Даже весна объявлялась твоим приказом, 

Императрица Дзинь, желтая голова, 

синяя, как фарфор, белая, как проказа, 

алая, словно казнь, черная, как трава. 

Кто не хотел войти в прелесть и тлен дворцовый, 

кто не любил твоих ужас и блеск светил? 

... Чашею черепной, дудочкой ли берцовой, 

луком тугим ребра - каждый из них платил. 

В летопись, словно в склеп, сваливались подарки, 

падали семена в неплодородье нив... 

Я приходил врачом, ставил тебе припарки - 

ты оставалась лед, веки векам открыв. 

Ты оставалась Дзинь, Царства Дзынь-Дзянь царица. 

Горе тому, кто в сем вдруг усомниться смел! 

... Главный краситель век красил твои ресницы, 

Главный тряситель лож ложем твоим скрипел. 

Кукла моей любви, бабочка над беседкой, 

крылышек на шелку красные письмена... 

Порванного сачка веток небесных сетка, 

фрейлин у фонаря лгущие имена. 

Даже весна врала, делая вид, что только 

твой иероглиф мог юный вскормить бамбук... 

Небо в прудах рвалось лотосом там, где тонко, - 

рыбой или луной, птицей рвалось из рук. 

... Царство порастеряв, ключ повернув три раза, 

бронзового опять слушая соловья, - 

кисточку обмакни и отпусти указом 

кровь из усталых вен мертвого бытия.