Сергей Федорович очень любил своего внука, хотя тот был и непутевый: занимался коммерцией, а приобрел мало что, потом вдруг полюбил сельское хозяйство, но через год бросил арендованную землю, а теперь вот захотел разбогатеть на меде. Конечно, Сергей Федорович не против - дело молодое, пусть ищет любимое занятие, благо войн нет. Поэтому, когда внук решил разместить пасеку вблизи от дома деда в одной из малолюдных деревень, Сергей Федорович совсем не возражал, а даже, напротив, решил помогать, чем только сможет. В свои семьдесят восемь лет он был еще крепкий старик, здоровье и разум, слава богу, пока не подводили, и Сергей Федорович с воодушевлением занялся изучением нового дела. Ему очень нравилось работать на пасеке, - его это занятие почему-то наводило на воспоминания о голубях, которых он разводил в молодости.
Сначала все было хорошо, мед продавался успешно, внук даже купил новую машину, на которой все пытался научить ездить деда, но Сергей Федорович отказывался: ему казалось, что она слишком хрупкая. Да и машину он водил в последний раз в двадцатилетнем возрасте.
Но потом у внука что-то не заладилось. Из города он возвращался встревоженный, но с дедом делиться проблемами не хотел.
"Весь в меня. Я тоже ведь никому не рассказывал о своих неудачах, - говорил себе Сергей Федорович, украдкой взглядывая на озабоченную физиономию внука и неизменно добавляя: - Да и зачем рассказывать, если я в конце концов выходил победителем все равно?"
Потом неожиданно внук приехал с приятелем. Они сняли со стены охотничье ружье, с которым сын Сергея Федоровича любил ходить на уток, и с ним, снова ничего толком не объяснив деду, поехали на пасеку, которая находилась менее чем в километре от дома. Сергей Федорович не на шутку встревожился. Он долго перебирал в уме различные объяснения происходящего, а потом решил все-таки сам пойти к внуку и на этот раз заставить его все рассказать.
Когда он подошел к пасеке, то увидел две машины, одна из которых была внукова "девятка", а другая - большой черный джип, которые дед видел только во время своих немногочисленных визитов в город да еще по телевизору. Рядом со своей машиной стояли внук и его друг, а рядом с другой - три мужика в кожаных куртках.
Сергей Федорович хотел подойти поближе, но не успел он приблизиться настолько, чтобы услышать разговор, как раздался звук выстрела.
"Пистолет", - подумал, холодея, Сергей Федорович. Друг внука сразу начал оседать, но не успел он коснуться земли, как грохнуло двумя стволами охотничье ружье, находящееся в руках внука. Один из мужиков вскрикнул и повалился ничком на землю. Далее все происходило стремительно. Внук прыгнул за машину, быстро перезаряжая ружье. Два оставшихся мужика больше не стреляли. Они втащили своего приятеля в джип, и, выкрикнув что-то, развернулись и покатили прочь. Дед бегом, задыхаясь на ходу, бросился к внуку. Тот проводил глазами джип и приблизился к своему другу, лежащему на спине. Когда Сергей Федорович подбежал к ним, одежда внукова друга уже была расстегнута, а он сжимал рукой рану в левой части живота.
- Что делать, деда? - спросил растерявшийся внук.
Дед, прошедший всю войну в качестве пехотинца - главной военной силы, повидал множество ран. Он повернул раненого на бок и обнаружил выходное отверстие. Мысленно прикинув траекторию пули, Сергей Федорович сделал вывод, что ранение не настолько опасно, чтобы тот не дожил до больницы.
- Езжай с ним в город, - сказал дед. - Через пару часов будешь там. Думаю, что за это время он не умрет. А живот мы сейчас туго перебинтуем.
Пока они бинтовали и укладывали раненого в машине, внук рассказал, с чего все началось. На второй сезон успешной продажи меда на одном из рынков, где он распределял мед между своими продавцами, к нему подошел человек и сказал, что за этот вид торговли, как и за многие другие, нужно будет платить. И назвал то ли имя, то ли кличку какого-то уголовника, который "держит" всю местную торговлю - Шульц. Тот определил такую сумму дани за право торговли, что внук понял - после ее уплаты у него вряд ли что-нибудь останется. Он отказался. Тогда начались неприятности: продавцов прогоняли с рынков, его самого неоднократно пытались избить и, наконец, сообщили, что пожгут пасеку, причем сделают это сегодня же.
- Наверное, водила рыночного грузовика, который мед отсюда забирал, рассказал, где пасека находится, - предположил внук.
- Плохо дело, - покачал головой Сергей Федорович. "Внук правильно сделал, что решил ее защищать сам, - думал он. - С милицией все равно бы не успели, да и не станут они тут пост устанавливать. Приехали-уехали, да у бандитов наверняка схвачено все. Только приятелей у внука-то маловато. Да и оружие тоже - одно ружьишко, - смех".
- Теперь они сказали, что вернутся сюда и меня убьют, - рассказывал внук. - Но ничего, я спрячусь где-то, а пасеку придется бросить.
- Ты это... - сказал старик, - Поезжай через соседнюю деревню, другой дорогой. Она ничем не отличается, время столько же уйдет.
- Деда, если они приедут, то ты с ними не спорь, даже не показывайся, - просил внук перед отъездом. - О твоем доме они не знают, приедут лишь пасеку жечь, да ей и не помочь уже ничем. Ты ведь все равно не сможешь им помешать, так что не вмешивайся.
- Конечно-конечно... - соглашался Сергей Федорович, - Бог с ней, с пасекой. Поезжай спокойно.
С тем внук и уехал.
Дед развернулся и пошел к своей хате. В спину дул легкий теплый ветерок, чуть нагибая высокую траву. "Именно такая погода стояла, когда наш взвод потерял Мишку Черного, - вспомнил Сергей Федорович. - На мину напоролся по глупости".
Подойдя к дому, дед взял тележку, положил в нее лопату и повез ее в сторону огорода. Там, на границе между малинником и необработанной землей, старик аккуратно снял дерн по большому периметру и начал разгребать землю, обнажая крышку большого ящика из-под артиллерийских снарядов. Эту захоронку он сделал сразу после войны, когда время было неспокойное.
Приподняв крышку, Сергей Федорович достал завернутый в промасленную ткань карабин Мосина и несколько ручных гранат. Две противопехотные мины, оставшиеся в ящике, дед решил не трогать, так как не хотел случайных жертв, хотя против легковых машин они могли бы быть полезными. Сложив все на тележку, старик повез ее к пасеке.
Там он вырыл несколько окопчиков. Забытые было навыки возвращались на удивление легко. Четыре года своей жизни он посвятил рытью окопов и траншей, делая это в любую погоду в краткие периоды затиший или под пулями, проносящимися над головой, или даже под мощным артиллерийским огнем. Отбрасывая куски земли, он вдруг поймал себя на мысли, что думает о том, чтобы не попасть комком в Борьку или Витька - его друзей по взводу, которые обычно рядом с ним окапывались, вместе с ним ходили в атаку и вместе с ним сидели пригнувшись в траншее, пережидая очередную артподготовку. Старик даже оглянулся, чтобы удостовериться, что их нет рядом на этот раз.
В каждый окопчик он положил по гранате, слегка присыпав ее землей.
Когда работа была закончена, он растянулся в высокой траве, смотря на неторопливые облака, как делал обычно в минуты затиший. Только тогда, в годы войны, он вел такой же, как облака, неторопливый разговор, мечтая с друзьями о послевоенной счастливой жизни. И снова поймал себя на странной мысли, что начинает все свои размышления с фразы "Вот когда закончится война..."
От этих раздумий его отвлекли звуки подъезжающих автомобилей.
Он встал в полный рост, сжимая в правой руке гранату. Их было три: все машины черного цвета, два джипа и одна большая, неповоротливая. Подъехав ближе, они остановились. Для Сергея Федоровича важным было точно знать, нет ли с ними его внука. Хлопнули двери.
"Двенадцать человек, - отметил дед. - Три автомата, обрез, остальные, видимо, - пистолеты".
Сергей Федорович все рассчитал правильно. Приехавшие вряд ли сразу же начнут стрелять в безоружного старика - "лимонки" в кулаке почти не видно. Сначала захотят расспросить, где те, кто стреляли в одного из них.
Старик зацепил большим пальцем чеку и вырвал ее. Никто не заметил это движение. Затем, выждав несколько секунд, он внезапно и резко метнул гранату ближе к автоматчикам, чтобы сразу вывести из строя самую серьезную силу противника. Звук взрыва застал его уже в окопчике, где, помимо еще одной гранаты, ждал бывшего солдата и карабин.
Не дожидаясь, пока противник оправится после внезапной атаки, Сергей Федорович выглянул из окопа и открыл прицельный огонь. Ему удалось сделать два выстрела, прежде чем поднимающиеся враги снова залегли, и еще один, прежде чем начали раздаваться ответные выстрелы.
"Трое убиты взрывом или тяжело ранены, - начал считать бывший солдат, - двое ранены легко, троих я уничтожил выстрелами. Осталось шесть боеспособных, из которых двое - раненых".
Бандиты не прекращали огонь, пули иногда проносились над самым краем окопчика.
"Борьку бы сюда, - думал старик, - он бы прикрыл. Вдвоем мы тогда, при взятии Варшавы, четыре дома очистили. А одному тяжело..."
Нужно было менять позицию.
Сергей Федорович взял гранату и без задержки метнул ее в сторону противника. Затем сразу же выполз из окопчика и в высокой траве пополз к другому. Расчет снова удался - залегший противник не видел этого маневра. Высунувшись из нового окопа, он сумел снять последнего из оставшихся в живых автоматчиков и, прежде чем раздались ответные выстрелы, снова скрыться в нем.
По небольшому брустверу щелкнули пули. Сергей Федорович вспомнил, что в такие моменты, обычно перед атакой, он сидел на дне траншеи вместе с друзьями и подшучивал над Расулом - чеченом, который был весь увешан сумками с патронами, освободив для них даже место, предназначенное для запасов пищи. "Хороший был солдат", - подумал Сергей Федорович и даже на минуту представил себе, что Расул сидит в соседнем окопчике и ждет либо какой-нибудь ошибки врага, либо сигнала его, Сергея Федоровича, к переходу в атаку.
Старый солдат снова бросил гранату, припрятанную в этом окопе, без задержки, но вместо того, чтобы менять позицию, просто выглянул из окопа и увидел, где залегли бандиты. На момент взрыва он слегка пригнулся, а потом сразу же прицелился и выстрелил в голову одного из врагов, поднявшего ее над травой после взрыва.
"Никудышные солдаты", - отметил Сергей Федорович. И с такими он уже тоже сталкивался в последний год войны. В то время частенько желторотые пацаны в уродливых касках шли в бой против многоопытной и закаленной в боях пехоты, с каждым месяцем имевшей все меньше и меньше поражений.
Странно, но ответных выстрелов на этот раз не последовало. По обрывкам фраз, доносящихся до него, Сергей Федорович понял, что оставшиеся бандиты отползают в сторону дальней машины, неповрежденной при взрыве, чтобы, вероятно, скрыться на ней.
Быстро закончив перезаряжать карабин, старый солдат приподнялся в окопе и начал стрелять на колышащейся траве. Прежде чем патроны снова закончились, он слышал два вскрика, говорящие ему о том, что было попадание. У двух оставшихся бандитов, видимо, сдали нервы, и они привстав, полусогнувшись бросились бежать к дальней машине. Перезаряжать винтовку времени уже не было. Сергей Федорович быстрым привычным движением привел откинутый штык-нож в боевое положение, и, выпрямившись в полный рост, пошел в рукопашную.
Когда он поднимался из окопа, то ему снова почудилось, что справа и слева от него, поднимается в атаку его рота. Мишка, Борька, Витек, Расул словно снова бежали вместе с ним и вновь кричали вместе "Ура!", которое приносило им победу. Он точно знал, что Витек бежит, согнувшись почти вдвое. Трусит ужасно, конечно, но бежит. Он точно знал, что Расул несется быстро, перемещаясь странным пружинистым бегом, по-особенному прижимая к себе винтовку. Он точно знал, что Борька с Мишкой бегут, все время наблюдая за командиром, чтобы перехватить инициативу в случае чего, - пехотные офицеры гибли или оказывались ранеными наиболее часто, и нередко, атака захлебывалась из-за того, что никто не брал на себя командование в самый ее разгар.
Оставшиеся бандиты очень удивились, увидев поднявшегося из окопа деда с винтовкой наперевес, бегущего к ним и кричащего "Ура!". У них самих уже давно закончились патроны, но они, не догадавшись взять автоматы убитых, решили просто скрыться. Зрелище бегущего и кричащего старика было довольно комичное, и их страх прошел. Они даже пошли навстречу деду, решив, что без труда справятся с ним.
Во время каждой из своих многочисленных рукопашных схваток Сергей Федорович вспоминал, что говорил ему сержант Петренко - истинный "маэстро" штыковых атак: "Бей штыком, когда враг идет на тебя. Когда он отходит или совершает непонятный маневр, не бей, а отступи на шаг, иначе ударят тебя".
Первый бандит, оказавшийся на пути старика, попытался совершить непонятный финт ногой. Сергей Федорович отступил на шаг. Затем бандит двинулся к старому солдату и штык со знакомым звуком вошел в грудь. Сергей Федорович быстро извлек штык, чтобы он не поломался при падении тела.
Последний бандит был легко ранен в руку. Он уже трижды поменял свое мнение об этом старике и теперь менял его в четвертый раз. Перед ним находился уже не старик, перед ним был некто, пришедший оттуда, из сороковых годов, победитель, не знающий поражений, солдат, который защищал не пасеку, а то, о чем все из его обычной компании говорили с таким пренебрежением, - нормальную жизнь нормальных людей. Нормальную жизнь, которую защищал, как обычно это бывает, уже ненормальный человек.
- Не убивай, - попросил он, - Наши уже все мертвы, Шульц там вон лежит. Я один остался, уеду, все брошу...
Сергей Федорович взглянул в умоляющие глаза бандита.
- Иди, - сказал солдат, останавливаясь и тяжело опираясь на винтовку. Тот не заставил повторять дважды, быстро вскочил в неповрежденную машину, развернулся и рванул прочь.
Сергей Федорович подумал о том, что нужно похоронить убитых и позаботиться об оружии. Так они всегда поступали после боя.
Еще он подумал о том, что было бы неплохо подыскать место для отдыха. Их первый взвод приходил обычно раньше всех и всегда "столбил" наиболее хорошие блиндажики. По этому поводу они однажды даже чуть-чуть не подрались со вторым взводом.
- Дом, мой дом, - вспомнил Сергей Федорович. - У меня большая хата, там легко поместятся оба взвода.
Если бы он продолжил думать об этом дальше, то непременно понял бы, что его взвод, а также его рота только там и жили все последние годы.