Alamirata : другие произведения.

Marble Moon 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дело о вампире-реинкарнаторе Роа Вальдамьонге в Лондоне закрыто. Судьба Неро Хаоса, десятого прародителя Мертвых Апостолов, неизвестна. Кажется, в столицу Соединенного Королевства в кои-то веки пришел покой. Но так ли это? В мире магии нет числа врагам, и каждый из них стремится поскорее выйти на сцену. Особенно если за хорошо отыгранную пьесу наградой станет машина, исполняющая желания.
  Авторы: Alamirata & Daimakach
  Бета: Rakshas
  Фэндом: Hellsing, Type-Moon (Tsukihime, Kara no Kyoukai, Fate\Stay Night); кроссовер
  Рейтинг: R
  Жанры: AU, Драма, Джен, Мистика, Вампиры
  Предупреждения: OOC
  Статус: в процессе написания
  
  
  
  I
  
  — Это невероятно! — Хрупкая блондинка с ярко-зелеными глазами чуть ли не бежала вприпрыжку по дороге в сторону громады Британского музея. Лицо девушки было освещено искренним восторгом, который преображал ее красоту во что-то неземное, почти ангельское. Она так спешила, чтобы побыстрее оказаться рядом с удивительным зданием, что не замечала прохожих, едва успевающих убраться с дороги небесного создания.
  — Постой! — Послышался сзади крик на языке, в котором знающие люди распознали бы японский. Блондинку быстро нагонял рыжий юноша азиатской наружности. Он явно перестарался в борьбе с лондонскими дождями и теперь казался немного неуклюжим в чересчур теплой куртке, однако двигался все-таки с завидным проворством. На вид ему можно было дать лет семнадцать или, может, чуть больше. — Ну постой же, Сэйбер! Нам нельзя далеко отходить от нашей группы. Мы можем...
  — ...Потеряться? — Закончила за него еще одна особа, увязавшаяся за юношей. Ладная фигура, милое лицо, ясные голубые, по-азиатски раскосые глаза и темные волосы делали ее существом удивительно очаровательным. В голосе юной леди звучала дружеская ирония. — О, Широ, неужто ты так боишься заплутать?
  — А ты, значит, нет, Рин? — С легким раздражением бросил юноша, названный Широ, не оставляя попыток догнать блондинку.
  — Неа, — беззаботно мотнула головой девушка, отчего ее волосы красиво взвились волной, подхваченные прохладным сентябрьским ветерком. Парень только хмыкнул в ответ, но шага не сбавил. Блондинка тем временем достигла лестницы, где, наслаждаясь на редкость погожим деньком, расселось несколько человек. Она увидела, что Широ и Рин вместе с ним ее уже почти догнали, и радостно воскликнула:
  — Широ! Это потрясающе, просто удивительно! — Сэйбер обратила сияющий свежей зеленью взор вверх, рассматривая здание снизу. Обычно довольно скупая на яркие эмоции, сегодня она почему-то не стеснялась своего восторга. Широ в глубине души понимал ее чувства: в памяти Сэйбер родная Англия, несомненно, осталась совершенно другой. Лондон — прекрасный город, но вся его изумительная красота пришла в те эпохи, которые его подруга уже не могла застать. Затаенная нежность шевельнулась в душе Широ, когда он увидел, как обычно сдержанная и серьезная Сэйбер по-детски радуется, глядя на достижения своей родины. Может быть, подумалось парню, застарелая боль теперь окончательно покинет сердце девушки, считавшей себя главной причиной гибели древнего королевства? Кто знает...
  — Мы ведь пойдем внутрь, правда? — Продолжала тем временем ликовать Сэйбер, которой явно сложно было устоять на месте.
  — Разумеется, у нас будет экскурсия в Британском музее, — пробормотал Широ, ощупывая карманы в поисках проспектов, выданных каждому из их группы еще задолго до того, как они, наконец, оказались в Лондоне. — Но не сегодня. Мы ведь только приехали, — добавил он, увидев, как улыбка Сэйбер потускнела.
  — Ну, в таком случае, пойдем хоть посмотрим на вход, — блондинка напустила на себя серьезный вид и приглушила радостное сияние в глазах.
  — Нет, стой. Нам ведь еще...
  — Брось, Широ. Не будь трусишкой, — Рин, задорно подмигнув парню, поспешила следом за Сэйбер. Девушка заметила, как он смотрел на сияющую улыбкой спутницу, и теперь ей неосознанно хотелось немного поиздеваться над другом. Что ж, устроить это было плевым делом...
  Строго говоря, Рин и согласилась встретиться с Широ и Сэйбер здесь, в Лондоне, только затем, чтобы немного над ним поиздеваться. Ну, может, не только из-за этого... Но, по крайней мере, без подобного желания обойтись не могло — так думала сама юная леди.
  После окончания последней войны за Святой Грааль Рин оставила школу, которую посещала вместе с Широ, и родной город Фуюки, и отправилась под крыло Ассоциации магов, в Часовую Башню — учиться. Лишь месяц назад ей пришло уведомление от старых друзей, что класс Широ и младший класс, где учится Сакура, едут в Лондон. Время было выбрано необычное — начало и середина сентября, когда ни о каких каникулах и речи быть не могло. Но Рин вообще-то не особенно интересовали дела школы, где она когда-то училась, и она не стала долго это обдумывать.
  И вот, как и было обещано, Широ и Сакура прибыли в Лондон. А вместе с ними и еще несколько личностей, которых Рин никак не ожидала здесь встретить. Их бывшие Слуги — Сэйбер и Райдер — зачем-то последовали за своими Мастерами. Как потом объяснил Широ, Райдер попросту слишком сильно привязалась к Сакуре, чтобы отпустить ее одну так далеко, а Сэйбер... у Сэйбер причины были гораздо более серьезные, чем могло показаться на первый взгляд.
  Бывшая правительница Британии хотела еще раз увидеть страну, которой когда-то управляла. Проще говоря, короля Артура неодолимо тянуло на родину.
  Ехидно хихикая над реакцией парня, Рин легко поднималась по лестнице. Но, поскольку внимание ее было направлено на Широ, она едва не налетела на одного из людей, расположившихся прямо на лестнице.
  — Прошу прощения, — на довольно неплохом английском извинилась девушка, бросив взгляд на неожиданную помеху.
  — О, ничего страшного, — вежливо откликнулась "помеха". Ею оказалась красивая — если не сказать больше — женщина. Золотые волосы, уложенные в каре, прямая челка. Оторвавшись от книги, которую, по-видимому, читала, незнакомка взглянула на Рин и мягко улыбнулась. Спутница Широ едва заметно вздрогнула: блеснувшие в солнечном свете глаза светловолосой красавицы показались ей кроваво-красными. Рин неуверенно оглянулась на следующего за ней Широ, а когда вновь обратила взор к незнакомке, та уже вновь уткнулась в книгу.
  — Что-то не так? — Спросил подоспевший парень.
  — Ничего, просто чуть не наступила на человека, — буркнула в ответ Рин. Широ бросился было вымаливать прощение у незнакомой леди, но та будто и не слышала его, полностью поглощенная чтением. Лишь несколько раз двинулась ее ладонь, предлагая им следовать дальше и не заморачиваться. Отвесив девушке классический японский поклон, Широ подхватил Рин под белые рученьки и поволок дальше — к Сэйбер, ожидающей наверху.
  — Ну что, ты посмотрела? — Только вскарабкавшись на последнюю ступеньку, спросил Широ. — Теперь мы можем возвращаться?
  — Отпусти меня. Что это ты вдруг удумал? — раздалось рядом чье-то недовольное шипение, и парень понял, что все еще держит Рин чуть выше локтя. Он сразу отпустил девушку и пробормотал:
  — Извини.
  — Он еще и извиняется, — проворчала японка, старательно отряхивая рукав своего нового, с иголочки, плаща.
  — Будет тебе... Как старая бабулька, право, — примирительно проговорил Широ, но, наткнувшись на ледяной взгляд спутницы, осознал свой промах и вынужден был замолчать, чтоб не спровоцировать истерику. Дабы как-то отвлечь и себя, и Рин от неприятного разговора, он повернулся к Сэйбер.
  — Ну так что?
  Светловолосая девушка все еще задумчиво осматривала вход. Во взгляде ее появилась светлая печаль. Когда Широ окликнул ее, Сэйбер вздрогнула, словно очнувшись от долгого сна, и взглянула на парня.
  — Да, мы можем возвращаться, — проговорила она негромко, кашлянув. И направилась по лестнице вниз, обратно. Широ и все еще дующаяся на него Рин не спеша последовали за ней.
  Внезапно юная японка остановилась. Той дамы, с которой у нее меньше минуты назад состоялся короткий разговор, нигде не было. Словно сквозь землю провалилась. Подозрительно сощурившись, Тосака огляделась вокруг.
  — Ну что опять? — Недовольно спросил Широ, обнаружив, что Рин снова отстала. Девушка бросила на него презрительный взгляд сверху вниз.
  — Ничего, — отмахнулась она, мотнув головой. Однако в душе Рин явно не чувствовала себя в своей тарелке. Наконец, пожав плечами и пробормотав что-то о собственной паранойе, юная леди направилась следом за спутниками.
  Когда все трое подошли к экскурсионному автобусу, путь им преградила Сакура. Уперев руки в бока и, по-видимому, считая сию позу достаточно внушительной для серьезного разговора, девушка смерила троицу строгим взглядом. За секунду до того, как она открыла рот, Широ понял, что все шишки вновь придется собирать ему.
  Так и вышло.
  — Сэмпай! Где вы пропадали?
  На самом деле, все выходило совсем не так, как хотелось Сакуре, это было очевидно. Ей совсем не шла роль суровой и сварливой женушки, встречающей на пороге со скалкой в руке загулявшегося мужа. Точнее, шла, но совсем не так, как, например, Рин. Сакура, это нежное и мягкое создание, выглядела в подобном амплуа скорее потешно, чем пугающе. В общем, серьезной угрозы для душевного спокойствия Широ создать она все равно не могла, так что последнему достаточно было изобразить на лице покорность, только и всего.
  — Нигде мы не пропадали, — сказал Широ спокойно. — Просто Рин показывала нам Британский музей, вот и...
  Огненный взгляд, который юная наследница семьи Тосака послала в Эмию, пропал втуне, поскольку в этот момент Сакура воскликнула явно громче, чем требовалось:
  — Британский музей?! Да мы тут всех на уши поставили! Я... Мы... Учителя решили, что вы потерялись...
  Широ незаметно бросил взгляд по сторонам. Возможно, он плохо разбирался в том, как обычно проводятся поисковые экспедиции, но на ушах, насколько он мог судить, никто не ходил. Кроме Сакуры, разумеется.
  — А где Фуджи-нее? — Спросил Эмия, уже догадываясь, каков будет ответ. Как и следовало ожидать, Сакура страшно смутилась и покраснела.
  — Фуджимура-сэнсей в автобусе. Я не смогла ее разбудить.
  "Ну конечно. Эта-то на ушах ходить будет в последнюю очередь".
  В этот момент появилась Райдер. Подойдя к молодым людям, она строго взглянула на Широ и положила руку на плечо своему бывшему Мастеру. Из-за высокого роста и очков в тонкой оправе она казалась старше их всех, включая Сэйбер.
  — Что за шум, а драки нет? — Спросила Райдер, не сводя пристального взора с Широ. Казалось, что этим взглядом она предупреждает: обидишь Сакуру, и драка непременно случится.
  Будто приободренная присутствием сильного союзника, юная Мато проговорила:
  — Эти трое пропали невесть куда. Их так долго не было... Я забеспокоилась.
  Губы Райдер побелели и сжались в одну тонкую линию, а взгляд стал не просто пристальным — он буквально замораживал... или превращал в камень.
  — Ладно, ладно, я понял, — Широ обреченно вздохнул. — Сакура, извини, пожалуйста. Не хотел доставить тебе беспокойство.
  — Я... Не стоит извиняться, сэмпай, — пробормотала Сакура, вновь заливаясь краской.
  — Я схожу и скажу Фуджи-нее, что все в порядке, и мы вернулись, — Широ заторопился, пока Райдер еще не пришло в голову снять очки и применить свой мистический взгляд в полную силу. — Хорошо?
  — Конечно.
  — Рин, побудь здесь с Сакурой и Сэйбер. И Райдер. Я сейчас вернусь.
  Тосака молча махнула ему рукой. Вид у нее, однако, был донельзя недовольный. Интересно, почему?
  Широ не стал забивать себе голову глупыми вопросами и поспешил к автобусу, где на переднем сидении рядом с водительским креслом, прислонившись виском к прохладному стеклу, устроилась его учительница и опекунша Фуджимура Тайга. Не входя в салон, Эмия постучал по стеклу, но ничего этим не добился: Фуджи-нее лишь недовольно нахмурилась, не открывая глаз, и вернулась к созерцанию радужных снов. Тяжко вздохнув, Широ зашел в автобус и осторожно потряс безответственную учительницу за плечо. Когда и это ничего не дало, он тряхнул ее уже в полную силу, отчего Тайга едва не стукнулась головой об стекло. Это сработало: Фуджимура очнулась, вздрогнув, поморгала немного, прогоняя остатки сна, и непонимающе взглянула на Широ. Наконец, ее глаза осветились узнаванием, и она расплылась в приветливой улыбке:
  — О, Широ... Доброе утро.
  — Уже три часа дня, — хмуро напомнил Эмия. — Долго ты собираешься тут спать?
  — Как? Обед уже прошел? — Огорчилась учительница.
  — А ты не помнишь, как съела двойную порцию пайка? — Уловив общую тенденцию, вопросом на вопрос ответил Широ.
  — Неа. Что, правда? Вот досада... — Фуджимура замолчала на секунду, и вместо нее заговорил ее желудок. Выслушав его бурные требования, Тайга оповестила оторопевшего ученика: — Знаешь, кажется, нам нужна еще одна порция. Как можно скорее.
  Широ только вздохнул. Ну что тут еще скажешь? Вот только если он сейчас начнет кормить учительницу, то, несомненно, к этому действу присоединится и Сэйбер. Вместе эти две обжоры съедят те немногие запасы еды, что еще оставались в автобусе и которые нужно растянуть до вечера — до момента, когда они, наконец, приедут в отель.
  Тут, как по заказу, в салон зашла Сэйбер. За спиной ее, бессильно разводя руками, маячила Рин, не сумевшая удержать Артурию рядом с собой.
  — Широ, — проговорила блондинка. — Я насчет музея. Нельзя ли все-таки...
  — Музей? — Оживилась Тайга. — Вы собрались в музей? Здорово! Можно купить попкорна, и еще сахарной ваты, я давно не ела сахарную вату...
  Рин молча приложила ладонь к лицу.
  — Фуджи-нее, это Британский музей, — Широ едва удержался от того, чтобы повторить жест Тосаки. — Там нет ни попкорна, ни сахарной ваты. И яблок в шоколаде там тоже нет, — сказал он прежде, чем сэнсэй успела задать соответствующий вопрос.
  — Неужели? Но кафе-то там есть?
  Понимая, что двойного напора Слуги и преподавательницы он уже не выдержит, Широ пожал плечами.
  — Наверное. Откуда мне знать?
  — Так что, мы все-таки идем в музей? — Не скрывая торжества, вопросила Сэйбер.
  — Да, да, мы идем в музей, — устало согласился Эмия.
  Фуджимуре хватило пяти минут, чтобы собрать всех учеников возле автобуса и сообщить о внеплановом походе в Британский музей. Кроме Сэйбер, никто не воспринял эту новость с особенным энтузиазмом. Впрочем, несмотря на это, длинная процессия японских старшеклассников, возглавляемая Тайгой, направилась к внушительному зданию крупнейшего музея Британии.
  Внутри оказалось не слишком многолюдно, и Широ вместе с одноклассниками без особых помех смог сдать верхнюю одежду в гардероб, пока Фуджимура-сэнсэй разбиралась с билетами. Далее их путь, направляемый миловидной девушкой-экскурсоводом, говорившей на японском с заметным английским акцентом, лежал от раздела к разделу без особых происшествий. Небольшая заминка случилась только в разделе Великобритании и континентальной Европы, где Сэйбер буквально засыпала несчастного экскурсовода вопросами по британской истории.
  Наконец, гид повел толпу в следующий зал, но Сэйбер сказала, что хотела бы осмотреть музей сама. Широ оставалось только вздохнуть и пойти с ней.
  Они долго плутали по коридорам и залам, останавливаясь едва ли не перед каждым экспонатом, если только он представлял для Сэйбер исторический интерес. Спустя пятнадцать минут после того, как они отделились от остальной группы, Мастер и Слуга набрели на какой-то зал, действие в котором поневоле привлекло их внимание.
  В зале было четверо — двое мужчин за шестьдесят, молодая длинноволосая блондинка и пепельный блондин лет двадцати пяти. Широ с Сэйбер успели как раз к концу фразы:
  — ...не прямой приказ Ватикана. Так что заткнись и слушай! Ты, невежественная языческая свинья!
  — Я не знаю, кто вы и что здесь происходит, но мне кажется, что вы должны принести даме извинения! — Услышал вдруг Широ чей-то голос совсем рядом. Несколько секунд у него ушло, чтобы понять: это сказал не он, а стоящая подле него Сэйбер, буквально озвучившая его мысли.
  — А вы кто такие?! — Мигом насторожился пепельный блондин. Взгляд его холодных лиловых глаз, казалось, сейчас пронзит Широ насквозь. — Это ваши, сер Хеллсинг?
  — Отнюдь, — раздался новый голос. — Но тебе лучше и впрямь забрать свои слова обратно. Как ты посмел назвать мою хозяйку свиньей, ублюдок?
  Из ниоткуда появился мужчина двухметрового роста в красном плаще и шляпе того же цвета. От него веяло угрозой, а глаза его, хоть и скрытые за стеклами оранжевых очков, горели адским пламенем. Ненависть, с которой он взирал на пепельноволосого грубияна, была почти материально ощутима.
  Сэйбер напряглась, и протянула руку, чтобы в случае чего иметь возможность оттолкнуть Широ. То, что явившийся перед ними мужчина — не человек, было понятно и без всяких разъяснений, как и то, что он представляет вполне реальную опасность не только для ее Мастера, но даже, очень может быть, и для нее самой.
  — Стареешь, Алукард. Смотри, скоро тебя Виктория заменит, — женщина с легким ехидством обратилась к мужчине в красном.
  — Ты преувеличиваешь, Интегра.
  Послышался стук каблуков, и к Широ и Сэйбер подбежала Тосака.
  — Вот вы где! Мы вас обыскались! — Посмотрев на остальных присутствующих, Тосака побледнела. — Что здесь... — Прошептала она, и голос ее прозвучал с таким потрясением, какого Широ не ожидал услышать от нее после пятой Войны за Святой Грааль уже никогда.
  Не договорив, Рин взяла обоих за руки и быстро увела из зала.
  — Вы хоть понимаете, с кем говорили?! Это же Интегра Хеллсинг, та самая, внучка Ван Хеллсинга! — Заговорила она быстро-быстро, как только незнакомцы оказались за пределами слышимости. — А тот, второй, скорее всего, из церковников. Бррр! Вы хоть думали, что творили?!
  — Эй-эй, Рин! Сбавь обороты! Что такого случилось-то? — Хватка Рин оказалась столь сильной, что у Широ никак не получалось освободиться. Он мог только покорно следовать за подругой, пытаясь понять из ее бормотаний, что к чему.
  — Да помо!.. Ой! Извините, я вас не заметила!
  Тосака так увлеклась, ругая Широ с Сэйбер, что врезалась в высокого блондина в сером плаще.
  — О, не волнуйся, дитя, — человек в плаще, а скорее в священнической рясе, обернулся, взглянув на Рин сверху вниз и лучезарно ей улыбнувшись. — Я не в обиде.
  — АНДЕРСОН! — Послышался громкий крик из того зала, откуда только что выскочила троица.
  — Извините. Кажется, меня зовут.
  Узнав имя неожиданного препятствия, Тосака побледнела еще сильнее и, торопливо освободив ему дорогу, молча повела парочку дальше, туда, где их группа во главе с гидом осматривала какую-то очередную картину кисти давно почившего художника. И пока экскурсия не кончилась, Широ так и не смог добиться от нее более или менее внятного объяснения. В конце концов, он решил отложить серьезный разговор на потом.
  Когда, наконец, экскурсия закончилась, и Широ оказался на улице, он вздохнул с облегчением. Не то чтобы для него подобное времяпрепровождение было пыткой, однако он не мог разделить восторга Сэйбер: для него это все было слишком чужим и далеким, чтобы оставить яркий след в памяти.
  Эмия начал было спускаться по лестнице, когда услышал приглушенное проклятие из уст Тосаки, идущей следом за ним. Он обернулся и увидел длинноволосого мужчину в эффектно развевающемся плаще, направляющегося в их сторону. В том, что мужчина шел именно к ним, не было никакого сомнения: его жесткие серо-зеленые глаза неотрывно смотрели на Рин.
  Зная Тосаку, Широ понимал, что просто так наследница древней магической семьи ругаться не будет — для этого ей нужен повод, и повод серьезный. Именно поэтому он спросил у нее:
  — Кто это? Твой знакомый?
  — Д-да, — откликнулась Рин с запинкой. — Вроде того, — осознав, как звучит ее скомканный ответ, она поправилась: — Он мой преподаватель. Сегодня я прогуляла, но не думала, что он придет сюда...
  Широ удивился. Столь прилежная ученица, какой всегда была Рин Тосака, прогуляла занятие в магической академии? И все ради них? Все-таки они по-прежнему много значат для нее, раз она пошла на такой шаг и промолчала при этом, не сказав в своей привычной чуть высокомерной манере: "Из-за вас я пропустила сегодняшнее занятие, да будет вам известно. Цените".
  — Подожди меня минутку, — Рин взглянула на Широ и сделала попытку улыбнуться. — Я скоро.
  С этими словами она направилась навстречу своему учителю. Тот остановился, дождался ее и холодно осведомился:
  — Что ж, мисс Тосака. Я вижу, вы предпочли самообразование слушанию лекций. Это было бы похвально, если бы я преподавал историю. А поскольку в моем экзамене билета с вопросом о Британском музее не предусмотрено, я хотел бы осведомиться... — Преподаватель замолчал, бросив взгляд куда-то поверх головы Рин, и нахмурился. Тосака обернулась, и сердце ее упало: за спиной у нее опять стоял Широ, так не вовремя решивший вмешаться, а рядом с ним еще и Сэйбер. — Что, черт побери...
  Брови учителя-мага сурово сошлись на переносице, стоило только его взгляду задержаться на лице Артурии, а рука потянулась к карману и достала оттуда огромную сигару и короб спичек. Несколько секунд ушло у профессора, чтобы закурить; все свои манипуляции он проделал молча.
  Наконец, он спросил у Рин:
  — Мисс Тосака, правильно ли я помню, что завтра после полудня у вас нет занятий?
  — Да, сэр.
  — В таком случае, я жду вас завтра после лекций на кафедре теоретической магии. Надеюсь, вы знаете, где она находится. Всего наилучшего, — и круто развернувшись на каблуках, учитель направился восвояси.
  Некоторое время в компании царило полное безмолвие. Первым тишину нарушил Широ. Он задал вопрос, и без того крутившийся у всех на языках:
  — И что это было?
  Рин пожала плечами, а затем ответила:
  — Это... Это был профессор Эль-Меллой, — она взглянула на Широ и Сэйбер, скрывая улыбку. — Он немного... странный, верно?
  — Угу. И страшный. Немного, — Широ поежился. От взгляда, которым его смерил маг, у парня по рукам побежали мурашки. Он заметил, что Рин понимающе кивает. Бледность на ее лице, которую Широ поначалу принял за признак гнева, была вызвана скорее испугом. Одна только Сэйбер осталась спокойной и собранной, как всегда. Однако и в ее взгляде появилось какое-то новое чувство, как если бы она вновь встретила человека, которого когда-то видела и уже успела забыть. Как ей думалось, навсегда.
  
  
  Тихий ясный вечер в Лондоне медленно сменялся столь же тихой и ясной ночью. Уже давно погасла огненная заря на западе, и в небесах одна за другой зажигались звезды, подобно расставленным на черной скатерти свечкам. Осенний ветерок лениво шуршал пока еще совсем зелеными листьями на деревьях; его спокойное дыхание было единственным, что нарушало тишину возле поместья Хеллсингов.
  Как и всегда в это время Интегра сидела в своем кабинете. Документы, с которыми она уже закончила работать, лежали аккуратной стопкой на противоположном от хозяйки краю стола. Сама же госпожа Хеллсинг расслабленно откинулась в своем глубоком кресле, перекатывая во рту сигару с той самой ленцой, что появляется исключительно осенью.
  Лень — она ведь разная, неожиданно для самой себя подумала Интегра. У каждого времени года она своя. Так ведь? Эта мысль показалась ей столь неуместной, бредовой и от этого забавной, что она едва не улыбнулась. Но тут же одернула себя: не время сейчас предаваться подобным размышлениям; если подумать больше не о чем, значит, пора идти спать.
  А спать ведь еще рано.
  У нее остались дела, которые нужно решить до того, как она отправится в кровать. Интегра выпрямилась в кресле, чтобы встать из-за стола, и тут в дверь постучались.
  — Да, Уолтер, — откликнулась хозяйка Хеллсинг на стук. Дверь открылась, и на пороге предстал старый дворецкий. Он как будто знал, что Интегра собиралась пойти поговорить с ним, и явился к ней сам. Словно в подтверждение этих догадок, он спросил:
  — Что угодно, моя госпожа?
  — Нужно, чтобы ты позвал сюда Викторию. И нашу гостью тоже. Алукард...
  — ...придет сам, — закончил за нее фразу бесплотный голос вампира. Спустя мгновение бывший граф прошел сквозь стену рядом с Уолтером и опустился в кресло напротив рабочего стола своей хозяйки. Извечного черного пиджака на нем не было; не сводя с Интегры пристального взгляда и не переставая улыбаться, чистильщик семьи Хеллсинг ослабил красный галстук, вальяжно развалившись в кресле.
  Интегра, казалось, никак не отреагировала на появление могущественного слуги; она по-прежнему смотрела на Уолтера.
  — Сию минуту, госпожа, — отвесив ей легкий поклон, дворецкий вышел, плотно прикрыв за собой дверь. На некоторое время в кабинете повисла тишина, а затем Алукард спросил:
  — Зачем же ты решила позвать нас сюда, Интегра?
  — Скажу, когда все соберутся. Не хочу повторять несколько раз одно и то же.
  — О... Только смертные умеют так ценить свое время. Я начал забывать...
  Вампир не успел закончить свою мысль. Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Арквейд. Без стука, поскольку, хоть она и выглядела гораздо человечней Алукарда, ожидать от нее исполнения норм людского этикета было бессмысленным занятием.
  Интегра поймала себя на мысли, что любуется гостьей. Вампиры вообще и вампирские женщины в частности всегда отличались привлекательной внешностью. Если речь шла, конечно, о вампирах высокого ранга, подобных Алукарду. Отчасти в том была виновата их врожденная способность к очарованию — магический шарм, чары, воздействующие на человека подобно гипнозу и превращающие его в послушную марионетку. Однако Арквейд — совсем другое дело. Как и все истинные предки — совсем другое дело по отношению к прочим вампирам. Шинсо прекрасны сами по себе, как прекрасна сама по себе луна; и белая принцесса среди них — особенно. А теперь, когда к Арквейд вернулись силы, которые у нее украл Роа, сопротивляться очарованию последней из истинных предков стало еще сложнее.
  Даже Алукард на мгновение отвлекся от созерцания хозяйки, и это весьма позабавило Интегру. Язвительные слова, которыми она могла бы отрезвить слугу, уже готовы были сорваться с губ, но вместо этого она произнесла негромко:
  — Прошу вас, Арквейд, проходите. И ты, Виктория, тоже.
  Полицейская, которую, казалось, никто не заметил, очнулась от своего ступора и быстрым шагом вошла в кабинет, остановившись по правую руку от своего Мастера. Тот не удостоил ее даже взглядом.
  Интегра потушила сигарету и сложила руки на столе, сплетя пальцы в замок.
  — Сегодня мне все-таки удалось получить кое-какую информацию у главы Искариотов епископа Максвелла, и, как только мы пришли домой, я сразу отправила королеве прошение об аудиенции. На закате пришел ее ответ, — сэр Хеллсинг протянула руку к стопке документов и взяла лежащий на ней распечатанный конверт с печатью королевского дома. — Ее Величество сообщает, что ей тоже есть, что мне сказать. Она устраивает прием завтра; вы все пойдете со мной.
  — Королева, значит... — Протянула Арквейд задумчиво. — Давненько я не имела дела с венценосными особами.
  Интегра проигнорировала реплику белой принцессы, лишь только бросила на нее холодный взгляд.
  — Я хотела отправить Алукарда разбираться с Миллениумом, — проговорила сэр Хеллсинг. — Но все происходит так быстро... У нас нет на это времени. Похоже, у нас гораздо больше проблем, чем мы все могли вообразить.
  "И как же мучительно осознавать, что я пока ничего не знаю, — подумала Интегра. — Скорее бы завтрашний день, когда я, наконец, пойму, с кем и с чем мне придется сражаться".
  — На сегодня вы все свободны. Спокойной ночи, — глава Хеллсингов встала из-за стола и отвернулась к окну, глядя в вечерний мрак. Она не могла слышать, как Арквейд и Виктория покинули кабинет — ее человеческому слуху такое было не под силу; однако она почувствовала, как почувствовала и то, что Алукард никуда не ушел.
  Она увидела его призрачное отражение в окне. Алые глаза слуги горели в полумраке, и стекло ловило этот свет подобно тому, как паутина ловит капли вечерней росы.
  — Война на пороге, — проговорил Алукард негромко.
  — Это так, — в тон ему откликнулась Интегра. Мрачная усмешка посетила ее бледное лицо, но почти сразу исчезла. — Я смотрю, тебе не терпится, да?
  — Ты же знаешь, Интегра.
  — О да. Я знаю.
  Она заметила, что Алукард перестал улыбаться. Словно зверь, запертый в клетке, лишенный возможности отправиться на охоту. На мгновение ей даже стало жаль слугу.
  — Очень скоро ты сможешь расправиться со скукой, — заверила хозяйка, словно пытаясь таким способом ободрить вампира. Немыслимая затея — и ироничный взгляд бывшего графа был тому лишь подтверждением. Немного уязвленная или, быть может, даже смущенная, Интегра поспешила добавить: — А то выглядит так, будто в поместье тебе невыразимо одиноко.
  — Да, разумеется. Ведь мои ненаглядные невесты были уничтожены еще твоим дедом, — Алукард откровенно насмехался над хозяйкой.
  — А, теперь я поняла, зачем тебе Полицейская, — Интегра неожиданно развеселилась, всматриваясь в красные точки на стекле. — Только не говори, что ты и Арквейд решил тоже...
  — Это был бы мезальянс, — откликнулся Алукард жизнерадостно. — Кому как не тебе, аристократке, понимать это.
  — То есть это скорее ты будешь ходить в фаворитах у принцессы, так? Находишь это унизительным, граф?
  — Сложно сказать... Но, похоже, тебя этот разговор веселит, Интегра.
  — Гораздо больше, чем ожидание предстоящей войны. В том и различие между нами, людьми, и вами — чудовищами. Мы находим больше радости в жизни, чем в смерти.
  — Неужели? — Теперь улыбка Алукарда была одновременно и зловещей, и горькой. — Что ж. Можешь считать это достоинством, Интегра. Однако гораздо мудрее было бы принять смерть как часть жизни и не делать меж ними различий. В конце концов, каждый из вас неизбежно умирает; по крайней мере, вы можете на это рассчитывать.
  И прежде, чем Интегра успела что-либо ответить, красные огоньки погасли, и Алукард исчез, а вместе с ним погасли и последние свечи, оставив Интегру наедине с ночью, в темноте.
  
  
  Невозможно было определить размеры сего помещения, поскольку стены его терялись во мраке. Тишина стояла полная, и создавалось впечатление, что комната пуста. Однако это было не так.
  Медленно, очень медленно противоположная от входа стена начала освещаться. Тусклое желтое сияние заставило мрак неохотно отступить в самые дальние углы. Стала видна огромная карта, растянутая на стене, и человек на ее фоне, расслабленно откинувшийся на спинку кресла. Здесь его называли Майором. Сложив руки на животе, человек этот улыбался спокойно, почти умиротворенно, под жадными взглядами подчиненных, готовых ловить каждое его слово.
  Ясно осознавая эту готовность, человек оттягивал момент, когда ему придется начать говорить. Неизвестно, чем он наслаждался больше — безмолвием, которое у него ассоциировалось с затишьем перед бурей, или нетерпением собравшихся перед ним людей.
  Наконец, человек в кресле нарушил тишину. Он сказал:
  — Итак, друзья мои, приветствую вас на нашем маленьком собрании, — он взглянул на них, на каждого по очереди, поверх отсвечивающих желтым очков. Разношерстная компания единым, словно отрепетированным движением, подалась вперед. Все были здесь, все те, кто вместе с ним прошли этот путь длиной в полвека. Впрочем, их было не так уж и много — людей, на которых он мог рассчитывать... Или, лучше сказать, их осталось не так много?
  В любом случае, на тех, кто уже покинул его, он рассчитывать уже не может. Да и, в общем-то, не мог никогда.
  Доктор Эйвондейл Непьер, этот высокий светловолосый мужчина в жуткого вида очках и в белом врачебном халате, под которым виден был странный наряд.
  Загадочный, молчаливый Ганс Гюнше.
  Рип ван Винкль, девочка со старомодными музыкальными пристрастиями.
  Зорин Блиц, чье скорее мужественное, чем женственное тело было испещрено какими-то надписями.
  И, наконец, юный, вечно юный Шредингер, мальчик, улыбающийся подобно Чеширскому коту из старой английской сказки.
  — Я, — закончив осмотр сотрудников, продолжил неторопливо вещать Майор, — хочу представить вам кое-кого, — он слегка повернул голову влево и негромко проговорил, обращаясь к тени, что стояла, до того незаметная, за спинкой его кресла: — Прошу вас, милая фройляйн, выйдите на свет.
  Тень шевельнулась, и спустя краткое мгновение пред взорами собравшихся предстала девочка лет двенадцати на вид. Ее длинные распущенные волосы казались почти белыми, и, похоже, в этом было виновато вовсе не освещение; глаза же юного создания были алыми — словно два бокала вина. Бледное лицо ребенка было пусто, лишено эмоций, однако во взгляде ее мысль была не по-детски острой. Шредингер при виде нее навострил свои кошачьи ушки; то, как Майор, его обожаемый Майор, взял ладони пришелицы в свои руки, вызвало в душе мальчика ревность, для которой раньше у него не было поводов.
  Никто, кажется, не заметил мимолетного скомканного движения девочки в сторону, словно она, движимая отвращением, хотела отпрянуть прочь от сидящего в кресле человека, но неимоверным усилием воли осталась на месте.
  — Эта юная прекрасная фройляйн — член немецкого семейства Айнцберн, Илиясфиль фон Айнцберн — проговорил тем временем Майор. — Это имя, думаю, должно быть вам известно... в связи с некоторыми событиями, кои имели место несколько десятков лет назад. К великому моему огорчению, в тот раз у нас ничего не вышло. Но теперь Айнцберны любезно согласились предоставить нам свою помощь, в доказательство чего прислали к нам эту милую леди.
  — Неужели речь идет о... — Не скрывая волнения, прошептал Эйвондейл. Он даже не пытался придать своему голосу вопросительные интонации; глаза его, скрытые за многочисленными стеклами очков, неотрывно смотрели на девочку-Айнцберн с того самого момента, как та вышла из тени.
  — ...О Святом Граале, друг мой Доктор, — кивнул Майор. Его взгляд скользил с одного ошарашенного лица на другое. Он широко улыбнулся.
  — И как же это дитя, — напыщенно вопросил Шредингер, — поможет нам осуществить сей грандиозный план?
  Ленивым движением поправив очки, Майор взглянул на девочку. Та отвела взгляд; ей явно не просто была до дрожи неприятна компания этого человека, но и вся ситуация в целом. Она всеми силами пыталась это скрыть, хотя никому, в общем-то, не было дела до чувств гостьи. Сидящий в кресле расплылся в чрезвычайно довольной улыбке и, вновь переведя взор на своих соратников, наклонился вперед.
  — Это дитя, — передразнил он Шредингера и сделал паузу, глядя поверх очков на мальчика с кошачьими ушками, словно хотел таким образом пристыдить его, — это дитя — не просто одна из волшебников древнего семейства Айнцберн; она, по сути, и есть то, что мы ищем.
  — То есть, — Непьер даже не пытался скрыть волнения в голосе, — Майор, вы хотите сказать...
  — Странно, что вы не догадались раньше, доктор, — Макс Монтана в притворном удивлении покачал головой. — Да, разумеется. Это дитя — та, кто вместит в себе чашу Святого Грааля. Она хранит в своем сердце чудо... в прямом смысле. Однако и это еще не все; она — избранный Граалем Мастер-волшебник, который по принятому договору будет сражаться за нас.
  Лицо Эйвондейла, и без того бледное, стало похоже на вылепленную из снега маску. Весь его вид говорил о желании сейчас же забрать девочку в лабораторию и подвергнуть ее нескольким — совершенно невинным, разумеется, — экспериментам. Право слово, нечасто ученым попадаются настоящие алхимические гомункулы.
  Однако остальных собравшихся здесь людей — или не совсем людей — мучили совершенно другие вопросы. Майор вновь взглянул на девочку и проговорил вкрадчиво:
  — Не могли бы вы, юная фройляйн, пригласить своего защитника сюда, на наше собрание?
  Илиясфиль только кивнула, не сдвинувшись с места и не сказав ни слова. Некоторое время не происходило ничего, а потом откуда-то послышался грохот — словно раскат грома, и дальняя тяжелая дверь не то что распахнулась — отлетела в сторону, практически снесенная с петель. На пороге, освещенное наружным светом, застыло чудовище, которое назвать человеком можно было лишь с большой натяжкой; казалось, что это сплошная гора мускулов. Мужчина огромного роста со всклоченными густыми темными волосами и безумно сверкающими глазами, с громадным мечом, который в его руках казался ангельским пером. Постояв в дверях несколько кратких мгновений, он направился к хозяйке, не обращая внимания на потрясенно таращивших глаза людей. Тишина, воцарившаяся в помещении, прерывалась лишь звуком тяжких шагов Слуги и его рокочущим, рычащим дыханием, будто бы с трудом вырывающимся из недр огромной груди.
  — Это Берсеркер, — проговорил Майор с глубоким удовлетворением в голосе, — представитель наиболее сильного класса Слуг Грааля. С подобным союзником нам не составит никакого труда победить в Войне.
  — Но как же... — Начал было говорить Непьер, но осекся и, похоже, прикусил язык. Майор терпеливо улыбнулся, и когда Эйвондейл немного отдышался, мягко кивнул ему, предлагая продолжать. — Но как же остальные Слуги? Не будет ли проблемой...
  — Никакой проблемы. Нам достаточно лишь устранить вражеских Мастеров. До того, как они призовут своих Слуг и смогут действительно доставить нам неприятности. Вряд ли для вас это будет иметь особую сложность, верно, друзья?
  Огромная освещенная карта за спиной Майора, казалось, чуть приугасла, и в сгустившейся темноте стало ясно видно, что глаза собравшихся отсвечивают красным. Макс Монтана довольно вздохнул и проговорил, обращаясь к Илие:
  — Что ж, милая фройляйн. Спасибо за то, что удостоили нас своим визитом. Вы можете отправляться к себе.
  Его рука легко погладила белые волосы девочки-Айнцберн. Илиясфиль вновь кивнула и вместе с Берсеркером покинула помещение.
  Когда она ушла, Майор позвал:
  — Капитан Гюнше.
  Один из собравшихся молча поднял голову и взглянул на Монтану. Тот сказал:
  — Вы и обер-лейтенант Рип ван Винкль должны будете составить фройляйн Айнцберн компанию. Убедитесь, что ее все устаивает в отведенных ей покоях. Шредингер, — Майор с отеческой улыбкой взглянул на мальчика. — Отправляйся в Лондон. Нужно проследить за особняком Хеллсингов. Учитывая гибель братьев Валентайн, они начинают внушать опасения. Оставайся невидимым, и, как только появятся какие-нибудь новости, возвращайся сюда.
  — Будет исполнено, — ухмыльнулся мальчишка, озорно дернув кошачьими ушками, и растаял в воздухе.
  
  
  Когда Илия зашла в отведенную ей комнату — точнее сказать, каюту, поскольку штаб Макса Монтаны находился на дирижабле под названием "Гинденбург II", — навстречу ей поднялось две фигуры. Служанки Айнцберн Лизритт и Селла, отправившиеся вслед за своей хозяйкой на другой край земли, ждали ее возвращения здесь. Было видно, что они постарались придать не слишком просторному и приветливому помещению привычный для Илии вид. В любом случае, они добились того, что теперь каюта казалась, по крайней мере, жилой. На взгляд юного мастера Айнцберн этого было вполне достаточно.
  — Госпожа, — сказала Селла негромко.
  — Я пришла, — просто откликнулась Илия. Прохладные руки Лизритт взяли ладонь госпожи с тем, чтобы отвести ее, ужасно уставшую, в ванную комнату. Но прежде, чем они успели пройти туда, во входную дверь кто-то постучался. Все трое переглянулись, и Илия вздохнула.
  — Селла, прошу тебя, открой дверь. Это наверняка они, — от обеих служанок не укрылась особая интонация их госпожи, с которой она отозвалась о хозяевах дирижабля.
  Селла беспрекословно подошла к двери и отворила ее. На пороге стояли мужчина и женщина — Илия смутно припоминала их имена: Ганс Гюнше и Рип ван Винкль. Женщина улыбнулась, и на ее веснушчатом лице непонятно почему появилось почти смущенное выражение.
  — Что вам нужно? — Не слишком церемонясь, спросила Илия у мужчины. Тот не ответил, словно и не услышал; вместо него заговорила Рип, незаметно для себя переняв майорскую манеру разговора:
  — Ничего, фройляйн. Мы просто пришли убедиться, что все в порядке.
  — Все в порядке, — холодно сказала Селла. Казалось, она пытается загородить собой Илию, оградить ее от этих странных существ, рядом с которыми ее хозяйке, по-видимому, неприятно находиться.
  — В полном, — подтвердила Илия слова служанки. — Еще что-то?
  — Нет-нет, все, — Рип ван Винкль выглядела несколько обескураженной столь холодным приемом. Она бросила беспомощный взгляд на своего молчаливого спутника и открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но Селла ее опередила:
  — В таком случае, спокойной вам ночи, — сказала она и захлопнула дверь прямо перед носом гостей.
  Некоторое время в комнате царило полное безмолвие. Илия пыталась справиться с дрожью отвращения, которое охватывало ее всякий раз, когда она находилась рядом с этими. Этими существами.
  Этими фриками.
  Селла и Лизритт наблюдали за хозяйкой с почти нескрываемой тревогой. Они знали далеко не все подробности того дела, в котором теперь участвовала Илия, но догадывались, что ей угрожает опасность не меньшая, чем в те времена, когда она участвовала в пятой Войне за Священный Грааль.
  — Я хочу спать, — сказала, наконец, Илия, и голос ее прозвучал на удивление глухо и устало, будто сегодняшние заботы отняли все ее силы без остатка.
  — Конечно, госпожа, — голос Селлы тоже прозвучал непривычно — мягко и заботливо, с трогательными нотками искренней тревоги. — Только сначала Лизритт отведет вас в душ. А я приготовлю все для сна...
  Чуть позже, уже лежа в кровати, Илия рассматривала незнакомый потолок и старалась ни о чем не думать, чтобы скорее уснуть. Однако свечи, оставленные служанками, бросали на стены и потолок столь причудливые отсветы, что окончательно расслабить внимание никак не выходило, и в голову лезли всякие непрошеные мысли, одна тяжелее другой.
  Услышав легкий шорох, Илия повернула голову и увидела рядом с собой силуэт Лизритт, взявшую в руки подсвечник и приготовившуюся потушить последние свечи. Девочка протянула руку и ухватила край длинного платья служанки.
  — Лизритт, — прошептала она, — не уходи. Посиди со мной.
  Неверный свет отразился в вишневых глазах служанки, когда она удивленно взглянула на свою маленькую госпожу. Илия почувствовала, как слегка прогнулся матрас под весом Лизритт, когда та осторожно присела на край кровати. Тонкая ладонь, такая белая, что казалось, будто она светится в темноте, легла девочке на голову, отвела волосы с лица, нежно коснулась лба.
  Илия повернулась на бок, подтянула колени к груди, свернувшись в калачик, и, наконец, закрыла глаза. Она слушала стук своего сердца в тишине, и ей казалось, что каждый удар становится слабее предыдущего. Она знала, что это не так. Не совсем так. Но она так же знала, что отмеренного ей времени осталось совсем немного.
  Перед глазами у нее встал образ Широ, и она почувствовала, как под закрытыми веками медленно набухают слезы. Призрачная боль в груди вновь напомнила о себе, и теперь Илия уже не могла с уверенностью сказать, что она ей только причудилась.
  "Да, — тоскливо подумала она, — как жаль, что последний шанс сделать в этой жизни хоть что-то я потрачу на столь невеселую миссию..."
  
  
  Еще не было восьми часов утра, когда Рин Тосака неожиданно ворвалась в гостиничный номер, который Широ делил с одним из своих одноклассников. Оба парня еще спали — и проспали бы до полудня, если б им дали такую возможность, — и вторжение Рин застало их врасплох. Равно как и тот факт, что девушка ничтоже сумняшеся принялась с криками тормошить Широ и бить его по всем местам, до которых могла дотянуться.
  Очевидно, что благородная наследница имени Тосака, считала такой способ побудки наиболее действенным. Нет оснований полагать, что она была неправа, поскольку и Широ, и его несчастный, ни в чем не повинный сосед практически сразу подскочили и вытянулись перед девушкой по стойке "смирно".
  — Так, ты, — Рин указала пальцем в соседа Широ. — Вон отсюда.
  — Прошу прощения? — Переспросил несчастный, не зная разозлиться ему или для начала хотя бы удивиться.
  — Выйди из комнаты. Сейчас же, — терпеливо пояснила Рин, холодно взглянув на парня, отчего у него на голове зашевелились и без того взлохмаченные со сна волосы.
  — Могу я... — Он осекся. — Могу я хотя бы одеться?
  И он, и все еще сонно жмурящийся Широ стояли перед Тосакой в одних трусах. От окна вполне ощутимо тянуло сквозняком, и по этой причине оба с ног до головы были покрыты гусиной кожей.
  Еще раз смерив его презрительным взглядом, Рин отрицательно покачала головой и сказала:
  — Нет.
  — Но...
  — Чем дольше ты будешь со мной пререкаться, тем дольше тебе стоять в столь неприглядном виде. Постыдился бы.
  Помедлив еще немного, парень схватил какие-то вещи и выскочил в коридор. Из-за двери послышались возмущенные выкрики, но Рин поспешила плотно затворить ее, и все стихло.
  — Тосака, ты в своем уме? — Набросился на нее Широ, по-видимому, только сейчас окончательно проснувшийся и осознавший всю абсурдность ситуации.
  — В своем, — тон девушки был абсолютно серьезен. Совсем как в те времена, когда Широ ввязался в Войну за Святой Грааль.
  — Ты хочешь сказать, что это нормально — врываться в комнату к нам? Что люди-то подумают?..
  Рин, которая явно сама об этом не задумывалась, густо покраснела и отвернулась.
  — О-одевайся немедленно, Эмия. Нам нужно немедленно ехать в центр города.
  — Что? О чем ты говоришь?
  Не оборачиваясь, Тосака показала Широ распечатанный конверт, который тот поначалу не заметил у нее в руках.
  — Вот. Это пришло сегодня утром. Похоже, о вас стало известно в Ассоциации магов. Больше того... Это вызов не в Часовую Башню, а в Букингемский дворец.
  Широ, в это время натягивающий штаны, замер.
  — Я немного не...
  — Не ты один ничего не понимаешь, — по голосу Рин было ясно, что она мрачно усмехается. — Однако я не думаю, что это как-то связано конкретно с тобой или твоим прошлым. Нас, вероятно, вызывают как Мастеров в Войне за Святой Грааль.
  — Что ты имеешь в виду? Война ведь уже давно...
  Рин то ли задумчиво, то ли грустно опустила голову.
  — Такие вещи легко не кончаются. Мой учитель, тот, которого мы встретили вчера... Он был Мастером в предыдущей Войне.
  — В четвертой? — Широ взглянул на Рин с нескрываемым изумлением. — Как и мой отец?
  — Верно. И он, весьма вероятно, узнал Сэйбер. Странно было бы, если б не узнал, учитывая, при каких обстоятельствах они встречались раньше. Так что это он, скорее всего, уведомил свое "начальство" о том, что Слуга Грааля объявилась в Лондоне. Я думаю, именно так обстоят дела.
  — Что же нам теперь делать? — Широ натянул теплую кофту и подошел к шкафу, где висела его куртка.
  — В любом случае, нам нельзя игнорировать это, — пальцы Рин сильнее сжали конверт. — Проблем станет только больше. Если бы приглашение поступило от Часовой Башни, я бы первая сказала вам: "Бегите из Англии, пока Ассоциация не отправила вас под печать". Однако здесь явно что-то другое, и на хитрость не похоже...
  — Но мы ведь имеем право не идти, да? Ведь мы все никак не связаны с Ассоциацией. Ты могла бы просто сказать, что не смогла привести нас, — несмотря на свои слова, Широ не сделал попытки прекратить сборы. Он явно не собирался прятаться, даже если бы ему представилась такая возможность. И поскольку они оба это знали, Рин могла быть с другом предельно откровенной. Именно поэтому Тосака так доверяла Широ в сложных ситуациях.
  Она покачала головой.
  — Видишь это? — Девушка показала Широ письмо. — Королевская печать. Встреча назначена по инициативе самой королевы. Мы не имеем права ослушаться ее приказа, поскольку находимся в ее стране. Пусть даже вы — да и я, разумеется, — являетесь подданными императора Акихито.
  — Ясно, — Широ неожиданно улыбнулся — впервые с того момента, как Рин ворвалась в его номер. — Я не мог представить другой причины, по которой ты пришла бы будить меня в такую рань, — сделав вид, что не заметил румянца, вновь залившего щеки подруги, юный Эмия спросил: — Кстати, а Сэйбер и остальным ты уже сказала?
  — Да, они как раз завтракают, — ответила Рин. — Надо еще придумать, как отпросить тебя у Фуджимура-сэнсей...
  — Эээ... — В этот момент в комнату заглянул сосед Широ. — Можно мне уже, наконец, вернуться в номер?
  — А, да, разумеется, — Широ показалось, что в глазах Рин промелькнуло тщательно скрываемое раскаяние. Она ослепительно улыбнулась, и Эмия понял, почему Тосака стала идолом школы — сосед мгновенно забыл о своем недавнем унижении. — Мы уже уходим.
  И, схватив Широ за рукав, Тосака выволокла его в коридор.
  Немного отдышавшись, Широ рассмеялся:
  — Ну ты даешь... Кто бы мог подумать, что все так закончится?
  — Все ради сохранения тайны. Разве ты не понимаешь? — Пробурчала Рин, одновременно сердито и смущенно.
  — Я все понимаю, — откликнулся Эмия. — Но это было уже слишком...
  — Возможно, ты прав... — Рин взглянула на часы. — Но у нас нет времени обсуждать мои методы. Нам нужно отправляться как можно скорее, если мы не хотим опоздать на прием к самой королеве. Надеюсь, все уже позавтракали.
  "Хм... Значит, я остался без завтрака, так что ли?" — подумал Широ. Его не сильно расстраивала эта мысль, но все-таки он явно не отказался бы хотя бы немного подкрепиться. Он взглянул на Рин, и в голову ему пришло, что она тоже, вероятно, не ела со вчерашнего дня.
  Сэйбер, Сакура и Райдер ждали их возле выхода из гостиницы. Там же была и Фуджимура, непривычно серьезная по сравнению с обычным своим веселым и жизнерадостным видом.
  — Я не против того, чтобы вы прогулялись по городу в одиночку. — Сказала она Широ. — В конце концов, с вами будут Сэйбер-тян и Райдер, и Рин, разумеется. Однако будьте осторожны, понятно? Каким бы важным не было дело, из-за которого мне приходится оставить вас без надзора, не стоит попадать в неприятности. Вы все-таки мои ученики, я за вас отвечаю.
  Она улыбнулась, но Широ знал, что преподавательница беспокоится за них не только из-за лежащей на ней ответственности.
  — Хорошо, мы не будем попадать в неприятности, Фуджи-нее. Клянусь, — Широ тоже улыбнулся.
  Он знал, что не нарушит своего обещания; что-то подсказывало ему, что он уже вляпался по самые уши, и это только начало. Худшее еще впереди, но неприятности уже, в общем-то, начались.
  Он не солгал.
  
  
  Когда ребята вышли из гостиницы, они обнаружили, что их уже ждут. Кажется, одна только Рин не удивилась — или сделала вид, что не удивилась — расслабленно откинувшемуся на перила лорду Эль-Меллою.
  — Это еще кто такой? — Напряженно спросила Сакура, с необычной для нее подозрительностью взглянув на незнакомца. Тот в свою очередь затушил сигарету, которую до того курил с элегантной ленцой, после чего метко закинул ее в ближайшую урну и направился к Широ и остальным.
  Рин шагнула ему навстречу, безропотно встретив пронзительный взгляд профессора. Впрочем, Широ догадывался, что смелость Тосаки отчасти напускная; вряд ли кто из их сверстников мог встретиться с этим человеком лицом к лицу и сохранить абсолютное спокойствие.
  — Вот, наконец-то, и вы, — вместо приветствия проговорил Эль-Меллой. Элегантная аристократичность в его внешности и поведении удивительным образом сочеталась с колкой холодностью, из-за которой он казался грубоватым. Он вел себя свободно, но отчужденно; фамильярность в его словах вовсе не означала открытости характера, скорее наоборот.
  Сложно было доверять этому странному холодному человеку, чьи длинные волосы и полы плаща эффектно развевались при каждом шаге.
  — Здравствуйте, профессор, — Тосака слегка поклонилась, и у Широ отвисла челюсть. Он никогда не видел, чтоб подруга позволяла себе склоняться перед кем-то. Впрочем, успокоил себя парень, раз уж этот человек — ее преподаватель...
  Однако он удивился еще больше, когда лорд-профессор тоже легко наклонил голову в знак приветствия.
  — Итак, я вижу, все в сборе, — проговорил Эль-Меллой, мельком взглянув на Эмию и его спутников. — В таком случае, нам пора отправляться. Время не ждет.
  Широ взглянул туда, куда указывал маг. На парковке перед гостиницей он увидел два автомобиля траурного черного цвета. Он улыбнулся.
  — Мне казалось, что волшебники не очень ладят с техникой, — сказал Широ, рассчитывая немного разрядить обстановку. Но наткнувшись на ледяной взгляд профессора Часовой башни, добавил в замешательстве: — ...Сэр.
  Эмия успел заметить, как на щеках Рин появляется румянец гнева, но ее грозный учитель пресек все попытки начать дискуссию, сказав только:
  — Сейчас не время для шуток, мистер Эмия. Эти устройства, — он сделал краткую паузу, — как нельзя лучше подходят для наших целей. Давайте же отдадим должное Ассоциации магов, которая предоставила нам возможность добраться до назначенного места в предельно сжатые сроки.
  — Хотите сказать, — вмешалась Тосака, не делая попыток скрыть изумление, — что Ассоциация...
  — Ну, если бы не она, то и меня бы здесь не было, — хмыкнул Эль-Меллой. — Я буду сопровождать вас как официальный представитель Часовой башни. Таково распоряжение начальства. Таким образом Ассоциация хочет защитить вас и ваши права.
  — Ассоциация хочет нас защитить? — Переспросил Широ. Его взгляд упал на Сэйбер, а затем переместился на растерянную Сакуру.
  Эль-Меллой тяжко вздохнул, прежде чем ответить.
  — Позвольте мне быть с вами предельно откровенным, — негромко сказал он. — Да, в данный момент Ассоциация крайне заинтересована в вашей безопасности. Она хочет защитить вас — вас всех — поэтому я здесь, — он говорил отчужденно, но Широ показалось, что в глазах мужчины определенно горит отблеск личной заинтересованности. Как и Фуджимура Тайга, профессор Эль-Меллой являлся учителем; груз ответственности лежал на его плечах, и тем тяжелее он был оттого, что лорд и его ученики являлись волшебниками. — Однако хочу подчеркнуть одну важную вещь. В любой момент все может измениться, и заинтересованность Ассоциации пропадет, словно ее и не было. Тогда вы лишитесь моей защиты.
  Это ложь, подумал Эмия, глядя в бледное, жестко очерченное лицо мужчины. Широ не мог сказать, где именно в словах мага скрывается обман, однако нутром чувствовал некую фальшь.
  — То есть, если я правильно поняла, сэр, — в тон учителю негромко проговорила Рин, — Ассоциация хочет нас использовать?
  Тосака, необычно обеспокоенная, даже встревоженная, обернулась и взглянула на Сакуру. Широ догадался, что Рин меньше всего хотела впутывать в это дело дочь семейства Мато. Во многом эти две девушки были соперницами, как представительницы двух могущественных и одинаково знаменитых волшебных семей и мастера войны за Святой Грааль, но кроме соперничества их связывало кое-что куда более глубинное, кровное и трагичное.
  Тосака Рин и Мато Сакура являлись родными сестрами и знали об этом. Внешне не очень похожие, да и характером весьма и весьма разные, они обе родились в семье Токиоми и Аои Тосака, но были разлучены в раннем детстве, незадолго до начала четвертой войны, и воспитывались отдельно друг от друга. Когда же детская дружба канула в прошлое, а тяжкие жизненные испытания навсегда изменили их души и тела, судьба вновь столкнула давно забывших о родстве сестер в старшей школе и на поле боя за священный артефакт, исполняющий желания.
  Совсем недавно они готовы были поубивать друг друга, и, несмотря на серьезность ситуации, у Широ потеплело на душе от осознания, что Рин все-таки беспокоится за свою младшую сестру перед лицом новой опасности.
  — Да, все именно так, как вы и сказали, мисс Тосака, — откликнулся тем временем профессор Эль-Меллой. Он проследил за взглядом ученицы и заметно нахмурился. Похоже, он впервые как следует рассмотрел Сакуру, и в его голове только сейчас начала складываться полная картина происходящего. Он встряхнул головою, отгоняя ненужные мысли, и сказал: — Как бы то ни было, мы должны поторопиться. Прием скоро начнется, а мы уже исчерпали лимит времени, отведенный на подготовку к нему. Значит так. В одну машину мы все не поместимся, так что придется разделиться. Со мной поедут Тосака Рин, Эмия Широ и его слуга. А в другой...
  — Я поеду только с Эмией-сэмпаем, — неожиданно подала голос Сакура, и все вновь посмотрели на нее — на этот раз на лицах спутников читалось недоумение.
  — Но, Сакура, мы ведь так или иначе не поместимся все... — Начал было убеждать девушку Широ, но его перебила Райдер:
  — Я могу сесть за руль, если что.
  Теперь все взгляды были устремлены на слугу Мато. Эль-Меллой кашлянул.
  — Ассоциация предоставила нам первоклассного водителя, так что нет никакой нужды в ваших услугах, мисс...
  — Хотите сказать, что какой-то водитель от вашего клуба технофобов лучше, чем слуга моего класса? — С нескрываемой иронией спросила Райдер. В отличие от Рин, Широ и Сакуры, она, как и Сэйбер, не испытывала никакого трепета перед лордом-профессором. Для нее он был обычным человеком, и его авторитет в глазах героической души не стоил ничего в сравнении со словами мастера.
  — Мой навык наездника тоже достаточно высок, чтобы без труда справиться с вождением, — поддержала "коллегу" Сэйбер. В ее глазах застыл искрящийся изумрудный лед.
  Профессор Эль-Меллой лишь вздохнул. Как он и думал, договориться со слугами будет гораздо сложнее, чем с их мастерами. Впрочем, судя по всему, эта девочка Мато тоже не из легких собеседников, хоть и кажется эдакой школьницей-тихоней... Не зря же она стала мастером в последней войне; во многом она гораздо более самостоятельна и самодостаточна, чем ее старшие спутники, и, похоже, приоритеты у нее очерчены четче и яснее, чем у всех прочих.
  Времени на споры нет. В любом случае, не стоит разлучать мастеров и слуг. Хоть это и не логично, но ничего не остается, кроме как пойти компромисс, нет — попросту уступить упрямой Мато. Пока еще не встал вопрос о его собственном присутствии на приеме.
  — Хорошо же, тогда мы поступим так... — Позволив себе еще один короткий вздох, произнес профессор.
  Спустя несколько минут два блестящих, как новеньких, черных автомобиля уже неслись по дороге в сторону Букингемского дворца, оставив на парковке перед гостиницей обескураженного водителя Ассоциации. Первую машину вел Эль-Меллой. Рядом на пассажирском сидении расположилась Тосака Рин. Больше в салоне никого не было — Широ, а вместе с ним и Сэйбер, пришлось ехать вместе с Сакурой в другом автомобиле. За рулем, разумеется, была Райдер.
  — Есть повод поволноваться, верно? — Неожиданно нарушил долгое молчание лорд Эль-Меллой. Рин повернулась к нему и увидела, что бесцветные на первый взгляд глаза профессора кажутся серо-зелеными. Впрочем, лицо его было повернуто к ней в профиль, а сам он неотрывно смотрел на дорогу, так что это могло лишь показаться ей.
  — Н-ну да, наверное, — откликнулась Рин растерянно. Впервые за долгое время она почувствовала себя так же одиноко без старых друзей, как в первые дни, когда она только приехала в Лондон. Неожиданное участие учителя — если это, конечно, можно было назвать участием — нисколько не облегчило тоски, прочно обосновавшейся в сердце девушки.
  — Хм... Думаю, это тяжело... вновь столкнуться с прошлым, которое, казалось, осталось далеко позади, — продолжал тем временем лорд-профессор начатую мысль. Он будто не слышал ответа Рин — и фраза, которая должна была быть началом диалога, переродилась в монолог. — Ведь прошло уже немало времени.
  "Нет, — хотела возразить Рин, — Не так уж много времени прошло...". Но тут ей пришла в голову мысль, что профессор мог говорить и не о ней и ее друзьях, а о себе. Ведь он же участник позапрошлой войны. Соперник ее отца и отца Широ.
  Рин притихла.
  — Эй, — вновь услышала она голос учителя и, подняв глаза, встретилась с его взглядом. — Не падайте духом, мисс Тосака Рин, — усмехнувшись, ободряюще сказал Эль-Меллой. И добавил: — Ведь мы уже приехали.
  Их автомобиль, а следом за ними и другая машина, уже миновал пропускной пункт перед дворцом и остановился возле парадного входа. Поворотом ключа лорд-профессор выключил зажигание, отстегнул ремень безопасности и, выйдя из машины, открыл дверь Рин.
  — Выходите, юная леди. Королева ждет.
  
  
  Эль-Меллой помог Рин выйти из машины, однако даже тогда, когда девушка оказалась на залитом солнечным светом каменном дворе перед входом во дворец, почему-то не спешил отпускать ее руку. Тосака взглянула на учителя с удивлением, но обнаружила, что он словно забыл о ней. Его взор был обращен ко входу во дворец.
  — Что ж, я вижу, другие гости тоже прибыли. Они гораздо пунктуальнее нас. Что и не удивительно.
  На мрачном лице лорда-профессора не было ни намека на усмешку, которая чувствовалась в его словах. Впрочем, эта усмешка была все равно совсем невеселой. Эль-Меллой повернулся к Рин и, наконец, заметил, что так и не выпустил ее руки. Когда ладонь профессора разжалась, Тосака не увидела в нем ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало бы ее собственное смущение.
  "Он вообще человек?" — Спросила она у самой себя и тут же устыдилась этого вопроса.
  Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Рин взглянула туда, куда мгновение смотрел учитель — на вход во дворец, перед которым стояло двое; именно про них Эль-Меллой сказал "другие гости", и именно они, по мнению лорда-профессора, были гораздо пунктуальнее его группы.
  Краем глаза Тосака отметила, что Широ и остальные тоже выбрались из своей машины и теперь не без интереса оглядываются кругом. Они находились во внутреннем дворе. Больше автомобилей вокруг не было, и нельзя было сказать, что машины здесь часто ездят. Издалека доносился приглушенный шум с площади.
  — Идем, — неожиданно проговорил Эль-Меллой и решительным шагом направился ко входу. Тосака, а следом и все остальные, поспешили за ним. Они были еще довольно далеко, когда Рин узнала людей, стоящих у массивных дверей; всего двое — молодая женщина и мужчина в летах. Обоих Рин, Широ и Сэйбер видели вчера в музее — Интегра Хеллсинг и ее спутник.
  Эль-Меллой не сбавлял шага, поэтому у Тосаки не было ни малейшей возможности остановиться и обдумать ситуацию; не успев даже как следует подготовиться, она обнаружила, что стоит в нескольких шагах от Хеллсинг и ее спутника, по правую руку учителя и слушает его приветственную речь.
  Рин бросила быстрый взгляд на Широ. Как она и думала, на его лице отражалось полнейшее непонимание происходящего. Тосака догадалась, что она сама выглядит точно так же.
  — Позвольте приветствовать вас, — тем временем говорил лорд Эль-Меллой. — Мы прибыли во дворец по просьбе ее величества королевы. Вероятно, вы тоже...
  Тосака вздрогнула. Ледяной взгляд Интегры скользнул по ее лицу, оставив на душе сквозящий холодом след. Прежде Рин не встречала таких людей, которые, не владея никакой магией, внушали при этом столь сильные чувства.
  Брови Интегры едва заметно приподнялись, а взгляд переместился с Рин на Широ, а затем — на Сэйбер. Неужели она узнала в них своих вчерашних невольных защитников?
  Судя по тому, как дрогнули губы суровой леди, так оно и было. В холодных голубых глазах госпожи Хеллсинг появился огонек заинтересованности, когда она вновь взглянула на профессора.
  — Приятно видеть вас здесь, лорд Эль-Меллой, — проговорила она, почти улыбнувшись. — Значит, именно вам Ассоциация поручила сопровождать мастеров Святого Грааля на прием? Что ж, этого можно было ожидать.
  Эль-Меллой коротко кивнул.
  — Это — Рин Тосака, моя студентка и бывший мастер, — представил он ученицу, — а здесь — Широ Эмия и Сакура Мато — действующие мастера. Рядом с ними — их слуги.
  Что-то дрогнуло на лице Интегры, и Рин практически услышала ее мысли: "Такие юные..."
  Что и говорить. Госпожа Хеллсинг изначально понимала, что эти дети — и есть мастера. Но принять это, даже после того, как Эль-Меллой сказал прямым текстом... Все-таки это неправильно.
  Война за Святой Грааль, магический ритуал, в котором люди убивают друг друга... Дети определенно не должны участвовать в подобном мероприятии.
  Интегра коротко обернулась. Уолтер за ее спиной не шелохнулся. Если даже он и был удивлен, как его хозяйка, он слишком хорошо умел скрывать чувства за маской вежливой отчужденности.
  Вновь повернувшись к собеседнику, Интегра встретилась с его холодным взглядом. Но... теперь уже Эль-Меллой не выглядел таким отстраненным, как раньше. Странно. За стеной льда в его глазах госпоже Хеллсинг чудилось понимание. Видимо, он, как и она, мог видеть на лице собеседника даже тщательно скрываемые чувства.
  И, похоже, он их полностью разделял.
  — Приятно познакомиться с вами, господа, — проговорила Интегра учтиво. И тут же продолжила: — Что ж, раз вы уже здесь, нужно поспешить. Назначенное время вот-вот придет. Идите за мной, я покажу дорогу.
  И сэр Хеллсинг, круто развернувшись, направилась ко входу. Двери перед ней распахнулись раньше, чем Уолтер успел у ним прикоснуться, и на пороге их встретили двое молчаливых людей в изысканной, явно парадной военной форме.
  В зале, куда люди королевы привели гостей, стоял длинный стол. С одной его стороны расположились люди, должно быть, близкие королевскому дому; их было довольно много, и их мрачные лица слегка напугали Рин, когда сэр Хеллсинг и лорд Эль-Меллой вошли в зал в сопровождении своих растерянных спутников. Другая сторона была почти пуста. Там сидел тот самый человек, что оскорбил вчера Интегру; за его спиной Рин разглядела две фигуры. На той же стороне, но на определенном расстоянии, расположилось еще два человека, по виду принадлежащих к той же фракции — молодая девушка в простом платье и мужчина, выглядящий весьма внушительно в своей серой церковной рясе. Напряжение, повисшее между Искариотами и посланниками Нарбарек, почувствовал даже Широ, который был абсолютно не в курсе относительно внутренних дел Ватикана.
  Рин ожидала долгой церемонии приветствия, она думала, что, по крайней мере, Эль-Меллой преклонит колени перед троном, однако ничего подобного не последовало. По молчаливой указке Хеллсинг лорд-профессор и его спутники беззвучно прошли в зал и присели на той же стороне, что и церковники, между группой Нарбарек и Энрико Максвеллом. Сэйбер и Райдер садиться не стали, замерев позади своих мастеров, словно телохранители в плохом гангстерском кино.
  Шли минуты, но все молчали. Широ все пытался поймать взгляд Рин, словно она знала, чего им ожидать, но Тосака не сводила глаз с собственных лежащих на коленях нервно сжатых рук. Сегодня она сделала себе совершенно другую прическу, туго стянув волосы и заколов их наверх. Нечто похожее сделала со своей головой и Сакура. Широ не мог понять, идут им подобные прически или нет. Он знал только, что теперь они обе выглядят слишком уж взросло и серьезно, словно их уже поглотил этот взрослый и серьезный мир. Ему не нравилось это ощущение.
  Наконец, двери вновь распахнулись, впустив три фигуры.
  — Я прибыл, моя госпожа, — произнес мужчина в центре. Широ вспомнил его имя — Алукард.
  Познания Эмии в английском языке были не очень богаты, однако до сих пор у него получалось улавливать общий смысл происходящего.
  — Я ожидала тебя, мой слуга, — откликнулась Интегра, сидевшая во главе стола. На ее удлиненном лице появилась улыбка. — Ты находишься перед Ее Величеством... сними очки, — она указала пальцем на свои глаза.
  Алукард повиновался. Он медленно пошел через зал, мимо своей госпожи, туда, где за ее спиной на троне молча сидела одинокая фигура королевы. Попытавшиеся остановить его охранники разлетелись в разные стороны и остались лежать на холодном полу.
  Артурия и Медуза заметно напряглись и, если бы не предостерегающее покашливание Эль-Меллоя, наверняка перешли бы в боевую форму. Такая неприкрытая демонстрация силы поразила и Рин с Широ, и только Сакуру словно не интересовало ничего, что происходило у нее на глазах.
  — Давно не виделись, вампир. Дай мне увидеть твое лицо, — донесся до них негромкий, скрипучий голос королевы. Алукард опустился перед ней на колени и с улыбкой, какую не часто можно было увидеть у него, взглянул Ее Величество. Та протянула к нему руки и проговорила:
  — Ты совсем не меняешься, да, Алукард? А я за эти годы стала совсем старой. Превратилась в сморщенную бабушку...
  — Вы все та же девочка, что и пятьдесят лет назад, принцесса. Нет, думаю, вы стали настоящей женщиной, королева.
  Ее Величество лишь слегка улыбнулась, хмыкнув. Она слегка повысила голос, чтобы слышали и остальные присутствующие.
  — Встань, Алукард. Здесь есть еще гости, которые не представились.
  Широ приготовился встать со своего места, но увидел, что внимание Рин привлекло нечто, из-за чего она пропустила последнюю реплику королевы. Она не отрываясь смотрела на спутников Алукарда. Широ тоже взглянул на них.
  Две женщины, обе светловолосые и на вид слегка старше Эмии и Тосаки. И обе казались Рин знакомыми. Да, определенно... Одну из них она, кажется, видела вчера в музее, в толпе. А другая... Рин нахмурилась. Как ни странно, эту леди она тоже прекрасно помнила — именно на нее Тосака наткнулась на лестнице. Дама с книгой.
  Та самая, у которой глаза предупреждающего алого цвета.
  — Рин, — тихо позвал Широ, и тут же:
  — Рин, — голос Эль-Меллоя. Эмия взглянул на лорда-профессора и не почувствовал к нему приязни. Однако тот словно ничего не заметил. — Королева нас ждет. Будет неприлично, если мы еще промедлим.
  Тосака словно очнулась от сна и кивнула. Она встала и вместе с Широ и Сакурой, в сопровождении их Слуг, направилась к трону вслед за своим учителем.
  Алукард отступил на несколько шагов, освободив им путь, но его взгляд, холодный, как у его хозяйки, обжег лицо Рин. Мрачная усмешка Носферату заставила и без того тяжелые ноги идти еще медленнее.
  — Ваше Величество, — услышала она голос наставника и поняла, что находится совсем близко к трону. Она почувствовала, как сердце испуганно затрепетало в груди, и не посмела поднять глаз.
  — Лорд Эль-Меллой, я рада вас видеть, — голос королевы, спокойный и по-деловому приветливый. — Слава о вашем имени успела достигнуть и моих ушей, несмотря на то, что я не очень-то сведуща в делах вашей организации.
  — Я польщен, Ваше Величество. Позвольте представить: моя ученица Тосака Рин, бывший Мастер в Войне за Святой Грааль...
  Рин, наконец, смогла поднять глаза и встретить взгляд королевы. Удивительно, но все волнение неожиданно оставило ее, когда она взглянула в испещренное тонкими морщинками лицо Ее Величества. В нем не было места тревогам, оно обещало покой и мир любому, кто придет к этой женщине за утешением.
  Магия. Это была настоящая магия власти. С подобным Рин уже приходилось сталкиваться — так давно, что она уже почти успела забыть. В те беззаботные времена, когда был жив ее отец.
  Отец, излучавший точно такую же спокойную и уверенную силу.
  — ...А это — действующие Мастера, — продолжал тем временем привычно представлять подопечных профессор. — Широ Эмия и Сакура Мато. И их Слуги.
  Королева безмолвствовала. Ее молчание, казалось, хранило в себе вопрос, который она не решалась задать. Рот ее открылся, воздух скользнул в трепещущие от старости легкие, и...
  Она спросила:
  — Правда ли то, что я слышала об одной из этих Слуг? Что в ней воплотилась Героическая Душа... Именно та душа, та самая, что...
  Бесцветные глаза старой королевы неотрывно смотрели в молодое лицо Сэйбер, словно пытаясь прочесть ответ в ее изумрудном взгляде. "Правда ли, что..."
  Сэйбер не отвела глаз, не склонила лица, а лорд Эль-Меллой негромко ответил:
  — Король Артур здесь, Ваше Величество.
  По залу пронесся удивленный шепоток, и Сэйбер почувствовала на спине множество взглядов, от которых становилось не по себе. Даже Алукард, не выказывавший никаких особых эмоций после разговора с королевой, позволил себе слегка приподнять брови; его хозяйка же так резко обернулась к трону, что стул под ней скрипнул.
  Королева выдохнула. В этом звуке не было ни резкости, ни драматичного всхлипывания, — она просто выпустила наружу собственные чувства, которым не могла дать названия. После недолгой паузы она вновь заговорила, и ее голос прозвучал вполне нормально:
  — Неужели? — Королева улыбнулась. — Что ж, я... Должна признать, всю жизнь, с самых ранних лет я хотела встретиться с вами, сир. Я преклонила бы перед вами колени, но я стара, и силы, увы, скоро покинут меня.
  Сэйбер шагнула вперед, и Широ впервые услышал шорох невидимой мантии за ее спиной. Очень тяжелой мантии...
  — Не нужно, — проговорила Артурия совсем тихо. — Я и моя история... я не достойна подобных слов, королева.
  — Кому, как не вам, я могу сказать подобные слова? — Был ей ответ. — Вернулся тот единственный человек, которого моя страна ждет с незапамятных времен, вернулся, как и было предсказано — в самое темное время. Конечно, я понимаю, что истинное предсказание еще не сбылось. Но вы, стоящая передо мной... Вы — обещание спасения. И у меня нет больше слов, чтобы передать, как рада я вас встретить. Мой король...
  Взгляд. В нем не было ни обожания, ни восхищения. Только безграничное счастье, какое Сэйбер не ожидала когда-либо связать с собой. Она была тронута им, и почувствовала, как тают цепи тоски и боли, сковывавшие ее сердце с тех самых пор, как она разочаровалась в себе там, на поле ее последнего боя.
  Но она промолчала. Ей нечего было сказать старой королеве. Да и что она вообще могла сказать? Незачем превращать эту встречу в трагедию... или комедию.
  И, стоя за спиной своего Мастера, Сэйбер отвела взгляд, печально сжав губы в ответ на приветливую улыбку королевы.
  Однако та словно ничего не заметила. Она продолжала любоваться Сэйбер, словно она и правда могла спасти их всех... словно она пришла во имя их спасения в этот огромный роскошный тронный зал.
  — Что ж, я рада приветствовать вас всех в Британии, — проговорила, наконец, королева. — Хоть я бы и предпочла, чтоб ваш приезд состоялся в более мирные времена. А теперь присядьте. Пришло время нам выслушать доклад сэра Хеллсинг.
  Однако они не успели дойти до своих мест, когда двери вновь распахнулись.
  — Извините, что я без приглашения, Ваше Величество, — проговорил сильный мужской голос, и Широ разглядел на пороге новую фигуру — на этот раз старого человека с седой бородой. Несмотря на возраст, он держался очень прямо в своей элегантной одежде и почти не опирался на трость, что была у него в руках. Неукротимой энергией веяло от каждого его движения, когда он быстрым шагом направился к королеве.
  Ее телохранители по-прежнему неподвижно лежали перед троном, и некому было остановить странного старика — да никто и не пытался. Он прошел мимо светловолосых спутниц Алукарда, а затем — и мимо самого Алукарда, даже не удостоив его взглядом, — и остановился только тогда, когда подошел почти вплотную к трону.
  Рин рядом с Широ судорожно вздохнула, и Эмия непонимающе взглянул на нее и удивился ее потрясению.
  — Это Кишуа Зелретч Швейнорг, — прошептала она в ответ на его удивленный взгляд. — Маршал-волшебник... и один из них, — она кивнула в сторону мужчины в красном.
  Один... из них? Что это значит? Широ открыл было рот, чтобы задать этот вопрос, но осекся, потому что старик, видимо, о чем-то договорившийся с королевой, повернулся спиной к трону и оглядел присутствующих пронзительным взглядом алых, кровавых глаз.
  Неожиданно широкая улыбка озарила его лицо, и он вновь направился через зал — прямиком к одной из спутниц Алукарда, на которую раньше Широ не обратил практически никакого внимания.
  Практически — потому что не обратить на нее внимания вовсе было делом совершенно невозможным. Она была так красива, что буквально приковывала к себе взгляды окружающих; сложно было даже сказать, кто прекраснее — она или Сэйбер.
  Незнакомка была так красива, словно вся красота земного мира оставила благословляющий поцелуй на ее челе. Как в той сказке о прелестной деве, которой феи принесли в дар все хорошее и счастливое, что было в мире... и только одна из мести прокляла ее.
  — Милая принцесса, как много лет прошло с нашей последней встречи. Помнишь ли ты меня, Арквейд?
  Арквейд Брюнстад молча смотрела на старика, подошедшего к ней. Наконец, на губах у нее появилась неуверенная улыбка.
  — Мне кажется, я припоминаю. Думаю, мне гораздо привычнее смотреть на вас снизу вверх... Хотя с тех пор прошло больше восьми столетий, и нет ничего удивительного в том, что теперь мы стали одного роста.
  Зелретч задумчиво почесал бороду.
  — Вот как? Я был уверен, что мы встречались и позже, но, возможно, детство ты помнишь лучше, чем зрелую жизнь. Что ж... Ничего удивительного. Я бы тоже на твоем месте наверняка... — Он неожиданно замолчал и вновь улыбнулся. — Как бы то ни было, я удивлен. Не думал встретить тебя в подобном месте. Не хочу говорить подобного в присутствии Ее Величества королевы, но, — он заговорчески понизил голос, — разве тебя когда-нибудь интересовали дела человеческих правителей?
  — Не помню за собой такого, — улыбнулась в ответ Арквейд. — Но так уж сложились обстоятельства...
  Позади Зелретча раздалось негромкое покашливание, прервавшее разговор принцессы истинных предков и того, кто мог называться ее дедушкой... не родным, разумеется, — приемным.
  Маршал-Волшебник обернулся и обнаружил за своей спиной мрачную фигуру Алукарда. А позади него — королеву, с любопытством наклонившуюся вперед на своем троне.
  — Не хотелось бы прерывать вашу беседу, — Алукард говорил очень вежливо, однако взгляд, которым он одарил Арквейд и Зелретча, ясно говорил о том, что он не намерен терпеть подобного поведения, — но не могли бы вы оставить ее на потом?
  — Ах, ну да, — взгляд Зелретча, которым он смерил Алукарда, был не менее холодным, чем у Князя Нечисти, — разумеется. Приношу свои извинения, лорд, — он отвесил бывшему графу насмешливый поклон, после чего повернулся к Арквейд и тоже ей поклонился — но уже несколько по-иному, — принцесса.
  Но, прежде чем отойди в угол и замереть там подобно статуе, Маршал-волшебник потратил время на то, чтобы найти взглядом Тосаку Рин и весело ей подмигнуть, от чего она побледнела сильнее прежнего. Ох и шуточки у старика...
  В наступившей тишине со своего места поднялась Интегра. По ее холодному, отрешенному лицу нельзя было с точностью определить, заботит ли ее, что все взгляды, ищущие, требовательные, встревоженные, теперь обращены на нее. Казалось, ей все нипочем. Но, в конце концов, сегодня здесь собрались не только знакомые ей с детства рыцари Круглого Стола, но и личности, сыгравшие в судьбе мира весьма значимые роли. Могла ли она, будучи обычным человеком, совсем молодой женщиной, не затрепетать от одной мысли, что все эти люди — и нелюди — ждут одного: когда ее губы произнесут первые слова.
  Отважная Интегра. Во взгляде Алукарда, направленном на нее, легко читалось восхищение. Он не скрывал его; наоборот, пусть все видят, что его хозяйка по праву носит в руках сковывающие его цепи. Пусть все видят, что сэр Хеллсинг — настоящий человек, лучший среди людей.
  Глубоко вздохнув, Интегра сказала:
  — Господа и дамы. Приветствую вас. Мы собрались здесь для того, чтобы перед лицом Ее Величества ответить на угрозу, что вновь нависла над Британией и, очень вероятно, над всем миром, — Хеллсинг говорила прямо, не делая никаких отступлений. Она взглянула на своего слугу. — Вернулся наш старый враг, с которым сталкивался еще мой отец. Только теперь в его руках новое оружие. Алукард, расскажи, что тебе известно о нем.
  Алукард выступил вперед.
  — Пятьдесят пять лет назад, — начал он с улыбкой, от которой веяло запахом грозы, бушевавшей более полувека назад над Европой, — безумный майор задумал создать армию вампиров. И мы с Уолтером расстроили его планы, — дворецкий Хеллсинг довольно улыбнулся, когда упомянули его имя. Алукард хмыкнул: — Во всяком случае, мы так думали. Но, видимо, сдаваться он не собирается. Ныне он близок к победе. Он и его шайка — все, что осталось от Третьего Рейха. Последний батальон. Миллениум.
  — Хм, какая, однако, хорошая память у вампиров, — неожиданно зазвучал высокий голос откуда-то со стороны дверей. Откуда ни возьмись в тронном зале появился подросток. Светловолосый, в военной форме. На голове его присутствующие увидели кошачьи ушки. Уперев руки в бока, мальчик широко ухмыльнулся. — Плохо дело.
  Мгновенно все в зале пришло в движение. Каждый, кто имел такую возможность, выхватил оружие. Слуги перешли в боевую форму. Неизвестно откуда взявшегося ребенка присутствующие готовы были растерзать тут же.
  Но это было справедливо. Обычный ребенок не смог бы пробраться на секретной собрание за Круглым столом.
  Мальчишка же только улыбнулся и поднял руки.
  — Подождите, — сказал он весело, — я только посланец и не собираюсь сражаться с вами.
  — Уолтер, — позвала Интегра, не сводя взгляда с неожиданного гостя.
  — Наша защита организована безупречно. Нет никаких признаков ее нарушений.
  Мальчик поставил на стол переносной телевизор и спокойно пояснил:
  — Ваша защита бесполезна. Я ведь везде и нигде одновременно.
  "Миллениуму служат даже такие дети, — глядя на подростка широко раскрытыми глазами, подумала Виктория. — Что вообще им нужно?"
  Мальчик словно услышал ее мысли и, дернув ушками, обернулся.
  — Чего тебе? — Виктория почувствовала себя ужасно неловко под его внимательным взглядом. Но тот лишь улыбнулся и сказал:
  — Здравствуй.
  Чем окончательно выбил Полицейскую из колеи. Смешавшись, та опустила голову и буркнула в ответ:
  — Здравствуй.
  Мальчишка довольно хихикнул, а затем повернулся к залу.
  — Я вижу, здесь у вас собрался весь цвет Англии и Ватикана. И даже больше того, — его заинтересованный взгляд скользнул с Арквейд на Сэйбер и Райдер. — Я доставил вам послание от нашего майора. Прослушайте, пожалуйста.
  Он направил пульт на экран телевизора и нажал кнопку. Но что-то пошло не так, и до собравшихся донеслись лишь помехи, а затем — чей-то голос.
  — Что? Что такое? Изображения нет.
  — Майор, не делайте этого, прошу! — Испуганные слова рвались из динамиков наружу.
  — Офицер Шредингер, у нас нет изображения, — первый голос говорил почти весело. И тут изображение появилось. Сквозь помехи и белый шум проступило чье-то черно-белое лицо. Собравшиеся могли видеть лишь изогнутые в ухмылке губы, сказавшиеся: — А, вот, наконец-то.
  А тем временем кто-то кадром продолжал стенать и плакать: "Пощадите! Пощадите! Прошу!" Изображение сменилось. Теперь стали видны трупы. Десятки трупов. Страшно изувеченные, страшно изуродованные. На холодном лице Интегры что-то дрогнуло. Широ сжал кулаки, почувствовав как в его рукав вцепляются пальцы Сакуры. Сэйбер дернулась в сторону телевизора, словно хотела сейчас же оказаться там, откуда идет трансляция. Но, конечно, для нее это было невозможно.
  — Майор, у вас там что, проблемы? — Спросил Шредингер с кривой усмешкой.
  — Да нет, — из динамиков донесся доброжелательный голос Макса Монтаны. — Мы только что закончили. Все отлично, просто отлично!
  — Приветствую, Майор! — Вперед выступил Алукард.
  — Сколько зим, сколько лет, Алукард. Я очень рад видеть тебя снова.
  Алукард негромко засмеялся, а его хозяйка холодно спросила:
  — Что вам нужно?
  На лице Монтаны на секунду отразилось удивление, а затем он вновь улыбнулся и протянул:
  — О, а вы Интегра Хеллсинг, их предводитель, не так ли? Кажется, мы не встречались раньше.
  И Майор галантно поклонился.
  — Какой благой целью вы оправдается ваши идиотские трюки? — Спросила Интегра. Ее голос звучал спокойно, но в нем слышалась угроза. — Отвечай!
  — "Цель"? Прекрасная фройляйн, это глупый вопрос. Хотите знать, какая у нас цель? — Негромко смеясь, Монтана протянул к камере руку. — Нет у нас никакой цели, фройляйн. В этом мире существуют те, кому не нужна цель, чтобы получить то, что хочется. Это сказано как раз про нас.
  И сидящие в зале увидели, как вампиры Монтаны терзают тела выживших. Это был несомненный ответ.
  — Да, у вас, майор, кажется, проблем выше крыши, — протянул Шредингер.
  — Безумные ублюдки, — прокомментировал происходящее Максвелл.
  — Тебе ли говорить о безумии, Искариот из Ватикана? — отреагировал Макс Монтана. — Это ваш бог наградил нас безумием. Но вот, что мне интересно... — Он сделал паузу, глядя прямо в сверкающие гневом глаза Максвелла, — ...уверены ли вы, что ваш бог в своем уме?
  Мы — всемогущие воины СС Третьего Рейха! — На экране теперь изображались войска Миллениума, выстроившиеся в правильные прямоугольники. — Сколько людей мы, по-вашему, убили? Безумцы. Вы зовете нас безумцами? Не поздновато ли — полвека спустя? Ну что ж, отлично! Хотите меня остановить — попробуйте! Но, как мне кажется, вы вновь опоздали.
  В зале воцарилось молчание. Насладившись моментом, майор продолжил говорить, но теперь его голос звучал не как торжественный набат, объявляющий начало войны. Он говорил негромко, смакуя каждое слово:
  — Я покажу вам, что такое истинное безумие. В моих руках — священная чаша... — Майор протянул руку и вытянул в кадр кого-то. Чья-то хрупкая фигурка... в темноте серебром сверкнули светлые, жемчужные волосы. Широ почувствовал, как холодеет в нем все. Илия. Этот ужасный человек держал Илию, по-отечески положив ей руки на плечи. А она молча стояла и смотрела в камеру огромными алыми глазами, словно так и должно быть. А Монтана тем временем продолжал говорить: — Черная кровь внутри нее утопит ваш разум на дне сумасшествия, и вы навсегда забудете, что такое здравый смысл. О да... Услышь мою молитву. Исполни мое желание. Я хочу, чтоб этот мир поглотила война.
  Макс Монтана засмеялся. Широ почувствовал, как по спине медленно сползают ледяные капли страха. Что делает Илия рядом с этим человеком? Почему в ее глазах, вечно ярких и веселых, застыла холодная пустота? Она, словно фарфоровая кукла, смотрит остановившимся взглядом в объектив направленной на нее камеры.
  Изображение не было качественным, экран искажали помехи, но Широ с таким вниманием разглядывал фигурку Илии, что не смог пропустить момента, когда ее губы слегка шевельнулись.
  "Помоги".
  Бледные губы беловолосой девочки приоткрылись и беззвучно выдохнули это слово.
  "Помоги мне".
  Широ показалось, что его сердце пропустило один удар. Что-то разом изменилось в нем, в ушах послышался тихий металлический звон. Это даже не гнев, — что-то более глубинное, потаенное, неясное. Некое желание.
  "Спаси меня".
  Да... да, это оно. Желание стать спасителем. Хранителем. Защитником. В этом вся его сущность. Он не может ей противостоять. Но...
  Это не все. Далеко не все. Там, по ту сторону экрана, его друг. Маленькая девочка, которую уже не в первый раз втягивает в свои убийственные игры мир взрослых. Что же произошло?
  Широ вспомнил, когда видел Илию в последний раз. За несколько месяцев до их поездки в Лондон она пришла в его дом. Фуджи-нее была с нею. Открыв дверь, он услышал, как кто-то шлепает босыми ногами по деревянному полу. Только один человек, среди всех его знакомых, мог вести себя подобным образом, словно ребенок, и Широ знал, кого увидит, когда зайдет в прихожую.
  "Братик, с возвращением!" — сказала Илия, выбежав ему навстречу. Сколько жизнерадостности было в каждом ее движении! Даже и не скажешь, что эта маленькая девочка — дочь могущественной волшебной семьи Айнцберн.
  Она называла Широ старшим братиком. Наверное, поэтому он никогда не мог относиться к ней, как к врагу. Даже в черные и кровавые дни Войны за Грааль.
  В тот день, во время вечернего чая, Илия объяснила ему, почему вдруг она решила наведаться к нему в гости без предупреждения.
  "Мне нужно вернуться домой", — проговорила она, сжимая в маленьких ладонях исходящую паром чашку. Привыкшая к холодам, она как-то по-особенному относилась к горячим напиткам. Широ нравилось наблюдать, как она осторожно подносила чай ко рту, дула, а затем маленькими глотками пила. Он многое находил очаровательным в ее поведении — впрочем, очаровательное часто граничило с невыносимым, — но некоторые вещи, часто самые обыкновенные, находили в нем особенный отклик.
  "Домой?" — он не сразу понял, о чем идет речь. Илия живет с Фуджи-нее. Она, конечно, имеет в виду не особняк Айнцберн в лесу возле Фуюки. Ведь он разрушен...
  "Ага. В Германию, к дедушке", — Илия улыбнулась, разглядывая танцующие в чашке чаинки. Ее улыбка грустна; Широ отогнал от себя мысль, что она, возможно, все еще чувствует Святую Чашу внутри себя. Илия перевела взгляд на Широ и весело улыбнулась: — "Я, конечно, скоро вернусь. Мой дом здесь, рядом с братиком".
  Она было хотела обнять его, но Широ мягко отстранил ее.
  "Ты уверена, что все в порядке?" — спросил он, стараясь, чтобы в голосе не так чувствовалось беспокойство. Фуджи-нее все еще здесь, и не стоит обманываться ее рассеянностью — со слухом у нее все в порядке. — "Я имею в виду... ну..."
  "Войн за Грааль больше не будет", — отвечает Илия негромко, так, чтобы Тайга, увлеченная выпуском новостей, не услышала ее. — "Дедушка больше не заинтересован во мне, как в сосуде. Но он все еще моя семья. Если не считать братика, он — единственный мой родственник. Само собой, он беспокоится за меня".
  Как ни крути, но Широ не верил в то, что человек, заставивший ребенка принять участие в кровопролитной войне, призвав в подмогу самого разрушительного Слугу, может всерьез беспокоиться о своей внучке. Но он не мог предвидеть зло, ибо сам не был способен на подлые поступки.
  Человек подозревает окружающих только в тех грехах, что сам готов совершить. Для Широ образ мысли Юбастхайта фон Айнцберн был тем более непонятен, что они ни разу не встречались лично.
  И вот теперь Илия, вновь преданная человеком, которому доверяла без оглядки, стоит и безмолвно просит о помощи. И в ответ на ее молитвы, каждая клеточка его тела рвется ей навстречу, желая одного — спасения.
  — Ты ублюдок! — Широ услышал грохот за своей спиной, и тут же обнаружил, что стоит на ногах, а его стул отлетел на пару метров.
  — Ошибаетесь, дорогой незнакомец, — с прежней улыбкой и тем же спокойным тоном парировал Монтана, — я самых чистейших кровей. С моей точки зрения, разумеется.
  И тут, под веселое хихиканье Майора, Широ вдруг осознал, что тело более ему не подчиняется. Сила, которую Рин называла Истоком, заставила его ноги двигаться к старенькому телевизору, где были довольно и зло ухмыляющийся мужчина в очках и маленькая девочка с застывшим взглядом.
  — Отпусти Илию, сволочь! — Казалось, сами стены, до того дремавшие в торжественном молчании, вздрогнули от силы его голоса. — Отпусти ее, а не то...
  — О-о, так вам тоже нужна машина, исполняющая желания? Что ж, тогда я буду рад встретиться с вами и разрешить наши разногласия, — казалось, гнев Широ лишь радует Монтану. То есть так это и было. Ничто не могло сделать его счастливее, чем открытое объявление войны.
  — Ты... — Широ был уже на полпути к телевизору, но вдруг путь ему кто-то преградил. То был Алукард.
  — Стой, мальчик, — сказал он, не оборачиваясь, но в голосе вампира ясно слышалась усмешка. — Этот псевдочеловек — моя добыча. Наш бой был начат давным-давно, и сейчас я не позволю кому-либо встать между мной и моим врагом.
  — Алукард, Виктория, — послышался с другого конца зала голос Интегры, — огонь!
  Тут же зал сотряс грохот. Выхватив пистолеты, вампир в красном разнес телевизор с улыбающимся лицом Монтаны вдребезги. А Виктория выстрелила в Шредингера. Она уже ожидала увидеть мальчишку, корячащегося в агонии на полу, но он исчез, и заряд, предназначавшийся ему, ударил в стену за его спиной, едва не задев стоящего в уголке Зелретча. Тот не обратил на произошедшее ровным счетом никакого внимания.
  Все замерло в зале; никто не решался сделать и вздоха. Виктория стояла, опустив автомат, и растерянно смотрела на то место, где всего секунду назад стоял мальчишка с озорными кошачьими ушками и весело комментировал происходящее на экране кровавое действо.
  — Меня не убить, если я сам того не захочу, сестренка, — неожиданно раздался его голос откуда-то сзади. Виктория резко обернулась. Шредингер стоял рядом с королевой, на его детском лице играла безумная улыбка. Не отрывая взгляда от Виктории, Шредингер протянул к трону руку.
  Королева не шелохнулась, хотя руки, что тянулись к ней, вне всякого сомнения, принадлежали существу, желающего ее гибели. Руки Шредингера пахли смертью.
  — Алукард! — крик Интегры, казалось, застыл в воздухе. Но вампир уже действовал. Доля секунды, и вот он уже держит мальчишку за шиворот, словно нашкодившего котенка.
  — Проверим? — прошипел он в лицо посланца Монтаны. Резким движением он свернул ему шею, а затем, даже не прокусив, а порвав зубами сонную артерию, начал жадно пить. Кровь, почти незаметная на его темных одеждах, струилась вниз и растекалась лужей по каменному полу.
  Виктория, дрожа, едва подавляла нахлынувшее на нее чувство паники. Безвольно откинув голову, мертвый Шредингер продолжал смотреть на нее. И улыбаться.
  Откуда в этом хрупком теле столько крови? Алукард продолжал жадно пить, и единственным звуком, наполнявшим огромный зал, было капанье алой жидкости на каменный пол. Оно словно отсчитывало застывшие секунды, подгоняя их, ведь время не остановилось.
  Смотреть на это было невозможно. Королева отвернулась, чтобы не видеть этого кошмара.
  Наконец, вампир отбросил в сторону иссушенный труп. Кровь на его лице образовывала пугающую полумаску. Он резко развернулся к своей хозяйке и шагнул вперед, но его движение, начавшееся так быстро, замедлилось, и он застыл на месте.
  — Алукард!
  Мужчина не отреагировал. В его взгляде, где секунду назад полыхали ярость и веселье, теперь читалась какая-то... растерянность. Он поднял свою руку и посмотрел на нее, словно видел ее впервые.
  — Алукард?!
  — Хозяин?!
  Его фигура начала расплываться и чернеть. На всей поверхности пока еще различимого тела начали появляться глаза.
  Пришедшие в себя телохранители оттащили королеву в сторону. Черная масса, покрытая глазами, уже почти не напоминала человека.
  Интегра рванулась к нему, но на ее пути встала Виктория. Раскинув руки в защитном жесте, она заступила хозяйке дорогу. Конечно, Интегра никак не могла тягаться в физической силе с Мертвым Апостолом, пусть и совсем юным. Ей пришлось остановиться.
  — Виктория, прочь с дороги, — голос Интегры прозвучал ниже обычного из-за угрозы, которой он был полон. Но дракулина не дрогнула:
  — Нет! Это опасно. Вы можете погибнуть, — в ее глазах стояли слезы.
  Глаза на теле... На том, что раньше было телом Алукарда, начали закрываться.
  — Я сказала, прочь...
  Чернота начала бледнеть, словно растворяясь в воздухе. Теперь снова можно было видеть очертания исчезающей фигуры Алукарда, его растерянный взгляд. А в следующее мгновение он пропал, будто его никогда не существовало.
  — Алукард!
  — Послушай меня, Интегра, — неожиданно вмешалась Арквейд, встав рядом с Полицейской. Лицо ее было печально. — Мы ничем не можем помочь Алукарду. Его больше нет. Этот мальчишка... Кем бы он ни был, он убил его.
  Интегра почувствовала, как успокаивается под золотым взглядом принцессы Шинсо. Это было похоже скорее на действие снотворного, чем на что-то отрезвляющее. Даже хозяйка Хеллсинг ничего не могла поделать с силой мистических глаз Арквейд.
  Интегра спросила с запинкой, впервые в жизни ощутив, каким непослушным может быть язык:
  — Он... умер?
  Лицо Арквейд растворилось перед глазами. Стремительно этот мир заполнял мрак. Таких черных туч Интегре видеть еще не приходилось, ведь среди всех чувств, что ей довелось испытать, отчаяние пришло к ней впервые.
  Ее слуга оставил ее. Тот, кто всегда был рядом. Чье леденящее кровь присутствие она всегда ощущала за своей спиной. Чей жадный взгляд дарил ей уверенность, что она никогда... никогда...
  Никогда не будет одна.
  Одиночество. Интегра неожиданно почувствовала его вес на своих плечах. Да. Словно земля ушла из-под ног. Ведь вопрос, что мучил ее долгие годы, теперь, после смерти ее единственного защитника, перестал быть риторическим. Что если...
  ...что если она, сэр Интегра Хеллсинг, с гордостью носившая свое имя, отважная, решительная, непреклонная и холодная, что если вся ее сущность — подделка? Что если ее отвага — лишь фальшивка, маска, подаренная ей черной тенью Алукарда, падающей на нее? Что если вся ее уверенность в себе — это на самом деле уверенность в том, что ее всегда спасут и никогда не оставят одну? И если убрать того, кто всегда придет сэру Хеллсинг на выручку, от самой Интегры совсем-совсем ничего не останется?
  С самого детства она была мучима этими вопросами. И теперь она оказалась с ними лицом к лицу.
  В абсолютном одиночестве.
  Если нет Алукарда, то и Интегры Хеллсинг тоже нет. Если нет слуги, значит, нет и хозяина.
  Он оставил ее перед решающей битвой, и теперь ей не остается ничего другого, как...
  Нет.
  — Он не мог умереть.
  Если он умер, значит, и я тоже...
  — Я тебе не верю.
  Ты лжешь, вампир. Ты мой враг. Ты желаешь уничтожить меня и Алукарда, и поэтому ты лжешь.
  Что за бред... я несу?..
  Проклятье.
  — ...Твоя вина.
  Эти слова Интегра скорее адресовала сама себе. Но с ненавистью глядя в широко раскрытые глаза Арквейд, хозяйка Хеллсинг ощутила нечто непонятное. Удовлетворение. Нет, не так. Ее это успокоило.
  Самое недостойное среди всего, что она могла сделать. Нечто такое, что Интегра Хеллсинг с Алукардом за спиной никогда бы себе не позволила.
  Переложить ответственность на чужие плечи.
  Сэр, вы будете гореть в аду.
  — Я...
  Боже, Арквейд сейчас заплачет. Неужели древнего вампира действительно могут ранить подобные слова, сказанные в запале? Ну да, как же она могла забыть... Алукард ведь говорил про принцессу Шинсо, какой же она, в сущности, ребенок.
  Но уже поздно. Нельзя вернуть свои слова назад. И попросить прощения — тоже.
  Люди не имеют права просить прощения перед чудовищами.
  Арквейд отшатнулась от Интегры. Что напугало ее? Какой белая принцесса увидела сейчас ее? Сломленной? Раненой? О, нет. Наверное, она увидела настоящего монстра.
  И в этот момент, наполненный тишиной и болью, Интегра отчетливо услышала чей-то знакомый смех. Не безумный хохот, обычно вырывающийся из груди Алукарда во время преследования жертвы, а тихое хихиканье. Где-то на другом конце света сумасшедший майор праздновал поражение главного своего врага и собственную победу в войне, что обратит этот мир в прах.
  
  
  Майор смеялся. Смеялся, схватившись за грудь, но при этом почти беззвучно, и, наверное, именно поэтому, стоящему рядом доктору Эйвондейлу было неимоверно жутко. Он считал, что в мире не осталось вещей, которые могли бы его напугать...
  Он ошибался.
  — Док, я не знаю, плакать мне или смеяться, — задыхаясь, Монтана взглянул на Непьера из-под своих отливающих желтым очков. Глаза его за стеклами были совершенно безумны. — С одной стороны, план наш полетел к чертям. Но с другой — цель достигнута! Алукард пал. А вместе с ним и весь мир. Мир, Док! Вскоре этот маленький синий шарик станет алым, словно плод, отравивший первых людей смертью. Как тебе твоя новая чешуйчатая шкура, а?
  Док не ответил. Он не понимал библейских аллюзий Майора. И пока Макс Монтана, смеясь, сползал по креслу все ниже, Непьер мучился одним-единственным вопросом.
  — Что же теперь мы будем делать?
  Монтана вновь взглянул на него — снизу вверх. Лицо майора вдруг вновь стало почти спокойным — и только в глазах по-прежнему горел огонек злого смеха.
  — А наша цель и не изменилась, Док. Война! Это все, что нам нужно. Не так ли, друзья мои?
  Эйвондейл нервно обернулся. Бойцы, стоящие в зале, начали скандировать "да!" из тени.
  — Оберштурмфюрер Рип Ван Винкль, — голос Майора не был громок, но без труда перекрыл чудовищный рев толпы.
  — Я, мой Майор!
  — Как там поживает юная фройляйн?
  Рип смутилась и ответила после краткой паузы:
  — Кажется, ей нездоровится. Она отказывается выходить из своей комнаты.
  — Неужели? Ну, этого следовало ожидать. Очень скоро Грааль наполнится, а ее страдания окупятся сполна.
  Тут в разговор вновь вмешался Док:
  — Господин Майор, а не думаете ли вы, что без Алукарда война будет слишком быстрой и легкой?
  — Да, глупый мальчишка, пожалуй, немного подпортил мне карты, — задумчиво откликнулся Монтана. — Но я не думаю, что он сделал это, чтоб испортить план — Шредингер был безукоризненно предан мне. Просто он пустоголов, как любая кошка. Но считаю ли я, что без Алукарда мы не получим должного удовольствия от войны? О нет, мой друг! Вы же сами видели, сколько у нас прекрасных, изумительных, восхитительных врагов. Эта война... Она, без сомнения, затмит все, что случалось с этим миром прежде. И позвольте заверить вас, Док: столько крови, сколько увидите вы, никогда никто не видел. И уже не увидит, — Майор встал и раскинул руки, словно хотел обнять разом всех, кто находился в зале. — Друзья мои! Поприветствуем же наступающую ночь. Отныне и навсегда она не будет знать конца. Нас ждет последняя война этого мира!
  И в ответ на эти страшные слова чудовищная армия разразилась таким ревом, что казалось, будто где-то далеко внизу сама земля содрогнулась в тревожном сне.
  
  
  В Лондоне была глубокая ночь. Темнота, разлившись по улицам подобно чернилам, убаюкала даже бессонные очи фонарей. В дышащем осенью небе не видно было звезд за облаками, и отсутствие месяца знаменовало новолуние.
  Интегре казалось, что она единственный в городе человек, бодрствующий этой ночью. Как она ни старалась, уснуть у нее не получалось. Бессонница и танец потрескивающего в камине огня рисовали на ее лице длинные усталые тени. Она сидела в гостиной, невидящим взглядом уставившись в темное окно, словно скованная невидимыми цепями уныния.
  Этажом выше в своей спальне точно так же не спала Арквейд. Такие безлунные ночи давались ей сложно. К тому же сегодняшний день подкинул ей несколько совсем невеселых поводов для размышления. Исчезновение Алукарда, как ни странно, повлияло на нее не слабее, чем на Интегру. И если раньше белая принцесса относилась к грядущей войне без должной серьезности, теперь она как-то прониклась желанием принять в ней участие.
  Ею двигало, конечно, не чувство мести. Но теперь Арквейд, несомненно, была лично заинтересована в конфликте семейства Хеллсинг и Миллениума.
  К тому же одна сумасшедшая идея не давала ей спать. Она все думала, приходила ли эта мысль в голову Интегре, или это только она сошла с ума из-за исчезновения Алукарда. В конце концов, она не выдержала, встала с постели и бесшумно спустилась в полутемную гостиную, где и застала неподвижно сидящую хозяйку дома.
  — Интегра, — позвала Арквейд негромко, и сэр Хеллсинг повернула к ней голову. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и казалось, что между ними лежит непреодолимая пропасть. Тень разделяла двух женщин, ясно обозначив одну из них как дитя дня, а другую — ночи.
  — Прости, что отвлекаю тебя, — продолжила белая принцесса после паузы. — Возможно, ты уже хотела идти спать...
  — Нет, — кратко проговорила Интегра, вновь направив взор на окно. — Я не могу.
  И снова тишина. В конце концов, Арквейд смогла лишь выдавить из себя:
  — Понимаю.
  — Что ты хотела? — Все так же не глядя на собеседницу спросила Интегра.
  — Знаешь, — без особой уверенности откликнулась последняя из Шинсо, — мне тут в голову пришла одна идея. На счет Алукарда...
  Хеллсинг вздрогнула, словно ей дали пощечину. Даже простое упоминание этого имени вгоняло острые иглы в ее сердце. Арквейд замолчала, не уверенная, стоит ли ей продолжать говорить. Но, по видимому, она решила, что будет только хуже, если она не доведет дело до конца.
  — Так вот. Алукард ведь когда-то давно был человеком, верно? Он ведь мертвый апостол.
  — Это так, — хрипло ответила Интегра. — Граф Дракула, до того, как превратиться в вампира, был валашским господарем Владом Цепешем. Так говорят легенды и записи моего деда.
  — Значит, теоретически он может быть у Трона Героев.
  Интегра вновь взглянула на Арквейд, недоуменно подняв брови. Истинный предок сказала сейчас нечто, чего Хеллсинг понять не могла. Арквейд пояснила:
  — Я говорю о том месте, где собраны все героические души человечества. Если Алукард — Влад Цепеш — когда-то был человеком... Он ведь оставил о себе большую славу в сердцах людей, так? Это значит, что он может быть призван как слуга в войне за Грааль.
  — О чем ты... говоришь?
  Кажется, Интегра начинала понимать, к чему клонит Арквейд.
  — Ты предлагаешь призвать Алукарда... как Слугу Грааля?
  — Нет, — Белая принцесса покачала головой.
  — Тогда...
  — Вы не сможете призвать Алукарда, потому что он мертвый апостол, — раздался неожиданно голос в одном из темных углов гостиной. Интегра и Арквейд подпрыгнули от неожиданности. Повернувшись к источнику звука, они смогли рассмотреть едва различимую человеческую фигуру.
  Арквейд одним движением, таким быстрым, что оно было неразличимо людскому взгляду, оказалась рядом с Интегрой. Принцесса истинных предков не казалась Хеллсинг хорошей защитницей, но поскольку Алукард... отсутствует...
  — Кто ты? — Голос Арквейд звучал низко, с непривычной угрозой. Интегра поразилась, услышав его.
  — Не ваш враг, — мягко проговорил стоящий в тени человек. И добавил, хмыкнув, — маленькая принцесса.
  Незнакомец сделал шаг вперед. Свет огня, как ни в чем не бывало потрескивающего в камине, упал на него, и обе девушки — вампирша и человек — издали одинаковый удивленный звук, означавший узнавание.
  — Я знал, что идея вернуть главный козырь семьи Хеллсинг придет в одну из ваших очаровательных голов, — сказал с улыбкой Зелретч. Стоящий здесь собственной персоной, он являл собой картину одновременно уместную и невероятную. — Поэтому и решил навестить вас.
  — Как вы...
  — Ну, я же маг, — Зелретч взглянул на Интегру с усмешкой. Впрочем, она сочла ее не слишком оскорбительной. — И к тому же такой же вампир, каким был ваш слуга. Он ведь вам показывал свои фокусы, не так ли?
  Сказав это, маршал-волшебник вновь повернулся к Арквейд.
  — Итак, на счет Алукарда, — проговорил он негромко, откашлявшись. — Строго говоря, он служитель Гайи, а не Алайи. Если вы хотите призвать вампира, у вас ничего не выйдет. Но Дракулу-человека — Влада Цепеша — призвать возможно. Для этого вам даже не нужна особая подготовка: Грааль все сделает сам. Вам нужен только катализатор. Какая-то вещь, которая принадлежала Алукарду. С этим-то у вас проблем, уверен, не возникнет.
  Некоторое время Интегра сидела неподвижно, а затем медленно встала и, не сказав ни слова, прошла мимо Арквейд и Зелретча к выходу из гостиной. Оба последовала за ней, и вскоре они стояли в просторном подвале, где обитал Алукард. На сиденье огромного, похожего на трон кресла лежала пара пистолетов, словно хозяин отлучился на секунду, оставив оружие дожидаться себя.
  Касулл. Да, этот пистолет, пожалуй, годится. Алукард пользовался им долгое время, и оружие помнило руки своего хозяина; оно словно впитало в себя часть его личности. Так что все должно было сработать.
  Не могло не сработать.
  Интегра все так же медленно приблизилась к креслу-трону и осторожно взяла Касулл в руки, оставив его "брата" лежать на месте. Она повернулась к Арквейд и криво ухмыльнулась:
  — Думаю, это сойдет для ритуала.
  Принцесса Шинсо только молча кивнула в ответ.
  
  
  Вскоре все приготовления были завершены. Круг призыва Арквейд рисовала на полу в подвале сама, Интегра лишь наблюдала за ней, расположившись в огромном кресле Алукарда. Ее била крупная дрожь — с одной стороны, здесь было довольно прохладно (вампиры на температуру воздуха внимания, само собой, не обращают), а с другой... у нее по спине бежали мурашки от мысли, что она замешана в каком-то непонятном магическом ритуале.
  Зелретч занял позицию неподалеку от принцессы, изредка подсказывая ей, если замечал какие-то серьезные огрехи.
  — Круг призыва, — говорил он наставительным тоном, — главная часть ритуала. Практически это единственное, что зависит от Мастера напрямую. Если есть круг — Грааль позаботится о Слуге.
  Наконец, Арквейд поднялась на ноги и отряхнула с рук пыль. Она взглянула на Интегру и кивнула ей — молча и без своей обычной жизнерадостной улыбки. Только одно это должно было показать Хеллсинг, сколь серьезно дело, в которое они ввязываются.
  По договоренности официальным мастером призванного Дракулы должна была стать Арквейд. В отличие от Интегры, в которой не было ни капли магической энергии, дочь Багряной Луны была гораздо лучшим кандидатом в мастера.
  Главное, чтобы сам Алукард — то есть нет, Влад Цепеш — признал ее своей хозяйкой. Интегра сомневалась, что грозный валашский князь вообще способен терпеть чью-то власть над собою. Но в данном случае у него не было выхода.
  — Что ж, приступим, — негромко проговорила Арквейд, но ее голос эхом разнесся по подвалу, отразившись в темных углах. Зелретч кивнул.
  — Да, пора, — в тон ей откликнулась Интегра, встав на ноги. Но пришло еще немного времени, прежде чем Арквейд начала читать заклинание призыва.
  — Услышь мои слова, — говорила она. Не было больше ветреной и наивной девушки. В круге стояла белая принцесса Шинсо, величественная и могущественная, какой ее помнил мир почти тысячу лет назад. — Моя воля пусть создает твое тело, твой меч пусть вершит мою судьбу.
  Стоявший возле Арквейд Зелретч улыбался. Интегра видела эту улыбку на его лице, и от нее Хеллсинг охватывала необъяснимая тревога.
  — Если ты слышишь зов Грааля, — продолжила дочь Багряной Луны. Ее голос становился все сильнее, он словно громом отдавался в ушах Интегры. — Если подчиняешься моей воле, ответь мне!
  — Я клянусь, что стану всем добром этого мира и одолею все зло. Ты, запечатанный на семи небесах тремя великими словами силы, — когтем она разрезала свою ладонь, и несколько капель крови упали на пол, — выйди из замкнутого круга, защитник небес!
  Последнее эхо отзвучало в пустоте подвала, и настала пронзительная тишина. Арквейд и Интегра посмотрели друг на друга в недоумении, и Хеллсинг открыла рот, чтобы сказать, что у них что-то не получилось. Но ни звука не сорвалось с ее губ, потому что магический круг, прежде практически не видимый во мраке, неожиданно вспыхнул ослепительным светом. Откуда не возьмись подул сильный ветер, закрутив в вихре легкие облачка стелящегося в полу тумана — тоже непонятно откуда возникшего в закрытом помещении.
  Свет, полный магической энергии, залил все кругом, и на секунду Интегре, безуспешно защищающей глаза ладонями, показалось, что она ослепла. И все же она продолжала вглядываться в свет, отчаянно щуря глаза. Она вскочила на ноги, но все равно едва различала фигуру Арквейд. Раньше ей казалось, что вампирша стояла не так уж и далеко, но теперь она ощутила себя отрезанной от нее и от всего остального мира.
  Секунды превратились в часы, замедлив свой бег, словно время в недоумении остановилось в этом странном месте. Но вдруг Интегра услышала голос, показавшийся ей хорошо известным и одновременно совершенно незнакомым. Глубокий мужской голос; по спине от него бегут мурашки, а на руках встают дыбом волосы. Этот голос всегда внушал Интегре страх. С тех самых пор, когда она впервые услышала его в этом же самом подвале. Это было почти десять лет назад.
  Голос спросил:
  — Ответь мне, ты ли мой Мастер?
  Повисла пауза, и Интегре подумалось, что Арквейд, наверное, в шоке, раз не может ответить. Постепенно ослепительный свет начинал тускнеть, и Хеллсинг смутно различила две фигуры. Одна из них стояла совсем близко к магическому кругу, а другая — в самом его центре.
  Интегра почувствовала, как ее сердце пропустило пару ударов. Она вся подалась вперед, пытаясь скорее разглядеть вторую фигуру. В это время Арквейд, наконец, нашла в себе силы ответить на вопрос, но ее голос прозвучал глухо и не слишком уверенно.
  — Да. Да, я твой Мастер.
  И вновь тишина. На негнущихся ногах Интегра сделала шаг у кругу.
  — Алукард? — Спросила она тихо, и ее голос прозвучал неожиданно для нее самой. Она не помнила, когда в последний раз говорила так жалобно, словно маленькая девочка. Это было столь странно, что Интегре на миг стало стыдно и противно, но эти чувства быстро отступили под напором других, более уместных, и сэр Хеллсинг более не задумывалась о пустяках. — Алукард, это ты?
  Теперь уже свет померк окончательно, и лишь линии магического круга разгоняли тьму подвала тусклым своим сиянием. Интегра увидела во мраке высокого мужчину. Да, несомненно, они призвали того, кого надо. Но это был не Алукард, а тот человек, которым он был при жизни. Граф Дракула, государь Влад Цепеш, знаменитейший из валашских князей, чья слава превзошла даже известность его отца.
  Он был облачен в тяжелые доспехи темного металла; его волосы и полы плаща слегка шевелил еще не утихнувший магический ветер. Глаза Дракулы неотрывно смотрели на его Мастера. Сердце Интегры уколола игла непонятного ей ранее чувства. Неужели это... ревность? Смешно.
  Да, он смотрел на Арквейд так, как прежде Алукард смотрел только на нее, Интегру. В этом было нечто глубоко неправильное. Интегра даже не могла толком сказать, что именно ее так возмущало. Да и времени на то, чтобы это обдумать не было.
  И еще кое-что отличало этого Дракулу от ее Алукарда. Он не улыбался. Совсем. На его лице застыла непроницаемая маска отчуждения. Это было так странно: видеть на знакомом лице столь непривычное выражение. Словно это был другой человек.
  Но это ведь и был другой человек. Не забывай об этом, Интегра.
  Медленно Дракула перевел взгляд с Арквейд на Интегру, и на лице его как будто что-то дрогнуло, но он не сказал ни слова и вновь взглянул на Арквейд.
  — Мой Мастер, — проговорил он голосом, так похожим на голос Алукарда, но с совершенно другой интонацией. — Я ответил на твой призыв и отныне я твой Слуга. Укажи мне на врага и направь мое оружие, чтобы я смог защитить тебя и принести тебе Великий Грааль. Ведь так велит наш договор.
  — Я... — Арквейд растерялась. Видимо, она тоже не совсем ясно представляла, кого именно они призывают. И теперь общение с Дракулой давалось ей еще труднее, чем с прежним Алукардом.
  Оторвав взгляд от только что призванного Слуги, Арквейд попыталась отыскать глазами Зелретча. Но маршал-волшебник как сквозь землю провалился.
  Возможно, решил, что раз его миссия здесь выполнена, задерживаться здесь больше нет нужды.
  — Какой у тебя класс? — Перебила ее Интегра, по старой привычке обращаясь к слуге напрямую. И лишь когда холодный взгляд Дракулы ожог ее лицо, она поняла, что это больше не ее слуга.
  — Мастер, должен ли я ответить на сей вопрос? — Спросил Дракула у Арквейд, вновь взглянув на нее. Та лишь слабо кивнула, и тогда он вытянул руки вперед, и в них появилось два пистолета — те самые, которыми пользовался вампир-Алукард. — Я Арчер, — сказал Дракула спокойно. — Думаю, я легко мог бы быть призван, как Лансер, благодаря своей репутации колосажателя, но почему-то не сложилось.
  И впервые его лицо — лицо Дракулы — посетила хорошо знакомая Интегре улыбка. Алукард вернулся.
  
  
  — Эта история нравится мне все больше и больше, — голос, сказавший эти слова, принадлежал явно очень юному созданию. Тем страннее было слышать их здесь, на крыше, среди ночи.
  Однако девочку-подростка странность ситуации, похоже, совершенно не волновала. Она сидела, свесив худенькие ножки, на самом краю, и без какого-либо страха смотрела вниз, на спящий город. Черные ботиночки, бывшие модными, кажется, в прошлом столетии, так и болтались туда-сюда.
  Ночной ветер играл прядями ее волос, таких длинных, что казалось, они достанут до земли, если девочка решит сбросить их вниз, как в сказке о Рапунцель. Только в отличие от светловолосой принцессы, волосы юной леди были абсолютно черны.
  В них даже не было никакого блеска; они казались сотканными из предначальной тьмы и, спокойно лежащие подле своей хозяйки, являли собой саму ночную бездну.
  Глаза же юной леди, как и у всякого уважающего себя вампира, были красными. На бледном лице в обрамлении черных волос они казались запретными плодами из священного сада.
  Как и те плоды, они несли смерть любому, кто будет очарован ими.
  — С каждой минутой становится все интереснее, правда же? Давненько мне не встречалось таких непредсказуемых сюжетов! — Если на крыше и присутствовал собеседник, к которому обращалась девочка, видно его не было. Кроме ее собственного веселого голоса и дыхания ночи, не слышно было ни звука. Казалось, весь мир в молчаливом восхищении сосредоточился на ней, на ее алых глазах и искренней, такой веселой и беззаботной, улыбке.
  Нечеловечески изящным движением девочка поднялась на ноги и закружилась в каком-то неописуемом танце. Несмотря на то, что девочка выглядела абсолютно невинно, каждое ее движение говорило об опасности. Она, эта опасность, словно бы вступала в конфликт с мирным и хрупким видом ребенка; не было в мире чего-то столь же противоречивого по своей сути.
  Девочка танцевала в ночной тиши. Ее волосы вились за спиной, словно черные крылья. Зрелище было настолько же прекрасное, насколько и...
  ...Чудовищное.
  Словно осознавая собственный парадокс, девочка неожиданно засмеялась. Этот смех был кристально чистым, ангельским, но мир в этот момент словно дал по тормозам. Будто поезд, идущий по железной дороге, вдруг попытался остановиться на полном ходу по воле безумного машиниста.
  Если она и была херувимом, то явившемся прямиком из адской бездны.
  Девочка прервала свой танец, изящно раскинув руки. Подняв лицо и глядя в небеса, в то самое место, где висела невидимая черная луна, отвернувшая от земли лицо, она сказала:
  — Ах! До чего чудесно, до чего весело! Наконец-то я, Альтруж Брюнстад, смогу хоть немного развлечься. В последнее время мир стал таким скучным...
  С этими словами темная принцесса мертвых апостолов отвернулась от лежащего у ее ног мира. Она вглядывалась во мрак, хоть и было очевидно, что там ничего нет. Однако девочка вновь улыбнулась, словно знала, что что-то там точно есть.
  — Пора начать веселье, — теперь она говорила совсем негромко. Если бы ветер осмелился, он мог легко перекрыть ее тихий голос. Но ветер молчал. Девочка неторопливо прошла по краю крыши, словно выбирая место получше. Затем она вновь повернулась к месту, где ничего не было. — Как считаешь, а, мой Слуга?
  А спустя мгновение девочка исчезла. Человеческому глазу ее движение было неразличимо; но если наблюдающий был не человеком, он мог бы заметить, как Альтруж сделала шаг назад и покинула крышу самым быстрым способом — спрыгнула вниз.
  Никто не бросился за нею следом, чтобы остановить или хотя бы проверить, разбилась ли она, упав с такой высоты. Однако чей-то голос ответил на ее последний вопрос:
  — Разумеется, мой Мастер.
  
  II
  
  Фуджи-нее смотрела на Широ так, словно он был сумасшедшим. Ей явно было нелегко понять, о чем идет речь.
  — Вы — что? — Переспросила она осипшим голосом. Казалось, она даже позабыла об огромном количестве всевозможных яств, расставленных перед нею на кофейном столике.
  — Нам с Сакурой придется задержаться здесь, в Лондоне, — повторил Широ то, что уже сказал. Однако Тайга продолжала смотреть на него абсолютно пустыми глазами, так что он понял: повторять придется еще множество раз.
  — Но... — Неожиданно взгляд Фуджимуры прояснился. Она по-прежнему говорила неуверенно, однако теперь она хотя бы пыталась осмыслить ситуацию. — Вы не можете. Документы...
  — С документами все в порядке, Фуджи-нее, — спокойно проговорил Широ, бросив взгляд на Эль-Меллоя, делившего с ними один стол. Лорд-профессор флегматично помешивал свой кофе, делая вид, что его нисколько не касается происходящее. — Нам просто нужно остаться еще ненадолго.
  — Но ведь сегодня мы уже уезжаем, — сделала еще одну робкую попытку Фуджимура. Она взглянула на Сакуру, Рин, Сэйбер и Райдер — на каждую по очереди. В конце концов, ее взгляд уткнулся в Эль-Меллоя. На лице Тайги появилось странное выражение. Широ подумал, что, наверное, именно такое выражение появляется на морде тигра, выбравшего свою жертву. И как только эта мысль пришла ему в голову, Тайга пошла в атаку: — Может быть, вы мне объясните, что здесь происходит?
  Возможно, Широ никогда этого не замечал или делал вид, что не замечает. Но Фуджимура Тайга по своей сути была хищником, как и все остальные члены ее семьи. От них она унаследовала особые инстинкты. Широ полагал, что именно они помогали Фуджи-нее определять человека, которому лучше всего предъявлять претензии.
  Эль-Меллой был именно таким человеком. В пользу этого говорило сразу несколько вещей. Во-первых, в отличие от ее учеников он был взрослым; во-вторых, раз уж он оказался с ними за одним столом — он был во всем этом замешан.
  Лорд-профессор поднял тяжелый, неприветливый взгляд на Фуджимуру. От одного только его вида обычному человеку стало бы как минимум неуютно. Но Широ вдруг понял, что Тайга, эта странная женщина, которую он знал столько лет, не являлась обычным человеком.
  То есть он, конечно, и раньше это знал. Иногда она вела себя так, что хотелось биться головой об стену или провалиться сквозь землю...
  Но сейчас ему показалось, что он увидел ее впервые.
  Настоящая Тайга умела вселять страх.
  В ней не было ни грана магической энергии. С точки зрения волшебного мира она была совершенно нормальным, заурядным человеком. Но мир одним волшебством не исчерпывается. Во всей этой кутерьме Широ начал как-то забывать столь простую вещь.
  Сейчас, глядя на Тайгу и Эль-Меллоя, он видел людей, равных друг другу. Их обоих окружала аура силы; юный Эмия не мог подобрать достойного описания этому явлению.
  Тайга была не просто его учительницей или опекуном. Она была человеком из дома Фуджимура, человеком, у которого была власть. Возможно, она отказывалась от нее, но кровь не обманешь.
  — Я не могу вам объяснить, в чем дело, — сказал Эль-Меллой, спокойно откинувшись на спинку стула.
  — Почему? — В голосе Тайги послышалась ярость. Рин и Сакура смотрели на нее во все глаза. Широ в душе пожалел их обеих: вряд ли они могли предполагать, что их наивная, жизнерадостная и прожорливая учительница английского может быть такой пугающей. Даже Сэйбер бросила на Фуджи-нее удивленный взгляд.
  — Ну, если бы я мог ответить на этот вопрос, вы бы его вообще не задавали, — на лице лорда-профессора появилась холодная улыбка. Фуджимура сжала кулаки, и на мгновение всем присутствующим показалось, что она набросится на Эль-Меллоя, словно дикая кошка.
  Но ничего подобного не случилось. Тайга на секунду закрыла глаза, и Широ мог поклясться, что слышит, как она считает про себя. В конце концов, она с трудом выдохнула, выпустив вместе с воздухов душащую ее ярость, и открыла глаза.
  — Широ, — сказала она спокойно, но без улыбки. Голос ее прозвучал бесцветно, — я хочу поговорить с тобой.
  Она встала, показывая, что намерена разговаривать с подопечным наедине. Юный Эмия, терзаемый самыми неприятными предчувствиями, поднялся на ноги и последовал вслед за учительницей.
  Выйдя на улицу, Тайга резко обернулась, и Широ с некоторым облегчением обнаружил, что она вновь стала тем, кем он ее знал: обычной Фуджи-нее. Хотя она выглядела встревоженной, она уже не казалась такой страшной, как минуту назад.
  — Широ, — сказала она, — ты же понимаешь, что я не могу вас бросить. Одно дело — разрешить вам в одиночку ездить по городу, и совсем другое — позволить вам здесь остаться.
  Она выглядела несчастной.
  — Мы уже не дети, Фуджи-нее, — мягко ответил Широ.
  — Тебе напомнить законы Японии? — Несмотря на беспокойство, Тайга улыбнулась.
  — Мы все взрослые, — стоял на своем Эмия. — И имеем право остаться здесь, если с документами все в порядке.
  Учительница тяжело вздохнула. Наконец, после недолгой паузы она проговорила:
  — Я даже не буду спрашивать, как вам удалось проделать такие фокусы с документами, и кто за всем этим стоит. Но, — ее голос зазвучал серьезно, — я все еще твой опекун и буду им, пока тебе не исполнится двадцать, — она сделала краткую паузу. — Если я скажу, что не могу позволить тебе остаться здесь, что ты сделаешь?
  Широ вздрогнул. Глаза Тайги Фуджимуры словно заглядывали ему в самое сердце.
  — Тогда я сбегу, даже если для этого мне нужно будет с тобой драться, — ответил он искренне. Страдание, которым была пронизана улыбка, появившаяся на лице Тайги после этих слов, ранило его в самую душу.
  Это было хуже, чем попасть под меч Берсеркера. Но Широ знал, что выдержит. Не мог не выдержать.
  — Ты всерьез считаешь, что сможешь меня победить?
  — Ну, у меня ведь есть Сэйбер, — Эмия знал, как фальшиво звучит его шутка. Но, как и Тайга, он не мог позволить себе раскисать.
  — Я знала, что это когда-нибудь случится, — все еще улыбаясь той же невыносимой раненной улыбкой, произнесла Тайга. — С тех пор, как мы обнаружили тебя на веранде рядом с мертвым Кирицугу-саном. Вы оба немного другие — я всегда это понимала, — Фуджи-нее говорила, глядя куда-то мимо Широ. Голос ее неожиданно задрожал. — Но ты требуешь от меня невозможного.
  — Я знаю. Но так надо.
  Тайга опустила голову.
  — Тогда я тоже никуда не поеду.
  — Нет.
  — Я останусь с тобой.
  — Нельзя.
  — Почему? — Широ не ответил. Тайга подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он с удивлением обнаружил слезы, стоящие в ее глазах.
  Она плакала.
  Неунывающая, воинственная, беззаботная, жизнерадостная Фуджимура Тайга плакала впервые с момента их знакомства.
  Наверное, она поняла, что проиграла.
  Человек, за которого она несла ответственность последние пять лет, стал взрослым. Она давно это осознала. Эмия Широ перестал в ней нуждаться задолго до сегодняшнего дня. В сущности, он никогда в ней и не нуждался. Он всегда умел заботиться о себе сам.
  Но сейчас все изменилось. У Широ случилась беда, и она, Тайга, никак не могла его защитить. Наоборот, ее присутствие может навредить ему. Она знала об этом.
  У нее ведь были инстинкты.
  — Широ, ты дурак, — сказала Тайга. И когда тот, о ком она больше не могла заботиться, обнял ее, она заревела так, словно была тигрицей, у которой отнимают тигрят.
  
  
  Широ вернулся в кафе, где оставил своих спутников. Они удивленно взглянули на него, возможно, ожидая увидеть рядом с ним Тайгу.
  — А где Фуджимура-сэнсей? — Спросила Сакура. Со вчерашнего дня она практически не разговаривала, но отсутствие Тайги заставило ее прервать молчание.
  Широ был рад, что этот вопрос задала именно Сакура, по нескольким причинам. Одна из них заключалась в том, что он боялся, что непростая ситуация, в которой они все оказались, замкнет ее в себе. Из всех присутствующих Сакура была наиболее беззащитна; Широ не мог позволить, чтобы происходящее ударило по ней.
  Но по всему выходит, что он не мог поступить с ней, как с Тайгой — то есть просто отослать обратно в Фуюки. Таким образом он не сможет защитить ее полностью. В сущности, он и Тайгу не сможет так защитить; смешно думать, что в Фуюки будет безопаснее, чем в любом другом месте мира. Рано или поздно эта безжалостная война дойдет и до Японии. Она никого не минует.
  Но, по крайней мере, для Тайги Широ удалось отвоевать небольшую отсрочку. Для Сакуры он не сможет сделать даже этого.
  — Она уже ушла, — мягко ответил он. Он попытался улыбнуться Сакуре, и она сделала то же самое. От ее теплой улыбки на душе становилось немножко легче.
  — Тогда и нам пора, — Эль-Меллой резко поднялся на ноги. Присутствующие посмотрели на него с легким непониманием — все, кроме Рин. Похоже, глава семьи Тосака была единственной в этой компании, кто хоть немного понимал, что творится в голове лорда-профессора. Тот скривился, и на его лице появилось очень неприятное выражение. — Вы же не думали, что я пришел сюда только для того, чтоб уладить ваши дела? — Спросил он раздраженно. — У нас с вами еще куча всего, что нужно сделать, пока еще есть время. Вот, например...
  В его руках появился лист бумаги. То есть нет, это был конверт — конверт с печатью. Широ подумал, что ему теперь придется видеть такие штуки гораздо чаще, когда Эль-Меллой протянул ему этот конверт.
  Внутри оказалось письмо. То есть это не было настоящим письмом — скорее, записка. Однако бумага была хорошей, и несколько слов, выделявшихся на ней, были выведены твердой рукой с очень красивым, ясным почерком. Широ прочитал их:
  
  Лорду Эль-Меллою II
  
  Прошу Вас зайти в мой особняк 12 сентября, после полудня. Есть дела, которые нам нужно обсудить в связи со складывающимися обстоятельствами. Возьмите с собою Мастеров.
  
  И. Ф. В. Хеллсинг
  
  Широ внимательно перечитал подпись. Перед глазами не сразу появился образ, стоящий за ней. Образ светловолосой женщины, которую все называли Интегрой Хеллсинг.
  Передав записку вместе с конвертом Тосаке, Широ вновь посмотрел на Эль-Меллоя. Тот, не скрываясь, разглядывал его, словно пытаясь понять, что именно представляет собой этот мальчишка и чего от него можно ожидать.
  — Нас приглашает Интегра Хеллсинг-сан? — Уточнил Широ.
  — Сэр Интегра Хеллсинг, — поправил его Эль-Меллой, поморщившись. На его лице проступило выражение неподдельного отвращения. — Ненавижу эти ваши японские словечки... Не сан, а сэр. Называй эту женщину так, если не хочешь проблем. Хоть семья Хеллсинг и не является частью магического мира, у нее есть такое влияние и такая сила, что с ними считаются на самых верхах Ассоциации Магов. Такой сопляк, как ты, не имеет права даже открывать рта в присутствии кого-либо подобного.
  Все замерли. Такая неприкрытая агрессия, вызванная непонятно чем, заставила Рин оторваться от разглядывания записки. Она с недоумением взглянула на куратора, но прежде, чем она успела хотя бы открыть рот, кто-то вскочил на ноги и гневно воскликнул:
  — Не смейте так говорить с Эмией-сэмпаем!
  И тут же:
  — Прекратите немедленно.
  Широ ошеломленно обернулся. Сэйбер, нахмурившись, смотрела на Эль-Меллоя. Ее губы были сжаты в тонкую линию. Она была весьма рассержена. Но еще больше Широ поразила Сакура.
  Она стояла, опираясь руками о столешницу. Райдер схватила ее за рукав и дергала, пытаясь отвлечь ее, но девушка не обращала на Слугу ровным счетом никакого внимания. В ее глазах, направленных на лорда-профессора, плескалась неприкрытая враждебность.
  Привлеченные шумом, другие посетители кафе обернулись к ним, прервав свои мирные беседы. Какая-то официантка с тревогой обернулась, едва не выронив папки с меню.
  Их странная компания определенно привлекала лишнее внимание.
  — Сакура, — Рин, подобно Райдер, тоже дернула ее за рукав с другой стороны. Беспокойство, прозвучавшее в голосе Тосаки, похоже, привело Мато в чувство. В ее пустые глаза вернулся блеск, и она с испугом взглянула на Широ.
  А тот вновь посмотрел на Эль-Меллоя. Он вел себя так, словно ничего не произошло. Лорд-профессор с интересом разглядывал Сакуру, как до того Широ, словно теперь пытаясь определить, на что способна она.
  — Ладно, дамы, — проговорил, в конце концов, Эль-Меллой, — я вижу, что огорчил вас. Прощу меня извинить. Этого больше не повторится.
  Он улыбнулся довольно неприятной улыбкой, так что всем стало ясно, что извинения были принесены неискренне. Но так же всем было понятно, что сейчас не самое лучшее время затевать ссору.
  — Широ, — позвала Сэйбер. Ее голос звучал холодно, — я не доверяю этому человеку. Нам не стоит иметь с ним никаких дел.
  Что ж... Широ был с нею абсолютно согласен. Но что он мог поделать? Эль-Меллой, несомненно, был на их стороне. Они не могли ему доверять, это правда, и Широ готов был побиться об заклад, что лорд не доверяет им тоже. Но поскольку они оказались в одной лодке...
  Эмия никогда не отличался хорошим умением разбираться в людях, так он считал. Например, он не понял, что Мато Синдзи — его враг, пока тот не заявил об этом в открытую. Однако с тех пор Эмия Широ немного повзрослел. Он знал, что предчувствие относительно некоторых людей, ему не изменит. Так было с Тосакой и Илией.
  И с лордом Эль-Меллоем.
  Им ни за что не победить в войне, если они не будут держаться вместе. Это истина.
  Эль-Меллой взглянул на Сэйбер, и его лицо стало еще мрачнее прежнего, если такое вообще возможно.
  ...Он наверняка помнил ее.
  Широ не сомневался в этом. Тот, кого называли лордом Эль-Меллоем Вторым, бесспорно, помнил Слугу Сэйбер, Слугу человека, который был его противником в четвертой Войне за Святой Грааль. Слугу Эмии Кирицугу, Убийцы Магов.
  Он видел ее в деле. Он знал, что она собой представляет. Что она для него значит?
  Она была частью темного времени, и он тоже был его частью. Они оба принимали участие в той истории, окончание которой послужило началом его, Широ, истории.
  Все закончилось катастрофой и с нее же началось.
  Широ не представлял, что может связывать этих двоих, но связь была, вне всяких сомнений.
  И, пока он размышлял над этим, лорд-профессор спросил, обращаясь к нему:
  — Ну что? Мы будем разбираться, можно ли доверять мне, члену Ассоциации магов, или все-таки нанесем визит сэру Интегре Хеллсинг? Она наверняка нас уже ждет, — он бегло взглянул на часы, а затем вновь перевел насмешливый взор на Эмию-младшего и проговорил негромко, с убийственной интонацией: — Что скажешь, а, парень?
  
  
  Пожилой господин открыл перед ними ворота и повел рукой приглашающим жестом.
  — Добро пожаловать в особняк Хеллсинг, — проговорил он учтиво. — Мое имя Уолтер Дольнез, я дворецкий сэра Хеллсинг. Она вместе с другими гостями уже ждет вас. Прошу вас следовать за мной, господа.
  Другими гостями? Широ бросил озадаченный взгляд на Эль-Меллоя, но на его лице ничего не отразилось. Он был холоден и безэмоционален, словно камень. Пройдя мимо почтительно склонившегося дворецкого, он миновал ворота и решительно направился ко входу в особняк.
  Поколебавшись мгновение, Широ последовал за ним.
  Они увидели хозяйку дома в холле, куда она вышла, чтобы поприветствовать их. На ее лице, как и в прошлый раз, не было ни намека на улыбку, но слова, с которыми она обратилась к лорду Эль-Меллою, были безупречно вежливыми.
  Краткая церемония приветствия закончилась, когда мистер Дольнез закрыл за ними массивную дверь. Госпожа Хеллсинг пригласила их следовать за собою и провела в просторную гостиную, обставленную в венецианском стиле.
  Впрочем, как догадался Широ, просторной эта гостиная могла показаться когда угодно, но только не сегодня. Не сейчас, когда здесь собралось столько народу.
  — Я думаю, начать нужно с того, что я представлю вам присутствующих, — сказала Интегра, пройдя в середину комнаты, — чтобы нам всем было удобнее общаться друг с другом. И хотя большинство вы видели вчера на приеме, и это может занять некоторое время, но сделать это все же необходимо. Начну с себя, — она откашлялась. — Я — Интегра Фэйрбрук Вингейтс Хеллсинг, рыцарь Круглого Стола.
  Тут Широ бросил мимолетный взгляд на Сэйбер. Та не выглядела особенно удивленной.
  О чем он думает? Явно не о том, о чем следует.
  — Это — мои главные помощники. Уолтер Дольнез, мой дворецкий, Пип Бернадотте, начальник охраны, и Виктория Церас, — Интегра ненадолго замялась, решая, как лучше ее представить: — мой телохранитель.
  Широ переводил взгляд с одного лица на другое по мере того, как Хеллсинг называла имена и должности. Пожилой мистер Дольнез улыбнулся и коротко поклонился гостям. Мистер Бернадотте, одетый довольно странно, словно военный или исследователь, в шляпе, которую он даже не подумал снять в помещении, сидел в кресле, вальяжно откинувшись на спинку и заложив ногу за ногу; он поднял руку, чтобы отдать им честь двумя пальцами, при этом не сводя с них заинтересованного взгляда — особенно с девушек. Виктория Церас смущенно улыбнулась. Она не выгладила опасной, но то, как сверкали ее алые глаза, и то, что она составляла компанию погибшему вчера Алукарду, говорило о том, что она не была обычной милой девушкой, какой казалась.
  Широ хорошо помнил, как она управлялась с огромной пушкой.
  Интегра тем временем продолжала говорить:
  — Арквейд Брюнстад...
  — ...Меня называют истинным предком, — проговорила блондинка видя, что Хеллсинг опять задумалась. — Проще говоря, я вампир.
  Она выглядела такой беззаботной, что Широ мог подумать, что она шутит. Однако он видел ее вчера и понимал, что она тоже не относится к разряду безобидных созданий.
  Но ее улыбка выглядела такой светлой и искренней, что ею просто невозможно было не залюбоваться. Кто же она такая на самом деле?
  — Епископ Энрико Максвелл, глава Тринадцатого отдела Искариот в Ватикане, — мужчина в церковных одеждах, оскорбивший Интегру в музее, бросил на Широ и остальных презрительный взгляд, но промолчал.
  — Отец Александр Андерсон, так же Искариот, — огромного роста человек, в отличие от начальника, улыбнулся ребятам вполне дружелюбно. Выглядел он внушительно, и его лицо, покрытое щетиной, с пересекающим щеку шрамом, могло бы вселить ужас в любую душу, если бы не улыбка.
  — Хайнкель Вольф и Такаги Юмико, оперативники Искариота, — две девушки, совсем молодые, стояли подле Андерсона. Хайнкель разглядывала Широ и остальных с отстраненным интересом, Юмико же, казалось, ни на что не реагировала. Ее фигура, поначалу привлекшая внимание Широ по причине того, что девушка носила японское имя, постепенно начинала казаться ему угрожающей. Он отвел взгляд, переключив внимание на остальных гостей.
  Интегра продолжала перечислять безразличным тоном:
  — Элезия Сиэль, сотрудница Агентства Погребения из Ватикана, — юная девушка, сидевшая в противоположном от Искариотов углу комнаты, подняла синие глаза, чтобы окинуть группу Эль-Меллоя кратким взглядом. Ее лицо не казалось лицом убийцы, но взгляд был холоден. Широ не был уверен, что находится в безопасности в ее присутствии.
  — Хм... Не уверена, что правильно расслышала ваше имя, сэр, — Интегра прервала монотонное перечисление, чтобы обратиться к мужчине, который стоял рядом с Сиэль. Как и Александр Андерсон он был очень высок. Широ чувствовал, что их присутствие попросту его подавляет. Хотя оба они вели себя очень дружелюбно, выглядели они при этом устрашающе.
  — Мистер Рассвет. Вы можете ко мне так и обращаться, — ответил гигант с мягкой улыбкой.
  — Хорошо, — в голосе Хеллсинг появился легкий намек на растерянность, но она быстро взяла себя в руки. — Мистер Рассвет, оперативник из Агентства Погребения. И, наконец, Кишуа Швейнорг Зелретч, маршал-волшебник.
  Интегра сделала паузу, словно желая убедиться, что никого не забыла. После чего она вновь повернулась к Эль-Меллою и его группе.
  — А теперь я хотела бы, чтобы вы тоже представились, — сказала она кратко.
  Лорд-профессор кивнул.
  — Мое имя — Вэйвер Велвет, я был Мастером в четвертой войне за Святой Грааль; большинству я известен как лорд Эль-Меллой Второй.
  Когда он замолчал, Широ почувствовал, что все взгляды сосредоточились на нем. Значит, теперь была его очередь.
  Сглотнув, он назвал свое имя и объяснил, кем является. Следующей была Рин.
  — Тосака Рин, глава семьи Тосака, — сказала она с достоинством, какого сложно было ожидать от столь юной девушки. — Мастер пятой войны.
  Дальше — Сакура. Ее голос был тих, но Широ не сомневался, что все, кто был в этом заинтересован, прекрасно ее расслышали.
  Затем пришла очередь Слуг.
  — Мое имя Артурия Пендрагон, — сказала Сэйбер спокойно. — Была призвана как Слуга Сэйбер Эмией Широ в пятой войне.
  — Я — Медуза Горгона, — в тон ей проговорила Райдер. — Слуга Райдер, призванная Мато Сакурой.
  Когда ее голос отзвучал, эта странная и такая долгая церемония знакомства была окончена. В наступившей тишине слово вновь взяла Интегра:
  — Итак. Я пригласила вас всех сюда, чтобы обсудить план дальнейших действий. Вчера Миллениум объявил нам войну и нанес первый удар. Так вышло, что под него попала я, но никто из вас не может быть так глуп, чтобы не понимать: теперь у всех у нас один враг.
  — Вообще-то, — раздался голос Энрико Максвелла, который перебил Интегру так небрежно, будто хотел заметить, какой сегодня чудесный денек, — вообще-то враг у нас не один. Мы все, — он обвел высокомерным взором представителей Часовой Башни; посланников Нарбарек; еретиков-протестантов; вампиров; и, улыбнувшись, развел руками, — тут враги друг другу. Никто из нас не может быть так глуп, чтобы этого не понимать.
  Его улыбка была откровенно издевательской. Он смотрел на Интегру так, словно получал искреннее удовольствие, унижая и дразня ее. И его абсолютно не интересовал тот факт, что обстановка в комнате была и без того накалена до предела. Все присутствующие знали, что Максвелл прав, и в любой момент эта ситуация могла перерасти в неостановимый конфликт.
  — Если так, то я могу лишь предложить вам покинуть этот дом и эту страну, — холодно проговорила Интегра.
  — Ну что вы, госпожа Хеллсинг, — с притворной мягкостью откликнулся Максвелл. — Разве я могу отказать себе в подобном удовольствии — наблюдать, как вы тут все возитесь друг с другом, словно щенки в грязи?
  Широ поежился. Атмосфера в комнате быстро становилась нездоровой. Все напряглись.
  — Хватит, Максвелл, — послышался вдруг чей-то голос. — Сейчас не время для того, чтобы поминать старые обиды.
  Это сказал Александр Андерсон. Он положил огромную руку на плечо епископа. Тот затих, что-то обдумывая, а затем приглушенно пробормотал нечто, и, еще раз ненавидяще посмотрев на Интегру, отвел взгляд в сторону.
  Хеллсинг помолчала, словно ожидая услышать от него еще какую-то колкость в свой адрес, а затем заговорила вновь:
  — Что ж... Раз с этим все, начнем, пожалуй. Кому есть, что сказать, прошу, говорите.
  
  
  Первым молчание нарушил Эль-Меллой.
  — Ну, я думаю, нам пригодятся любые сведения, — сказал он, откашлявшись, после чего достал из портфеля какую-то папку. — По полученным Ассоциацией магов сведениям можно судить, в каком именно направлении движется Макс Монтана. Здесь, — он передал документы Интегре, — содержатся данные, касающиеся погибших или пропавших без вести волшебников. Все инциденты имели место быть в текущую неделю.
  Широ припомнил, какое сегодня число. Они прибыли в Лондон 10-ого сентября, в пятницу. С тех пор прошло два дня, а значит, сегодня — 12-ое сентября, воскресенье.
  Интегра быстро пролистала бумаги и передала их Энрико Максвеллу. Тот взял их с таким брезгливым выражением на лице, словно одно прикосновение к этим документам могло заразить его колдовской ересью.
  — Я полагаю, что некоторые смерти связаны с нашей ситуацией, — продолжал говорить Эль-Меллой. — Выглядит так, словно над телами поработала стая взбесившихся монстров. По всей видимости, это вампиры. Но не похоже, что они охотятся, чтобы просто утолить свой голод.
  Арквейд нахмурилась, проглядев наконец дошедшую до неё папку.
  — Да, несомненно, это дело рук вампиров, — негромко подтвердила она.
  Эль-Меллой удовлетворенно кивнул.
  — Макс Монтана охотится на новых Мастеров, — сказал он.
  В комнате повисло молчание, прерываемое только шелестом бумаг, передаваемых из рук в руки.
  — Если даже и так, разве вампиры могут справиться со Слугами? — Наконец, спросила Интегра с сомнением. — У меня сложилось впечатление, что Героические души со всеми их фантазмами — довольно опасные противники, — взгляд ее холодных голубых глаз скользнул по Сэйбер.
  Арквейд усмехнулась. Зелретч тоже.
  — Есть вампиры, которым по зубам даже Слуги Грааля, — медленно проговорила Сиэль. — Те, которые являются верхушкой в их цепи питания.
  — Речь идет об истинных предках, не так ли? — Раздраженно бросил Максвелл. — Ну так единственный известный нам предок находится здесь, и, насколько я понимаю, он на стороне Хеллсинг.
  — Я на своей стороне, — вставила Арквейд.
  — Главное, что не на их, — многозначительно протянул глава Искариотов.
  — Я говорила не об истинных предках, — сказала Сиэль, бросив враждебный взгляд на Максвелла, — а про прародителей мертвых апостолов.
  — Чушь, — Максвелл вскипел. — Фриков Миллениума не стоит даже сравнивать с ними. Самый слабый прародитель размажет любого из них по стенке. А то и всех сразу. То же самое касается и Слуг.
  — А вы умеете недооценивать врагов, — задумчиво протянул Эль-Меллой.
  — В сущности, Ватикан только и занимается тем, что их недооценивает, — почти весело откликнулась Интегра.
  — Я считаю, что вам лучше не говорить таких вещей, пока мы еще здесь, — мрачно сказала Сиэль.
  — Здесь — это особняк Хеллсинг, юная леди, — напомнила ей Интегра.
  Вновь повисло молчание, в ходе которого присутствующие бросали друг на друга недружелюбные взгляды. И только Рин, Широ, Сакура и их Слуги смотрели на всех так, словно не могли поверить в происходящее. Люди, собравшиеся здесь для того, чтобы спасти мир от самой ужасной в истории человечества войны, ссорились, как дети в песочнице.
  — Так, а ну-ка хватит, — Зелретч хлопнул в ладоши, и все удивленно взглянули на него. — Если дело так пойдет и дальше, можно сказать, что этот ваш Монтана уже победил. Коли собираетесь устроить здесь драку между собой, не прикрывайтесь, по крайней мере, тем, что защищаете мир. Имейте хоть каплю благородства.
  Маршал-волшебник с ехидной улыбкой оглядел обращенные к нему лица. Широ был уверен, что старик сейчас подмигнул ему.
  — По поводу того, что сказал молодой Искариот, — Зелретч лукаво взглянул на Максвелла, — я могу вас уверить, что если бы любой прародитель мог справиться со всеми вампирами Миллениума разом, проблемы бы не было. По крайней мере, вы можете быть в этом уверены, потому что я — его усмешка из просто ехидной превратилась в сардоническую, — один из прародителей.
  — Так же, — добавил он после недолгой паузы, — вы можете быть уверены, что обычный мертвый апостол, скорее всего, не выжил бы в открытой схватке со Слугой. Заметьте, что я не говорю о прародителях в данном случае. Потому что если хотя бы один прародитель выступит на стороне наших врагов, наши проблемы удвоятся.
  — А теперь давайте определим для себя, что есть мертвый апостол. Это — идеальный убийца. Все вы здесь, так или иначе, смогли бы дать отпор вампиру, если тот решит вами закусить. Возможно. Но на самом деле, я считаю, что долго против мертвого апостола даже очень сильному человеку не продержаться.
  Прежде, чем кто-то успел ему возразить, Зелретч продолжил говорить:
  — Мастера в войне за Грааль — это люди. Наличие в их телах магических цепей имеет мало значения, когда речь идет о биологической принадлежности. Вампир — это профессиональный охотник на людей. Вы видите, куда я клоню?
  Широ начинал понимать. Действительно, все было так, как говорил старик. Если вампиры — совершенные убийцы людей, у них есть весомое преимущество. У них есть стратегия, сравнимая со стратегией Слуг класса Ассасин. Зачем им вступать в открытое противостояние с вызванными Граалем Героическими душами? Они ведь могут тихо уничтожить их Мастеров.
  Без поддержки магической энергии Слуги вскоре вернутся к Граалю без всякого вмешательства со стороны.
  Идеальный план.
  По спине Широ поползли мурашки.
  — Но если так, — Эмия почувствовал, как невидимая рука сжимает ему горло, перекрывая ход воздуху, — если так, что мы можем?
  Все взглянули на него. Его голос звучал странно: сипло и глухо.
  — Да, — вдруг проговорил Пип Бернадотте, задумчиво запуская пальцы под шляпу, чтоб почесать макушку. — Парень прав. Что мы можем-то? По всему выходит, что этот Монтана уже победил.
  Вновь повисло мрачное молчание.
  — Какое желание он может загадать? — Спросила Сиэль.
  — Вряд ли оно вам понравится, мисс, — мягко проговорил Уолтер Дольнез. — Каким бы оно ни было.
  — Это точно, — с чувством согласился — наверное, впервые — с протестантом Максвелл.
  — Желание Монтаны — не самая страшная беда, если бы речь шла просто о Святом Граале, — проговорил Широ негромко. Он взглянул на Рин. Она сидела с прямой, как стрела, спиной, и лицо ее было мертвенно бледным. Сакура рядом с ней казалась собственной тенью.
  — О чем ты говоришь? — Спросила Интегра, помедлив.
  Эмия-младший повернулся к ней, встретив ее холодный взгляд прямо, не скрываясь. Скрываться ему было не от кого. Он знал правду и ясно осознавал, что остальным тоже необходимо ее знать.
  — Он говорит о Граале, — проговорила Рин совсем тихо. — О том Граале, который достанется Миллениуму, если он победит.
  — Дети, — в голосе Максвелла послышалась угроза, которую он даже не собирался утаивать, — если вы не будете выражаться яснее, клянусь, вы не доживете до конца войны, чтобы узнать, победил Монтана или нет.
  Широ невольно усмехнулся. Возможно, это было бы и проще.
  Если бы он мог позволить себе такую слабость — погибнуть...
  — ...Он проклят.
  Опять воцарилась тишина. Широ ощущал, как раскаленные взгляды впиваются в его кожу, прожигают ее, пытаясь выпытать, вырвать из него правду. Если она нужна им, пусть получат.
  — Грааль проклят, — повторил он.
  — То есть эта штука... — Широ не понял, кому принадлежали сии слова.
  — Эта штука содержит в себе чистое зло, — проговорил он негромко. — Если Монтана доберется до него, мы все пропали.
  — Все зло этого мира, — услышал он голос. Взгляд Зелретча был направлен в никуда; он ни к кому не обращался. Если раньше он казался просто очень старым человеком, то теперь выглядел невыразимо древним. — Ангра Манью. — Взгляд волшебника вдруг прояснился. — Вот уж кто действительно может стереть Землю в порошок.
  Все замолчали, погруженные в невеселые размышления.
  Все потеряно.
  Каждый понимал это.
  Глупо пытаться противостоять подобной силе...
  Мир обречен. Он канет в черную бездну, растворится во тьме, и люди — вместе с ним.
  — ...Черт, — Выругалась себе под нос Хайнкель Вольф, но на этот раз никто не сделал даже попытки выговорить ей за это.
  — Вы, ребята, что-то быстро раскисли, — неожиданно послышался чей-то веселый голос. Присутствующие посмотрели на Александра Андерсона. Он взглянул на Широ с широкой улыбкой, от которой становилось не по себе. От нее так и веяло кровожадностью. — Что мы можем, спрашиваешь ты? Я отвечу тебе, мальчик. Единственное, что мы можем — это драться. Драться до конца.
  — Аминь, — Зелретч улыбнулся.
  
  
  — ...Хорошо, — наконец, проговорила Интегра. — Это и правда то, что мы действительно можем сделать.
  — Чтобы сражаться, нам нужны силы, — проговорил Эль-Меллой негромко. — Где мы их найдем?
  — Ну, мне кажется, ответ очевиден, — ответил Зелретч. — Пока что мы можем только попытаться компенсировать успехи Миллениума своими собственными. Если не опоздаем, конечно.
  Интегра поняла, к чему он клонит, и спросила:
  — Сколько Мастеров и Слуг уже уничтожено?
  Эль-Меллой еще раз быстро пролистнул свои бумаги.
  — Думаю, две-три пары. Вряд ли больше.
  — Отлично, — проговорила Интегра. — Еще можем успеть.
  Все присутствующие заволновались, переговариваясь. Эль-Меллой выхватил из кармана ручку и, перевернув один из документов, принялся писать прямо на нем, диктуя сам себе:
  — Если трое Слуг из семи уже уничтожено, значит, еще четырех мы можем призвать. Тогда у Монтаны ничего не выйдет, и мы сможем дать ему бой по нашим правилам. Нужно только найти подходящих волшебников на роли Мастеров... Ну, с этим у нас проблем уж точно не возникнет: у нас их целая башня.
  — Я бы не торопился так доверять волшебникам Ассоциации, — хмыкнул Зелретч.
  — Вы забываете кое-что еще, — во всей этой кутерьме голос Эмии Широ прозвучал неожиданно мрачно. — О прошлой войне.
  И опять все уставились на него. Широ вздохнул. Он уже начинал к этому привыкать.
  — Цикл между войнами длится больше полувека, — сказала Рин. — Но пятая война началась спустя всего десять лет после окончания четвертой.
  Широ кивнул:
  — Дело в том, что Грааль тогда никто так и не использовал — отец... Эмия Кирицугу уничтожил его с помощью Сэйбер.
  — Когда Грааль явился в Фуюки в последний раз, — продолжила объяснять Тосака, — он был практически полон. И им опять никто не воспользовался. Для шестой — нынешней — войны хватило полугода.
  Все замерли.
  — И еще кое-что, — проговорил Широ, — я думаю, что Граалю пожертвовали не трех Слуг, а четырех.
  — Но документы... — Эль-Меллой тряхнул бумагами, словно защищался. Так, в сущности, оно и было.
  — Документы не знают того, что знаю я, — угрюмо выцедил Широ. — Помимо нас с Сакурой после пятой Войны остался еще один живой Мастер с живым Слугой. Это...
  — ...Маленькая Юстиция, — хрипло закончил за него Зелретч. На лице его появилась растерянная улыбка, совсем не похожая ни на одно из тех выражений, какие Широ видел у него за последние два дня. — Вот так всегда, — сказал старик, медленно прикасаясь ладонью к морщинистому лбу, — о самых маленьких мы всегда забываем, а, между тем, они всегда преподносят нам самые большие сюрпризы. Как я мог...
  И он тихо рассмеялся.
  — Ее Слуга — Берсеркер, — медленно проговорил Широ, глядя в лицо старого мага. — Не сомневаюсь, что Монтана без колебаний принесет его в жертву ради победы.
  — Разумеется, — маршал-волшебник кивнул. — Он принес бы в жертву сотню Берсеркеров и еще сотню, если бы это потребовалось...
  Неожиданно какая-то мысль пришла в его голову, и он замолчал, мрачно нахмурившись. Интегра же сказала:
  — Это означает только, что наши шансы сравнялись, ведь так? — И прежде, чем Широ успел напомнить ей о практической наполненности Грааля, она продолжила, словно боясь, что ее прервут: — Три Слуги пролили кровь, и еще один с прошлой войны, но еще четырех мы можем призвать. И один у нас уже есть, — и опять, прежде чем кто-то успел отреагировать, Интегра повернулась к Арквейд. — Позови его.
  Принцесса истинных предков кивнула, и через мгновение он появился.
  Серый Арчер.
  Знакомая картина предстала перед мысленным взором Широ: он увидел характеристики Слуги и был ими поражен. Огромная сила... Ничего подобного ему наблюдать не приходилось с тех пор, как он увидел Сэйбер под командованием Сакуры.
  Но здесь все было еще круче. Этот Арчер получал энергию от сильнейшего существа планеты. Он был потрясающим.
  Он почувствовал ветер за спиной: Сэйбер и Райдер перешли в боевую форму. Но у него не получилось даже повернуть головы, чтобы взглянуть на них.
  — Это же...
  — Главный козырь семьи Хеллсинг, — сказала Интегра. — Алука...
  — Влад Цепеш, — негромко поправила ее Арквейд, стоя за спиной своего Слуги.
  Широ взглянул на Арчера внимательнее. Да, это определенно был тот же самый Алукард, погибший вчера на приеме. Если опустить небольшие различия во внешности, это вне всяких сомнений был он.
  Темно-серые доспехи и алый плащ. Багрово-красные глаза и седые, длинные, непослушные волосы, словно бы развивающиеся на неощутимом призрачном ветре. Взгляд такой мрачный и тяжелый, что даже смотреть на него было сложно. И с другой стороны, сложно было на него и не смотреть.
  От него веяло такой опасностью, такой угрозой, что все, кто находился в комнате, казалось, разучились дышать. Чувство было такое, словно воздух застывал в легких. Абсолютно спокойно себя чувствовали здесь только двое: серый Слуга и его Мастер. И еще — старик, не прекращающий улыбаться, несмотря ни на что.
  Даже Интегре Хеллсинг приходилось несладко.
  — Они привязали его к принцессе Шинсо, — пораженно прошептала Рин. — Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно...
  — Это как если бы они сделали его Мастером саму планету, — вполголоса ответил Эль-Меллой. — В жизни ничего подобного не видел.
  — Никогда не думал, что скажу это, — прочистил горло Энрико Максвелл, — но вы превзошли саму себя, Хеллсинг. Это самая большая ересь, о которой мне довелось узнать.
  — Сочту это за комплимент, — Интегра пыталась сделать вид, что она абсолютно расслаблена и чувствует себя в своей тарелке.
  — Сочтите сие за что угодно, но уберите это отсюда, — выдавил из себя глава Искариотов, дрогнувшей рукой оттянув воротник от шеи.
  — Как скажете, епископ, — даже в этой ситуации в голосе Интегры отчетливо слышалась издевка. Похоже, ее радовала возможность отомстить Максвеллу за недавние колкости и шпильки. — Арквейд, прошу тебя.
  Серый Арчер тут же исчез, не сказав ни слова. Видимо, ушел в призрачную форму.
  Все вздохнули с облегчением.
  — Ну, что же... Один Слуга у нас есть, — проговорил после очень долгого молчания Максвелл. — Но для того, чтобы одолеть Ангра Манью даже его не хватит. Нужно еще трое. У кого есть знакомые маги?
  Все огляделись, словно в дурной комедии. Наконец, Эль-Меллой и Рин одновременно заговорили:
  — Я стану Мастером...
  — Я могу попробовать...
  И оба посмотрели друг на друга — мужчина и юная девушка. Зелретч наблюдал за этой сценой с нескрываемым удовольствием.
  — Нет, Рин. Ты Мастером не станешь, — сказал Эль-Меллой спокойно.
  — Но почему? — Запротестовала она. — Я уже была Мастером однажды. Лучше это буду я, чем кто-то, кто не имеет представления о сути войны за Грааль.
  — Нет.
  Рин начала злиться.
  — Я — глава семьи Тосака, — ее голос задрожал от едва сдерживаемого гнева. — Все остальные представители трех семейств-основателей участвуют, и я тоже должна. Моя семья начала эту историю, и она обязана положить ей конец.
  Последнюю фразу она почти выкрикнула.
  — Рин, ты свою роль уже сыграла, — Эль-Меллой говорил жестко, его слова были безжалостны, как зимний ветер. — Теперь тебе нужно отступить. Мы не можем рисковать. Не можем позволить себе, — бесцветные глаза лорда-профессора, казалось, покрыла корка льда, — дать Слугу еще одному такому юному и неопытному волшебнику. Их у нас и так уже двое.
  Это было словно пощечина. Рин смотрела на учителя, не в силах поверить в его жестокость.
  — Рин! — Воскликнул Широ за секунду до того, как Тосака вскочила на ноги и стремглав выбежала из комнаты.
  — Глупая девочка, — с мягкой улыбкой пробормотал себе под нос Зелретч.
  — Вы уверены, что она сейчас не побежала призывать кого-нибудь? — Спросила Интегра, обеспокоено глядя на дверь, через которую выбежала Рин.
  — О да, — ответил ей Эль-Меллой. Тяжело вздохнув, он подошел к окну и выглянул на улицу, словно надеясь увидеть бегущую прочь ученицу. Плечи его поникли, а сам он выглядел ужасно усталым, — я в этом уверен.
  
  
  — Итак, вернемся к тому, на чем остановились, — откашлявшись, сказала Интегра. — Нам нужно еще три Мастера. Кто хочет?
  Это и правда напоминало дурную комедию, но всем было не до смеха.
  — Я, — сказал стоящий у окна Эль-Меллой, не оборачиваясь. — У меня есть на примете Слуга, который может нам весьма пригодиться. И катализатор тоже... остался.
  — Хорошо, — кивнула Интегра. — Еще двое.
  Никто ей не ответил.
  — Хм... — Сэр Хеллсинг погрузилась в глубокие размышления. Ее блуждающий взгляд остановился на Зелретче. Но прежде чем она успела открыть рот, маршал-волшебник рассмеялся и замахал руками:
  — Помилуйте, для таких вещей я был стар уже тысячу лет назад!
  Вновь потянулись бесконечные минуты размышления. Наконец, Интегра сказала:
  — Кажется, я знаю пару-тройку людей, которых может заинтересовать наше дело.
  — Знаете? — Эль-Меллой взглянул на нее недоверчиво. Сложно было поверить, что у Интегры Хеллсинг могут быть знакомые волшебники.
  — Да. Арквейд, как насчет той алхимички, которая приходила к нам в конце августа? Алхимики — это ведь тоже волшебники, не так ли?
  Интегра вопросительно взглянула на Эль-Меллоя. Тот кивнул.
  — Однако должен предупредить. Алхимия — инструмент, не слишком пригодный для сражения, а сами алхимики редко бывают хорошими бойцами.
  — Это уже не важно, — Интегра подняла руку. — Лишь бы у нее были подходящие волшебные нервы или что у вас... Как там ее звали, Арквейд?
  — Сион, — откликнулась белая принцесса. — Сион Атласия.
  — Атласия? — Переспросил Эль-Меллой. На его невыразительном лице отразилась какая-то странная эмоция.
  — Да, точно, так она себя называла, — сказала Интегра. — Знаете ее?
  — Ну, не то чтобы знаю. В смысле, не лично, — пояснил лорд. Он выглядел весьма удивленным. — Ассоциация хотела ее запечатать. Кто бы мог подумать, что она тут бегает прямо у нас под носом. С ней связано было очень неприятное происшествие.
  — Я слышал об этом, — подтвердил Зелретч. — Последний инцидент с Татари в Италии...
  — Все это тоже неважно, — вновь перебила волшебников Хеллсинг. — Она нам нужна. Мы должны найти ее.
  — Мы видели ее, — неожиданно сказал Александр Андерсон. — Правда, это было еще в конце прошлого месяца...
  — Где? — Спросили Интегра и Эль-Меллой одновременно.
  — В метро, — Андерсон усмехнулся. — Тоттенхэм Корт Роуд, кажется, — он весело взглянул на Сиэль, старательно прячущую глаза, — если бы не эта леди и еще две дамы, мы бы обязательно поймали ее.
  — Разве это не хорошо, что вы ее не поймали? — Угрюмо пробормотала Сиэль. — Неизвестно, что стало бы с ней сейчас, если бы она попала в руки Искариотов. Сомневаюсь, что Сион Эльтнем дожила бы до сегодняшнего дня, если бы я вам не помешала.
  — Возможно, — не стал спорить Андерсон. Вместо него сыпать возражениями принялся Максвелл:
  — Чепуха! Если бы вы и ваше Агентство не совали нос не в свое дело, мы бы точно знали, где ее искать.
  — Тоттенхэм Корт Роуд... — Протянула Интегра, не обращая никакого внимания на спор церковников. — Возможно, она могла обосноваться где-то поблизости, — Хеллсинг встала на ноги. — Нужно наведаться туда. Не стоит медлить.
  И она быстрым шагом покинула комнату. Из-за двери послышался ее удаляющийся голос:
  — Арквейд, ты тоже поедешь со мной. Тебя эта девчонка послушает. Идем.
  Эль-Меллой помедлил. Он собирался отправиться вместе с Интегрой, но какая-то непонятная мысль не давала ему покоя. В конце концов, он повернулся к Андерсону и спросил у него:
  — Вы упомянули, что Атласии помогали еще две дамы. Вы знаете, кто они?
  — Не имею представления, — паладин осклабился, словно воспоминание о минувшей битве доставляло ему неподдельное удовольствие. — Но будьте с ними осторожнее. Они настоящие ведьмы.
  — Благодарю. Я это учту.
  С этими словами лорд Эль-Меллой и покинул комнату.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"