Обстановка в Средиземье была тревожной. Конечно, никто не отказывался признать успехи в укреплении Соединенного Королевства. Гондор богател, Арнор креп. Мордор пуст, Изенгард надежно блокирован. Королевство имело мощных союзников - и прежде всего эльфов. Большой военной и промышленной мощью обладали гномы. Дунланд и Харад соблюдали униженный нейтралитет. Все, казалось бы, хорошо.
Только вот уже несколько лет, как в Средиземье поселилась напряженная тревога. Драконы, как предполагалось, были давно истреблены. Последний из них погиб еще до развязки противостояния Гондора и Мордора. Но...
Из ниоткуда, из неведомой тьмы, окружающей мир, из тьмы, куда мощью валаров в незапамятные времена был изгнан Моргот, появился дракон.
Драган Треголович был громаден, энергичен и беспощаден. Он имел три головы и два сердца. Два каменных сердца. Его головы изрыгали пламя, едкую отраву и усыпляющий газ. Он превосходно летал, плавал и довольно уверенно перемещался пешком.
Ко всему прочему, Драган был незаурядным стратегом. В первые же месяцы своего появления в Средиземье он уничтожил мощный карательный корпус Рохана, направленный на север с целью истребления дракона. Треголович дождался, когда рохирримы углубятся в засушливые степи, и, пользуясь преимуществом в маневренности, отравил колодцы впереди и позади войска. А потом зажег степь и улетел.
Второй кровавой акцией дракона был геноцид в Хоббитшире. Меткие, но маломощные луки полуросликов были бессильны против легендарно прочной драконьей брони. После той проклятой зимы никто из хоббитов, живущих за пределами Шира, не осмелился возродить эту местность из пепелища.
Потом Драган произвел несколько вылазок против морских эльфов. В первую он проник в богатейшие Серебристые Гавани и сжег добрую треть эльфийских судов. Больше такого ему не удавалось, но потери бессмертных мореходов были болезненны.
Все это производило большой психологический эффект, но реально Драган, пока действовал в одиночку, не мог серьезно угрожать существованию Соединенного Королевства. Он мог топить гондорские транспорты, поджигать в засушливые дни Фангорнский лес или нападать на пограничные заставы. Но войск у него не было, и это было одной из немногих причин для оптимизма. К тому же Драган был единственным драконом в окрестностях королевства.
Король, его правительство и полководцы долго утешались этими обстоятельствами, пока не получили весть о том, что войсками Треголовича уничтожено ополчение гномов Эребора. Уцелевших тангаров не было, но воздушная разведка - орлы - доложила, что непобедимый гномий хирд, монолитное каре из закованных в доспехи из прочнейшей стали, было разбито урук-хайями.
Урук-хайи, метисы гоблинов с людьми, обладали большой физической силой и ловкостью, были сообразительны и упорны. Их средний рост составлял несколько менее двух метров, они могли нести очень тяжелое вооружение. Раньше они были просто серьезным противником. Теперь, когда у них появился сложный военный строй, совершенное оружие, дисциплина и талантливый командующий, они стали опасной угрозой.
Но это была не единственная плохая новость. Треголович сколачивал отряды из горных троллей - туповатых, но необычайно мощных созданий - и вел переговоры в Хараде о закупке боевых слонов.
Упорное стремление Драгана овладеть Серебристыми Гаванями говорило о том, что Соединенное Королевство может пока пребывать в относительном покое. Эльфийская твердыня имела репутацию несокрушимой.
Но сами эльфы лучше понимали опасность момента. Они потеряли связь с Заморьем...
Черта, закрывавшая путь смертным в Заморье, стала непреодолимой и для эльфов. Это было очень неожиданно и обезнадеживающе. Кроме того, было не исключено, что граница закрылась в обе стороны. И в случае чего валары не спасут Средиземье, как обычно.
Моргот изгнан, валары изолированы. Средиземье пока балансировало на грани военного равновесия.
*
Город Итиль-Сул, как можно догадаться, находился на левом берегу Андуина, в Итилиене. За два столетия он превратился из пепелища сначала в слободку, а затем - в симпатичный городок. Окрестные земли, которые находились когда-то под контролем Саурона, были пожалованы офицерам и соратникам Великого Короля, верным ранджерам, дипломатам и другим заслуженным людям. В городе работало несколько гномов - мастерами в кузницах и прочих похожих средоточиях ремесла. Имелась небольшая, но сплоченная община хоббитов. Отношение к ним было сложным. Этот народ оказался в центре внимания во времена борьбы с Сауроном. Кровавая бойня Треголовича заставила всех людей сочувствовать хоббитам. Однако то, что полурослики в городе занимались, в основном, ростовщичеством, откупами, были ловкими, но небезупречными управляющими у крупных землевладельцев, вызывало к ним некоторую неприязнь. Хоббиты это чувствовали, и были со всеми подчеркнуто вежливы и доброжелательны.
В городе имелась своя знать и свои богачи, свои кумиры и свои скандальные деятели. Как водится в провинции, здесь было много сплетников (они же, но в столице, мнят себя интеллигентами). Были даже экзальтированные дамы.
Жане-Ришмон, четвертый граф Аравак, наследник герцога Аравакского, происходил из не очень древнего, но заслуженного рода. Основоположник его, простой солдат Клайт, при Великом Короле прошел путь от рядового до генерала, а потом, после войны - от генерала до блестящего дипломата. То, что Дунланд до сих пор сохраняет нейтралитет - во многом его заслуга.
Самому Жане-Ришмону было двадцать лет. Почти все эти годы он провел в столице, где его отец занимал важный пост в Адмиралтействе. Молодой граф получил превосходное образование - постиг, помимо обычных предметов, фортификацию и навигацию, географию и историю, изучал военные науки, занимался верховой ездой, фехтованием, стрельбой из лука и рукопашным боем. Многие столичные экзальтированные дамы специально платили деньги пажам и слугам графа, чтобы подсмотреть за ним во время тренировок. С обнаженным мускулистым торсом, со смертоносным мечом в руках, граф казался им настоящим валаром-воителем.
Но сердце Жане-Ришмона было не занято. Вернее, не было занято женщиной. Все оно без остатка было отдано Родине и Победе. В дни, когда мерзкий дракон терзает Средиземье, было немыслимо думать об ином. И на рыцарских турнирах, где граф, несмотря на юность и неопытность, выступал очень достойно, самые прекрасные и самые влиятельные женщины столицы, а, значит, и королевства, напрасно надеялись, что он выберет кого-нибудь из них в качестве дамы сердца. Увы! Жане-Ришмон благоговейно приносил свои победы в дар Светлой Королеве, Варде. И казалось, что даже ее изваяние не остается равнодушным к преклонению славного рыцаря.
*
Потом герцог вместе со всем окружением был вынужден покинуть столицу. В Адмиралтействе он слишком настойчиво выступал за активизацию действий против сил Треголовича. Серебристые Гавани подвергались постоянным нападениям, но помощь от Соединенного Королевства принимали лишь лошадьми - великолепными роханскими скакунами - и вспомогательными войсками в малом количестве.
Переломить ситуацию и сорвать планы дракона могло бы открытие второго фронта со стороны Гондора и Фангорна. Королевский флот мог бы активнее бороться с кораблями умбарских кланов и нанести упреждающий удар по усиливающемуся флоту Харада.
Но... Гондор спешил насладиться миром. Никто не хотел Большой Войны - войны, сметающей королевства и народы, а иногда (Нуменор, Нуменор...) - континенты. Герцога с повышением отправили в провинцию - строить новую военно-морскую базу на южных рубежах Гондора.
Молодого графа назначили офицером для особых поручений при штабе командующего базой.
*
Предводителем дворянства Итиль-Сула был барон Боровски. Его род был настолько древним, что Боровски стали уже "новыми дворянами" - занялись коммерцией. На своих землях они не держали фермеров-арендаторов, а устроили настоящие крупные специализированные комплексы. Начавшееся строительство базы открыло им перспективу получения военных заказов на лен и пеньку, солонину и сухари, на сушеный шиповник (от цинги) и другие лекарственные средства. Боровски принадлежали мастерские, склады, транспортные агентства, многочисленные филиалы и фактории в окрестных селах.
Сам барон Боровски был крепким, несмотря на годы, мужчиной, широким в плечах, талии и кошельке. Внешность его была замечательна проницательными и мерцающими глазами, а также тремя усами. Два из них находились, как положено, на верхней губе, а третий - на макушке чисто выбритой головы. Так выглядели первые бароны Боровски, которые жили столетиями раньше Пришествия Магов - чуть ли не тысячу лет назад. Маги пришли, воевали с Сауроном и между собой. Кто ушел в Заморье, кто просто пропал. А традиция Боровски носить третий ус не пресеклась.
Супругой барона была высокая дородная женщина. Хладнокровная, сообразительная и энергичная, она была полноценной соправительницей обширного коммерческого царства Боровски. Баронесса происходила из рода, на протяжении столетий занимавшем в дворцовом хозяйстве столицы очень уважаемые должности.
Почтенная чета всю жизнь, не покладая рук, умно, расчетливо и решительно делала деньги. Ведь у них была внучка. Раньше у них была дочь и зять. Но... дочь умерла от родов, а зять погиб в Ангмарском походе. Поход закончился ожидаемым умиротворением Ангмара (Треголовича еще и в помине не было), но экспедиционный корпус понес потери...
Эавен шел семнадцатый год. Это была волшебная девушка. Прекрасная фигура, по девически скромная в бедрах и груди. Изобильные темно-русые кудри. Безупречный овал лица, удивительно сочетающего выражение царственной властности, чистой и доброй радости, искреннего внимания к людям. Эавен блестяще знала языки всех народов, ведущих дела с Боровски, а также староэльфийский. Она помнила наизусть множество старинных баллад и напевов и сочиняла собственные. Тесное общение с такими выдающимися коммерсантами, как Боровски-старшие, привело к тому, что ее воображение сочеталось со здравым смыслом и способностью принимать конструктивные решения.
Гибель отца явилась тяжелым испытанием для Эавен, но она с честью вышла из него, закалив дух и укрепив волю.
*
Молодая баронесса потеряла покой сразу. Она имела представление о том, что такое любовь - предания, баллады, сонеты. Но когда это чувство впервые нежно и, вместе с тем, властно коснулось ее самой, Эавен поначалу его не распознала. Воистину, когда приходит любовь, уходит способность разобраться в своих чувствах.
Трудно сказать, что такое любовь. Это не то, что имеют в виду экзальтированные дамы. Секс - удел гнусных гоблинов и ужасных урук-хайев. Жизнь их коротка, проходит в безысходной борьбе, и вынуждает неистово плодиться. Люди Гондора живут долго, они мудры и спокойны. Они не ждут от детей продолжения своего дела, своей борьбы, и, в то же время, не стремятся уберечь их от жизни.
Граф Жане-Ришмон прибыл в штаб-квартиру барона Боровски с поручением от командования. Дело касалось военных поставок и согласования мобилизационного плана. Барону удалось убедить военных в необходимости расширения его владений для удовлетворения нужд базы. Боровски получили из королевских резервов хороший земельный участок на выгодных условиях, льготный кредит на его освоение и гарантии помощи людьми. Впрочем, с людьми было проще всего - с северных границ королевства двигались те, кто видел неизбежность и опасность грядущей войны. Среди них было много квалифицированных земледельцев.
Довольный барон пригласил офицера отобедать. Сначала Эавен увидела молодого графа издали, со спины, и то, что она почувствовала, ей не понравилось. Она почувствовала, что мир, в котором она жила, сжался, стал скучным, неполноценным и плоским, как простоватая детская забава по сравнению со сложными, важными и увлекательными делами взрослых.
Когда она взглянула в глаза Жане, Эавен ощутила, как этот новый мир затопил ее сознание, вызвав страшное смятение и безудержный восторг.
Речь за столом зашла о прекрасном - науках, поэзии, музыке. Граф поделился познаниями о забавных обычаях далеких и таинственных племен, известных лишь специалистам. Эавен исполнила по памяти несколько баллад о былых сражениях и победах валаров, эльфов, людей.
Время прошло прекрасно и пролетело незаметно. Граф ушел - служба, а Эавен осталась... Два дня она жила тем беззаботным разговором, вспоминала лицо Жане, его шутки и комплименты, его тревоги и раздумья по поводу дел в Средиземье. На третий день пришла легкая грусть... Потом Эавен затосковала и поняла, что влюбилась.
*
Странно и досадно, однако в поэзии, которую, казалось бы, Эавен знала очень хорошо, тематика неразделенной любви была практически не представлена. Неужели такого раньше ни с кем не было? А если так, то Жане тоже ее любит. Просто надо дать чувству созреть и вылиться в отношения, присущие настоящей, крепкой и надежной любви. Надо видеться с ним почаще, найти какое-нибудь общее дело, помогать друг другу. Тогда Жане поймет свои чувства, его душа раскроется, и он скажет ей Главные Слова. А она ответит согласием... Они станут мужем и женой, и пронесут свое чувство до самой смерти, и умрут счастливо, среди любящих детей и внуков...
*
Рассуждения, конечно, здравые. Но каждый раз, когда молодой офицер обедал у Боровски, Эавен не могла побороть странную грусть. Жане-Ришмон был с ней вежлив, дружелюбен, делал ей очаровательные комплименты... А потом уходил, и Эавен оставалась одна. Не в том смысле, что в полном безлюдье, нет - в духовном одиночестве. Потом это ощущение стало появляться даже во время присутствия графа. "Ты сейчас со мной, и это так хорошо. Но потом ты уйдешь..."
*
Тем временем обстановка в Средиземье пребывала как бы в оцепенении. Обе стороны копили силы, изучали друг друга. Войска Треголовича по-прежнему контролировали сухопутные окрестности Серебристых Гаваней, но на осаду города не решались.
На границах королевства то и дело объявлялись диверсионные отряды дракона, но окраинным гарнизонам удавалось сковывать их активность. В разоренном Хоббитшире стали обосновываться Ездящие на Волках - волфрайдеры.
В гондорских лесах стали появляться волколаки - волки-оборотни.
*
Видя, что Эавен не в настроении последнее время, молодой граф стал стараться пореже бывать у Боровски. Как-то Жане-Ришмон не появлялся у них больше месяца.
Такая утрата заставила Эавен отринуть свою печаль и вернуться к действительности.
Однажды она подошла к спешащему по делам офицеру на улице.
- Очень жаль, граф, что вы так заняты, и стали забывать нас, женщин города. Есть идея - устроить для наших храбрых военных литературно-художественный вечер.
Граф отнесся к этому с живым интересом и пообещал всяческую поддержку.
*
Теперь Жане-Ришмон частенько проводил часы в окружении прекрасной Эавен, нескольких ее родственниц и подруг, других почтенных дам города. В организации вечера энергичную помощь оказывали и старшие Боровски.
- Смотрите, не расстаньтесь со своей холостяцкой жизнью, побывав в таком цветнике.
- Я бы, в общем, не против... Но я дал святую клятву не заводить семьи, пока не сгинет проклятый дракон. Это может показаться странным, войны вроде бы нет. Но... представьте, какой из меня будет боец, если на мне будут жена и дети? Могу ли я подвергать такому риску невинные создания?
- Право же, граф... Такая рассудительность в ваши годы... несколько необычна. И не стоит воспринимать жизнь так трагично.
- Вовсе не трагично. Очень даже наоборот. Мы вернемся с победой из далекого и трудного похода. И снова сможем любить и строить, и наслаждаться жизнью, и быть счастливыми и беспечными. Только надо выдержать, вытерпеть и выстрадать эту победу. Я... я, наверное, не смогу этого добиться, если буду бояться за жену и детей.
В разговор вмешалась Эавен:
- А... разве вы не будете бояться за всех нас, за мирных жителей королевства? Разве можно вообще жить и ни за кого не переживать?.. Простите, граф... Я не хотела перебивать ваш разговор.
- Вы правы, баронесса. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить всех вас... Но, в самом деле, для этого не обязательно, чтобы вы были членами моей семьи... Я принадлежу Родине... И, баронесса... примите мои самые искренние уверения в глубочайшем уважении и любви к вам. Вы, ваши батюшка и матушка, все находящиеся здесь - настоящие патриоты!
*
Признание прозвучало. Граф говорит, что любит ее. Но... это не та любовь, из-за которой женятся. Оказывается, любовь бывает разная...
Эавен стала перебирать струны лютни, вспоминая старинную эльфийскую сказку... Сказку о влюбленных, чья любовь спасла мир.
*
Хоббит Шакум Бегин был управляющим у одного из местных землевладельцев и имел дела со многими влиятельными людьми Итиль-Сула. Шакум иногда заявлял, что приходится родней легендарному Бильбо Беггинсу, но вел себя скромно. Единственной пламенной его страстью был Его Величество Король, а вернее - его изображения на монетах - короче, деньги.
Одним осенним вечером Бегин, не надев традиционную хоббичью шапочку и зачесав на макушку длинные локоны, свисающие с висков, направился на окраину города. Смеркалось. Покосившийся сарай, стоящий на отшибе, казался необитаемым.
Оглядываясь, Бегин подошел к двери и постучал условленным стуком. Ответа не последовало. Хоббит постучал еще раз. По-прежнему ничего. Тогда он осторожно толкнул дверь. Она слегка подалась. Бегин проскользнул внутрь. Пусто.
Хоббит сначала растерялся, но потом решил поискать в сарае что-нибудь полезное. Посмотрел под лавкой - ничего. Посмотрел под столом - увидел какие-то черепки. Оглянулся - нашел хозяина.
Старик Колор был жрецом Моргота. С появлением в Средиземье Драгана Треголовича этот культ стал уверенно распространяться по королевству. Его популярность, впрочем, объяснялась не только поддержкой дракона, но и тем, что этот культ РАБОТАЛ. Моргот действительно существовал. Он имел сверхъестественные возможности и удовлетворял просьбы обращающихся к нему. Само собой, не задаром.
- Ну, напугал! - охнул Бегин.
- Всего лишь осторожность. Я проверял, нет ли за тобой слежки.
- А что, есть опасность?..
- Ладно. Все нормально. По крайней мере, пока. Чего надо?
- Как обычно. Какую-нибудь доходную комбинацию.
Старик извлек из складок своего плаща вместительную чашу и ланцет. Разжег огонь в очаге, прокалил лезвие и отворил хоббиту кровь. Пока красная струйка сбегала в чашу, Колор обращался к небесам.
- Друг наш, Моргот, окажи нам помощь. Хоббит Шакум Бегин просит у тебя совета, как преуспеть в делах. Прими, Друг, этот дар, обратись к просящему и помоги ему.
С этими словами старик аккуратно вылил кровь хоббита в огонь.
Какое-то время Шакум сидел, приходя в себя после потери крови - для полурослика такая жертва была ощутимой. В его сознании блуждали странные видения, роились смутные мысли. Когда последствия от потери крови почти прошли, Бегин получил Совет. Это была четкая, ясная мысль, заключавшая в себе всю необходимую информацию.
Жреца содержание совета не интересовало - это касается личных отношений Бегина и Моргота. Он проводил успокоенного хоббита взглядом, уничтожил следы произошедшего и покинул место свидания.
*
Вечер удался на славу. Знатные дамы обращались к аудитории с балладами о сражениях и победах, с песнями о доме и Родине. Солдаты и офицеры неизменно аплодировали каждой.
Эавен была самой прекрасной и самой талантливой. Особенно жаркие аплодисменты в ее адрес прозвучали из офицерской ложи. Ею восхищался сам герцог.
После прекрасных дам на подмостки стали выходить сами военные - и солдаты, и офицеры. Они играли на разных инструментах, исполняли народные песни и мелодии.
Вечер завершился ужином для благородных и обильным потчеванием низших чинов пивом и чудовищным жарким - целыми быками на вертеле.
Эавен даже слегка приревновала: солдаты встретили пиво с большим энтузиазмом, чем музыку и поэзию. Впрочем, если бы они так галдели после изысканных эльфийских сонетов, это было бы просто ужасно.
За столом командующий базой, герцог Аравак, отец Жане-Ришмона, произнес блестящую речь, высоко оценив инициативу благородных дам, особо выделив Эавен. Он заявил, что подобные мероприятия очень важны, и что он лично будет заниматься этим кругом вопросов.
У Эавен сразу упало настроение. Жане снова будет пропадать месяцами.
Настроение ухудшилось и у герцогини...
*
Боровски-старшая сразу заметила, что Эавен плакала.
- В чем дело, малышка? Что, молодой граф снова ведет себя как бесчувственный чурбан?
- Бабушка, ты все понимаешь!.. Нет, граф хороший. Но теперь вечерами будет заниматься сам герцог. Жане опять меня оставит!
- Вот досада. Сынок чурбан, папаша ловелас. Ладно, дитя, я тебе за мать, я помогу тебе. Эх, мужчины, мужчины...
*
Размеренную жизнь города нарушило тревожное известие - волколаки близко.
Шакум Бегин метался, закатывая глаза и размахивая ручками:
- Все, все погибло! Все, что нажито непосильным трудом! Ах, я несчастный!
Бегин отвечал за перегон многочисленного табуна полукровок на север. Лошади принадлежали Боровски. Во время ночевки невесть откуда взявшиеся волколаки полностью вырезали табун. Несколько трупов было просто брошено, остальные - сожраны прямо на месте или утащены в лес. От прекрасных лошадок остались лишь обглоданные кости.
Боровски не решились требовать с Бегина деньги за лошадей - тот, в принципе, был не виноват. Борьба с волколаками - дело стражников и военных.
*
Бегин пересчитал золотые. Не особенно много, но это всего лишь один дружеский совет. Быть другом Моргота - это очень даже ничего!
*
Молодой граф был в гневе. Наглость врага, забравшегося так глубоко на территорию Гондора, возмущала его. Жане-Ришмон немедленно обратился к отцу с настоятельной просьбой организовать специальный отряд по ликвидации волколаков. И первым вызвался быть в его рядах.
Требования принять меры поступали со всех сторон. Гражданские власти, купечество, мещане, светское общество - были чрезвычайно встревожены. А причитания Шакума Бегина, невольно преувеличивавшего размеры ущерба, способствовали тому, что стаю оборотней стали рассматривать как смертельную опасность.
"Еще немного, и начнется всеобщая истерика. А если при этом волколаки устроят еще пару набегов на скот, может начаться паника". Герцог распорядился создать спецотряд для решения проблемы оборотней, включил в него опытных следопытов-охотников, ранджеров и наиболее преуспевших в боевом мастерстве офицеров. Командование отрядом он поручил Жане-Ришмону.
*
Гондорцы верхом на прекрасных роханских лошадях приближались к месту происшествия. В воздухе чувствовалась та неуверенность, которая характерна для границы осени и зимы. Еще не все деревья сбросили листья (не говоря уже о дубах), а на земле уже лежал первый снежок.
Жане раньше никогда не участвовал в боевых операциях. Ему было несколько неловко - как руководить людьми, которые знают это дело много лучше него самого. Ничего, он себя покажет в схватке с волколаками!
- Снег - это хорошо, - заявил все-таки он. - Так нам легче будет обнаружить следы.
- Так-то оно так... Но только те следы, которые оставлены после того, как он выпал, - заметил ехавший рядом охотник Кром.
- Харграйд, - обратился граф к своему заместителю, - напомни-ка нам, что говорят очевидцы. Табун гнали до снега или по снегу?
- Хоббит говорит, что по снегу.
- Так что, Кром, снег нам в помощь, - довольно сказал Жане.
- Хоббит, хоббит... Что-то я не верю ему. Жуликоватый они какой-то народ. За копейку удавятся, мать родную продадут. Разрази меня гром, если этот самый управляющий Шакум не ухватил себе в этой катавасии доброго скакуна!
- Кром, не говорите так о хоббитах! - сделал замечание Харграйд. - Они неизменно были союзниками людей в борьбе со Злом!
Жане-Ришмон когда-то специально изучал историю и знал, что все было не так однозначно. Небезызвестный Смеагол (он же Голлум) служил самому Саурону.
- Разберемся на месте, - прекратил спор граф.
На месте разобраться было не так уж и легко. За прошедшие два дня снег подтаял, его засыпало хвоинками, веточками, кое-где листьями. На самой дороге следы, естественно, были затоптаны.
- Главное - определить, куда скрылись волколаки. А также, по возможности, установить их численность. Что касается лошадей - выясните, сколько их зарезано, судя по останкам, поищите уцелевших.
- Сделаем, - заявил Кром. - Только, господин граф, прикажите, чтобы следопытам не мешали - а то остатки следов затопчут наши...
- Ладно. Харграйд, распорядитесь.
Следопыты спешились и разбрелись по обочинам, вглядываясь в посеревший, ноздреватый снег. Воины, верхом, остались на дороге.
Шло время, а следопыты пока ничего не докладывали.
- Харграйд, выясните у охотников, где можно разбить лагерь, и займитесь этим.
Сам граф решил походить по опушке леса, попытать счастья в роли следопыта. Впрочем, вся местность у дороги уже была изучена охотниками. Они углубились в лес.
Жане не был спокоен. Следопыты, конечно, народ опытный. То есть, по-своему опытный. Повадки лесных обитателей они знают превосходно. Но волколак - "гость" в этих местах исключительно редкий. Это не волк, это - оборотень. Известно, что он может превращаться в человека. Впрочем, как считают знатоки, разум у такого человека не больший, чем у волка. Не больший. Но и не меньший.
*
Кром задерживался. Все остальные охотники вернулись, доложили, что следов волколаков они не обнаружили, останков лошадей было тоже немного.
- Сначала кажется, что весь табун тут полег, - объясняли они, - здесь кости, там кости. А на самом деле кости одной лошади валяются сразу в двух, в трех местах. Некоторые кости вообще не лошадиные - может, пони, может, осла.
- А где же остальные лошади?
- Не нашли ни одной. Вообще-то здесь рядом болото...
- Ладно... - решил граф, подумав. - Главное - волколаки.
След оборотня оказалось найти нелегко: лишь к концу дня вернувшийся из лесу самый опытный охотник Кром оповестил, что кое-что обнаружил. Поговорив с ним, Жане принял решение: продолжить поиски завтра, как только рассвете окончательно.
По словам следопыта, группа зверей насчитывала голов тринадцать-пятнадцать. После нападения на табун, то есть больше суток назад, волколаки стремительно отступили на север. Возможно, все... Но были кое-какие признаки, что кто-то остался. Это как раз и предстояло проверить завтра.
*
Утром, подкрепившись, отряд, оставив в лагере дежурного, выступил в путь. Сначала Кром провел всех по следу основной группы зверей: гондорцы согласились, что волколаки торопились на север, и догонять их нет смысла. Потом охотник продемонстрировал признаки того, что из лесу ушли не все оборотни. Похоже, кто-то пробирался по деревьям - явных следов на земле не было, можно было наблюдать лишь упавшие кусочки мха и обломанные ветки.
Охотники, раньше имевшие дело лишь с простыми волками, с сомнением отнеслись к предположению, что волколаки лазают по деревьям. Но граф рассудил, что оборотни, приняв человеческий облик, вполне на это способны.
Были предприняты тщательные поиски, которые, в конце концов, увенчались успехом. Довольно далеко, правда, от указанного Кромом места нашли отпечатки огромных волчьих лап. Охотник заявил, что, видимо, там зверь спустился с дерева и продолжил движение в более привычном облике.
След был относительно свежий, из чего можно было заключить, что волколак этот не смог уйти далеко. Граф отдал приказ, и гондорцы устремились в погоню.
Однако час спустя преследователи поняли, что быстро настичь оборотня не удастся. Зверь снова изменил облик на человеческий и воспользовался деревьями. Тут ему понадобилось переправиться через овраг. Дальнейший след охотники нашли с трудом.
Жане нахмурился:
- Кром! Почему мы не используем собак? - спросил он и тут же с досадой подумал, что должен был сам об этом позаботиться.
Ответ следопыта несколько утешил графа:
- Бесполезно, ваш-ство... И опасно! Мне сказал один бывалый человек, что собака, вдохнув как следует запах волколака, заболевает бешенством. Не знаю, так это или нет, а рисковать не хочется. К тому же я своих собак растил от щенков. Они мне как дети дороги.
- Как же так? Разве волк и волколак пахнут не одинаково? - заинтересовался офицер.
- Может, и одинаково. Да дело не только, так сказать, во "вкусе" запаха...
- А в чем же? Давай, договаривай.
- Волколаки-то ведь не звери. И, тем более, не люди. Они оборотни. А как они могут оборачиваться то одним, то другим ликом?
- Природа у них такая... Заяц вот - зимой белый, летом - серый, - предположил Жане.
- А я думаю, ваше сиятельство, без магии тут никак. Эта-то магия собак и губит.
Офицер озадаченно задумался, а охотник направился во главу колонны держать след волколаков.
*
Через какое-то время след перестал путаться в деревьях и кустах, выбрался на открытое место и на снегу стала четко видна цепочка очень крупных отпечатков.
- Волк! Матерый... И здоровущий! - определил Кром. - Такой на задние лапы встанет, не ниже гнома будет! Сразу видать - оборотень...
- А что, Кром, почему та стая ушла, а этот - нет? Или это более ранний след? - спросил один из воинов
- Нет, след свежее, чем тот. Он остался, - авторитетно заявил охотник.
- А что он тут делает один? Разведчик? - предположил граф.
- Сдается мне, он здесь не один... Ну да там видно будет, - пробормотал Кром, почесывая в затылке.
Граф на всякий случай проверил, хорошо ли выходит из ножен кинжал.
*
Группа вышла к берегу реки. Кром остановился, тщательно осмотрелся, склонился к земле, вглядываясь в следы.
- Сдается мне, у него поблизости логово, - хмуро заявил Кром
- Да, ваше сиятельство, места здесь подходящие - река, холмы на берегу - на южных склонах надо смотреть, - вступил в разговор следопыт Варт.
- И что, он там спрячется? - нахмурился Жане.
- Нет, ваше сиятельство. У него логово, а значит - волчица и волчата. Он будет биться с нами где-нибудь по пути. Зверь, даже хуже, а за щенков своих на смерть пойдет без боязни. Надо на всякий случай надеть доспех, у кого какой с собой есть, и присматриваться повнимательней к окрестностям - нападать он будет из засады.
- А то и с дерева, - заметил граф, озабоченно оглядывая подчиненных.
Отряд сделал остановку. Все приладили доспехи, изготовили к бою оружие. Осторожно, стараясь поменьше шуметь, гондорцы шли по следу. Впереди были охотники, в центре - командование, на флангах и позади - воины.
*
Эавен беспокоилась о делах графа. Она не боялась за него - он на всю округу славился как отменный ристатель, и с ним был целый отряд. Но враг коварен и злобен, и все может случиться. И этот поход был первым у Жане...
Девушка решила сочинить песнь к возвращению отряда. Она хотела рассказать о трудном поиске, изнурительном преследовании, жестокой схватке и торжестве победителей. Эавен была полна вдохновения, строки, казалось, рождались сами собой, а музыка звучала в душе. Повествование приближалось к моменту схватки...
*
Жане-Ришмон оглядывал деревья. Хитрый оборотень мог прятаться там.
Внезапно из-за кустов вырвалась серая молния. Мгновение - и лошадь Крома свалилась на землю с вырванным горлом. Испуганные скакуны отряда зашарахались, заржали, вставали на дыбы. Даже обученный боевой конь пугался оборотня.
Следом за Кромом ехал Жане-Ришмон. Лезвие кинжала не успело покинуть ножны, когда волчьи клыки сомкнулись на горле графа...
*
В Итиль-Суле, в уютной, спокойной гостиной, средь бела дня Эавен потеряла сознание от внезапно нахлынувшего ужаса.
*
...Жане-Ришмон смотрел на издыхающего оборотня. Тот валялся на земле, судорожно подергивая лапами. Его грудь была распорота кинжалом графа от живота до шеи. Из разреза медленно текла темная, густая кровь. Из пасти же хлестала алая.
Граф потрогал броневой воротник, который принял на себя натиск волчьих челюстей. Самого хода схватки он не помнил, не успел осознать. "Видимо, когда волколак кусал меня за горло, я схватил его левой рукой, а правой пырнул кинжалом. Резанул я его здорово - и топором так сделать трудно..."
- Что, Кром, жалко лошадку? - почему-то спросил граф.
- Как это вы его, ваше сиятельство? Здоровущий же волчара - туловищем с теленка, лапы только короче. Кинжалом, без замаха, снизу вверх! - невпопад ответил охотник, с трудом отходя от потрясения.
- Ну, старина, кому след читать, а кому и кинжалом махать. Как думаешь, засады еще будут? - изучая кровь на клинке, поинтересовался граф.
- Не должно. Волчица логово будет охранять, от норы далеко не уйдет. Мы ее из луков расстреляем, - со свирепой улыбкой пообещал Кром.
*
Действительно, на южном склоне одного из приречных холмов обнаружилось логово волколаков. Найти его оказалось нетрудно - на откосе валялись кости жертв оборотней. Многие из них были раздроблены при помощи камней - волколаки принимали человеческий облик и пользовались примитивными орудиями.
Среди костей были и свежие конские. Чуть дальше валялся старый, побелевший череп - судя по размерам, человеческий или гномий.
Кром осторожно приблизился к норе. Оттуда раздалось угрожающее рычание. Следопыт быстро отбежал назад.
- Порядок. Волчица и гаденыши на месте. Сейчас мы ее оттуда выгоним.
Охотники разожгли костер и бросили пылающую головню в отверстие норы. Чтобы спасти щенят, волчица схватила негорящий конец палки в зубы и выскочила наружу.
Отряд окружил логово. Впереди стояли щитоносцы с мечами, за ними расположились лучники.
Графа поразила облик волчицы. Она была тоже крупной и обладала мощными челюстями. А ее сосцы были мало похожи на волчьи или собачьи - они выглядели почти как женская грудь, колыхающаяся и розовая - только их было шесть.
Щитоносцы удерживали оборотня в окружении, а лучники пускали в него стрелы. Их торчало уже с полдюжины, а сил и злости у волчицы только прибывало. Дважды ей удалось повалить щитоносцев, и только доспехи и помощь товарищей дали им возможность благополучно отбиться.
В теле волчицы оказывалось все больше и больше стрел. Она истекала кровью и заметно ослабла. Попыталась забраться в нору, но торчащие стрелы мешали. Тогда она легла у входа и завыла... Из логова ей стали вторить щенки. Графу показалось, что он слышит детский плач...
Нежные сосцы волчицы были изранены, распухли и кровоточили. Это зрелище и ее вой побудили графа к действиям. Он достал свой лук и до отказа натянул тетиву.
Стрела Жане-Ришмона была выпущена с такой силой, что навылет пробила мощный череп оборотня.
Несколько минут отряд переводил дух. Наконец, граф распорядился:
- У кого хороший доспех, кольчужные перчатки - вынимайте щенков.
Один из охотников подошел к логову оборотней и запустил руку в темное отверстие.
- Не достать. Надо раскопать нору.
Землю расковыряли мечами, отгребли щитами и вытащили наружу молодняк волколаков. Двух волчат и трех младенцев.
- Что это... дети... человеческие дети! Откуда... - растерялся граф. И сразу понял. Оборотни, маленькие оборотни.
- Что с ними делать, ваше сиятельство?
Офицер нервно вздохнул. Слишком много на него сегодня всего навалилось.
- Волчат уничтожить. А детей... - Жане-Ришмон не знал, как быть.
Младенцев оставили в покое, а щенков Кром велел расстрелять из луков:
- Эх, вы, охотнички. Тренируйтесь на слабачках, а то так и будете толпой с одним волколаком воевать.
Оборотни были очень живучи. Истыканные стрелами, щенята беспомощно пищали и судорожно скребли коготками землю, но не подыхали. Кроме того, младенцы, хоть в них никто не стрелял, визжали - им было холодно. Жестокое действо затягивалось.
- Хватит! - вдруг крикнул граф с мученической гримасой.
Все опустили луки и посмотрели на него.
Жане шагнул к волчонку и тяжелым подкованным сапогом раздавил тому голову. Потом - чавкнул череп второго. Выражение боли застыло на лице молодого офицера.
На минуту кругом все замерло в надрывной тишине. И снова раздался отчаянный, захлебывающийся плач щенят людского облика. Жане вздрогнул.
Граф на негнущихся ногах подошел к младенцам и наступил на голову одного из них. Человеческий череп оказался почему-то крепче.
Жане отер со лба холодный пот и скрипнул зубами. Взял младенца за ножки, подыскал глазами подходящий валун. Сдерживая нервную дрожь, подошел, размахнулся и размозжил детскую головку о камень.
Потом стоял минуты две, отходил. Зубы скрипели, руки подергивались, сердце давило на грудь.
Подошел ко второму. Поднял. Детеныш потянулся к нему, ища убежища и тепла. Граф шагнул к камню, отцепил ручки младенца от своей груди... Замах! Удар...
Стало почему-то легче. "Привык?" - отстраненно подумал Жане. Смерть третьего младенца не оставила ни царапины на сжавшемся в камень сердце графа.
Он посмотрел на своих людей. Они были мрачны и подавлены.
- Уходим. Немедленно. Это приказ! - крикнул им граф.
- Ваше сиятельство, - забормотал Кром, - что, все бросим вот так-то?..
- Эти... - Жане замялся, - Все, что полагается, зарыть... нет, сжечь. Только быстро!
Приказ был выполнен. Отряд двинулся к дороге. Затем Харграйд поскакал в город с донесением, а остальные с графом вернулись в расположение лагеря.
*
- Ну что, сын, тебя можно поздравить? - спросил герцог? - Харграйд рассказал, как было дело. Ты своей рукой уничтожил семерых волколаков. Остальные успели уйти.
- Не надо меня поздравлять. Вот, взгляни...
Офицер выложил из мешка трофеи, собранные старательным Кромом - вычищенный череп волка и семь пар ушей.
Герцог медленно выбрал из их кучки три пары. Это были бархатные детские ушки... Он посмотрел на сына:
- Надеюсь, ты не считаешь себя детоубийцей? Смотри, они хоть и похожи на человеческие, но отличаются. Видишь, какой густой пушок? Треугольная форма... Вот что я тебе скажу, сынок. Ты с честью выдержал свой первый настоящий бой с врагом. Я знаю, ты лично, без чьей-либо помощи заколол матерого волка. Так что боевое крещение ты прошел с честью.
Аравак-старший волновался. Ему тяжело было смотреть на осунувшееся, почерневшее лицо сына.
- Это война, Жане. Здесь нет благородных поединков. Здесь убивают, безжалостно и беспощадно. Ты можешь пожалеть врага, но знай - он тебя не пожалеет.
Герцог прервался, сделал паузу. И продолжил:
- А сейчас иди домой и хорошенько отоспись. Потом отслужим молебен Светлой Королеве Варде. И вот еще что. Итоги операции мы засекретим. Будем считать, что уничтожено двое взрослых оборотней и двое щенков. И все...
*
Весть о победе графа над матерым волколаком быстро обежала весь город. Молодой офицер был нарасхват в светских салонах. Его донимали посетители, настоятельно зазывали в гости, бурно восхищались храбростью, пророчили скорую погибель от руки героя мерзкому дракону и всем исчадиям зла.
Но первый свой визит после состоявшейся экспедиции Жане нанес семье Боровски.
Старые аристократы встретили графа радушно, но без помпы. Они понимали, что Жане становится не по себе от напыщенных и витиеватых восхвалений.
- Ну ты, брат, даешь, - развеселился барон, - вот это рука! Пойдем, кое-что покажу.
Боровски повел графа в галерею, где были выставлены его охотничьи трофеи - кабаньи головы, оленьи рога, волчьи шкуры.
- Смотри, какой красавец, - указал он на какие-то особенно замысловатые рога. - Такие олени здесь не водятся уже давно. Как он заставил выложиться моих собачек! А этого кабана я заколол копьем. Клыки у него - ой-ей-ей! Вот шкура медведя. Ох, и помял он меня тогда! Но мне повезло - успел вогнать нож ему в сердце. Видишь, и я в молодости был парнем хоть куда!
Потом начался обед. Граф ел без аппетита, часто оборачивался, к чему-то прислушивался. Старшие Боровски исподволь переглядывались, улыбались.