Маршрут 18-го автобуса, с Гайка на Химстрой, проходил тогда через весь город, или почти через весь. Именно 18-й, а не 19-й. И ходил он тогда всего лишь один или два раза в час. Можно только представить себе, как долго тянулись в моей любимой 5-ой школе все эти длинные 6 уроков.
Путешествие через весь город на новеньком, пахнущим новой резиной и 72-ым бензином ЛИАЗе, которые тогда только появились и были еще в диковинку, было само по себе приключением. Кроме этого, весь город знал, что за районом Химстрой слывет недобрая слава. Мол, там живут только одни уголовные элементы и зэки. И вообще, говорят, что там всё как на зоне или в тюрьме. Так или почти так, по пути в химстроевский клуб рассказывал мне мой однокашник Эдик. Именно, с его слов становилось понятно, что клуб этот там, как пышный розовый куст среди колючек и бурьянов с кустарниками.
На самом же деле оказалось все не так уж и плохо. Конечно, сами дома барачного типа окружение не красили, но было всё, на удивление, очень чисто и спокойно. Никто никого пока ни убивать, ни калечить не собирался. Сам клуб на фоне барокко-бараков, для условно заключенных, смотрелся очень даже неплохо. Единственное, что, наверно, немножко коробило взгляд, так это толстенные решетки на всех больших и маленьких окнах клуба. Но как только толстая входная дверь приоткрылась, ветерок сквозняка принес очень волнующий слегка знакомый аромат.
Запах ранее услышанный или лучше сказать унюханный еще где-то в более раннем детстве. Это было уже немного знакомое своеобразное благовоние сцены. В первый раз с этим букетом ароматов я столкнулся где-то в 4-ом или в 5-ом классе. Именно, в этом юном возрасте удалось мне угодить летом в пионерский лагерь Ракета. Тогда он так назывался. Это который в Урочище Толстом. И вместо того, чтобы провести спокойно месяц на любимой речке, в кругу друзей, позаботились, так сказать, о юном гражданине, тогда, государство и родители, на весь июль. Оно конечно может и ничего, кому-то может даже и нравилось.
Юный строитель коммунизма все это тогда не оценил. Или, вернее, недооценил. Сам вид белой, парадной, входной, но все-таки решетки, перед входом в этот детский добровольный лагерь-концлагерь уже вызывал недоумение. Многие поколения белоцерковчан "отсидело" в одном из его 10-и отрядов, не один срок. Всем хорошо запомнились и утренние, с вечерними линейками-построениями, в любую погоду, с обязательным подъемом и спуском флага. И кисель сладкий в столовой, наверно, все помнят. Через бассейн с синей горкой, покрытой линолеумом, тоже, наверно, прошло немалое количество моих земляков.
Запомнились правда еще туалеты, типа сортир. Пахучая штука. Благоухание на весь лагерь. Но, как говорится, полоса тёмная, а потом светлая. Из светлых лагерных полос запомнился летний кинотеатр, с большой сценой. Меня, а также 2-ух друзей-партайгеносе тогда вырядили в девчёновские платья. Миниатюра про трех подружек-соседок была тогда лагерным хитом. Догадайтесь, с трех раз, кому досталась роль Окулины. Страха, или скажем более модное слово, мандража перед выходом на сцену не было вовсе. Наоборот, все воспринималось еще тоньше и острее. Как бы чувства стали еще более восприимчивы. Вдруг обострились слух и обоняние. Сейчас говорят, что это все влияние адреналина. Наверно. А вот, когда накачанная по самые края, этим адреналином, маленькая Окулина начала петь своим сломанным детским фальцетом песню, про трёх подружек, весь кинотеатр чуть не упал со смеху.
Этот момент успеха, а заодно и сам дух, сама атмосфера отложилась тогда на подсознательном уровне. Весь остаток своего лагерного срока, конечно, отбывал уже с погонялой Окулиной и был, как говорится, при делах.
Где-то, в это же время, или может чуть позже, зашел как то, на досуге, к своей Ильке в гости. А Илька, в связи с полным расстройством своего пианино, приобрела, как раз, маленький немецкий аккордеон, с перламутровой клавиатурой. Изумительная игрушка. И, конечно, так совпало, что у нее в этот день была нагрузка, как у преподавателя музыки в 16 -ой школе. Нагрузка же заключалась в том, что в ее обязанности входила организация самодеятельности между жилыми домами, на ДНС(дома начальственного состава). Может кто-то еще помнит деревянную сцену-помост, как раз за тем домом, где сейчас гастроном? Так вот, именно, на этой маленькой деревянной сцене и услышал или почувствовал мандраж, и аромат этот, адреналину сопутствующий, наш юный, свеже-переученный аккордеонист, во второй раз. Под четким Илькиным руководством участник концерта бодро сыграл какие-то пару местных хитов и был принят тогда местной публикой на ура.
Вот и при входе в химстроевский клуб, сразу дыхнуло на меня чем то волнующе знакомым. Если еще раз попытаться разобрать этот запах на составляющие, то в нем присутствует много компонентов. Это и благоухание дорогой косметики с дешевой парфюмерией. За этим тяжелым шлейфом прячутся многие часы работы сотен людей. Это дух успеха или поражения, пота и страха. Все те, кто хоть один раз побывал на сцене, поймут, наверно, про какие чувства и запахи идет речь. Так вот весь клуб тогда, для меня, благоухал. Эдик, который, кстати, сам то и был барабанщиком в юношеском составе, познакомил меня с будущим руководителем. Звали его Игорь и это был один из сильнейших музыкантов главного состава коллектива "Россичи".
Игорь окинул критическим взглядом одного из многочисленных претендентов на должность и задал один единственный вопрос. На слух играешь? Я аж растерялся от неожиданного вопроса, но кивнуть утвердительно головой все же хватило сил. Без всяких разговоров, с написанной, наскоро, шпаргалкой с аккордами был сразу препровожден к 2-ух ярусному Вельтмайстеру.
2-ух ярусный ГДР-овский клавишный инструмент Вельтмайстер, это было очень круто. Так круто, как нигде у нас в городе. Можно только догадываться каким образом, вообще, попала вся эта музыкальная аппаратура в Химстроевский клуб. Знатокам могу только сказать, что на те годы, это, наверно, была самая "запакованная" группа в городе. Барабаны Тактон, голосовая установка Регент с активными микрофонами, полный комплект Вельтмайстера, включая клавиатуру для ног.
Только сам вид этого чуда техники вызывал щенячее чувство восторга. Пикантность момента заключалась еще в том, что ровно через неделю был запланирован у старшего коллектива концерт-отчет. И в нем обязательно, кровь из носу, должно было принимать участие, так сказать, подрастающее поколение. А тут уже, месяца два, не могут клавишника найти.
Песня, на шпаргалке той, была конечно патриотическая. Дороги Войны. Действие с 4-мя или 5-ю аккордами. Полный примитив, по нынешним временам. Но пардон, все-таки, как сейчас говорят, это был лайф. И там еще, в Вельтмайстере этом ГДР-овском, сбоку, слева, была кнопочка такая, со звуком взрыва. И я ее так лихо применил в конце песни, что по расползающемуся,на довольном лице Игоря улыбке понял, что все у меня будет класс. "Свой чувак"- подтвердил Игорь.
Вот так и свела судьба, вместе, всех юных участников коллектива "Росичи", в стенах уютного клуба "Химстрой".