Хотя Искусеви и Тин въехали в город ночью, местное руководство встречало их почти в полном составе. Ночная темнота пряталась где- то среди городских улиц, место встречи было залито электрическим светом.
Хор заспанных мальчиков исполнял национальный гимн, комиссии планировали вручить традиционные хлеб- соль и, согласно местным традициям,- очень вкусную вяленую рыбу.
Толстый прокурор провинции влюбленными глазами смотрел на полковника Тина и, казалось, готов был выпрыгнуть из штанов, чтобы ему угодить. На нем висели два убийства, совершенные местными прокурорами за последний год.
Командующий округом застыл с рукой, приложенной к козырьку. В глазах его ясно читалась готовность умереть за Отечество и одновременно содержание некоторых подписанных им документов, разрешающих использование солдат Регентсгофского гарнизона в качестве рабочей силы на заготовке леса. В принципе могли возникнуть проблемы и с наличием боеприпасов, но эти проблемы командующий считал мелочью. Он думал о лесе... Лес предписывалось валить силами заключенных (благо лагерей в окрестностях было много), чем заключенные и занимались, но за лагерями блидетельно следила служба безопасности, воровать там разрешалось только своим.
Командующий силами ГСБ округа стоял рядом и ел глазами приехавшее высокое начальство, думал он при этом и о лесе, и о некоторых финансовых операциях, и даже (чур меня!) о счетах в Фанагорийском банке, при желании легко можно найти, чьи это счета. Вот только станут ли искать?
Происходило то, что виделось чиновникам в ночных кошмарах и о чем они боялись говорить иначе как шепотом и только там, где точно нельзя было подслушать,- инспекция комиссии сената. К обычным комиссиям здесь привыкли, проблемы сводились к решению финансовых вопросов, с предварительным нудным обсуждением, кто и сколько дает.
Сейчас творилось небывалое, состав комиссии был неизвестен, цели туманны, а о прибытии узнали за день. Не успели даже сделать запрос в столицу, и местная знать пребывала в панике. На всякий случай перекрыли дороги, и не рядовыми, а только офицерами, армейскими и службы безопасности. Офицеры стояли вдоль пути следования роковых гостей по стойке "смирно!", в парадной форме, со всеми наградами, значками и почетными знаками за выслугу лет и должны были заботиться о том, чтобы на дорогу не то что местные жители- зайцы не выскакивали, на этот счет была дана особая инструкция. Хитрые зайцы скоро поняли, что оружия ни у кого нет (еще чего не хватало!) и нахальнейшим образом шастали вдоль дороги, нарушая торжественный порядок следования кортежа. Их гоняли, но зайцы не сдавались.
Комиссия приехала на трех каретах, в первой- Искусеви и Тин, во второй - референты, помощники и второго класса особы, в третьей... о радость! В третьей сидел старинный приятель командующего округом и кум прокурора провинции, начальник канцелярии ГСБ Ярополк Ольжич собственной персоной. Увидев его усталое, доброе лицо, встречающие расслабились-о!-только внутренне. Верноподданические чувства и желание угодить высокому начальству по- прежнему читались на лицах встречающих открытым текстом. Но за этим открытым текстом появилось нечто неуловимое, проступили симпатические чернила, некий код, и этими симпатическими чернилами было написано "Все будет хорошо!" Обеспокоился только прокурор- судя по всему, его доля будет самой большой. Дело было за малым, нужно поговорить по душам с Ольжичем, выяснить, откуда дует ветер, чего хотят в столице, и удовлетворить ожиданиям...
Переговорить с Ольжичем приватно не удалось, Искусеви и Тин сразу потребовали созвать местную администрацию на экстренное совещание. На совещание сенатор Искусеви пришел в генеральской форме со всеми регалиями, говорить он начал с порога:
- Прошу внимания, господа! Известно, что основной статьей экспорта Регентсгофской провинции является лес... Мы платим проценты по внешним займам, не в последнюю очередь, благодаря продаже леса, который вы здесь рубите...- Он сделал паузу, командующий округом, кажется, впервые за всю свою жизнь вознес искреннюю молитву Перуну: Пронеси! Не пронесло.- Да, лес... У нас есть данные, что у вас добывается значительно больше, чем указано в отчетах и даже чем предписано планом. В сущности, это хорошо, надо бы искать, кого за это наградить... Но подождем награждать, подождем. Лес- то вывозится неизвестно куда, я бы сказал- вы сидите на этом лесе, он что же, принадлежит вам лично? Он императорский! Четверть продукции уходит налево! Четверть, если не больше! Лесом мы с вами и займемся.
У меня вопрос командующему округом: что делали в последние два месяца солдаты пятой пехотной дивизии?
Повисло тяжелое молчание, Ольжич сидел обняв голову руками. Не поднимая глаз, он сказал с мукой в голосе:
- Генерал Искусеви, как вы можете? Ведь вы заслуженный офицер. Обвинять другого офицера в недостойном поведении? Где ваша верность присяге, генерал?!- Он стал кричать.- Я не позволю в столь почтенном собрании оскорблять верных слуг Отечества! Если мы будем подозревать друг друга в незаконных действиях, что будет со страной? Мы- опора нации, мы должны монолитно и сплоченно, единым фронтом...
Искусеви его прервал:
-Простите, Ярополк, но ведь я никого ни в чем не обвинял. Я только спросил, чем занималась дивизия...
Командующий округом ответил внешне спокойно:
-Плановыми учениями. Преодоление полосы препятствий в условиях пересеченной местности. Все по закону.
-Как же тогда быть с этим?-Искусеви ткнул пальцем в документы, лежащие на столе.- Протоколы допросов солдат и даже офицеров дивизии, думаю- офицеров, верных присяге? Это копии. Оригиналы есть в комиссии Сената, и в министрестве Двора, и в министерстве финансов, короче, везде. Они рубили лес! Между прочим, солдатам эта работа нравится, даже соревнования устраивают, кто больше нарубит. Как это понять?
Командующий потянулся к бумагам, но неожиданно рухнул на стол. Ольжич закричал:
-Врача! Немедленно врача! Человеку плохо.- Он со злостью посмотрел на сенатора.- Видите, до чего довели? Видите? Вы этого хотели?!
Сенатор коротко посмотрел на него и сказал только: