Акулов Александр Сергеевич : другие произведения.

Рыжая песня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фантастический триллер о снежном человеке. Реставрация языка волхвов.

  Александр Акулов
  
  
  
  
  
  РЫЖАЯ ПЕСНЯ
  
  
  
  
  
  Снежный человек царствует в лесах по эту сторону реки, шастает по баням и заброшенным стройкам, внезапно возникает - то тяжело, то паутинно-призрачно. Изменилось гудение в золото-зелёных лесах сосновых; эхо ходит чуть попридавленное, изнасилованное. Кто-то кричит в забвениях, и просыпаешься, просыпаешься - к чему просыпаешься - сам не знаешь. Словно хоронишь двойников в гробах смоленых, пахучей хвоей бешеное время отгоняешь. Свирели глубин, когда вечереет, выступают из три-на-ца-то-го пространства; крыльев ветра порывы бесцветное бессилие возрождают в зените, где дорождение оставлено. Поползновения грезятся, подземные воды колеблют; бубнение неба-земли воскурений требует, жертв овечьих, клыков мертвечьих - в оркестровой яме ночи крепко сурдиногласие. Под белыми и желтыми кувшинками кто-то ходит, кто-то бродит - недаром они расцветают. Когда увидел кувшинку, о чем подумал? О чем подумал? Не о цветении этом!
  
  
  
   Снежный человек и не был снежным - зимой его никто не видел. Йети, или, по-местному, Космач, появлялся весной, когда вовсю распуска-лись почки, и к ноябрю исчезал. Считали, что Космач впадает в спячку, как медведь, а лесник несколько раз показывал охотникам его берлогу вблизи полузасыпанного карьера.
  
  Космач напускал на людей сонную одурь, сновидения наяву. С марта по ноябрь в лесах происходили странные случаи, иногда трагические. Один геолог, прежде чем окончательно сойти с ума, утверждал, что Космач мешает будущее и прошлое, минуту превращает в месяц, а иногда, выбрав в лесу какой-то особенный участок, пускает на нем время вспять и охотится там на вымерших животных, собирает растения ныне не существующих видов. Другие обвиняли во всем бывшую запретную зону, соседний полигон. Говорили, что полигон располагает подземным космодромом, и стартуют с него вовсе не ракеты, а кое-что похуже. Правительство-де давно забыло о созданной Берией шараге, а там будто бы додумались до немыслимых вещей, умело изолировали себя от внешнего мира и кого надо подкупили. Космач? Космач - лишь кадавр, неудачно сконструированный призрак, вырвавшийся на свободу.
  
  
  
   В ****-ом году, в начале сентября, я сидел в палатке. Барабанил дождь. От брезента исходил запах старой тряпки, костра, доносились обычные лесные запахи, но вдруг почудился и какой-то другой. Дождь почти прекратился, и неожиданно стало очень неприятно, неуютно. Словно я оказался не на своем месте. Пришлось схватить двустволку и выйти наружу. Напротив палатки, шагах в пятнадцати у куста можжевельника стоял Космач. Ни о чем не думая, боясь сглазить себя самого, я вскинул ружье и выстрелил из нижнего ствола. Космач продолжал неподвижно стоять. Это был рыжевато-бурый кудлатый верзила. Шерсть на его голове казалась чуть темнее, лоб смахивал на огромный лобок, и потому страшная рожа Космача приобретала неприличное выражение, что не снимало оттенков изображенной на ней неземной угрозы. Стало еще муторней, в сердце будто бы вонзились когти, но желания заряжать ружье или бежать не возникло. Не отрываясь, снежный человек смотрел на меня не человеческим, не животным - каким-то высоковольтным взглядом, а затем тяжелой походкой двинулся прямо на меня. Под ногами чудовища трещали сучья, разряженное ружье я держал наперевес, посветлевшее осеннее небо остеклянилось, с противным "кар-р-р-р!" взметнулась ворона, едва не рухнувшая с внезапно обломившейся ветки ...
  
  
  
   Бóхоно-бóхоно,
  
   обáха сохáнем мехé...
  
  
  
   Пройдя несколько шагов. Космач внезапно свернул вправо, потом со значением обернулся в мою сторону и рявкнул:
  
  
  
   - Друннхх - друннхх - умар-р-р-р-р!
  
  
  
   Демонстративно подхватив мизинцем и безымянным пальцем деревце слева от себя, он его сломал и далее пошел неслышно, как по вате. Где-то рядом крикнула невидимая сойка и взлетела, шумно махая крыльями. Зашелестело в бруснике, высунула голову гадюка, пошевелила раздвоенным языком и, изобразив изгибами спины какой-то знак, скрылась. Совсем рядом с палаткой громко засопел больной зверь и с напрягом начал бесконечно заунывное:
  
  
  
   - Хга-хга-хга-хга-хга...
  
  
  
  Три минуты назад все было спокойно. А был ли Космач? Иногда в костер попадают такие ветки, что потом явь от сновидения не отличишь. Вот и приключения. Но течение времени! Что стало со временем! Почему лесная суета началась не сразу после выстрела?
  
  
  
  
  
  Несколько раз я обошел лес вокруг палатки. На земле - никаких отчетливых следов. На кусте можжевельника болтался клочок рыжей про-глядной шерсти, напоминала о происшедшем сломанная березка.
  
  
  
  
  
   11 сентября.
  
  
  
   Я решил иногда записывать то, что со мной происходит. Впрочем, я уверен, что запись делается где-то еще, пусть и не буквами.
  
  В кого я стрелял? Во что попал? Весь мир изменился. Космач стал сниться каждую ночь, а день слегка раздвоился. К белому свету добавилось что-то неуловимо бесцветное. Что-то стало смущать своим невидимым присутствием. Что-то пряталось в изгибах занавесок, в объеме тонкого прозрачного стекла, в слабых колебаниях веток, в звуках шагов прохожих...
  
  
  
   12 сентября.
  
  
  
   Сновиденийному Космачу многое что не нравится. Например, ему не нравится домовладелица Л.
  
  
  
  
  
   13 сентября.
  
  
  
   Бывшая запретная зона. Совершали с Л. прогулку, но как-то сбились с пути и не вышли к разрушенному КПП. Другую дорогу, на которой оказались, выйдя с тропы, перегораживала лежащая на боку геодезическая вышка. Упавшая или поваленная? Вывернутая с бетонным основанием...
  
  
  
   У этого основания лежал мертвый грач с огромным клювом. Из-под крыла у него торчала рачья клешня!! А-ах! Вдруг, указав резко вытянув-шейся синей клешней на дорогу, пернатый подохлец рванулся, скакнул в кусты, исчез...
  
   Прошли шагов двадцать в направлении указанном монстром. Дорога сворачивала. И здесь... Словно удар током!
  
  
  
   - А - а - а- а! - натужно закричала Л.
  
  
  
   Гигантский белый зверь-привидение глянул из-за поворота, в один миг уничтожил все мысли и намерения. Память мира исчезла...
  
  Ветер преисподней! Прошли две минуты. Но что на самом деле там белеется, что за нелепая гора? Я подошел к ней ближе. Огромная глыба известняка! И всего только! Горка в два роста человека... Откуда она здесь взялась? Выгравированная неведомыми океанскими волнами кажимость проступала при взгляде сбоку... На то, что показалось головой зверя, был надет, как кокошник, обод тележного колеса, а из "хребта" зверя торчал кем-то забитый металлический угольник. Фрагмент человеческого черепа с одной глазницей притулился рядом на чахлой травке.
  
   Гм! По другую сторону глыбы сидел троюродный братец Л. и ухмылялся...
  
  
  
   Слишком много у Л. братцев! Родные - глупые безобидные богатыри, малость грешники. А вот от родственников на киселе ничего хорошего ждать не приходится.
  
   Да! Явление покуривающего братца похуже привидения! Озарение таким не бывает.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   14 сентября.
  
  
  
   Какая-то волевая волна не позволяет рыться в воспоминаниях, в образах. Переводная картинка яснеет после снятия подложки - что-то было намечено с другой стороны. Но можно представить и такую картинку, которая по мере протирания меняется, не уподобляется первоначальному нечеткому облику.
  
   Соседние хоромы - вот они, за садом. Да не один здесь сад: много следов бывших оград, ворота без досок забора в линии бурьяна, перемычки, полуразрушенные постройки... Сохранился даже грибок, под которым когда-то стоял часовой. И всё пустыри, заброшенные сады, до которых никому нет дела. Всем хватает и собственных. Но приятно, что вокруг сады, самовозобновляющиеся клумбы с цветущими разнокалиберными растениями среди сплошных зарослей китайской ромашки, мака и полыни. Вот так и Л.: кто она? своя? чужая? домашняя? дикая? Устроила мало кому известную гостиницу для шоферов у грунтового ответвления трассы. Поселила братьев в сарае, отапливаемом чугунной печкой, а дом сдала учителям. Всё это в заброшенности, заросшести, среди массы засыпанных колодцев, образующих рисунки созвездий. Источник наичистейшей воды уже три года бьет прямо из прокопченного фундамента кузницы... Чем и почему он был заткнут? Л. и есть заткнутый фонтан, но чего? Только делает вид, что смеется, улыбается, а на самом деле это ей не надо, ни к чему; оскал - что-то лишнее, чужеродное; все одежды с длинными рукавами, иначе почему-то нельзя и чувствуется, что ей никогда не жарко, не бывает понятия "жарко": для того чтобы отжареть надо уж совсем вывалиться в мир, а можно только делать вид, что в нем находишься...
  
  
  
  
  
   15 сентября.
  
  
  
   Приснился Космач, бьющий Л. банной шайкой по голове. Шел нескончаемый поток снофильмов.
  
   В сновидениях всегда казалось, что я плыву по извилинам мозга - не того лживого серого студня, который находится в голове и является пустяковым оптическим обманом, но - по извилинам н а с т о я щ е г о мозга, в котором нет клеток и волокон, в котором зарождаются пространство и время, кишат триллионы иллюзий-сновидений, сплетаются в лабиринтах свода, бросают отражения, опять расщепляются, и некоторые из этих расщепленных сновидений почему-то кажутся рутинной явью. Я подплывал к ней близко: так, кое-как сработанные декорации, блажь поверхностная, что легко забывается, будто ее и не было...
  
  
  
  
  
  
  
   19 сентября.
  
  
  
   Песок, грязь и копание в ямах стали хуже ада. Золотая жила не кончалась, металл не иссякал, и только потеря самородка подвигла нас с Л. на преступление - мы не довели работу до конца.
  
   Самородок мы увидели под корнями полувылезшей из земли пихты, когда спускались с горы, пытаясь найти более короткий путь через лес. Я удивился: как это растущее на обрыве дерево не падает - его корни повисли в воздухе. Вдруг в корнях слабо сверкнуло... Кусок металла еле-еле поддерживали в состоянии равновесия отростки мертвой поросли. Еще немного - и он исчез бы навсегда.
  
  Идти к КПП и к тому месту, где мы держали намытое золото, было рановато. Так завернутый в парашютную ткань самородок - унций в двадцать - оказался не в тайнике, а в дупле старой, еще не ветхой ольхи. Несколько раз мы подходили им полюбоваться. С одной стороны, он отдаленно напоминал панцирь черепахи, с другой - сидящего на льдине моржа. Самородок был всегда немного теплым: он состоял из двух самородков разного золота, сращенных в один.
  
   Неожиданно этот кусок металл исчез.
  
  
  
  
  
   20 сентября.
  
  
  
   Обычное сновидение, но показалось, что явились сразу два Космача. Это настолько меня поразило, что я нырнул в бассейн. Дело про-исходило в сновиденийных термах размером с гимнастический зал. Были даже шведские стенки. По шведским стенкам, булькая, стекала и парила вода; из шестиугольных зеркальных колонн выступали краны исполинских размеров, во внутреннем дворике кипели три гейзера, а между гейзерами во множестве летали белобокие сороки, трещали и какали апельсиновым мороженым. Бассейн был глубок. Из глубины сквозь прозрачную и чистую воду я увидел, как один из Космачей надел на себя царскую корону и вооружился сверкающей драгоценной булавой вместо дубины. Я нырнул глубже и уткнулся в доску, сделанную из мореного дуба. Оседлав эту широкую доску-плот, я почувствовал себя кем-то вроде Ихтиандра и поплыл по подводный лабиринтам.
  
   Иногда в лабиринтах становилось совершенно темно, как в неосвещаемом тоннеле, иногда появлялся яркий изумрудный свет. Плыл я очень долго, часто приходилось поворачивать. И снова возникло ощущение, что я плыву по извилинам сверхмирного мозга. За две секунды я охватил умом все сновидения, которые когда-либо видел в своей жизни, обнаружил все связи между ними. На краткий миг я понял, зачем вообще нужен их узор!
  
  
  
  
  
  
  
   20 сентября. День.
  
  
  
  Вот она, старая полковничья баня, из-за которой мы бросили разработку. Эту избушку на курьих ножках строили пленные и так всё рассчитали, что времени на ее растопку требуется раза в четыре меньше, чем обычно.
  
  Пар шел вместе с легким дымком сосновых шишек. А можжевельник к шишкам мы добавили зря! Л. заткнула хвоей ветхую стену бани - сквозняк несколько уменьшился. Погрузила руку в воду, рука двигалась сама, словно продолжая промывать золотой песок.
  
   Было полутемно. Л. провела ладонью по стеклу фрамуги. В этот момент дверь затрещала, упала, и в пустом проеме показался согнувшийся в три погибели Космач. Он рычал и норовил протиснуться. Вот он раздвинул плечами дверную раму. Заверещав, Л. распахнула фрамугу, выпрыгнула. Ружья! Космач уперся правым локтем в дверь чулана, где они хранились. Не имея возможности распрямиться, Космач одним толчком снес стену с фрамугой и, оказавшись на открытом воздухе, бросился за Л. Путь к ружьям свободен! Рывок - дверь чулана заклинило.
  
   Л. успела перебежать запруду и дважды взвизгнуть. Все кончилось. Асфальтный каток гораздо гуманнее...
  
  Дальнейшее почти не помню. Перепрыгнуть ручей Космачу ничего не стоило. На том берегу он находился, наверное, не более секунды. Эта махина неслась быстрее гепарда.
  
  
  
   Прежде чем ружье оказалось у меня в руках, Космач вернулся на этот берег и скрылся за толпой березок. Я бросил ружье на землю. Оно попало на пригорок и выстрелило, как гаубица. Брызгнула глина и щепки. Время почти остановилось. Мягко, словно во сне или замедленном фильме, спланировали с одного дерева на другое остатки сбитого выстрелом осиного гнезда. Кольцеобразный рой полусонных обитателей не распался и двинулся вслед своему домику. Секунды-осы свернулись.
  
   Я очнулся. Вдруг раздался треск, и баня рухнула. На оставшейся стоять стене болтался, как маятник, рюкзак Л. Качнувшись в последний раз, он сорвался с гвоздя - стукнуло что-то металлическое. Меня подтолкнуло какое-то наитие. Голова не соображала. Ах, вот... Не один, а два самородка: распался почему-то на две части. На внутренней стороне одного из них - "моржа" - горел огонек перлита. Самородок "черепаха" неожиданно выпал у меня из руки, скользнул в руины бани, исчез где-то в гнилье подпола.
  
  
  
  
  
   Буру-бý, рандубόх богόрон.
  
   Рандобόн борόбон бунý.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   21 сентября.
  
  
  
  Толпа народа ходила по лесу. Стреляли в сторону каждого шороха.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   23 сентября.
  
  
  
   Братья Л. сидели среди поля. В выдолбленной тыкве горела свечка. Опять <......> кучу-малу решили устроить? Ан, нет! Кругом - корзины. Пьют бузу и "Гамзу" от мелитопольской тетки. И проклинают Л. за то, что родилась. Недостает еще одного, шестого братца. Всякие троюродные - не в счет. Не та порода. Еще посмотрим, что будут делать без командира. Сопьются.
  
  Но что это? Стреляют из коллекционных ружей в летучих мышей.
  
  Дорвались.
  
  
  
   Еремáна. Осцúлла. Охáяна.
  
  
  
  
  
  
  
   25 сентября.
  
  
  
   Сновидения. Лежу на боку и одновременно бреду через галереи кладовок, созданных на месте гауптвахт и караульных помещений, открываю двери с заколоченными васисдасами, решетками. В углах стоят бутафорски выполненные, но живые, ухоженные шахматные кони, готовые к прыжку. Навалены посыпанные перцем и политые бордосской жидкостью перерубленные ферзи. Над головой летают зелено-красные попугаи, под ногами бегают котощенки и визгомяукают. В мышеловках пищат пёстрые кибернетические цыплята. Все стены, перегородки заставлены полупрозрачным зеленым стеклом. На стекле намалеваны карикатурные фосфоресцирующие рожи Эйзенхауэра, Аденауэра и прочих деятелей.
  
  
  
  Еле выбрался на улицу. Вот берег потусторонней реки. В выключенном фонтане поет ветер. Попугай ара сидит в алебастровой чаше и клюет малахитовые зерна. Одно зерно черное. Это - Л. Ара схватил его и бросил в Лету. Вода хлюпнула, как болотная топь.
  
   А была ли Л.? Может быть, ее и не было?
  
  
  
  
  
   27 сентября.
  
  
  
   На месте разработки издалека увидел чужую кирку и бак с дырчатым верхом. Из косого шурфа торчали чьи-то голые пятки. Не прицеливаясь, выстрелил по пяткам мелкой дробью. Никакого "ай" не последовало. В шурфе лежал холодный мертвец. Шагах в десяти - другой мертвец со свернутой набок челюстью и содранным ухом. Братец Л., только троюродный. Вокруг - никаких следов.
  
  
  
   Я подошел к яме слева от шурфа: она углубилась, по бокам возникли пробные раскопы. Та-а-акс! Золото мошенники подчистили до конца, но вот унести не успели, а убийцы мошенников почему-то также ушли ни с чем.
  
  
  
   - Друннхх - друннхх - умаррр! - донесся голос Космача.
  
   Послышался треск и шумные, словно нарочито неосторожные, удаляющиеся шаги.
  
  
  
  Оверóн. Овáра. Овéда.
  
  
  
  
  
   27 сентября.
  
  
  
   Из леса уходил через поляны, заросшие поздней фиалкой. Заходящий шар солнца греет затылок, лица фиалок устремлены прямо на меня. Мир выглядит странно в косом свете. По планете ли Земля я иду? Слишком пестро! Насквозь просвечивают травы, шевелятся в безветрии, и - какой-то звук, глухой подземный звук. Стало чуть темнее, но неестественность мира не убывает. Предсумерки - всегда не от мира сего. Опять трехцветная фиалка - уменьшенные анютины глазки. Вот среди массы мелких показался очень крупный цветок. Из какого сада он сюда забрел? Растет как-то косо, будто воткнут нарочно. Не иллюминация ли это, не галлюцинация ли? В такое время нет ничего лучше коры волчьего лыка. Не сгорю. Вот еще один волчий куст, на нем - рыжая прядь. Не звериная, не человечья... Вот череп лося, опрокинутый рогами на тальник, а здесь кто-то мухомор надел на ветку. Поднял ружье. Прицелился. Та-а-а-кс! И - нет выстрела! Сушеный мухомор сильнее капсю-ля. Здесь опять в землю воткнут огромный цветок...
  
  
  
   Туман и сумерки падают одновременно. В стороне - силуэт. Человек с ружьем и рюкзаком. Туман. Стеклянный туман. В тумане все видно. Человек склонился над нелепо торчащим цветком. Вот еще один силуэт. Кое-где на небе появляются звёзды. Звёзды появляются на земле. Звёзды появляются на воде. Людских силуэтов много. Тысячи. Триллионы. Безмерности. Силуэты выпрямляются, оглядываются вокруг себя, оглядывают друг друга. Каждый поднимает ружье. Каждый стреляет в небо. С туманной тверди сыпятся подбитые фиалки-звёзды. Туман плотнеет. Близко журчит ручей, много ручьев. Вся планета в тумане, вся разделена на квадраты ручьями. В каждом квадрате - двойник. Бра - конь - ер!
  
  
  
   Шимарóн, шодóлла, шопáда...
  
  
  
  
  
   2 октября.
  
  
  
   Проснулся от какого-то шума. На верхушке березы сияла полная луна. В пристройке деда горел свет и раздавался стук.
  
   С некоторых пор дед вдруг стал меня интересовать. Я отодвинул специально оставленную "смотровую" дранку в прощелине стены. Дед давненько поменял свои привычки (если не сказать сдвинулся по фазе), но последние годы его поведение мне совсем не нравилось. Дед молился и, как полагается фанатику, стучал лбом об пол. Я понял: он вернулся из путешествия и благодарит святых за дорогу.
  
  
  
   Попом он был всего года три. Быстро превратился в атеиста, охотника, золотоискателя, хотя за отсутствием служителей культа, изредка творил по чьей-то настойчивой просьбе службы. И вот на заре старческого угасания подхватил от некой оглашенной свирепый религиозный вирус. Кричала, говорят, оглашенная так, что в ушах звенело, а стекла рассыпались на мельчайшие кусочки... И замкнулись круги, в повторения вверглось пространство...
  
  
  
  Абрóты. Абрáла. Лят.
  
  
  
  
  
   Сколько все-таки можно ходить по святым местам и молиться мощам? Весной дед исчезал и появлялся только осенью. Сейчас на столе у него красовалась бутылка со святой водой, высилась стопка закапанных свечками журналов, высовывались физиономии каких-то заморских плодов наподобие каштанов. Пахло ладаном. Дед продолжал молиться.
  
   Полурассвет. Полудремота. Благовония. Вдруг я уперся мыслью в тот факт, что дед необычайно рыж, что он стучит не только лбом о пол, но и затылком о потолок. Или это световое искажение, тень? Был час, когда книга или ладонь могут показаться непомерно огромными, заслоняющими весь мир, или размером - с ноготь. Ма-кроп-сия с мик-роп-си-ей. Всему свое время.
  
  
  
   Лодобóло олóно сóно,
  
  
  
   белидá обедýла алáн.
  
  
  
  
  
   4 октября.
  
  
  
   Как обычно, часов в пять утра рыжий дед захватил всевозможные подарочки от Николая-угодника и отправился в заранее натопленную баню. Там и постиг его удар. Домолился. Всё очень скоро в этой жизни.
  
   И вот мертвый дед лежит, сжимая в руке реликвию - банный веник...
  
   К вечеру меня что-то насторожило. При свете багровой луны я вышел на улицу и навестил деда. Он оказался гораздо рыжее, чем днем, а размерами - значительно больше. Или это связано с закопченным стеклом шахтерской лампы? Где-то видел я этого деда... А если глянуть не на профиль, а прямо? Я изогнулся. Так и есть! Один старец паломничает, подносит дары монастырям, а другой, его двойник, буйствует в сосновых лесах. Кричала оглашенная так, что в ушах звенело, стены разрушались... Хнурд-хнурд! Раммуд! Скажи мне, ветка Палестины, где ты росла, где ты цвела?
  
   А луна странная, огромная, нереальная - подвешенный в небесах человеческий череп. Гугукнул где-то сыч, и я счел за благо убраться восвояси.
  
  
  
  
  
   6 октября.
  
  
  
   Солнце словно повернуло на лето. А если бросить взгляд вверх на затемненные листья деревьев, можно впасть в иллюзию и мысленно оказаться в июле. У тропинки будто бы молодая травка. А это кто? Девочка лет трех-четырех, босая, в легоньком платьице...
  
  
  
   - Девочка, ты откуда?
  
   - Н-н-е-е скажу!
  
   - Как тебя зовут?
  
   - А - ню - та!
  
   - Где же твоя мама?
  
   - А я вот-т т-тебе н-не скажу-у-у!
  
   - А живешь где?
  
   - А я вот-т т-тебе н-не скажу-у-у!
  
  
  
  Из-за сарая вдруг появился рысенок, мелькнул любопытством во взгляде, кисточками-ушами, пропал. Я оглянулся на девочку: девочки нет. Нет девочки. Кругом - низкая трава и кучки картофельной ботвы. Девочки нет нигде. И словно я видел ее где-то, когда-то. Похожа на маленькую сестренку, что исчезла лет тридцать тому назад... А была ли девочка? Может быть, девочки не было?
  
  
  
   Бурубýн рандубóх...
  
  
  
  
  
  
  
   6 октября.
  
  
  
  Дед только недавно объявился дома, но уже ухитрился куда-то спрятать свои книги и паспорт. "А я вот тебя не скажу" - надо же! А не там ли его документы...? Та власть далеко, но и местные князьки иногда требуют порядка. А где его книги - темные переплеты с металлическими застежками? Под нижним перекрытием - пусто. Искать больше негде. Потушил лампаду в "красном углу". За иконами - ничего. А это? Справа часть стены приоткрывается, держится на кожаных петлях. Но приоткрывается только чуть-чуть. Привязана к чему-то невидимому. Надавил сильнее. Ложная стенка свалилась. Столб пыли - и передо мной пустое помещение. Библиотека исчезла. Анюткой ее звали. Остатки разбитых стеллажей. Зеркало у заложенных кирпичами окон. С другой стороны эти окна маскируются идущей вдоль всего дома пристройкой! Зеркало - источник света: лучи солнца попадают в него из крошечного оконца под потолком. На полу в одном из шести углов лежит фотография в рамке: Анюта-девочка на руках у существа в рясе и без лица - угол фотографии отломан вместе с рамкой.
  
  
  
   Лаáри о-óдо оúдо,
  
  
  
   óдо о-áта летáнь.
  
  
  
  
  
   Исследуя металлическим зондом прогнившие деревянные перегородки на месте, указанном новой "анютиной глазкой", я свалил шестиугольную вставку, которая скрывала шестиугольное отверстие. В глубине еще одна вставка: книга... Эта книга - "Потерянный и возвращенный рай". Последний раз я видел это издание, когда мне было лет пять. Нет! Нет! Это другая книга, на неё похожая: "Обретенный и потерянный рай"! Любопытно, но не в полутьме ее читать! И чувствую, надо бы... А что там еще? Серый холщовый чехол.
  
   Из чехла я вытащил огромный, шестиугольный в сечении жезл, усыпанный необычными сияющими камнями, вовсе не тусклыми поделками, что идут на ювелирные украшения. Это потусторонние самоцветы! Блеск камней ослеплял. Мало того, я чувствовал исходящее от жезла излучение. Оно чуть грело, вызывало слабую вибрацию в коже.
  
   Мысль о радиоактивности камней исчезла. В каждом камне - особый мир. В каждом камне - много миров. Чуть повернешь жезл - и всё меняется. Зачем глушь? Зачем дряхлый Лувр, чахлый Метрополитен-музеум? Вижу Абу-Арин, вижу Кумер, второе подземелье под красной ольтекской пирамидой! Вот я вижу планету насквозь и время отдаленное вижу. Зачем мне мощи, лавры, вифлеемы?
  
   Внезапно я почувствовал острую боль в сердце и бицепсах. Изнутри словно распирало... Но вот боль стала проходить. Я успокоился и вернулся к жезлу, начал его поворачивать. Камни уносили далеко. Вдруг из зеркала, размещенного между двумя заложенными окнами, на меня в упор посмотрело огромное рыжее чудовище. Чудовище размахивало драгоценным жезлом.
  
  
  
  Бехх! Быхх! Бох-х!
  
  
  
   Дох-х! Дых-х! Дух-х!
  
  
  
   Тых! Тых-х! Тог!
  
  
  
   Рех! Рек! Рух!
  
  
  
  
  
  
  
   Снежный человек царствует в лесах по эту сторону реки, шастает по баням и заброшенным стройкам, внезапно возникает - то тяжело, то паутинно-призрачно...
  
   Странное эхо в золото-зеленых лесах сосновых. Звуки доносятся отдаленные, изунывные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ]l]]]]]]]]]]]]l
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"