В Москве, во стольном во граду, 
с семейством собственным в ладу,
жил князь, доверчивый с рожденья.
Он пострадал за убежденья.
Как есть, великий гуманист, 
бывало, мнёт бумажный лист -
всё фантазирует прожекты...
а после - рвёт свои конспекты.

У князя жёнушка была - 
смешлива, сдобна и бела,
в постели - сущее торнадо,
а князю много ль, братцы, надо?
Разок в неделю, ну, другой, 
попарив загодя розгой - 
да, флёром садо-мазохизма
венчалась князева харизма.

Двор князя полон верных слуг, 
дворовых девок, чтоб досуг
чем было скрасить вечерами
под алкогольными парами.
А отвечал за двор и дом 
у князя верный мажордом.
Того дворовые в печали 
свирепым Гошей величали.
Он был доверенным лицом 
и обладал большим концом.

Но вот "в Париж по делу, срочно" 
уехал князь, велев заочно
за жёнкой Гоше наблюдать,
чтоб та не смела баловАть.
А Гоша, что же, рад стараться, 
готов с усердия усраться,
с княгини не спускает глаз:
в постель и даже в унитаз
он зрит недрёманным, блин, оком,
чтоб не случился ненароком
с княгиней-матушкой искус.
Князь не простит такой конфуз!

Вот, князя нету и в помине, 
и скучно сделалось княгине.
Вот Гошу в спальную зовёт... 
вот обнажает свой живот...
У Гоши - умопомраченье, 
такое сыщешь ли терпенье,
чтоб удержать себя в руках,
сбежав из спальни впопыхах?

И - грех случился... Право слово, 
ведь это, братцы, так не ново!
Пусть кинет камень тот из вас, 
кто сам не грешен в том подчас...

Но князь вернулся. Злые слухи 
от няни выслушал, старухи.
Рассвирепел, испил вина 
и месть свою излил сполна.

Хоть князь был мягок по натуре, 
но он своей супруге-дуре
жестокий преподнёс урок:
её упрятав под замок,
наш князь мораль читал ей днями,
кормил её травой, корнями,
а уж поил - пустой водой,
чтоб та кляла поступок свой.
Ну а Гошаню - в чрево башни!
Заплатит пусть, варнак, за шашни, 
что он с неверною женой 
имел у князя за спиной!

И вот в темнице, заточённый, 
сидит герой наш обречённый,
и знает - за его вину
он участь может ждать одну:
князь - дока в смысле операций,
и много произвёл кастраций; 
тут Гоше вряд ли избежать,
что князь его отрежет стать.

Такая доля - хуже смерти!
Так пусть несут отсюда черти, 
куда угодно, даже в ад,
сейчас всему он будет рад.
И вот - явился план побега: 
там, под окном, стоит телега,
на ней - соломы пышный стог,
не поломать Гошане ног.
Решётку выгрыз он зубами 
и спрыгнул, стукнув стражу лбами,
как вихрь умчался за кордон...

И стал там грёбарем... пардон, 
в Париже жиголо зовётся
тот, кто за денежки гребётся.
Политкорректность соблюдя, 
не будем оскорблять шлядЯ!