Был замечательный летний день. Солнце шло выше и выше,
становилось ярче и ярче. Со своей высоты оно давало тепло и ос-
вещало людей, леса и землю.
На лугах совхоза " Победа социализма" была в разгаре сен-
ная страда. Мужчины и женщины, подростки, школьники - все были
на лугах. Даже сам директор этого совхоза Скакун К.П., жирный и
пузатый, как его мерин, разъезжал по сенокосу.
Кое-где ещё косили траву косари и косилки, а на других-
уже сгребали сухое, зелёное, вкусно пахнущее сено из тимофеевки-
травы. Она ещё не вошла в трубку, была нежная и питательная.
Земля, на которой росла эта трава, была болотная и осушена
ещё в довоенное время, порезана на квадраты дренажными канавами
в которых, после разлива реки Припять, в летнее время водилась
рыба: щука, лещ, карась, вьюны и даже чёрные болотные черепахи.
Люди работали быстро и слаженно: с шутками, прибаутками.
Девчата сгребали сено в волки. Им помогали двое конных граблей,
на их сиденьях, гордо восседали мальчишки около пятнадцати лет-
ученики младших классов школы, погоняли лошадей и ловко орудовали рычагами граблей. Школьники старших классов эти валки превращали в копны, потом лошадями копны стягивали в одно место, а мужики из них делали большие высокие стога - готовый корм совхозному скоту.
Володя работал с девушкой соседкой по дому. Он с её братом учился в одном классе. Звали девушку Шурой, она была старше Володи лет на пять, стройная, белокурая, с голубыми глазами,
быстро сгребала сено. От работы и жаркого солнца оба потели. Пот лез за ворот, тёк по спине и лицу. Володя снял рубашку. Стало
немного легче: ветерок прохладный обдувал его молодое, мускулисто-красивое тело. Но вскоре его атаковали слепни с оводами и он снова надел рубашку.
Женщины, хоть и слабый считается пол, но выносливей мужчин. Шура, работая граблями, изредка концами платка обтирала потное лицо, что-то тихо напевала, перебрасывалась с Володей словами и улыбалась ему. Улыбка была приятной, притягивающей и
это делала Шуру привлекательной. Она и вправду была недурна собой. Все её прелести для заманивания мужчин в сети любви были на месте и по формам соответствовали своим назначениям. Одета она была в длинную серую юбку и голубую ситцевую блузку, застёгнутую не на все пуговки, когда она нагибалась, то в отворотах её колыхались груди девушки, как небольшие дыни и Володе казалось, создавали звон.
Работали они в конце полосы, чуть дальше от основной массы тру-
женников. Когда раздался звон колокола на обеденный перерыв, все потянулись к месту стогования, а Володя с Шурой остались у своих копен. Он пошёл к стрелке за оставленными под ивовым кустом бутербродами и квасом. Когда вернулся, то увидал, что Шура лежала на юбке раздетой до трусиков на спине и загорала. Её белые груди копнами возвышались над ней.
"Ты не будешь возражать, если я позагораю полчасика?",- спросила она.
"Только сначала давай перекусим, - он расстелил, газету высыпал на неё из кулька бутерброды, - кушай, они холодные, самый раз в жару".
"Спасибо",- сказала она, повернулась к Володе на бок и, откусив, его начала жевать, чему-то улыбаясь.
"Володя, задать вопрос тебе можно?".
"Если хочешь, то можно".
"Хочу. Ты женщину уже пробовал?",- от этого вопроса Володя
стыдливо покраснел до корней волос, но всё же ответил: "Да я ещё её
не видел, как он выглядит в костюме Евы".
"А я разве не в её костюме сейчас?"
"Не совсем"
"Я нравлюсь тебе?"
"Знаешь, как-то не задумывался над этим, хотя вижу тебя каждый день. Ты - девушка красивая, парни, наверно, бегают за тобой".
"Мои груди красивые? Потрогай их"
Володя несмело дотронулся до одной, она была тёплая, гладкая и тугая,
как мяч для лапты. По его телу пробежала дрожь, какой он раньше не знал. Это заставило его о чём-то задуматься. Шура тоже молчала, жевала бутерброд и чему-то своему по-прежнему улыбалась.
"Хочешь, я сделаю из тебя мужчину? - видя Володино смущение, добавила, - это не страшно, это приятно. Телёночек ты ещё,