интересно, откажется ли сын лесоруба от последней, заведомо безнадежной попытки.
  Тот не отказался. Вместо этого Виктор, к удивлению всех присутствующих, лег на пол, и пополз по-пластунски к снаряду, волоча за собой меч. Между полом и молотилкой был существенный зазор - вот туда-то и забрался бывший студент. Потом извернулся, страстно надеясь, что при этом маневре нижние палки и цепи не заденут его, а Манкер не снизит скорости вращения.
  Они не задели, а Антипов оказался на спине. Подтащив меч, он прижал его к груди и замер, выжидая момент. Барон смотрел на сына лесоруба округлившимися глазами. Виктор же, внезапно решившись, нанес удар из положения лежа. Меч, моментально выбитый какой-то цепью, отлетел далеко в сторону и врезался в стену. Но перед этим все заметили, что он все-таки коснулся самого нижнего красного пятна. Экзаменуемый не стал испытывать судьбу дальше и, извиваясь как змея, выполз из-под молотилки.
  - Стоп! - распорядился барон. - Манкер, свободен.
  Солдат отпустил рукоять, коротко поклонился и вышел. Виктор же поднимался на ноги, стараясь при этом не стонать.
  - Ну, знаешь, Ролт, такого я еще не видел, - сообщил Алькерт. Его тон был значительно мягче. - А ты горазд на выдумки, как я посмотрю. Хм... молодец.
  - Я... могу считать, что зачислен в солдаты? - уточнил Антипов.
  Барон тут же расхохотался, взявшись руками за бока. Смеялся он от души. Его борода слегка подрагивала, и редкие седые волосы в ней стали гораздо заметнее.
  - Ролт, наглость раньше тебя родилась, - сообщил хозяин замка, справившись с приступом смеха. - Ну какой из тебя воин? Ты безобразно медленно двигаешься! И это уже не исправить. Не видишь, что перед твоим носом творится! Не можешь сосредотачивать внимание на нескольких предметах одновременно! Ты хоть спасибо скажи, что я плети отменил. Все-таки мой приказ исполнен. Хотя и таким странным образом.
  - Но как же....
  - Никаких солдат, Ролт! Забудь! Конечно, ты мог бы подучиться, но раньше нужно было начинать. У тебя вообще нет способностей. Разве что сила, но она не всегда нужна. Пойдешь в следующий раз в ополчение, если уж так хочешь повоевать.
  - Ваша милость, но хотя бы потренироваться просто у кого-нибудь из воинов... - Виктор чувствовал себя обескураженным. В глубине души он питал надежду на то, что удастся уговорить барона разрешить ему обучаться воинским умениям и выполнить пожелание Ареса. А одного ополченца никто специально учить не будет. Только в общем порядке.
  - Потренироваться? - барон опять поднял бровь. - Чтобы ты потом продержался минуту против десятника, а я был бы вынужден сдержать слово и взять тебя в дружину? Ну уж нет! Я ведь знаю, что тот же Нурия к тебе хорошо относится и, возможно, не будет бить в полную силу. Нет!
  - Но....
  - Все! Не хочу об этом говорить! Ты идти можешь?
  - Да, господин барон, - горько вздохнул Антипов.
  - Тогда иди. Если тебе очень плохо, то разрешаю зайти к лекарю. Скажешь, что я послал.
  Виктор обескураженно побрел к выходу, прихрамывая. Это место ему не нравилось самым решительным образом. Барон - деспот и самодур, как с таким можно иметь дело? На уступки вообще не идет! Эти плети еще... мерзость какая. Антипов был всегда противником телесных наказаний, особенно если они касались его. Сейчас ему с новой силой захотелось домой. К любящим родителям, к веселым друзьям, к беспечным сокурсникам... И почему это все с ним произошло? Несправедливо так, очень несправедливо.
  Дойдя уже до самой двери, Виктор обернулся. Несмотря на плохое настроение, он не был склонен легко сдаться, а решил зайти с другой стороны.
  - Ваша милость, а можно высказать просьбу? Она не имеет отношения к воинским умениям.
  - Можно, Ролт, говори, - тут же согласился барон. По тому, как он, присев, осматривал промежуток между молотилкой и полом, легко было заключить, что метод сына лесоруба произвел на него неизгладимое впечатление.
  - Дочка вашей милости, Мареса, сказала мне, что скоро вы в город отправитесь... Господин барон, нельзя ли взять меня с собой? Я обузой не буду, а город посмотреть очень любопытно. Ведь никогда не был там! - Виктор, потерпев фиаско с первым заданием Ареса, решил реабилитироваться на втором, по крайней мере, составив впечатление об этом мире.
  Алькерт слегка пожал плечами. Неожиданная просьба застала его врасплох. Но по выражению лица барона Виктор понял, что его вопрос не вызвал отторжения. Видимо, свита будет настолько большой, что тому уже все равно, кого брать, а кого нет.
  - А польза от тебя какая? - поинтересовался хозяин замка.
  - Да я все могу, ваша милость! В топорах и деревьях разбираюсь. Это раз. Пою хорошо. Это два. С молотилкой сражаюсь. Три!
  - Нет от тебя пользы, Ролт, - подытожил барон. - Но язык хорошо подвешен. Будешь, если что, мою дочь развлекать. Нартел в замке остается, а мне нужно, чтобы она жениха встретила с улыбкой на лице, а то ей будущая свадьба совсем не нравится. Не хотелось бы, чтобы сделка сорвалась.
  - Будет улыбка, ваша милость! Да я...
  - Все, замолчи. Выезжаем послезавтра. Утром. Иди наконец.
  
  
  Глава 10
  
  Дорога однотонной лентой тянулась к горизонту. Если не оглядываться, то кажется, что этот путь существует лишь впереди, сзади ничего нет. Достаточно смотреть прямо перед собой, внимательно изучая каждый поворот, - и прошлое исчезает. Человек без прошлого превращается в чистый лист бумаги, на котором еще ничего не написано и можно изобразить все, что угодно. Главное - не думать ни о чем, кроме коричневой дороги, по которой шагаешь. Прошлого нет, а будущее совершенно ясно.
  Однако Виктор не мог не думать. Его терзали заботы. Он трясся в повозке, смотрел вперед, но дороги не видел. Вместо нее перед его мысленным взором вставали события последних двух дней, а особенно - полная впечатлений очередная встреча с богом войны, которому Антипов доложил о том, что не смог приобрести учителя.
  "Что делать дальше? - размышлял неудавшийся воин, одновременно передразнивая вопрос Ареса. - Да то, что получится! Подумаешь, не могу пока что приступить к тренировкам. И из этой мелочи кое-кому нужно было раздуть целое дело, господин Шерлок Холмс! Сил у Ареса нет, видите ли. Толчок ему нужен. Существенный. От единственного жреца, с которым у него связь... Победа ему требуется... в его честь к тому же. Вот странный товарищ. Откуда я ему возьму эту победу? С Терроком подерусь, что ли? Много богу войны будет толку от мордобоя. Вообще любопытно, сколько воинов мне нужно одолеть, чтобы образовался этот самый первый толчок? И еще более любопытно: каким это образом я сумею победить столько? Да еще в честной схватке. Нет, конечно, я смогу одержать верх над профессиональными солдатами, но только если сядем в лото играть. Интересно, здесь играют в лото? Ну почему мне не достался какой-нибудь покровитель любви, а прямолинейный бог войны? С покровителем любви, а еще лучше - с покровительницей, я бы точно поладил".
  Сразу после разговора с бароном Виктор направился к лекарю. Не потому что очень уж плохо себя чувствовал, а потому, что ему хотелось многое разузнать, а также наладить хорошие отношения с представителем местной медицины. Мало ли что случится. У Антипова безалаберность временами удивительным образом сочеталась с практичностью.
  Бывший студент, конечно, неоднократно встречался с врачами на протяжении своей жизни в прежнем мире. Он даже делил их на две условные категории: на тех, кому нет никакого дела до него лично, но есть дело до его болезни, и на тех, кому наплевать и на то, и на другое. Виктор очень уважал первую группу из-за их искренности. Если доктор не болтает о том о сем, а задает вопросы по существу и не позволяет себя сбить, - вот это хороший специалист. В конце концов, трудно ожидать, что кому-то из незнакомых людей будет интересна личность Антипова. За исключением психиатра, возможно. А вот если врач встречает тебя широкой артистической улыбкой и начинает обсуждать погоду, природу, последние политические события и масть своего кота-переростка, живо интересуясь взглядами пациента на означенное и явно пытаясь произвести хорошее впечатление, то все, это - вторая группа. Данный врач держится на плаву именно вследствие этого самого хорошего впечатления, а не из-за своих профессиональных качеств. Виктор не переставал удивляться, почему у второй категории докторов всегда полный аншлаг. Отчего люди смотрят не на результаты, а на вывеску? Загадка.
  Лекарь замка, щуплый старичок со странным именем Паспес, полностью соответствовал первой категории. Он так зыркнул на посетителя, что у Виктора моментально отпало желание не только говорить о чем-то постороннем, но и жаловаться на здоровье. Однако Антипов был не из тех, кто так легко отступает от своих планов.
  - Здравствуйте, господин Паспес, - вежливо поздоровался бывший студент. Врач замка занимал не самую высшую ступень в иерархии, но стоял гораздо выше подмастерья лесоруба.
  Тот, одетый в поношенную синюю куртку, штопанную уже много раз, еще более недобро посмотрел на сына лесоруба и пробурчал, не вставая из-за высокого стола, за которым сортировал травы:
  - Ты кто такой? Зачем пришел?
  - Я - Ролт, сын лесоруба Кушаря, - охотно ответил Виктор, чувствуя себя как двоечник, выпрашивающий академ у сурового декана, - меня послал господин барон. Потому что здоровье не очень.
  Дело происходило в том же донжоне, только в комнатке, расположенной в полуподвальном помещении. Лекарю принадлежало то ли три, то ли больше комнат, Антипов еще не разобрался с их количеством. По крайней мере, он прошел через одну, чтобы оказаться в каморке, уставленной многочисленным кастрюлями и плошками и украшенной связками трав. Некоторые плошки, очевидно, были недавно сняты с огня, потому что их содержимое еще дымилось. Запах представлял собой нечто непередаваемое, одновременно бодрящее и наводящее на мысли о бренности всего сущего. Из комнатушки вела еще одна дверь. Закрытая.
  - А что со здоровьем? - поинтересовался доктор, оглядывая Виктор с ног до головы. - Все на месте, ран не вижу, ходить можешь...
  "Ходить могу - значит, здоров, - подумал Антипов. - Слава Гиппократу!"
  - У меня с головой проблемы, - ответил он. - Господин барон даже за нерта принял...
  Фраза была глубокомысленной и удачной. По крайней мере, бывший студент на это надеялся. При счастливом стечении обстоятельств он мог заодно узнать, кто такие нерты.
  - То, что проблемы с головой, я и так вижу, - неожиданно отозвался старичок. - Вошел без стука, не поклонился, словно дворянин, говоришь странно: "У меня здоровье не очень", "проблемы"... Уважаемый Ролт, если ты, конечно, на самом деле Ролт, дети лесорубов так себя не ведут и не говорят. И даже если знают, что такое "проблемы", то слов таких не употребляют. Но и на нерта ты не похож. Они - другие.
  "Прокол, - не заставила себя долго ждать очевидная мысль. - Причем прокол за проколом. Получается, что все это время я вел себя совсем необычно для крестьянина? И всем остальным это было ясно! Почему же они никак не реагировали? А... понял. Они знали, что Ролт - дурачок. Да-с, господин Юнг, похоже, людей, знакомых с сыном лесоруба, чудачествами не удивишь. Другое дело - почтенный доктор..."
  - А... почему не похож на нерта, господин Паспес? - Хитрый Виктор решил убить одним ударом двух зайцев: получить информацию и отвлечь внимание лекаря от щекотливой темы.
  - В глазах нерта - безумие, - пробурчал старичок. - Даже если они пытаются притворяться обычными людьми, этого не скрыть. Так что у тебя за "проблемы", Ролт?
  Виктор вздохнул. Это не был вздох разочарования - скорее, радости. Ему нравилось постоянно рассказывать одну и ту же байку по поводу упавшего дерева, потому что он мог бесконечно улучшать ее. И сейчас новая, более красивая история полилась на благодарного слушателя. Из нее выходило, что дерево рухнуло не просто так, а в тот момент, когда он растерялся, увидев тропу, оставленную врагами. Иными словами, не просто получил производственную травму, а пострадал, защищая замок! Лекарь красочное повествование "съел", почти даже не подавившись, разве что хмыкнув пару раз.
   - Голова болит до сих пор? - буркнул он, когда сын лесоруба умолк.
  - Нет, господин Паспес, только странные идеи в нее приходят. Вот, например, сейчас безумно хочется узнать, кто такие нерты.
  - Совсем не странная идея, - ответил лекарь. - Мне тоже это хочется узнать.
  - А разве вам не известно? - удивился Виктор.
  Старичок забавно приподнял свои густые белые брови. Какое-то мгновение он колебался, отвечать или нет, но потом решил, возможно, что его долг - бороться с невежеством окружающих.
  - Вот представь, - сказал Паспес. - Живет себе человек, просто живет и никого не трогает. А потом в один прекрасный день умирает. Без всяких причин. И когда его собираются хоронить, внезапно оживает. Но он уже не тот, кем был раньше. Совсем не тот.
  - Но как....
  - Если у тебя ничего не болит, чего тебя ко мне принесло? - перебил Виктора лекарь. Антипов подумал, что из собеседника все-таки не получился бы беспощадный ликвидатор безграмотности. Однако у молодого человека были свои идеи на этот счет.
  - Так объясняю же: соображаю не так, как раньше, - перешел к делу новоявленный сын лесоруба.
  - Это не страшно. Главное - кланяйся перед господином бароном и не противоречь. Проживешь как-нибудь, - старичок опустил голову, чтобы рассмотреть что-то в пучке травы, лежащем перед ним.
  - А нельзя ли....
  - Что?
  - Мне очень хочется научиться читать и писать, господин Паспес.
  - Что?! - лекарь не просто с удивлением уставился на посетителя, а в его глазах мелькнуло явственное сомнение в рассудке говорящего. Грамотных в замке было мало, но еще меньше тех, кто хотел овладеть грамотой. А если взять детей лесорубов по всему королевству, то, пожалуй, из них лишь один проявлял такое желание. Некий Ролт.
  - Вот видите, а говорите, что желания не странные. Странные, господин Паспес, еще какие..., - Виктор старался говорить тоном человека, измученного многочисленными недугами.
  - Н-да. А чего еще хочешь?
  - Мне также хочется стать воином и изменить как-то свою жизнь. Разбогатеть, что ли... и чтобы меня все уважали... и чтобы женщины любили... и чтобы я пел очень хорошо....
  - Пел?
  - Да, господин Паспес, петь тоже хочется.
  На этот раз старик озабоченно покачал головой, встал из-за стола и побрел к дальнему углу комнаты. Там он снял с потолка пучок какой-то зелено-коричневой травы и встряхнул его, чтобы избавиться от пыли.
  - Держи. - Лекарь протянул траву Виктору. - Завари это все в большом горшке и пей по паре глотков несколько дней подряд каждое утро.
  - А что это? - с подозрением осведомился Антипов, принимая лекарство.
  - Это тебя успокоит, Ролт, - ответил Паспес. - Попьешь немного - и желания уйдут. Главное - не перестарайся, а то работу выполнять не сможешь: спать только будешь, да и все.
  "Лучшее средство быть счастливым - не выполнять своих желаний, а избавиться от них. Спасибо, господин эскулап. Вашей травке на нашем Востоке цены бы не было. Ну да ничего... может быть, еще продам кому-нибудь".
  - Очень благодарен, господин Паспес. Непременно все выпью. Прямо завтра же и начну.
  - Если больше нет никаких жалоб, то проваливай. У меня мало времени.
  Виктор церемонно попрощался, демонстрируя вежливость и почтение, а после этого отправился домой. У него не было никакого желания пить подобное лекарство. Но выбрасывать тоже не хотелось. Штука интересная, может быть, когда-нибудь и понадобится. У бывшего студента, предоставленного самому себе, начала просыпаться хозяйственная жилка.
  
  От размышлений о позавчерашнем дне Антипова, просунувшего ноги через широкую щель в бортике повозки, отвлек Нарп. Солдат приблизился к нему со стороны карет, ехавших впереди, и, наклонившись, тихо сказал:
  - Господин барон распорядился, чтобы ты пообщался с его дочерью. Развлеки ее как-нибудь.
  Виктор кивнул. Алькерт ан-Орреант сдержал свое слово и взял сына лесоруба с собой. Сейчас довольно большая процессия, состоящая из двух высоких карет темно-зеленого цвета, трех приземистых повозок и почти четырех десятков конных солдат, двигалась по направлению к городу. Барон заранее сказал Ролту, в чем будут заключаться его обязанности. Мареса отнюдь не горела желанием выйти замуж за одного из соседей, а тот тоже колебался. Между тем Алькерту этот брак был очень нужен - в качестве приданого он отдавал приличное поле, но зато получал кусок большого тракта в свое владение. Этот тракт, соединяющий между собой два крупных города, мог принести существенную прибыль. Поэтому Мареса должна была радостно встретить своего жениха, чтобы у того не было причин отказаться от сделки. Первоначально планировалось, что дочку барона будет сопровождать Нартел, менестрель, который возьмет на себя все хлопоты. Но засада изменила планы. Нартел, доверенное лицо Алькерта, остался в замке с баронессой и сыновьями ан-Орреанта. Сам же хозяин мог отлично отбить почти любую атаку, но настроение дочери было неподвластно ему. Ролт с его странноватым и забавным чувством юмора появился как нельзя вовремя.
   Виктор спрыгнул с телеги и трусцой побежал к одной из карет. Вот уже несколько дней он находился в новом для себя мире. Кое-что узнал, но мало чего достиг. И это сильно беспокоило. Больше всего Антипов не хотел оказаться в объятиях рутины, которая, как известно, засасывает. Очутиться в той ситуации, когда дни похожи один на другой из-за унылой однообразной работы и столь же неяркого окружения. По сути, именно поэтому он и пытался выбрать в университете специальность, которая была бы насыщена чем-то новым. Однако Виктор подозревал, что в этом мире некая сущность по имени Арес все равно не позволила бы ему оказаться в болоте. Арес требовал, торопил и грозил неприятными последствиями.
  - Мой друг, нам ждать нечего, - говорил он. - Чем раньше начнем, тем лучше. Ситуация здесь неспокойная, тебя могут убить в любой момент - и что потом? Помочь тебе уже никак не смогу. Да и я тоже сколько продержусь без верующих, привязанный к этой местности, словно всеми забытый идол? А у идолов, между прочим, статуя есть. И, кстати, мне она бы тоже не помешала. Но об этом потом поговорим. Реши главный вопрос. Главный!
  Антипову казалось, что если он станет воином, то его убьют еще быстрее, чем в качестве скромного лесоруба, но Арес аргументов подобного рода даже не желал слушать.
  - Если ты станешь воином, то у нас может что-то получиться. А не станешь - шансов вообще нет. А если местные боги - те, кого я в них подозреваю, то они уже ищут. Наверняка ищут нас. Поэтому при встрече с их жрецами будь осторожен. Обычные жрецы могут вообще ничего не знать о происходящем, но если что-то заподозрят и сообщат выше, то нас ожидает быстрая смерть, если тебя схватят, или медленная, если тебе удастся бежать.
  Виктору это все не понравилось. Мало того что Арес не желал пока что прояснять своих подозрений, - тон бога войны был очень серьезен. После разговора с ним у Антипова впервые появилось чувство, что текущее спокойствие, если, конечно, это можно назвать спокойствием, - мнимое. Он уже более-менее привык к обстановке, поэтому резкие перемены к худшему были бы нежелательны, мягко говоря.
  Когда Виктор догнал карету, где сидела Мареса, то обнаружил, что шторки на дверцах открыты. Внутри, кроме девушки, находился барон. Судя по выражению лиц обоих, разговор не клеился. Алькерт, увидев Ролта, сделал знак рукой: дескать, давай, отрабатывай свой хлеб. Антипов не пришел в восторг от того, что его снова собираются использовать в качестве артиста легкого жанра, но выбор был невелик. Можно даже сказать, выбора вообще не наблюдалось.
  Сын лесоруба неуклюже забрался на подножку и, наклонившись, просунул голову в окно в дверце. Что-то ему подсказывало, что внутрь барон не пригласит. Убранство экипажа оставляло желать лучшего. Сиденья были обиты какой-то красно-коричневой тканью не первой свежести, а под этой самой тканью угадывался хлипкий наполнитель. Рессоры тоже не поражали воображения. Потому что их вообще не было, и Антипов ярко себе представлял, как сидящие ощущают своими спинами каждую неровность дороги. С его точки зрения, длительная поездка в подобной карете требовала большой выдержки. Хотя, возможно, подушечки, на которых сидела Мареса, все-таки хоть как-то смягчали ход. Девушка держала в руках небольшую обезьянку, купленную несколько лет назад у приезжего торговца, видимо, за баснословные деньги. Зверьку поездка не нравилась, судя по тому как он вцепился в платье дочки хозяина замка.
  - Здравствуйте, ваша милость, здравствуйте, госпожа. - Виктору даже удалось слегка поклониться, несмотря на неудобство положения.
  Барон сухо кивнул, а Мареса посмотрела на Ролта доброжелательно:
  - Привет, мой спаситель. Тогда-то ты спас меня не только от засады, но и от встречи с женихом, надо сказать.
  Антипов тут же отметил, что лицо Алькерта еще больше помрачнело.
  "Хорошенькое начало, - подумал Виктор. - Буду веселить бедную девушку. И зачем ее выдавать замуж так рано? Она ведь почти ребенок".
  - Госпожа, спасать женщин от женихов - неблагодарное занятие. Вполне может оказаться, что каждый последующий претендент на руку будет хуже предыдущего. Я расскажу вот какую историю. Однажды у одного высокоученого и во всех отношениях приятного молодого человека, которого звали Викто... просто Викто, была знакомая. Веселая девушка, пользовалась большим успехом у мужчин. И вот некий торговец в летах сделал ей предложение. Он был богат и еще неплохо выглядел. Она спросила у Викто, что ей делать. Викто тут же сказал, чтобы даже не раздумывала, а соглашалась. Тот мужчина был приличный. Но она не послушала его, а вышла замуж как бы по любви за своего сверстника, а за пожилого богача пошла ее подружка. И что получилось в результате? Ее сверстник оказался пьяницей, и даже больше - одурманивал себя разными способами. Зато пожилой мужчина был очень хорошим семьянином: ни в чем не отказывал жене и любил детей. Потом эта знакомая вышла замуж еще раз. Второй муж вообще оказался преступником. Подружка, которая была не такая красивая, устроила свою жизнь гораздо лучше красавицы. А все потому, что воспользовалась мудрым советом всеми уважаемого Викто, умного и хорошего человека. В любви, госпожа, нужно руководствоваться здравым смыслом: жить с тем, с кем точно получится прожить, а любить того, кто находится как можно дальше. Расстояние укрепляет любовь и делает ее чище настолько, что любящий впоследствии вообще перестает нуждаться в объекте своей любви.
  Виктор осекся. На него удивленно взирали две пары глаз, но выражение лиц собеседников было различным. Если Мареса смотрела просто изумленно, то гримасу барона можно было истолковать лишь одним способом: "И этот болтун - лесоруб? Если так, то я - вожак арнепов. Все-таки не помешало бы, чтобы жрец на него взглянул. В крайнем случае - маг. Что-то здесь нечисто".
   - Но я никого не люблю, - сказала девушка, справившись с замешательством.
  - Это даже лучше, госпожа, - поспешил заверить ее Виктор. - Тогда любовь появится после свадьбы. И хорошо, если так, но нужно стараться, чтобы муж ничего не знал.
  - Гм... Ролт! Чему ты учишь мою дочь? - Тон барона был недовольным.
  - Почитать отца, ваша милость, - ответил Антипов. - Вот, допустим, когда солдаты выполняют ваш приказ, вы же не требуете, чтобы они это делали с радостью? Вам все равно, что они там думают себе, - лишь бы подчинялись. Так и в семье. Главное - видимость. И все счастливы.
  Лицо Алькерта приобрело страшное выражение. Казалось, он сейчас закричит на Виктора, но дочь вмешалась вовремя:
  - Но папа, он в чем-то прав! - сказала она. - Я ведь подчиняюсь тебе в этом браке. И мне приходится делать вид, что меня все устраивает.
  - Вот и улыбайся! - рявкнул на нее барон. - Когда встретишь ан-Реттеа, улыбайся! А ты, Ролт... иди-ка отсюда. Нашелся тут философ. Позову, когда понадобишься.
  "Недолго музыка играла, - подумал Виктор, соскакивая с подножки. - Сам позвал меня, чтобы я дочь убеждал, а теперь прогоняет. А я ведь преуспел! Есть еще неблагодарные люди. Бездуховность".
  Он взгромоздился обратно на телегу и поехал дальше, размышляя о многих вещах. Во-первых, о том, как же все-таки убедить господина барона дать разрешение на тренировки. Во-вторых, как будут развиваться события, если это разрешение все-таки будет получено. В-третьих, Виктор на полном серьезе думал, не сбежать ли ему по прибытии в город. А что? Деньги у него имелись, на первое время должно хватить, местные обычаи он более-менее усвоил, а в городе можно найти воинов, готовых его хоть чему-то научить. За плату, конечно. Останавливала только одна мысль: как быть с Аресом. Насколько понял Антипов, бог войны оказался прочно привязанным к местности - к той самой полянке - и не мог удалиться от нее ни на шаг, если, конечно, у него вообще есть шаги. Виктор весьма смутно представлял себе суть этой привязанности, но предполагал, что рано или поздно Арес просветит его. Пока что представитель античной Греции выдавал информацию весьма скудными порциями. И хотя Антипов сетовал на это, но в глубине души понимал, что такой подход может быть верен. Зачем ему знать что-то лишнее? С точки зрения бога войны, время еще не пришло. И Виктор никак не мог бы улучшить существующего плана, даже обладай он всей полнотой знаний. Видимо, от сценария, предложенного Аресом, не существовало отступления.
  Однако не успел Антипов как следует обдумать идею бегства в город с последующим возвращением на поляну, как раздался крик одного из трех солдат, ехавших в авангарде:
  - Впереди люди! Много!
  - Первый, третий, четвертый десятки - вперед! Второй - на месте! Повозки - стой! - Голос сотника прозвучал чуть ли не одновременно с криком впередсмотрящего. Но казалось, что барон вылетел из кареты еще быстрее и, нахлобучив шлем, забрался на лошадь, оставаясь неподалеку от своей дочери.
  Виктор подивился отлаженности процесса встречи с незнакомцами. Видимо, в этом мире слабо верили в то, что все люди братья, а любовь к ближнему почти не отличается от любви к ближней. Вокруг было поле: справа, слева и впереди. Лишь далеко за спиной темнела узкая полоска леса.
  - Шире повозки, шире! Чтобы были готовы к повороту по приказу! - Сотник Керрет не унимался, ценные указания лились из него сплошным потоком. Но, надо сказать, они исполнялись. Возницы взяли под узду тягловых лошадей, готовые в любую минуту последовать распоряжениям.
  Антипов отметил, что барон молчал и не вмешивался в процесс, видимо, полагая, что его личный командующий справится лучше.
  - Пятнадцать человек! - уточнил вернувшийся гонец на быстрой лошадке, высланный вперед.
  Насколько Виктор мог судить, после этого известия напряжение немного спало. Пятнадцать человек не представляли существенной угрозы для хорошо обученного крупного отряда, хотя и вызывали удивление самим фактом своего появления в этой местности.
  - Первый, третий, четвертый десятки - вперед! - повторился сотник. - Остальные - с обозом!
  Солдаты съехали с дороги на поле и цепью двинулись в сторону непонятного отряда. Они не спешили, но что-то подсказывало Антипову, что стоит только прозвучать приказу, как лошади перейдут на галоп, а копья, поднятые наконечниками вверх, немедленно опустятся, приняв положение, близкое к горизонтальному. Виктор слабо разбирался в видах конницы, но считал, что баронское подразделение занимает промежуточное положение между "легкой" и "тяжелой" или даже находится ближе к последней. Солдаты не были закованы в пластинчатые доспехи с ног до головы, однако каждый из них носил кольчугу и куполообразный шлем, а многие - еще и толстую кожаную куртку с нашитыми металлическими бляхами. Алькерт и сотник Керрет были вообще одеты в блестящую броню, очень напоминающую полудоспех. Солдаты же вооружены стандартно: копье, меч, щит и короткий лук, притороченный к седлу. Антипов не знал, умеют ли воины стрелять из лука во время быстрой езды и практикуется ли подобное в целом.
  - Кто они такие? Как выглядят? - Барон, оставшийся на месте, начал расспрашивать гонца.
  - Они все с оружием, ваша милость. С ними две телеги, - доложил тот.
  - Телеги? Может быть, купцы?
  - Может быть, ваша милость, трудно понять.
  - Ладно, подождем. Но что здесь делать купцам? Они ездят севернее. Странно...
  Даже Ролту было известно, что замок ан-Орреант располагался в глуши. Купцы, конечно, могли проезжать по баронским землям, но лишь в том случае, если направлялись к самому барону. Или от него. Какой смысл делать крюк, чтобы переехать из города в город? Виктору это было столь же любопытно, как и Алькерту. Даже к соседям барона вели более краткие пути, если прокладывать их из крупных населенных пунктов.
  Вестовой от сотника вернулся быстро. Но и по тому, как сжалась цепь воинов впереди, было ясно, что сражение, как минимум, откладывается.
  - Господин барон, это - торговцы! - отрапортовал солдат. - Их главный сейчас сюда прискачет.
  - Вот как, купцы все же, - задумчиво пробормотал барон, обозревая горизонт, сидя на могучем жеребце. - И едут через мои земли... Втайне.... Ничего мне не заплатив....
  "О, бедные торговцы, - подумал Виктор. - Сейчас его милость им популярно объяснит правила поведения в феодальном мире. Интересно, сколько телег у них останется после этого, если сейчас в наличии только две? Задачка из курса занимательной механики, господин Ньютон. И, кстати, не подбросить ли мне барону идею, что означенные торговцы уже не в первый раз этой дорогой пользуются? Заодно и узнаю, могут ли существовать отрицательные количества телег".
  
  
  Глава 11
  
  Подземный тоннель был мрачен и сыр. Его освещали лишь редкие чадящие факелы. Казалось, дело происходит в жутком огромном склепе. Впрочем, почему казалось?
  Жрец Аренеперт, посвященный пятой ступени, шел по гигантской гробнице, построенной под городом. Первые камни ее были заложены еще в незапамятные времена. Белая мантия жреца колыхалась при ходьбе, изредка задевая серые холодные саркофаги. Эти саркофаги стояли у стен друг на друге до десятка в каждом столбе. Они были одинакового размера, а отличались только барельефами и надписями. Их было много, очень много - тысячи. К гробнице постоянно достраивались новые коридоры, идущие то вбок, то вниз. Всех умерших в Парреане хоронили здесь. Традиции и религия предписывали это. Даже бездомных, у кого не было денег на покупку личного саркофага, сваливали в общий, тщательно утрамбовывая. Для этой цели открывали даже старые гробницы с полуистлевшими останками таких же бродяг и подкладывали туда новые трупы.
  Жреца одолевали заботы. Он только что закончил церемонию - проводил в последний путь члена одной богатой семьи. Та семья выкупила целых три десятка мест в свое владение. И пространство было уже наполовину заполнено. Так часто поступали богатеи - покупали у храма места заранее как для себя, так и для своего потомства. Эх, сколько оставалось пустых ниш, когда семьи вымирали, так и не использовав своего пространства. Храм Зентела, главенствующий в этом городе, ждал двадцать лет - так полагалось по древним традициям, и только после этого ставил туда новые саркофаги. Тому, кто бывал в подземной гробнице, казалось, что люди в Парреане рождались и жили для одной лишь цели: чтобы в конечном итоге заполнить кусочек гигантского склепа своим гробом. Самые древние захоронения были почти разрушены. Туда давно никто не рисковал забредать, но храм упорно удлинял тоннели, забывая о старых. Там, в абсолютной темноте, хранилась история города в виде костей знаменитых полководцев и аристократов, канувших в вечность.
  Аренеперт очень много потрудился сегодня. Во-первых, организовал похороны, во-вторых, провел обряд, а в-третьих, проверил покойника на принадлежность к нертам. Последнее было обязательно: никого и никогда без этого не хоронили в гробнице. Нерты выявлялись, уничтожались, и только потом тело складывали в саркофаг. Но на этот раз все было "чисто". Нерты не появлялись уже давно. Жрец знал, что это боги не позволяли им.
  Ресстеа, покойник, был из семьи, славящейся своей скупостью, однако те раскошелились на "высший разряд": саркофаг из белого мрамора и полную церемонию с песнопениями, плакальщиками, колонной служек и личным участием главного в городе жреца Зентела. Откровенно говоря, Аренеперт очень огорчился известию о том, что Ресстеа, не старый в общем-то мужчина, умер. Но не потому что жрец любил его, а потому что тот был главным подозреваемым.
  - Ну почему он умер? - с негодованием бормотал себе под нос Аренеперт. - Ведь идеально подходил под описание, выданное его благочестием. Совсем недавно состояние покойника еще больше увеличилось, а также он обзавелся молодой любовницей. Кто бы мог подумать, что девушка из приличной семьи позарится на него? Но нет! Позарилась. Как неожиданно. Наверняка она его и угробила. Нечего мужчинам в летах связываться с молодками. А я уже почти закончил доклад... Вряд ли его благочестие заинтересуется покойником. Что же делать? Нужно искать другого кандидата. Если найду и он окажется тем, кто нужен... О, в моей судьбе все-таки будут перемены к лучшему.
  Жрецу нравилось мечтать и думать. Он занимался этим с самого детства. И надо сказать, весьма плодотворно. Должность главного городского жреца все же чего-то стоит. Тем более что и город-то не очень маленький.
  Аренеперт невольно ускорил шаг. Мечты о чудесном будущем захватили его. Ему, несомненно, подарят дом. С фонтанами. И божественными наложницами. Наложницы будут гораздо лучше прихожанок-грешниц, с которыми жрец иногда проводил время, даруя им прощение. Разумеется, мужья в таинства "обрядов" не посвящались. Но если все получится, то можно будет забыть и о женах этих неудачников и об утомительных обрядах, а погрузиться в теплые объятия почти безграничных почета и уважения. Возможно, он станет правой рукой его благочестия. Это очень важная должность. Но главное - вовремя остановиться. Аренеперт уважал церковную иерархию, стремился занять в ней одно из ведущих положений, но не самое высшее. Он был осторожен и подозрителен. По какой-то причине верховные жрецы Зентела не жили долго, несмотря на то что господин либо даровал им способность к магии, либо усиливал уже существующую. Они умирали от быстротекущих болезней или несчастных происшествий. Смерть была быстрой, потому что считалось: в противном случае господин успел бы прийти на помощь своему верному слуге. Но Аренеперт в последнее не очень-то верил. Союз осторожности и мечтательности породил в нем подозрительность крайней степени. Так что он иногда даже думал, будто смерть верховных жрецов отнюдь не дело злого рока.
  Жрец был так окрылен мечтами, что на короткое время даже забыл, где он находится. Мрачный тоннель перестал существовать. Аренеперт уже был почти там, в светлом мире... рядом со своим богом (но не очень близко!), готовый на все, чтобы угодить и получить награду...
  Внезапно жрец замедлил шаг. Нет, он не споткнулся - просто уже давно не мог проходить спокойно мимо этого самого места, где покоились богатые саркофаги, сделанные из красного и белого мрамора. Даже казалось, что факел здесь горел лучше, освещая резьбу гробов неярким мерцающим светом. Место было нехорошим. Очень неприятным. Несколько лет назад здесь умер его предшественник. Вот прямо напротив этого белого, как снег, саркофага с красивым барельефом. История была настолько нелепой, что некоторые несознательные служки втихаря подсмеивались над ней. Прежний жрец, прибывший из другого графства, успел проработать на этой должности лишь пару недель. А потом, проведя вот так же церемонию, возвращался в храм... впрочем, все по порядку.
  На самом деле происшествие началось с того, что Суннис, владелец каменоломен, заказал себе саркофаг у скульптора Беннера. Заказал заранее, что противоречило обычаю. Однако Суннис был известным паникером, очень суетливым человеком. Он даже выкупил целых двадцать мест, хотя его семья была совсем невелика. И, как выяснилось позднее, решился на ужасный шаг: договорился со скульптором, чтобы тот потихоньку доставил пустой саркофаг в гробницу. Суннис, видите ли, очень хотел посмотреть, как будет выглядеть место его упокоения. Беннер, получив приличный куш, пошел на явное нарушение обычаев. В гробницу вели несколько ходов, которые плохо охранялись. И пустой саркофаг был принесен. Суннис отпустил рабочих, желая полюбоваться на свои собственные изображения на стенках гроба, и, к ужасу, увидел, что его имя написано неправильно. Не хватало одной буквы. Владелец каменоломен был не лыком шит. Он не стал поднимать шума, решив потом расквитаться со скульптором. Вместо этого Суннис принес инструменты, которыми пользовался еще в бытность свою мастером-каменщиком, и начал исправлять надпись. Работа была простой, поэтому он рассчитывал покончить с нею быстро.
  Но, по несчастливому стечению обстоятельств, именно в этот момент предыдущий жрец, нервный и впечатлительный человек, возвращался в храм. Мрачная атмосфера гробницы действовала на него угнетающе. И тут он услышал какой-то звук. Повернул за угол, сильно волнуясь, и заметил, как неизвестный мужчина что-то высекает на мраморной стенке.
  - Что здесь происходит?! - воскликнул жрец в недоумении и растерянности. - Кто позволил здесь стучать, и зачем ты тревожишь прах владельца этого саркофага?!
  - Ничего не происходит, - буркнул Суннис, обеспокоенный тем, что преступление выйдет наружу, и не замечая, что собеседник в ужасе уставился на полуоткрытую крышку гроба. - Этот саркофаг мне принадлежит. Просто мерзавец скульптор неправильно написал мое имя на саркофаге. Приходится исправлять. А что еще делать? Лежать под неправильным именем? Ну, уж нет.
  Жреца похоронили в спешке. Никого другого присылать не стали, поэтому Аренеперт, выходец из местных, занял вакантное место. Хозяина каменоломен хотели было приговорить к изгнанию, но он сумел откупиться. И вскорости тоже умер.
  Теперь жрец старался быстро покинуть неприятный тоннель. Он еще ускорил шаг и старался больше не оглядываться по сторонам до самого выхода на поверхность.
  Добравшись до храма, Аренеперт развил бурную деятельность. Ему срочно требовался хоть один подозреваемый. Даже самый завалящий. Нужно было продемонстрировать свое рвение, а там, глядишь, и настоящий виновник объявится.
  Жрец собрал почти всех своих подчиненных, бывших в тот момент в главном городском храме. Троих посвященных второй ступени, двоих - третьей и одного - четвертой. Подобные собрания не были чем-то необычным: Аренеперт, как и его предшественники, проводил их на регулярной основе. Это верховный жрец мог себе позволить общаться с подчиненными посредством письменных указов. Жрецам небольших городов приходилось доносить задачу лично.
  - Высокочтимые. - Речь Аренеперт держал в довольно просторной комнате, расположенной в задней части храма. Обстановка была близка к спартанской: дубовые стол и стулья, каменный коричневый пол, и только изящные рамы окон и стекла с причудливыми цветными рисунками сглаживали впечатление холода и официоза. - Как всем вам известно, его благочестие распорядился найти одного человека. Примет нет, но есть довольно точное описание его поступков. К сожалению, Ресстеа, наш главный подозреваемый, скончался вчера. Я просил сообщить мне имена тех, кто может его заменить. Рапорт наверх должен быть отправлен на днях. Я полагаю, никто не хочет, чтобы в наш город опять прибыл жрец со стороны.
  Синхронное качание головами подтвердило, что нет, не хочет никто. Парреан был довольно "теплым" местом. Все друг друга знали, верхушка славилась взаимовыручкой и взаимопрощением, храм и городской магистрат являли собой образец любви и благоденствия. Разумеется, любовь и благоденствие не выходили за пределы этих двух организаций, но жрецы полагали, что так и должно быть.
  - Тогда мне нужны кандидатуры, - продолжил Аренеперт. - Все, кто подходит под описание. Считаю, что каждый из вас подготовился и располагает информацией, которая нам может пригодиться.
  Среди участников заседания наметилось оживление. Судя по выражению лиц двух-трех, им точно было что сказать.
  - Нуараа, ваше слово. - Главный жрец обратил свой взор на посвященного четвертой степени, сидящего по правую руку от него.
  Тот, мужчина средних лет с изможденным лицом и бегающими прищуренными глазками, выдержал небольшую паузу, а потом с чувством собственного достоинства произнес:
  - Цырег подходит. Он богат, любит сорить деньгами, наверняка есть любовница....
  - Нехорошо, - покачал головой Аренеперт. - Я, конечно, понимаю, что у тебя не очень добрые отношения с твоим двоюродным дядей, но Цырег всегда был богатым и всегда сорил деньгами. Его благочестие вряд ли останется довольным такой кандидатурой.
  - А женщин можно предлагать? - раздался вдруг голос из "заднего ряда".
  - Можно, Сарек, - поразмыслив, ответил главный жрец. - Чем женщины хуже мужчин? Хотя нет, неправильно выразился. Хуже, конечно, но не настолько, чтобы мужчины не могли их обсуждать.
  - Моя мачеха, проклятая старуха, внезапно разбогатела. - Посвященный второй степени, полноватый человечек в небрежно надетой мантии, выпалил эти слова на одном дыхании.
  - Высокочтимые, - с укором в голосе произнес Аренеперт, - мы так никуда не продвинемся. При чем тут ваша мачеха? Она получила наследство от своего отца.
  - Убила его, мерзавка!
  - Сарек, ее отец уже три месяца был на смертном одре. Факт убийства будет доказать весьма трудно. А вот то, что вам достанутся деньги, если с вашей мачехой что-нибудь случится, вполне отчетливо угадывается. Еще кто-нибудь желает высказаться? - оглядел главный жрец присутствующих с выражением разочарования на лице. Нет, не на то он надеялся. Ему нужно было нечто иное, чем сведение личных счетов. У него была вся полнота власти, но вести жестко свою линию он не мог. По той же самой причине - взаимной "повязанности". Это как снежный ком: тронь одного - и пойдет лавина, которая сметет всех. Лучше не конфликтовать.
  - Ваша благость, - печальные размышления жреца о качестве своих помощников прервал старый Туунер, посвященный третьей степени, - а почему мы говорим только о жителях города? Есть ведь и другие. Те, которые входят в наше графство, но не принадлежат Парреану. Бароны. И не со всеми из них у нас хорошие отношения.
  Аренеперт даже ударил по столу рукой в избытке чувств. Такая простая мысль ему не приходила в голову. Зачем жертвовать кем-то из жителей Парреана, если можно убить одним ударом двух оленей: найти временную замену истинного виновника и покарать несговорчивых? К некоторым баронам у местной церкви были большие претензии, но вот сил, чтобы эти претензии реализовать, не имелось. Главный Храм Зентела категорически запрещал идти напролом в спорных вопросах. Почему - жрец не знал. Но зато теперь-то такой случай! Никто наверху не сможет осудить его. Ведь Аренеперт честно выполнял распоряжение первостепенной важности. Осталось дело за малым - отыскать наиболее подходящую жертву.
  
  Город Парреан встретил Виктора не очень-то дружелюбно. Строго говоря, плохая встреча относилась к барону, но, разумеется, досталось не только ему, но и всей свите. Они простояли около получаса под воротами, выясняя, кто же может войти внутрь, а кто нет. Сотник стражи, получавший указания непосредственно от представителей магистрата, требовал оставить как минимум три десятка воинов за стеной. Барон на это был категорически не согласен. И дело сдвинулось с мертвой точки лишь тогда, когда его милость приказал развернуть повозки и двигаться обратно. Это напугало начальство города. Если бы прошел слух, что местных дворян не пускают в Парреан, это могло бы подвигнуть некоторые горячие головы на решительные действия. А именно - на временный военный союз и штурм враждебного форпоста. Город, обладающий большими привилегиями, пожалованными графом, и погрязший в коррупции и откровенном воровстве, не смог бы противостоять объединенной армии баронств.
  Торговцы, увязавшиеся за Алькертом, проявили вынужденную солидарность - перед ними ворота не раскрылись, потому что стража опасалась, что барон просто ворвется в город. К разочарованию Антипова, выяснилось, что у купцов с хозяином замка имелись общие друзья, поэтому все ограничилось не очень большой платой за "проезд". Они рассказали, что другая, главная дорога стала неспокойной из-за немаленькой банды разбойников, орудующих на тракте. Торговцам проще сделать крюк, чем рисковать. Барон известию обрадовался - получалось, что теперь многие пойдут через его земли. У Виктора мелькнула мысль посоветовать поставить на главный тракт своих людей, когда разбойники будут разгромлены. Чтобы славные традиции бандитов продолжались и это заставляло купцов ехать через владения ан-Орреанта. Но мысль была слишком радикальной, поэтому предприимчивый сын лесоруба решил ее придержать до поры до времени. Также торговцы сообщили кое-что другое, что заставило Алькерта впасть в раздумья. В соседнем графстве через три месяца намечался турнир. Награда стандартная - небольшой приз и большая слава, но все справедливо полагали, что победителю достанется и рука графини Ласаны ан-Мереа. У этой девушки недавно умер отец, оставивший ей титул, как единственной наследнице. По традициям, незамужняя женщина не могла долго править в одиночестве. Нужен был хозяин. Так что турнир представлял собой, по сути, своеобразные смотрины. Графиня решила выбрать такой путь поиска возможного жениха, что являлось ее неотъемлемым правом и соответствовало традиции. Барон раздумывал, не послать ли туда кого-нибудь из сыновей или других родственников. Хотя, конечно, шансы на победу были невелики. Скорее всего, в состязании примут участие великие бойцы, соблазненные богатством и красотой графини.
  Крепостные стены Парреана не произвели на Виктора никакого впечатления, потому что проигрывали по высоте и массивности укреплениям замка. Серые камни, неплотно подогнанные друг к другу, небольшие квадратные сторожевые башенки - ничего особенного. Стража тоже была экипирована гораздо хуже баронской дружины: у Антипова даже создалось впечатление, что некоторые не носили кольчуг, ограничившись грубыми кожаными куртками. Половина шлемов, к слову, тоже была кожаной.
  Процессия проследовала по улицам без тротуаров, мимо невзрачных двух- и трехэтажных домов, среди которых изредка попадались более-менее красивые белые особняки. Виктор по-прежнему сидел на телеге и бросал взгляды на прохожих, одетых в однотонные и мрачные одежды темно-коричневых цветов. Лишь изредка встречались опрятные девушки, чьи платья радовали глаз более разнообразной цветовой гаммой. Сразу вспомнилась Ханна, чьего расположения бывший студент не смог добиться в полной мере, но был на верном пути, исходя из того что она вышла его провожать. Но в целом на улицах царила серость.
  "Бог портняжного дела мне бы тоже подошел, - размышлял Антипов. - Тут же непочатый край работы. Пусть я не умею шить - нанял бы кого-нибудь, а идеи целиком мои. Серьезно бы обогатился, наверное. Ан нет, мне достался Арес. А я ведь даже боксом не занимался. Казалось бы, нужно лишь достать побольше денег и нанять войско. Что может быть проще? Но мы легких путей не ищем. У Ареса, оказывается, нет сил, чтобы принимать посвящение ему воинов. А я прошел инициализацию автоматически. К тому же его верховный жрец, как выяснилось, должен быть выдающимся бойцом. Да уж, похоже, тут не только мне не повезло".
  Барон со свитой вскоре достиг постоялого двора - довольно большого трехэтажного здания желтого цвета, испещренного множеством мелких трещин. У Виктора создалось впечатление, что ан-Орреант здесь часто останавливался, потому что трактирщик встретил барона как родного и все время приговаривал, что безумно рад и специально держал места. Возможно, для кого-то места специально и держались, но Антипова вместе с большей частью остальной челяди поселили в одной-единственной комнате. После того как на полу расстелили матрасы, набитые сеном, там не осталось места даже для того, чтобы нормально ходить.
  Виктор не стал задерживаться в здании. Он вышел во дворик, наслаждаясь свободой. Его никто не трогал, пока что никто не давал никаких поручений, только Мареса, проходя мимо, ненадолго остановилась и сказала:
  - Мой будущий муж не такой уж и старый, Ролт. Может быть, он мне даже понравится. Со временем.
  - Если бы был старый, то у него просто могло бы не хватить времени, чтобы понравиться, - отозвался Антипов с сочувствием взирая на баронскую дочку. - Идеальный вариант.
  - Странный ты, - заметила девушка, отворачиваясь и переводя взгляд на суетливую разгрузку телеги во дворе. - Я бы еще поговорила с тобой, но сейчас тороплюсь. Отец хочет узнать, прибыл мой жених или еще нет.
   - Наверняка прибыл, госпожа, - ответил Виктор. - Вы ведь этого не хотите? Очень сильно не хотите? Всей душой? Значит, точно прибыл. Таков закон мироздания.
  Мареса удивленно посмотрела на Ролта и, покачав головой, отправилась восвояси. Антипов еще немного постоял перед крыльцом, состоявшим из двух широких, но невысоких ступеней, а потом, решившись, двинулся прочь. У него был план.
  Не зная местности, Виктор решил придерживаться лишь главных улиц. Чтобы не заблудиться. Он прошел мимо какого-то здания, выкрашенного в красный цвет, затем миновал небольшой сад с деревьями-гигантами, принадлежащий, видимо, владельцу особняка, спрятанного в глубине, не стал задерживаться ни у вывески с изображением обуви, ни у какой-то лавки, торгующей непонятно чем, а остановился лишь у рисунка кружки на фоне щита, намалеванного прямо над дверью, сколоченной из крупных досок. Немного помедлив, Антипов осторожно толкнул эту дверь и вошел внутрь.
  Он оказался в довольно большом зале, заставленном столами и скамьями. Слева располагалась стойка, за которой сидел краснолицый трактирщик в черном фартуке, подперев подбородок рукой. В самом зале посетителей почти не было, если не считать парочки солдат в кожаных куртках и пьяницы в лохмотьях, примостившегося в самом дальнем углу.
  Виктор направился к стойке. Трактирщик внимательно следил за новым посетителем, и по мере его приближения поза "бармена" менялась. Сначала рука, прежде подпирающая подбородок, схватила какую-то тряпку, вторая рука подтянула кружку, и когда Антипов достиг цели, трактирщик уже вовсю протирал кружку означенной тряпкой. Выражение его лица стало сосредоточенным, словно у человека, долго и безропотно несущего бремя тяжелого долга перед лицом общественности.
  "Мне же с ним как-то заговорить нужно, - подумал Виктор. - И лучше всего сделать это правильно. Иначе придется искать другого собеседника. А как здесь общаются с трактирщиками? Ролт этого никогда не знал. Ну ладно... В конце концов, это - обычный бармен".
  - А есть ли пивко, хозяин? - радостно воскликнул Антипов, приблизившись к гладкой деревянной стойке, уже давно утратившей свой естественный цвет и сейчас казавшейся темно-серой и блестящей. - Такое... позабористей! С пенкой. На которую дуешь, а она летит хлопьями!
  Бывший студент, широко улыбаясь, даже изобразил руками, как должна лететь упомянутая пенка.
  Во взоре трактирщика мелькнула непонятная печаль. Он бросил быстрый взгляд на солдат, чье внимание было привлечено воплем посетителя, потом - на пузатый светло-коричневый бочонок, стоящий поблизости, и по тому, как потускнели его глаза, Виктор догадался, что нет, пенки не будет.
  - А... э... не угодно ли господину вина? - поинтересовался трактирщик тихим голосом. - Пиво-то закончилось.
  - Как закончилось?! - тут же воскликнул один из солдат, обладатель не только окладистой бороды, но, по-видимому, и феноменального слуха. - Мы заказывали два кувшина, а ты принес пока что только один!
  "О, - подумал Виктор, - похоже, доверительный разговор не состоится".
  Суетливость трактирщика усилилась. Судя по выражению его лица, он был уже готов впасть в отчаяние, но огромным напряжением воли сумел взять себя в руки и закричал:
  - Так один кувшин-то остался. Ваш! А окромя него ничего нету!
  - А, - успокоенно произнес солдат, - тогда ладно.
  Трактирщик вздохнул с облегчением.
  - А что этот вот о пенке говорил? - спохватился второй служивый, черноволосый крепкий парень без бороды, но с трехдневной щетиной. - Что-то я не припомню, чтобы когда-нибудь пил у тебя пиво с хорошей пенкой.
  - Точно! - подхватил первый. - У этого пива пена слабовата. Не такая, о которой парень говорил.
  Взгляд трактирщика сделался печальным и философским. Такой взгляд часто бывает у поэтов, выпивших лишнего, или у карманников, пойманных с поличным, которых вот-вот будут бить всем миром. Если бы Виктор знал, какую боль он причинил своим вопросом, он наверняка спросил бы чего-нибудь другого. Но бывшему студенту было невдомек, что в Парреане существовала одна-единственная пивоварня, владелец которой уже давно выжил всех конкурентов, пользуясь своими связями, и установил монополию. Из этой пивоварни пиво отнюдь не самого лучшего качества поступало в городские трактиры, где качество напитка еще больше ухудшалось стараниями на местах. О последнем нужно сказать особо. Парреан и многие окрестные города находились под полным влиянием бога виноделия Зентела. Тот не только разрешал, но и поощрял изготовление вина. А вот иные спиртные напитки были либо под запретом, либо их производство тщательно регламентировалось. Например, на пивоварение в окрестных землях нужно было получать разрешение жреца. И усилиями местного монополиста это разрешение существовало в единственном числе - у него. Что наносило качеству пива прямой ущерб. Это же касалось и баронов, но те просто игнорировали подобные нелепые требования, потому что на своих землях обладали абсолютной властью и в лучшем случае ограничивались лишь покаянием. За все сразу.
  Впрочем, о муках трактирщика Антипов частично догадался.
  "На треть разбавляет, шельмец, - подумал он, наблюдая за бегающими глазками собеседника. - Смотри-ка, еще больше покраснел. Неужели наполовину разбавляет?! Нет, не может быть. Должно же быть у людей хоть что-то святое!"
  - А... - открыл рот трактирщик, глядя на солдат, чьи лица выражали все большую и большую заинтересованность происходящим. Он метнул быстрый взгляд на посетителя, стоящего перед ним, и Виктор прочитал его мысли, словно они были написаны на невысоком потном лбу:
  "Эх, если бы этот тип свалил куда-нибудь, я сумел бы объяснить двум недотепам, что произошла ошибка и что у меня отличное пиво. Но ведь этот негодяй, похоже, знает в нем толк. Если буду оправдываться, он устроит скандал. Видимо, это - приезжий или даже слуга одного из баронов. У них-то другое пиво. А кому поверят солдаты? Мне или ему? А если он попробует мое пиво, а потом приведет дружков, чтобы они подтвердили, что пиво дрянь? И изобьют меня прямо здесь... у солдат с этим быстро... я даже стражу кликнуть не успею... а если и успею, то она еще присоединится. Даже если не изобьют, репутации конец. Потом хоть закрывайся. И почему я должен страдать за всех? Все ведь разбавляют! Все!"
  Избиение трактирщиков - конечно, веселое времяпрепровождение, но в планы Виктора никак не входило. Он не за этим пришел сюда, поэтому решил оказать помощь жертве своих слов:
  - Так вы темное пиво пьете, не так ли? - спросил Антипов у солдат, отворачиваясь от страдальца за стойкой. - А я имел в виду светлое. Другой вид! Вот уж у него пенка - так пенка!
  Трактирщик громко выдохнул. На его лице читалось несказанное облегчение.
  - А где же есть такое пиво? Светлое? - В голосе солдата-бородача сквозило недоверие. - Что-то я о таком не слышал даже.
  "Ну да, откуда тебе? - с жалостью подумал Виктор. - Ты нормального пива вообще не пробовал".
  - У господина барона ан-Орреанта, - ответил он, - Приезжайте к нам, господин солдат, сами увидите. И попробуете.
  - А, у барона ан-Орреанта, - солдат произнес это очень разочарованным тоном и задумчиво почесал подбородок, пробравшись сквозь заросли рыжеватых волос. - Так твой барон нас и близко не подпустит. Больно уж крут.
  "Оказывается, у его милости неплохая репутация", - с чувством удовлетворения подумал Антипов.
  - Бывает светлое пиво, бывает, - неожиданно для всех подал голос пьянчужка, тип непонятного возраста с длинными грязными патлами. - Я его пробовал в Карамарте. Был тогда молод, богат... эх! Хорошее там пиво, хорошее время, хороший город... а здесь все дерьмо!
  - Что дерьмо? - с вновь вспыхнувшим подозрением спросил один из солдат.
  - Хозяин, нальешь в долг?! - крикнул пьянчужка.
  - Налью, конечно, налью, - тут же ответил трактирщик, мигом догадавшись о сути сделки.
  - Все дерьмо, а пиво местное хорошее, - тут же произнес бывший богач, еще не совсем утративший деловую хватку. - Наливай две кружки вина!
  Человек за стойкой скрипнул зубами, но подчинился. Две кружки вина, выброшенные на ветер, - не такая уж большая плата за то, что останешься неизбитым и репутация не пострадает. Даже три кружки, потому что еще одну благодарный трактирщик подвинул излишне разговорчивому посетителю.
  Виктор сразу же смекнул, что настал все-таки момент для доверительной беседы.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"