Пыточные подвалы МосгорсудаВ московских судах, помимо отсутствия собственно правосудия, у граждан есть еще две проблемы. Первая проблема - приставы, которые бьют. Вторая проблема - сотрудники конвойного полка, которые тоже бьют.
"Ублюдок", "бандеровец". Как приставы Кузьминского райсуда пообщались с посетителем
21 ноября минувшего года москвич Сергей Новиков пришел в Кузьминский районный суд по абсолютно рутинному поводу, никак не связанному ни с политикой, ни с гражданским активизмом, ни с какой-либо уголовщиной. Новиков уже несколько месяцев нудно и муторно судился с управляющей компанией из-за залива квартиры - он представляет по доверенности интересы своих родственников, хозяев затопленного жилья. В тот осенний день в его планах было ознакомиться с материалами дела. Секретарь гражданской канцелярии суда предоставила Новикову эти два тома, он начал их листать и фотографировать страницы. Разрешение на съемку у него было, и фотографирование материалов дела участниками процесса - обычная практика.
Во время ознакомления Новиков обнаружил, что часть страниц дела не пронумерована - а это является грубейшим нарушением. Дотошный посетитель решил переключить камеру телефона в режим видеосъемки и одновременно листать дело, снимать на видео и комментировать увиденные нарушения. Но у секретаря суда это почему-то вызвало очень нервную реакцию, она потребовала прекратить съемку и позвала судебных приставов. Начался скандал. Новиков попробовал пройти в судебную экспедицию, чтобы подать жалобу на воспрепятствование ознакомлению с материалами дела. Однако приставы не дали мужчине дойти до экспедиции: затолкали его в свое помещение и сказали, что будут составлять протокол об административном правонарушении. Сергей пытался продолжать вести видеозапись, но приставы заломили ему руки за спину и сковали наручниками. По словам Новикова, стражи правосудия кричали ему: "Ублюдок! Мы сейчас тебе покажем!"
О случившемся тут же узнал адвокат Алексей Суханов, тоже находившийся в суде. У него было заключено соглашение с Рохлиной, и он поспешил на помощь активистке. Суханов показал приставам адвокатское удостоверение и соглашение, заключенное с Рохлиной, но это лишь вызвало у людей в форме новый приступ агрессии. По словам Суханова, они попытались отобрать у него удостоверение, а когда адвокат потребовал не трогать его, то напротив, набросились с еще большим ожесточением.
"После того как меня поставили на колени, один из приставов положил свою ладонь мне на затылок и с силой толкнул мою голову в направлении сейфа, - адвокат в беседе с правозащитниками. - Я ударился левой стороной головы о его металлический угол. Удар был сильным и болезненным. От удара я потерял сознание на несколько мгновений".
Посетители суда вызвали скорую помощь, которая доставила адвоката в НИИ имени Склифосовского. Там у Суханова диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга, ссадину мягких тканей головы и ушибы конечностей.
На пристава Максимова были жалобы и у активиста Ильдара Дадина, доставлявшегося в Тверской суд для рассмотрения административного дела. Дадин утверждал в беседе с "МБХ медиа", что Максимов хватал его за шею в подсобном помещении и валил на пол. "В первую очередь наказывают тех, кто требует соблюдения закона и своих прав", - убежден оппозиционер.
Комментируя историю Рохлиной-Суханова, сотрудники "Комитета против пыток" говорят: "Мы всегда стремимся проверять поступающую нам информацию о нарушениях, потому что если люди принадлежат к близкой вам социальной группе и придерживаются близких вам политических взглядов - это не значит, что они говорят правду. У нас тоже случаются ситуации, когда заявители нам врут. Мы тщательно проверили дело Рохлиной и Суханова, и есть версия, в которую мы верим". По мнению правозащитников, со стороны приставов в данном случае действительно есть грубые нарушения.
"К тому же нужно учитывать, что люди, никак не связанные по образу жизни и своим политическим воззрениям, жалуются на одного человека", - отмечают правозащитники.
Следует также добавить, что Тверской суд - главный "политический" суд Москвы. Именно там рассматривается значительная часть административных и уголовных дел в отношении оппозиционеров. Именно в этом суде на заседания приходят большие "команды поддержки", состоящие из своенравных активистов, трепетно относящихся к своим правам и не лезущих за словом в карман. Они демонстративно не боятся людей в погонах. И это, судя по всему, вызывает у приставов серьезное чувство дискомфорта - что в свою очередь влечет за собой хамство и насильственные действия в отношении посетителей суда.
Конфликт с тем же Максимом Максимовым у группы поддержки ИГПР "ЗОВ" начался задолго до инцидента с Рохлиной. В ответ на сомнительные с точки зрения законности действия Максимова активисты подвергли одиозного пристава интернет-троллингу: отыскав его страницу "ВКонтакте", распространяли в сети взятые оттуда фотографии Максимова с пачками купюр и бутылками водки.
В итоге Максимов вынужден был удалить фото и переименовать страницу - и досада, возможно, способствовала тому, что он стал вести себя агрессивнее.
Впрочем, история Сергея Новикова, подвергшегося насилию в Кузьминском суде, показывает, что в опасности может оказаться любой гражданин, защищающий в суде свои права, а не только оппозиционер.
"У Новикова очень твердая самостоятельная позиция, он ее громко отстаивает. Все фиксирует, комментирует и потом будет доказывать, что у вас тут страницы в материалах дела не пронумерованы. Наверное, такое поведение граждан - в представлении приставов - нарушает некую внутреннюю субординацию. А у обычных сотрудников суда другое представление на это счет: "Работать некому, денег не платят, на стажировку присылают каких-то дураков. Ну не пронумеровали страницы, а у нас тут вообще обед, что вы придираетесь"", - делится в беседе с "МБХ медиа" руководитель московского отделения "Комитета против пыток" Анастасия Гарина.
Приставы - не единственная проблема граждан, оказавшихся по какой-либо причине в столичных судах. За конвоирование подсудимых по уголовным делам в Москве отвечает конвойный полк, входящий в систему МВД. И именно с его работой связана большая часть жалоб.
Доставка заключенных из СИЗО в суды - это вообще давняя правозащитная проблема, разобраться с которой нет пока никакой возможности. Условия этой доставки вполне можно назвать пыточными. Бывший политзаключенный, экс-нацбол Алексей Макаров, сидевший в Бутырской тюрьме в 2006-2007 годах, описывает эту процедуру так:
"В полседьмого утра приходил продольный, стучал ключом по "тормозам" (дверь в камеру на тюремном жаргоне): "Такой-то, через пятнадцать минут собирайся в суд". "Продольные" собирали всех по спискам со своих коридоров, отводили на первый этаж. Там закрывали в специальные комнаты, которые сидельцы называли "сборки". В этих сборках сидели зэки до 10-11 утра. Потом приезжали автозаки, развозили народ по судам. При мне на "сборках" зэкам часто становилась плохо. Тогда мы, арестанты, стучали по "тормозам". Иногда менты приходили, иногда - нет. Чтобы кому-то профессиональную медицинскую помощь оказывали - такого при мне никогда не было".
Дальше в автозаках (зачастую переполненных) арестантов развозят по судам. Чаще всего одна и та же машина едет через несколько судов, постепенно высаживая пассажиров. Большая часть задержек начала судебных заседаний связана именно с тем, что конвой не успел доставить арестантов вовремя. Вечером все идет в обратном порядке: подсудимые ждут в конвойках судов, вечером приезжают машины и вновь едут по судам, собирая заключенных. Иногда автозак заезжает, например, в СИЗО "Матросская тишина", долго стоит в очереди из других таких же машин в воротах, долго высаживает в "Матроске" "местных" арестантов. При этом в машине могут сидеть и ждать и заключенные из "Бутырки". Потом машина едет в "Бутырку" и высаживает там "бутырских". Их опять помещают на "сборки", а "продольные" потом разводят по камерам. В камере арестант, таким образом, мог оказаться в 10-11 часов вечера (при том, что вышел из нее ранним утром). В среднем человек 15-16 часов проводил либо зажатым в тесном пенале автозака, либо в конвойном помещении суда, либо в клетке зала судебных заседаний.
Если же в кузове автозака находились еще и арестованные женщины, им приходилось хуже всех. Как вспоминает "подельница" Алексея Макарова, бывшая политзаключенная Елена Боровская, обычно после объезда судов автозак, отстояв несколько часов на "Матроске" (мог еще заехать и в "Бутырку"), в последнюю очередь тащился на юго-восток Москвы, в женский СИЗО "Печатники". После "сборки" и обыска женщины поднимались в камеры, чтобы поесть и прилечь, примерно в полночь, иногда - раньше, иногда - позже.
С тех пор, как Макаров и Боровская освободились из тюрем (прошло почти десять лет), в работе московского конвоя почти ничего не изменилось в лучшую сторону. Разве что появились более просторные модели автозаков, в которые можно набить еще больше людей.
Еще в конце 2000-х, в день выезда в суд сидельцам начали выдавать сухие пайки - коробки с порошковым супом и кашей, пакетики чая. В некоторых судах конвой выполнял свою обязанность предоставить подсудимым кипяток, чтобы можно было приготовить сухпаек, а в некоторых судах кипяток просить было бесполезно. Более того, в некоторых сухпайки и вовсе зачем-то отнимают.
Конвойные помещения также устроены по-разному. Например, в Таганском районном суде, по воспоминаниям Макарова, конвойки "были настоящей роскошью".
"Широченные лавки, не холодно. Клади делюгу (материалы уголовного дела - "МБХ медиа") под голову, курткой накрывайся, и спи себе как на перине", - вспоминает Макаров.
Правда, в конвойках Таганского суда был полумрак, но лампочки вполне хватало, чтобы изучать написанные на дверях отзывы о тех или иных судьях ("судья такая-то, дала столько-то по такой-то статье") и потоки горестных ругательств в адрес российского правоприменения.
Мосгорсуд - совсем другое дело, - вспоминает Алексей Макаров. - Я там был три раза. Два раза меня туда возили на продления срока содержания под стражей. Продления я всегда обжаловал, хотя и возить меня не просил. В третий раз я был в Мосгорсуде за две недели до освобождения, на обжаловании нашего приговора. Мосгорсуд - это всегда шмон, долгий и нудный. Шнурки конвойные снимали и рвали. Приседать голыми, конечно, не заставляли, да мы бы и не стали. Но менты все равно сразу показывали, кто в доме хозяин. Второе, и самое неприятное, это, конечно, боксы. Каменный мешок, где сесть нормально мог только один человек. Когда я был в Мосгорсуде в августе 2007 года, нас четверых в такой бокс закрыли. Ну и, конечно же, никакого кипятка, кричи не кричи. Плохой, неприятный был Мосгорсуд уже в те времена. Но открыто никого не били".
Тема избиений - вот главное, что изменилось с тех пор, когда в тюрьме сидел экс-нацбол Макаров. По словам сотрудников "Комитета против пыток", ситуация с избиениями со стороны конвоя в московских судах стала по-настоящему обостряться несколько лет назад и становится все хуже.
В 2013 году в судах били фигуранта "болотного дела" Сергея Кривова, антифашиста Алексея Сутугу, бывшего сотрудника чеченского МВД Тимура Идалова, националиста Даниила Константинова. В 2014 году конвоир в Замоскворецком суде нанес несколько ударов еще одному фигуранту "Болотного дела", Алексею Полиховичу. В 2016 году в том же Замоскворецком суде были избиты подсудимые Магомед Гаджиев, Гулрух Суфихонов и Ямин Икболшоев. Также в 2016 году в Мосгорсуде был избит художник-акционист Петр Павленский.
А 14 декабря 2017 года в конвойке Мосгорсуда руководителя волгоградского регионального отделения "За права человека" Игоря Нагавкина.
Одна из главных проблем конвойных помещений в судах - это их закрытость и от адвокатов, и правозащитников, считает Анастасия Гарина из "Комитета против пыток".
"Еще в начале 2010-х годов была нормальная практика, когда адвокатов пускали в конвойные помещения. Они проходили, беседовали со своими подзащитными. Сейчас кроме конвоиров туда может проходить только прокурор - не реже раза в полгода. Наверное, когда прокурор там находится, никого не бьют", - говорит Гарина.
"Сотрудники судов заявляют нам, что даже они не могут туда попасть. И вообще, по поводу подведомственности этих конвойных помещений нет ясности. Например, Мосгорсуд при всех вопросах направлял правозащитников в МВД, которому подчиняется конвойный полк. Но все же помещения Мосгорсуда подведомственны Мосгорсуду, а конвойный полк МВД там просто делает свою работу. Полк конвоирования также считает, что эти помещения подведомствены суду и пустить кого-либо на территорию конвойных помещений можно только с согласия председателя суда. Суд говорит, что это не их компетенция", - рассказывают о сложившейся ситуации в "Комитете против пыток".
"Суд и МВД фактически стрелки друг на друга переводят, - объясняет Анастасия Гарина. - Мы, как члены ОНК, пытались дважды пройти в конвойные помещения, согласовав это и с судом, и с полком. Но оба раза в последний момент отменяли. В первый раз полк конвоирования отменил, второй раз суд отменил уже согласованную дату" .
Правозащитники отмечают, что, изучая поступающие жалобы, общаясь с людьми в СИЗО, они могут сделать вывод, что Мосгорсуд выделяется из числа других московских судов. Там много жалоб на неожиданное проявление агрессии со стороны сотрудников конвоя, абсолютно неадекватная реакция на просьбы. "В других судах такое тоже есть, но у нас нет данных, что это носит именно массовый характер", - подчеркивает глава московского отделения "Комитета против пыток".
Особенно ужасает в Мосгорсуде ситуация с пристегиванием заключенных к кольцам, вмонтированным в стену - об этом в российских медиа было много .
"Мы эти "мосгоркольца" не видели, но про них вспоминают многие. Там ведь идея была в чем. В Мосгорсуде хотели оборудовать комнату для ознакомления с материалами дела - чтобы одной рукой можно было пристегнуть заключенного к стене, а другой рукой он листал бы дело. Это странная идея, нормативными актами такое не предусмотрено. Но какой-то страшной жестокостью, на наш взгляд, это не является. Однако потом или столы и стулья не завезли, или еще что-то случилось - и в эту пустую комнату с кольцами в стене просто начали помещать людей. И человек часами там находится, пристегнутый к кольцу, закрепленному в стене примерно в полуметре над полом. Ни сесть, ни встать. Это действительно пытка. Это и мера наказания, и способ воздействия, и просто возможность для конвоиров указать какому-то несимпатичному им человеку на то, что он несимпатичен", - поясняет Гарина.
Проблема с насилием в судах с годами не решается, а только усугубляется, потому что власти даже не признают само существование каких-либо проблем с конвойном службой. По мнению Гариной, "если проблему признают, ее можно начать решать, но мы пока застряли на этапе признания проблемы".
Юрист "Комитета против пыток" Дмитрий Пискунов убежден, что мрачную ситуацию вполне можно преодолеть: "Есть две простые рекомендации, которые могут позволить решить большую часть проблем. Это установка видеокамер во всех конвойных помещениях и допуск туда членов ОНК. Само ощущение, что есть наблюдение - и со стороны руководства через видео, и со стороны членов ОНК - поможет".
Впрочем, Анастасия Гарина указывает, что сама по себе установка камер тоже ничего не решит: "Руководство конвойного полка прекрасно знает, что в этих конвойных помещениях происходит. Информация с камер должна выводиться куда-то за пределы конвойной службы и суда, потому что чуть что - и у нас скачки напряжения происходят (и составляется акт об этом), и вся информация удаляется. А так просто нужно проводить нормальные проверки по фактам обращений. Потому что сейчас у нас существует презумпция невиновности для всех правоохранителей при проверке их другими органами". Гарина цитирует Игоря Нагавкина - по его словам, когда после избиения конвоем в Мосгорсуде он сообщил о случившемся прокурору и судье, то судья ответил: "Ну ничего, бывает". И улыбнулся.
Этот судья - Сергей Подопригоров. Фигурант "списка Магнитского".
Максим Максимов (слева). Фото: аккаунт Максимова ВКонтакте (удалено со страницы)
Максим Максимов. Фото: аккаунт Максимова ВКонтакте (удалено со страницы)
Долгий день с конвойным полком
Бьют - "ну ничего, бывает"
Роман Попков
|