- Ничего, все нормально. Все, как всегда. А ты как? Как Ирочка и детки?
- Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Все в порядке, пап. Слушай, я сейчас за рулем... Давай, я тебе потом перезвоню, ладно? Ну, все, пока...
...гудки в трубке...
Он никогда не перезванивает. Всегда обещает перезвонить и никогда не перезванивает. Забывает... Мой сын очень занятый человек. Ему простительна его забывчивость... У него работа, семья, ипотека. Даже одной ипотеки с головой хватит, чтобы бо всем на свете забыть. А тут еще я со своим брюзжанием...Хех...
Ничего. Зато я помню. Раньше я ему чаще звонил - два-три раза в день. Но потом я понял, что это его тяготит. Я понимаю... Кому охота выслушивать долгие старческие монологи о болях в спине или о ценах на продукты... Поэтому я стараюсь не надоедать сыну. Звоню ему каждый день, но только один раз. Всего лишь раз, но этого раза у меня никто не отнимет... Никто... Пусть это будет только одно слово, но я услышу его.
Его жене я тоже звоню, но говорить долго мы не можем. Нет-нет, что вы! Мы отлично ладим. Она прекрасная женщина, она родила моему Сереже двоих чудесных сыновей, а мне внуков. Просто так сложилась жизнь. И с этим я уже ничего не могу поделать.
Да... Жизнь...
Как быстро проходит она. Кажется, еще совсем недавно, еще вчера, ты был юн, и, казалось, весь мир лежал у твоих ног! И хотелось так много сделать! Эх... Но, увы, жизнь будто одна короткометражная кинокартина в один миг мелькнула на экране не давая зрителю даже поудобней устроится в кресле. Вроде бы только начался просмотр, а уже бегут строчки финальных титров...
Я не сказал бы, что прожил скучно эту жизнь. Нет. В ней были разные полосы: и черные, и белые, и серые, даже золотые! И грустить они мне не давали никогда... Многие сейчас скажут, вот, мол, серые, золотые - не бывает так. А я возражу... Я прожил жизнь... Кому, как ни мне знать о разнообразии ее палитры.
Золотой полосой на моем жизненном пути была Машенька. Моя жена. Это она в мои серые дни добавила своим приходом драгоценность. Она подарила мне Сережу и Мишу... Двоих чудесных карапузов-близнецов. Мы были счастливы! Восемь лет! Восемь прекрасных лет... Да...
А потом у Мишеньки нашли рак. Он сгорел буквально за пару месяцев. Он умер прямо на руках у своей матери. Миша очень любил лошадей, белых лошадей. Умирая, он говорил с Машенькой о прекрасных белых табунах. Он ушел тихо - во сне... Я знаю - ему было больно, но он почему-то терпел. Терпел, чтобы не расстроить свою маму...
Только я знаю чего стоило Машеньке пережить утрату... Но она справилась. Справилась для Сереженьки, и для меня. Прежней наша жизнь уже не стала, Миша унес с собой ту частичку, которая делала нас по настоящему счастливыми. В душе я осознаю, что мои слова окажутся непонятными для постороннего человека, смерть моего сына сплотила нас. Мы стали еще бережней относится друг к другу. Мы старались чаще быть вместе, больше общаться, путешествовать, ходить в походы и на лыжи. Если ехали на рыбалку, то ехали вместе. Наверное, поэтому у меня так мало друзей... Я очень много времени проводил с моей женой и сыном. Я видел, что у Машеньки та же история. Но это не тяготило нас, а наоборот сближало.
Первым от нашего дружного коллектива стал постепенно откалываться Сережа. И это было абсолютно нормальным явлением. Сперва школа, потом институт, а затем свадьба. Каждый проходит этот этап только может быть с разными переменными.
А потом ушла Маша... Она так и не успела увидеть внуков... Сережин первенец Мишенька родился спустя месяц после ее похорон...
Мне казалось, что я умер вместе с ней. Это было невыносимо больно. Очень больно. Эта боль не исчезла - она навечно поселилась в моем сердце. Мой мир перестал существовать. Навсегда. Сережа и Ирина пытались мне помочь, Они даже пригласили меня жить вместе с ними. Но я отказался. Не захотел обременять их. Мне кажется, они были даже благодарны за мой отказ. Я остался жить один в нашей одинокой хрущевке...
Годы шли. Я вышел на пенсию. И единственным действительно продлевающим смысл моего существования занятием был звонок сыну...
События, которые произошли дальше, навсегда изменили мою одинокую жизнь.
Телефонный звонок непривычно разрушил молчаливое бытие моего дома. Я, как раз заваривал свой утренний кофе на кухне. Хоть Виктор Палыч, мой врач, и запретил мне пить этот божественный напиток, пренебрегая запретом, я все же позволял себе насладиться утренним священнодействием.
Звонок застал меня врасплох. Честно говоря, давненько я не слышал его приятной мелодии. Забыв обо всем на свете, я кинулся к аппарату. Вдруг с Сережей что-то случилось. Добежав, наконец, до разрывающегося телефона и глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание, я приложил трубку к уху и произнес:
- Здравствуй, сын!
На том конце провода знакомо засмеялись:
- Ну, здравствуй, отец! - сердце хотело выпрыгнуть из груди. Как давно я не слышал этого голоса! Этого приятного южного акцента, так мягко коверкающего наш язык. Мне звонил мой старинный друг Антонио.
Мы познакомились с ним еще в институте. Нет... Он не учился у нас. Он тогда приехал со своей матерью известным испанским археологом к нам в столицу, на какую-то конференцию. Его мама Сусанна Эрнандес, будучи одной из приглашенных "правительством" нашего университета, прочитала нам вступительную лекцию, как сейчас помню, по истории Древнего Рима. Сама она была из так называемых "русских испанцев" и говорила по-русски намного лучше и правильней чем многие из нас. Акцент, конечно, присутствовал без него никак, но не резал слух, скорее наоборот - смягчал.
Как сейчас помню, несколько студентов, как это водится, "облепили" лектора после выступления, задавая множество вопросов, иногда даже не по теме. В число "нападающих" входил и я. Уж больно отличалась манера изложения материала Сусанны от раньше слышанных мною. Может быть, причина была в ее южной темпераментности - такой необычной и такой харизматичной? Скорее всего, так оно и было...
С Антонио мы познакомились в тот же день, сазу после лекции. Он стоял в коридоре, ожидая, когда его мать закончит с нами. Но помню, мы еще не скоро отпустили ее, да и разговор уже давно перешел из научного в обычный. Вот тогда-то Сусанна и представила нам своего сына - нашего одногодку, мимолетом намекнув, что, мол, юноша скучает пока мама ездит по разным конференциям и симпозиумам. Мы, как это водится, наживку заглотили - весь вечер того дня, да и оставшийся месяц Антонио провел в нашей компании, превратившись из испанского Антонио, в нашего Антона, Антоху или, как называл его я Тошу...
- Ну, где ты, "отец"? Или язык проглотил? - протрещало из трубки.
- Тоша! Друг мой, как же я рад, что ты позвонил мне! Я вот, как Машеньки не стало рад любому слову! Ну, как ты? Как детки? Как Катюша? Рассказывай!
- У нас все в порядке. Кати поехала к тестю...
- А он как?
- Получше нас с тобой... Знаешь я вчера сказал ей... В этом городе хорошие люди мрут, как мухи, а твой папа почему-то еще держится!
- Тоша! Ну, нельзя же так! Катя ведь могла обидеться!
- Да, нет, она уже давно не обращает на меня внимания... Ты же знаешь, как мне болят суставы... Так вот недавно говорю ей, мол, мне сказали, что сардины хороши для костей. Она так согласно покивала головой, а вчера захожу в кухню, и что ты думаешь я увидел? Сидит моя Кати и трескает сардины...Довольная... Видел бы ты ее... Я ей говорю: " И что ты делаешь?" А она мне: " Так кости укрепляю"...
- Как же ты любишь себя любимого! А Тоша младший?
- Тоша младший, как у вас говорят, балбес! Ну вот скажи мне, чего ему не хватало? Квартиру ему нашу первую оставили, машину я ему купил, до сих пор плачу кредит, денег, как женился, на счет положили... А он?
- А он?
- А он пошел в банк и взял еще один кредит, потерял работу, и ноет теперь постоянно, пришлось нам с Кати этот кредит на себя взять... Asi son las cosas, amigo mio...( такие вотдела, мой друг. Исп.) Я ему часто твоего Серхио в пример ставлю... Повезло тебе с сыном... Вы с Машенькой постарались...
...молчание в трубке...
- Тоша не наговаривай на него. Он очень хороший у тебя. И любит вас сильно. Вспомни, как ты в больнице лежал с сердцем. Ты нас тогда всех напугал. А Антошка так вообще места не находил себе...
- Эх... Митя, Митя... Прав ты, как всегда... Вот поговоришь с тобой и все на свои места становится... Да совсем забыл спросить тебя, вернее поставить перед фактом. Как ты на старости лет относишься к путешествию?
- Даже не знаю... Честно говоря я уже и не думал об этом... Поставил ты меня в тупик...
- Ну-ну, нужно тебя из твоей берлоги выковыривать... Тем более повод есть. Мне предложили работу консультантом на археологических раскопках в Картахене. Как говорят у вас - это моя "лебединая песня". Вот давай и споем ее вместе! Сколько ты у нас не был? А? Дай Бог памяти... Лет семь... А? Решайся! Кати уже готовит вашу комнату. Антонио младший будет рад! Все решено! Собирайся! Кстати, билеты мы тебе уже купили - твой вылет в субботу в час дня!
Мы еще потом долго говорили. И о детях и о работе и, в конце концов, он уговорил меня. А почему бы и нет? Я должен увидеть их перед смертью. Сколько мне там осталось? Может год, может - три, а может минута? Решено - еду! Только Сережу надо предупредить...