Давным-давно, задолго до афонов и айпадов, на самой дальней окраине улицы имени Академика Королева кровавые большевики закапывали миллиардами замученный цвет Российской Империи, педерастов, подофилов, каннибалов, и просто буржуазных паразитов царизма. Оттого и вся эта местность называлась Останкино, или просто православное Останкино. Впоследствии, когда Никита Сергеевич Хрущёв лихо повесил свои преступления на покойного начальника, захоронения прекратились, и лихие солженайсены засели за свои фэнтези, и за Останкино на много лет - даже до сего времени - осталась темная слава, как о месте развеселом, пьяном, драчливом и для правдолюбов небезопасном.

      Как-то само собою случилось, что на развалинах тех старинных могил, где виртуальные палачи сбрасывали виртуальные трупы виртуальными составами, постепенно стали вырастать открытые публичные дома, разрешенные начальством, руководимые официальным надзором и подчиненные нарочитым суровым правилам. К концу XX столетия вся улица Академика Королева оказалась занята сплошь, и по ту и по другую сторону, исключительно проститутками. Вся инфраструктура, трактиры, кафе и закусочные, обслуживали надобности останкинской проституции.

      Образ жизни, нравы и обычаи почти одинаковы во всех заведениях, разница только в плате, взимаемой за кратковременное совокупление, а, следовательно, и в некоторых внешних мелочах: в подборе более или менее красивых педерстов, в сравнительной нарядности костюмов, в пышности помещения и роскоши обстановки.

      Самое шикарное заведение - Телевизионный технический центр Останкино первый дом налево, или направо, в зависимости с какой стороны вы едете. Это старая фирма. Теперешний владелец ее носит фамилию Ёпрст и состоит членом ПЕДИРосс. Дом 13-иэтажный, с телевизионной, радиовещательной башней, высотой 540 метров.

      Круглый год, всякий вечер все окна ярко освещены, веселая музыка доносится сквозь стеклопакеты, беспрерывно подъезжают и уезжают дорогие автомобили. Во всех подъездах входные двери открыты настежь, и сквозь них видны с улицы холлы. До самого утра сотни и тысячи мужчин подымаются и спускаются по этим лестницам. Здесь бывают все: полуразрушенные, слюнявые старцы-депутаты-сенаторы, ищущие искусственных возбуждений, мальчики - отпрыски ПЕДИРоссов; чиновники, судьи, главы регионов, почтенные профессоры с громкими именами, и воры, и убийцы, и либеральные адвокаты, и строгие блюстители нравственности - попы, и передовые писатели - авторы горячих, страстных статей о традициях жидославия, и полицаи, и сотрудники Следственного Комитета Сашки Бастрыкина, и беглые банкиры, и офицеры, и студенты, и сотрудники администрации Путлера, и сотрудники администрации его ниггера Димки Медведева, и наемные патриоты; застенчивые и наглые, больные и здоровые, познающие педераста впервые, и старые развратники, истрепанные всеми видами порока. Приходят свободно и просто, как в ресторан или на вокзал, сидят, курят, пьют, ожидая своей очереди. Иногда внимательно и долго, иногда с грубой поспешностью выбирают любого педераста и знают наперед, что никогда не встретят отказа. Нетерпеливо платят вперед деньги и на публичной кровати, еще не остывшей от тела предшественника получают удовольствие. И педерасты с равнодушной готовностью, с однообразными словами, с заученными профессиональными движениями удовлетворяют, как машины, их желаниям, чтобы тотчас же после них, в ту же ночь, с теми же словами, улыбками и жестами принять третьего, четвертого, десятого уже ждущего своей очереди в общем зале.

      И так без конца, день за днем, месяцы и годы, живут они в своих публичных гаремах странной, неправдоподобной жизнью, обласканные общественным мнением, семьями, увешанные орденами и медалями, словно храбрые вояки - несколько сот глупых, ленивых, истеричных, бесплодных педерастов.

*   *   *

      Два часа дня. Тихо, пусто и сонно на административных этажах. Слышно, как в кабинетах 'рубят капусту'. Одна из девиц, Миша Ефремов, босой, в сорочке, с голыми руками, некрасивый, с обрюзгшим от постоянного злоупотребления алкоголем лицом, вышел в коридор. У него вчера вечером было только шесть временных гостей, но на ночь с ним никто не остался, и оттого он прекрасно, сладко выспался один, совсем один, на широкой постели. Он рано встал, в десять часов, и с удовольствием похмелялся.

      Все ночные гости уже разъехались. Наступает самый деловой, тихий, будничный час. В комнате гендиректора пьют кофе. Компания из пяти человек. Сам Костя Ёпрст, ее муж - баба с яйцами Маргарита Симонян, Главный редактор телеканала 'Russia Today'. Затем два 'менеджера высшего медиазвена' - старший и младший. Старший - Гендиректор НТВ Вовка Кулистиков. Другого зовут Олежкой Добродеевым, Генеральным директором Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (сокращённо ВГТРК). Наконец пятое лицо всероссийский околоточный Сашка Бастрыкин. Это атлетический человек; он лысоват, у него клоунский мундир сонные глаза и грубый, слегка хриплый голос. Всем известно, что он широко и систематически практикует пытки и похищения политических. У него на совести куча темных дел. В 2007 году Бастрыкин был публично обвинен в том, что в его книге 'Дактилоскопия. Знаки руки' содержатся заимствования из знаменитой книги 'Век криминалистики' немецкого писателя Юргена Торвальда без указания авторства Ю.Торвальда; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже видели кое-что в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как старинные бретеры не чувствовали никаких угрызений совести при воспоминании о своих жертвах, так и эти люди глядят на темное и кровавое в своем прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.

      Пьют Hennessy и обсуждают новую фильму про политических, нужную для того, чтобы посадить очередную порцию несогласных. Бастрыкин обрисовывает в общих чертах сценарий 'Анатомия протеста-8', обращает внимание на важные детали, указывает сроки.

      В одних нижних юбках и в белых сорочках, с голыми руками, иногда босиком, педерасты бесцельно слоняются из комнаты в комнату, все немытые, непричесанные, лениво тычут указательным пальцем в кнопки музыкальных центров, лениво наливают выпивку, лениво перебраниваются.

      Ефремов вместе с Димкой Быковым, по папе (которого стесняется) Зильбельтрудер, работают над проектом, воспевающим поэзию гомосексуализма. Быков-Зильбельтрудер - толстый, лупоглазый брюнет. В лице у него есть что-то тупое и недалёкое, напоминающее Храм Христа Спасителя. Он суетлив, любопытен, во все лезет, со всеми конфликтует, первый знает все новости, и если говорит, то говорит так много и так быстро, что у него летят брызги изо рта и на толстых губах вскипают пузыри, как у детей.

      В кабинете у выжившего из ума старого хрыча Стасика Говорухина, когда-то кинорежиссёра, а теперь доверенного лица Воруй Воруевича Путлера, снимающего бред, и показывающего его в рамках избирательной компании своего патрона, собралось целое общество. Сидя на диване, он и другая девица, тоже бывшая гимнастка, ныне делопут Государственной Дуры Светка Журова (готовая проголосовать, как скажет Путлера, а назавтра прямо противоположно, если Путлер так скажет), обсуждают её роль в новом говорухинском маразме. Ближайшая подруга Говорухина, писатель Даниил Гранин, лежит за их спинами в кресле, читает очередную антисоветскую сагу. Во всем заведении он единственный любитель чтения и читает запоем и без разбора. Но, против ожидания, усиленное чтение вовсе не сделало его порядочным человеком. Более всего ему нравится в романах длинная кровавая река, истекающая из сгнившего мозга буржуазного литератора, расказачивание, распидарачивание, и распопорачивание большевиками казаков, педерастов, и попов-карателей; тела советских военнослужащих, живьём накиданных Сталиным под гусеницы гитлеровских танков, намертво застрявших в этой каше; дети, которых заставляли идти по заминированному полю, чтобы его разминировать; колхозницы, тянущие на себе трактора, чтобы вспахать поле; кровавый Сталин, кушающий на завтрак отбивную из Петра Струве, Бердяева, Флоренского, или Сергея Булгакова, этих поваров жидославия. В обыденной жизни он, наоборот, трезв, корыстен, насмешлив, практичен и цинично зол.

      Здесь же, положив ногу на ногу, немного согнувшись, с гитарой, сидит Юра Шевчук. Юра когда-то был за справедливость и равенство, пел про 'мальчиков-мажоров', под которыми разумел детей советских чиновников и высокопоставленных партийных работников, в противовес трудягам. Кто-то ему рассказал, что есть такие дети, которым 'всё можно', и он в своей Уфе так вдохновился, что до сих пор не отпускает, хотя каких-либо доподлинных историй нам не известно. С тех пор, хоть и не впал в стяжательство, как абсолютное большинство его товарок по бизнесу, но возненавидел равенство, и тех, кто за него, столь же яростно, как жлобствующие, да к тому же вселился в него бес жидославия. В нём, несмотря на тщедушное тельце, есть какая-то внутренняя сдержанная истерика. Несмотря на его низкорослую внешность, все в заведении относятся к нему с осторожностью, памятуя о драке с Киркоровым.

- Легко, - говорит Журова в ответ на предложение сыгратьшлюху. - Каждый день в Государственной Дуре упражняюсь в этом.

- Тут немного иная специфика, - говорит Говорухин обиженным голосом, надувая губы, - твоя героиня хочет расставить сети, в которые должна попасться добыча. Мы ставим музыкальный триллер, с элементами спортивной комедии. Ну, так что же дальше, Юра? - обращается он к подруге. - Ты говори, я слушаю.

      Светлана листает толстый сценарий, временами останавливаясь на заинтересовавших её диалогах.

      Шевчук в это время рассказывает, как ему в голову пришло с помощью уволенного звукорежиссёра распространить запись в интернете с реальными звуками, которые издаёт Киркоров под фонограмму, изображая на сцене вокал.

      Гранин смотрит на него несколько времени пристально, покачивает головой и говорит многозначительно:

- Добро, Юра, нужно делать вовремя, чтобы оно казалось таковым. Вот я, опубликовал первую свою книжку в 1949 году, когда был жив ещё Сталин. Повесть 'Победа инженера Корсакова', посвящёна превосходству СССР над США. А в 1989, года я понял, куда ветер подул, начал писать повести о превосходстве США над СССР. Все довольны, и я первый. А вот ты взял, и обидел хорошего человека. Да мало ли кто из нас под фанеру поёт, разве это главное?  

      Шевчук не торопясь, перекалывает поудобнее гитару, задумчиво тренькая мотивы:

- Надо что-нибудь делать. Скучно так. Книжки я не читаю и не люблю.

      Гранин продолжает качать головой.

- Нет, странный ты человек, право, странный. Бесплатно и добровольно распространяешь жидославие, а сам живёшь в покосившейся хибарке. Чего ради?

- Почему покосившейся? Нормальный дом. Конечно, не особняк, но мне хватает.

      Гранин переключает внимание на Говорухина.

- Везёт тебе, Стасик! У тебя все самые лучшие гости. Ты с ними делаешь, что хочешь, а у меня все - либо старики, либо грудные младенцы. Вот сегодня на учредительном съезде Общероссийского народного фронта ты очень толсто предупредил, что задашь сейчас "самый дурацкий вопрос" и тут же спросил: "Кого мы изберем лидером нашего движения?". Из зала стали скандировать: "Путлер, Путлер". "Голосовать будем? Других кандидатур нет? Воруй Воруевич, поздравляю Вас и сочувствую".

- Уж лизнул, так лизнул, - вставился Шевчук, - всем нам на зависть. А помнишь, что ты говорил в 2000-ом? 'Путин обязан свой победе рабской психологии народа: покажи ему нового царя, он за него и голосует'. Или 'Я не люблю  Ельцина за пьянство и за то, что он привёл к Власти Путина'.

- Юра, тебе ли соловьём заливаться? Сам-то ты, про своего прадеда что лепил? Что мол, был муллой и расстрелян за убеждения в 37 году? Покажи мне статью в УК СССР того времени, по которой можно расстрелять за свои убеждения! Говоришь, забирали в милицию, когда ходил к попам в советское время? И какое же обвинение тебе в отделении предъявляли? Уж нам-то, девушкам по вызову, горбатого лепить не надо, - огрызнулся Стасик.  

- Ну, тебя к чертовой матери, - говорит Юра сиплым, после зевка, голосом, - будь ты проклят, старая анафема!

      Говорухин вдруг с визгом срывается с места и лепет Шевчуку звонкую пощёчину, от которой тот вместе с гитарой отлетает в дальний угол комнаты. Как всегда начинается дикий гвалт. Журова тут же прячется за гранинское кресло, а Гранин бросается к Говорухину, который пинает поверженного противника. На крики прибегают главарь Ленком Маркуша Захаров с Вовкой Войновичем, но тут же получают по мордасам от Говорухина, вследствие чего сбивают последнего с ног, и вяжут. Даниил бегает вокруг, уговаривая Стасика не сопротивляться. Вспоминает блокаду Ленинграда, в качестве примера бессмысленной обороны. Поднявшийся Шевчук прицельным ударом ноги вышибает вставную челюсть своего обидчика, и Захаров с Войновичем бросив корчившегося на полу Говорухина, берутся за Шевчука. Прибегают ещё несколько педерастов, и включаются в творческий процесс буржуазной постсовесткой культуры. Потом все идут с аппетитом завтракать.      

      Но вот уже в коридорах и комнатах слышится звонкий голос Ёпрста:

- Одеваться, барышни, одеваться. Нечего рассиживаться... На работу...

      Через несколько минут во всех комнатах заведения пахнет паленым волосом, борно-тимоловым мылом, дешевым одеколоном. Педерасты прихорашиваются. Приедет со стаей прихлебателей какой-нибудь чиновник или депутат, давно уже зарвавшийся в многотысячной растрате, в карточной игре и безобразных кутежах. Тогда запираются наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду идёт кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами, с надругательством над разумом, буржуазная оргия, устраиваются райские ночи, во время которых уродливо кривляются под музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пьют и жрут, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи. Изредка появляются в заведении глава администрации Президента РФ, или глава администрации Правительства РФ, или городничий, а то и сами президент с премьером. Эти редкие люди будоражат пресыщенное воображение проституток, возбуждают их истощенную чувственность и профессиональное любопытство, и все они, почти влюбленные, ходят за ними следом, ревнуя и огрызаясь друг на друга, и на Большой бордель Анатолия Геннадьевича Иксанова, который на самом деле Тахир Гадельзянович, отнимающий у них 'первых лиц' государства.

      Сашка Карелин, борец классического (греко-римского) стиля, ходит взад и вперед по зале, подбоченившись, раскачиваясь на ходу и заглядывая на себя во все зеркала. На нём надето короткое атласное оранжевое платье с прямыми глубокими складками на юбке, которая мерно колеблется влево и вправо от движения его бедер. Вовка Шахрин, страстный любитель наркоты, готов нюхать с утра до утра не переставая, и дует в обе ноздри с Борей Гребенщиковым. На Вовке коричневое, очень скромное платье, с черным передником и плоеным черным нагрудником; этот костюм очень идет к его ведрообразной голове, молодит его и делает похожим на протоеврея Чаплина.

      Его партнерша Гребенщиков - очень странный и несчастный  наркозависимый педераст, с серьгой в ухе. Ему давно бы нужно быть не в доме терпимости, а в психиатрической лечебнице из-за мучительного нервного недуга, заставляющего ее исступленно, с болезненной жадностью отдаваться каждому мужчине, даже самому противному, который бы его ни выбрал. Педерасты издеваются над ним и несколько презирают за этот порок, точно как за какую-то измену корпоративной вражде к клиентам. Макаревич очень похоже передразнивает его вздохи, стоны, выкрики и страстные слова, от которых он никогда не может удержаться в минуты экстаза и которые бывают слышны через две или три перегородки в соседних комнатах. В апреле 1980 года, после педерастического танца на Тбилисском рок-фестивале Боря был исключён из комсомола, снят с должности младшего научного сотрудника, уволен с работы, за что люто ненавидит советскую власть. (Не нужны были проклятым коммунистам проституирующие педерасты.) В 2003 любимый буржуазный режим наградил его Орденам 'За заслуги перед Путлеровским Отечеством' IV степени, а в 2005 допустил в эфир 'Радио России'. Про Борю ходит слух, что он вовсе не по нужде и не соблазном или обманом стал продажным педерастом, а посвятился в него сама, добровольно, следуя своему ужасному ненасытному инстинкту. Близкое безумие уже сквозит в его бородатом лице, в постоянно затуманенных наркотиками и алкоголем полузакрытых глазах, всегда улыбающихся какой-то хмельной, блаженной, кроткой, застенчивой и непристойной улыбкой, в его коротком тихом смехе - смехе идиота. И вместе с тем он - эта истинная жертва общественного темперамента - в обиходной жизни очень добродушен, уступчив, совершенный бессребреник и очень стыдится своей чрезмерной страстности. К подругам он нежен, очень любит целоваться, обниматься и спать с мужиками в одной постели, но им все как будто бы немного брезгуют. В текстах его стихов часто присутствует обращение к лицу мужского пола с предложениями любви, под которым многие ошибочно подразумевают 'бога', но на самом деле это буквальное предложение ближайшему мужчине вступить в обладание анальным рабом Борей Гребенщиковым.

      Возле большого зеркала в холле Коська Хабенский и Мыкита Нахалков поправляют причёски, и сильно декольтированные платья.

      Хабенский, подмазывая помадой губы, радостно причитает:

- Ах, сегодня увижу моего чеченчика! Кадырчик обещал сегодня прийти.

- Это твой чурбан?

- Да, да, мой чеченчик. Ох, какой он приятный. Так бы никогда его от себя не отпустил. Знаешь, он мне в последний раз что сказал? 'Если ты будешь еще жить в публичном доме, то я сделаю и тэбэ смэрть и всэм тут сделаю смэрть'. И так глазами на меня сверкнул.

- Это кто это так сказал?

- А мой чеченчик Кадырчик. И тебе смерть, и всем тут смерть.

- Ну и дура. А в вешателя и карателя Колчака, тоже влюблен?

- Так что же? Я его очень уважаю. Он очень солидный.

- И в Антошу Городецкого из 'Ночного позора'? И в 'прокурора первой ступени' из 'Небесного суда'? И в Воруй Воруевича Путлера, наградившего тебя 'народным'? У-у, бесстыдница! - вдруг вскрикивает Мыкита. - Не могу видеть тебя без омерзения. Сука ты! Будь я на твоем месте такая разнесчастная, я бы лучше руки на себя наложил, удавился бы на шнурке от корсета. Гадина ты!

      Хабенский молча опускает ресницы на глаза, налившиеся слезами. Валуев пробует заступиться за него.

- Что уж это ты так, Мыкита... Зачем ты так...

- Эх, все вы хороши! - резко обрывает его Мыкита, ревнующий всех к власть предержащим. - Никакого самолюбия!.. Приходит, покупает тебя, как кусок говядины, нанимает, как извозчика, по таксе, для любви на час, а ты и раскис: 'Ах, любовничек! Ах, неземная страсть!' Тьфу!

- Сам-то забыл, как в 2007 написал письмо Путлеру, в котором 'от имени всех представителей творческих профессий в России' призвал его остаться на третий Президентский срок? Во-первых, недвусмысленно попросил нарушить Конституцию России, во-вторых, выступал от лица 'десятков тысяч художников и деятелей отечественных культуры и искусства', которые вряд ли давали тебе такие полномочия. ...Российская академия художеств ещё раз обращается к Вам с просьбой, чтобы Вы остались на своём посту на следующий срок, выражая мнение всего художественного сообщества России, более 65 000 художников, живописцев, скульпторов, графиков, мастеров декоративно-прикладного, театрально-декорационного, народного искусства... ...В этом письме выражена позиция художников не только Москвы и Санкт-Петербурга, но и центральных областей России, Юга и Севера, Урала, Сибири, Дальнего Востока. В ходе работы приходится встречаться с людьми из всех частей России, и, уверяем Вас, они едины в желании, чтобы Вы остались главой нашего государства... ...Проводимая Вами мудрая государственная политика позволила российской культуре обрести новую жизнь... ...Это остро чувствует художественная молодёжь, которая часто оказывается в авангарде всей российской молодёжи и которая серьёзно относится к будущему России, немыслимому без Вас как президента нашей страны... ...России необходим Ваш талант государственного деятеля, Ваша политическая мудрость. Очень просим Вас, глубокоуважаемый Воруй Воруевич, принять во внимание наши надежды на Ваше положительное решение, - всё более распаляясьцитировал Валуев нахалковскую цидульку.    

- Смотри-ка, у громилы пенсионеров-паковщиков дворца спорта 'Спартак', вынутых из попы в Государственную Дуру, голос прорезался! - огрызнулся Мыкита. - Только инвалидов и можешь побить.  

- Сиськи покажи, - огрызается Валуев.

      Сын автора советского гимна, с детства привыкший занимать особенное положение, Нахалков, физически не мог переносить рядом с собой людей, наделённых теми же, что и он правами, поэтому склочность его, и скандализм превышал даже ГОВНОрухинские. Под лозунгом 'Порядок. Перемены. Надежность' Нахалков посадил в 2000-ом году свадебного генерала Шаманова на пост главы ульяновского области, назначив ему в замы Дмитрия Пиорунского, - некогда правую руку Михалкова по Союзу кинематографистов и Фонду культуры. Зять Нахалкова, Альберт Баков, получил пост представителя области в правительстве РФ. Сергей Ильинский - некогда владелец продскладов, ЧОПа, магазинов и телекомпании 'ACT' в подмосковном Клину - стал замом Шаманова по продовольствию. С Никитой Нахалковым Ильинский многократно беседовал на своем канале - в основном о высоком. И закипела работа. Здание государственного проектного института общей площадью 10,5 тыс. кв. м, принадлежавшее до того области, без всякого тендера продали за 340 тыс. рублей. Кто и сколько 'отката' получил - неизвестно. Впрочем, это даже не похоже на приватизацию. Цильнинский сахарный завод, 75% акций которого владел трудовой коллектив, искусственно лишили поставок сырья. Акции обанкротившегося народного предприятия чудом оказались в руках Пиорунского и родственников Нахалкова. Дерипаску кинули смешно. Обладминистрация перекупила акции дышащего на ладан моторного завода и по завышенной цене продала их олигарху. Тот приехал, поглядел на коробку, плюнул и сказал: 'Тут ничего не поделать. Пусть как недвижимость стоит!'. Так постепенно всё произведённое советской властью, и ульяновцами, перетекло в нахалковскую усадьбу с колоннами, в лакеев с ливреями, и в пятаки на водку приусадебным крепостным, которые нужны барину, чтобы казаться добрым. Украденных денег было так много, что не жалко потратить на похороны престарелых нищебродствующих московских жмуриков из союза кинематографистов, чтобы потом бахвалиться своей щедростью, претендуя на главенство в союзе кинематографистов, из которого изгнали всех, кому не нравилась наша красавица Мыкита Нахалкова. Выгоняли 'за раскол', а путлеровские суды отклоняли все жалобы, хотя вопреки уставу Союза кинематографистов, на VI съезде он был 'избран' председателем при менее чем 2⁄3 отданных за него голосов (400 из 609). Насытившись до отвала, Мыкита засела за 'Манифест консерватора', в переводе с нахалковского, - 'Манифест монархизма', кляня как буржуазно-демократических, так и пролетарских революционеров. 10 марта 1999 года проводил мастер-класс в Центральном доме кинематографистов, когда двое вошедших нацболов начали закидывать его куриными яйцами. Мыкита Сергеевич ударил ногой в лицо одного из хулиганов, которого крепко держали за руки охранники- плебс даже не знает, что 'на кулачках' дерутся только равные.

      Злоупотребления, жадность, и 'духовная' похоть так истрепали Мыкитку, так состарили, превратив в импотента, что спрос на него совсем упал, и жил он теперь в основном милостью прежних заслуг, не в состоянии состряпать худо-бедно занимательную ленту. Однако постоянно выходил к гостям, в надежде ангажировать своё ректальное и оральное отверстия для ублажения старших, пугаясь перспективы отправки в заведение подешевле, а то и вообще, на пенсию.

      Костя Ёпрст командует голосом, звучащим, как призывная кавалерийская труба:

- Барышни, в залу! В залу, барышни!

      Пожилой гость в форме Православной службы духовной безопасности по-хозяйски вошёл в холл. Православная служба духовной безопасности в состав которой входит ФСБ, занята отслеживание активности бесов, их выявлением, и арестами. За последние годы было раскрыто несколько сетей мелких и крупных бесов, а так же сотрудничающих с ними россиян. Прошли громкие судебные процессы над главарями, - Удальцовым, Развозжаевым, Константином Лебедевым, Евгенией Чирикововой, и многими другими. Учреждение ПСДБ стало революционным событием в современной России, в которой до сих пор никто не защищал духовность, и шпионы Сатаны совершенно беспрепятственно вербовали себе сторонников через многочисленных эмиссаров. Признание подсудимых в связях с Сатаной стало фирменным стилем системы духовной безопасности. Зарплаты сотрудников ПСДБ намного превосходил зарплаты в министерстве обороны, в прокуратуре, ФСБ, и даже в РПЦ. С появлением ПСДБ каждый гражданин РФ получил возможность написать анонимное письмо на соседа, знакомого, или коллегу, подвергнув его духовность сомнению, и сразу же ПСДБшники брали подозреваемого в оборот, начиная отслеживать его связи, приватные высказывания, переписку, искренность отправления жидославного культа. Если подозреваемый оказывался оппозиционно, или даже критически настроен, это почти всегда заканчивалось разоблачением бесовства. Издан закон, по которому все нежидославные организации обязаны регистрировать себя агентами Сатаны. Право проверять наличие просроченных свидетельств об исповедании было делегировано обычным полицаям. Тем ни менее только сотрудники этой структуры пользуются полной неприкосновенностью, и берут что хотят.

      Когда педерасты увидели форму, они поняли, сегодня кому-то придётся работать бесплатно, но из-за страха перед всесильным чиновником эмоции проглотили.

- Здравствуйте, барышня; - сказал ПСДБшник.

- Здравствуйте, - отрывисто ответил Явольник.

- Как вы поживаете?

- Спасибо, благодарю вас. Угостите покурить.

- Некурящий.

- Вот так-так. Мужчина и вдруг не курит. Ну, так угостите даму коньяком. Ужас как люблю коньяк.

- Хоть по крайности закажите музыкантам сыграть. Пусть барышни потанцуют, - попросил ворчливо Хазанов.

- Вальс, вальс! - закричал со своего места Сашка Адабашьян, большой любитель танцевать.

- Нет, Hip-Hop!.. Танго!.. Румбу!.. Вальс! - потребовали Сашка Калягин, Коська Райкин, Владик Третьяк, и Паша Лунгин.

- Пускай играют танец живота, - решил капризным тоном Шахназаров. - Мися Леопольдович, сыграйте, пожалуйста, танец живота. Это мой муж, и он для меня заказывает, - прибавил он, обнимая за шею ПСДБшника. - Правда, папочка?

      Но тот высвободился из-под шахназаровой руки, втянув в себя голову, как черепаха, и Каренчик без всякой обиды пошёл танцевать с Федей Бондарчуком. Рядом кружились и еще три пары педерастов.

      Так проходили день за днём, год за годом с тех самых пор, как их самих, или их родителей вынесло на поверхность популярности ещё советское время, когда они преданно лаяли и выли по команде из кремля за социализм и Ленина. Бывали и другие происшествия, взбалтывавшие мутную, грязную жизнь этих зажравшихся, отупевших от наркотиков и квартир в Майями, глупых, несчастных педерастов. Бывали случаи дикой, необузданной ревности с подачей исковых заявлений, и заочной перебранкой в СМИ; иногда, очень редко, расцветала на этом навозе нежная, пламенная и чистая любовь; иногда педерасты даже покидали заведение в Останкино, но почти всегда возвращались обратно. Два или три раза случалось, что педераст из публичного дома вдруг оказывался связан с каким-то добрым делом, и это всегда бывало, по внешности в их кругу, смешно и позорно, но в глубине события - трогательно.

      И как бы то ни было, каждый день приносил с собою такое раздражающее, напряженное, пряное ожидание приключений, что всякая другая жизнь, после дома терпимости, казалась этим ленивым, безвольным проституткам пресной и скучной.